С первого взгляда

7

Плохо начавшись, к вечеру день стал совсем неудачным.

Абби сидела на массивном диване в гостиной. Огонь в камине почти погас. Подбросив пару поленьев, она как завороженная наблюдала за весело поблескивающими языками пламени.

Гарри уже отправился спать. Его отец, поднявшийся вместе с ним, сейчас, очевидно, рассказывал сыну что-нибудь вроде сказки о кролике Поподополисе. Абби вдруг почувствовала себя так, словно были нарушены принадлежащие ей авторские права…

Часы пробили девять, и наверху все стихло. В гостиную вошла Клео. Как всегда по вечерам, перед сном, она нуждалась в проявлении внимания и любви. Хорошо зная привычки собаки, Абигейл тут же спустила ноги на пол. Колли до смерти хотелось спать, но в то же время обуревало желание находиться поближе к хозяйке. В тишине позднего вечера Абби отчетливо слышала ставшее уже астматическим дыхание своей любимицы. Хорошая старая псина, подумала она в то самое мгновение, когда собака всем своим восьмидесятифунтовым весом расположилась у нее в ногах.

Сколько лет прожито бок о бок! Их точное количество Абби даже не хотелось помнить. Да, Абигейл Спенсер, назидательно внушала она себе, дружба, тепло и безграничная любовь, которые дарит тебе эта собака, не могут продолжаться вечно. Огорченная неприятной мыслью, Абби нагнулась и ласково почесала Клео за ухом.

В доме стало так тихо, что было слышно, как тикают часы и потрескивают поленья в камине. Погода заметно улучшилась, дождь прекратился, но тяжелые облака по-прежнему закрывали небо, и звезд видно не было. Такая погода навевает тоску и уныние, накрыв одеялом колени, подумала Абби. От ее движений Клео недовольно зашевелилась, но затем снова затихла.

Или, может, дело только во мне самой, задалась вопросом Абигейл. Почему я в таком смятении? Ведь ситуация довольно проста. Я оказалась в изоляции на острове в компании мужчины и мальчишки. В изоляции? Ложь. Стоит только взяться за телефонную трубку, и завтра же ты будешь на свободе. На свободе? Снова ложь. Меньше всего на свете тебе хочется такой свободы. Хоть ты далеко не красавица, в душе все же надеешься, что это случайное знакомство перерастет в любовь.

Но вдумайся хорошенько! Селби — человек светский: конгрессмен, писатель, юрист. Зачем ему связывать свою жизнь с простушкой вроде тебя? Ну и дуреха же ты! На острове ты единственная женщина. За неимением других, более подходящих кандидатур, Селби, возможно, и согласен провести с тобой время, но не более того. Так что побыстрей выброси из головы все эти глупости и расслабься!

Скрестив на груди руки, Абби откинулась на спинку дивана и уставилась на огонь. Вскоре в полумраке лестницы появился Селби. Несмотря на его явные старания передвигаться бесшумно, Абигейл было хорошо слышно, как под подошвами его ботинок поскрипывают ступеньки. Да, подумала она, мужчине весом фунтов в двести трудно украдкой спуститься по скрипучей лестнице.

Сойдя вниз, Селби тихо окликнул ее:

— Абби, где ты?

— В гостиной, — так же тихо отозвалась она. Двигаясь наугад по комнате, освещаемой только пламенем огня в камине, Селби споткнулся о ножку дивана. Потревоженная Клео недовольно зафырчала. Нащупав диван, он расположился рядом с Абби. Недовольно заскулив, Клео поднялась со своего удобного места и, потянувшись, направилась поближе к камину.

— Завораживает, верно? — прошептал Селби.

— Что завораживает?

— Пламя, эти горящие поленья. Не имея телевизоров, наши предки подолгу смотрели на огонь. Темными, холодными вечерами они рассаживались поудобнее и часами наблюдали за тем, какие причудливые формы принимают языки пламени. Абби, а тебе случайно не привиделось что-нибудь интересное, например, кто-нибудь из твоих знакомых?

— Прекрати, — недовольно буркнула в ответ Абигейл. — Мне сейчас не до шуток.

— Бедняжка. — Его голос неожиданно потеплел. — Сегодня был трудный день, верно?

— Это уж точно, — ответила Абби.

На мгновение в комнате повисло молчание. Что-то глухо стукнуло. Это Клео пару раз ударила по полу хвостом. Неожиданно Абигейл стало теплее придвинувшись вплотную к ней, Селби одной рукой обнял ее, а другой принялся поигрывать ее ухом.

— Зачем ты это делаешь, — поинтересовалась Абби.

— Мне хочется укусить тебя за ухо… и не только за ухо, если уж на то пошло.

— Ну уж нет. В меню на сегодня это отсутствует.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Для этого я и ношу большие серьги. Мне не хочется, чтобы посторонние мужчины кусали меня за уши.

— Посторонние? После всего проведенного вместе времени? По-моему, мы стали довольно близкими друг другу людьми.

От этих слов Абби даже покраснела и мысленно поблагодарила Бога за то, что в гостиной темно. Она не знала, что ответить ему.

— Абигейл Спенсер, — после минутного молчания продолжил Селби, — а ты, оказывается, вредина и вдобавок мастерица портить настроение другим.

Возможно, в его словах и есть доля истины, задумалась Абигейл. Возможно, он и прав, ведь за весь сегодняшний, такой неудачный день я действительно не сделала ничего хорошего. Но в любом случае уши и их кусание были далеко не самой безобидной темой для разговора.

— Расскажи мне о Гарри, — торопливо попросила она. — Почему он еще не в школе? Ведь учебный год в большинстве школ в Массачусетсе начинается в сентябре, сразу после Дня труда.

— Дело в том, — объяснил он, — что Гарри учится в школе для одаренных детей, а занятия в ней начинаются после двадцатого сентября и длятся до самого Рождества. После этого каждый ученик занимается со своим наставником по индивидуальной программе. Причем, поверь мне, за это, казалось бы, короткое время он узнает значительно больше, чем мне бы того хотелось. Ты знаешь такую школу?

— Насколько я помню, нет, — ответила она. — Я человек ординарный. Единственное, чем меня одаривали за всю мою жизнь, так это небольшими суммами денег на карманные расходы, которые давал отец, да и то очень редко. Так, значит, мальчик действительно очень умен?

— Даже больше, чем просто очень умен, — со вздохом заметил Селби. Тебе никогда не приходилось сталкиваться с ребенком, с которым страшно говорить, так как он, возможно, знает значительно больше, чем ты?

— Нет, таких проблем у меня не было.

Слегка облокотившись на Селби, Абби устроилась поудобнее. В ответ он еще теснее прижался к ней. Абигейл постаралась отвлечься от этих странных, чтобы не сказать опасных, поползновений с его стороны.

— И каков сейчас юридический статус Гарри? Ты говорил, что по решению суда мальчик остался со своей матерью? Но, тем не менее, сейчас он с тобой…

— Видишь ли, — резко ответил Селби, — моя бывшая жена вдруг поняла, что несмотря на все те деньги, которые она ежемесячно получает от меня, ей трудно содержать мальчика и одновременно развлекать своих многочисленных поклонников. Поэтому, с согласия суда, в настоящий момент я единственный опекун Гарри.

Ну, этого уж слишком много для такой слабой головы, как моя, подумала Абби и предложила:

— Дождь перестал. Может, пройдемся?

— Не хочешь продолжать разговор? — Селби хмыкнул так неприятно, словно кто-то царапнул ногтем по грифельной доске. От этого звука у Абигейл даже побежали мурашки по коже.

— Вовсе нет, — возразила она. — Просто, как говорят юристы, перевожу слушание дела в другой зал заседаний.

— Что же, еще одно очко в твою пользу. — Поднявшись, он за руку притянул Абби к себе.

Лежащая возле камина Клео, подняв массивную голову, вопросительно уставилась на них.

— Мы немного прогуляемся, — сообщила ей Абигейл. — Пойдешь с нами?

Мудрое старое животное мотнуло головой, отказываясь присоединиться к ним, и снова растянулось возле теплых кирпичей.

Абби взглянула на Селби. На мгновение ей почудилось в нем нечто колдовское. А может, все дело лишь в отсвете огня?..

Они вышли из дома. В свете месяца было видно, как по небу плывут поредевшие облака. Звезды, казалось, были совсем рядом и светили как-то особенно ярко. Сильный ветер к вечеру стих, превратившись в чуть слышно нашептывающий что-то ветерок. Вокруг было темно, лишь где-то вдалеке мигали навигационные огоньки морских судов, да по другую сторону пролива виднелись ярко освещенные творения современной цивилизации.

Селби обхватил Абби за плечи. Она, воспринимая это как нечто само собой разумеющееся, обвила рукой его талию. Так, обнявшись, они отправились вниз по склону холма.

— Как красиво светит месяц, — глядя на небо, еле слышно произнес Селби. — Помнишь эти строчки: «Луна, июнь, медовый месяц…»?

— Ты что-то запутался во временах года, — шутливо заметила Абби. — На дворе уже сентябрь, и я не понимаю… — Она запнулась. «Не понимаю, с какой стати ты упомянул медовый месяц», хотела было сказать она. — Как ты считаешь, Селби, могут люди влюбляться с первого взгляда?

— На этом свете нет ничего невозможного. — Выражения лица Селби в темноте видно не было, но его рука неожиданно стиснула ее плечо.

— Да, но… — Абби задумалась, соображая, как получше выразить свою мысль. — У тебя больше опыта в подобных делах. А я до сих пор вообще не знаю, что же такое эта самая любовь. Словарь дает следующее определение: любовь — это нежная привязанность к кому-либо, а в Библии говорится: возлюби ближнего своего. Но должно быть, это еще не все.

— Если ты имеешь в виду любовь между мужчиной и женщиной, — вслух принялся размышлять Селби, — то в таком случае это действительно нечто большее. Если так можно выразиться, для любви необходимо четкое фиксирование чувства на одном объекте. Тебе когда-нибудь доводилось видеть только что вылупившегося утенка? Он считает матерью любой предмет, который увидел, впервые открыв глаза. И это убеждение он сохраняет, пока не вырастет, а может быть, и до конца жизни. Подозреваю, что настоящая человеческая любовь — нечто подобное.

— Да, но ведь не всем людям дано любить…

— Знаю. Кроме этого нужны еще сострадание, прочная привязанность и, если хочешь знать, страсть… Почему ты молчишь?

— Я просто не смею ничего сказать на это, — со вздохом ответила Абби.

Все перечисленное Селби снова промелькнуло у нее в голове. Полная концентрация на объекте любви? Что ж, это у нее есть — со дня их первой встречи. Сострадание? Если это то, как она относится к проблемам Фарнсвортов, то и оно имеется в наличии. Страсть? Вот это слово почти ничего не говорит ей. За всю свою жизнь Абигейл всего несколько раз встречалась с мужчинами, да и то это было очень давно. В одну из этих встреч она преступила порог дозволенного, но ей было так больно, что больше Абби уже никогда не предпринимала попыток повторить эксперимент.

— Селби, а ты не думал о том, что когда-нибудь снова женишься?

— Думал, и не раз. Но я должен сразу пояснить одну вещь. Гарри замечательный ребенок, и ему просто не повезло, что он родился в такой скверной семье. Я не хочу больше травмировать сына, поэтому решение о моей следующей женитьбе будет целиком и полностью зависеть от него. Мальчик очень скучает по матери, честно говоря, значительно больше, чем я сам. И в случае крайней на то необходимости ради Гарри я даже готов вновь сойтись с бывшей женой.

Селби продолжил, и его слова показались Абигейл циничными.

— Если это произойдет, то, кроме всего прочего, мне не придется платить такие большие алименты, а следовательно, и разрываться между тремя работами.

— Значит, ты нуждаешься в деньгах именно из-за больших алиментов?

— Да, — ответил он, — Занимавшийся нашим разводом судья в Лас-Вегасе весьма вольно обошелся с моими деньгами.

— И единственный способ перестать выплачивать алименты — это снова вернуться к жене?

— Нет, не только. Если она все же выйдет замуж за того самого клоуна, которого предпочла мне, тогда я свободен. Мое освобождение наступит в день ее свадьбы.

— Надо признать, что твои рассуждения довольно меркантильны, — заметила Абби. — Но я тебе не судья…

Обогнув холм, они вышли к причалу. Здесь ветер был посильнее, он чуть взлохматил Абигейл волосы. Она отвернулась, чтобы скрыть неожиданно навернувшиеся слезы. Это все ветер, я вовсе не плачу, постаралась уверить себя Абби. Если бы не поддержавший ее Селби, она бы упала, запутавшись в брошенной на пирсе веревке. Он провел пальцем по ее щеке.

— Откуда эти слезы, Абби? Тебе не по душе наш разговор?

— Да нет, я ведь сама напросилась на него.

Селби крепко сжал ее в объятиях. Ощущение его сильного и такого теплого тела было приятно ей.

— А чем бы ты все-таки хотел заняться в дальнейшем?

— Вернуться в Огайо вместе с Гарри. Там у нас большая ферма. Вот уже лет двадцать как она не дает никаких доходов, но у меня есть определенные планы в отношении нее… Но что это мы все обо мне. Может, ты тоже расскажешь о себе?

— Мне нечего особенно рассказывать, Селби. Я не честолюбива. Но одно мне известно наверняка: мне перестала нравиться моя теперешняя работа.

— А чем ты занимаешься?

Абби решила не болтать лишнего.

— У меня довольно скромная должность в газете, и я бы не хотела… Наверное, это старомодно, но я мечтаю выйти замуж за какого-нибудь хорошего человека, жить где-нибудь за городом, иметь много ребятишек, и…

— И жить счастливо?

Абби резко подняла на него взгляд. Месяц светил достаточно ярко, тем самым давая ей возможность убедиться, что он говорит вполне серьезно. У Абби сразу отлегло от сердца, и в порыве благодарности за его искренность она еще ближе прильнула к нему.

— Да, и жить долго и счастливо, — едва слышно ответила Абигейл. Знаешь, давай вернемся в дом.

— Ты уже устала?

— Просто мне нужно подумать. В моей бедной голове вертится много всяких мыслей, — объяснила она. И про себя добавила: у меня есть почти все, что необходимо для счастья, — нежность, сострадание, привязанность и эта самая сосредоточенность на объекте любви. Единственное, чего пока не хватает, это страсти.

Когда они вошли в гостиную, Абби все еще продолжала размышлять над этим. Лениво приоткрыв глаза, Клео взглянула на них и затем снова задремала.

Усадив Абби на диване подле себя, Селби так крепко сжал ее в объятиях, что она услышала, как стучит его сердце.

— Расскажи мне еще о Гарри, — попросила она.

— Если бы ты знала, как нелегко воспитывать ребенка, уровень интеллектуальных способностей которого значительно превосходит твой собственный. Помню, когда мне было восемь лет, учительница заставила нас учить таблицу умножения. Ты знаешь, как это обычно делается. Одиножды один один, дважды два — четыре и так далее. Мне было ужасно трудно, я тогда чувствовал себя дурак дураком, а мой сын в свои восемь лет уже изучает дифференциалы.

— И это отравляет тебе жизнь?

— В какой-то степени, да. Это не слишком приятно для моего самолюбия, признался он.

Жалобно зевнув, Клео на мгновение прервала их разговор. Затем, пару раз перевернувшись с боку на бок, снова задремала.

— Она не любит, когда кто-нибудь мешает ей спать, — объяснила Абби.

— Нечего сказать, хорошая собачка.

— Может, она и не слишком хорошо воспитана, но в моей семье ее все очень любят. Сначала Клео принадлежала моему старшему брату. После женитьбы тот передал ее среднему брату. Итак, пока она наконец не досталась мне. Если уж говорить начистоту, то мы с Клео, вероятно, самые невоспитанные члены нашей семьи.

— Я бы так не сказал.

Каким-то невероятным образом Селби умудрялся все ближе и ближе прижимать ее к себе. Не возражая против этого, она положила голову ему на грудь. Что ж, довольно приятно. Если уж на то пошло, принялась поучать себя Абигейл, ты прекрасно знаешь, что по чем. Безусловно, Селби не влюблен в тебя. Однажды он уже поиграл в женатого мужчину, и с него достаточно. Он вполне откровенно сказал об этом. Но обниматься с ним очень приятно, и он такой теплый. Тебе сделано вполне конкретное предложение. Второго подобного предложения может не поступить вовсе. Кроме того, нужно же наконец узнать, что такое эта, самая страсть. С этой мыслью Абби, отбросив последние сомнения, теснее прильнула к Селби.

— Мне это нравится.

— Мне тоже.

Одной рукой Селби нежно перебирал ее волосы, другая осторожно двинулась по ее груди.

Пусть будет, что будет, нашептывал ей внутренний голосок. Но, накрыв его ладонь своей, Абигейл все же перевела разговор на нейтральную тему.

— А чем еще ты занимаешься? И почему ты так рассердился, когда я выпроводила репортера?

— Это весьма деликатный политический вопрос, — мягко ответил Селби. Его низкий, тихий голос завораживал ее не меньше, чем полыхающий в камине огонь. — Давно ты знаешь, что я имею отношение к политике?

— Я раскрыла твой секрет, когда на острове появился газетчик. Поэтому мне и пришлось потопить его лодку. Но может, ты занимаешься и еще чем-нибудь? Например, предпринимательством или музыкой?

— Ну уж ты и придумаешь, — ответил он. — Я хочу, чтобы ты поняла одну простую вещь, Абби. Когда газетчики жаждут снять с какого-нибудь политика скальп, они превращаются в стаю волков и травят жертву до тех пор, пока она не ошибется невзначай и не скажет что-нибудь не то. По представлениям прессы, в наше время любой член Конгресса должен напоминать жену Цезаря. Правда, это многих из них просто разорило бы — не о чем стало бы писать.

— Которую из жен? — невинно поинтересовалась Абигейл. — Ведь у него было две жены. Одна — дочь Помпея, другая — Клеопатра. И если уж говорить откровенно, сегодняшние конгрессмены дадут сто очков вперед этим бедным женщинам.

— Большое спасибо за комплимент, — недовольно пробурчал Селби. — Все мы люди, одни похуже, другие чуть лучше. Просто очень напряженная работа, и ее следствие — стрессы приводят к большому количеству разводов среди конгрессменов. Так о чем я все-таки говорил?

— О жене Цезаря, — продолжила дразнить его Абби.

— Да, о жене Цезаря. Малейший промах конгрессмена — и газетчики раструбят о нем на всю страну: не только в Вашингтоне, но и дома, где живут его избиратели. Именно поэтому с репортерами нужно всегда держаться настороже.

— Извини… — Голос Абби слегка дрогнул: его рука снова скользнула по ее груди. — Пойми, у меня нет опыта в подобных вопросах. Три человека — уже большая аудитория для меня. Дома я часто играю на пианино именно для троих.

— Кто же эти трое? Отец, мать и ты сама?

— Нет. Родители и Клео. Все мои браться женаты, у них свои семьи, и им не до моих концертов. Но Клео по-прежнему внимательно слушает мою игру. Она просто боготворит меня, ведь правда, Клео?

С трудом подняв отяжелевшую ото сна голову, собака несколько раз тряхнула ею и снова опустила на теплые кирпичи.

— Но вернемся к газетчикам. Как ты считаешь, этот коротышка еще возвратится сюда?

— Не сомневаюсь. Я не удивлюсь, если завтра здесь будет целая толпа репортеров. Единственное, что может предотвратить их появление на острове, это какое-нибудь стихийное бедствие вроде урагана. Ты глубоко заблуждаешься, если всерьез считаешь, что газетчики такие же люди, как все. Это шакалы, жаждущие крови. Так что я действительно ожидаю их появления на острове в самое ближайшее время.

Абби почувствовала, как его рука снова изучающе двинулась по ее груди к затвердевшему от обуревающего ее желания соску. Сегодня утром Абби забыла надеть бюстгальтер. А может, она сделала это нарочно? Ее дыхание участилось, и она едва подавила желание застонать.

— Думаю, мое присутствие на острове только усугубит и без того сложную ситуацию, — справившись наконец с собой, заметила Абигейл. — Этого репортера очень интересовало, не являюсь ли я твоей новой пташкой. Что он имел в виду?

— Только то, что сказал, — объяснил Селби. — Но я придумал одну трогательную историю, которая спасет не только мою, но и твою репутацию.

Его заявление озадачило Абби. Уж о чем, о чем, а о своей репутации она сейчас не думала. Она попыталась было встать, но его рука не позволила ей этого сделать. Двинувшись вверх, к вырезу блузки, она быстро скользнула в него. Разговор оборвался. На этот раз Абби не смогла сдержать стона удовольствия. Тогда Селби принялся расстегивать ее блузку. Абби задрожала от охватившего ее возбуждения. Ну же, возьми себя в руки, пытаясь противиться желанию, урезонивала она себя.

— Значит, ты собираешься врать им? — все же умудрилась выговорить Абби.

— Брось, ты слишком серьезно относишься ко всему этому. Иногда я придумываю для газетчиков какую-нибудь ерунду. Вот и завтра мне придется это сделать. Пойми, одна публикация в газете — и моя карьера политика навсегда испорчена. Представь себе заголовок: «Вместо того чтобы заседать в Конгрессе, член палаты представителей Селби Фарнсворт приятно проводит время на острове с красивой женщиной и со своим сыном». Эта история появится не только на страницах газет. Она прозвучит по телевидению и радио.

Словом, репортеры изобразят меня государственным преступником. Ну а потом… Трудно представить, что будет потом… Весьма вероятно, что я снова окажусь на кукурузном поле.

— Значит, ты действительно дорожишь своей работой?

— Да.

Несмотря на то что все это время его руки не отрывались от ее груди, голос Селби по-прежнему звучал твердо. Что же касается самой Абби, то каждый раз ей приходилось переводить дыхание, чтобы ответить ему.

— Я не собираюсь навсегда остаться в Конгрессе, — объяснил Селби. — Три срока, то есть шесть лет, и я освобожу место другому, более молодому конгрессмену. Просто у меня есть кое-какие идеи, и я должен успеть претворить их в жизнь… Да, мне нравится моя работа, — после короткой паузы продолжил он. — И я надеюсь сохранить ее. Конечно, если мне удастся правильно ответить на многочисленные вопросы репортеров.

Его теплая и нежная ладонь по-прежнему ласкала ее грудь. Абигейл с трудом нашла в себе силы спросить:

— Хочешь сказать, что завтра здесь будут репортеры?

— Как пить дать.

— Я…

— Не надо об этом, — попросил Селби. Склонившись над ней, он губами обхватил ее сосок. Никогда раньше Абби не испытывала подобного блаженства. Ее грудь вздымалась навстречу движениям его рта, тело напряглось от удовольствия. Обхватив руками его голову и слегка ероша его волосы, Абби не позволяла ему ни на секунду оторваться от себя. От наслаждения она снова застонала. Услышав это, Клео подняла голову и зарычала, но затем, поняв, что с хозяйкой все в порядке, снова — успокоилась.

— Тебе не больно? — спросил Селби.

— Нет, — прошептала она.

Не испытывая больше потребности в словах, они проделывали замысловатые трюки, которые, возможно, никогда не позволили себе, будь они дома. Но сейчас между ними было дозволено все, что доставляло удовольствие.

Настенные часы пробили двенадцать. Высвободившись из объятий, Абби поднялась. Он молча наблюдал за тем, как она застегивала блузку своими неожиданно онемевшими пальцами.

— Думаю, пора идти спать, — наконец проговорила она.

Селби тяжело вздохнул.

— Это не похоже на приглашение.

— О чем ты? — Абби слегка попятилась.

— Мы вполне могли бы вместе отправиться в постель.

Абби покраснела. Она совсем запуталась и не знала, что ответить.

— У меня нет опыта в таких делах, — неожиданно для самой себя созналась она.

— Абби, да ты, никак, оправдываешься? — Селби поднялся с дивана. Думаю, у тебя вообще нет никакого сексуального опыта.

Абби не хотела, чтобы Селби заметил краску стыда на ее лице, и отвернулась.

— Я… я… — запинаясь начала она. — Да, ты прав, я действительно не слишком опытная женщина.

В комнате воцарилось неловкое молчание. Абигейл, хотя и с трудом, но все же умудрилась застегнуть блузку. Следовало что-то сказать, как-то объяснить ему, но нужные слова никак не приходили на ум. Наконец, собрав в кулак все свое мужество и чем-то напоминая стоящего на посту часового, она решительно повернулась в его сторону.

— Да, в мои двадцать девять лет я совершенно неопытна. Но это вовсе не означает, что я намерена и дальше оставаться столь же непросвещенной в вопросах секса, особенно если рядом со мной мужчина, которому я полностью доверяю и которым восхищаюсь… Ты не мог бы помочь мне решить мои проблемы, Селби?

Ну, вот и все. Она сказала то, что хотела сказать. Ни слова о любви и привязанности. Он не может дать ей ни того ни другого. Но ее собственных чувств вполне достаточно на двоих. Если выбирать, то пусть это произойдет сейчас и с Селби. Может, это единственный в ее жизни шанс.

— Ты согласен?

Он сгреб ее в объятия. Уронив голову ему на грудь, Абби с трепетом ожидала ответа.

— Если это не жертвоприношение с твоей стороны… — растерянно пробормотал он. — Если ты, как и я, желаешь этой близости, то, конечно, я за. Если же нет…

— Боже ты мой, — воскликнула Абби, — неужели ты не видишь, что я сгораю от желания!

— Тогда пойдем скорее, — сказал Селби и, обняв ее, потянул к лестнице.

Приподняв голову, Клео взглядом проследила за тем, как они вышли в холл. Старая собака, должно быть, решила, что этим двоим хорошо и без нее. Перевалившись на другой бок, она снова задремала. Отметив это «предательство» верной до сих пор подруги, Абби на мгновение почувствовала себя римским рабом-гладиатором и на удачу суеверно скрестила пальцы.

В спальне Абигейл было темно. Подведя ее к постели, Селби рукой пошарил по прикроватной тумбочке и включил ночник.

— Может, лучше пусть будет темно? — вся дрожа, прошептала Абби.

— Ну уж нет, — усмехнувшись ответил он. — Существует тысяча и один способ, как заниматься любовью. Я предпочитаю со светом.

— Тысяча и один? Как в сказках Шахерезады?

— Не увлекайся, Абби. В этом нет ничего противоестественного или постыдного. Если ты веришь в то, что мужчину и женщину создал Бог, то, значит, он наделил нас и способностью любить. Подожди. Я схожу к себе, мне нужно прихватить кое-что, что обезопасило бы нас обоих.

Она открыла рот, но так и не проронила ни звука. Если я не испытаю все это сейчас, то до конца моих дней так и останусь неопытной дурой, подумала Абби. Ни один фильм не обходится без подобных сцен. Однако смотреть по телевизору, как это делают другие, — одно, а самой заниматься любовью совеем другое… Ведь я даже не знаю, с чего начать. Маме давным-давно следовало бы посвятить меня в детали интимной жизни, она просто обязана была сделать это. Но мама была слишком занята воспитанием сыновей или просто стеснялась говорить с дочерью о самом интимном.

Впрочем, Селби наверняка знает, что нужно делать. Он был женат, у него есть сын. Если уж этого недостаточно, чтобы стать специалистом по сексу… Единственное, что от меня требуется, это слушаться его. А может, он не так уж и опытен, продолжала размышлять Абигейл. Может, он всего лишь раз занимался любовью со своей женой? Да и то плохо, поэтому она и бросила его?

Времени на сомнения почти не осталось. Абби слышала, как Селби тихо идет по коридору. Вот он остановился у соседней двери, наверное, для того чтобы проверить, спит ли Гарри. Надо надеяться, что ребенок спит крепко. Он просто обязан сейчас спать крепко. Что может быть хуже, если мальчик вдруг застанет их за этим самым занятием? Ну, вот и Селби. Входит в комнату, закрывает дверь, оборачивается…

— В чем дело? Почему ты такая бледная, Абби?

— Я вовсе не бледная… Это свет от лампы, — заикаясь от смущения, пробормотала она. Неожиданно по ее щеке покатилась слезинка. — Я пробовала заниматься сексом только раз, и мне было очень больно…

— Не волнуйся. — Низкий голос Селби был полон понимания. — Тебе не будет больно, поверь мне.

Он опустился на кровать возле нее. Заскрипев, та прогнулась, прижав их друг к другу. Обняв Абби за плечи, Селби склонился над ней. Сквозь полуопущенные ресницы она увидела, что он улыбается.

— Не смейся надо мной!

— Смеяться? Да ты что? Секс — дело нешуточное, — сказал он.

На мгновение в спальне воцарилось молчание. Селби откинулся на спину, увлекая ее за собой. Проведя рукой по ее волосам, он вынул из них заколки. Видимо, так надо. Хотя Абби не понимала, чем заколки ему помешали.

Перевернувшись, он наполовину накрыл ее тело своим. Абби удивилась его весу, но еще больше ее поразил поцелуй его ищущих губ. На мгновение она напряглась.

— Расслабься, — тихо прошептал Селби. Она подчинилась. Снова дотронувшись до ее губ, его язык вскоре завладел всем ее ртом. Действительно, лихорадочно подумала Абби, единственное, что от меня требуется, это слушаться его. Но Селби больше ничего не говорил, а ее собственные руки все крепче и крепче прижимали его к себе, и, казалось, она вот-вот задохнется. Осыпав поцелуями ее лицо, он хотел было расстегнуть блузку, но Абби давно уже сама расстегнула ее. Выходит, довольно отметила она, не такая уж я и дура…

К тому моменту, когда его любопытный язык коснулся вершины ее груди, Абби охватил огонь непреодолимого желания слиться с ним в единое целое. Да, подумала она, любовь действительно дело не шуточное. И когда Селби на секунду оторвался от нее, выразила стоном свое недовольство.

— Подожди минутку, любовь моя, — ответил он.

Искоса она следила за тем, как он раздевался. Насколько помнила Абби, в последний раз она видела обнаженного мужчину лет десять назад. Это был парнишка ее возраста. И сейчас она не знала, что делать: оторвать любопытный взгляд от этого красивого мужского тела или, не стесняясь, продолжать рассматривать его. Абби остановилась на компромиссном варианте: прикрыв глаза рукой, она сквозь пальцы подглядывала за ним. Селби был худощав, мускулист и — о Боже — впечатляюще значителен своим мужским достоинством.

Но вот Селби вернулся к ней, а вместе с ним вернулись теплота, волнение и страсть. Ее блузка давно уже валялась на полу, юбка съехала набок. Очевидно, он очень хорошо ориентировался в элементах женской одежды. На короткое мгновение ей стало холодно, и она вздрогнула, но не от ночной прохлады. Одной рукой все еще продолжая ласкать ее грудь, другой Селби мгновенно снял с нее трусики. Нежно поглаживая живот, его рука двигалась все ниже и ниже… От радостного изумления Абби слегка вскрикнула.

— Не волнуйся, тебе не будет больно, — прошептал он, раздвигая ее ноги.

Абби напряглась в ожидании… И мир закачался от быстрой скачки, все взмыло вверх — к самым вершинам…

— Боже милостивый, — придя наконец в себя, прошептала она.

Чуть приподнявшись, Селби вытер пот со лба и попытался было отодвинуться. Абби обвила руками его плечи.

— Нет, — требовательно произнесла она. Он снова опустился на нее, и Абби изо всех сил прижала его к себе. Я могу быть страстной, подумала она, но только с этим мужчиной и для него. Единственное, чем теперь необходимо заручиться, это согласие Гарри.

— Мамочка! — неожиданно донесся из холла тоненький голос.

— Это Гарри, — пробормотал Селби, стараясь найти хоть какую-нибудь одежду.

Схватив висевший на спинке кровати халат, Абби мгновенно набросила его на себя и выбежала из комнаты прежде, чем Селби успел обмотаться простыней.

Сжавшись в комочек, мальчик сидел на лестнице. Его глаза были полны готовых вот-вот пролиться слез. Абби опустилась на ступеньку возле него. Почувствовав рядом тепло ее тела, ребенок тут же прижался к ней.

— Мамочка, — с жалобным вздохом сказал он. Ласково поглаживая по спине, Абби еще ближе притянула мальчика к себе.

— Приснилось что-нибудь страшное, Гарри? — прошептала она.

— Мамочка, — успокаиваясь, пробормотал он. В этот момент к ним подошел Селби.

— Твоей мамы здесь нет, — сказал он сыну. — Но если она нужна тебе, я верну ее обратно. — Селби говорил так, словно от этих слов его сердце разрывалось на части.

Мальчик приподнял голову. Его глаза заблестели от радости, хотя было видно, что он еще наполовину спит. Вот и улетучился мой первый и последний шанс на счастье, с горечью подумала Абби. Теперь Селби непременно вернется к бывшей жене, ведь его сын так нуждается в ней!

— Ты хочешь этого? — спросил Селби.

— Мне нужна мамочка, — уже засыпая, продолжал настаивать ребенок.

С этими словами он обхватил Абби за шею и, прижавшись лицом к ее лицу, мгновенно заснул. У нее все буквально оборвалось внутри.

Спустившись на несколько ступенек, Селби взял сына на руки и понес в постель. Сжавшись в жалкий, несчастный комочек, как могут сжиматься только женщины, Абигейл так и осталась сидеть на лестнице. Она чувствовала себя ребенком, который внезапно понял, что все конфеты в кондитерском магазине сделаны из папье-маше.