Сакура любви. Мой японский квест

Ити (1) 一

После похорон я неделю не вставал с постели. Я не болел, но совершенно лишился сил.

Я попытался было перечитать конспекты по социальной психологии, но понял, что совершенно не могу сосредоточиться. Единственное, что у меня получалось, – это слушать радио, да и то недолго. Пару минут я был в состоянии воспринимать новости или какую-нибудь программу о кино, но вскоре меня снова одолевала необоримая свинцовая тяжесть.

Я проваливался в мучительное краткое забытье и пробуждался с бредовой убежденностью: «Амайя жива, все это просто ночной кошмар».

Осознавая, что все мои мысли возвращаются в одну и ту же точку, я начинал ворочаться в кровати, натягивая на голову простыню в тщетном желании исчезнуть.

В один из таких моментов бодрствования я увидел перед собой приземистую, плотную фигуру отца. Откинувшись на спинку стула, он внимательно смотрел на меня.

– Эй, – возмутился я, – и сколько ты уже так сидишь?

– Достаточно, чтобы понять, что ты совершенно пал духом. Сходи проветрись. Я понимаю, что это ничего не изменит, но свежий воздух тебе всяко не повредит.

Я смотрел на отца, не зная, что сказать. Этот человек был создан для страданий. С тех пор как моя мать сбежала с другим, его мир сузился до итальянского ресторанчика, которым он управлял, и редких минут отдыха дома со спортивной газетой в руках.

Он воспринимал свое одиночество как пожизненное наказание, суровое и необратимое, а теперь вот посягнул на мою территорию.

– Я хочу остаться дома, папа.

– А почему бы тебе не позвонить комунибудь из одноклассников? – настаивал он, озабоченно теребя двойной подбородок. – Ты же знаешь пословицу: «Разделенное горе – это половина горя».

– Но не для меня… Лучше я отлежусь дома, чем часами слушать разговоры о ней. Честно говоря, я стараюсь забыть то, что случилось.

– Забыть невозможно, Энцо, – откликнулся отец, слишком хорошо зная, о чем говорит. – Но жизнь все равно продолжается, пусть она сейчас и кажется тебе кучей дерьма.

С этими словами он потрепал меня по волосам и вышел из комнаты.

«Я люблю тебя, старина, – подумал я про себя. – Хоть ты и взвалил на себя роль тягловой лошади и думаешь только о том, чтобы выжить».

И тут на меня снова напал сон и потащил в пропасть, которая, подобно черной дыре, не вела никуда. В те дни, пока не пришел некий загадочный пакет, это небытие оставалось моим домом, единственным местом, где я мог существовать.