Самая темная ночь

ЛЕССА

Граф Солейский повадился приходить к Говарду каждый день. Они обыкновенно запирались в кабинете и о чем-то подолгу разговаривали. Меня присоединиться к беседе не позвали ни разу, впрочем, я того и не ожидала. Ежели мы с Эрвином случайно сталкивались в коридоре, он приветствовал меня неизменно вежливо, но несколько прохладно, и смотрел каким-то странным взглядом. Разумеется, мне было любопытно, зачем он приходит к дядюшке, но я прекрасно понимала, что расспрашивать бесполезно. Оставалось лишь ждать, вдруг Говард решит-таки посвятить меня в свои таинственные дела.

Поскольку визиты графа отнимали у дядюшки довольно много времени, работа над мемуарами приостановилась, и я неожиданно получила в свое распоряжение несколько свободных часов ежедневно. Поначалу я пыталась вертеться на кухне, помогая Дарке, но вскоре экономка прогнала меня под вполне благовидным предлогом. Я поняла, что женщина полагает кухню своим единоличным владением и присутствие посторонних доставляет ей неудобства, потому больше помощь свою не предлагала. Подруги мои в будние дни тоже были обыкновенно заняты, освобождаясь лишь ближе к вечеру, и мне пришлось придумывать себе занятие самостоятельно. Я то занималась, стараясь решить те задачи, что до сих получались у меня плохо, то слонялась по Теннанту, заходя в лавки и присматриваясь к разным недорогим мелочам. В один из таких дней я и навестила Тима в лавке его отца.

После праздника само собой получилось как-то так, что мы с приятелем больше не виделись. Вроде бы я и не старалась избегать его, но всякий раз, когда он приходил, я оказывалась занята каким-либо неотложным делом и передавала через Нонну, что никак не могу отлучиться. И когда я все-таки задумалась о своем поведении, мне стало неловко. С Тимом следовало поговорить.

Увидев меня, парень обрадовался.

— Лесса! Здорово, что ты пришла. Погоди, я сейчас закончу срочную работу и выйду к тебе.

Я поджидала его неподалеку от мастерской, под пожелтевшим каштаном, перебирая в уме те фразы, которыми планировала начать разговор. И все они казались мне глупыми, смешными, неискренними. Я так и не смогла придумать подходящую, потому-то и выпалила, стоило Тиму подойти ко мне:

— Прости меня.

— За что? — удивился он.

— Я была неправа, что позволила тебе… что дала надежду… — сбивчиво заговорила я. — Я не должна была так поступать… я не хотела… прости…

— Ты хочешь сказать, что сожалеешь о произошедшем? — нахмурился Тим.

Я зажмурилась и кивнула. А когда вновь открыла глаза и осмелилась взглянуть на парня, то заметила, что весь он как-то разом поник.

— Я знал, — голос его прозвучал глухо, — знал, что не нравлюсь тебе. Что ты во мне видишь только друга. Но я надеялся, Лесса. И ведь понимал, что это не тебя ко мне тянет, что это всего лишь воздействие браги, но все равно ничего не мог с собой поделать. Знала бы ты, как я был счастлив! Я думал, что, возможно…

Он осекся, а у меня на глазах выступили слезы. И я смогла только пробормотать в очередной раз:

— Прости.

Он покачал головой.

— Тебе не за что просить прощения, Лесса. Ты ведь не виновата, что не любишь меня. Но можем ли мы, по крайней мере, по-прежнему считаться друзьями?

Отказать ему я не смогла. Но подумала, что вряд ли наши дружеские встречи будут частыми.

А спустя несколько дней дядюшка озадачил меня неожиданным предложением:

— Как бы ты отнеслась к поездке на юг, Лесса?

— На юг? — удивилась я. — К морю?

— Не совсем, — уклончиво ответил Говард.

— Прости, но я ничего не понимаю, — честно призналась я. — Зачем нам ехать на юг? У тебя там какие-то дела?

— Пожалуй, можно сказать и так, — усмехнулся бывший маг. — Нас пригласили погостить в загородном имении.

— Пригласили? Но кто? А, поняла. Наверное, твой загадочный приятель, с которым вы столь часто секретничаете в последнее время — граф Солейский, да?

Я ожидала, что дядюшка рассмеется, но он, напротив, стал весьма серьезен.

— Да, Лесса, именно он. Ему и его другу нужна моя помощь.

— Тогда к чему интересоваться моим мнением? — пожала я плечами. — Или ты просто не желаешь оставлять меня в Теннанте одну?

— Ты в любом случае не осталась бы одна — в доме с тремя слугами, а уж Дарка точно смотрела бы за тобой, словно наседка за цыпленком. Сама знаешь, как она ворчит, что нынче юным девицам дают слишком много воли.

Уж о чем — о чем, а об этом я знала: Рина не раз жаловалась на нравоучения родственницы.

— Нет, Лесса, все дело в том, что ты тоже можешь пригодиться мне в поездке.

— Я? Но я еще умею столь мало.

Несмотря на мои возражения, мне льстило то, что моя помощь, мои умения и навыки тоже могут оказаться востребованными. В то мгновение я ощутила себя настоящим магом, и это чувство мне понравилось. Но дядюшка тут же спустил меня с небес на землю.

— Вот это-то меня и беспокоит, — задумчиво протянул он.

— Но тогда зачем ты берешь меня с собой? — недоумевала я. — Ты говоришь загадками, дядюшка. То тебе нужна моя помощь, то я не способна оказать ее. И чего все-таки хочет от тебя граф?

Говард молчал довольно долго. Он опустил взгляд, руки его беспокойно перекладывали с места на место те бумаги, которые мы только что разбирали. Наконец, словно решившись на нечто малоприятное, он посмотрел мне прямо в лицо и спросил:

— Помнишь, ты спрашивала меня о своем отце, Лесса?

Его вопрос привел меня в еще большее недоумение.

— Да, помню. Но ты ведь сказал мне, что ничего не знаешь о моих родителях. Разве ты солгал мне?

Бывший маг покачал головой. С удивлением я отметила, что сейчас он действительно выглядит старым и усталым. Нет, у Говарда не прибавилось морщин или седых волос, но в облике у него появилось нечто неуловимое, ясно дававшее понять — этому человеку уже очень, очень много лет, и бремя жизни стало для него тяжким грузом. И тут же во мне вспыхнула злость на Эрвина Солейского — по моему разумению, именно он был повинен в произошедших с дядюшкой переменах. До его появления в нашем доме все шло прекрасно.

— Я сказал правду, — медленно подбирая слова заговорил Говард. — Но сейчас вскрылись некие новые обстоятельства. И ты непременно узнаешь о своем происхождении, если мы все-таки отправимся на юг.

После этих слов никакая сила не смогла бы удержать меня от поездки. Я давно уже не предавалась детским мечтаниям о воссоединении с отцом, но жажда узнать о своем происхождении за проведенные в Теннанте годы не утихла.

— Получается, граф знает, кто я такая?

— Нет, Лесса, он не знает. Парадоксально, но он сам ищет тебя уже несколько лет. Но не узнал при встрече.

— Так что же, выходит, этот Эрвин — мой родственник?

Это было единственное объяснение, пришедшее мне в голову. Отцом моим, разумеется, Эрвин быть никак не мог, но вот братом или кузеном — почему бы и нет?

Но ответ Говарда вновь разочаровал меня.

— Нет, вы с графом Солейским не состоите в родстве.

Я уже совсем ничего не понимала.

— Но зачем тогда ему искать меня?

И уже в который раз за этот странный разговор дядюшка удивил меня, внезапно сменив тему и спросив:

— Лесса, что ты знаешь о событиях того года, в который родилась?

Я ненадолго задумалась, припоминая.

— Судя по воспоминаниям деревенских, год был урожайным. Они полагали, что это Морской Бог явил им таким образом свою милость за то, что приютили меня. А вот зима была суровой, но голодать не пришлось, — старательно перечисляла я те сведения, что некогда слыхала от жителей Бухты-за-Скалами.

— Лесса, — нетерпеливо прервал меня Говард, — я спрашивал вовсе не о твоей деревне. Меня интересуют те события, что затронули всю Бранвию.

Ну здесь ответ был однозначен.

— Умер старый герцог. А вдова его год спустя вышла замуж во второй раз. За Роланда, герцога нышнего.

— Вот именно, — мрачно подтвердил Говард. — И вместе с герцогом умер его маг, Литор.

Я напрягла память. Сузи рассказывала о несчастном случае на охоте и о том, что магу так и не удалось спасти раненого, но ни имени мага, ни его дальнейшей судьбы я не знала.

— Но какое отношение их смерти имеют ко мне?

Будто не услышав моего вопроса, дядюшка продолжил:

— И есть основания полагать, будто они оба были отравлены. Во всяком случае, наследник герцога, юный Ланс Бранвийский, твердо в этом убежден.

— Откуда вам известно об этом? — не удержалась я.

Разговор наш становился все менее мне понятен, но все более интересен.

Какая связь могла быть между моим рождением и смертью старого герцога?

— Видишь ли, Эрвин Солейский приходится Лансу кузеном, — пояснил дядюшка. — Меня, признаться, настораживало то, что наследник герцогства не появляется на людях. В странную неизлечимую болезнь, от которой, тем не менее, не умирают, я тоже не особо верил. Но свои подозрения я предпочитал держать при себе, поскольку на столь неудобные вопросы ответ у Роланда один — и ты сама можешь догадаться, какой именно.

— Каменоломни, — поежилась я.

— И это еще в лучшем случае, а то и казнить могут, ежели посчитают опасным смутьяном. Причем, если верить словам Эрвина — а причин не доверять ему в этом вопросе у меня нет — то герцогиня опаснее своего супруга. Так вот, возвращаясь к Лансу. Оказывается, сей юноша вот уже несколько лет живет вовсе не в родовом замке. При помощи парочки преданных слуг ему удалось организовать побег. И граф приезжал ко мне именно как представитель юного Бранвийского.

Я ахнула.

— Получается, нам предлагают участвовать в заговоре?

— В возвращении герцогства законному наследнику, — поправил меня Говард. — И — так уж получается — попутно ты сможешь отомстить герцогине Ингрид за смерть своего отца. Потому как я твердо убежден, что ты и есть пропавшая дочь Литора Бранвийского. Разумеется, проверить это мы сможем только у Ланса, но мне хватило и тех сведений, что я получил от Эрвина. Поверь, вряд ли я ошибаюсь.

Признаться, новость вовсе не потрясла меня. Говард неоднократно повторял, что отец мой, должно быть, был весьма сильным магом. Да и где-то глубоко в душе я подозревала, что в живых уже нет обоих моих родителей, пусть и гнала от себя эти мысли. Но ведь сильный маг сумел бы за семнадцать лет разыскать своего ребенка, разве не так?

Касаемо мести предполагаемой отравительнице — я вовсе не горела подобным желанием. Быть может, из-за того, что совсем не знала Литора, либо же из-за того, что не слишком доверяла незнакомому Лансу, но связываться с герцогиней мне не хотелось. Я прекрасно понимала, что ничего хорошего из этого не выйдет.

Однако Говард, похоже, решил принять предложение графа Солейского.

— Мы отправляемся через месяц, Лесса. Я как раз улажу все свои дела. Подумай, возможно, тебе нужно что-нибудь купить для поездки. Хотя на юге, уверен, тоже есть лавки — и не хуже наших. Приятельницам скажи, что мне необходимо поправить здоровье в более теплом климате.

— А как долго мы будем отсутствовать? — спросила я. — Что мне сказать Рине и Ладе?

— Скажи, что не знаешь. До тех пор, пока я не почувствую себя лучше.

— А в действительности, дядюшка?

— А в действительности все зависит от Ланса, дорогая. Я приму окончательное решение после личной встречи с ним.