Сапфир

Глава 20

– Регина! – В телефонной трубке раздался голос Брайана. – Я звоню, чтобы сказать вам, что ваше объявление во вчерашних газетах – гениальный ход! Оно не только убедит ваших покупателей, но и пригладит взъерошенные перышки ваших конкурентов. Я уже слышал от нескольких из них, что они очень довольны.

– Спасибо, Брайан, – проговорила Регина глухим голосом. Она проплакала всю ночь и решила, что больше плакать не станет; и вот теперь глаза ее опять наполнились слезами.

– Регина! Девочка, что такое? Вы, кажется, плачете?

– Уилл уехал, Брайан.

Брайан молчал так долго, что Регина наконец спросила:

– Брайан, вы здесь?

– Ага, девочка, я здесь. Я потрясен, вот и все.

– Ну, если вы потрясены, представьте, каково мне!

– Может, он уехал просто на пару дней, – осторожно начал Брайан, – … и в любую минуту возьмет и вернется.

– Нет, он упаковал чемодан и, судя по всему, сел на пароход.

– Значит, он уехал навсегда?

– Не совсем.

– В таком случае надолго ли?

– Это трудно объяснить по телефону, Брайан… – Она замолчала, борясь с новым приступом рыданий.

– Я сейчас приеду.

– Нет, Брайан! – поспешно возразила Регина. – Это плохо, если вы примчитесь сюда, едва Уилл уехал.

– Но вам необходима дружеская поддержка, Регина. С кем-то посоветоваться, поговорить… Почему бы нам не пойти вместе на ленч, мы все спокойно обсудим.

– Наверное, в этом ведь нет ничего плохого… – неуверенно сказала молодая женщина.

– Тогда давайте встретимся в том ресторанчике за углом, рядом с вами. Там спокойная обстановка, нам никто не помешает. Встретимся ровно в час.

– Хорошо, в час.

После разговора с Брайаном Регина долго сидела, охваченная самыми мрачными мыслями. Почему Уилл поступил так неразумно? Она не могла не чувствовать и своей вины. В сущности, это она вынудила его уехать. Ход ее мыслей прервало появление Берта Даунза.

– Миссис Лоуген, – проговорил он неуверенно, – кажется, Петер Мондрэн у нас больше не работает.

– Вы не ошиблись, Берт, – ответила Регина, выпрямившись. Голос ее был исполнен гнева. – Я узнала, что это он повинен в том, что Уилл купил искусственные сапфиры, и я уволила его.

Даунз нахмурился.

– Но это значит, что нам нужен новый художник.

– Я найду ему замену.

– Я знаю одного человека, который, как мне кажется, подойдет вам. Он русский, только недавно приехал в Нью-Йорк. Он много лет проработал у Фаберже. Он вчера заходил к нам в магазин. Ни вас, ни мистера Лоугена не было, но он оставил адрес, по которому с ним можно связаться.

– Пусть он придет поговорить со мной. – И когда Даунз направился к двери, Регина добавила: – Берт, вы должны знать еще кое-что. Мистер Лоуген уехал.

Тот удивленно посмотрел на молодую женщину.

– Уехал? Вы хотите сказать – навсегда?

– В этом я не уверена, но какое-то время его не будет в магазине.

– Это очень печально, миссис Лоуген.

– Да, конечно. Дело в том, что мне еще понадобится человек для покупки драгоценных камней. Я могу справиться с закупкой здесь, в Нью-Йорке, но поездки в Европу на аукционы – это совсем другое дело. Как вы думаете, у вас это получится?

– Я бы с удовольствием попробовал! – пылко воскликнул молодой человек. – Я, конечно, не такой специалист, как мистер Лоуген, но драгоценные камни – это моя жизнь, и я верю, что справлюсь с этим делом. – И вдруг Берт смутился. – Но может быть, вы мне не доверяете после того, как я потерпел фиаско с искусственным сапфиром?

– У вас не было абсолютно никаких причин подозревать, что это не природный камень. Во всяком случае, мы еще вернемся к этому разговору.

Кивнув, Даунз пошел вниз. Регина стала готовиться к ленчу, на котором она должна была встретиться с Брайаном. Как бы там ни было, но она не хотела, чтобы было заметно, что она плакала. Она тщательно умылась и причесалась.

Когда она вошла в ресторан, Брайан уже сидел за столиком, стоявшим более или менее уединенно. Он поднялся ей навстречу. Лицо у него было серьезное.

– Ах, Регина, как печально, что у вас такие огорчения, – сказал он, беря ее за руки. Его взгляд не отрывался от ее лица. – Мне тем более грустно, что я пусть косвенно являюсь их причиной.

Он отодвинул для нее стул.

– Вас нельзя целиком и полностью обвинять в этом, Брайан, – грустно проговорила Регина. – Он уехал не только потому, что ревновал к вам.

– Вот как? – спросил Брайан, усаживаясь. Она размышляла, стоит ли рассказывать Брайану о том, что Уилл купил искусственные сапфиры, и наконец пришла к выводу, что он должен знать всю правду. Ей, конечно, не хотелось, чтобы об этом знал весь город, но она была уверена, что Брайан не страдает болтливостью.

– Да. Это Уилл купил искусственные сапфиры. Он изумленно уставился на Регину.

– Ваш муж купил поддельные камни?! Как мог он это сделать, имея такой опыт?

– Он был не в себе, Брайан, – сказала она. – Помните ту ночь, когда он явился к вам? И это был не единственный раз, когда он так напился. Последнее время он сильно пил, и в тот день тоже, и не смог как следует изучить камни. При этом он не знал, что на рынке появились подделки. Это Петер Мондрэн подбил его купить их.

– А зачем же этот тип так поступил?

– Я никогда вам не рассказывала, но Петер просил меня выйти за него замуж еще там, в Лондоне, до того как мы отплыли в Америку. Я ему отказала, и он мне этого так и не простил. Петер написал и ту записку, которую получили вы, – с приглашением прийти в Центральный парк, и ту, что получил Уилл, – о нашей встрече.

– Вот сукин сын! – Брайан с силой сжимал и разжимал свой кулачище, лежавший на столе. – Подождите, я до него доберусь! Клянусь всеми святыми, я ему башку оторву!

Регина улыбнулась.

– Немножко опоздали, Брайан. Он сейчас находится на борту парохода, идущего в Англию. – Она вскинула голову. – Я знала, что он жестокий человек, но я и подумать не могла, что он попытается разрушить мою жизнь и мой бизнес.

Самые разные чувства отражались на лице Регины, и сердце Брайана болезненно сжалось. Ему так хотелось обнять ее, утешить – утешить, насколько это возможно. Но он понимал, что нужно быть очень осторожным. Сейчас не время таких поступков – это ее только огорчит еще больше.

– По крайней мере ваше объявление в газетах остановит скандал, который мог бы причинить ущерб фирме.

– Могу только надеяться на это.

– И все же, вы уверены, что ваш муж не вернется после того, как хорошенько все обдумает?

– Он вернется, но, полагаю, не очень скоро.

– Почему вы так думаете?

– Вы помните, как мне всегда хотелось иметь необработанный звездчатый сапфир, сапфир непорочности, как вы его называли?

– Да, прекрасно помню.

– Ну вот, за ним Уилл и уехал – искать для меня такой сапфир. Так он сообщил в записке, которую оставил мне. – Она сложила губы в горестной улыбке. – Судя по всему, мое давнишнее желание обернулось против меня же и может перевернуть всю мою судьбу.

– Уилл отправился на охоту за драгоценными камнями? – не веря своим ушам, переспросил Брайан.

– Так он пишет в своей прощальной записке, и у меня нет причины в этом сомневаться.

– Вот так да! Тогда он вернется довольно быстро, – уверенно возразил ирландец. – Как ты хорошо знаешь, девочка, охота за драгоценными камнями – занятие не для новичков. Он быстренько поймет, что это не такое уж легкое дело.

– Я в этом не уверена. Уилл упрям, и я чувствую, что он не вернется домой, пока не найдет для меня звезду.

– В наши дни найти звезду не очень-то просто. Я сам искал, когда в последний раз отправился в экспедицию, и не нашел… – Он замолчал, поняв, что выдал себя.

Она смотрела на него, и взгляд ее постепенно теплел.

– Вы хотите сказать, что после нашего разрыва вы все-таки искали для меня звезду?

– Но я ведь не сказал, что это для вас, – проговорил он, хитро щурясь.

– Брайан, как это мило с вашей стороны. – Она потянулась через стол, чтобы коснуться его руки, но тут же отдернула свою руку, сжав ее в кулак. И даже пристукнула кулачком по столу. – Зачем он так глупо поступил, зачем, Брайан? Конечно, мне всегда очень хотелось иметь сапфир непорочности, но ведь не такой же ценой! Это связано с опасностями, мы с вами это знаем. Уилл может погибнуть. Если что-то случится, я никогда этого себе не прощу!

– Он любит вас, Регина, – ласково ответил Брайан. – А ради любви люди всегда совершали великие глупости, как говаривала мне моя добрая матушка.

Регина улыбнулась сквозь слезы.

– Ваша матушка – просто кладезь премудрости. Он кивнул с важным видом.

– А то как же! Это чистая правда! И я никогда не ошибался, если следовал ее советам.

– Брайан Макбрайд, я уверена, что вы ни разу в жизни не последовали ни единому доброму совету.

Он притворился обиженным.

– Вы очень ошибаетесь на мой счет.

Они уже почти покончили с ленчем и остальную часть разговора посвятили делам. Когда они уходили из ресторана, Регина размышляла о Брайане. Идя на встречу с ним, она до дрожи боялась, что он опять начнет говорить о своей любви, поскольку теперь Уилл уже не стоит у него на дороге. Но, несмотря на все свои тревоги, ей приятна была его жизненная сила, физическая близость его крупного тела. Теперь, когда Брайан шел рядом с ней, провожая ее в магазин, она краснела и нервничала. А он почему-то ни разу не намекнул на свои чувства, хотя держался с ней очень ласково и внимательно.

Только дойдя до дверей магазина, Брайан заговорил о личных делах. Он остановился, взял ее за руку и посмотрел в лицо.

– Я очень хорошо понимаю ваше состояние, Регина, но не могу не коснуться этой темы. Я с удовольствием провел время с вами за ленчем и очень надеюсь, что мы это повторим. В конце концов мы старые друзья, а поскольку у вас сейчас трудное время, вам друг необходим.

– Я ценю вашу дружбу, Брайан, очень ценю, видит Бог. С тех пор как я приехала в Нью-Йорк, я была так занята своей фирмой, что у меня не хватало времени завязать с кем-либо дружеские отношения, только… – Она с подозрением взглянула на ирландца, – только в том случае, если вы, конечно, понимаете что я не могу предложить вам ничего, кроме дружбы.

Брайан простодушно улыбнулся и подмигнул ей:

– За кого вы меня принимаете, если думаете, что Я могу воспользоваться вашим нелегким положением?

Алексей Федоров оказался человеком экспансивным, склонным к экстравагантности. Ему было едва за сорок, он был хорош собой и обаятелен – более шести футов роста, ярко-голубые глаза, волосы цвета спелой пшеницы и длинные чуткие пальцы художника. Одет он был по-европейски, а в правой руке держал небольшую сумку.

Когда Берт Даунз ввел его в кабинет Регины и та обошла вокруг стола, чтобы поздороваться с ним, русский взял ее руку и склонился над ней.

– Очень приятно, дорогая леди, очень приятно. Регина вспыхнула и быстро убрала руку. Даунз оставил их вдвоем. Она жестом предложила Федорову сесть в кресло и вернулась к своему месту за столом.

– Расскажите о себе, мистер Федоров. Почему вы оставили Россию и Фаберже? Это ведь самая блестящая ювелирная фирма в мире.

Федоров вытянул поудобнее свои длинные ноги и сказал.

– Россия-матушка не… как это сказать… не та, что раньше. Скоро там будет революция.

– Но какое это может иметь отношение к Фаберже?

Федоров выразительно пожал плечами.

– Большевики конфискуют все драгоценности. – Он презрительно улыбнулся. – Они не верят в ювелирное искусство, они заявляют, что это слабость аристократов.

Регину удивило, что он так хорошо владеет английским. Если не считать некоторой высокопарности и вольного обращения с артиклями, Федоров говорил по-английски просто прекрасно.

– Ваш английский, мистер Федоров, превосходен. Федоров одарил ее обворожительной улыбкой. Он уже два года как задумал уехать из России и начал изучать английский. У него был хороший учитель. Все это он рассказал Регине.

– Действительно, хороший, – согласилась она. – А почему вы решили уехать именно в Америку?

– Богатая страна. А Федоров – лучший в России художник. Вот я и подумал, что лучшего места для работы не найду. И… – он снова улыбнулся, – у вас революция уже позади.

– Вы пробовали обращаться в другие фирмы?

– Да. Но у всех есть свои художники. Я узнал, что вам нужен художник. Федоров, учтите, лучше всех прочих.

– Вы правы, мне действительно нужен хороший художник. Но как я узнаю, что вы действительно лучше всех? Я знаю только, что вы работали у Фаберже.

– Ах, но я вам все покажу.

Он встал, открыл сумку, достал из нее три ювелирных изделия и гордо выложил их на стол перед Региной.

Та наклонилась, чтобы рассмотреть их. Все три вещи свидетельствовали о необыкновенном мастерстве. А вдруг, подумала Регина, он украл их, покидая Россию?

Но Федоров, словно прочтя ее мысли, сказал:

– Федоров не крадет вещи, дорогая леди. Я сам сделал их, и мне подарили их в качестве награды за долгие годы, отданные фирме Фаберже.

Кивнув, Регина вновь восхищенно принялась разглядывать вещи. Одна из них особенно заинтересовала ее – золотая брошь в виде широкой ленты, завязанной узлом. Лента была покрыта полупрозрачной розовой эмалью и по краям украшена розовыми же бриллиантами в серебряной оправе. Вторая вещь представляла собой так называемую minaudiere, небольшую дамскую шкатулку, выполненную в стиле ар нуво. Крышка из зеленого золота с четырьмя кнопками из сапфиров-кабошонов. Регина нажала на кнопки, и шкатулка открылась: внутри с одной стороны оказались отделения для пудры и румян, с другой – для записок и маленькое зеркальце, а за ним – дощечка для письма из слоновой кости. Изнутри шкатулка была украшена сложным узором из листьев. Листья из зеленого золота и мелких сверкающих бриллиантиков были просто изумительны. К шкатулке прикреплялась золотая цепочка, так что дама могла носить ее, повесив на руку или прикрепив к поясу.

– Прекрасная работа, мистер Федоров, – в восхищении произнесла Регина. – Но она выполнена в стиле ар нуво. А этот стиль уже утратил свою популярность в Америке, и продать ее трудно.

Федоров пожал плечами и выразительно развел руками.

– Я это знаю, но это не имеет значения. Федоров может делать вещи в любом стиле, руководствуясь любой модой.

Рассматривая третью вещь, Регина нахмурилась, потому что не могла понять, что это такое. Она была довольно большой и походила на продолговатую миску, по краю которой вырезаны листочки, усыпанные розовыми бриллиантами. К сосуду была приделана ручка длиной в два дюйма, украшенная рубинами и сапфирами. Стоял же сосуд на основании, покрытом эмалью малинового цвета.

Приподняв сосуд, Регина посмотрела на донце. Там стояло клеймо Федорова – АФ.

– Должна признаться, что я в некотором затруднении, мистер Федоров, – проговорила Регина, вертя в руках непонятную вещь. – Что это и для какой надобности служит? Или вообще ни для какой?

– Это bourdalou, дорогая леди.

– Хорошо, это ее название, но для чего предназначена вещь?

Федоров поморщился, давая понять, что находится в затруднении.

– Как бы вам сказать… Это сосуд для облегчения. Случается, что дамам подолгу приходится сидеть в опере или балете или страдать от неудобства во время долгих проповедей велеречивых священников. Свое название – bourdalou – сосуд получил от имени подобного священника-иезуита, жившего в семнадцатом веке.

Регина уставилась на сосуд, потом на Федорова и расхохоталась.

– Вы хотите сказать, что дамы облегчались в такие сосуды?

Он кивнул, сильно покраснев при этом.

– Боже мой, да ведь он стоит, должно быть, целое состояние! И для таких надобностей!

Она смеялась все заразительнее, ее смех, казалось, вот-вот превратится в истерику. Так она давно уже не смеялась, ей было не до смеха последнее время. Но в это утро она совсем оправилась от своего горя, перестала плакать, примирившись наконец с внезапным отъездом Уилла. Ее, конечно, беспокоило, что он поступил столь неразумно; оставалось лишь надеяться, что Брайан окажется прав и Уилл вскоре бросит поиски и вернется домой.

Наконец, отсмеявшись и овладев собой, Регина почувствовала, что печаль ее прошла и настроение поднялось.

– Мистер Федоров, я сильно сомневаюсь, что в Америке найдется леди, которая заинтересуется этим предметом, – разве только в качестве курьеза.

Федоров опять выразительно пожал плечами и развел руками.

– Я этого не знал. – Лицо его посветлело. – Может быть, дорогая леди, вы примете это в подарок в качестве «курьеза», как вы изволили столь остроумно назвать этот предмет. – Но, заметив, что на лице ее появилось жесткое выражение, он протянул к ней руки. – Прошу вас, поймите меня правильно. Федоров не делает подарок в обмен на то, что вы берете его на работу.

Регина с облегчением вздохнула. – Надеюсь, что это так. Но мне нравится ваша работа, и я думаю, что вы нам вполне подходите. Он улыбнулся своей ослепительной улыбкой.

– Благодарю, дорогая леди. А то я уже стал беспокоиться.

Регина наклонилась вперед и проговорила деловым тоном:

– Что ж, давайте обсудим условия найма…

Время бежало быстро. Регина стала уже легче переносить отсутствие Уилла. Через несколько дней она поняла, что поступила разумно, взяв на работу русского художника. В отличие от Мондрэна он вскоре подружился со всеми служащими, а работой его Регина была более чем довольна. Художником он был блестящим, а работал куда быстрее, чем Мондрэн. Федоров очень живо, творчески и весьма благосклонно принимал все рисунки, предлагаемые ему Региной. Его вещи покупались сразу, едва появлялись на прилавке.

Два-три раза в неделю Регина ходила завтракать с Брайаном и с нетерпением ждала этих встреч. Он неизменно вел себя по-джентльменски и никогда не преступал дружеской черты. Развлекал ее рассказами о своих приключениях во время охоты за драгоценными камнями, когда шатался по всему свету. Регина была уверена, что большая часть этих рассказов сильно приукрашена, если не полностью выдумана, но эти рассказы ее забавляли. О делах они тоже разговаривали; в магазине Брайана дела теперь шли весьма неплохо.

– По крайней мере Эндрю доволен, – со смехом сказал Брайан.

– А он что, никогда не бывает в Нью-Йорке?

– Приехал один раз, через месяц, после открытия. Сказал, что ему не нравятся заокеанские путешествия, что он страдает морской болезнью. Больше приезжать сюда не собирается, покуда его доля прибыли поступает, как сейчас.

Рассказ Брайана напомнил Регине одно забытое ею обстоятельство – склонность Уилла к морской болезни. Вот бедняга! Он не только смело пошел навстречу неизведанным опасностям, но еще и должен страдать от этой ужасной болезни, совершая путешествия морем.

Брайан наклонился к ней:

– Ты что-то загрустила, девочка. Подумала о своем муже?

Во время встреч они старательно избегали разговоров об Уилле.

– Да, Я вспомнила одну вещь. Уилл однажды сказал мне, что может заболеть морской болезнью, даже сидя в ванне.

– Вот так да! Может быть, это заставит его побыстрее вернуться домой.

– Что ж, он волен сам решать, когда ему возвращаться, так же как он сам решил, когда уезжать, – жестко ответила Регина. – Но это не значит, что я не буду рада его возвращению.

Несколько раз Брайан пытался уговорить ее пойти с ним в театр или же пообедать в ресторан, но она неизменно отказывалась от подобных предложений, понимая, к каким последствиям может привести вечер, проведенный в обществе Брайана. Их по-прежнему сильно тянуло друг к другу, даже, пожалуй, сильнее, чем когда-либо. И Регина боялась, что не сможет устоять перед Брайаном, если проведет с ним вечер.

Брайан же, судя по всему, понимал ее опасения, хотя и не заговаривал ни о чем подобном. Только сказал однажды, подмигнув ей:

– Как бы не так, я ведь не отстану от тебя. И рано или поздно ты сдашься, красавица.

Приближался день свадьбы Юджина, и Регина обдумывала, как устроить большой прием в честь этого события. Ей хотелось, чтобы этот вечер оказался приятным сюрпризом для молодых. Она сказала Юджину, что хочет устроить в их честь всего лишь небольшой вечер. Юджин запротестовал, считая, что это совсем не обязательно, но по его лицу молодая женщина поняла, что он доволен.

Неподалеку от площади Таймс был новый ресторан, построенный под английский паб. В нем имелось отдельное помещение для вечеринок и даже маленькая танцплощадка. Регина решила, что Юджину понравится знакомая атмосфера паба, особенно если учесть, что его родители приедут на свадьбу из Англии. Она наняла маленький оркестрик, заказала изысканный обед и отпечатала приглашения, разослав их всем, кого она знала, в том числе и Брайану.

Свадьба состоялась в прекрасный весенний день; деревья в Центральном парке и на улицах только что покрылись молодой листвой. Поскольку Регине хотелось, чтобы задуманный прием оказался совершенным сюрпризом для Юджина и его невесты, большинство гостей были приглашены вроде бы не на церемонию бракосочетания; на ней присутствовали только отец Мей – ее матери уже не было в живых – да еще родители Юджина, служащие ее фирмы и Брайан.

Родители Юджина, степенные пожилые англичане, судя по всему, были ошарашены экспансивными американцами. Да, типичные англичане, подумала Регина и тут же посмеялась над собой.

Юджин стоял у алтаря, когда зазвучал «Свадебный марш» и Мей, сияющая, очаровательная в своем белом подвенечном платье, появилась в проходе под руку со своим отцом.

Регина сидела рядом с Брайаном. Глаза ее наполнились слезами. Не время было вспоминать об Уилле, но она ничего не могла с собой поделать. Сами они заключили гражданский брак в присутствии мирового судьи, всего несколько человек были на церемонии. В сущности, это была первая настоящая свадьба, на которой она присутствовала.

Брайан взял ее за руку и нежно погладил, Наклонившись к ней, он прошептал:

– Знаешь, о чем я думаю, девочка? Не окажись я таким чудовищным идиотом, у нас с тобой была бы вот такая же свадьба.

Она зажмурилась; чтобы стряхнуть слезы, и ответила тихим шепотом:

– Поздновато думать об этом, не так ли, Брайан Макбрайд?

– Как говаривала моя старая матушка, надежда – вещь живучая, – возразил ирландец, посмеиваясь.

Она отняла свою руку и немного отодвинулась, решив не смотреть больше на Брайана.

Когда же церемония окончилась и Юджин, приподняв фату Мей, поцеловал молодую жену, Регина и Брайан подошли к ним; Регина пылко обняла Мей, а потом поцеловала Юджина.

– Поздравляю вас обоих! – воскликнула она. – Я знаю, вы будете очень счастливы, и я очень рада за вас, хотя в результате я и теряю хорошую сортировщицу.

– Да нет, Мей не собирается уходить с работы, – выпалил Юджин, – по крайней мере пока… – Тут он покраснел и замолчал.

Мей поцеловала его в щеку и проговорила невозмутимо:

– Он хочет сказать, пока у меня не появятся дети, миссис Лоуген. Мы хотим, чтобы у нас было по меньшей мере четверо, правда, милый?

Юджин только и смог что кивнуть – лицо его покраснело еще больше.

Брайан взял Юджина за руку и добродушно сказал:

– А то как же! Сегодня у тебя большой день, парень. И у тебя, девочка. Пойду-ка поищу для вас экипаж.

Через несколько минут все уселись в две наемные кареты и направились в ресторан. Юджин, выйдя из экипажа, подал руку новобрачной, потом обернулся, чтобы посмотреть на паб, на котором висела вращающаяся деревянная вывеска «Таверна королевы».

Лицо его посветлело, но тут же он нахмурился и взглянул на Регину.

– Регина, я слышал об этом заведении. Говорят, что здесь очень хорошо кормят, совсем как у нас в Лондоне. Но ведь это ужасно дорого?

– Не думайте об этом. – Регина взяла его под руку и повела к дверям. – Вы не просто служащий, которого я высоко ценю, вы – один из самых близких моих друзей, Юджин. Я хочу сделать хоть что-то для вас и Мей.

Она повела их в ресторан. Хозяин, с которым Регина познакомилась, делая заказ, вышел им навстречу. Это был англичанин, мясистое красное лицо и большой живот которого говорили о пристрастии к еде и напиткам. Он весело проговорил:

– Ах, госпожа Лоуген! Все сделано так, как вы заказали. А это жених и невеста, не так ли?

Регина представила Мей и Юджина; хозяин от всей души поздравил их, а потом провел собравшихся к дверям в задней части паба. И широким жестом распахнул их.

Гости уже ждали новобрачных с бокалами шампанского в руках. Тут же кто-то предложил тост за молодых, а потом Регина обошла помещение с Юджином и Мей, представляя их тем гостям, с которыми они не были знакомы.

Регина разослала открытки почти всем ювелирным фирмам Нью-Йорка, и почти все они откликнулись на приглашение. С тех пор как она так ловко уладила возникший было кризис из-за появления искусственных драгоценных камней, уважение к ее деловой сметке сильно выросло, особенно же ее оценили после того, как ей удалось предотвратить крах собственной фирмы.

Когда представление новобрачных закончилось. Юджин и Мей сели во главе длинного стола, а их родители – слева и справа от молодых.

Юджин растерянно проговорил:

– Регина, мы не ожидали ничего подобного, но как же замечательно, что вы все это придумали!

Она похлопала его по плечу.

– Я занималась всем с удовольствием, а вы вполне все это заслужили, Юджин. Давайте же веселиться!

За столом Регина и Брайан сидели рядом. Сразу же появились официанты, а оркестр заиграл мелодии, которые были в моде в лондонских мюзик-холлах.

Угощение было тоже на английский манер. Брайан наклонился к Регине и прошептал:

– Да, девочка, это просто грандиозно. Готов поклясться, что чувствую себя почти как в Лондоне.

Она с любопытством поглядела на него:

– Вы скучаете по Лондону, Брайан?

– Не особенно, – ответил тот, пожимая плечами. – Вы же знаете, что Лондон – не мой родной город, просто я вел там дела. А теперь я убежденный житель Нью-Йорка и хочу принять американское гражданство. А вы?

– Поначалу тосковала по Лондону, но теперь окончательно устроилась здесь и считаю Америку своим домом. А выйдя замуж за Уилла, я стала гражданкой Америки.

Понизив голос, Брайан проговорил ей прямо на ухо:

– А скажите, кто этот малый там, напротив, в такой чудной одежде?

Улыбаясь, Регина посмотрела на Алексея Федорова. Он был облачен в русский народный костюм – свободная рубаха ее сборками под пояс и брюки, заправленные в высокие начищенные сапоги. Когда Регина поинтересовалась у него насчет его одеяния, он ответил:

– Это свадьба, не так ли? Федоров надел народный русский костюм для танцев.

Тогда Регина, засмеявшись, возразила:

– Сомневаюсь, что там будут такие танцы, о которых вы думаете, Алексей.

– Дорогая леди, Федоров покажет гостям, как нужно плясать на свадьбе.

– Это Алексей Федоров, мой новый художник-ювелир, пояснила Регина Брайану. – Прошу прощения, я думала, что уже познакомила вас.

– У этого типа такой вид, словно он вознамерился помчаться верхом по русской степи, размахивая саблей.

– Да, на первый взгляд Алексей – человек немного странный, я согласна, но он блестящий художник, Брайан; это хорошее приобретение для моей фирмы.

– Он лучше, чем Петер Мондрэн?

– Во многих отношениях. Как художник он почти так же хорош, а работает гораздо быстрее. К тому же у нас он всем очень нравится. Женщины от него без ума…

Их разговор прервали официанты, которые начали готовить перемену блюд. После этого в зал был внесен многоярусный свадебный торт. По распоряжению Регины украшения на нем были сделаны в виде различных драгоценных камней, среди которых помещалось изображение жениха и невесты. Юджин и Мей, держась вместе за нож, отрезали себе первый кусок. Потом торт, разделив на части, предложили гостям.

Когда новобрачные съели свой кусок, оркестр заиграл вальс. Юджин обнял Мей, и под аплодисменты собравшихся они сделали тур вокруг стола. Вскоре к ним присоединились другие пары.

Брайан встал и протянул руку Регине.

– Могу я пригласить вас на вальс, красавица? Он двигался очень легко и изящно, как на катке, подумала Регина. Они скользили в танце, словно единое целое, и от его близости Регина немного задохнулась.

Он приблизил губы к самому ее уху, и она ощутила тепло его дыхания.

– Вы понимаете, что это наш первый танец? – спросил Брайан.

– Да, понимаю, – пробормотала Регина, пытаясь хоть немного отстраниться от него, но Брайан еще крепче прижал ее к себе. От его прикосновений, а также от выпитого шампанского у Регины слегка кружилась голова, и она отдалась своему беспечному настроению.

Вино лилось рекой, и Регина пила рюмку за рюмкой. Все вокруг веселились, и впервые за долгое время она смогла не думать ни о чем, упиваясь жизнью, ее прекрасным моментом. Она танцевала с Брайаном тур за туром, смеялась его рассказам, наслаждалась его близостью, прикосновениями его рук, случайными касаниями его губ.

От одного танца она отказалась, и Брайан танцевал с новобрачной. Окинув взглядом зал, она заметила, что Алексей Федоров разговаривает с дирижером.

Когда танец закончился, дирижер хлопнул в ладоши, призывая к тишине. Все замолчали, и он объявил:

– Мистер Федоров просит очистить для него место, поскольку следующий танец он будет танцевать один. Он просит нас сыграть для него русскую мелодию. Я не уверен, что у нас это получится, но мы очень постараемся.

Оркестр заиграл быструю, незнакомую для уха мелодию, и Алексей Федоров вышел на середину площадки. И сразу же ринулся в дикую, безудержную пляску, ритмично ударяя об пол ногами, обутыми в сапоги, и сопровождая движения выкриками в такт музыке. Вдруг он опустился на корточки и пошел вприсядку. Такого Регина не видела никогда.

Он описал круг, оставаясь на корточках и выбрасывая вперед попеременно то одну, то другую ногу. Регина не могла понять, как ему удается сохранять равновесие, но, судя по всему, он проделывал все это без малейшего напряжения.

Когда пляска закончилась, Алексей выпрямился и поднял вверх руки. Лицо его пылало, глаза блестели. Он медленно повернулся во все стороны, хлопая в ладоши, и гости тоже захлопали, бурно выражая свой восторг.

Оркестр заиграл другую мелодию, и Федоров, тяжело дыша, подошел к месту, где стояла Регина. Лицо его блестело от пота. Достав из кармана внушительных размеров платок, он вытер мокрый лоб.

– Это было замечательное зрелище, Алексей! – воскликнула Регина.

От ее похвалы он просиял.

– Алексей Федоров не плясал так с тех пор, как покинул Россию-матушку. Это трудно, это гораздо труднее, чем делать ювелирные украшения.

Гости стали расходиться; в восемь часов уехали новобрачные; они собрались провести медовый месяц – точнее, неделю – у Ниагары.

Остальные приглашенные приняли их отъезд как знак того, что пора расходиться. Последними ушли Регина и Брайан, поскольку Регине нужно было завершить дела с хозяином ресторана. Когда молодая женщина вышла, Брайан ждал ее у наемного экипажа. Он помог ей усесться и сам сел рядом.

– Время еще раннее. Поедем прокатимся по Центральному парку.

Она размышляла не долго.

– С удовольствием.

Экипаж тронулся, копыта зацокали по мостовой, и Брайан сказал:

– Да, вы здорово все устроили для этой парочки.

– Это самое меньшее, что я могла сделать. Юджин – работник надежный и очень ценный.

– А я думаю, какая вы прекрасная женщина, Регина.

– Вы мне льстите, мистер Макбрайд? – спросила она, искоса поглядывая на него.

– Вот так да! Вы, миледи, в последнее время стали колючей, как ежик. Только попробуешь вам сказать комплименту как вы раз, и ощетинились.

– Простите, Брайан, – сказала Регина, вздыхая. – Я, наверное, несколько раздражительна.

– Так расслабься, девочка, – проговорил он успокаивающе, обнял ее и привлек к себе.

Регина не противилась. Она действительно расслабилась, прильнув к нему, чувствуя Себя в тепле, безопасности, окруженной заботой. Долгий день, волнения и переживания, связанные со свадьбой, возымели свое действие; к тому времени, когда извозчик подъехал к парку, Регина задремала на плече Брайана. Она то погружалась в сон, то выплывала из него, а Брайан нежно поддерживал ее рукой. Вдруг она услышала, как Брайан что-то сказал извозчику. Экипаж повернул, но Регина была такая сонная, ей было так уютно, что она не стала выяснять, куда они едут.

Потом движение прекратилось, и Брайан помог ей выйти. Расплатившись с извозчиком, он подвел полусонную Регину к какому-то дому.

Она встрепенулась, оглядевшись, увидела незнакомую улицу.

– Где это мы? Это не мой дом.

– Нет, девочка, это мой. Два месяца назад я снял здесь квартиру и очень старался все хорошо устроить. Я подумал – вдруг тебе захочется посмотреть.

Регина поняла, что сейчас произойдет. Потом она объяснит все своим полусонным состоянием, своим опьянением, но сейчас ей хочется, чтобы это произошло. Всем своим существом она тосковала по Брайану, по любви, по утолению своей печали, по всему, что принесет ей эта любовь. И почему она должна чувствовать себя виноватой? Ведь это Уилл ее бросил. Он сам отдалился от нее задолго до этого – и физически, и эмоционально. Не захотел понять.

Едва оказавшись в квартире, Регина повернулась к нему лицом и, не сопротивляясь его объятиям, страстно потянулась к нему губами. От поцелуя огонь, тлевший в ней, запылал, и она забыла обо всем на свете.

Она даже не взглянула на его квартиру; Брайан и не успел включить свет. Прижавшись друг к другу, они вошли в спальню, слабо освещенную через окно уличным фонарем.

Он снимал с нее одежду поспешно, но ласково, одну вещь за другой. Оставшись обнаженной, она вздрогнула, почувствовав касание прохладного воздуха. Упала на кровать и ждала Брайана, все сильнее разгораясь, слыша, как он с легким шорохом сбрасывает с себя одежду.

Что-то проворковало у нее в горле, когда их губы встретились. Его руки скользили по ее телу.

– Я люблю тебя, красавица моя, – пробормотал он, касаясь губами ее шеи. – Я всегда любил тебя.

Она молча притянула его к себе. На самой вершине страсти она громко выкрикнула в темноту его имя; тело ее извивалось, охваченное почти невыносимым восторгом.

Потом Брайан, лежа рядом с ней и дыша ей в щеку, хрипло проговорил:

– Сколько времени мы потеряли, милая. Сколько, черт возьми, времени!

– Тихо, не нужно ничего говорить, Брайан. Ты все испортишь. – И она положила палец на его губы.

Он уснул, а Регина лежала, закрыв глаза. Она нащупала его руку и крепко сжала ее. Скоро нужно уходить; она должна вернуться домой, пока еще не очень поздно. На душе у нее было хорошо и покойно.

Постепенно ее рука, сжимавшая руку Брайана, разжалась, и она погрузилась в глубокий сон.