Сапфировая бабочка (СИ)

Глава 4

Селение, где мы остановились под вечер, находилось все еще на графских землях, поэтому несмотря на все попытки Чарли вытащить меня с постоялого двора я осталась в комнате, а на ужин спустилась с опаской, оглядев зал. Но никого подозрительного не обнаружила, вокруг были такие же путешественники, как мы с Чарли и Сельмой.

К нам за стол подсела пожилая пара. Неугомонный Чарли в ожидании наших плошек завел разговор, мол, откуда и куда, зачем и почему. — Далеко едем, — вздохнул наш сосед. — В городке у границ у меня домишко остался. Придется жильцов выселять. А что делать, самим-то жить надо. Писарем устроюсь или управляющим. Как раньше уже не будет.

Его жена достала платок и промокнула глаза. — Ну ладно, ладно, — глянул на нее мой попутчик. — Проживем. Чтоб этому Торку наши слезы отлились. — Простите, господин… — Экуат. — Господин Экуат, этот лорд Торк, что он вам сделал? — не сдержала я любопытства.

Глаза со злостью сверкнули из-под кустистых бровей: — Он отнял у меня все. Всё! Двадцать лет я строил квартал за кварталом, а он за два года все разрушил! — Как — разрушил? Снес дома? — Нет, — поджал он губы. — Отнял и устроил там такое, что не приведи Великий Отец.

Госпожа Экуат горестно качала головой, и я не решилась на дальнейшие расспросы.

Может, вернуться к Графу да и травануть его в первую брачную ночь? Похоже, множество людей сказали бы мне спасибо. Интересно, как здесь обстоят дела с опознанием ядов? В конце концов, химик я или кто. Надо разузнать. У них есть магия, и я еще не совсем разобралась, какая и как проявляется.

Нет, пожалуй, такой смелой я не буду, но на случай, если меня поймают, яд мог бы стать неплохим шансом.

Младшая сестра Сальмы принялась капризничать, и я задержалась за столом, чтоб помочь успокоить и накормить уставшую от дороги девочку. Экуаты поблагодарили нас за хорошую компанию и поднялись к себе в комнату.

Бедно одетая селянка за соседним столом что-то проворчала и плюнула вслед Экуатам. Похоже, что господин Экуат, действительно, когда-то был успешным и оборотистым дельцом. Чужой успех раздражает тех, кто сам ни на что не способен.

А граф, судя по всему, еще и замшелый феодал, который на своих землях царь и бог, и ненавидит городское устройство. Помню из Земной истории, что конфликт между независимыми городами и старорежимной сельской аристократией длился веками. Ох и попала я. Однозначно, нужно устраиваться где-нибудь в просвещенном городе.

Наконец, на следующий день мы пересекли границу графства. Было уже довольно поздно, когда мы остановились на постоялом дворе. Я упала спать, едва похлебав какого-то странного варева. О том, чтоб куда-то идти, Чарли и не заикался.

Утром выяснилось, что мы приехали в Брок — довольно большой город, и обоз задержится здесь на день. Чарли позвал меня осмотреться, а на деле, думаю, для поддержки в квартале ремесленников. Идти туда оказалось далеко — город был больше всех, виденных мной в этом мире. Чувствуя за собой мою молчаливую поддержку Чарли довольно бойко принялся разговаривать в первой же ткацкой мастерской, и я решила, что могу оставить его одного.

Я пошла к центру города, решив присмотреться, кто из горожан одет, как я, и в каком они статусе. Через час ходьбы, когда ноги уже гудели, я сидела на скамье у ратуши и приводила мысли в порядок. Женщин, одетых скромно и добротно, в городе было достаточно. Они сновали тут и там даже в центре, где стеной стояли высокие особняки явно не последних людей города. Я улыбнулась: фахверки изобрели и в этом мире. Я будто в сказку попала. Но в этой сказке стоило как-то обживаться.

Присмотревшись, я поняла, что скромно одетые женщины вовсе не хозяйки этих домов. Те щеголяли в платьях более ярких цветов, пышнее, с вырезом по крайней мере на ладонь от шеи и украшенных тесьмой или вышивкой. Служанки носили передники, их платья зачастую не имели рукавов, а рукава нижних рубах были закатаны — видимо, работать руками так удобнее. Женщины, одетые в наряды вроде Агатиного, сопровождали разодетых дам, прогуливались с детьми или шли куда-то через площадь неспешной походкой в отличие от служанок, которые передвигались быстрым шагом. Значит, я попадаю в местный "средний класс". Это хорошие новости.

А плохие в том, таких больших городов, скорее всего, немного. Будет ли еще один к северу отсюда? Будут ли места компаньонок или гувернанток в городках поменьше? О том, как мне устроиться без рекомендаций, я и думать боялась. В маленьких городках все друг друга знают.

Пошевелив в воздухе зудящими ногами я пошла назад. Хорошо быть молодой, восемнадцатилетнее тело еще не такое выдержит. По дороге я заглянула в пекарню и купила кулек сдобы для Сальмы и детей. К вечеру, когда вернулся Чарли, там осталась одна булочка — мы все-таки сберегли для него последнюю.

Сальма уложила детей в одной комнате и позвала меня на совет в другую.

За этот день Чарли выяснил, что дальше на север города будут мельче, и ремесел там поменьше. Здесь же тех, кто возится с ткацкими станками, пока не хватает. Сальма слушала его и кивала, и я уже знала, что они решат.

Что же делать мне? С одной стороны, в этом городе я лучше устроюсь, чем в северных небольших поселениях. Если не получится компаньонкой, займусь ремеслом, все-таки в прошлой жизни я и вязала, и немного шила, вспомню, как кроить. А потом подкоплю денег на алхимический набор и начну эксперименты. И иметь рядом знакомую семью все же лучше, чем никого. Но с другой, графство Торк рядом. Но здесь другие земли, что графу тут делать? Пить и гулять, ответила я сама себе. Но я не буду ходить по тавернам, и на балы аристократов меня не пригласят, где бы еще ему со мной столкнуться?

И когда Сальма завела разговор о том, чтобы попытать счастья в Броке, я выразила лишь одно сомнение: — Боюсь, народ здесь богатый, а без рекомендаций мне к ним не сунуться.

Сальма задумалась ненадолго и блеснув хитрыми глазами пообещала: — Уж эту беду мы как-нибудь разрешим.

Назавтра мы с Чарли пошли на поиски жилья. Я сама не поняла, как получилось, что мы идем вместе с Чарли. Надо признать, что Сальма, несмотря на то, что на самом-то деле в три раза моложе меня, довольно ловкая особа. Но она права — мне нет резона снимать комнату отдельно от них, если я все равно съеду, когда найду себе место. И компаньонки, и гувернантки живут при хозяевах. Я поживу в одной комнате с Сальмой, облегчу им плату, пока Чарли не найдет клиентов. Все правильно, но меня не оставляло ощущение, что меня окрутили.

Через два дня блужданий и разговоров мы сняли две комнаты с отдельным входом у плотника. Он пообещал раз в день пускать нас в свою кухню, только со своими дровами. Сальма не медля разговорилась с соседями, выясняя, не нужно ли кому постирать или починить одежду, и вскоре у нее появились первые желающие. Чарли с утра до ночи пропадал в ремесленном квартале и возвращался то с одним серебряным, а то и с дюжиной — больше золотого. Дети были приучены не мешать взрослым, но я все-таки пыталась их занять, играми приучая к счету.

Сколько я ни спрашивала Сальму, что же она придумала про рекомендацию, он отвечала, что еще не время. Через неделю такого ожидания, когда мои запасы уменьшились на золотой, я заподозрила неладное. А когда Чарли объявил, что сегодня ярмарочный день и позвал меня прогуляться, подозрения перешли в уверенность.

Я, конечно, их понимала. Чарли быстро обзаводился клиентурой — видимо, отец его и правда хорошо выучил, и ему недоставало уверенности в себе, которую он получил по дороге, починив станок самого известного мастера королевства. Его дохода вполне хватало бы на скромную жизнь вчетвером. Я ему определенно нравилась. Наш брак с Чарли развязал бы руки Сальме, которая с легкой душой оставила бы на нас детей и искала бы себе мужа без "приданого" в виде двух пострелов. Я ни секунды не сомневалась, что младших она любит и не бросит, но все-таки есть разница — привести в дом мужа сразу двоих детей, или забегать да хоть каждый день, но все же в другой дом.

Нравился ли он мне? Девичьи гормоны определяли его как вполне годного парня. Но то гормоны. Мне на самом деле не восемнадцать лет. Еще в прошлой жизни я освоила сложную науку: слушать мозг, тело и сердце по отдельности. Мозг может подсчитать, стоит ли ждать от этого мужчины проблем. Тело определяет мужскую привлекательность кандидата. А сердце видит, захочется ли быть с ним рядом, просто рядом.

Осложнений я от Чарли не видела. Он мог стоять на своих ногах, но с такой сестрой был приучен слушать женщин — нечастое явление для этого мира. Тело… он симпатичен, хорош собой и похоже, что вполне обучаем. Но сердце молчало. Я пошла с ним погулять, чтоб не обижать Сальму, которая верховодила в нашей маленькой команде. Я бы ничуть не обиделась, если бы он пригласил на ярмарку дочь красильщиков из дома через улицу, которая на него очевидно заглядывалась.

Конечно, брак с ним избавил бы меня от притязаний пьяницы-развратника-садиста. Но я чувствовала, что приняв ухаживания Чарли, которые вскоре приведут к предложению, я будто закрою книжку после первой главы, додумав банальный и пресный конец. Кто знает, какие приключения ждут меня на следующей странице? Может быть, конечно, книжка окажется сказкой с очень страшным концом. Но я знала одно — если я не загляну дальше, я буду жалеть всю оставшуюся жизнь. В первой жизни я ни о чем не жалела, так стоит ли делать ошибку во второй?

Чарли привел меня на маленький рынок, где мы с Сельмой закупали провизию, но сегодня он разросся на всю площадь и окрестные улицы. Выступали жонглеры и канатоходцы, а среди рядов сновали разносчики сладостей и сдобы. Чарли начал отрабатывать программу выгула девушки, которая, похоже, одинакова во всех мирах.

Когда мы возвращались, Чарли ненавязчиво предложил взять его под руку. У меня снова не хватило духу отказаться и обидеть хорошего человека. Ох, Агата, ты так замуж выйдешь, чтоб человека не обижать.

Нужно срочно искать возможность работы. Если ничего не придумается за два дня, пойду по ремесленному кварталу. Хорошие они ребята — Сальма и Чарли, но мне нужна своя жизнь.

Не то, чтобы я не верила Сальме, но мало ли, где сболтнет, поэтому я так и оставалась сиротой-горожанкой Агнес. Второй кошель, пошитый из кусочка полотна, мне удавалось прятать. Сальма явно подозревала, что у меня есть свои тайны, поэтому однажды не спросясь забрала мою одежду в стирку, пока я спала. Но я не оставляла кошель ни на минуту, пряча его ночью под матрас. Чтоб не выдавать подвешенного под нижнем платьем сверточка, я и мыться с предпочитала одна, хоть Сальма и настойчиво предлагала сходить в омовейную комнату вместе, так, мол, поливать друг дружку сподручнее. Но нет, девушка была уж слишком любопытна.

В этом мире уже додумались хранить ночной горшок и воду для мытья в отдельной комнатушке, где стояла бочка с водой, ведро, лохань и ковшик. Из бочки набирали ведро воды, туда же приносили кружку кипятка, и этой прохладной водой поливали себя из ковшика, стоя в лохани. Грязную воду выливали в отверстие в углу омовейной, а горшок выносили в гребную яму, которые были выкопаны во множестве по городу и плотно закрывались деревянными крышками. Интересно, кто был тот гений, кто объяснил людям, что не следует выплескивать нечистоты на улицу? Может быть, такой же попаданец, как я?

Разобралась я за эти дни и с магией. Магов мало, и простой человек может всю жизнь прожить, но ни одного мага не увидеть. Маги умеют лечить, маги умеют делать всякие магические штуки вроде нагревания бочки, чтоб не надо было кипяток таскать. Мой перстень-печатка магический, если провести пальцем по печати, она загорается — перстень признает во мне кровь Лизтоков.

Изредка аристократы заключали магические браки, и тогда на руке появляется рисунок в цвете рода, у каждой пары свой, один на двоих. Говорили, что аристократам, бывает, служат маги, которые умеют огнем кидаться, но доподлинно этого никто не видел.

Я слышала голос Сальмы внизу и пока ее нет, достала тайный кошель. Остались только эти пять золотых. На жилье и еду уходит около шести серебряных в неделю. Еще немного монет я потратила на простенькое платье, чтоб не трепать "приличные" в кухонных работах, передник, еще одно нижнее платье, сумку из крашеного холста и несколько женских мелочей: новый гребень, зеркальце, шпильки и прочую дребедень. С первых дней я страдала, что нечем чистить зубы, изгаляясь с кусочком полотна. По словам Сальмы, аристократы полоскали зубы меловой водой, а после протирали. Но простому народу барские вытребеньки ни к чему. Наконец, здесь, в Броке, в лавке заморских диковинок нашлась щеточка с востока. По словам продавца — непонятного предназначения. Я же смотрела на нее и умилялась зубной щетке, как старому знакомому. Пришлось отдать аж пять медяков за диковинку. Похоже, нужно договариваться с селянами на рынке о щетине. Мел я нашла у аптекаря. На все это уходили горсти медяков. А ведь скоро осень, придется покупать теплую обувь и платье потолще. Даже если сильно экономить, осталось у меня денег не больше, чем на месяц.

Продать перстень-печатку? Я уверена, что получив такую вещь скупщик немедленно вызовет стражу. Все же баронская печать — не сережки.

Мне срочно нужна работа. Похоже, что старшая сестра небес слишком давно живет в Обители, если не подумала о рекомендациях. Может быть, у нее была бы знакомая аристократка, которая выдала бы мне рекомендацию с подписью и… печатью. Агата, ты балда! Ты знаешь аристократку, которая напишет для тебя любые письма!