Глава 9

Это было тяжело сделать. Просто сделать шаг и открыть дверь. Ноги словно налились свинцовой тяжестью, а руки отказывались ему повиноваться. Порой сделать один единственный шаг намного тяжелее, чем проделать целый путь. Евгений стоял довольно долгое время перед дверью кабинета Виталия и не решался войти.

Воронов приехал в не самом хорошем расположении духа, хмуро поздоровавшись с ними, сразу же направился к себе в кабинет и уже полчаса не выходил оттуда. Даша посоветовала ему пойти к нему и всё наконец-то обсудить, но всё внутри вставало в позу и не желало, чтобы Жека первым делал попытку примирения. Словно читая его мысли, Беляева заметила, что даже если они не помирятся, то Евгений хотя бы поймет, почему всё произошло. Если говорить начистоту, то Женя не понимал причин поступков Даши. И это немного напрягало. Хорошо, не немного, а много. Дарья что-то скрывала, и Алексеевский решил узнать, в чем дело, но решил действовать не грубо и напористо. Если бы он так поступил, девушка бы забилась бы в свою спасительную раковину и не сказала бы ни слова. Жека сделает всё спокойно и методично, без лишних телодвижений и истерик. Тем более мужчина не хотел ее терять, девушка была ему дорога. Любил ли он ее? Красавчик не знал, но Дарья всегда была в его сердце. Он уважал ее, она нравилась ему, и как мужчина он хотел ее. А еще Евгений был уверен, что ради нее он бы с легкостью расстался со своей свободой. Алексеевский хотел, чтобы однажды Даша действительно стала его женой, причем не назло Воронову, хотя без некого чувства самодовольства не обошлось, а потому что он хотел, чтобы Беляева была его женщиной. Потому что Дарья была наиболее близка к идеальному облику женщины, с которой бы ему хотелось провести остаток жизни. Сильная, умная, волевая, красивая. Чего еще может желать настоящий мужчина?

Правда в данный момент он желал еще кое-что, а именно — набраться смелости и сделать этот последний шаг. Трусом Алексеевский себя никогда не считал. Лжец — да, манипулятор — есть такое, но трус — никогда! И сцепив зубы, Евгений все-таки сделал этот шаг.

Всё оказалась не так уж и сложно, ручка легко поддалась давлению руки и дверь открылась. Перед его взором предстал Воронов в наполовину распахнутой рубашке, сидящий на полу, облокотившийся на диван. Неподвижный взгляд его был устремлен куда-то в пустоту. Жека знал такое состояние друга. Оно всегда накатывало, когда Вит в очередной раз возвращался к ним в квартиру после того, как проверял, жива ли его мать после очередной драки с сожителем. А такие вещи случались поразительно часто, соседи часто звонили Виталию с очередными жалобами на его пьяную мать и ее «друзей». Постоянные пьянки, драки, ссоры с ее ухажерами, вытрезвитель… Такова была жизнь Марины Карповой, а значит и её сына. Евгений знал, через какие унижения Воронов прошел в детстве и иногда даже чувствовал себя виноватым за свое знание перед другом, прекрасно сознавая, что друг никогда не принял бы жалости.

Тогда давно, Жека понимал своего друга. Слишком хорошо понимал, слишком через многое они вместе прошли, слишком многое пережили. Но за то время пока Алексеевский провел в Америке все настолько стремительно поменялось. Да еще и Максимов раскрыл глаза Красавчику на счет того, кто именно был автором того самого договора, по которому Алексеевский не мог долгое время даже покинуть США. Жека конечно догадывался, что Воронов ревнует Дашу к нему, но не думал, что настолько… обида на друга и ситуация с сестрой наложились друг на друга, а нежелание Воронова пойти хоть на какой-то контакт в корне убили желание Евгения хоть как-то оправдать друга. Красавчик понимал головой, что в сложившейся ситуации виноваты все, но чувства порой иррациональны мыслям в голове. Вот в таком дисбалансе и жил мужчина последние годы, тихо ненавидя друга за то, что тот играл его жизнью и вообще допустил такое, но почему-то не желая отпускать ту дружбу, что у них была. Слишком крепко они были повязаны. Поэтому и не смог Жека отдать ту самую папку с интересными данными о Воронове Максимову. Не смог, хотя в порыве очередной ссоры с другом даже позвонил Бесу и договорился о встрече с ним, но явившись туда, не только не отдал папку, но еще и пригрозил Бесу расправой, если тот продолжит копать под Воронова. Вот такая недоместь получилась, вроде и желание и злость есть, но рука не поднимается. А причина банально проста. Жека всегда считал Вита братом, частью семьи, а семью не выбирают, просто принимают ее такой, какая она есть. Может Даша и права, что заставляет их поговорить, но через столько лет молчания, для них разговор был подобен вскрытию давно зажившей раны… придется заново разорвать плоть, чтобы дать в этот раз ей правильно срастись.

— Чем занят? — бодрым голом поинтересовался Алексеевский. Ворон не ответил, лишь продолжил сверлить глазами пустующее место у стола. — Я тебе мешаю?

— Мешаешь, — наконец ответил Вит, — мне мешает то, что ты и Даша вместе. Меня это бесит. Так и хочется свернуть твою шею. А может ее… Даже не знаю, чью больше. Чем занят? Обдумываю, каким образом тебя убить. Быстро или растянуть удовольствие… Думаю, растянуть.

— Я всегда знал, что ты садист, — усмехнулся Евгений.

— Зачем пришел? — грубый голос Воронова, заставил отбросить привычную маску раздолбая.

— Поговорить пришел, — ответил Жека и без приглашения прошагал к дивану и сел рядом с Вороновым.

— Поговорить? Разговоры уже давно ничего не решают, — по-философски ответил Ворон и Жека с удивлением отметил, что Вит с утра уже был выпившим. Не похоже на него. Он мало пил и только во второй половине дня. Слишком хорошо Вит знал, к чему может привести злоупотребление алкоголем.

— А ты не думаешь, что если бы мы в свое время просто поговорили, то можно было бы избежать того, что мы имеем на данный момент? — вопросом на вопрос ответил Евгений.

— А что мы имеем? — язвительно осведомился Виталий, но Жека не отреагировал. Слишком хорошо знал, как друг умело скрывает свои чувства. Но хорошо скрытые за маской беспристрастности чувства, все равно жили своей жизнью, хоть и стали со временем довольно сухими и эгоистичными.

— Дайка подумать, — Алексеевский почесал голову, как бы раздумывая, — мы имеем тебя, который потихоньку становится одним из самых богатейших людей нашего края, а возможно и страны, но при этом совершенно несчастного и пытающегося скрыть этот досадный факт в своем патологическом трудоголизме, отдавая все силы на расширение компании своего отца, а еще есть череда ничего не значащих любовниц и моя сестра, которую ты ненавидишь, но всё равно держишь рядом. Скажи мне, ты счастлив? — не дожидаясь ответа, Женя продолжил: — Есть Катя, которая упрямо повторяет историю нашей матери, унижаясь и совершенно не борясь за себя. А еще она беременна. От тебя. Она счастлива? Не думаю… Поедем дальше, есть еще я, брат Кати и твой лучший друг. По крайней мере, мне так казалось, что мы друзья до тех пор пока не вернувшись из долбанной Америки я не узнал от Кати, что она чуть не умерла, пытаясь покончить с собой из-за тебя… а еще мне Бес поведал, что ты — мой лучший друг — именно ты затеял всю ту историю с моей работой в США. И то, что я долгое время не мог вернуться назад, не оказавшись по уши в долгах это твоя заслуга. Ты ведь знал, насколько нужны мне были на тот момент деньги, чтобы покрыть долги по обучению Кати. И ты воспользовался моментом, чтобы убрать меня, как тебе казалось на тот момент, главного соперника за Дашу. Вот только соперником я тебе не был, ты сам так решил. Мы с Дашей были просто друзьями на тот момент. Именно ты все испортил. И сломал жизнь Даше. И поиграл моей жизнью, а ведь просто мог сказать мне, что тебя не устраивало. Но дальше хлеще. Ты, не смотря на то, что я был против, начинаешь жить с моей сестрой, которую не любишь, и даже не уважаешь. Вопрос: ЗАЧЕМ? Зачем это все? Думаешь, я счастлив, наблюдая, как вы с Катей страдаете? Вы дышать друг другу не даете!

— Ты пришел сказать мне, что я моральный урод и мразь? — устало, спросил Вит, не открывая глаз. Его голова лежала на сидушке дивана, сам он не двигался. Со стороны казалось, что смертельно усталый человек просто заснул сидя и говорит во сне. — Можешь не утруждаться, я и сам всё это знаю.

— Дело даже не в том, что я о тебе думаю. Дело в том, что я хочу понять, что произошло, пока меня не было? Что сделало нас врагами? — Жека старался контролировать голос. Правда, старался, но все равно в конце сорвался почти на крик.

— Ты никогда не был мне врагом, — ответил Виталий. — Я никогда так не считал.

— Так почему? — уже спокойней удалось произнести Евгению.

Воронов все-таки открыл глаза и посмотрел на Жеку.

— Хочешь знать правду? — спросил он. Алексеевскому не понравился тон друга, обычно такой тон он приберегал для очень плохих новостей.

Евгений всё же кивнул. Он здесь за правдой и он ее узнает. Вит устало улыбнулся и заговорил:

— Долгая история получится, брат…

Жека вздрогнул. Давно Вит не называл его так. Очень давно. А потом Воронов начал говорить, медленно и спокойно. Всегда спокоен. Всегда собран.

— Я всегда знал, что ты неравнодушен к Даше. Всегда. Я не могу гордиться тем, как поступил тогда. Да и если бы знал, чем это все закончится для нас с Дашей, то не сделал бы этого. Но я ревновал… Это жестокое чувство, Жек. Оно пожирает тебя изнутри и ни какие здравые мысли не могут заглушить все те странные, а порой ужасные мысли, приходящие в голову. Знание того, что ты в нее влюблен и то, с какой любовью Даша к тебе относилась, окончательно истощили запасы моего здравого смысла…

— Она никогда не любила меня так, как тебя! — запротестовал Женя. — Ты для нее был «единственным и неповторимым», Даша сама часто мне говорила именно эти самые слова в твой адрес! Я для нее был просто другом.

— Знаю, но тогда ты для меня был проблемой, вероятной причиной того, что Даша однажды уйдет от меня. И я решил отправить тебя подальше от нее, от нас. Не знаю, о чем я тогда думал, но я просто понимал, что если ничего не сделать, я наделаю глупостей и что-нибудь учиню.

— А так ты не наделал глупостей? — сварливо осведомился Евгений, раздражаясь.

— Наделал. Причем начал именно с этой, когда отправил тебя в США. Возможно, если бы ты был здесь, то Катя не набралась смелости сделать то, что сделала…

— Сделать что? — прищурившись, спросил Жека. Ему не понравилось, как где-то глубоко внутри поднялась тревога. Та самая тревога, которая долгое время мучила его. Слишком неустойчивой была психика Кати.

— Много чего. Как только ты уехал, Катерина, по сути, стала для Даши единственным другом, и активно этим пользовалась. Не знаю, что она говорила Даше, но у нас стали происходить ссоры на ровном месте. Катя умело давила на слабые точки Даши, а я не мог воспрепятствовать. Пару раз начинал с ней разговор, чтобы она не слушала подругу, пытался объяснить, но Даша всё принимала в штыки. Кончалось всё очередной ссорой. Мы, конечно же, потом мирились. А я не решался заново начать разговор, потому что боялся… Забавно, я всегда знал, что в основе любого краха лежит страх. Слишком часто сам играл с этим чувством, расправляясь с очередным противником. Я не был уверен, что я был нужен Даше. Я сомневался, ведь по сути я просто помог ей после смерти матери, иногда мне казалось, что вся ее любовь ко мне основана на благодарности… а Катерина тем временем успешно обыгрывала ситуацию. Однажды мы с Дашей сильно поругались. Я даже не помню из-за чего, я ушел из дома. Был зол, обижен, рассержен. Плохое сочетание скажу я тебе, отрубает способность мозга к любому анализу. Я тогда остался в ресторане, нализался до состояния пьяного визга. А утром… утром проснулся на диване, а рядом голая Катя. Совет тебе на будущее Жека, если у тебя есть любимая и родная женщина, никогда не уходи из дома в таком состоянии, когда тебе на все плевать, так как обида и гнев проходит, а поступки остаются. Кстати, я до сих пор не знаю было ли в ту ночь что-то у нас с Катей. Не думаю, что в том состоянии невменяемости я был способен на сексуальные подвиги. Но, так или иначе, Катя решила, что теперь я брошу Дашу ради нее… когда она поняла, что я этого не сделаю, она прибегла к другому, более радикальному варианту.

— Какому? — вопрос прозвучал приглушенно, потому что Жека сжал зубы. Уезжая в США, он прекрасно сознавал, что сестра попытается вновь вбить клин между ними. Поэтому собственно и взял клятву с друга, чтобы Катя не сломала себе жизнь и этим двум заодно. Слишком часто она упрашивала дискредитировать в глазах Воронова Дашу, но Красавчик отказывался, хотя чуть-чуть и завидовал другу, но лезть в их дела не собирался. И Катерине строго настрого запретил это делать, пригрозив реабилитацией в психиатрической лечебнице.

— Шантаж, она попыталась меня шантажировать. Сначала тем, что расскажет Даше о том, как я провел ночь с ней, а когда поняла, что я на это не куплюсь, то пригрозила более крупными неприятностями. Пока тебя не было, она каким-то образом вскрыла твой сейф и нашла то самое письмо и пленку, которые ты должен был уничтожить, но по каким-то причинам этого не сделал. Твоя родная сестра хотела посадить нас обоих в тюрьму из-за того, что я ей отказал, Жек, — всё это было сказано без выражения, без чувств.

— Нет, Катя бы не посмела, — покачал головой Алексеевский. Она не могла. Только не Катя. Он не хотел верить! Предсмертная записка одного из несостоявшихся убийц Виталия и пленка, доказывающая их причастность к смерти нападавших. Эти улики хранились у него когда-то в сейфе и стали бы приговором для них обоих. Воронова посадили бы за убийство, а Жеку за соучастие. Мужчина невольно положил руку к правому боку, где находился шрам от ножевого ранения. Тогда он просто инстинктивно прикрыл Вита и принял удар на себя. Если бы этого не сделал, Воронов был бы мертв, но для самого Алексеевского ранение не прошло бесследно. Так или иначе, та бумага и пленка действительно хранились в его сейфе, правда по возвращении он их уже не нашел, лишь получил сухое объяснение Вита, что эти вещи давно нужно было сжечь.

— Я тоже так подумал, пока совершенно случайно не перехватил ее в отделении милиции, разыскивающую Дорофеева. Она бы сдала нас с потрохами только, чтобы не отдать меня Даше. При этом совершенно искренне считая Дашу своей подругой. Знаешь, я не представляю, почему я ее не убил в тот момент. Хотя был близок к этому… Она загнала меня в угол. Я согласился на ее условие, она хотела быть моей девушкой, но я предложил место любовницы. Я знаю, что поступил, как последняя сволочь. Всё же должен был расстаться с Дашей, но не смог. Она была моей и отказываться от нее из-за того, что твоя сестра решила прибрать меня к рукам, я не собирался. Катя согласилась, и у нас начались редкие и весьма специфичные свидания. Я решил показать, насколько трудно быть со мной, показать истинного себя, но весь процесс доставлял Кате удовольствие, ей нравилась боль. Может быть, в этом всё дело? Ей нравится боль, а я ее умею причинять… Мой план отпугнуть ее с треском провалился, но я нанял человека, который должен был узнать у кого Ведьма хранила пленку и записку. Это длилось три месяца. За это время у нас было не так много встреч. Катерина была счастлива, а я себя тихо ненавидел. Мне было противно. Но знаешь… потом мне понравилось причинять ей боль, хоть как-то высказывать свое истинное отношение к ней. Бред конечно. В тот вечер, когда Даша нас застала, мой человек обнаружил место нахождения улик, и сразу уничтожил их. Кстати, они хранились у ее отца, если тебе интересно…

Женька не верил… не мог поверить в произнесенное Витом. Не могло быть так. Не могла его предать собственная сестра. Не могла… Душа разрывалась на части, он привык считать Виталия предателем, но никогда не мог подумать, что случилось именно так… Катька… Катенька. Как же ты могла?

* * *

Почему это всё Виталий рассказывал спустя годы, мужчина не знал. Может быть он достиг того самого предела когда нужно что-то сказать, как-то оправдаться? Никогда Вит за всю свою жизнь ни перед кем не оправдывался, но ведь и Жека для него был не простым человеком. Воронов прекрасно сознавал, что виноват перед другом. Во многом. Даже тогда, когда он ревновал Дашу к Евгению, головой он понимал, что парень вряд ли соблазнит ее, даже не смотря на все его чувства к ней. Но очень четко тогда Виталий понял, насколько он сам не совершенен. Именно здесь крылись истоки его страха потери Даши — уверенность в том, что он не достоин ее. Видно долгие годы внушения матери, о том что он выродок и недостоин даже малейшего кусочка счастья, подействовали.

В юношестве и дальше по мере взросления его неуверенность в себе быстро искоренялась по средствам получения успеха, денег и власти. Осознание того, что Ворон сам всего добился, сам проложил себе дорогу к успеху, делало его уверенным в том, что он сам контролирует свою жизнь, и больше никто и никогда не будет иметь над ним власти. Только его контроль над собственной жизнью рассыпался на мелкие осколки, стоило Даше появиться в его жизни. Слишком разными они были, слишком разные взгляды имели на жизнь. Виталий всегда пытался разглядеть худшее в людях, пытаясь понять какие именно неприятности можно от них ожидать. Она же всегда видела в людях лучшее, просто не обращая внимания и игнорируя все их недостатки. И с тех пор пока они были вместе, Воронов стал меняться, стал мягче, гибче в восприятии других и это сделало его уязвимым. Именно по ее совету он попытался наладить отношения с отцом и сводными братьями и сестрой. Вит прекрасно знал, что братья его ненавидят, а отец не желает знать о нем, но пошел у нее на поводу. И этот поступок привел к огромному скандалу с его отцом и почти довел до банкротства. Если бы не его завязки и компромат на собственного папашу, то Вит точно бы остался без бизнеса. Тогда им даже пришлось продать квартиру Даши, доставшуюся ей от матери. И это не единичный пример.

С ней он терял свою хватку и осторожность. Причем эти изменения в нем ей нравились. Дарья всегда говорила, что нужно быть добрее и милосерднее, не понимая, что в его мире это карается падением, а возможно и смертью. Ее вот он чуть не потерял. Вит до сих пор с содроганием вспоминал те бесконечно долгие часы в больницы, когда он ожидал приговора врачей. Именно тогда, в больнице, находясь в подвешенном состоянии, Воронов для себя решил, что найдет и уничтожит Беса. Просто размажет по стенке его и его папашу, которые спустя столько лет продолжали отравлять ему жизнь. Ведь именно Максимов надоумил Катю на эту авантюру, умело манипулируя ею, ударил по самому уязвимому месту Воронова — по Даше. Но не просчитал Бес одного — Катя не стала сливать улики ему, она сама ими воспользовалась. И за это Вит никогда не простит ни Максимова, ни Катю.

С Катериной у него был отдельный разговор. Эту девочку он когда-то считал своей сестрой, пусть нежеланной и проблемной, но сестрой. Теперь же она стала для него напоминанием о том, почему ему нельзя быть мягким. Стоило чуть ослабить свою броню, как сразу же нашлись люди, которым было необходимо уничтожить его. И больше всего в этой ситуации он ненавидел себя за то, что не смог уберечь Дашу, за то, что не смог вовремя отпустить…

Сейчас сидя на полу в своем кабинете и держа в руках папку с очередным отчетом своего человека о Даше и смотря на то, как Женя пытается переварить полученную информацию, Виталий в который раз пытался понять, чего же ему не хватило тогда, пять лет назад, чтобы окончательно расстаться с Дашей. Ведь после того, как Катерина поставила ему ультиматум, мужчина решил, что ему необходимо расстаться с ней, чтобы не вмешивать в эту грязь. Но стоило ему вступить в их тогда еще общую квартиру и увидеть ее всю такую домашнюю и родную, что все его благие намерения просто рассыпались в прах. Тогда Вит решил поговорить о Кате, но реакция Даши была совершенно привычная, она принялась защищать подругу.

— Даш, нам надо поговорить, — уверенно проговорил Воронов, сидя на кухне. На столе дымились свежие пирожки с вишней. Его любимые. Дарья всегда его баловала ими, когда у нее появлялась свободная минутка. Правда, сегодня Виталий не накинулся на них, как это обычно бывало. Вит, пожалуй, впервые в жизни не знал, как поступить. Вернее знал, но стоило ему посмотреть на Дашу и мысль о том, чтобы причинить ей боль кислотой омывала его собственную гортань.

Ворон долго думал, очень долго думал над тем как поступить, прежде чем вернуться домой. Катя сделала ситуацию патовой. Загнала в угол. И даже если Катерину устранить, то информация всё равно просочиться. Улик у нее нет, это достоверно известно. Олег со своими ребятами лично обыскали ее квартиру, ресторан и дачу. Ничего, что бы указывало на местонахождение улик, не было найдено. Были перепроверены все близкие к Катерине люди, со многими он сам говорил… и ничего! Это приводило его в бешенство! Но злость лишает возможности думать и действовать, Воронов подальше отложил все сантименты и думал над тем как разрулить ситуацию. По всему выходило, что Катю кто-то надоумил на шантаж. Сама по себе девушка не могла додуматься до этого. И Воронов догадывался, кто именно это мог сделать. По сути, о случившемся тогда знали только пятеро, двое из них уже горели в аду. Жека никогда бы не стал распространяться о случившемся, как собственно и Вит. Оставался только Максимов. Этому сукиному сыну всё неймется.

История их с Бесом противостояния, наверное, началась еще с самого детства и с каждым годом она круто набирает обороты. Причем Воронов не сделал ничего, чтобы вызвать такую ненависть со стороны Максимова, но тот усиленно ненавидел его, каждый раз пытаясь доставить Виту неприятности. Именно после того, как Воронов защищая себя, избил Максимова, его чуть со школы не выгнали. Виталий до сих пор не знал, каким образом его классной руководительнице удалось успокоить отца Максимова. В общем, после того, как Ворон поставил Дениса на место, всё только ухудшилось и детская неприязнь просто переросла в уже далеко недетскую ненависть. Но Виталий никогда не думал, что ненависть его недруга простирается настолько далеко, чтобы замыслить убийство.

— Вит, — голос Даши прорвался сквозь мысли летающие в его голове, — так о чем ты со мной хотел поговорить?

Дарья выглядела настороженной. Она уже догадалась, что что-то не так. Девушка вообще очень четко чувствовала перепады настроения у Воронова, но сама об этом не догадывалась, слишком рано Виталий научился сохранять внешнее спокойствие, не демонстрируя свои истинные чувства. Это был защитный рефлекс, который спустя годы сросся с ним настолько, что мужчина не мог отбросить его даже ради Даши. Хотя он и пытался, и его попытки вылились вот в эту дерьмовую ситуацию, когда Виталий должен прогнать единственную женщину, которая многое значила для него, лишь бы не сделать ей еще больнее и хуже. Сама ситуация была слишком запутанная. Воронов прекрасно понимал, что Даша слишком уверенна в невинности своей подруги и не поверит ему. Или попытается оправдать. И даже если и поверит, то предложит ему добровольно сдаться полиции. А этого Воронов не мог допустить, нужно сначала разобраться с Максимовым, а потом… Что уж греха таить Вит не хотел в тюрьму, тем более за то, что защищал себя и своего друга. Но всё же он должен попробовать поговорить о Кате, а если… если Даша все же решит ее защищать, то придется расстаться с ней. Для ее же пользы. Но при этой мысли сердце предательски заныло. Не хотел он с ней расставаться, она была его, принадлежала ему…

— Даш, — осторожно начал он, — нам поговорить о Кате.

— Виталь, — терпеливо начала говорить Даша, такой тон она приберегала для тех редких случаев, когда отчитывала его, — мы уже много раз говорили об этом! Я не собираюсь разрывать свои отношения с лучшей подругой только потому, что она тебе не по нраву! Все твои обвинения надуманны! Катя очень хорошая и верная подруга, да она мне почти как сестра! Катя единственная кто был рядом, когда моя мать умерла! Не знаю, почему ты нас пытаешься рассорить, но это у тебя не получится!

Опять двадцать пять! Ну, сколько можно?! Воронов опустил голову, пытаясь придумать аргументы, которые могли бы убедить ее, что Алексеевская просто водит ее за нос. Но сколько аргументов он не придумывал, сколько не указывал Даше на недостатки Кати, та полностью оставалась слепа к его доводам. И это было больно. Больно, когда родной тебе человек не желает слышать тебя.

— Даш, Катя не единственная кто был рядом с тобой тогда, — мягко поправил он.

Дарья нежно улыбнулась ему, так что сердце привычно зачастило. Так всегда бывало, когда она нежно улыбалась ему.

— Я знаю, милый, — ответила она. — Я имею в виду, что она единственная моя подруга, поддержавшая меня в сложной ситуации. Других подруг у меня просто нет, а Катя проверенная огнем, водой и медными трубами.

Воронов потянулся и взял один пирожок, откусил кусочек и медленно проживал. Вкуса он практически не почувствовал. Нужно было что-то предпринять. В последний раз попробовать достучаться до нее.

— Даша, ты же должна понимать, что Катя не так проста, как кажется. Неужели она ни разу не выдала своих чувств или намерений за то время, что вы дружите? Подумай хорошенько, ведь она не раз и не два пыталась меня соблазнить, — напрямую стал высказываться Вит, наблюдая за реакцией Даши. — Даша, она пытается меня шантажировать! Черт! Неужели ты не видишь, что она пользуется тобой?!

Девушка никак не отреагировала, лишь недоумевающе смотрела на него, а потом просто рассмеялась.

— Она пытается тебя шантажировать? — просмеявшись, сказала Даша. — Что за бред?

— Это не бред, — серьезно проговорил Вит. — Хоть раз услышь меня, пожалуйста!

— Нет, это бред, — заявила Дарья, вставая из-за стола. — Я не знаю, отчего ты так не любишь Катю, но наговаривать на нее не позволю! Играй честно!

— Да не играю я, черт возьми! — воскликнул Виталий и с силой ударил по столу, напугав Дашу. Воронов заставил себя успокоиться. Девушка никогда не видела, чтобы он терял над собой контроль, но и его выдержка была не бесконечной. — Я не играю, — повторил он уже спокойнее. — Даша, я не выдумываю, не играю. Я тебе говорю правду! Хоть раз поверь мне, пожалуйста!

— Вит, я тебе не верю, — проговорила она. — Я слишком хорошо знаю, как ты избавляешься от неугодных тебе людей, и повторяю, не наговаривай на нее!

Воронов захотелось завыть. Просто завыть от той боли, которую сейчас испытывал, ведь Даша подписывала приговор их отношениям и даже не знала об этом. И почему? «Из-за того, что Катя для нее важнее», — проговорил внутренний противный голосок. — «Она так и не смогла тебе довериться, а ты не смог соответствовать ее представлениям об идеальном принце».

Виталий поднялся из-за стола, уже зная, что будет делать. Этот шаг был необходим, только оказался очень болезненным.

— Даша, думаю, нам стоит расстаться, — тихо проговорил он, понимая, что это лучший выход из сложившейся ситуации. Так он сможет быть с Катей и это даст ему время на то, чтобы найти улики. Он сможет избежать тюрьмы, он сможет отомстить Бесу… и Кате в конечном итоге.

— Что? — пораженный возглас девушки был подобен удару ниже пояса. Именно такой голос был у нее, когда ей сообщили, что ее мать умерла. — А как же мы? Как же свадьба?

Виталий заставил себя посмотреть в ее глаза.

— Свадьбы не будет, — заявил он. — Я не уверен в том, что наши отношения достаточно глубоки и крепки, чтобы их узаконивать. Я вообще не уверен, что нам следует быть вместе!

Говоря ей эти слова, он мысленно проклинал себя, понимая какую боль, причиняет ей. Не в силах смотреть в ее глаза, наполненные болью, Виталий просто ушел, оставляя ее одну и понимая, что уже ничем не может ей помочь.

Уже на пороге лишь не своим голосом просипел:

— Квартиру я оставлю тебе, завтра же перепишу на тебя документы. За вещами я заеду на неделе.

И покинул их квартиру, оставляя там позади свое черное, израненное сердце. Воронов тогда думал, что сделал правильный поступок. Надеялся, что у него хватит сил перешагнуть через себя и свои чувства ради благополучия их всех… но жизнь по своему рассудила и вскоре Даша сама же и разрушила все его благие намерения.

Спустя две недели, Виталий сидел в своем кабинете и пытался справиться с обуревающими его эмоциями. Две недели прошло, как он ушел от Даши. Две недели нежеланной свободы. Эти дни были одними из самых худших в его жизни. Видеть потерянную и расстроенную Беляеву было еще больнее, чем оставаться с собой наедине. Ужас от того, что это из-за него его девочка в таком состоянии, накрывал его и перерастал в животный гнев. В такие минуты к нему боялись подходить даже Олег с Максом. Эти недели мужчина был нелюдим и неразговорчив. Виталий до вчерашнего дня надеялся избежать выполнений условий Кати, но в этот раз его не спасли все его связи и деньги. Кислород ему перекрыли конкретно, от этого становилось противно. Воронов никогда не пользовался проститутками, это просто не нужно ему было, но вот теперь он практически в роли проститутки, только Вит таким образом расплачивался за свою свободу. Это было унизительно, это было омерзительно. Ему была противна Катерина, он был противен сам себе, но и другой альтернативы у него не было кроме как загреметь в тюрягу.

Что ему помогло пережить вчерашний вечер? Ворон и сам не знал. Знал лишь то, что когда всё закончилось, он два часа отмывался в душе, будто это могло его отмыть от этого дерьма. Его просто использовали, опять наступили на глотку. Виталий снова в том же состоянии, что был в детстве… нет выхода.

Из динамиков лился голос Васильева, запивающего, что выхода нет. Песня билась в унисон с его собственными чувствами. Снова захотелось, как когда-то в юношестве забраться на крышу дома Жеки и просидеть там просто глядя в небо всю ночь. Но это не поможет. Надо искать выход, или делать его самому, потому что быть марионеткой Кати он не собирался.

Полусонную атмосферу разбил звонок телефона. Выключив музыку, Вит посмотрел на номер звонившего. Это был Олег. Именно ему Ворон поручил следить за Катериной.

— Да? — безразличным голосом ответил Воронов.

— Ворон, — низкий голос Олега накладывался на громкую музыку, — это Олег.

— Что случилось? Нашли зацепки?

— Нет, — получил он краткий ответ.

— Тогда что? — раздраженно спросил Виталий, когда его телохранитель помедлил с ответом.

— Объект наблюдения находится в «West», — доложил подчиненный каким-то странным голосом.

— И? — нетерпеливо протянул Воронов, ему наплевать, где шорохается эта блядь. Катя всегда была легка на передок. Этот клуб был известен в городе как обычный притон. Может быть ее там трахнут, как следует, и она отстанет от него на ближайшие недели.

Какого хрена Жека не уничтожил улики тогда? Ведь они договаривались. Но видно у друга были свои заморочки, и в итоге они оба могут оказаться в тюрьме. Ведь Виталий всегда знал, что всё нужно делать самому. Так какого черта он сам этого не сделал? Твою же мать! Папки, лежащие на столе, отлетели на пол и рассыпались в беспорядке, покрывая коричневый ковер.

— С ней Дарья Дмитриевна…

— Что? — взревел Виталий, вскакивая со стула. Что она делает там? Ведь знает же, что там собираются любители легкого секса и наркоманы. Неужели опять послушала свою ненаглядную подружку? Лишь бы никак тогда… Воронов закрыл глаза и попытался сосредоточиться на настоящем, отгоняя почти позабытые воспоминания.

— Они приехали сюда полчаса назад, — начал отчитываться Олег. — Минут десять назад к ним подсела группа парней… сомнительного вида. Думаю, вам лучше приехать.

Конечно, ему лучше приехать. Твою мать, вот дура! Тот случай ее так ничему и не научил! Неужели все забыла?

— Еду! — почти выкрикнул Воронов в трубку и кинулся из кабинета.

В вышеназванный клуб он добрался быстро, но как ему показалось недостаточно. Войдя в душный, заполненный табачным дымом зал, Ворон огляделся. Сначала он заметил Катю. Ее с медно-рыжими волосами трудно было не заметить. Она вплотную восседала около какого-то накаченного, бритоголового мужика и вовсю флиртовала с ним, а тот чуть ли не нырнул с головой в вырез ее платья, который мало что скрывал.

Напротив них сидела Даша. Одета она была в более скромное платье, да и чувствовала девушка себя не так раскрепощённо, но видно было, что Дарья уже выпила прилично и пытается расслабиться, разговаривая с двумя рядом сидящими парнями. Никто ее не принуждал, наоборот она явно отдавала предпочтение одному из парней, почти полностью развернувшись к нему и призывно улыбаясь. Конечно, это у нее получалось не так, как у Кати, но у мужиков нюх хороший. Твою мать! Она действительно здесь, чтобы снять мужика!

Воронов стиснул зубы, чтобы не заорать во всю глотку! Ну, сколько можно? Неужели опять наслушалась увещеваний Кати и решила найти приключений на задницу? Неужели Даша думает, что ей после этого станет легче? Но против своего желания, Вит остался стоять на месте. Не ему ее судить, он все еще чувствовал на себе приторный запах Катиных духов, и хоть Виталий вчера просто по-варварски с ней обошелся, мужчина не жалел. Катя заслужила каждый удар плетью и даже больше! Но это не делало весь сам процесс для него желанным. Это заставляло чувствовать себя моральным уродом и извращенцем, но так мужчина, по крайней мере, трахал ее на своих условиях. Не мог он отдать весь контроль Кате, она никогда не получит то, что он отдавал Даше. Даша рождена для нежности и тепла, а Катя для жесткого траха и насилия.

Взяв себя в руки, Виталий нашел Олега. Тот сидел в дальнем углу, откуда очень хорошо просматривался столик, за которым сидели Даша и Катя. Воронов прошел туда и сел. Олег ничего не сказал, лишь понимающе посмотрел на него и отвернулся. Вит не мог сказать, почему все это время сидел там и наблюдал, как Дарья играет с огнем. Наблюдал, как похотью зажигаются глаза ее собеседника, как Даша подогретая градусами перестала себя контролировать и уже в открытую предлагала себя. Видел мужчина и то, как Катерина одобрительно улыбается ей, как расчетливо щурятся ее глаза. Не было сомнений по чьей воле весь этот цирк происходит. Сердце медленно обливалось кровью, но Беляева не понимала, что творит. Ладонь практически незнакомого ей мужчины оказалась на ее коленке. Виталий хотел отвести глаза, но не мог. Тело просто не слушалось, и он как завороженный смотрел, как рука этого отморозка скользит выше по ее ноге. Ворон почувствовал вкус крови во рту, слишком сильно он закусил щеку. Он всегда так делал в детстве, когда в очередной раз ему делали больно. Сейчас Виту было настолько больно, что детская привычка рефлекторно вернулась в его взрослую жизнь. Но когда Даша встала из-за стола и прошла по направлению к курилке, а через несколько минут подонок, позарившийся на нее, пошел вслед за ней, некоторая апатия прошла, сменившись жгучим гневом. А все потому, что прежде чем отправиться за Дашей, парень о чем-то поговорил с Катей и та, подмигнув ему, передала ему пару сотен долларов. Довольное лицо Ведьмы злило его как никогда, но сейчас ему было не до нее.

Воронов вскочил, не обращая внимания на предостережения Олега, и направился в ту сторону, куда ушла Даша. Алексеевская не заметила его, увлекшись своим бритым бугаем.

В курилке Даши, конечно же, не было. Зато обнаружил Воронов её в какой-то подсобке, находящейся рядом. Девушка была прижата к стене мощным телом мужчины, не имея никакой возможности вырваться. Этот урод навалился на нее, одной рукой зажимая ей рот, а другой шарил у нее между ног. Беляева брыкалась и извивалась, но парень был сильнее и крепче ее, а Даша в довершение ко всему была еще и пьяна. Платье на ней было порвано, косметика на лице размазана от слез.

— Да не ломайся ты, — приговаривал только что подписавший себе смертный приговор, — ты сама этого хотела! Такие как ты, всегда дают…

Дальнейшие события Виталий плохо запомнил. Жажда крови настолько поглотила его, что мужчина не заметил, как практически до смерти забил этого паренька голыми руками. Если бы не подоспевший Олег и испуганное до смерти лицо Даши, то несостоявшемуся насильнику уже ничего бы не помогло. Когда Виталий очнулся от своего неконтролируемого приступа ярости, Олег просто оттаскивал его от окровавленного тела. Лицо пострадавшего было просто избито в мясо, сам он захлебывался собственной кровью. Неподалеку в углу сжавшись в комок, сидела Дарья, испуганными глазами наблюдая за происходящим. Уголок ее рта был измазан в крови, видно этот сукин сын ударил ее наотмашь. Вроде бы угасающий огонь желания мести стал утихать, но увидев ее кровь, Виту захотелось еще раз приложить этого урода.

Видя, что Вит еще не успокоился, Олег решил обратить внимание на себя:

— Ворон, успокойся! Этот… малек теперь вряд ли попытается сделать что-то в этом роде. Да он, скорее всего, на всю оставшуюся жизнь будет кровью писать! Оставь ты его! Лучше обрати внимание на Дарью Дмитриевну! Ей успокоиться нужно. И совсем не нужно, чтобы ее нашли в таком состоянии. И еще меньше нужно вам, чтобы все узнали о произошедшем. Езжайте домой, успокойте свою женщину, а я разберусь здесь!

Слова телохранителя как бы издалека доходили до Виталия, ему хотелось убить, просто разорвать на куски того человека, что посмел попытаться с ней это сделать… но имя Даши его отрезвило. Не сразу, но мозг стал работать. Воронов опять посмотрел на нее. Испуганная до смерти, бледная, в изорванном платье…

Вит кивнул Олегу, просто говорить не мог. Голос отказывал. Тот понял и отпустил его. Молча, Воронов подошел к Даше, взял ее на руки и отнес в свою машину. Она, всем телом прижавшись к нему, дрожала в его руках, не решаясь ничего сказать. Посадив ее на переднее сидение, мужчина все также молча, сел за руль, пытаясь не смотреть на нее. По пути Даша несколько раз пыталась начать разговор, но он просто приказал ей помолчать. Просто не в силах Вит был говорить с ней сейчас спокойно. Если сейчас начнет говорить, то наорет на нее, а Дарье и так сегодня досталось.

Доехав до ее квартиры, Воронов выключил мотор и посмотрел на нее. Беляева смотрела на него, как нашкодивший котенок, ожидающий наказания хозяина.

— Даш, давай сейчас не будем о случившемся, — заговорил он, глухим от напряжения голосом. — Я сейчас поднимусь с тобой, помогу тебе обработать раны, потом уложу в постель, а потом уйду. Поговорим завтра, когда оба успокоимся.

Девушка покорно кивнула соглашаясь. Вит опять взял ее на руки и донес до квартиры, где помог снять порванную одежду, аккуратно помыл ее в ванной, после чего обработал ссадины и уложил в постель. Все это Ворон делал молча. Даша тоже молчала, чувствуя, что мужчина на пределе, что в любую минуту он может сорваться. Когда Виталий подоткнул ей одеяло, он, наконец, нарушил молчание:

— Я возьму запасные ключи и закрою дверь. Это надежнее, чем если я просто захлопну дверь.

— Не уходи, — два слова, заставившие его окаменеть. Если бы она знала, о чем просит. — Пожалуйста, останься, — еще раз попросила Даша слабым голосом.

Воронов глубоко вздохнул, посмотрел на нее и, сдавшись, лег поверх одеяла. Беляева сразу же придвинулась к нему ближе и привычно положила голову ему на плечо.

— Прости меня, — прошептала она в тишине комнаты. В спальне было темно, лишь в коридоре горел свет, давая возможность им видеть друг друга.

— Даша, Даша, — покачал головой Воронов, — когда же ты научишься обдумывать свои действия.

— Ну, думать ты умеешь лучше, чем я, так что оставлю это дело тебе, — слабая попытка пошутить Даши не принесла своих результатов. Никому из них смеяться не хотелось.

— Ведь это Катя тебя туда уговорила пойти, да? — наконец, спросил он.

В этот раз вздохнула только она.

— Вит, не начинай, Катя ни в чем не виновата…

Виталий просто закрыл глаза и в уме посчитал до десяти, призывая свой разум успокоиться.

— Даша, как же ты не видишь, что она подставляет тебя. И не первый раз, между прочим! — спокойным голосом проговорил он, хотя внутри бушевало желание найти эту суку и просто придушить, но Даше сейчас нужно было спокойствие.

— Тот раз был моей ошибкой, — тихо ответила Даша, не уточнив, о каком случае говорит. Но он понял.

— Ты сделала эту ошибку с ее подачи, — жестко ответил Вит. — Это она тогда тебя надоумила.

— Виталь, ты поэтому ушел? — тихо проговорила Дарья ему куда-то в район подмышки. — Ты так и не смог простить того случая?

Против желания в голове у Воронова всплыли воспоминания той самой ночи. Промокшая до нитки Даша, зареванная, с ранящей простой рассказывающая ему всю правду. Правду, которую ему лучше было и не знать. Правда, которая чуть его не убила. Тогда Ворон и понял, что иногда сладкая ложь лучше горькой правды. Мужчина хотел бы не знать, что Даша его обманула и предала. Тот единственный раз… Простил ли он? Простил. Смирился ли он? Смирился. Забыл ли он? Попытался. Ведь все его необоснованные приступы ревности были следствием того, что где-то в подсознание отложилась мысль, что Даша может предать опять. Этого Вит боялся, как огня. Боялся, что наслушавшись очередной прочувствованной речи Кати и воодушевившись ее наглядным примером, Беляева решит, что Воронов с его тяжелым характером и неуживчивым нравом, в общем-то, ей не нужен. А учитывая количество скелетов припрятанных в его шифоньере, то проблем с ним было множество.

— Простил я тебя, Даша, — ответил он просто. — Простил.

Потому что это было правдой. Но опять полностью раскрыться перед ней он не мог. Слишком многое стояло на кону. Его свобода, свобода Жеки. Им бы следовало расстаться, но Воронов просто не мог без нее. И ложь, и предательство ее Вит ей простил. Ведь раскаялась же. Но поняла ли свою ошибку? И простит ли она его?

— Тогда почему? — робко подняла на него глаза девушка.

— Спи, Даш, — вместо ответа проговорил он. — Завтра поговорим.

Даша не желала спать, это было видно, но и рисковать не хотела. Не хотела она, чтобы он уходил. И Воронов не хотел уходить. Но слишком многое между ними было, и рано или поздно ему придется уйти.

Ту ночь Воронов не спал. Всю ночь обдумывал дальнейший план действий. И все мысли сводились к одному — он не хотел ее терять, но и довериться тоже не мог. Реакция Даши на шантаж Кати была не предсказуемой. Еще труднее было предугадать ее реакцию на известие, что он убийца. Да, Виталий защищал свою жизнь. Да, Воронов защищал жизнь Жеки. Но Беляева могла просто не понять этого. Дарья была пацифисткой, и насилие было совершенно неприемлемо для нее. Она говорила, что насилие порождает насилие. Но что делать, если только силой можно отстоять свою честь и жизнь? На этот вопрос девушка так ему и не ответила.

Даша вообще была своеобразной, по-юношески принципиальна и невинна. Даже совершая предательство, она умудрилась оказаться по-детски невинной. И также по-детски невинно Даша с безжалостной простотой растоптала тот маленький росток надежды, что в его жизни может быть женщина, которая будет его любить не за что-то, а просто потому, что он есть. Виталий не любил вспоминать ту ночь, и редко это делал. Слишком много эмоций вызывала она в нем. Но даже испытывая ту боль от ее предательства, у него не было мысли расстаться с ней. Дарья была его и точка. Но девушка не была его полностью. В этом и была вся проблема.

Мужчина часто ловил ее тихие вздохи, молчаливые взгляды, почти незаметные жесты, и все они говорили, что Даша не счастлива с ним. Она хотела, чтобы рядом с ней был благородный рыцарь в сияющих доспехах, но Воронов таким не был, даже если и пытался им притвориться. Их союз с самого начала был обречен на ад. Они сами себе его обеспечили. Катя всего лишь стала тем катализатором их страхов и сомнений, который и привел их к взаимной измене. И пусть Воронов этого не хотел, но измена оставалась изменой. И даже если когда-либо Даша простит его, он никогда не забудет то ощущение униженности, когда тебя заставляют заняться сексом с женщиной против твоей воли.

Та ночь была длинной. Но тогда Виталий решил, что постарается спасти их отношения. То что он изменил, пусть предварительно и расставшись с Дашей, останется его виной. Не мог он Беляевой тогда всего рассказать. От него зависела не только его судьба, но и судьба друга. Мог ли он доверить их судьбы Даше? Воронов не знал ответа. Тогда Вит просто струсил, ведь последствия его откровений могли быть катастрофичными для всех. Ворон тогда решил, что нужно дать Кате то, что она так требует, отвлечь ее, а Олег и Макс в это время найдут улики. Если же нет, то Вит перед самой свадьбой все выложит Даше, и она сама тогда решит, выходить ли за него или нет. Хотя Воронов уже тогда знал, что свадьбы не будет. Не простит она. Оттуда и страх его, потому что знал, что если он ей может простить ее недостатки, то она его… возможно… со временем. От того и больно было. Воронов отдавал ей всего себя, хоть и на свой манер, возможно со стороны и казалось, что он и держится чуть в стороне, но если судить по фактам, то Даша первая и единственная кого он допустил так близко. Виталий не считал, что он ее любит. Любовь предполагает полное доверие и готовность принести жертвы, но он ей не доверял. Воронов был ею одержим. Да, именно одержимость. Как еще можно охарактеризовать ту нужду, которую он испытывает в девушке? Виталию просто было необходимо знать, что Даша жива и здорова. Его желание видеть Дарью каждый раз утром на рассвете рядом с собой в своей кровати было самым глубоким и неистребимым, что буквально перекрывало все остальные потребности. А еще это желание было несбыточным. Видеть ее, целовать, трогать, гладить, слушать… Все что угодно лишь бы Даша была рядом. Но в итоге Вит ее отпустил, желая, чтобы девушка забыла тот кошмар, что пережила из-за него и Кати. Ей было лучше без него, без его заморочек… а Воронов остался один на один со своим приговором — быть всегда одному. Ведь одному легче справится с проблемами. Когда ты один, тебе не следует отчитываться перед кем-то. Оправдываться. Ты полностью управляешь своей судьбой. Сам. В полнейшем одиночестве, которое как вечный, мрачный саван окутывает тебя, защищая от невзгод и врагов. Одиночество, как способ выжить. Одиночество, как способ наказания. Просто одиночество.

За эти пять лет в его душе многое накопилось. Было чувство, что ему не тридцать, а лет сто. Слишком большой груз опыта на плечах. Виталий умел быть сильным. Это был вопрос выживания. Но сила не подразумевала неуязвимость. У Воронова были свои слабые места. А еще иногда ему становилось жаль, просто жаль, что рядом нет никого, с кем можно было бы просто поговорить. Просто поговорить. Казалось бы, такое простое действие… ан нет. В жизни редко бывает просто. Может поэтому Виталий сейчас все рассказал Жеке. В какой степени, хоть и малой, ему становилось легче по мере раскрытия правды.

Вит глянул на друга. Тот выглядел неважно. Это еще мягко сказано. Алексеевский был растерян и разгневан. Только Вит не знал на кого — на Катю или на него.

— Так почему же ты продолжил отношения с Катей? — глухой голос Жеки Вит еле услышал. — Ты же ее должен ненавидеть.

— А я ее и ненавижу, — пожал плечами Виталий и отложил папку с данными на сидушку дивана. — Мне она противна. И что удивительно мне жаль ее. Потому что я знаю, что такое одержимость другим человеком.

Евгений как-то странно посмотрел на Вита, но комментировать не стал.

— Ты не ответил на вопрос, — просто сказал он.

— Всё просто. Когда отец Даши увез ее в Москву, и я остался один, мне нужно было найти новый смысл жизни. Может это и прозвучит пафостно, но мне нужно было что-то, за что я смог бы уцепиться, какая-то цель. Этой целью стала месть, — ответил Воронов совершенно спокойно, вставая с пола.

— Ты решил, что мучить Катю в этих странных отношениях — это лучшая месть? — приподнял бровь Красавчик, выражая свое недоумение.

— Отчасти, — ответил Вит, подходя к окну. — Главной целью был Бес.

— А он при чем?

— А кто, как ты думаешь, рассказал ей о той истории? Только несколько людей знали о ней, и ты, как я понимаю, ее не рассказывал сестре. Не знаю, как он узнал, что ты не уничтожил улики. Скорее всего, просто действовал наобум и этому сукиному сыну как всегда свезло. Только Катя не стала играть в его игру и затеяла свою собственную. Но это вины с него не снимает. Этот человек всю мою жизнь пытается отравить мне мое существование. Я не мог оставить всё так как было. Поэтому стал действовать, — рассказал Вит, доставая из брюк сигареты. Приоткрыв окно, он, зажав в зубах одну сигарету, зажег зажигалку и подкурил. В окно сразу же подул осенний ветерок.

Явный вопрос читался в глазах Алексеевского, хотя в них же он видел и кое-какие отблески догадок. Жека был не глуп.

— Ты знаешь, что стало с отцом Беса? — спросил Вит, а потом затянулся сигаретой.

— Он обанкротился, насколько я знаю. Вложил все свои средства в заранее безвыигрышное дело и проиграл. Когда стало понятно, что ему по кредитам не рассчитаться, то пытался свалить за кардон, — поделился своими сведениями Жека. — Когда ему не дали этого сделать, у него случился инсульт. После этого скандала Денис до сих пор пытается восстановить компанию и вытащить ее из ямы.

— Все верно, — хмыкнул Воронов. — Вот только банкротство обеспечил ему я.

— Каким образом? — прищурил глаза Красавчик.

— Ты думаешь, Бес бы отпустил Катю после того, как стала моей официальной девушкой? Это не в его манере. Максимов никогда просто так не отпускает от себя людей. Не знаю, чем он ей пригрозил, но Катя постепенно стала сливать ему информацию о моих предприятиях. Катерина сама того не зная стала моим орудием. Я ей открывал только ту информацию, которая должна была дойти до Беса. Ну и она успешно доходила. Я спровоцировал их вложить активы в ту развалину, просто создав иллюзию того, что я собираюсь выкупить предприятие. Они купились. За что и поплатились.

— Ты использовал Катю, чтобы отомстить Бесу? — странно в голосе Жеки не было ноток осуждения, просто простая констатация фактов.

— Да, Жек. Именно для этого я продолжил отношения с Катей. Я не буду тебе врать, ты достоин правды. Я хотел использовать ее и бросить. Она сломала мне жизнь и моего прощения она никогда не получит. Но Катя помогла мне почти уничтожить Максимовых. Но этот гад живучий, как крыса, — буквально выплюнул слова Воронов, делая еще одну затяжку.

— А потом Катя забеременила… — задумчиво произнес Красавчик.

— Да, — пожал плечами Вит. — Я не могу позволить своему ребенку родиться вне брака. Может это для меня и нежеланный ребенок, но это моя ответственность и уходить от нее я не собираюсь.

Наступило тягостное молчание, в течение которого Воронов докурил сигарету. После чего закрыл окно и повернулся к другу.

— Ты можешь меня ненавидеть, Жек. Это твое право. Но ты должен знать, я никогда не считал тебя врагом, — пояснил Вит.

Евгений несколько минут просто смотрел на друга, а потом сказал неожиданные слова:

— Я не могу тебя ненавидеть. Та ситуация, в которой вы все оказались это одно сплошное дерьмо. Не знаю, как бы я повел себя, будь я на твоем месте. Даже думать не хочу об этом. Я не буду осуждать и обижаться. Ты мой друг, был им и надеюсь, останешься им еще на долгие годы. Но Катя моя сестра. Я могу осуждать ее сколько угодно, но кровные узы нечем ни разорвешь. Поэтому я сделаю по-другому. Я не буду вставать на чью-то одну сторону. Катю не стану защищать и оправдывать. Это ее жизнь и она сама выбрала ее. Но и ты совершил много ошибок. Думаю, самым правильным будет просто позволить вам самим разобраться в ситуации. Теперь я понимаю, что не должен был лезть вообще, но и меня пойми, вы мне не чужие люди. Знаешь, я до сих пор поверить не могу, что Катя собиралась нас двоих сдать!

Вит понимал Жеку. Сам Воронов не сразу поверил, что Катя на это пойдет, а Красавчик ее брат, он до конца хотел верить в невиновность сестры. Виталий видел по глазам, что мужчина пытается справиться с обрушившимися на него откровениями.

— Лучше поговори с ней, — проговорил Вит. — Думаю, Катя лучше раскроет тебе мотивы своих поступков. Я же их никак понять не могу.

Алексеевский поднял свои серые глаза на Вита. Воронов встретил жесткий взгляд друга и понял, что эта выходка Кати просто так для нее не пройдет.

— Я так и поступлю, Вит, — ответил Жека. — Так и поступлю.

Загрузка...