Сбежавший вампир

Мэри только опустила голову. Она понятия не имела. Возможно, он ничего не мог сказать, чтобы убедить ее. По правде говоря, у Мэри были серьезные проблемы с доверием, и она это знала.

Вздохнув, Данте отпустил ее и подошел к Дейву. Мэри медленно повернулась, хмурясь от беспокойства, когда увидела, что Данте остановился позади мужчины. Дрожь пробежала по ее спине в наступившей тишине, а затем Данте наклонился и наклонил голову к шее Дэйва.

Мэри растерянно заморгала. Планировал ли Данте целоваться со всеми? Сначала она, потом Дэйв. Кто следующий? Кэрол? Один из здешних рабочих? Какая разница, мужчина это или женщина?

Обиженная и внезапно рассерженная, Мэри бросилась вперед и схватила его за руку, чтобы оттащить от Дэйва. Данте выпрямился и повернулся к ней, она ахнула и сделала шаг назад. Это был Данте, но не Данте. Этот Данте выглядел точно так же, как и тот, которого она знала, за исключением того, что вместо обычных белых зубов, которые она видела так много раз, когда он улыбался, его клыки превратились в клыки, и теперь они были покрыты кровью.

«Кровь Дэйва», — поняла Мэри, взглянув на другого мужчину и увидев отметины на его шее. Они были копиями отметин, которые она заметила на шеях доктора Дженсона и нескольких водителей грузовиков, когда они вышли из фургона, улыбаясь и спокойно. Она вспомнила, что заметила такие же отметины и на одном из врачей машины скорой помощи.

Данте пошевелился, и Мэри резко взглянула на него. Заметив, что он снова переключил внимание на Дэйва, она взглянула на него и увидела, как тот спускается по трем ступенькам к двери. Он открыл ее и вышел из трейлера со спокойной улыбкой на лице, такой же, как у тех дальнобойщиков.

Мэри нервно отступила назад, когда Данте повернулся к ней, но его клыки исчезли, а вместе с ними и все следы крови.

— Теперь ты веришь? — спросил он, медленно продвигаясь вперед.

Мэри сглотнула и продолжила отступать, по одному шагу на каждый, когда он двигался вперед.

— Я — Атлант, — гордо сказал Данте. — Бессмертный. Мне нужна кровь, чтобы выжить. Обычно мы питаемся только упакованной кровью. На самом деле, это против наших законов, чтобы мы питались непосредственно от смертных, за исключением чрезвычайных ситуаций, когда мы без пакетов с кровью и нуждаемся в ней. Тогда мы сможем питаться смертными, как я только что.

— Дэйв, — слабо начала она.

— Все в порядке, и я не буду вспоминать об этом, пока не проведу с ним много времени, — мрачно сказал он.

— О, — выдохнула она и почувствовала, как подогнулись колени. Мэри была уверена, что упадет на пол, и даже попыталась приготовиться к удару, но она попятилась в спальню, и вместо того, чтобы упасть на пол, ее падение было прервано, когда она упала, чтобы сесть на кровать.

Мэри удивленно моргнула, подпрыгивая на мягкой поверхности, а затем снова моргнула, когда Данте немедленно опустился перед ней на колени и взял ее руки в свои. Он начал было смотреть на нее, но затем остановился и, нахмурившись, посмотрел на ее руки. — Ты такая холодная.

Мэри издала звук, который мог означать что угодно. Даже она не знала, что это означало, кроме ее смятения в этот момент.

С беспокойством на лице Данте начал растирать ее руки. Как он это сделал, он сказал: — Мой брат и я родились в 1906 году. Мне больше ста лет. Я не могу читать или контролировать тебя. Среди моего народа это означает, что ты — спутница жизни для меня.

— Что такое спутник жизни? — с недоумением спросила она.

— Единственный человек, которого мы не можем читать или контролировать и с которым мы можем быть счастливы все наши дни. Наша пара на всю нашу долгую жизнь, — сказал он торжественно.

— И ты думаешь, что раз ты не можешь читать или контролировать меня, то я — твоя спутница жизни? — она спросила

— Это один из признаков, — просто сказал он.

— Какие еще признаки? — неуверенно спросила Мэри.

Данте перестал растирать ее руки и встретился с ней взглядом. — Общие мечты… как те, что мы пережили прошлой ночью.

— Что? — Мэри непонимающе уставилась на него. — Ты хочешь сказать, что знаешь, с кем я была?..

— Я знаю, что нам снилось. Да, — торжественно прервал он. — Я был там с тобой каждый раз. Я держал тебя в объятиях и занимался с тобой любовью, пока мы спали, — помолчав, он поморщился и добавил: — Ну, я пытался, но каждый раз, когда мы приближались, Бейли будила тебя и… — он остановился и настороженно посмотрел на нее, когда ее руки дернулись в его, и она издала сдавленный звук. Нежно сжав ее руки, он сказал: — Общие сны тоже являются признаком возможного спутника жизни. Вместе с общей страстью.

— Что это? — спросила она, не уверенная, что хочет знать. Все это было безумием. Она была уверена, что сошла с ума.

— Когда я целовал и трогал тебя… — Данте сделал паузу, а затем сухо добавил: — Когда мы уже проснулись, прежде чем Дэйв прервал нас… Я испытывал твое удовольствие, когда давал его тебе.

— Ты испытывал? — дрожащим голосом спросила Мэри, а когда он кивнул, нахмурилась и спросила: — Как?

— Я не уверен, — признался Данте. — Насколько мы понимаем, кажется, что удовольствие между спутниками жизни каким-то образом разделяется. Он отскакивает назад и вперед между ними, растет с каждым проходом вперед и назад, пока не становится подавляющим, и когда пара находит свое освобождение, оно обычно настолько подавляющее, что они оба ненадолго теряют сознание.

— О, — выдохнула Мэри и уставилась на него, не зная, что и думать. Через некоторое время, хотя, она сказала: — Но ты продолжаешь говорить о возможной спутнице жизни. Это не точно? — спросила она, пытаясь понять, о чем он говорит. — Это просто возможно?

— Да, конечно… — Данте поколебался, потом вздохнул и сказал: — Правда в том, что для меня ты — спутница жизни. Но решение за тобой, согласна ли ты быть той спутницей жизни, с которой я могу разделить свою долгую жизнь.

Глаза Мэри расширились. Он произнес слово «спутница жизни» так, словно это было что-то особенное, даже священное.

Подняв ее руки, он поцеловал костяшки пальцев, затем встретился с ней взглядом и торжественно сказал: — Ты — моя спутница жизни, Мэри. И я хотел бы заявить на тебя права. Примешь ли ты меня таким?

Голос Данте звучал так, словно он произносил какую-то брачную клятву, и Мэри уставилась на него, ее сердце билось в горле. Ей хотелось броситься к нему и сказать «Да», а потом сорвать с него одежду, но… покачав головой, она прошептала: — Но я такая старая.

Ее слова вызвали нежную улыбку на его лице, и он указал. — Ты почти вдвое моложе меня.

— Ах да, — пробормотала она, прикидывая в уме. Родившийся в 1906 году, он был почти на пятьдесят лет старше ее. Это ошеломляло. На вид ему было не больше двадцати пяти, и она сказала: — Но ты выглядишь молодо.

— О, Мэри, — раздраженно сказал Данте, затем слегка улыбнулся и продолжил: — Я прожил долгое время и многое повидал. Я научился не судить о человеке по количеству морщин или нескольким седым волосам. — Переложив ее руки в свои, он другой рукой приподнял ее лицо, пока она не встретилась с ним взглядом, а затем сказал: — Морщинки от смеха и гусиные лапки говорят о том, что ты умеешь радоваться жизни, а шрамы и отметины, оставленные временем, показывают, что ты прожила жизнь.

«Это так мило», — слабо подумала Мэри… — У меня растяжки, — смущенно призналась она.

Данте пожал плечами. — Они показывают, что ты любишь жизнь и получаешь от нее удовольствие.

— Да. Слишком много, — пробормотала Мэри себе под нос. Она давно отказалась от борьбы за молодость и никогда не жалела об этом так сильно, как в тот момент, когда столкнулась с возможностью того, что Данте увидит ее обнаженной.

— Никогда не бывает слишком много удовольствия, — торжественно заверил он, снова привлекая ее внимание к себе.

Мэри прищурилась, глядя на ровную линию, и сказала немного язвительно: — Это звучит как аргумент, который змея использовала бы в Эдемском саду, чтобы соблазнить Еву.

Отпустив ее руки, Данте положил ладони по обе стороны от ее ног и обхватил их за бедра, затем хрипло спросил: — Ты испытываешь искушение?

Да поможет ей Бог, поняла Мэри. Это было безумие. Он говорил ей, что вампиры существуют, что он стар и просто выглядит молодым. И вот он стоит перед ней на коленях, прекрасный Адонис с оливковой кожей, утверждая, что его не волнует, что она не какая-то милая девушка с идеальным телом и упругими сиськами. Он хотел ее.

— Пожалуйста, Мэри, — мягко сказал он.

Она перевела взгляд с его мускулистой груди на лицо и слегка кивнула. По правде говоря, Мэри даже не была уверена, что опустила голову больше чем на четверть дюйма, но ему этого было достаточно. Он рванулся вверх, как волна, его губы накрыли ее рот, когда он поймал ее в свои объятия, поднял ее и понес обратно на кровать, прежде чем опуститься и лечь наполовину на нее, наполовину на кровать рядом с ней.

Мэри застонала от сочетания его поцелуя и ощущения его внезапно блуждающих рук. Они были повсюду, один удерживал ее голову на месте, пока он наслаждался ее ртом, другой скользил от одной груди к другой, а затем скользил вниз, прижимая ткань ее шорт к ее сердцевине. Мэри задыхалась, вздрагивала и стонала по очереди, выгибаясь навстречу его ласкам, в то время как ее собственные руки нетерпеливо тянулись к нему, сначала хватая его за плечи в попытке полностью прижать его к себе. Когда это оказалось невозможным, она провела руками вниз по его груди и животу, а затем, наконец, между его ног, чтобы найти место в его джинсах, которое снова выпирало наружу, как будто стремясь добраться до нее.

Данте застонал ей в рот и сильнее прижался между ее ног, когда она дотронулась до него через джинсы. Но как только она потянулась к застежке его джинсов, он внезапно прервал их поцелуй, чтобы скользнуть вниз по ее телу, лишая ее этого выбора. Прежде чем она успела возразить, он сдернул с нее топ и задрал его.

Задыхаясь от тревоги, Мэри оставила попытки добраться до него и вместо этого переключила свое внимание на то, чтобы попытаться вернуть футболку вниз. Поцелуи — это одно, но ей все еще не нравилась мысль о том, что он увидит ее старое тело.

Тем не менее, Данте схватив обе ее руки в свои, отодвинул их в сторону и снова задрал ее футболку, затем потянул лифчик в сторону, освобождая одну грудь. Он сделал короткую паузу, впитывая ее, затем поднял на нее глаза и прошептал: — Прекрасная.

Мэри уставилась на него, затем испуганно втянула воздух, когда он опустил голову и вцепился в обнаженную грудь, жадно втягивая сосок ртом, пока его рука сжимала и мяла мягкую плоть вокруг него. Мэри прикусила губу и повернула голову на кровати у огня, которым он дышал над ее нежной плотью, затем вскрикнула и выгнулась дугой на кровати, когда его колено внезапно скользнуло между ее коленями и начало прижиматься к ее сердцевине.

— Данте, пожалуйста, позволь мне прикоснуться к тебе, — умоляла Мэри, пытаясь высвободить руки. Ей отчаянно хотелось обнять его. На самом деле, она хотела сорвать с него штаны, схватить за волосы и приподнять его голову, чтобы снова поцеловать, когда он погрузится в нее, но он не хотел этого. Одной рукой он по-прежнему держал ее руки над головой, но другой оставил ее грудь в поле зрения своих губ и опустился, чтобы расстегнуть шорты. Она почувствовала, как щелкнул замок, и молния скользнула вниз, а затем он стянул ее шорты до колен.

Мэри вскрикнула, когда он убрал тряпку.

— Si, cantare per me. Спой для меня, — пробормотал Данте, лаская ее возбужденный сосок. Но его слова заставили Мэри понять, что они находятся в трейлере с хлипкими стенами и любой прохожий может услышать их. Вместо того чтобы «петь для него», она повернула голову в сторону и укусила собственное плечо, пытаясь заставить себя замолчать. А потом она закричала в плоть, которую только что укусила, когда его палец скользнул в нее.

— Боже, Мэри, — прорычал Данте. — Sei cosi stretto, ты такая тугая. Я хочу быть внутри тебя.

— Да, — выдохнула Мэри, но вместо того, чтобы встать на дыбы и сделать это, он продолжал входить в нее пальцем и ласкать одновременно, усиливая напряжение, пока Мэри не подумала, что умрет, если он не займется с ней любовью.

— Данте, пожалуйста, — почти рыдала она, ее бедра танцевали под его ласками. — Пожалуйста, ты мне нужен.

— Да, Мэри, — пробормотал он, поднимая голову. Он сделал паузу, чтобы снова поцеловать ее, затем выпрямился, опустился на колени и потянулся к застежке джинсов, когда кто-то постучал в дверь.

Они оба замерли, глядя друг другу в глаза.

— Нет, — выдохнул Данте, но стук повторился, и Мэри прикусила губу и посмотрела вдоль тела на дверь, когда Бейли спрыгнула со скамейки и двинулась к двери, чтобы встать на дыбы и лаять на нее. Верный признак того, что это был кто-то из ее знакомых.

— Если это снова Дэйв, клянусь, я сделаю больше, чем заставлю его лаять и пить из тарелки Бейли, — прорычал Данте, слезая с кровати. — Я заставлю его лизать собственные яйца.

— Ты не сделаешь этого, — выдохнула Мэри, слезая с кровати и натягивая шорты.

— Ты права. Он, вероятно, не смог бы дотянуться до них, — мрачно сказал Данте, застегивая джинсы.

Покачав головой, Мэри надела шорты, быстро провела пальцами по волосам и бросилась вперед, чтобы первой добраться до двери. Если это был Дэйв, она должна была убедиться, что он не зайдет в фургон… для его же блага.

— Вот ты где, — весело сказала Кэрол, когда Мэри открыла дверь трейлера. Когда Мэри улыбнулась и отступила назад, Кэрол вошла в RV, неся большую коробку, и резко остановилась, как только увидела ее. Ее глаза тут же расширились, а рот сложился в изумленную букву «О». — О, ты…я… ты…

— Я занималась гимнастикой, — выпалила Мэри, не совсем понимая, что видит женщина, но надеясь, что это все объяснит.

— Si, она очень много работала, — добавил Данте, совершенно невозмутимо. Затем он встал между ними, повернувшись спиной к Кэрол, быстро заправил грудь Мэри обратно в лифчик и поправил ее футболку. И он ухмылялся, черт возьми.

Мэри со вздохом закрыла глаза и задумалась, когда же она потеряла контроль над своей жизнью. Или она потеряла рассудок?

— Она не вспомнит, что видела, — нежно прошептал Данте ей на ухо. Потом он отступил в сторону, и она увидела, что на лице Кэрол появилось то же самое выражение, что и у Дэйва. Мэри вздохнула с облегчением, но тут же выпрямилась, когда Кэрол снова стала двигаться, словно кто-то нажал на кнопку у нее на спине.

— Я поехала в город за почтой, и там вас ждали две коробки, — весело объявила Кэрол, кивнув на тяжелую коробку, которую она несла, прежде чем добавить: — другая все еще в гольф-каре.

Данте немедленно подошел к коробке, которую несла Кэрол. Он поставил ее на обеденный стол, а потом пошел за второй коробкой из гольф-кара.

— О, Спасибо, Кэрол, — пробормотала Мэри, когда Данте быстро вернулся со второй коробкой и поставил ее на стол. Она с любопытством разглядывала коробки, гадая, что в них, но она также думала, что Данте, очевидно, говорил правду. Кэрол не была в офисе. Дейв лгал.

— Пожалуйста, — непринужденно ответила Кэрол и спросила: — Вы не видели Дейва? Он собирался уладить проблему с одним из туристов, когда я уехала, и до сих пор не вернулся.

— О… Э… — Мэри с тревогой посмотрела на Данте, обеспокоенная тем, что он что-то сделал с этим человеком. Или заставил человека сделать что-то с собой под его влиянием.

— Кажется, он упоминал о том, чтобы спуститься к реке, — мягко сказал Данте в ответ на ее взгляд. Когда Мэри подозрительно прищурилась, он добавил: — Покормить птиц.

Мэри немного расслабилась, и повернулась к Кэрол с натянутой улыбкой, когда женщина сказала: — Ну, тогда, я думаю, мне лучше пойти и найти его. Он забудет то, чтобы нужно поесть, в противном случае.

— Уже обед? — удивленно спросила Мэри. Казалось, они только что позавтракали.

— Почти, — беспечно ответила Кэрол, выходя из фургона.

Мэри отмахнулась от нее и закрыла за ней дверь, затем повернулась и подозрительно посмотрела на Данте. — Ты действительно послал его кормить птиц?

— Да.

— И это все? — спросила Мэри, прищурившись.

Данте нахмурился, но затем поморщился и неохотно признался: — Я, возможно, внушил ему, что, пока он там, внизу, он, возможно, упадет… два или три раза, — пробормотал он и, когда она открыла рот, быстро добавил: — Ему нужно было остыть.

— Ты это сделал, не так ли? — спросила Мэри с неожиданным весельем. Он был так похож на маленького мальчика, которого застали врасплох в тот момент.

— Да, я это сделал, — уверил ее Данте. — Кроме того, это лучше, чем он заслужил за свои мысли. Ты — моя.

— Неужели? — тихо спросила она.

— О да, — заверил он ее и заключил в объятия. Он как раз наклонил к ней голову, когда Бейли заскулила и постучала в дверь.

Они оба на мгновение закрыли глаза, а потом Мэри неохотно высвободилась из его объятий. — Она должна выйти.

Она повернулась, чтобы снять поводок с крючка, но Данте наклонился и забрал его у нее, целуя ее в ухо и шепча: — Я сделаю это.

— Спасибо тебе. — Мэри улыбнулась и отошла в сторону, чтобы он мог надеть поводок Бейли. Когда он закончил и выпрямился, чтобы выйти за дверь, она сказала: — Я приготовлю обед, пока вы заняты.

— В этом нет необходимости, — небрежно бросил он, пропуская Бейли вперед. — Я уже знаю, чего хочу.

— И что это? — спросила она, нахмурившись, гадая, собирается ли он вернуться в ресторан на обед или хочет сосисок или гамбургеров на барбекю.

— Ты, — прорычал Данте и схватил ее за руку, чтобы притянуть к себе для очень глубокого поцелуя, который оставил ее дрожащими ногами и тяжелым дыханием. Отпустив ее руку, он позволил своим пальцам скользнуть под низ ее шорт и прошелся по ней через трусики. Пока он ласкал ее через хлипкую ткань, он пробормотал: — Я раздену тебя догола, уложу на стол и буду доставлять тебе удовольствие своим ртом, пока мы оба не закричим от страсти и не потеряем сознание.

Тяжело дыша, Мэри ухватилась за стойку, чтобы не упасть, когда он убрал руку. Она смотрела ему вслед широко раскрытыми глазами, когда он повернулся, чтобы уйти, и все еще смотрела, когда дверь с лязгом захлопнулась за ним.

Мэри с минуту стояла неподвижно, потом глубоко вздохнула и опустилась на верхнюю ступеньку. Все ее тело вибрировало, а голова кружилась от образов, которые он вложил в ее сознание. Боже милостивый, он убьет ее этой страстью.

Покачав головой, Мэри неуверенно поднялась на ноги и повернулась, но остановилась, когда ее взгляд упал на коробки на столе. Она совсем забыла о них. Повернувшись к стойке, она открыла верхний ящик и схватила острый нож, затем подошла к столу, чтобы изучить этикетку на большой коробке. Она была адресована ей из «Аржено Энтерпрайзиз». Она быстро поджала губы, пытаясь сообразить, что такое «Аржено Энтерпрайзиз», что они продают и зачем ей что-то присылают, а затем разрезала упаковочную ленту, удерживающую крышку коробки закрытой.

Положив нож, Мэри открыла его и в замешательстве уставилась на мужскую одежду. Мэри быстро порылась в ней, заметив черные джинсы, черные футболки и кожаную куртку. Все выглядело достаточно большим, чтобы вместить Данте, отметила она.

Мэри отложила ее в сторону и повернулась, чтобы разрезать вторую коробку. На этот раз был обнаружен небольшой холодильник со штампом A. B. B. Открыв его, она тупо уставилась на пакет с кровью внутри, а затем осторожно закрыла его. Коробки, возможно, были адресованы ей, но они были явно для Данте.

Она снова заглянула в большую коробку, и заметила внутри конверт. Протянув руку, Мэри достала его. Она действительно не собиралась его читать, но письмо было адресовано не кому-нибудь, и конверт не был запечатан, поэтому, в конце концов, она просунула пальцы внутрь, чтобы схватить маленький листок бумаги внутри и вытащить его наполовину. Половина — это все, что ей нужно, чтобы прочесть надпись. Мы здесь.

Глава 10

Мэри долго смотрела на эти слова, не понимая, почему у нее колотится сердце. Мы здесь. Это были всего лишь два маленьких слова…

Но она вспомнила, что Данте сказал, что они должны ждать здесь, пока охотники не будут посланы, чтобы помочь поймать похитителей, если они попытаются схватить его снова. Она предполагала, что «мы здесь» относится именно к этому.

Сунув бумагу обратно в конверт, Мэри положила его поверх одежды и повернулась, чтобы выскользнуть из RV. Она нигде не видела Данте и Бейли, но это не имело значения. Мэри скользнула вокруг фургона и двинулась к подключениям, чтобы начать отцеплять свой фургон от септика, воды и электричества.

Мэри была несколько удивлена, что справилась с этой задачей до возвращения Данте и Бейли, но просто восприняла это как знак того, что она поступает правильно, и проверила, все ли отсеки под RV заперты, прежде чем войти внутрь и закрыть раздвижную дверь спальни. Как только кровать полностью выдвинулась вперед, чтобы прижаться к ящикам под шкафами, она отошла от панели, чтобы быстро сдвинуть Г-образный диван обратно на прямой диван. Затем она закрыла раздвижную дверь в гостиную. Они не убрали тент, поэтому Мэри села за руль, включила двигатель и убрала домкраты.

— Что ты делаешь?

Оглянувшись на этот вопрос, она увидела, что Данте ведет Бейли в RV, но просто указала на стол и подождала, пока домкраты закончат подтягиваться, наблюдая, как он бросил поводок Бейли и подошел к столу, чтобы изучить содержимое, которое она достала из коробки.

Домкраты закончили убираться, Мэри повернулась на водительском сиденье и похлопала себя по ноге. Бейли немедленно подошла к ней.

— Хорошая девочка, — пробормотала Мэри и наклонилась, чтобы развязать поводок.

Встав, она повесила поводок на крючок и подошла к Данте. — Прости, что открыла. Оно было адресовано мне.

— Да. Люциан спросил твое имя, — пробормотал Данте, доставая пакет с кровью из холодильника.

Мэри с любопытством посмотрела на него, заметив, что глаза у него скорее серебристые, чем черные.

— Тебе нужна кровь, — догадалась она.

Он поморщился и кивнул. — Я старался не брать слишком много у людей на стоянке. Этого было достаточно, чтобы справиться с худшим из исцелений, но мне нужно было больше, и я не взял много от Дэйва, прежде чем ты остановила меня.

— Прости, — тихо сказала она.

Данте просто пожал плечами, схватил еще два пакета и повернулся, чтобы отнести их к двери ванной.

— Тебе не обязательно идти туда, чтобы поесть, — нахмурившись, запротестовала Мэри.

Данте поколебался, но потом повернулся. — Тебе будет неудобно, если я покормлюсь перед тобой?

— Не думаю, — честно ответила она. — Вообще-то, мне любопытно посмотреть… — Мэри резко остановилась, когда он открыл рот, и его клыки внезапно сдвинулись и скользнули вниз, как кончики скоб, выходящих из степлера, а затем он шлепнул один из пакетов к ним. Это был единственный способ описать этот процесс. Он просто шлепнул их, как соломинку в стакан из-под фастфуда. Мэри молча смотрела, как пакет начал съеживаться, сминаясь внутрь по мере того, как кровь внутри уменьшалась. Все произошло довольно быстро, гораздо быстрее, чем она ожидала, а потом он стащил с клыков пустой пакет и надел другой.

Не желая, чтобы он чувствовал себя неловко, Мэри отвернулась и начала проверять, все ли ящики и шкафы надежно закрыты, чтобы они не открывались при каждом повороте RV. Они все еще могут с треском распахнуться, если он остановится слишком резко, как тогда, когда она сбила Данте, но в остальном должны оставаться в безопасности.

— Мэри.

Она обернулась и увидела, что он покончил с третьим пакетом. Она открыла дверь под раковиной, и он бросил их в мусор, затем выпрямился и подождал, пока она снова закроет дверь, прежде чем взять ее за руки.

— Я хотел…

— Я знаю, — пробормотала она, опустив голову. Мэри, конечно, не забыла, что он обещал сделать с ней по возвращении. — Но если люди, рыскавшие прошлой ночью у ворот лагеря, были твоими похитителями, они, вероятно, все еще где-то поблизости, и если мы позволим им найти нас и последовать за нами, твои друзья смогут поймать их и выяснить, где Томаззо.

— Да, — выдохнул Данте, явно обрадованный ее пониманием. Улыбнувшись, он поцеловал ее в лоб и крепко обнял. — Мне очень повезло, что ты — моя пара.

Мэри сглотнула и позволила себе обнять его в ответ, но потом отстранилась. — Ты за рулем или я?

— Возможно, мне следует это сделать, — предложил он. — Я знаю, что ты плохо спала прошлой ночью.

— Ты тоже, — весело заметила она, и он кивнул в знак согласия.

— Но для меня и моего народа лишний пакет крови легко компенсирует это, — сказал он, пожимая плечами. — Я чувствую себя так хорошо, как будто спал всю ночь.

— Хороший трюк, — сухо сказала Мэри и взяла со стола холодильник, чтобы поставить его в шкаф над диваном. Она положила туда же коробку с его одеждой, когда он протянул ее ей, затем проскользнула мимо него, чтобы пройти к передней части фургона и занять пассажирское сиденье.

Бейли немедленно последовала за ней, протискиваясь мимо нее, чтобы свернуться калачиком в пространстве перед ее ногами под приборной доской. Там было гораздо больше места, чем в машине, но все равно тесновато для собаки размером с Бейли. Тем не менее, она была достаточно счастлива там, поэтому Мэри оставила ее и застегнула ремень безопасности, когда Данте скользнул на место водителя.

Она молча наблюдала, как он поправляет сиденье и зеркала, но ее мысли были заняты другим. Часть ее была разочарована тем, что им пришлось уехать, не сделав того, что он обещал. Но другая часть ее мозга вздохнула с облегчением. Хотя она знала, что он доставил бы ей огромное удовольствие, и надеялась, что на этот раз со счастливым концом, образы, которые его слова посылали в ее голове, не были красивыми. О, в них он был довольно хорош собой, но Мэри не питала иллюзий на свой счет. Может, он и старше ее, но она выглядит старше его… и с телом пожилой женщины. И он мог бы сказать, что ему нравится все, что он хочет, но это не изменит того факта, что ей это не нравится. По крайней мере, ей не нравилось находиться рядом с его молодым, подтянутым телом.

Вздохнув, она отвернулась к окну, когда Данте включил передачу и вывел фургон с парковки.

— Мне заехать в офис, чтобы ты дал им знать, что мы уезжаем? — спросил Данте, когда они подошли к главному зданию.

— Нет, — пробормотала Мэри, глядя на здание. — У них есть номер моей кредитной карты. Я позвоню им позже, чтобы сообщить, что что-то случилось.

Данте кивнул и направился мимо здания к воротам, а Мэри отвернулась от офиса, зная, что, скорее всего, будет писать по электронной почте, чем звонить. Она также никогда не вернется сюда, продадут Кэрол и Дэйв палаточный лагерь или нет. Ей нравилась Кэрол, и она по-прежнему считала ее подругой, но она слишком многому научилась, чтобы снова проводить время с Дейвом. Он был, как сказал Данте, собакой. Как и ее Джо, признала она. Но Джо изменился, или она думала, что изменился, а Дэйв, очевидно, нет. Она не думала, что сможет вынести присутствие этого человека рядом, всегда беспокоясь, что он будет приставать к ней, как сказал Данте, и она не думала, что если он это сделает, она сможет удержаться и не рассказать Кэрол. Она просто не хотела быть в центре всего этого. Она давно уже имела дело с собственным мужем и думала, что они все уладили, но Кэрол никогда не сталкивалась с Дейвом.

— О чем ты думаешь?

Мэри взглянула на Данте и немного поколебалась, но потом призналась: — О Бигелоу, моем муже и моей жизни с ним.

— Расскажи мне о своей жизни с Джо, — тихо спросил он.

Мэри повернула голову, и некоторое время смотрела на проплывающий мимо пейзаж. — Я была на шестом месяце беременности, когда Джо в первый раз изменил меня, — сказала она медленно, а потом скривилась и добавила: — По крайней мере, когда я в первый раз узнала, что он мне изменяет, и я думаю, что это действительно был первый раз, когда он изменил меня.

— Прости, — тихо сказал Данте.

Мэри отмахнулась. Она не хотела сочувствия. Она хотела, чтобы он понял, почему она осталась с Джо, когда он это сделал. — Он много работал допоздна и иногда приходил домой, благоухая духами. Я начала подозревать, что это так… ну, делал то, что он делал, — криво усмехнулась она. — Но я, конечно, не хотела в это верить. Тем не менее, я наняла частного детектива, чтобы следить за ним.

Она почувствовала, что он смотрит на нее, но не обернулась, чтобы увидеть выражение его лица, и продолжила. — Ну, однажды вечером Джо снова работал допоздна, позвонил частный детектив и дал мне адрес и номер комнаты. Это был дешевый мотель на окраине города. Я пошла туда, а они даже не потрудились задернуть шторы. Он был там со своей секретаршей.

Мэри услышала горечь в собственном голосе и остановилась, чтобы перевести дух. — Я… ну, наверное, я словно потерялась. Я начал колотить в дверь и кричать, — иронично улыбнулась она, — думаю, все двери в мотеле открылись, кроме той, в которую я стучала. Я проклинала его, говорила, что собираюсь развестись с ним, кричала, что он трусливый подонок, который не хочет даже ничего слушать, а его секретарша — шлюха, потом прыгнула в машину, завизжала с визгом выскочила оттуда и врезалась в грузовик.

RV слегка вильнул, Данте выругался и начал съезжать на обочину, но Мэри посмотрела прямо перед собой и сказала: — Пожалуйста, просто поезжай.

Он помедлил, RV все еще замедлял ход, а затем снова нажал на газ.

Мэри выдохнула, но подождала еще немного. Даже после всех этих лет воспоминания причиняли боль, и она боялась, что ее голос сломается, если она не возьмет себя в руки, прежде чем продолжить. Но это оказалось труднее, чем она ожидала, и Мэри выругалась и расстегнула ремень безопасности.

— Хочешь кофе? — спросила она, выбираясь из своего кресла.

Данте кивнул и посмотрел на нее, и печаль в его глазах чуть не погубила ее. Резко повернувшись, она вернулась к кофеварке и включила инвертор. Ожидая, пока машина нагреется, Мэри взяла себя в руки. К тому времени, как она сделала два кофе, она почувствовала себя лучше и даже сумела улыбнуться, когда он поблагодарил ее за кофе, который она поставила в его подстаканник.

— Я проснулась в больнице и узнала, что не только потеряла ребенка, но и из-за осложнений не смогу больше выносить ребенка.

— Мэри, — сказал Данте с болью в голосе.

— Поехали, — велела она и продолжила: — Джо был раздавлен тем, что я убила нашего ребенка из-за, как он выразился, моей глупой истерики.

— Ублюдок, — выдохнул Данте.

— Да, но тогда я этого не видела. Я была настолько переполнена чувством вины за смерть моего ребенка, что согласилась с ним. Мне не следовало туда идти. Я не должна была вести машину так опрометчиво.

— Частный детектив не должен был давать тебе адрес. Он должен был сделать фотографии и представить их тебе. У него вообще есть лицензия? — яростно потребовал Данте.

Мэри поморщилась и пожала плечами. — Кто знает? Я нашла его в телефонной книге.

— Значит, твой муж изменил тебе, а потом заставил почувствовать ответственность за то, что произошло… вероятно, чтобы ты не оставила его?

— Похоже на то, — согласилась она и добавила: — И я ему позволила.

— Что? — недоверчиво спросил он. — Ты берешь на себя ответственность за его жизнь…

— Нет, — тихо перебила она, — я не отвечаю за то, что он сделал. Но я несу ответственность за свои решения, и я… — Она замолчала и вздохнула. — Это было плохое время для меня. Моя мать умирала от рака; я только что потеряла ребенка и поняла, что у меня никогда не будет другого. Я чувствовала гнев, вину, потерю… Я была в ужасном состоянии, — призналась она. — И мне было страшно.

— Почему? — спросил он, нахмурившись и снова взглянув на нее.

Мэри прикусила губу, а потом вздохнула и сказала: — Джо и я встретились в старшей школе. Я была в девятом классе, а он в двенадцатом, когда мы начали встречаться. Он закончил и продолжил свое образование, но мы продолжали встречаться. Он сделал мне предложение на выпускном вечере. — Она иронично улыбнулась и сказала: — Все это было ужасно романтично. Несколько месяцев назад он окончил Виннипегский университет и получил хорошую работу в крупной местной компании. Он хорошо зарабатывал и не жалел денег в ту ночь. Он взял напрокат лимузин, привез мне розы, пригласил на ужин в лучший ресторан и встал на одно колено прямо перед всеми, чтобы сделать предложение. Она слабо улыбнулась своим воспоминаниям. — Меня даже не волновал выпускной, но он настоял, что я пожалею, если не пойду, поэтому мы пошли на выпускной вечер, и я показала свое кольцо всем.

Вздохнув, она отмахнулась от этих воспоминаний. — В любом случае, я вроде как планировала получить какую-то степень, но еще ничего не решила, и он сказал, что не думает, что я должна учиться дальше. Что мне не нужно тратить деньги на это. Я буду его женой, матерью его детей, домохозяйкой.

— Зависеть от него, — тихо сказал Данте.

— Я так не думала тогда, — печально сказала Мэри. — А может быть, мне было все равно. Я думала, мы будем вместе всегда и будем жить долго и счастливо. Так что, если бы он хотел, чтобы я была домохозяйкой, я была бы лучшей домохозяйкой на свете.

Данте хмыкнул. Она не знала, что означает этот звук, поэтому продолжила.

— Мы поженились, и я быстро забеременела…

— Ты поймала его на измене, — мрачно сказал Данте.

Мэри кивнула и взяла свой кофе. — Я могла бы оставить его тогда, но мне было страшно. Я ушла от родителей, которые заботились обо мне, к Джо, который заботился обо мне… по крайней мере, в финансовом отношении. И я чувствовала вину за то, что разбила машину и убила своего ребенка. Кроме того, я больше не могла иметь детей. Кто захочет взять меня в жены, когда я так бесполезна?

— Я, — прорычал Данте. — И ты не бесполезен.

— Конечно я не бесполезна, — тихо согласилась она. — Но тогда я этого не видела.

Мэри сделала еще глоток кофе, прежде чем продолжить. — Конечно, после первой вспышки Джо был очень мил. Он постоянно был у моей постели, пока меня не выписали из больницы, а потом заботился обо мне дома.

— Чувство вины, — коротко ответил Данте. — И он должен был чувствовать себя очень виноватым.

— Он извинился за свой роман с секретаршей. Обещал перевести ее на другую работу и поклялся, что это больше никогда не повторится. Он сказал, что может жить без биологических детей, пока у него есть я. Мы усыновим или используем суррогатную мать, чего бы это ни стоило, чтобы сделать меня счастливой. Я сказала, что простила его и осталась.

— Но на самом деле я этого не сделала, — призналась Мэри на следующем вздохе и объяснила: — Я злилась много лет, — поморщилась она. — Мы притворились, что все в порядке, и принялись усыновлять детей. Сначала мальчик, потом девочка. Но все было не в порядке. Я не могла вынести его прикосновений. Я едва могла смотреть на него. Он предупреждал меня, что будет, если я не перестану обращаться с ним как с прокаженным, но мне было все равно. Я злилась на себя и на него, поэтому наказала нас обоих.

Она криво усмехнулась. — Я удивлена, что он не сдался и не развелся со мной. Но он этого не сделал. Джо сказал мне много лет спустя, что он чувствовал, что заслужил наказание. Во всяком случае, хотя я была ужасной женой, я была хорошей матерью, и мы вели себя так, как будто все было хорошо ради детей.

Мэри сделала еще глоток кофе, а потом сказала: — Возможно, мы бы так и жили до самой его смерти, если бы все шло своим чередом. Но так продолжалось пятнадцать лет.

— Что же все-таки изменилось? — с любопытством спросил Данте.

— Я узнала об одном из его детей. Сын, — тихо сказала она, — злой четырнадцатилетний подросток, который однажды появился у нас в доме. Мать наконец-то сказала ему, кто его отец, и он хотел встретиться с ним лицом к лицу. Но столкнулся со мной.

Мэри уставилась в свою кружку. — Я была в ярости. Я не могла иметь собственных детей, а Джо завел их с другой женщиной. И не только это, он просто бросил его. Я не знала, что разозлило меня больше. Я наняла частного детектива, чтобы выяснить, есть ли другие… — Она сделала паузу и сглотнула желчь, подступившую к горлу при воспоминании о том, что она чувствовала, когда детектив давал свой отчет. — У Джо было, по крайней мере, четверо детей от четырех женщин, которых он знал. Один мальчик, которого я встретила, и три девочки. Возможно, были еще, но он не был уверен. Но он был уверен, что Джо не был частью их жизни. Он только уронил свое семя и оставил его расти, танцуя со следующей жертвой.

Мэри взглянула на Данте и иронично улыбнулась. — Джо признался, что большинство женщин, с которыми у него были романы, понятия не имели, что он женат. Он сказал, что друг помог с этим. Теперь я догадываюсь, что это был Дэйв, но Джо не сказал мне, кто это был в то время. Полагаю, это было сделано для того, чтобы не дать мне отвести подозрения от Дейва. Джо сказал, что это просто приятель с работы. Но он сказал мне, что они часто вместе встречались с женщинами, двойное свидание так сказать. Женщина, которая встретила двух друзей-мужчин, не представляла, что он будет женат и заведет интрижку. И его «приятель» поддерживал любую историю, которую он давал, чтобы объяснить, почему он не мог видеть ее в определенное время, или почему она не встретила его семью или других друзей.

Мэри с отвращением покачала головой. — Конечно, как только девушка начинала настаивать на таких вещах, приходило время закончить роман и двигаться дальше в любом случае. Или беременела, — мрачно добавила она. — Что касается Джо, контроль над рождаемостью был проблемой женщины, и он всегда спрашивал, были ли они на таблетках, когда они начинали. Если она говорила «Нет», он уходил. Он не хотел объяснять, почему у него в бумажнике были презервативы, когда мы не занимались сексом. Итак, они все должны быть в безопасности, и если женщина беременела, он был уверен, что она просто пытается заставить его жениться на ней. Джо утверждал, что он предлагал помочь с абортом, а если она отказывалась, это было «прощай милая».

— Он действительно был ублюдком, — пробормотал Данте.

— Да, — торжественно согласилась Мэри, — а я была полной психованной сукой.

— Мэри! — испуганно уставился на нее Данте, и она слегка улыбнулась.

— Была, — заверила она его. — Я делала его домашнюю жизнь настолько несчастной, насколько это было возможно. Например, он много путешествовал тогда, и однажды, когда его не было два месяца, я купила детям кошку. У Джо была смертельная аллергия на кошек. Но к тому времени, как он вернулся, дети уже два месяца были с ней. Он не мог отнять ее у них. Ему пришлось взять ингалятор и делать уколы от аллергии два раза в неделю, чтобы дышать дома. Джо ненавидел уколы.

— Дьявольски, — рассмеялся Данте.

— Хм. Я делала и другие вещи.

— Например? — весело спросил он.

— О, если я знала, что он что-то ненавидит, и я готовила много такой еды, сказав, что уверена, что он сказал, что ему понравилось в прошлый раз. Если ему что-то нравилось, я никогда не делала этого снова. Я намеренно использовала его бритвы на своих ногах, так что лезвие всегда было тусклым, когда он шел брить лицо. Я постоянно стирала его белое белье с красным, чтобы оно стало розовым. Каждый день рождения и Рождество я покупала ему самые уродливые рубашки и галстуки, а потом вела себя оскорбленной, если он их не надевал. И я готовила ему что-нибудь с грибами перед каждым полетом. Неважно что, главное, чтобы были грибы.

Когда Данте отвел взгляд от дороги, чтобы бросить на нее смущенный взгляд, она весело объяснила: — Видишь ли, грибы вызывали у Джо газы. Что делало полет невыносимым. Газ расширяется, когда самолет набирает высоту и вызывает ужасные боли в животе.

Данте слегка приоткрыл рот, услышав эту новость, и захлопнул его. Возвращаясь к дороге, он пробормотал: — Напомни мне не злить тебя.

Мэри слабо улыбнулась, но пожала плечами. — Он был единственным, с кем я так поступала. Я уверена, что была хорошей матерью. Я очень много работал над этим. И в остальном я была совершенно прекрасна. Она поджала губы и призналась: — Я думаю, что вся моя агрессия на него сделала меня намного более терпеливой с детьми и всеми остальными.

— Слава Богу, — выдохнул Данте.

— Да, я действительно могла бы испортить жизнь этим детям, если бы позволила своему гневу распространиться на них. К счастью, пыток было достаточно. — Мэри помолчала, нахмурилась и призналась: — Хотя я очень сильно повлияла на их мнение о нем. Конечно, это было неизбежно. Он часто уезжал, а я всегда была рядом. Я мотался в школу, практика, друзья и т. д. И я никогда не хвалила его перед ними. На самом деле я также не говорила о нем плохо. Я имею в виду, я никогда не говорила, что он был лживой, обманывающей вошью или что-то еще, но я часто использовала фразу «О, ваш отец» в той унизительной манере, которую действительно не должна была использовать в отношении другого родителя перед детьми. Она поморщилась и призналась: — Я почти уверена, что подорвала его позиции с ними, даже не пытаясь.

— Но это, возможно, не сильно повлияло бы, если бы он проводил с ними время, — резонно заметил Данте. — Если бы он был там, они узнали бы его, а не человека, который время от времени появлялся в доме, и о котором ты говорила «о, ваш отец».

— Верно, но тогда я не считала его пребывание дома привлекательным предложением, — заметила она.

Данте нахмурился, но Мэри продолжила, прежде чем он успел возразить. — Как я уже сказал, это продолжалось годами. Пятнадцать лет, если быть точным.

— А потом его сын появился у твоей двери, — тихо сказал Данте.

Мэри кивнула и замолчала, вновь ощутив боль от этого открытия. Она любила своих детей и считала их своими с той минуты, как они оказались в ее объятиях, но в тот момент, глядя на молодую копию своего мужа… Мэри подумала, что могла бы убить Джо, если бы он в это время был дома. Но она не сомневалась, что после того, как услышала, что сказал мальчик, она точно убила бы своего мужа, если бы он был там.

Глава 11

Данте хмуро посмотрел на Мэри. Она внезапно замолчала, и, обдумывая эту тему, и он забеспокоился о ней. — Должно быть, тебе было очень больно, — мягко сказал он, помолчав.

— Больно? — сухо спросила она и фыркнула. — Я был в бешенстве.

Глаза Данте расширились, и он быстро взглянул в ее сторону, отмечая ее гнев даже при воспоминании. Она почти вибрировала в своем кресле. Переведя взгляд обратно на дорогу, он откашлялся и спросил: — Потому что мальчик был доказательством того, что Джо продолжал заводить романы?

— Нет, — заверила она его. — Не в этом дело. На тот момент мне было наплевать на все эти дела. После выкидыша я была абсолютно бесполой, отключая эту часть себя. Что меня волновало, так это его дети. Я была в ярости от того, что они у него были, и, как ни парадоксально, от того, что он не был частью их жизни и не взял на себя никакой ответственности, даже денежной, за их существование.

— Ах, — пробормотал Данте, не зная, что на это ответить.

Прошла еще минута молчания, а затем она объявила: — Я ушла от него в тот же день. Я собрала детей, зарегистрировалась в мотеле и договорилась о встрече с адвокатом по разводам. — Она сглотнула и призналась: — Но я никогда не ходила к адвокату.

— Почему? — спросил Данте сразу же, и когда она не ответила, оглянулся и увидел, что она смотрит в окно на проплывающий мимо пейзаж. Выражение ее лица было замкнутым, и он снова перевел взгляд на дорогу, просто ожидая.

Через мгновение, она вздохнула и сказала: — Кэрол пришла ко мне в мотель. Уже тогда мы были хорошими друзьями. Дэйв и Джо часто путешествовали вместе, и мы были поддержкой друг друга, когда их не было. Поэтому, конечно, я позвонила ей с сокрушительной новостью о предательстве Джо. Она примчалась в мотель, и мы говорили и плакали часами. Она, конечно, думала, что я должна оставить его, — добавила Мэри. — А потом она дала мне телефон психотерапевта, к которому ее сестра пыталась ее направить. Она не интересовалась консультациями, но если мне нужен был номер…

— Удивительно, но я это сделала. Я знала, что злюсь и внесла свой вклад, по крайней мере, в некоторые вещи, и я не хотела переносить этот гнев и саморазрушение из брака в любые будущие отношения. Я позвонила этому психотерапевту. Ее звали Линда, и на следующее утро у нее была отмена, поэтому я пошла к ней. Это был лучший звонок в моей жизни.

— Неужели? — спросил он, и не смог скрыть своего сомнения. В конце концов, она осталась с Джо, что он считал неправильным после всего, что сделал этот человек. Он думал, что хороший психотерапевт настоял бы на том, чтобы она ушла, а не уговаривал остаться.

— Да, правда, — торжественно заверила его Мэри, а затем объяснила: — Линда терпеливо выслушала мою печальную историю о моем браке. Как он убедил меня не продолжать образование. Как он изменил мне. Как он отказался встретиться со мной лицом к лицу, заставляя меня бешено мчаться и разбиться, и как он, как он, как он… — Она замолчала, а потом он услышал ее вздох, и она сказала: — А потом Линда спросила, был ли я вообще в браке.

— Что? — спросил он смущенно, бросив на нее еще один взгляд.

Она улыбнулась и призналась: — Это была моя реакция, но потом она сказала, что то, как я рассказала историю, как не приняла ни одного решения или выбора, показывает, что я играю роль жертвы. Да, Джо предположил, что я не нуждаюсь в образовании, но возможно это потому, что он понял, что я не знаю, что выбрать, и, возможно, немного боюсь, и поэтому попытался облегчить мое решение, предоставив мне возможность быть домохозяйкой? Если бы я действительно хотела, чтобы это образование вернулось, разве я бы не сказала бы об этом и не настаивала? Даже если только пройти заочные курсы, чтобы увидеть, что мне это понравилось? В конце концов, как я ей и сказала, он неплохо зарабатывал, а я не была беременна первые три года нашего брака. Если бы я действительно хотела, то могла бы ходить на курсы до тех пор, пока мы не будем благословлены этим ребенком. Разве он не допустил бы этого?

Мэри замолчала, и краем глаза он увидел, как она подняла чашку с кофе, чтобы сделать глоток. Сглотнув, она продолжила: — Я должна была признать, что да, он, вероятно, не возражал бы. И она сказала, что на самом деле меня это я не была заинтересована или хотела получить степень. Он не заставлял меня отказываться от дальнейшего образования.

— Хм, — пробормотал Данте. — Наверное, она права.

— Да, это было первое откровение, — сухо сказала Мэри. — К тому времени, как я покинула ее офис, я уже меньше думала как жертва и признавала свою роль в происходящем. Я говорила себе, что хочу, чтобы мой брак сработал, но мои действия говорили совсем об обратном. По правде говоря, я не хотела, чтобы Джо вернулся в качестве партнера; я хотела наказать его просто и ясно. Так и было. Я получила именно то, что хотела, — саркастично усмехнулась она. — А потом Линда заставила меня усомниться в мотивах Джо. Почему он смирился с моим наказанием? Почему он остался женатым на мне, когда я не предлагала ему ничего, кроме еды, которую он не любил, кошки, из-за которой он не мог дышать, и детей, которые все больше отдалялись от него? Что бы ему за это было?

— Она предложила мне отложить развод и сначала поработать вместе, с ней и со мной, а когда мы доберемся до места, где я буду чувствовать себя комфортно, пригласить Джо на консультацию.

— Я была уверена, что Джо никогда не согласится на семейную консультацию, — тихо призналась она. — Но я ошибался. Мы отложили развод. Я вернулась в дом с детьми, и он получил временную квартиру рядом с работой, пока я начала терапию. Но вскоре все мое отношение изменилось, и я смогла увидеть вещи более ясно. А потом начались семейные консультации. Я узнала на первой сессии, что после того, как я поговорила с ним о семейной консультации, Джо позвонил Линде и спросил, может ли он увидеть ее один-на-один, как я делаю. Значит, он тоже работал. Мы оба знали, каковы наши мотивы, и понимали, что каждый из нас делал, и это был просто вопрос признания друг другу и поиска способа общаться друг с другом, не впадая в старые шаблоны.

— А что он сделал? — сухо спросил Данте. — Кроме того, что у него на каждом шагу были романы?

— Джо не собирался заводить первый роман, — тихо сказала Мэри. — Это развилось за долгие часы совместной работы над проектом. Он сказал, что должен был устроить ее перевод, как только понял, что происходит, но боялся выглядеть глупым или слабым на работе. Это была ошибка.

— Да уж, — пробормотал Данте.

— Никто не совершенен, — повторила она торжественно. — И были смягчающие обстоятельства. Мы были женаты три года, когда я, наконец, забеременела. Я ожидала, что это произойдет сразу же, но этого не произошло. Это заняло три года, так что в течение трех лет я была просто домохозяйкой, убирала дом и готовила еду и получала комментарии от друзей и семьи, как будто я ничего не хотела делать? Разве я не чувствовала, что должна перестать быть обузой для Джо и найти работу? — Она помолчала, а потом призналась: — Это было не очень хорошо для моей самооценки. Я чувствовала себя неудачницей, потому что не забеременела, и у меня начались проблемы с депрессией. Я сомневаюсь, что мне было очень весело жить после первого года или около того.

— Это не… — начал Данте, но она продолжила: — А когда я наконец-то забеременела? Что ж… Конечно, я был на седьмом небе от счастья, и больна как собака. Я провела больше времени, вися над унитазом, чем что-либо еще. Джо обычно приходил домой с работы в беспорядке, без еды и проводил часы, просто потирая мою спину и держа мои волосы в стороне, когда меня тошнило. Мой врач сказал, что никогда не видел такого тяжелого случая утренней тошноты. Кстати, это неправильное название, это была утренняя, полуденная и ночная болезнь.

— Потом у Джо появился большой проект. Если бы все прошло успешно, он бы получил повышение. Если нет… — пожала плечами она. — Он начал работать допоздна, возможно, отчасти потому, что ему это было нужно, но, возможно, и для того, чтобы не возвращаться домой к моим страданиям.

— И он начал роман со своей секретаршей, — тихо сказал Данте и посмотрел на нее, чтобы увидеть ее кивок в ответ. Его губы сжались, когда он перевел взгляд обратно на дорогу, и он прорычал: — Ты носила его ребенка, Мэри, и, по-видимому, была очень больна. Это не нормально, что у него был роман.

— О, Конечно, нет, — согласилась она. — Пойми меня правильно. Я не говорю, что это нормально, что у него был роман. Он должен был поговорить со мной. Я сама была так несчастна, я не понимала, как он несчастен. Он должен был посоветовать мне, обратиться к специалисту и посмотреть, можно ли что-нибудь сделать с тошнотой. Или он мог бы предложить, чтобы мне помог друг или член семьи. Или нашел другой способ справиться с этим. Но он этого не сделал. У него был роман. Это был его выбор и то, с чем ему пришлось жить потом.

— Мой выбор был в том, что я сделала, когда начала подозревать, что у него может быть роман. Я тоже с ним не разговаривала. Я тоже обратилась к кому-то другому и наняла частного детектива. А потом, когда детектив дал мне этот адрес, я решила поехать в мотель и поймать его, а не просто дать ему информацию, когда он вернется домой. И когда он не удовлетворил мою потребность в конфронтации и мое «Ах-ха!» в тот момент в мотеле я была тем, кто выехал оттуда, как маньяк, прямо в полуприцеп.

— Больше всего я злилась на себя за то, что сделала, но я похоронила это под своей злостью на него и винила его во всем. Он, в свою очередь, чувствовал себя виноватым за свое участие в этом, и поэтому позволил мне наказывать его в течение следующих пятнадцати лет, вместо того, чтобы оставить меня, чтобы найти более здоровые отношения и счастье. Он даже отказывался видеть своих собственных биологических детей, потому что чувствовал, что это было бы предательством.

— Предательства не было? — недоверчиво спросил Данте.

— Первое было, но после этого, как я уже сказала, я не хотела иметь с ним ничего общего. Он решил, что меня больше не волнует, спит ли он со мной, но признание и участие в жизни ребенка, в создании которого он принимал участие, когда я больше не могла иметь детей…? Ему это казалось предательством. Особенно когда он чувствовал себя виноватым в несчастном случае, который стал причиной выкидыша и моей неспособности иметь этих детей. Он чувствовал, что разрушил все, особенно меня. И я чувствовала то же самое. Я наказала его, и он принял это. Но и для меня это было наказанием. Я был не счастливее его.

— И все же вы остались вместе, — мрачно сказал он.

— Мы почти не были, — призналась она. — Я имею в виду, когда поняла, сколько времени потратила на то, чтобы наказать нас обоих… И я думаю, он чувствовал то же самое. Как будто мы причинили достаточно вреда. Но Линда предложила хотя бы посмотреть, можно ли что-нибудь спасти. Когда-то мы были влюблены. Можем ли мы преодолеть боль прошлого и найти эту любовь снова?

— По-моему, она шарлатанка, — резко сказал он, чувствуя, как в нем закипает гнев за все, через что ей пришлось пройти. Мэри была красивой, умной и заботливой женщиной. Ее должны были любить и лелеять, а не обманывать и предавать, и этот шарлатан-консультант должен был сказать ей об этом и побудить ее убраться подальше от Джо Уинслоу.

— Джо сказал то же самое, — усмехнулась Мэри. — До сих пор она ему нравилась, но это предложение убедило его, что она шарлатанка, и он сказал ей это в лицо. Она просто улыбнулась и спросила: — Ты боишься? Кроме того, что ты теряешь? Если это не сработает, вы разведетесь, через пару месяцев или около того. Но если это сработает…

— Итак, мы оба согласились попробовать с ее консультацией. Он продолжал жить в квартире, и у нас начались свидания, которые мы затем анализировали в ее офисе во время наших встреч, — вздохнула Мэри. — Сначала было тяжело. Там было еще много эмоций, чтобы работать, но она помогла нам пройти через них. И, в конце концов, мы начали находить друг друга снова, но на этот раз все было лучше.

Данте не смог скрыть скептицизма в голосе, когда спросил: — Как?

— Я всегда уважала Джо и ставила его на пьедестал, — сказала она, пытаясь объяснить. — Сначала он был «старшим мальчиком» для первокурсницы в средней школе, а потом он пошел и получил степень, а я нет, а затем он получил большую впечатляющую работу, пока я была домохозяйкой. На мой взгляд, мы были не столько парой, сколько он был звездой, а я просто актером второго плана, — тихо призналась она, — но после всего, что случилось, он больше не был на пьедестале. Он был просто Джо. Кроме того, я поняла, что мне нужно повысить свою самооценку и больше думать о себе, поэтому я начала посещать занятия в университете.

Данте удивленно посмотрел на нее. — В какой области?

Мэри заколебалась, закатила глаза, а потом призналась: — Психология.

Его голова повернулась к ней, брови удивленно взлетели вверх, и она беспомощно пожала плечами.

— Я хотела лучше понять себя, чтобы больше не облажаться, — призналась она и добавила: — И я хотела помочь другим, которые, возможно, переживают то же, что и я. Мы с Джо потратили столько лет на бесполезные эмоции, которых даже не понимали. — Мэри помолчала с минуту, потом вздохнула и сказала: — Итак, я получила степень бакалавра, затем магистра, а затем докторскую степень.

— Ты — доктор? — задохнулся он, не в силах сдержать шок. Это чертовски удивило его. Он уже привык к мысли, что она домохозяйка, о которой все время говорит. Эта новость была немного неожиданной.

— Доктор Уинслоу, психолог, к вашим услугам, — небрежно кивнула Мэри, а затем призналась: — Мне потребовалось время, чтобы понять это. Мне было тридцать четыре, когда я начала ходить на курсы, и в том первом семестре я училась всего пару классов. Но потом я начала работать полный рабочий день, даже на летних курсах и получила докторскую степень незадолго до того, как мне исполнилось сорок четыре.

Данте не волновало, сколько времени это заняло; это было чертовски впечатляюще.

— Психолог, — сказал он с улыбкой. — Мило.

Они оба помолчали с минуту, потом он посмотрел на нее и поддразнил: — Так как же психолог в конечном итоге сталкивается с проблемами тела?

Глаза Мэри сузились, и он увидел, как она вздернула нос, прежде чем снова посмотреть на дорогу, и не очень удивился, когда она резко сказала: — Вообще-то, у меня нет проблем с телом.

Он уже начал улыбаться этому проявлению духа, когда она добавила: — По крайней мере, не с моим телом.

Данте резко повернул голову. — Ты же не хочешь сказать, что у тебя проблемы с моим телом?

— Смотри вперед, — ласково сказала Мэри, используя его собственную линию поведения. Когда он обратил свое внимание обратно на дорогу, она сказала: — Да, я боюсь, что у меня проблемы с твоим телом. Если бы ты был больше похож на Дэйва, я бы танцевала вокруг фургона голой и прыгала на каждом шагу.

Пойманный на мгновение образом ее обнаженной танцующей вокруг фургона, это было за мгновение до того, как остальная часть того, что она сказала, погрузилась в его запутанный мозг. Как только это произошло, Данте пронзительно закричал: — Дэйв?

— Ну, не совсем, как Дэйв, — быстро сказала она, а затем успокоила его эго, добавив: — Меня не тянуло к нему, как к тебе. Я просто имела в виду, если бы ты выглядели как ты, но ближе к его возрасту.

Данте немного расслабился, медленная улыбка появилась на его губах, прежде чем он напомнил ей: — Я старше его.

— Да, но ты выглядишь на двадцать пять, — раздраженно заметила она.

— Ну и что? — мягко спросил он.

— Значит, мои дети старше, — сказала она с отвращением.

— И это беспокоит тебя, — мягко сказал он, а затем указал: — Многие женщины получили бы удовольствие и гордость, если бы смогли показать красивого молодого человека в качестве своего любовника.

Мэри фыркнула. — Тогда они идиотки. Потому что все хихикают в ладоши и предполагают, что он там за деньги или что-то в этом роде.

— У меня много денег, Мэри. Я с тобой только ради тебя, — торжественно заверил он ее.

Она замолчала на минуту, а потом тихо сказала: — Это хорошо, когда ты целуешь меня. Затем я забываю о том, как молодо ты выглядишь и сколько мне лет. Но когда ты не целуешь меня, я могу думать только о том, что ты выглядишь на двадцать пять, а я чувствую себя грязной старухой, собирающейся изнасиловать ребенка.

Данте хмыкнул на жалобу, а потом заверил ее: — Я не ребенок. И поверь мне, это не было бы изнасилованием. — Он посмотрел в боковое зеркало, когда мимо них по шоссе пронеслась машина, затем улыбнулся ей и предложил: — В следующий раз я могу связать тебя, чтобы ты была уверена, что не насилуешь меня.

Глаза Мэри расширились, и он услышал, как учащенно забилось ее сердце при одной мысли об этом, потом она сглотнула и сказала: — В любом случае Джо и я…

— Трусиха, — ласково перебил Данте. — Я знаю, ты хочешь, чтобы я связал тебя. Твое сердце ускорилось от этого предложения.

Мэри покраснела, но продолжала, как будто он не перебивал. — Мы с Джо снова сошлись, но на этот раз все было совсем не так, как в начале нашего брака. Мы были равными партнерами и друзьями. Мы научились общаться друг с другом и убедились в этом. Последние двадцать восемь лет нашего брака были замечательными. Мы наслаждались собой и друг другом и все делали вместе. — Она помолчала, потом добавила: — Но, может быть, все было не так здорово, как я думала. Потому что я верила, что он был верен мне после этого, но, видимо, Дэйв…

— Дэйв был намного моложе в своих воспоминаниях о днях, проведенных с твоим мужем, — торжественно прервал его Данте. — Скорее всего, они произошли в те пятнадцать лет, когда вы с Джо вели войну тысячи пыток.

Мэри вздохнула с облегчением, очевидно, радуясь, что Джо не предал ее снова после всей той работы, которую они проделали, чтобы спасти свой брак. Данте полагал, что это наложило бы отпечаток на то, что она сейчас считала самыми счастливыми годами своей жизни. Но он хотел показать ей, что такое настоящее счастье. Так он проведет остаток своих дней. Он никогда не предаст ее, всегда будет хотеть ее, и как только он обратит ее, она сможет иметь детей, о которых всегда мечтала. И Данте был бы счастлив, дать их ей. На самом деле он не сомневался, что с удовольствием засадит их ей в живот, и намеревался попрактиковаться в этом при первой же возможности. И он будет продолжать эту практику до тех пор, пока не сможет убедить ее согласиться стать его спутницей жизни и согласиться на поворот, а затем он будет держать ее в постели в течение года, быстро ли она забеременеет или нет.

Данте снова взглянул на нее и чуть не вздохнул вслух. Женщина могла подумать, что она слишком стара для него, но он не мог смотреть на нее, не думая о том, чтобы раздеть. То, что он хотел сделать с ней… и уже бы делал с ней, если бы не постоянные перебои, а потом прибытие посылки и необходимость спасти брата. Но однажды они найдут его и схватят похитителей Томаззо…

К тому времени, как он закончит, Данте решил, что женщина будет знать, насколько она красива и сексуальна на самом деле.

— Война тысячи пыток?

Данте взглянул на нее, услышав крик. Она, очевидно, только сейчас поняла, что он так называл пятнадцать лет страданий во время первой части ее брака. Пожав плечами, он сказал: — Вот на что похожи эти годы, — улыбаясь, чтобы смягчить свои слова, он добавил: — И я буду очень осторожен, чтобы никогда не разозлить тебя.

Мэри усмехнулась, услышав это заявление, и замолчала на мгновение, прежде чем с любопытством взглянуть на него. — Ты действительно слышишь мое сердцебиение?

— Si.

— Как? — с любопытством спросила она. — Я имею в виду, что мотор гудит, окна приоткрыты, в дом врывается ветерок, а сзади все звенит и дребезжит. Как ты можешь слышать мое сердце из-за всего этого?

— Нано…

— И откуда, черт возьми, взялись клыки? — она внезапно взорвалась, вспомнив что-то, что не давало ей покоя с тех пор, как он укусил Дэйва. — Ты сказал, что нанотехнологии держат ваших людей в отличной форме. Пиковое состояние для людей не включает клыки для сосания крови.

— Они…

— Ну вот, — снова перебила она, начиная волноваться. — Чтение и контроль над разумом тоже не обычное состояние для людей, на пике своего развития или нет.

— Мэри? — тихо сказал он.

— Да?

— Sta'zitto, — мягко предложил он и добавил: — Per favore.

Мэри моргнула. — Что это значит?

— Пожалуйста, заткнись, — ласково перевел он. — Я объясню, если ты позволишь.

Мэри прищурилась, но кивнула и стала ждать объяснений.

— В Атлантиде нано поддерживали своих хозяев в наилучшем состоянии. — Но, как я уже упоминал, Атлантида пала, и выжившие, те, у кого были нано, оказались в мире гораздо менее развитом. Переливаний больше не было. Крови больше нет. Но у нанотехнологий была работа, и они продолжали использовать кровь, которая была в их хозяине. Данте сделал короткую паузу, чтобы прищуриться на экране камеры заднего вида, а затем продолжил: — Когда в венах мало крови, наночастицы ищут ее в органах. Это очень больно. Многие из выживших погибли. Часто убивали себя.

— Ты можешь умереть? — спросила она. — Ты не бессмертен?

— Мы можем умереть, но нас трудно убить. Нам должны отрезать голову и убедиться, что она находится вдали от тела в течение определенного времени. Или мы можем сгореть заживо.

— Итак, эти бессмертные, которые покончили с собой…?

— Обычно поджигают себя. Или убеждали кого-то отрезать им головы.

— О, — выдохнула Мэри, думая, что агония, должно быть, была слишком сильной, чтобы довести этих бедных людей до такого ужасного конца.

— Те, кто выжил, сделали это, потому что не сдавались. В конце концов, нано заставили своих хозяев пройти своего рода эволюцию, чтобы получить кровь, необходимую им для продолжения работы.

— Клыки, — предположила она торжественно.

Данте кивнул. — У наших людей появились клыки, чтобы собрать необходимую нам кровь. Но они также развили увеличенную скорость и силу, чтобы помочь им в охоте, а также лучший слух, лучшее зрение и даже ночное видение.

— Поэтому твои глаза светятся серебром? — с любопытством спросила Мэри. — Я имею в виду ночное видение? Кошачьи глаза светятся ночью, и у них должно быть хорошее ночное зрение.

— Не уверен, — признался он. — Я знаю, что серебро как-то связано с нанотехнологиями. У всех бессмертных есть серебряные или золотые искорки в глазах, которые светятся при определенных обстоятельствах.

— Какие обстоятельства?

— Когда нам нужна кровь, — ответил он. — Или когда мы чувствуем… страсть.

— Ах, — пробормотала Мэри и поднесла кружку к губам. Найдя ее пустой, она положила ее в держатель и сложила руки на коленях, просто ожидая.

— Мы также внезапно получили способность читать мысли и управлять людьми, что сделало охоту без обнаружения намного проще.

— Думаю, да, — сухо ответила она, а затем нахмурилась и спросила: — Но как нанотехнологии это сделали? Я имею в виду, они не запрограммированы на это.

— Нет, но их главной задачей было поддерживать хозяина в наилучшем состоянии, — заметил Данте.

— Да.

— И для этого им нужна была кровь.

— Но они потребляют больше крови, чем может произвести человеческое тело, — вспомнила Мэри его слова.

— Si, — кивнул он. — Итак, я предполагаю, что нано просто добавили получение крови как часть своей задачи, чтобы завершить первоначальную задачу.

— Ты полагаешь? — спросила она. — Разве у ученых, которые это разработали, нет идеи?..

— Ученые, разработавшие нанотехнологии, не пережили падения Атлантиды, — перебил он.

Мэри подняла брови. — Ни у кого из них не было нано?

— Очевидно, нет, — сказал он, пожимая плечами.

— Итак, только человеческие морские свинки выжили в Атлантиде, — медленно произнесла она. — И они понятия не имеют, как действует вещество в их телах?

— Теперь у нас есть кое-какие знания, — заверил ее Данте. — Среди нас есть ученые, которые многое открыли и всегда работают над тем, чтобы открыть еще больше. Однако, как я уже сказал, технологии в новом мире, в котором оказались наши люди, были далеко позади Атлантиды. И никто из них не был ученым. Им пришлось подождать, пока наука немного наверстает упущенное. Большинство открытий о наших нанотехнологиях было сделано только в прошлом веке.

— Значит, твой народ скитался веками, не имея ни малейшего понятия о том, что у него в теле, — пробормотала Мэри. — Сверхъестественно.

— Как ты думаешь, большинство людей с кардиостимулятором знают о механизме внутри груди? — весело спросил Данте, — или люди, которым делали искусственные сердца до тех пор, пока не была найдена трансплантация, как ты думаешь, много ли они знают о механизмах этого?

— Наверное, не очень, — криво усмехнулась она.

— Хм, — кивнул он.

Они замолчали на мгновение, и Мэри чувствовала себя с ним достаточно комфортно, пока не заметила беспокойство на его лице. Она подозревала, что это из-за черного фургона, который начал преследовать их несколько миль назад. Скорее всего, это похитители, и она не сомневалась, что они попытаются что-нибудь предпринять. Проблема была в том, что они не знали, где, когда и что это может быть.

— Расскажи мне о своем детстве, — внезапно попросила Мэри, чтобы отвлечь их обоих. — Каково было расти вампиром в 1905 году?

Данте поморщился, и в его голосе прозвучала боль, когда он сказал: — Мы предпочитаем называть себя бессмертными.

— Но ты можешь умереть, так что ты не бессмертен, — заметила она. — Однако у тебя есть клыки, и ты пьешь кровь, как вампир.

— Да, но мы существовали до того, как англичане изобрели вампиров. Еще до даков и их стригоев. Мы — Атланты и бессмертные, — закончил он.

Поскольку он был так щепетилен на эту тему, Мэри решила пока оставить все как есть и спросила: — 1905? Италия? Представляю, как это было красиво? Нет загрязнения, нет автомобилей, нет…

— Нет, — сухо ответил он.

— Нет? — удивленно переспросила она.

— Мэри, я был ребенком в 1905 году. Я мало что помню, — мягко заметил он. — Но я знаю, что загрязнение было не лучше, чем сейчас. На самом деле, могло быть и хуже.

— Неужели? — удивленно спросила она. — Я всегда думала, что это более современная проблема.

Данте покачал головой. — Из того, что говорит моя бабушка, загрязнение было проблемой в течение некоторого времени. Особенно в более населенных районах. Она сказала, что это было проблемой даже в римские времена.

— Что ж, — пробормотала Мэри, — это удручает.

Данте слабо улыбнулся.

— Тогда расскажи мне, как ты рос, — предложила Мэри.

Он перевел взгляд с камеры заднего вида на дорогу и пожал плечами. — Что ты хочешь знать?

Мэри обдумала вопрос. Она почти спросила, каково это — быть близнецом, но не хотела, чтобы он думал о своем пропавшем брате, поэтому вместо этого спросила: — Тебе нравилось учиться в школе?

— Мы с Томаззо учились на дому, — печально сказал Данте.

«Вот и лучшие побуждения, чтобы не заставить его думать о брате», — подумала Мэри.

— Как и большинство рожденных бессмертными, — добавил он. — Так безопаснее.

— Насколько безопаснее? — с любопытством спросила она.

— Ну, дети не отличаются самообладанием и не задумываются о последствиях, — заметил он.

— И они могут наброситься на другого ученика в школе? — предположила она, пытаясь понять его рассуждения.

— Возможно, — согласился Данте. — Или они могут получить травму на игровой площадке, что может быть не менее опасно. Серьезная травма может привести их в больницу прежде, чем взрослые бессмертные смогут предотвратить это, что может привести к анализу крови или чему-то еще, что может выявить наночастицы в их крови, — указал он, а затем добавил, — но даже небольшие травмы могут вызвать проблемы, потому что они заживут так быстро, что привлечет внимание.

— Да, я предполагаю, что это было проблемой, — согласилась Мэри вдумчиво.

— И тогда есть риск, что молодой бессмертный поделится знанием о том, кто они такие, со смертным другом, думая, что они никогда не предадут их, — продолжил Данте. — К сожалению, дружба не всегда длится всю жизнь, а даже если и длится, у друзей бывают ссоры, и смертный может раскрыть эту тайну в момент злобы.

— Значит, в основном бессмертные дети… что? — спросила она, — они держат вас только среди других бессмертных детей?

Данте покачал головой. — Обычно бессмертные дети ведут очень уединенную жизнь. По крайней мере, в отношении других детей. Конечно, у них есть семьи, но в прошлом бессмертные были очень распространены, и у них редко были друзья их возраста. Если только им не повезет и у них не будет близнеца, как у меня, — тихо добавил он.

— Как у тебя, — твердо сказала Мэри, боясь, что он корит себя за то, что бросил брата. Чтобы отвлечь его от мыслей о Томаззо, она спросила: — Почему бессмертные рассредоточились?

— Слишком много охотников в одном районе — риск.

— Что? — сразу спросила она.

Данте поколебался, а затем сказал: — Жизнь для нас была другой до того, как появились банки крови. Мы должны были охотиться.

— Ты имеешь в виду на людей, — Мэри старалась говорить не слишком сердито, но в ее голосе звучало отвращение при мысли о том, что на ее собратьев охотятся, как на зверей.

— Нам нужна кровь, чтобы выжить, — мягко напомнил он. — Мы охотились поневоле. Не было необходимости брать так много крови, чтобы убить человека, и бессмертные с самого начала были осторожны, чтобы не сделать этого.

— Не убивай корову, которая дает молоко? — сухо предположила она.

— Именно так, — спокойно согласился Данте. — Тем не менее, просто взятие крови у слишком многих людей в одном и том же районе может вызвать проблемы. Это поднимает возможность раскрыть существование нашего вида. Мы жили очень осторожно на протяжении всей истории, все, что мы делали, должно было скрывать знания смертных о нашем виде.

— Значит, вы хотели, чтобы одна семья могла прокормить целое стадо, например, целый город? — спросила Мэри, а потом вздохнула про себя, когда поняла, как стервозно это прозвучало, хотя на самом деле она этого не хотела. Она понимала, что им нужно было питаться, и знала, что это даже не их вина. Это был вопрос выживания. Тем не менее, это не облегчало то, что она и каждый другой человек на планете были в основном скотом для них.

Данте никак не отреагировал на ее поведение. — Мы сделали все возможное, чтобы свести к минимуму потребность в крови. В попытке уменьшить количество крови, в которой мы нуждались, бессмертные выходили в основном в ночные часы и спали в течение дня, чтобы избежать солнечного света и дополнительных повреждений. Большинство из них соблюдали диету и воздерживались от употребления алкоголя. И, несмотря на то, что мы легко могли выиграть любое сражение, участие в одном всегда было последним средством, чтобы избежать травм, которые потребовали бы дополнительной крови для ремонта.

— Значит, ваш народ был сборищем вегетарианских пацифистских ночных сов? — с сомнением спросила Мэри.

— Не совсем, — рассмеялся Данте. — Я сказал, что они тщательно соблюдали диету, но не отказывались от всех удовольствий. И война была последней надеждой, а не предательством.

— Хм, — пробормотала Мэри, нахмурившись, когда посмотрела в боковое зеркало и заметила, что фургон, который немного отстал, теперь двигался ближе позади них. Она посмотрела на дорогу вокруг них, с некоторым беспокойством отметив, что за исключением темного внедорожника на их переднем бампере, машин больше не было. Это был пустынный участок шоссе, на котором почти не было свидетелей.

— Конечно, война должна быть последним средством, — добавил Данте, возвращая ее внимание. — Но это было больше для нашего народа.

— Данте, — обеспокоенно начала Мэри, когда фургон двинулся влево, скрывшись из виду бокового зеркала.

— Я знаю, — тихо сказал он. — Они собираются пройти мимо нас. Без сомнения, они собираются встать перед нами и заставить нас остановиться или… — он внезапно замолчал и выругался, когда что-то, без сомнения фургон, врезалось в левый задний конец RV.

Мэри инстинктивно напряглась, прижимая правую руку к окну рядом с собой и хватаясь левой за подлокотник, когда RV тряхнуло, и он вильнул. Ее взгляд скользнул к окну. Наблюдая за насыпью вдоль дороги, она без сомнения знала, что у них будут серьезные неприятности, если Данте не сможет вернуть контроль над RV, и чуть не всхлипнула от облегчения, когда он это сделал. Однако едва он успел их выровнять, как в них снова въехали. На этот раз сильнее.

Когда задняя часть RV начала поворачивать к обочине, она взглянула на Бейли, которая пыталась выпрямиться под приборной доской. Мэри инстинктивно подняла ноги, загораживая дорогу собаке, и закрыла глаза, когда задние колеса RV соскользнули с дороги и покатились по насыпи. Она почувствовала, как они накренились, а затем все вокруг нее, казалось, взорвалось, когда машина покатилась. Мэри показалось, что она услышала, как Данте выкрикнул ее имя, но не успела ответить, как что-то ударило ее по голове, и свет внезапно погас.

Звук, похожий на выстрел, заставил Данте открыть глаза, и пока он слышал визг шин и визг одного двигателя, а затем другого, его внимание было занято попытками разобраться в запутанном мире вокруг него. Все было так запутано, что на мгновение он не мог понять, где находится, а затем его взгляд остановился на Мэри, внизу, а не рядом с ним.

Он понял, что висит на ремне безопасности на водительском сиденье RV, и вспомнил, что произошло. Задние колеса съехали с дороги и покатились по насыпи, таща за собой переднюю часть, пока она не опрокинулась. Машина сделала, по крайней мере, один полный крен, прежде чем остановиться на боку, со стороны пассажира.

«Рядом с Мэри», — подумал Данте, глядя на нее. Она лежала на боку, нижняя часть ее тела все еще была привязана к пассажирскому сиденью, но верхняя часть ее тела соскользнула, чтобы упереться в стену RV, который, по всем намерениям и целям, теперь был полом трейлера, если он встанет.

Мэри была похожа на сломанную куклу среди обломков, окружавших ее. Она была бледна и неподвижна, вся в крови, а Бейли лежала перед ней, ее задние ноги все еще были зажаты между приборной доской и полом, но верхняя часть тела была наружу. Она всхлипывала и лизала лицо хозяйки, пытаясь разбудить ее.

Запах бензина достиг носа Данте. Вслед за ним повалил дым, и он бросил взгляд на заднюю часть RV. Он почти рассыпался под ударом, стены рухнули. Данте не мог видеть ничего, кроме беспорядочной кучи предметов домашнего обихода, перемешанных с обвалившимися стенами. Он не видел огня, но чувствовал запах дыма, который он производил где-то в этом беспорядке.

Выругавшись, Данте начал нащупывать пряжку ремня безопасности. Он чуть не расстегнул его, как только нашел, но потом понял, что это позволит ему упасть на Мэри и Бейли. Остановившись, он огляделся, затем уперся ногами в крышку моторного отсека между двумя сиденьями и, прежде чем отстегнуть ремень безопасности, зацепился за него рукой. К его большому облегчению, пока он немного раскачивался, Данте смог удержаться от того, чтобы просто не упасть на пару на полу. Ухватившись свободной рукой за ремень, он быстро распутал руку, а затем осторожно опустил одну ногу на пол, поместив ее за пассажирское сиденье позади Мэри. Затем он опустил и вторую, прежде чем расстегнуть ремень и встать позади нее.

— Все в порядке, девочка, — прошептал Данте Бейли, наклоняясь, чтобы рассмотреть Мэри. Количество крови, покрывавшей их обоих, было ужасающим, но он мог слышать сердцебиение Мэри, и хотя оно было медленным и слабым, оно было. Заметив рядом пустой холодильник, в котором хранилась кровь, он огляделся и заметил, что пустые пакеты были повсюду. Это давало ему надежду, что они были источником большей части, если не всей, крови, которую он видел.

Бейли снова заскулила, на этот раз, облизывая руку, а Данте повернулся и быстро, успокаивающе погладил собаку, затем расстегнул ремень безопасности Мэри.

— Все в порядке, Бейли, — сказал он, беря Мэри на руки. — Давай вытащим ее отсюда.

Данте медленно выпрямился, держа Мэри на руках, и остановился. Трейлер лежал на той стороне, где была единственная дверь. Единственный выход был через одно из окон. Лобовое стекло было очевидным выбором. Оно было огромное. Примерно восемь футов в ширину и пять в высоту. По крайней мере, когда трейлер стоял вертикально. Сейчас, когда машина лежала на боку, отверстие было восемь футов в высоту и пять в ширину. Но в раме все еще были осколки стекла, большинство из них были маленькими, но несколько больших, с которыми он должен был быть осторожен.

— Пошли, Бейли, — пробормотал Данте и осторожно протиснулся в отверстие, двигаясь медленно, чтобы не поцарапать Мэри об осколки стекла. Выйдя из машины, он остановился и оглянулся, озабоченно нахмурившись, когда увидел, что Бейли идет за ним очень медленно, хромая и всхлипывая от боли. Она, очевидно, не осталась невредимой, но все еще была подвижна, поэтому он оставил ее следовать за ним на ее собственной скорости и отнес Мэри на несколько футов от машины, чтобы уложить на траву.

Опустившись на колени рядом с Мэри, Данте начал ощупывать ее в поисках ран. Его сердце упало, когда он понял, что их было много. Кровь была не только из пакетов. У нее были порезы, синяки, сломанные кости и страшная рана на голове, он увидел ее, когда повернул ее лицо, чтобы увидеть обе стороны. Чего он боялся больше всего, однако, был еще зазубренный кусок стекла, торчащий в боку. Кровь сочилась вокруг стекла. Слишком много крови. Ее слабое сердцебиение замедлялось с каждым ударом.

— Мэри, — беспомощно прошептал он, а затем сделал единственное, что мог: Данте просунул одну руку ей под шею, так что ее голова откинулась назад, а рот открылся, затем он поднял другое запястье перед своим ртом, позволил клыкам опуститься и яростно впился в свою плоть. Данте прижал кровоточащую рану к ее открытому рту и держал ее там, склонившись над ней, защищая, когда трейлер взорвался позади него.

Глава 12

Мэри сонно улыбнулась и потянулась погладить Бейли, когда собака провела влажным языком по ее щеке. Однако она смущенно нахмурилась, когда ее рука наткнулась на завесу длинных мягких волос вместо короткой собачьей шерсти. Открыв глаза, она тупо уставилась на Данте. Он склонился над ней, но его голова была отвернута, когда он сделал что-то вне ее поля зрения. Когда он откинул голову назад, его глаза расширились, когда он увидел, что она проснулась, а затем на его лице появилось огорчение.

— Мне очень жаль. Я надеялся вымыть тебя до того, как ты проснешься, но я не собирался тебя будить. Я ожидал, что ты будешь без сознания, по крайней мере, еще пару часов.

— Очистить меня? — слабым голосом спросила Мэри, уверенная, что не поняла.

— Да. — Данте поднял полотенце, которое она не заметила в его руке, и еще раз провел им по лицу. — Фрэнсис, Рассел и я были так заняты тем, чтобы удержать тебя и не дать причинить себе вред, что у меня не было возможности сделать это раньше. Ты успокоилась только сегодня утром, а к тому времени мы так устали… — пожал плечами он. — Но когда я проснулся и увидел твое лицо, я подумал, что лучше его почистить. Я не хотел, чтобы ты проснулась, увидела свое лицо все в крови и… — Что? — неуверенно спросил он, когда она с облегчением закрыла глаза.

— Я думала, ты лижешь мне лицо, — призналась она.

— Что? — недоверчиво спросил он.

— Ну, на самом деле я думала, что Бейли облизывает мое лицо, но когда я открыла глаза и увидела тебя, я… — она покачала головой и отмахнулась. — Неважно. У меня есть более срочные дела. Где ванная?

— О, это здесь, — сказал Данте, поворачиваясь, чтобы показать на дверь в стене позади него.

Как только он отвернулся, Мэри отбросила одеяла и простыни. На ней была только слишком большая футболка. Она надеялась на что-то большее, возможно, на спортивные штаны и футболку или что-то еще, что прикроет ее от горла до пальцев ног. К сожалению, это было не так. К несчастью, ей хотелось так сильно облегчиться, что она не могла дождаться, когда он уйдет, чтобы встать. Мэри вскочила с кровати и, обогнув ее, бросилась к двери ванной. Она была внутри и захлопнула ее так быстро, что даже произвела на себя впечатление. «Адреналин, по-видимому, действительно удивительная вещь», — подумала Мэри, поднимая футболку и опускаясь на унитаз.

Оторвав от рулона туалетную бумагу, Мэри вспомнила, как в детстве за ней в школе гонялся мальчик. Он, как известно, любил хватать за сиськи всех девочек, когда они были на игровой площадке на перемене. Однажды Мэри увидела, как он подошел к ней сзади, держа руки наготове, и бросилась бежать. Ее ноги двигались так быстро, что едва касались земли. Ей казалось, что она только что пролетела через детскую площадку.

Мэри не думала, что в ней еще осталось это чувство. Но, похоже, даже старая баба могла летать, когда сталкивалась с унижением. И то, что красивый, молодой Данте смотрел на ее ямочки на бедрах, было определенно унизительной перспективой для нее. Он был чертовски совершенен, а она — нет.

Поморщившись, она закончила свои дела, спустила воду в туалете и встала, чтобы вымыть руки. Намыливая руки, Мэри впервые посмотрела на какую-то часть себя, а потом остановилась и смущенно нахмурилась. Руки у нее были бледные и гладкие, как попка младенца, с длинными ногтями.

«На самом деле слишком давно», — нахмурившись, подумала она и перевернула руки. Она не видела этих рук много-много лет. Время покрыло их шрамами и морщинами, испортило старческими пятнами и… но не более того. Теперь они выглядели так, словно принадлежали молодой женщине. Кто-то, может быть, двадцать или двадцать пять и…

Мысли угасли, Мэри замерла и слепо уставилась на свои руки, ее мозг внезапно заработал, а затем она медленно подняла голову и посмотрела в зеркало над раковиной. Старая подруга смотрела на нее.

— Данте! — крикнула Мэри сдавленным голосом.

— Да? — ответил он сразу же. Похоже, он был прямо за дверью. — С тобой все в порядке?

Мэри молча смотрела на женщину в зеркале. Ее волосы немного отросли и теперь свисали почти до плеч. Они также переходили от золотистого блонда на первые нескольких дюймах, в платиново белый цвет дальше. Она с удивлением отметила, что на самом деле это выглядит круто. Какая-то молодая модная прическа.

Ее лицо тоже выглядело молодым под пятнами грязи и крови. Мэри взяла со стола сложенную мочалку, смочила ее и провела ею по лицу, смывая пятна крови, которые пропустил Данте. Потом бросила ее в раковину и уставилась на себя. Ее скулы были высокими, губы полными, а веки больше не выглядели опущенными от усталости. Но сами ее глаза? Они были красивого василькового цвета, смешанного с серебром, которого никогда не было раньше.

— О боже, — выдохнула она.

— Мэри? — с беспокойством спросил Данте через дверь. — Если ты не ответишь, я войду.

— Что ты сделал? — спросила она почти шепотом. — Посмотри, что ты со мной сделал.

Дверь за ее спиной открылась, и Мэри перевела взгляд с себя на Данте. Он выглядел обеспокоенным.

— Прости, что мне пришлось обратить тебя, не спросив разрешения, — тихо сказал он. — Но ты умирала. Я не мог позволить тебе умереть.

— Ах, — выдохнула Мэри и снова перевела взгляд на свое лицо. Он обратил ее. Это было ее пиковое состояние. Должно быть, она сильно пострадала в аварии после того, как их столкнули с дороги.

— RV? — спросила она, все еще скользя взглядом по лицу.

— Совет заменит его, — заверил ее Данте.

— А, — снова сказала Мэри. Тогда трейлер был полностью разбит. Она не удивилась. Она смутно помнила, как они катились. RV не были хороши в этом. Встретившись с ним взглядом в зеркале, она спросила: — А похитители?

Он печально покачал головой.

— Мне очень жаль, — искренне сказала Мэри.

Рот Данте сжались, но он лишь сказал: — Они попробуют снова. Рассел уверен, что они следили за нами с места аварии.

— Рассел и Фрэнсис, — медленно пробормотала Мэри. Он упомянул оба имени ранее, когда она вспомнила, и она наклонила голову, а затем спросила: — Это те люди, которых послал Люциан?

— Да, — кивнул Данте, а затем спросил: — У тебя все в порядке?

Мэри удивленно моргнула, а потом вспомнила, что он вошел, потому что она вскрикнула от шока, когда впервые увидела себя. Переведя взгляд на свое отражение в зеркале, она снова поразилась. Это было невероятно, и заставило ее задуматься, как долго она была без сознания. Сколько времени занял поворот и такая трансформация? Прежде чем она успела спросить, раздался стук в дверь спальни. Мэри повернулась и вопросительно посмотрела на него.

— Подожди здесь. Наверное, это обслуживание номеров, — сказал он, отворачиваясь. — Я проголодался и заказал еду.

Мэри проводила его взглядом, а потом снова посмотрела на себя. Наверное, с ее стороны было ужасно признаться в этом, но она была совершенно очарована этим чудом. Данте обратил ее. Она была на пике формы. «Вся», — внезапно подумала она и, потеряв интерес к своему лицу, потянулась к подолу своей слишком большой футболки и задрала его.

Мэри натянула его до самой шеи, оставив прикрытыми только горло и плечи. Затем она уставилась на то, что она могла видеть свое тело в зеркале. Высокая, полная, упругая грудь, гораздо меньший живот, чем она привыкла видеть, но все еще с мягкой округлостью и вершинами пышных бедер. Жалея, что у нее нет зеркала в полный рост, Мэри продолжала держать рубашку, и обернулась через плечо, чтобы посмотреть, как выглядит ее пиковая задница. Ей пришлось встать на цыпочки, чтобы увидеть ее, но она это сделает…

«Черт побери, — с удивлением подумала Мэри, — у нее классная задница». Она оказалась больше, чем она ожидала. По-видимому, женское тело в пиковом состоянии не было телом, которое выглядело как тело тощего мальчика без пениса, как у всех сегодняшних моделей. Кто знает?

Покачав головой, Мэри снова повернулась и посмотрела на себя. На этот раз она не просто смотрела. Придержав край футболки, она провела рукой по своему телу, легко проведя ею по гладкой, упругой коже, удивляясь, что все это не исчезло и не превратилось в тело, к которому она привыкла.

— О, mio dolce Dio.

Услышав это замечание, Мэри вскинула глаза и просияла, увидев отражение Данте, который вернулся и смотрит на нее со смесью шока и чистой неприкрытой похоти. «Очевидно, он не ожидал, что, вернувшись, увидит, как она себя чувствует», — весело подумала она и медленно опустила футболку, повернувшись к нему лицом. — Дольче означает «сладкий» по-итальянски, да?

— Si, — выдохнул он, глядя на ее грудь, как будто мог видеть сквозь ткань.

— Так ты сказал: Боже мой?

— Si, — повторил Данте и двинулся вперед. Мэри тут же схватила дверь и захлопнула ее перед его носом. Прежде чем дверь закрылась, она увидела, как на его лице отразился шок, когда он понял, что она делает.

— Ты сказал, что голоден. Иди, ешь, — приказала Мэри, запирая дверь. — Я вся грязная и хочу принять душ.

— Но, Мэри, — простонал он. — Sei cosi bella mia uccellino. Permettetemi per lavare la schiena.

Мэри подняла брови, услышав неожиданный поток итальянских слов. Она не поняла ни слова. Она поняла «Дольче Дио» только потому, что несколько раз видела «Дольче Вита» по классическому киноканалу, и ей было достаточно любопытно посмотреть, что это значит. Что касается роли Дио, ну, все знали, что Диос мио означает «О Боже», не так ли? Хотя она подозревала, что это может быть испанский, но она всегда слышала, что эти два языка были очень похожи.

Она хотела было отвернуться, но любопытство взяло верх, и она спросила: — Что это значит?

— Ты такая красивая, моя птичка. Позволь мне помыть тебе спинку, — перевел он. — Пожалуйста, Мэри.

Она ненадолго заколебалась, но когда провела рукой по телу, то почувствовала, что оно слегка жирное. Единственное, о чем Мэри могла думать, так это о том, что во время поворота наночастицы, вероятно, выдавили много грязи через ее поры или что-то в этом роде. Однако это была лишь догадка. Она спросит об этом Данте позже. В то же время она хотела быть чистой и знала без сомнения, что если она впустит его в комнату, мытье будет последним, что произойдет.

— В следующий раз, — тихо сказала она, уверенная, что он услышит, затем повернулась, подошла к двери душа и открыла ее. Она отрегулировала ручки, пока температура воды не стала ей по вкусу, а затем снова закрыла дверь и сорвала футболку, которую носила. Уронив ее на пол, Мэри схватила одно из свернутых полотенец и повесила на дверь душа. Затем она пробежала взглядом по крошечным бутылочкам, выбрала гель для душа, шампунь и кондиционер и понесла их в душ.

Мэри обычно быстро принимала душ. «Входи, делай это, выходи» — всегда было ее девизом для душа. Сегодняшний день был исключением. После многих лет, когда она не удосуживалась взглянуть на свое тело, сегодня она осмотрела каждый его дюйм, начиная с самого верха. К ее большому удивлению, это пиковое состояние оказалось коротким в нескольких областях. Например, у нее не выросли вдруг красивые длинные ноги. Мэри полагала, что сможет жить с этим, учитывая, что ее попка теперь была такой потрясающей. Печально и то, что с тех пор, как наступила менопауза, ей почти не приходилось брить ноги, зато теперь на них легла пятичасовая тень. Она выглядела, как чертов дикобраз, и разве это сексуально?

Единственной светлой стороной этой ситуации Мэри считала щетину, а не два-три дюйма лишних волос, как у нее на голове. Это было бы ужасно.

Закончив уборку и осмотрев себя, Мэри воспользовалась шампунем и кондиционером и открыла дверь душа. Выйдя, она спросила: — Данте, можно мне воспользоваться твоей бритвой? — Когда она схватила дорожный набор мужчины, стоявший на краю стойки, что-то упало на пол, и она посмотрела вниз, чтобы увидеть, что это было именно то, что ей нужно, бритва.

— Все, что у меня есть, принадлежит тебе, Mio amore, — заверил ее Данте через дверь, когда она поставила дорожный набор обратно на стойку и наклонилась, чтобы взять бритву. Она возвращалась в душ, когда он добавил: — Но я не думаю, что Рассел и Фрэнсис принесли мне бритву.

— Они сделали это, — со смехом пропела она, ступая под душ и снова закрывая дверь кабинки.

— Что это? — поинтересовался Данте.

— Неважно. Вот увидишь, — ответила Мэри, взяв гель для душа и намылив руки.

Мэри совсем забыла, каким долгим и раздражающим может быть бритье ног. Но она просто не собиралась возвращаться в спальню в одной футболке, с голыми ногами, имитируя снежного человека, поэтому она не торопилась, выполняя работу в неторопливой манере, чтобы убедиться, что она не порезалась повсюду. Идти туда с окровавленными ногами или кусочками туалетной бумаги, прилипшими к порезам, тоже не было бы привлекательно, она была уверена.

Когда она, наконец, закончила с ногами и подмышками, Мэри постояла под водой минуту, чтобы смыть остатки душа, затем выключила краны и схватила полотенце, которое повесила на дверь. Она вытерла волосы, затем тело, отбросила полотенце в сторону, чтобы достать футболку, затем остановилась и поморщилась. На самом деле ей не хотелось снова облачать свое красивое, свежее тело в футболку, которую она носила, когда была такой скользкой. Должно быть, на ней остались какие-то следы, и сама мысль о том, чтобы надеть ее, заставила ее поморщиться.

Вздохнув, Мэри снова взяла полотенце и обернула его вокруг себя в стиле саронг, затем использовала щетку Данте, чтобы расчесать волосы. Конечно, у него не было косметики, но ей она и не нужна. Ее кожа была безупречной, губы — розовыми. На самом деле она выглядела хорошо и без нее, и Мэри не думала, что когда-либо думала так о себе. Даже когда она была молода в первый раз.

Пожав плечами, она улыбнулась своему отражению, затем повернулась и открыла дверь ванной.

Данте сидел за маленьким столиком у кровати, на столе перед ним стоял недоеденный ужин. Однако когда она вошла, он быстро поднялся на ноги.

— Я не хотела надевать грязную футболку после душа, но у меня нет одежды, — объявила Мэри, входя в спальню.

— Она висит в шкафу, — сказал Данте. — Рассел приказал, чтобы ее постирали в отеле. Ты можешь надеть ее позже. Садись, поешь.

Мэри бросила взгляд в сторону шкафа, но тут же направилась к столу. Теперь, когда ей предложили поесть, она вдруг почувствовала, что очень голодна. Остановившись около стола, она призналась: — Я умираю с голоду.

— Я не удивлен, — сказал Данте немного хрипловатым голосом. — Ты не ела четыре дня.

— Неужели? Мне понадобилось всего четыре дня, чтобы повернуться? — удивленно спросила она. Она ожидала, что такая трансформация продлится дольше.

— Ты все еще поворачиваешься, — торжественно заверил он ее. — Ты только что пережила самое худшее. Остальное будет завершено в течение следующих недель или месяцев.

— О, — пробормотала она, возвращая взгляд к еде.

— Что касается того, сколько времени занимает поворот, оно для всех разное. Для некоторых это быстрее, для некоторых дольше. Твои травмы, вероятно, также повлияли на продолжительность.

— Верно, — пробормотала она, гадая, какие у нее были раны. Из того, что он сказал, они были опасны для жизни, но была ли это травма головы, или она была придавлена? Раздавлена? Проткнута куском металла?

Возможно, она не хотела знать, решила Мэри и призналась: — Я знаю, что мы съехали с шоссе, а потом как будто RV взорвался.

— RV взорвался, — сказал он, но быстро добавил: — После того, как я тебя вытащил.

— О. — Она вздохнула с облегчением и поморщилась. — Этого я не помню. Я просто помню, как все летело на меня, и… — она повернулась и с тревогой оглядела комнату. — Где Бейли?

— С ней все будет в порядке, — заверил он, положив руку ей на плечо, чтобы усадить обратно на стул. — Она в ветеринарной больнице.

— И они продержали ее четыре дня? — с тревогой спросила Мэри, снова вскакивая на ноги. Ветеринары не держат собак так долго, если это не очень серьезно. Черт, у нее были собаки, которых прооперировали и отправили домой в тот же день.

— Рассел… убедил их оставить ее на несколько дней, потому что мы решили, что будет лучше, если ее не будет здесь, пока ты будешь проходить поворот, — успокаивающе объяснил Данте.

Мэри не нужно было спрашивать, что он имел в виду, когда говорил «убедил»

— Это было к лучшему, — добавил Данте. У нас было достаточно дел, чтобы присматривать за тобой и не дать никому позвонить в полицию и сообщить об убийстве. Мы не могли наблюдать за Бейли.

— Какое убийство? Зачем кому-то звонить в полицию? — спросила она со смешанным чувством тревоги и смущения.

— Мэри, — торжественно произнес он. — Поворот очень болезненный. Ты кричишь так, что у тебя голова идет кругом уже четыре дня. Нам пришлось делать это по очереди: двое из нас держали тебя, чтобы твои путы не порвались, и ты не поранилась, а один из нас в коридоре контролировал всех, кто находился в пределах слышимости.

— Ты связал меня? — удивленно спросила она.

— Нам пришлось. Иначе ты бы поранилась, — извиняющимся тоном сказал Данте.

— Я бы не стала, — с негодованием заверила его Мэри. — Я не занимаюсь резкой или любой другой самоуничижительной вещью.

— Это не вопрос, а личность насильника, — заверил он ее. — Дело в том, что боль так велика… — Данте сделал паузу, как бы ища пример, а затем вздохнул и сказал: — Я слышал однажды о повороте, который ударил себя в глаз, пытаясь прекратить агонию.

— Фу, — сказала она, резко садясь.

— Si. Именно так, — кивнул Данте. — Я не хотел, чтобы ты сделала что-то подобное.

— Спасибо, — пробормотала Мэри, пытаясь представить, какой сильной должна быть боль, чтобы заставить человека сделать что-то подобное. Она даже не могла себе представить это. Это казалось таким чуждым. Покачав головой, она призналась: — Я не помню, чтобы испытывала боль.

— Тогда это благословение, — сказал Данте и начал придвигать тарелки с едой ближе к ней.

Мэри посмотрела на еду перед собой, потом подняла глаза и спросила почти извиняющимся тоном: — Ты сказал, Рассел уверен, что похитители следили за нами?

Он кивнул.

— Значит, они съехали с дороги, а потом позволили Расселу и Фрэнсису забрать нас и привезти сюда?

— Не совсем, — сухо ответил он. — Когда похитители заставили нас свернуть с дороги, Рассел и Фрэнсис сидели во внедорожнике прямо перед нами. Я думаю, что люди в машине даже не поняли, что они были там. RV, вероятно, закрывал им обзор.

Мэри кивнула. Она заметила внедорожник, о котором он говорил. Он практически сидел на переднем бампере их RV. Она не сомневалась, что похитители не знали, что они здесь, и, вероятно, думали, что дорога пуста, когда они заставили RV съехать с дороги.

— Рассел и Фрэнсис сразу же остановились, когда нас столкнули с дороги, — продолжил Данте. — По-видимому, они обменялись выстрелами, и затем похитители, должно быть, решили не подвергать себя риску. Фургон тронулся, Рассел и Фрэнсис бросились в погоню, но мы были всего в нескольких милях от города. Расселу и Фрэнсису пришлось притормозить, как только они достигли более населенного района, чтобы не навредить невинным смертным. Фургон, однако, не сделал этого, и они потеряли их. Рассел и Фрэнсис вернулись за нами.

— Понятно, — пробормотала Мэри, принимая вилку. Ей удалось дождаться, пока он займет свое место, а потом она принялась за работу. Буквально. Она внезапно проголодалась, ее желудок скрутило от голода, поэтому она начала с какого-то блюда из макарон, которое было довольно хорошим, затем на полпути взяла куриную ножку и начала попеременно грызть ее и зачерпывать пасту в рот, пока не поняла, что Данте наблюдает за ней с неприкрытым весельем. Осознав, какую отвратительную картину она, должно быть, представляет, она отложила вилку и куриную ножку и потянулась за стаканом воды, который он пододвинул к ней.

Мэри сделала глоток прохладной воды, затем поставила стакан на стол и спросила: — Я всегда буду жадно поглощать еду? И если да, то как, черт возьми, нанотехнологии собираются держать меня в моем пиковом состоянии?

Данте усмехнулся и покачал головой. — Ты не всегда будешь так голодна. Без сомнения, это результат сочетания поворота и того, что ты не ела в течение четырех дней. Что касается нанотехнологий, которые держат нас на пике, они будут это делать. Это просто. Ты можешь есть весь день и ночь и они будут держать тебя на вершине. Они также будут использовать много крови, чтобы сделать это, однако, это означает, что тебе придется потреблять больше крови.

— О, — Мэри снова взяла вилку, но теперь опустила ее на стол и обеспокоенно посмотрела на свои новые руки. Она не рассматривала эту часть сделки. Это было потрясающе и прекрасно снова выглядеть и чувствовать себя молодой и сильной, но он заставил ее сделать это. Ей придется употреблять… кровь. Мэри не была уверена, что сможет это сделать. Она даже бифштекс не любила. Кровь отключила ее.

— Ешь Мэри, обо всем остальном можешь позаботиться позже, — мягко сказал Данте.

Она колебалась, но потом сдалась и снова взяла вилку. Желудок все еще сводило от голода, а она не ела уже четыре дня. Она напомнила себе об этом, а потом решила, что, если она умрет с голоду, это, вероятно, будет означать и лишнюю кровь.

Когда Мэри снова принялась за еду, Данте взял вилку и продолжил есть. Некоторое время они оба молчали, а потом Мэри сказала: — Все так пахнет… сильно, — закончила она, наконец, потому что не могла придумать другого способа, выразить это. Хорошие запахи все еще пахли хорошо, но были сильнее, и это было то же самое для плохих запахов. Мэри никогда не любила голубой сыр, этот запах всегда беспокоил ее, и на тарелке в центре стола лежал очень маленький, тонкий ломтик сыра, вероятно, больше как гарнир, чем что-либо другое, но ей показалось, что у нее под носом был фунт голубого сыра.

Но это был всего лишь один из запахов, напавших на нее. Мэри чувствовала запах, как будто он был концентрированным и располагался прямо у нее под носом… включая Данте. У него был глубокий, почти дымный запах в сочетании с более высокой нотой, которая была немного медной. Это было чудесно, и для нее пахло вкуснее, чем любая еда на столе.

— Я же говорил тебе, что нано улучшают навыки и чувства, — мягко напомнил ей Данте.

— Ты сказал, что они улучшили скорость, силу, зрение и слух, — возразила она. — Ты не упомянул о запахе.

— Ах, — пожал он плечами. — Я родился бессмертным, поэтому никогда не ощущал разницы. Я могу сказать только то, что мне говорили другие, — заметил он. — Подозреваю, правда в том, что нанотехнологии улучшают практически все.

— Хм, — пробормотала Мэри и вернулась к еде. Через мгновение, однако, она снова посмотрела на него и сказала: — Это означает, что мне больше не нужны мои очки, не так ли?

Данте поднял брови. — Ты носила очки?

— О, — покраснела она и опустила глаза. — Они были нужны мне только для чтения. Я никогда не нуждалась в них, когда была моложе. Тогда у меня было зрение лучше, чем двадцать на двадцать. Только когда я стала старше, у меня начались проблемы с чтением и тому подобным.

— Понимаю. Что ж, очки тебе больше не понадобятся, — сказал он мягко, а затем усмехнулся и добавил: — Хотя, возможно, это будет досадно. Подозреваю, ты был сексуальна в очках.

Мэри рассмеялась, но только покачала головой и вернулась к еде. Вдвоем они прикончили все, что лежало на столе, а она все еще была голодна.

Недовольно вздохнув, Мэри положила вилку на тарелку и откинулась на спинку стула, переводя взгляд на Данте. Теперь, когда вся еда исчезла, запахи в комнате значительно уменьшились. Ее нос наполнился запахом Данте, и он действительно был восхитителен.

— Твои глаза светятся, — тихо объявил Данте через мгновение.

— Неужели? — безразлично спросила Мэри. Затем она соблазнительно улыбнулась и встала, чтобы подойти к нему. Задержавшись перед ним, она прошептала: — Я, должно быть, испытывают страсть.

Данте сразу же встал, но вместо того, чтобы обнять ее, как она надеялась, он обошел ее и подошел к маленькому холодильнику в развлекательном центре, спрашивая: — Хочешь чего-нибудь выпить?

Мэри сердито посмотрела ему в спину. Нет, она не хотела пить. Она хотела, чтобы он обнял ее, чтобы она могла положить голову ему на плечо, уткнуться лицом в его шею и лизать, обнюхивать и покусывать его вену, пульсирующую там и …

— Боже милостивый! — ахнула Мэри и в ужасе отвернулась.

Услышав, что Данте приближается сзади, она повернулась, открыв рот, чтобы предупредить его держаться подальше. Она так и не произнесла ни слова; в тот момент, когда она повернулась, чтобы предупредить его, он приложил к ее рту пакет с кровью. Мэри удивленно моргнула, машинально потянувшись за пакетом, но он бросил два других, которые принес с собой, на стол и поймал ее руку своей, теперь уже свободной, а другой придерживал пакет.

— Расслабься, — приказал он. — Твои клыки сделают всю работу.

Мэри попыталась расслабиться, но это было очень странное ощущение. Она чувствовала, как холодная жидкость поднимается по ее клыкам. После этого она не чувствовала ее, но чувствовала в своих клыках, и она не была уверена, что ей это нравится. На самом деле, она была совершенно уверена, что нет. В конце концов, это была кровь. Она пила кровь. Она была вампиром. Одно из тех ужасных созданий, которые питаются смертными, как пиявки, наполняя свое брюхо кровью таких людей, как ее друзья, дети и внуки.

Глаза Мэри расширились от ужаса, когда она подумала, как это повлияет на ее жизнь не только внешне. Как объяснить это своим детям и внукам? Как она?..

— Мэри, — Данте придвинулся ближе.

Она взглянула на него и увидела беспокойство на его лице. Было совершенно очевидно, что он видит ее растущее беспокойство. Обняв ее одной рукой, он притянул ее ближе, а затем вытащил пакет с кровью из ее клыков. Она ждала, что ее плеснут красной жидкостью, но не дождалась. Пакет был уже пуст, с удивлением заметила она, когда он бросил его на стол. Данте потом поймал ее подбородок в свою руку, повернул ее лицо обратно к себе, и поцеловал ее.

Мэри заколебалась, но быстро сдалась и поцеловала его в ответ. Она не хотела думать о том, кем она была сейчас и что это значило. Она не хотела думать об осложнениях, и его поцелуи казались хорошим избавлением от ее мыслей.

В тот момент, когда она открыла рот, Данте подхватил ее и поднял, чтобы усадить на стол, отодвигая тарелки вместе с ней. Мэри не протестовала, она просто обняла его ногами и жадно поцеловала. Она не осознавала, что ее клыки все еще были на месте, пока не почувствовала вкус крови во рту и не поняла, что порезала его.

Застонав, Мэри тут же обнаружила, что сосет его язык, вытягивая теплую медную жидкость из маленькой раны и жадно глотая ее. Какая-то часть ее сознания тут же отступила от нее, ужаснувшись, что она может наслаждаться темно-красной жидкостью, и она испугалась, что Данте делает то же самое, когда внезапно прервал их поцелуй, но затем она обнаружила, что еще один пакет оказался у нее на клыках. Она моргнула, глядя на него поверх пакета, одновременно встревоженная и благодарная, и Данте поцеловал ее в лоб. Это был сладкий нежный поцелуй, и она сразу почувствовала себя лучше.

Когда она расслабилась, Данте взял ее руку и положил на дно пакета. Мэри машинально схватила его, и в тот момент, когда она это сделала, Данте схватил третий пакет и положил его в ее свободную руку, затем поднял ее со стола и понес к кровати. Оказавшись там, он опустился на колени и усадил ее на край кровати. Затем он сел перед ней на корточки.

Широко раскрыв глаза, Мэри наклонила голову и широко раскрытыми глазами смотрела поверх пакета с кровью, как он взял ее ногу в руку и поднял так, чтобы она была вытянута. Он помолчал, словно изучая ее, затем легко провел пальцами по ноге, которую держал, и пробормотал: — Я обратил внимание на них, когда ты вышла из спальни в шортах утром, когда мы завтракали в кемпинге.

Глаза Мэри расширились еще больше. Ему уже тогда нравились ее ноги? Когда она выглядела на свой возраст? Эта мысль поразила ее, но не так сильно, как Данте, когда он внезапно склонил голову и начал покусывать внутреннюю часть ее икры.

Кряхтя от удивления, Мэри выронила третий пакет с кровью, который держала в руках, и попыталась схватить его за волосы, но он просто взял ее руку в свою и продолжил целовать ее до колена. Затем он поставил ее ногу обратно на пол, и только когда он подошел, чтобы встать на колени между ее ног, она поняла, что он поставил ее ногу так, что ее ноги были раздвинуты.

Прежде чем она полностью осознала это, Данте потянул ее за полотенце.

Мэри тут же выпустила пакет изо рта и попыталась схватить его за руки. К счастью, в пакете у ее рта крови осталось так мало, что он не упал и не разбрызгался повсюду. К несчастью, Данте оказался проворнее, и к тому времени, как ее рука коснулась его руки, он уже раздвинул край полотенца, обнажая ее. Мэри все равно схватила его за запястье и зажмурилась, почувствовав, что краснеет. Когда он подошел к ней сзади, и она рассматривала себя в зеркале в ванной, ее это ничуть не обеспокоило. Но тогда она не была так беззащитна, ее ноги были раздвинуты для него. К тому же тело в зеркале в тот момент еще не было похоже на ее собственное. По правде говоря, это все еще не так, но она не смотрела в зеркало, она сидела с широко раздвинутыми ногами перед Данте…

Ее живот резко дернулся, и Мэри открыла глаза, когда он поцеловал ее в живот. Это было такое сладкое, нежное действие… а потом его руки сомкнулись на ее груди, и его рот двинулся, чтобы взять один уже возбужденный сосок.

Мэри чуть не прокусила уменьшающийся пакет с кровью. Сумев сдержаться, она ослабила хватку и застонала, когда он начал сосать сначала один сосок, потом другой. Он был так увлечен, что она удивилась, когда в тот момент, когда последняя капля крови была извлечена из пакета у ее рта, он осознал это и потянулся, чтобы вырвать его и бросить на пол. Данте немедленно обнял ее за шею и притянул к себе для поцелуя. Мэри страстно поцеловала его в ответ, одной рукой накрыв его там, где он все еще ласкал ее грудь, а другой обняв за плечи, чтобы притянуть ближе к себе.

Данте позволил ей идти своим путем и, отпустив ее грудь, обнял ее обеими руками, прижимая к себе, а затем переместил свою грудь на ее. Мэри застонала и обнаружила, что ее ноги обвились вокруг его бедер, когда мягкая ткань его футболки коснулась ее возбужденных сосков. Слух, зрение, вкус и обоняние были только четырьмя чувствами. Прикосновение было пятым, и Мэри была совершенно уверена, что нанотехнологии улучшили и это, сделав ее более чувствительной. Конечно, она никогда не была охвачена такой легкой лаской. Крылья бабочки, вероятно, были бы сильнее, чем эта щетина волос, но ее тело охотно ответило на ласку, и ее поцелуй стал немного более отчаянным.