Сбежавший вампир

Данте ответил, засунув язык ей в рот и подталкивая ее обратно на кровать, пока она не легла, свесив ноги с колен. Он поцеловал ее основательно, один раз, затем прервал поцелуй и прикрепил последний пакет крови к ее клыкам, прежде чем подняться и отступить от нее.

На этот раз Мэри застонала от разочарования, потеряв и поцелуй, и прикосновение, но он еще не закончил. Она все еще чувствовала его бедра между своих колен, затем он начал целовать ее живот, прокладывая дорожку вниз к ее бедру и покусывая его, прежде чем переместиться между ее ног.

Мэри вскрикнула, уткнувшись в новый пакет с кровью, ее бедра дернулись, когда его рот нашел ее сладкое местечко. Было действительно удивительно, что она не расколола пакет руками прямо сейчас, но ей каким-то образом удалось удержаться от того, чтобы не раздавить его, все время поворачивая голову на кровати, ее тело подпрыгивало и пыталось одновременно отодвинуться от его ласки и приблизиться к ней одновременно. Однако он никуда не двигался. Данте держал ее за руки, пока работал, и Мэри беспомощно дрожала под его присмотром, пока пакет у ее рта не опустел, и она не смогла оторвать его.

Отбросив его в сторону, Мэри быстро села и потянулась к Данте. Как только ее руки коснулись его плеч, он поднял голову и снова встал на колени. Теперь, когда она могла дотянуться до него, Мэри немедленно начала дергать его за футболку, желая раздеть его. К ее большому облегчению, он помог, стянув футболку через голову, как только она добралась до его джинсов. Его руки опустились к застежке черных джинсов, но Мэри уже расстегнула их. Он, однако, расстегнул молнию и встал, чтобы стянуть тяжелую ткань с ног. Когда он вышел из них, отбросив в сторону, и повернулся к ней лицом, Мэри просто уставилась на него. Конечно, она видела его обнаженным, когда они впервые встретились, но не полностью, а лишь мельком, прежде чем заставить себя отвести взгляд, и тогда она была полна вины за это. Теперь Мэри долго смотрела на него, не испытывая вины… и он был абсолютно красив.

Легкий вздох сорвался с ее губ, она подняла взгляд на его лицо, затем повернулась и встала на краю кровати, чтобы обнять его и поцеловать. Руки Данте немедленно сомкнулись вокруг нее в ответ, и он быстро принял поцелуй, его рука запуталась в ее волосах и наклонила ее голову под углом, который он хотел, когда его язык проник между ее губ.

Застонав, Мэри приняла его подношение, ее язык на мгновение сцепился с его, прежде чем он прервал поцелуй в пользу захвата одного из ее сосков. Хотя она была ростом пять футов четыре дюйма и ниже его на фут и четыре дюйма, стоя на кровати, ее грудь оказалась на уровне его лица. Он воспользовался этим сейчас, его руки сомкнулись вокруг них и разминали, когда его рот закрыл сначала один сосок, чтобы дразнить его языком, прежде чем пососать, затем переместился на другой, чтобы сделать то же самое.

Застонав, Мэри прижалась к нему всем телом и обхватила руками его голову. Это было все, что она могла сделать на самом деле; все остальное, кроме его головы было вне досягаемости. Она терпела его внимание так долго, как могла, но вскоре простонала его имя и потянула за волосы.

Отпустив ее груди, Данте снова поднял голову для поцелуя, а затем подхватил ее под ноги, призывая обнять его. Как только Мэри это сделала, Данте позволил ей немного опуститься, пока ее лицо не оказалось ниже его. Теперь ему пришлось наклонить голову, чтобы продолжить поцелуй. Он также расположил ее так, чтобы ее сердцевина терлась о вершину его члена, прижимая его к животу между ними, когда он переместился, чтобы встать на колени в конце кровати. Когда он, стоя на коленях, двинулся вперед по кровати, Мэри застонала, когда от трения по ее телу прокатилась волна удовольствия. Она почти пожалела, когда он остановился и сел на пятки, а она оседлала его.

Почти. Пока Данте не схватил ее за талию и не приподнял и не опустил к себе, доставляя удовольствие им обоим трением.

— Данте, — простонала Мэри, отрываясь от его губ. — Мне нужно… Ах! — она ахнула, когда на этот раз вместо того, чтобы просто потереться друг о друга, он поднял ее достаточно высоко, чтобы его эрекция скользнула вперед, а затем опустил ее на нее.

Мэри смотрела на Данте широко раскрытыми, недоверчивыми глазами. Она была так поглощена наслаждением, которое дарили ей ласки, что до этого момента не осознавала, что испытывает и его удовольствие, но когда он наполнил ее… это не было похоже ни на что, что она когда-либо испытывала, и она впилась ногтями в его плечи, держась изо всех сил, когда волна за волной острое желание пронзало ее.

— Данте, — робко выдохнула она, не уверенная, что сможет справиться с этим, а затем он накрыл ее рот своим и слегка приподнялся, надавливая вперед. Мэри нащупала спинку кровати и потянулась, чтобы ухватиться за нее в попытке удержаться, чтобы не расцарапать его спину и плечи в клочья. Данте немедленно поднял руку к стене позади нее, чтобы собраться с силами. Другая его рука скользнула между ними, лаская ее, когда он начал вонзаться в нее.

Мэри яростно поцеловала его, когда наслаждение достигло невыносимого уровня. Она чувствовала, что умрет от этого, что ее тело просто разлетится на куски и взорвется, а затем удовольствие внутри нее, казалось, сделало именно это, и она прервала их поцелуй, чтобы запрокинуть голову в крике, который быстро умер, когда она потеряла сознание.

Глава 13

Они лежали кучкой, когда Мэри проснулась через некоторое время. Она все еще сидела верхом на его ногах, но откинулась на спинку кровати, закинув руки за спинку и откинув голову в сторону в крайне неудобной позе. Подняв ее с гримасой, она взглянула на Данте и иронично улыбнулась. «Он тоже, по-видимому, потерял сознание», — подумала она, когда он вспомнила его слова. Тем не менее, он упал на кровать, одна рука была вытянута, другая упала на грудь. Волосы темным нимбом лежали вокруг головы на кровати, лицо тоже… это было так прекрасно в покое. Он выглядел даже моложе своих обычных двадцати пяти лет, и на его лице не отражалось обычное беспокойство с тех пор, как они встретились.

Мэри молча смотрела на него, постепенно осознавая, что снова голодна. На этот раз она знала, что это не из-за еды. Данте пахнет слишком вкусно. Она поймала себя на том, что пристально смотрит на вену, пульсирующую на его шее, уверенная, что слышит, как по ней течет кровь, и почувствовала, как слюна заполнила рот за секунду до того, как почувствовала, как что-то скользнуло у нее во рту и что-то ткнулось в нижнюю губу.

Мэри поняла, что ее клыки опустились. Ей нужна кровь.

Сняв руки с изголовья кровати, Мэри осторожно села и поморщилась, когда Данте пошевелился. Не открывая глаз, он слепо потянулся к ней. Он схватил ее за руку и попытался повалить на себя, но Мэри сопротивлялась, уверенная, что если приблизится к его горлу, то вырвет его.

— Данте, — пробормотала она, пытаясь высвободиться.

— М-м-м-м? — сонно пробормотал он, все еще притягивая ее к себе.

— Ты должен отпустить меня. Думаю, мне нужно больше крови, — сказала она извиняющимся тоном, почти стыдясь своей бесконечной жажды красной жидкости.

Данте отреагировал так, как будто она воткнула гвоздь ему в зад, и внезапно зашевелился. В мгновение ока он снял ее с себя и положил на кровать, а затем исчез, пересекая комнату так быстро, что казался размытым пятном. Она смотрела, как он открыл холодильник в буфете, а потом вернулся с несколькими пакетами в руках. Данте протянул ей один, положил остальные на прикроватный столик и лег рядом с ней на спину.

Мэри перевела взгляд с пакета с кровью, который он ей дал, на свое распростертое тело и облизнула губы. Его руки были под головой, ноги скрещены в лодыжках, и, когда она смотрела на него, Мэри с интересом заметила, что у него растет эрекция.

— Кормись, — прорычал Данте.

Мэри заколебалась, потом попыталась повторить его действия и быстро поднесла пакет ко рту, с облегчением увидев, как он мягко опустился на ее клыки.

— Хорошо, — пробормотал он и закрыл глаза.

Мэри молча наблюдала за ним, ожидая, пока пакет опустеет, и заметила, что теперь, когда его глаза были закрыты, пенис перестал расти, и был только наполовину эрегирован. Она думала, что он снова заснул, но когда пакет опустел, и она вытащила его изо рта, он моргнул, открыл глаза, взял пустой пакет и потянулся к столу, чтобы достать для нее новый.

— Сколько раз в день мне придется это делать? — раздраженно пробормотала она, забирая у него пакет.

— Для разных людей это по-разному, но эта постоянная потребность не должна длиться долго, — сказал Данте успокаивающе. — Я думаю, это потому, что у нас не было капельницы, чтобы дать тебе кровь, пока ты поворачивалась, и нам пришлось кормить тебя пакетами орально, пока ты металась. Я подозреваю, что больше приземлилось на кровать, чем в рот, — признался он с гримасой, а затем добавил, — что, возможно, также способствовало длине поворота.

— Мы были в соседней комнате, — сказал Данте, когда Мэри посмотрела на матрас, на котором они лежали. — Это комната Фрэнсиса и Рассела. Мы перенесли тебя сюда незадолго до того, как ты проснулась, чтобы они могли очистить наш номер и заменить матрас и тому подобное.

— О, — пробормотала она.

— А теперь ешь, — мягко приказал он.

Как только Мэри поднесла пакет ко рту, он кивнул и снова закрыл глаза. Мэри быстро взглянула на него, заметив, что его эрекция стала еще меньше, а затем нежно обняла его. Она ничего не планировала. На самом деле, ее рука, казалось, обладала собственным разумом, когда сомкнулась вокруг него.

Глаза Данте тут же распахнулись, воздух зашипел сквозь зубы, его бедра дернулись в ответ на ее прикосновение, и Мэри замерла, потрясенная тем, что и ее пронзила волна удовольствия. Зная, что это была общая страсть, о которой он говорил, и очарованная ею, она усилила хватку, а затем скользнула рукой вниз по его члену и медленно поднялась. Ее собственные глаза тут же закрылись, стон скользнул по пакету у ее рта, а бедра задвигались, когда ее тело ответило. «Возможно, она прикасалась к себе», — подумала она, продолжая ласкать его. Только прикасаться к себе никогда не было так хорошо. Это было…

Мэри ахнула и открыла глаза от удивления, когда Данте внезапно поднялся, схватил ее за талию и поднял, посадив на свою эрекцию, а сам снова лег на спину. Она смотрела на него поверх пакета с кровью, ее глаза были неуверенными. Он опустил ее так, чтобы ее тело удерживало его эрекцию между ними. Она больше не могла прикасаться к нему, но он мог прикасаться к ней и медленно улыбался, когда его руки дотрагивались до ее грудей и обхватывали их, а затем ласкали, пока она кормилась.

Мэри со вздохом закрыла глаза, пока он играл с ней. Ее ласки принесли острое, сильное удовольствие, но это было более медленное, более мягкое удовольствие. По крайней мере, так было до тех пор, пока Мэри не прижалась к нему бедрами и не потерлась о его эрекцию. Руки на ее груди мгновенно сжались, и Данте пробормотал что-то по-итальянски, что звучало красиво, но могло быть чем угодно, от оскорбления до списка покупок. «Он действительно склонен переходить на итальянский, когда возбужден», — подумала она, снова ложась на него.

— Si, Мэри, оседлай меня, — простонал он, его рука опустилась, чтобы схватить ее за бедра, чтобы снова подтолкнуть ее вперед и назад вдоль его длины, прижимая ее крепче к себе.

Мэри застонала, прижимая пакет ко рту, и сделала именно это, помогая себе переместиться на него. Но в тот момент, когда пакет у ее рта опустел, она сорвала его и наклонилась, чтобы поцеловать его.

Данте обхватил ее голову и поцеловал в ответ почти яростно, затем повернулся, перекатывая ее под себя на кровати. Мэри обвила его руками, а затем наклонилась, пытаясь схватить за задницу, но он уже слегка отстранился. «Он располагался», — поняла она, когда почувствовала, как он прижался к ее отверстию, а затем скользнул домой, и она выгнулась и застонала в его рот, когда он наполнил ее.

Когда Данте внезапно прервал их поцелуй, она вскрикнула в знак протеста, а затем ахнула от удивления, когда он схватил ее за лодыжки и притянул их к своим плечам по обе стороны головы. Не имея под рукой ничего другого, Мэри схватила его за предплечья и почти закричала, когда он ударил снова, на этот раз, казалось, вонзился глубже и наполнил ее более полно. Она открыла глаза, которые не осознавала, что закрыла, и просто смотрела на его лицо, ее разум был полон удивления, когда волна за волной удовольствия начали накатывать на нее, казалось, расширяясь с каждой волной, а затем ее глаза закрылись, и она закричала, когда эти волны внезапно обрушились на ее мозг одновременно, увлекая ее под воду.

Мэри проснулась, чтобы найти себя, завернутый в объятиях Данте… и это было прекрасно. За все те годы, что она была замужем за Джо, она ни разу не просыпалась с таким чувством удовлетворения, как сейчас. Джо был ее мужем большую часть жизни. Какое-то время он был ее врагом, а потом стал ее партнером и лучшим другом, но Данте — это… часть ее. И она была совершенно уверена, что могла бы лежать так вечно. По крайней мере, могла бы, если бы не хотела так сильно писать.

Поморщившись, Мэри посмотрела на дверь ванной, а затем на руку, свисавшую с ее плеча. Поколебавшись, она медленно опустилась вниз, пытаясь выбраться из-под его руки, не разбудив его. Сначала рука Данте потянулась за ней, но потом отпустила, и она быстро села, затем соскользнула с кровати и бросилась к двери ванной.

Мэри заметила зубную щетку у раковины, когда мыла руки. Это зрелище заставило ее облизать зубы, и ее брови слегка приподнялись. Она даже не знала, когда в последний раз чистила зубы. Наверное, это было ее последнее утро в качестве смертной. Что означало, что так оно и было… что? Данте сказал, что она проспала четыре дня, но как долго они спали на этот раз? Она не знала, но даже четыре дня — долгий срок, чтобы не чистить зубы. На ее зубах должно было быть что-то серьезное, но, похоже, ничего не было. Нано тоже позаботилась об этом? Поэтому она не проснулась с неприятным запахом изо рта и желанием почистить зубы и прополоскать горло? Чувак, если они это сделали, это было очень круто. Мэри всегда ненавидела дантиста.

Добавив это к растущему списку вопросов к Данте, она взяла зубную щетку, выдавила на нее зубную пасту и быстро почистила зубы. Затем она расчесала волосы и посмотрела на себя в зеркало.

Она хорошо выглядела. По крайней мере, Мэри считала, что она хорошо выглядит. Ее волосы мягко спадали на лицо естественной волной, которая не нуждалась в особой заботе. Она уже поняла, что ей не нужен макияж. Она чувствовала себя прекрасно, ей так подсказывало подсознание. Ну, в одежде, конечно.

Состроив гримасу своему отражению, она повернулась, открыла дверь и вышла в спальню.

Данте все еще спал, его красивое тело распростерлось на кровати, полностью обнаженное выше талии, и одна нога также была свободна от простыни, которая просто свисала с бедра и спускалась вниз, чтобы покрыть одну ногу после того, слегка прикрыв его пах, который, казалось, не спал, как он. Он был пиршеством для ее глаз. И другие части его тела тоже, она знала это, когда покалывание началось между ее ног только от взгляда на него. Мэри почти отбросила желание поесть, чтобы забраться на мужчину и устроиться на его утренней эрекции, отталкиваясь от простыни, но она снова проголодалась. Безумно проголодалась.

Отвернувшись от прекрасного тела Данте, она подошла к шкафу и открыла дверь. Мэри сразу же заметила среди мужской одежды шорты и футболку, которые были на ней в день аварии. Ее взгляд скользнул по дюжине пар джинсов и вдвое большему количеству черных футболок, за которыми последовало еще несколько цветных футболок и, наконец, черная кожаная куртка. Ее брови поползли вверх. «Этот мужчина, очевидно, коп и пижон», — подумала она, жалея, что у нее самой нет выбора. Однако она этого не сделала.

Подняв две вешалки с футболкой и шортами, Мэри отвернулась, а затем остановилась и оглядела комнату, задаваясь вопросом, что Данте сделал бы с ее лифчиком и трусиками. Мэри повесила одежду на дверь ванной, а затем быстро и бесшумно обыскала все ящики в комнате, но нигде не было ничего похожего на трусики и лифчик. А потом что-то заставило ее заглянуть в мусорное ведро. Они были там, прямо сверху.

Мэри подняла два куска материи, ее дыхание замедлилось, когда она заметила их состояние. Оба были порваны, и это было не только потому, что они были покрыты сухой кровью, но также более маслянистым веществом. Казалось, они оба были срезаны с нее. Она бросила их обратно в мусорное ведро и бросилась в ванную, чтобы вымыть руки, ей не нравилось, что они маслянистые.

Быстро вытирая руки, Мэри схватила вешалки с дверной ручки, закрыла дверь и быстро натянула одежду. Первое, что она заметила, это то, что она теперь была довольно большой на ней. Шорты были, по крайней мере, на четыре или пять размеров больше. Хотя она автоматически расстегнула и расстегнула их, чтобы надеть. Мэри поняла это, когда затем потянулась к вешалке, держащей футболку, и ее шорты упали на пол вокруг ног.

Бормоча что-то себе под нос, она оставила шорты на месте и натянула футболку. Хотя до ее поворота она была почти в обтяжку, теперь это было совершенно невыносимо. Пожав плечами, Мэри натянула шорты обратно и заправила рубашку, надеясь, что лишняя масса поможет им удержаться. Однако этого было недостаточно.

Подняв их, Мэри вернулась в спальню и принялась обдумывать варианты. Она уже знала, что в шкафу нет ничего, что можно было бы использовать в качестве пояса. Мэри глядела комнату в целом. Единственное, чем она могла воспользоваться, — это шнурком от занавески. Она даже подумала об этом, но это был вандализм, или кража, или что-то в этом роде, поэтому она оставила эту идею.

Мэри бросила взгляд в сторону шкафа, раздумывая, не воспользоваться ли одной из футболок Данте, но вместо этого ее взгляд упал на собственную футболку. Она была длиннее, чем нужно, если отрезать нижнюю пару дюймов…

Подняв голову, она огляделась вокруг, пока ее взгляд не остановился на джинсах Данте, лежащих на полу у кровати. Многие мужчины носили с собой перочинные ножи. Неужели? Быстрый обыск его карманов доказал, что нет, или, по крайней мере, сейчас у него его не было.

Поморщившись, Мэри выпрямилась и нахмурилась, оглядывая комнату, а потом вспомнила о бритве в ванной.

«Сойдет», — решила она и снова скользнула в ванную. Мэри пришлось сломать корпус бритвенного лезвия, чтобы вытащить настоящие лезвия, но она решила объяснить это Данте и заменить его первым делом. Еще до того, как найдет еду. Где-то поблизости должна быть аптека. Или, может быть, у них есть бритвенные лезвия в магазине отеля. «В таких местах часто бывают вещи первой необходимости», — подумала она, снимая футболку и отрезая от нее пару дюймов.

Следующей мыслью Мэри было то, что она не видела сумочки в комнате, когда искала вещи. Что, вероятно, означало, что она сгорела вместе с фургоном. Господи, у нее нет денег! Она полностью зависела от Данте!

«Так же, как он зависел от нее сначала», — поняла она. Только у нее, по крайней мере, была одежда, Даже если она была слишком большой и имела несколько разрезов и разрывов от несчастного случая.

Вздохнув, Мэри закончила срезать материал, в котором нуждалась, затем натянула футболку и снова заправила ее за пояс. Затем она натянула отрезанную полоску футболки через шлевки своих голубых шортиков и завязала ее спереди. «Не очень красиво», — решила она, разглядывая в зеркале свою работу, но пока сойдет.

Пожав плечами, Мэри повернулась и скользнула обратно в спальню, потом просто стояла, не зная, что делать дальше. Если бы ее сумочка была там, она бы просто выскользнула, нашла магазин или ресторан и купила себе что-нибудь поесть. Однако сумочки там не было.

Это было странное чувство — быть без нее. Мэри носила сумочку с подросткового возраста. Она никогда не задумывалась об этом, но теперь поняла, что кожаная сумка была своего рода свободой. Пока у нее была сумочка, у нее было почти все, что могло понадобиться в экстренных случаях: деньги, кредитные карточки, ключи, обычно пара бинтов, губная помада, крошечная палочка дезодоранта, духи, часто таблетки от аллергии и аспирин, маленькая пачка салфеток, солнцезащитные очки, Очки для чтения, ее телефон, салфетки, булавки, крошечный набор для шитья, щетка и пудреница.

Мэри могла бы использовать некоторые из этих предметов прямо сейчас, например, дезодорант и духи. Конечно же, швейный набор и булавки могли бы спасти бритву Данте. Если бы она не смогла просто пришпилить шорты так, чтобы талия была меньше и оставалась без пояса, то в швейном наборе были крошечные ножницы, которые она могла бы использовать, чтобы разрезать футболку.

«Черт, она никогда не задумывалась, как сильно зависит от своей сумочки. До сих пор, когда у нее ее не было», — мрачно подумала Мэри, а затем просто подошла и села на один из стульев за столом. Ее взгляд скользнул к Данте, но он крепко спал, и она не хотела будить его. Она взглянула на его джинсы, но, хотя она могла воспользоваться перочинным ножом, пока он спал, а затем вернуть его в карман, она не хотела брать его деньги. Даже при том, что она вернула бы их при первой же возможности, взять их без разрешения казалось ей неправильным.

Вздохнув, Мэри подняла руки и молча посмотрела на них, затем развела их в стороны, чтобы видеть свои ноги. Это было новое и красивое тело, именно то, о котором она часто мечтала, но на самом деле, это не было комфортно для нее. Она привыкла к большей массе, которая занимала больше места; теперь она чувствовала себя тощей.

Эта мысль заставила ее слабо улыбнуться. Мэри всегда жаловалась, что у нее слишком пышная фигура, и жалела, что не такая маленькая. Теперь, она, тем не менее, чувствовала себя иностранкой в своем собственном теле… и не была уверена, что ей это нравится. Возможно, именно поэтому ее диеты всегда терпели неудачу, и она, казалось, никогда не могла опуститься до более желанного веса, на котором, казалось, настаивал мир. Может быть, она действительно чувствовала себя более комфортно, будучи толще.

Внезапно дверь гостиничного номера открылась, Мэри застыла и с тревогой посмотрела на нее. Ее тревога не утихла, когда она увидела двух мужчин, одного светловолосого, другого темноволосого, но обоих высоких и сильных на вид. Встав, она направилась к кровати, чтобы разбудить Данте, но была схвачена за руку, когда наклонилась, чтобы потрясти его за плечо.

— Пусть поспит. Он не спал в течение нескольких дней, наблюдая за тобой.

Мэри медленно повернулась и посмотрела на светловолосого мужчину, который так быстро пересек комнату. Затем ее взгляд остановился на его глазах, отметив их золотистый цвет и блеск, и она неуверенно спросила: — Ты?..

— Друг, а не враг, — заверил он ее с улыбкой, от которой в уголках его глаз появились морщинки. Выпустив ее руку, он предложил ей руку и представился. — Рассел Ренар Аржено Джонс.

— Аржено, — пробормотала она, пожимая ему руку. — Как этот Люциан.

— Он мой двоюродный дедушка, — подтвердил Рассел. — Мой дед, Энниус Аржено, был одним из его младших братьев.

— О, — просто сказала она. Мэри не могла сказать ему, что ей не нравится его двоюродный дедушка.

— Не беспокоиться. Большинство людей не любят Люциана, — сказала Рассел с удивлением, как будто она говорила вслух.

Глаза Мэри расширились, и она посмотрела на мужчину с темными волосами, когда он появился рядом с ними. Глаза у него были темно-карие с блестящими бронзовыми искорками. Оба мужчины, очевидно, были бессмертными, успокоила она себя, когда он сухо сказал: — Люциан — старый осел, который понятия не имеет, как быть вежливым. — Он сморщил нос, а затем добавил почти неохотно: — К сожалению, он также один из лучших людей, которых вы когда-либо могли иметь на своей стороне.

— Почему? — с сомнением спросила Мэри.

— Потому что он ужасно силен, — серьезно ответил мужчина. — Как по характеру, так и по физической силе. Он всегда судит справедливо, всегда делает то, что нужно делать, и, если он одобряет вас или ваше дело, он будет бороться за вас до самой смерти.

— О, — выдохнула она и вынуждена была признать, что это прозвучало довольно восхитительно, что было стыдно; от этого стало труднее не любить его, и Мэри действительно не любила его к тому времени, когда закончила свой единственный разговор с ним. Ей не нравилось, когда ей угрожали.

— Это Фрэнсис, — тихо представил Рассел.

— Фрэнсис Ренар Аржено Джонс, — сказал Фрэнсис, тоже протягивая руку.

Мэри подняла брови над общими фамилиями и, пожимая протянутую руку, спросила: — Вы — братья, или что-то в этом роде?

Рассел обменялся взглядом с Фрэнсисом, и они оба слабо улыбнулись, прежде чем светловолосый мужчина взял ее за руку, чтобы оттолкнуть от кровати.

— Или что-то в этом роде, — пробормотал Рассел, подводя ее к столу. Стульев было всего два. Он усадил Мэри на один из них, придержал другой, чтобы Фрэнсис сел, а затем наклонился и поцеловал его в шею, прежде чем прислониться к подоконнику рядом со столом.

Мэри переводила взгляд с одного мужчины на другого, когда они обменялись нежной улыбкой, и выдохнула «О-О-О-о» с внезапным пониманием.

Фрэнсис усмехнулся, увидев ее широко раскрытые глаза. — Ты не шокирована.

Это был не вопрос.

— И ты не испытываешь отвращения, — сказал Рассел с такой же уверенностью.

Мэри моргнула, услышав это замечание. — Конечно, нет. С чего бы мне испытывать отвращение?

Рассел пожал плечами. — Некоторые люди — да.

Мэри раздраженно фыркнула. — Некоторые люди должны держать свои мысли подальше от штанов.

Оба моргнули, затем разразились смехом, который быстро подавили, когда Данте сонно пробормотал и повернулся на бок в постели.

Некоторое время они молчали, почти затаив дыхание, глядя на Данте, но когда он не пошевелился, они расслабились и посмотрели друг на друга.

— Мне это нравится, — тихо сказал Фрэнсис и медленно повторил ее слова, словно смакуя их. — Некоторые люди должны держать свои мысли подальше от штанов.

— Ну, они делают, — сказала она спокойно. — Любовь есть любовь, и она никого не должна расстраивать. Так о чем еще они думают, когда расстраиваются из-за предпочтений вашего партнера? — разумно спросила она, а потом сама ответила на вопрос. — Их мысли в твоих штанах и о том, что ты делаешь. И хотя они могут прятать свои мозги в собственных штанах, им нет дела до твоих.

Фрэнсис взглянул на Рассела и усмехнулся. — Она мне нравится.

— Мне тоже, — улыбнулся Рассел.

Мэри покраснела и на минуту повернулась, чтобы взглянуть на Данте, но потом снова повернулась и спросила: — Ты сказал, Данте давно не спал?

— Это первый раз, когда он спит после несчастного случая, — серьезно сказал Рассел. — Он присматривал за тобой всю твою очередь. Мы, конечно, помогали, но делали перерывы и предлагали сменить его, чтобы он тоже мог отдохнуть, но он отказывался отходить от тебя даже на двадцатиминутный сон.

Мэри повернулась, чтобы снова посмотреть на Данте, ее глаза медленно скользили по его милому лицу в покое. Мужчина, должно быть, был измучен, когда, наконец, рухнул в обморок во время их первого секса, и все же он не подал ни единой жалобы, когда она разбудила его для очередного раунда… или на третьего, или четвертого. Мэри стало стыдно за свою жадность. Она почти чувствовала, что должна извиниться перед ним… только для этого ей придется разбудить его.

— Нет нужды извиняться, — торжественно заверил ее Рассел. — С ним все будет в порядке.

Мэри медленно повернулась и посмотрела на светловолосого мужчину, когда ее осенило. — Ты читаешь мои мысли.

— Боюсь, что так, — признал он. — Прошу прощения, но это трудно не сделать.

— Зачем? Потому что ты привык читать всех подряд? — спросила она с любопытством.

— Не совсем, хотя это тоже фактор, — согласился Рассел.

— Мэри, дорогая, как новый поворот и новая спутница жизни, трудно не слышать твоих мыслей. Это все равно, что пытаться не слышать, что кто-то кричит тебе в ухо.

Она наклонила голову и неуверенно посмотрела на него. — Ты хочешь сказать, что я каким-то образом выкрикиваю тебе свои мысли?

— В основном, — пожал плечами Френсис, а затем наклонился и похлопал ее по руке. — Не беспокойся. Это распространено среди новых поворотов, а также новых спутников жизни, и ты в настоящее время именно в этих шкурах.

— Хорошо, — выдохнула она, откидываясь на спинку стула, когда в голове сразу же закружились вопросы.

— Ты хочешь узнать больше об этом деле, — сказал Фрэнсис с улыбкой.

Мэри пожала плечами. — А ты бы не стал?

— Да, — признался он с усмешкой. — Я хотел знать абсолютно все, когда узнал, что являюсь спутником жизни Рассела. И я думаю, ты тоже.

— Да, определенно, — призналась Мэри, снова подавшись вперед и положив руки на стол, с любопытством переводя взгляд с Фрэнсиса на Рассела. — Значит, вы оба не родились бессмертными?

— Нет. Рассел был бессмертным и обратил меня, — сказал Фрэнсис, снова улыбнувшись мужчине. — Я даже не был геем, когда мы встретились.

Мэри удивленно моргнула, и он расхохотался, увидев выражение ее лица.

— Извини, я просто пошутил, — сказал он, снова похлопывая ее по руке. — Я был «в шкафу», как сейчас говорят, но определенно предпочитал мужчин женщинам. Рассел понятия не имел о его сексуальных предпочтениях.

Она перевела взгляд на Рассела и увидела, что он наблюдает за Фрэнсисом с веселой нежностью. Она оглянулась на Фрэнсиса и, прищурившись, спросила: — Ты опять меня дразнишь, да?

— Не в этот раз, — сказал он с ироничной усмешкой, а затем заверил ее. — Он действительно понятия не имел. Рассел просто бродил по векам с плохой стрижкой и худшим чувством моды, ожидая, когда появится девушка его мечты. — Он улыбнулся и добавил: — Но на свет появилась не девушка.

— Веди себя прилично, Фрэнсис, — усмехнулся Рассел и, взглянув на Мэри, добавил: — К тому времени, как мы познакомились, я был уже достаточно взрослым, чтобы тысячелетиями не интересоваться ни сексом, ни едой. А потом этот надоедливый тип, — он нежно произнес эти слова и улыбнулся Фрэнсису, чтобы тот убрал жало, прежде чем продолжить, — появился в моей жизни и просто не захотел уходить. Хуже того, я не мог взять его под контроль и заставить оставить меня в покое. А потом, конечно, я обнаружил, что снова ем… ну, пробудились и другие интересы… — пожал он плечами.

— Я не понимаю, — медленно произнесла Мэри. — Ты не ел и не…

— Очевидно, — сказал Френсис, снова беря инициативу в свои руки. — Когда бессмертные стары и одиноки в течение столетий, они становятся печальными стариками, которые теряют интерес ко всему, — и с выражением ужаса на лице он добавил: — Включая еду и секс. Можешь себе представить?

Глаза Мэри расширились, и она посмотрела на Рассела, ожидая подтверждения.

Он торжественно кивнул. — Это довольно распространенное явление.

— Но Данте ел и…

— О, он же не старый, — отмахнулся Френсис. — Они с Томаззо всего лишь младенцы-бессмертные. Черт возьми, мне двести, и я ребенок по бессмертным стандартам.

— О, — медленно произнесла Мэри. — Значит, Данте все еще интересовался…

— Да, они с Томаззо по-прежнему пили и ели все подряд и трахали каждую женщину из… — он резко замолчал, когда Рассел выставил ногу, чтобы толкнуть его. Морщась, он вместо этого сказал: — Они были по-прежнему активны в плане знакомств.

— А, — весело сказала Мэри. Она не была удивлена, что Данте был «активен в плане знакомств». Судя по его внешности и росту, она была уверена, что женщины бросались бы на него слева, справа и прямо.

— Но не волнуйся, Мэри, — сказал Фрэнсис, похлопывая ее по руке. — Теперь, когда он нашел тебя, ему нужна только ты.

Она с любопытством наклонила голову. — Почему?

— Почему? — тупо спросил Фрэнсис. — Потому что ты — его спутница жизни, милая, — нахмурившись, он спросил: — Разве он не рассказывал тебе о спутниках жизни?

— Он сказал что-то о спутнике жизни, единственном человеке, которого бессмертные не могут читать или контролировать, и с которым они могут жить счастливо или что-то в этом роде, — медленно произнесла она, пытаясь вспомнить его точные слова.

— О боже, — пробормотал Фрэнсис и закатил глаза. — Он симпатичный зверь, но не очень разговорчивый.

Мэри удивленно подняла брови. Ей казалось, что Данте много говорил с тех пор, как они познакомились. Или все разговоры вела она? Она вдруг забеспокоилась.

— Хорошо, мне придется ввести тебя в курс дела, — решительно сказал Френсис, придвинулся ближе, взял ее за руку, посмотрел ей в глаза и объявил: — Мэри, дорогая, ты для Данте как Святой Грааль.

Она подняла брови, но не высказала своих сомнений вслух, и он продолжил.

— Теперь, когда у Данте есть ты, он никогда не будет интересоваться другой женщиной, смертной или бессмертной.

— Почему? — сразу же спросила она.

Фрэнсис прищурился, глядя ей в лоб, и нетерпеливо прищелкнул языком. — Ты знаешь, почему. Ты испытала с ним общее удовольствие. Одного этого достаточно, чтобы он всегда оставался верным. Секс ни с кем другим просто не может сравниться с этим. Это все равно, что выбрать собачье дерьмо на ужин вместо изысканной еды.

— Кроме того, — добавил он, — если нано собрали вас вместе, вы созданы друг для друга. Когда Мэри выглядела сомнительной, он сказал: — Я знаю, я знаю… вы не так давно знакомы, но поверь мне, вы прекрасно подходите друг другу. Нано никогда не ошибаются. Данте — это твое счастье.

Мэри молча кивнула, не зная, как относиться к словам Фрэнсиса. С одной стороны, она хотела бы верить в счастливое будущее, но, выйдя замуж и посоветовавшись с людьми после получения докторской степени, поняла, что счастливого будущего на самом деле не существует… по крайней мере, не без работы. Мэри была счастлива последние две трети своего брака, но это было после многих лет страданий, и это потребовало выбора и тяжелой работы. Даже тогда все было не идеально. Никто не был совершенен.

Фрэнсис похлопал ее по руке и сказал: — Вот увидишь.

От необходимости отвечать Мэри спас внезапный телефонный звонок. Повернувшись на звук, она увидела, как Рассел достал из кармана сотовый телефон. Он посмотрел на определитель номера, постучал по нему и прижал к уху.

— Люциан, — сердечно сказал он, выпрямляясь на подоконнике и направляясь к двери.

Мэри поморщилась, услышав это имя.

— Он захочет узнать, проснулась ли ты и хорошо ли прошла очередь, — тихо сказал Фрэнсис, когда Рассел выскользнул из комнаты.

Мэри кивнула, но тут ее внимание привлекло какое-то движение, и, взглянув на кровать, она увидела, что Данте сидит. «Телефон, должно быть, разбудил его», — поняла она и улыбнулась, наблюдая, как он протирает сонные глаза.

— Спящая красавица проснулась, — пропел Френсис. — Я пойду, подожду снаружи с Расселом, пока Халк оденется, а потом мы отведем тебя завтракать. Я знаю, что ты голодна. — Его взгляд скользнул по ней, когда она встала, и он добавил: — Потом мы проведем вас по магазинам.

— По магазинам? — спросила она, неохотно отрывая взгляд от обнаженной груди Данте и неуверенно глядя на него.

— Мы должны купить тебе одежду, — решил он, а затем указал извиняющимся тоном: — Дорогая, ты одета как старуха.

— Я — старая женщина, — весело сказала она.

— Да, но ты похожа на Барби. Мы должны одеть вас соответственно. — Он вдруг усмехнулся. — Это будет так весело.

Мэри слабо улыбнулась, подумав, что это было бы очень весело. К сожалению, у нее не было сумочки, а значит, и денег, пока она не нашла банк. «На самом деле, с внезапным беспокойством поняла она, даже тогда у нее будут проблемы, так как она не сможет доказать, кто она такая, чтобы получить доступ к своим счетам. У нее не было документов. Не то, чтобы это помогло, так как она больше не выглядела как шестидесятидвухлетняя женщина, которой она была».

— Перестань волноваться, — сказал Френсис, направляясь к двери. — Совет обо всем позаботится.

— Совет? — пробормотала Мэри в замешательстве, но Фрэнсис уже выскользнул за дверь и закрыл ее за собой.

— Совет — это в основном наш правительственный орган, — объяснил Данте, его глубокий рокот звучал прямо позади нее.

Мэри резко повернулась, и он тут же заключил ее в объятия.

— Доброе утро, — прорычал он, прежде чем его губы накрыли ее.

Мэри вздохнула ему в губы и обвила его руками, когда они поцеловались. Но когда он начал пятиться к кровати, увлекая ее за собой, она прервала поцелуй и уперлась пятками, чтобы остановить его. — Фрэнсис и Рассел снаружи.

— Хорошо. Они могут остаться там, — пробормотал Данте, его рот переместился к ее шее.

— Они поведут нас завтракать, — выдохнула она, наклоняя голову, чтобы дать ему лучший доступ, несмотря на голод.

Данте помолчал, потом вздохнул и медленно выпрямился. — Еда.

Мэри усмехнулась, увидев выражение его лица. Он посмотрел на нее, как будто он взвешивал свои разнообразные аппетиты в его сознании. Еда или она? Она помогла ему, сказав: — Я голодна.

— Я тоже, — признался он, а затем замутил воду, прижавшись к ней так, что она почувствовала его утреннюю эрекцию.

Мэри застонала и оттолкнулась от него. — Сначала еда.

— Ты — жестокая женщина, Мэри Уинслоу, — пожаловался он, возвращаясь к кровати и хватая джинсы.

— Я не из тех, кто жесток, — сказала она со смехом и направилась к двери.

— Нахальная девчонка, — сказал он с любовью, когда она выскользнула из комнаты.

Глава 14

— У тебя были проблемы с заменой матраса?

Мэри оторвала взгляд от яичницы с беконом на своей тарелке, услышав вопрос Данте, и проследила за его взглядом, когда Рассел покачал головой. Они были в ресторане «Мама и папа» по дороге от отеля. Обстановка была не слишком привлекательной, но Фрэнсис заверил ее, что еда была очень вкусной, когда она присоединилась к нему и Расселу в холле отеля. Затем он отвел ее в комнату, соседнюю с той, в которой она проснулась, и заставил питаться тремя пакетами крови подряд, пока они ждали, когда Данте оденется.

Мэри тогда не думала, что испытывает такой голод, но Фрэнсис настаивал, что лучше перестраховаться, чем потом жалеть, тем более что они собирались пойти к смертным, и в тот момент, когда он протянул ей один из пакетов, ее зубы превратились в клыки. Поэтому Мэри просмотрела три пакета, которые он ей дал, и даже попросила четвертый, когда они исчезли. Как он и сказал, лучше перестраховаться, чем потом жалеть. Меньше всего Мэри хотелось напасть на какую-нибудь бедную официантку или продавщицу магазина во время ее первой бессмертной прогулки.

— Менеджер магазина была очень любезна, — сказал Рассел, возвращая ее внимание к разговору. — Она договорилась, чтобы новый матрас доставили прямо сейчас, и даже попросила своих грузчиков забрать старый.

— Да, и нам даже не пришлось использовать контроль разума, чтобы заставить ее сделать это, — сказал Фрэнсис, а затем добавил с усмешкой: — После того, как Рассел подарил ей одну из своих сексуальных улыбок, она была сражена. Я думаю, она сама вытащила бы матрас, чтобы доставить ему удовольствие, если бы не смогла связаться со своими людьми.

Рассел только покачал головой и сказал: — Нам пришлось немного поработать с грузчиками. Они были немного встревожены, когда увидели кровь на гостиничном матрасе.

Данте хмыкнул и кивнул, откусывая кусочек тоста, явно не удивленный. Как только он прожевал и проглотил, он сказал: — Спасибо.

— Это не проблема, — заверил его Рассел, а затем бросил на Фрэнсиса дразнящий взгляд и сказал: — Фрэнсис любит ходить по магазинам.

— По-моему, покупать матрасы — не самое веселое занятие, — фыркнул Френсис, улыбнулся Мэри и добавил: — А теперь купи себе одежду. Это будет весело.

— Покупка одежды? — медленно спросил Данте.

Мэри улыбнулась, забавляясь выражением его лица. Он выглядел таким же довольным этой перспективой, как и она при мысли о визите к дантисту.

— Да, покупка одежды, — раздраженно ответил Френсис. — Просто посмотри на нее, Данте. Мэри нужна одежда.

Данте не выглядел убежденным. Мэри не удивилась. Джо тоже терпеть не мог ходить по магазинам. Сжалившись над ним, Мария сказала: — Данте не должен идти с нами. Он мог бы вернуться в отель и еще немного поспать, пока мы ходим по магазинам.

— Нет, — сразу ответил Данте. — Я пойду с тобой.

— Ты уверен? — спросила она, думая, что для нее было бы лучше, если бы его там не было.

Но Данте твердо кивнул. — Я буду сопровождать вас.

— Мэри, дорогая, — весело сказал Фрэнсис. — Теперь, когда он нашел тебя, Данте, вероятно, не выпустит тебя из виду… о… доброе столетие или около того. Нам просто придется с этим разобраться. Хотя, — добавил он, поворачиваясь к Данте. — То, что ты идешь с нами, означает, что я наконец-то получу возможность немного подправить твой гардероб.

— Подправить мой гардероб? — спросил Данте, напрягаясь, а затем покачал головой. — Мой гардероб в порядке.

— Все, что у тебя есть, черное, — сказал Френсис с содроганием, которое показало его мнение об этом. — Нам нужно превратить тебя из фальшивых похорон в сказочную моду.

Данте нахмурился. — Нет. Если я позволю тебе одеть меня, я буду выглядеть как «Village People».

Мэри моргнула, удивленная упоминанием о группе, которая была в семидесятых. Это напомнило ей, что, хотя он выглядел слишком молодым, чтобы знать группу, он не был молодым.

— Ты ранишь меня, — раздраженно сказал Френсис. — У меня вкус получше.

— Ты носишь розовое, — заметил Данте, и Мэри пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться. Не так давно на Данте были ее розовые кроссовки и цветастая футболка.

— Этот комментарий только показывает, насколько ты — неандерталец, — заверил Фрэнсис Данте. — Это Сэлмон и… — он резко замолчал и уставился на Мэри широко раскрытыми глазами. — Неужели? Розовые кроссовки и цветастая… О боже, они ему совсем не шли, правда?

Глаза Мэри недоверчиво расширились, и она обнаружила, что закрывает лоб руками, когда поняла, что он вырывает воспоминание и образ из ее головы.

— Это не поможет, — сообщил ей Фрэнсис и добавил извиняющимся тоном: — Но я постараюсь не видеть и не слышать того, что ты проецируешь.

Мэри медленно опустила руки и прищурилась. — То, что я проецирую? — спросила она. — Множественное число?

Он кивнул, выражение его лица было почти жалостливым, и глаза Мэри расширились.

— Что именно? — с тревогой спросила она.

— О, ты знаешь, — пробормотал он, внезапно заинтересовавшись едой на своей тарелке. Взяв кусок бекона, он стал вертеть его на тарелке из стороны в сторону. — То, что ты видела… и сделала… и все такое.

Когда Мэри взглянула на Данте, он слегка поморщился, почти извиняющимся тоном кивнул.

— Ты не единственная. Данте тоже проецирует, — сказал Фрэнсис успокаивающе, как будто это должно было заставить ее чувствовать себя лучше. — Как мы уже говорили, это новый спутник жизни и новый поворот. В конце концов, это пройдет.

Мэри в ужасе уставилась на него. Если она бегала вокруг, проецируя образы своих воспоминаний, вещей, которые она видела, и вещей, которые она сделала … Боже мой! Она не могла даже смотреть на Данте, не думая о нем обнаженном или обо всем, что он сделал с ней и что они сделали вместе. Это означало, что, в основном, ее ум должен был проецировать то, что составляло домашнее порно.

— Почти, — согласился Фрэнсис, словно она высказала свои мысли вслух. — Но, как я уже сказал, Рано или поздно это пройдет.

— Сколько это, в конце концов? — сразу спросила Мэри.

Фрэнсис беспомощно пожал плечами. — Это зависит от каждой пары. И как это заканчивается тоже. Для некоторых это внезапно прекращается, а для других это просто медленно исчезает с течением времени, как радио медленно выключается.

— Но как долго? — настаивала Мэри.

Фрэнсис взглянул на Рассела. — Как долго, по-твоему, это было для нас?

Рассел пожал плечами. — Полтора года, может, ближе к двум.

— Годы? — испуганно вздохнула Мэри.

— Я слышал о супружеских парах, для которых это продолжается только на один год, — заверил ее Фрэнсис. Прикусив губу, он добавил: — Конечно, я также слышал о парах, которые проецировались на целых четыре года или больше.

— Годы? — с ужасом повторила она.

Фрэнсис сочувственно кивнул. — Я подозреваю, что это одна из причин, по которой новые спутники жизни, как правило, проводят первый год или около того в основном дома.

— А еще то, что они не могут вылезти из постели достаточно долго, чтобы заняться чем-то другим, — весело заметил Рассел.

— И это тоже, — согласился Френсис.

Мэри с минуту тупо смотрела на них, потом резко встала и пробормотала: — Мне нужно в дамскую комнату.

Не дожидаясь комментариев, она быстро прошла между столиками и вышла в холл с табличкой «Туалеты». Это был длинный коридор, и хотя она ожидала, что ванные комнаты будут в передней части, их там не было. Она миновала дверь с табличкой «Только для служащих», потом еще одну, в которой было маленькое окошко, выходящее в большую кухню ресторана. Потом был длинный участок стены, Прежде чем она достигла двери с мужским символом. Женский туалет был следующей дверью, последней перед тем, как коридор заканчивался аварийным выходом.

Вздохнув, она зашла в дамскую комнату.

В облицованной кафелем комнате было три кабинки, все сейчас пустые, с облегчением отметила она. Там также была стойка с двумя раковинами и зеркало над раковинами. Мэри немедленно подошла к раковине и открыла холодный кран, затем автоматически подняла глаза и удивленно моргнула, увидев молодую женщину, смотрящую на нее из зеркала. Она смотрела на мгновение на свое отражение, а затем покачала головой. Ее отражение сделало то же самое, и Мэри опустила голову, гадая, сколько времени ей понадобится, чтобы привыкнуть к этой новой себе.

«Наверное, до тех пор, пока она будет проецировать свои мысли на всех», — мрачно подумала Мэри и сложила ладони рупором, чтобы поймать немного холодной воды, плещущейся из крана. Затем она плеснула ее на лицо.

Было немного тревожно думать, что каждая ее маленькая мысль была передана любому бессмертному вокруг нее. Но было просто унизительно думать об этом каждый раз, когда она смотрела на Данте и думала о нем… Ну, что кто-нибудь это заметит.

Вздохнув, Мэри закрыла кран и выпрямилась, чтобы еще раз взглянуть на себя, не обращая внимания на воду, которая стекала с ее лица по шее ручьями, прежде чем впитаться в воротник футболки.

— Ты можешь сделать это, — сказала она себе серьезно. — Может, ты и похожа на Барби, как выразился Фрэнсис, но ты красивая, умная и зрелая женщина. Мы все взрослые люди. Они прошли через это сами и, очевидно, были вокруг других, кто прошел через это. Перестань вести себя как девственница и сдавайся… и постарайся не думать так много о голом Данте, — добавила Мэри с гримасой, а затем добавила, — и о сексе с Данте.

«Да, это сработает», — сухо подумала она и снова открыла кран. Одно лишь произнесение этих слов вызвало в ее сознании цунами воспоминаний и образов. Каждый из них X рейтинга. На этот раз Мэри дважды плеснула в лицо водой, потом склонилась над раковиной и потянулась за бумажными полотенцами. Ее топ уже был в беспорядке с дыркой сбоку и парой пятен, которые стирка не удалила. Ей не нужно было добавлять это к его растрепанному состоянию, поэтому она быстро вытерла лицо, прежде чем выпрямиться на этот раз.

«Подумай о чем-нибудь другом», — твердо приказала себе Мэри. «Статья «Профиль когнитивного старения», которую ты читала на прошлой неделе, была интересной. Думай об этом».

Мэри остановилась на минуту и сосредоточилась на статье, которую прочла в одном из медицинских журналов. Когда она убедилась, что ее мысли были исключительно скучными и безопасными и в милях от всего, что связано с сексом или Данте, она кивнула своему отражению и повернулась, чтобы выйти из ванной.

Когда она вошла в холл, там был мужчина. Он стоял, прислонившись к стене перед мужским туалетом. Она автоматически вежливо улыбнулась, направляясь к нему, но затем остановилась, когда он поднял руку, и услышала резкое шипение и почувствовала, как что-то ударило ее в грудь. Смущенно опустив глаза, она уставилась на красный наконечник дротика, торчащий из ее рубашки прямо над грудью. Инстинкт заставил ее потянуться к нему, но прежде, чем ее рука смогла до него дотянуться, она заметила, что пол подпрыгивает, чтобы встретить ее.

Едва Мэри встала из-за стола, как Фрэнсис достал из кармана блокнот и начал записывать.

Данте тут же наклонился к нему и начал читать список вслух: — Зубная щетка, мужские и женские бритвы, трусы? — помедлив, он выпрямился и спросил: — Что ты делаешь?

— На что это похоже, что я делаю? — сухо спросил Френсис. — Я составляю список покупок.

— О, — пробормотал Данте и спросил: — Для Мэри и меня?

— Для Мэри и меня, — поправил он. — Ты сказал, что тебе не нужна моя помощь.

— Тогда зачем мужская бритва? — спросил Данте. — Я видел твой бритвенный станок в ванной.

— Мэри решила, что это твоя, и воспользовалась бритвой, — объяснил он. — А потом она сломала его, чтобы разрезать футболку. Она также использовала мою зубную щетку, думая, что это твоя.

— О. Прости, — пробормотал он.

Френсис пожал плечами. — Все в порядке. Я не боюсь получить вши или что-нибудь еще. Я просто подумал, что было бы неплохо купить ей собственную зубную щетку, а также бритвы и все такое. Он сделал короткую паузу, а затем снова начал писать, бормоча: — И расческу тоже.

— Данте, — сказал Рассел, отвлекая его внимание от темноволосого мужчины, деловито строчащего в блокноте. — Теперь, когда тревога о том, что настанет очередь Мэри, миновала, возможно, нам следует обсудить, как устроить еще одну ловушку для похитителей.

Данте медленно кивнул, затем нахмурился и добавил: — Если они все еще здесь и не сдались.

— Они все еще здесь, — заверил его Рассел.

Данте напрягся, услышав эту новость, и обеспокоенно посмотрел в сторону холла, в котором исчезла Мэри.

— Расслабься. Я присматривал за ними, когда мы выходили из отеля, но их нигде не было видно. Тем не менее, когда мы с Фрэнсисом пошли в мебельный магазин и обратно, за нами следовал темный фургон. Они уехали, когда подъехал грузовик, но я подозреваю, что они появятся снова, и мы должны решить, как с ними бороться.

— Да, — согласился Данте, но снова бросил взгляд в сторону ванной и пробормотал: — Мэри долго нет.

Услышав это замечание, Фрэнсис оторвал взгляд от списка и сказал: — Я уверен, что она в порядке. Она просто смутилась и хотела побыть одна, чтобы успокоиться.

— Хм, — Данте хмуро посмотрел на него. — Это твоя вина. Ты — тот, кто рассказал ей об этом деле.

— Что? Я должен был оставить ее в неведении? — сухо спросил Френсис. — Знание — сила, друг мой. Ей нужно было знать.

— Да, но… — Данте замолчал и откинулся на спинку стула, когда официантка бросилась к столу.

— Гм… привет, — поздоровалась она с взволнованным, почти паническим выражением лица. — Э… Я вышла покурить и думаю… то есть я видела… ту даму, которая пришла с вами, ребята? Я думаю, она в беде. Какой-то парень вынес ее через заднюю дверь ресторана и посадил в фургон. Она была без сознания.

Данте вскочил со своего места и бросился к двери прежде, чем она закончила говорить.

Мэри проснулась от гула мотора и грохота голосов и с минуту не могла понять, где находится. Она поняла, что не может открыть глаза и даже пошевелиться, и почувствовала панику, пытаясь понять, что происходит.

— Доктор Дресслер будет очень доволен этим грузом, — сказал мужчина, его голос был наполнен чем-то похожим на ликование. — Пять вампиров, двое из них близнецы, и один новый поворот. Он даст нам огромный бонус за это.

— Не считай цыплят до того, как они вылупятся, Эрни, — предупредил другой голос. — Сейчас у нас только женщина и один близнец. Остальных мы еще не поймали.

— Обязательно поймаем, — уверенно ответил Эрни. — Та официантка сказала клыкастым, то за что ты ей заплатил, и они следуют за нами. Как только мы остановимся у склада, они бросятся в фургон, чтобы спасти девушку, а Дэнни и Джексон выстрелят в них дротиками. Проще простого.

Мэри нахмурилась, услышав эту новость, и почувствовала, как шевельнулись ее губы. «Чем бы они ни подстрелили меня, это должно пройти», — подумала она и открыла глаза, счастливая, когда смогла сделать это. Она открыла их полностью, а затем немного прикрыла, чтобы не выдать, что она шевелится. Мэри оглянулась и увидела, что лежит на полу в кузове фургона. Ее поместили вдоль стены за водительским сиденьем, головой вперед, а ногами назад.

Мэри попыталась запрокинуть голову, чтобы посмотреть на говоривших мужчин, но ее голова не двигалась. Она не думала, что пройдет много времени, прежде чем это произойдет; ее пальцы уже снова начали двигаться, как и руки, хотя она не могла сдвинуть их далеко. Похоже, она была связана или что-то в этом роде. Она могла двигать ногами, и они были связаны. Тем не менее, остальная часть ее чувствовала себя так, будто ей дали какое-то онемевшее средство. Что бы там ни было в дротиках, оно быстро таяло.

— Как ты думаешь, сколько мы получим за это? — взволнованно спросил Эрни.

— Не знаю, — пробормотал водитель. — Я думаю только о том, чтобы эти клыкастые не догнали нас до того, как мы доберемся до склада.

— Они все еще на расстоянии двух автомобилей от нас, — сказал Эрни, его голос стал немного громче, и Мэри замерла, закрыв глаза. Она была совершенно уверена, что мужчина обернулся, чтобы посмотреть на нее, и поэтому старалась не шевелиться, практически затаив дыхание.

— До склада еще шесть кварталов, — мрачно сказал водитель.

— Да, но они не станут ничего предпринимать на оживленной улице, — сказал Эрни, и его голос стал тише, словно он снова отвернулся.

Немного расслабившись, Мэри осторожно открыла глаза и посмотрела на переднюю часть фургона. На этот раз она смогла наклонить голову. Ее взгляд скользнул по водителю и пассажиру, Эрни. Все, что она могла видеть, это их головы над сиденьями. У обоих были темные волосы.

Снова опустив голову, Мэри начала ощупывать все вокруг пальцами, пытаясь понять, чем она была связана. Быстрый осмотр того, что было вокруг ее запястий, сказал ей, что она не была связана. Вместо этого, что-то очень похожее на кандалы было вокруг каждого запястья. Кандалы были закованы в цепи, свисавшие с них. Проследив за цепями пальцами, она обнаружила, что на самом деле это была одна цепь, соединяющая кандалы. Но то, что она была продета через какой-то металлический круг, прикрепленный к боковой стенке фургона, она заметила, вздрогнув, когда цепь лязгнула позади нее.

Мэри замерла, инстинктивно закрыв глаза на случай, если кто-то из мужчин обернется, но их разговор продолжался.

— Премия должна быть огромной, — пробормотал Эрни. — Черт, даже если мы не поймаем остальных, он будет доволен женщиной. Особенно после того, как он узнает, что эта красотка на заднем сиденье только вчера была старой бабой. Он сказал, что клыкастые могут превращать смертных, и она тому доказательство.

— Может быть, но мы все еще не знаем, как они это сделали, и он захочет знать это больше, чем что-либо еще, — заметил водитель. Мэри прозвала его Бертом, вместо того чтобы думать о нем как о «водителе».

— Ну и что? Она знает, — уверенно сказал Эрни. — Он заставит ее рассказать.

— На самом деле мне почти жаль эту женщину, — сказал Берт. — Судя по тому, что говорит Джексон, некоторые эксперименты, которые доктор проводит над клыкастыми, довольно неприятны

— Сейчас не время смягчаться, — твердо сказал Эрни. — Только подумай о премии, которую мы получим.

Мэри сжала губы. Данте говорил, что в Сан-Антонио пропадают люди. Она поняла, что он имел в виду бессмертных, и она и другие собирались присоединиться к их рядам, если она что-то не предпримет. Ей казалось, что она единственная, кто может. Данте, Рассел и Фрэнсис понятия не имели, что их ведут в ловушку. Она так и сделает. Если бы она могла как-то предупредить их или освободиться от цепей…

Она потратила мгновение, пытаясь высвободить руки из оков, но быстро сдалась. Они были слишком тесными. Она быстро обдумала ситуацию, пока мужчины продолжали говорить, а затем схватила цепи выше по их длине, ближе к металлическому кругу, через который они были продеты, и потянула.

Мэри не очень удивилась, когда ничего не произошло. Хотя Данте говорил, что наночастицы делают их сильнее и быстрее, она подозревала, что они работают не так быстро, чтобы она вдруг стала такой же сильной, как Халк.

Несмотря на это, она вслепую на ощупь добралась до металлического круга и попыталась повернуть его, как гайку. К великому изумлению Мэри, круг, по-видимому, не был хорошо прикреплен к его основанию, или ее рывок ослабил его. Металл слегка повернулся под ее давлением, но все же повернулся. Схватив его покрепче, она попыталась еще раз, но он оборвался.

Мэри была так удивлена своим успехом, что просто лежала с минуту с колотящимся сердцем и широко раскрытыми глазами, но потом начала соображать, что делать дальше. Она была свободна и должна была остановить фургон, прежде чем он достигнет склада, о котором они говорили. «Сколько у нее времени? — задумалась Мэри. И как, черт возьми, остановить фургон?»

Ее взгляд скользнул к боковой двери фургона. Она была всего в нескольких футах от нее, и Мэри подумала, что, наверное, сможет перепрыгнуть через нее, открыть дверь и выскочить прежде, чем Берт или Эрни смогут остановить ее. Единственная проблема заключалась в том, что она не знала, по какой дороге они едут. Одна полоса или две? Если бы это было две полосы, она могла бы попасть под машину, идущую по следующей полосе, когда она вывалится из фургона. Или даже под автомобиль позади них, если это была одна полоса.

Мэри знала, что, скорее всего, выживет, если ее переедут, но была вероятность, что она может получить достаточно серьезные травмы, чтобы не предупредить Данте, Рассела и Фрэнсиса. Они, без сомнения, остановятся и бросятся к ней, а потом Берт и Эрни просто выстрелят в них своими дротиками… возможно. Все зависело от того, насколько охотно они будут похищать их всех на публике.

«Может, удастся остановить их, не выпрыгивая», — с надеждой подумала Мэри и медленно закинула ногу за спину, пытаясь найти и просунуть ее сквозь цепь, которая теперь лежала у нее в руках. Все, что ей нужно было сделать, это поставить цепь перед собой, а не за спиной, и она могла использовать ее как оружие.

К счастью, это была длинная цепь. Она не была огромной или что-то в этом роде, но была достаточно длинной, чтобы Мэри смогла просунуть в нее сначала одну ногу, затем другую, а затем медленно потянуть цепь вперед, пока она не оказалась вокруг ее колен, а затем перед ней.

Мэри не сводя глаз с мужчин впереди, следила за тем, чтобы звяканье цепей не привлекало внимания. Но Эрни, как она заметила, открыл окно, и шум уличного движения, казалось, заглушал любой шум, который она производила. По крайней мере, он не оглядывался, и Берт тоже.

— Теперь они прямо за нами, — мрачно объявил Эрни.

— Хорошо, мы почти на месте. Еще один квартал, — сказал Берт таким же мрачным голосом, и она услышала, как машина набрала скорость.

«Время вышло», — подумала Мэри.

Вознося быструю молитву, она резко перекатилась на четвереньки, а затем оттолкнулась обеими руками и ногами, чтобы броситься к передней части фургона. Данте говорил, что наночастицы увеличивают скорость, но ей казалось, что время замедляется. Она увидела, как Эрни медленно повернул голову, словно шум, который она издала, привлек его внимание, но она уже была за водительским сиденьем, размахивая цепью, которая болталась между ее руками над головой Берта и вниз к его горлу, прежде чем Эрни повернул голову на полпути.

— Останови фургон, — рявкнула Мэри, натягивая цепь на шею Берта. Когда он не подчинился сразу, она рявкнула: — Сейчас же! — потом быстро взглянула на Эрни. который потянулся за пистолетом, лежащим на приборной доске.

— Я сломаю ему шею! — предупреждающе крикнула Мэри.

Эрни замер на полпути к пистолету. Повернув обратно, чтобы всмотреться в нее, он внимательно посмотрел на нее коротко, с расчетом, а затем отметил: — Мы разобьемся.

Сузив глаза, Мэри спокойно сказала: — Я выживу, а вы?

Эрни нахмурился, но прежде чем выражение его лица полностью сформировалось, он остановился и улыбнулся. — Ты — хорошая старая бабушка. Ты не убьешь его.

— Сынок, — ухмыльнулась Мэри. — Я капризная старая леди в сильном молодом вампирском теле, и сейчас ты ужасно похож на ходячий банк крови. Ты действительно хочешь испытать мое терпение?

Видимо, он этого и хотел. Эрни потянулся за пистолетом, и Мэри инстинктивно подскочила к нему, намереваясь остановить. К несчастью, она забыла о бедняге Берте и цепочке у него на шее. Она услышала хруст ломающейся кости, когда нечаянно сломала ему шею, а затем фургон резко вильнул.

— Дерьмо, — выдохнула Мэри, выглянув в лобовое стекло и увидев телефонный столб, в который они собирались врезаться. «Будет больно», — подумала она перед ударом.

Глава 15

Мэри сонно повернулась на другой бок и с легким вздохом зарылась в подушку под головой, потом с интересом принюхалась к аромату лаванды. Удивляясь, откуда он доносится, она открыла глаза и уставилась на радиоприемник с будильником, стоявший перед ней на прикроватной тумбочке. Это были не ее радиочасы — была ее первая мысль, а затем она перевернулась и оглядела комнату, в которой была, и которая также не принадлежала ей.

Резко выпрямившись, Мэри оглядела бледно-голубые стены, кресла у окна, зеркальные раздвижные двери шкафа и две обычные двери в комнате. Это определенно не ее дом и не фургон. «Но и не отель», — подумала она и с любопытством взглянула на приспособление рядом с кроватью. Капельница, отметила она и проследила за трубкой, спускающейся к тыльной стороне ладони. Она подняла руку и с любопытством посмотрела на нее, удивляясь, зачем она ей понадобилась, затем посмотрела на себя, подняв брови, когда увидела, что на ней была красивая белая хлопчатобумажная ночная рубашка с тонкими бретельками… тоже не ее.

Она в больнице? Она обдумывала такую возможность, но больницы не выглядели так хорошо; по крайней мере, ни в одной из них она не была. Кроме того, они обычно пахли дезинфицирующим средством, а не лавандой.

Вздохнув, Мэри откинула одеяло и спустила ноги с кровати, затем остановилась и снова оглядела комнату, прежде чем решила сначала попробовать дверь справа от кровати. Ей нужно было в ванную, и она знала, что одна из двух дверей в комнате ведет либо в ванную, либо в коридор, который ведет в ванную. Одна из них могла подвести ее ближе к цели, чем просто сидеть там, поэтому Мэри поднялась на ноги, а затем остановилась и схватила подставку для капельницы, чтобы уравновесить себя, когда комната начала медленно вращаться. Это продолжалось всего минуту, прежде чем комната успокоилась, и ее равновесие восстановилось, но это было поразительно. Держась за подставку для капельницы, Мэри потянула ее за собой на тот случай, если комната решит сделать еще одно танцевальное движение. К ее огромному облегчению, когда она добралась до двери, ничего больше не произошло.

Открыв дверь, Мэри с облегчением увидела, что это действительно ванная. Она полагала, что в спальне не может быть двух выходов, но кто знает. Тем более что она понятия не имела, где находится. Она вкатила подставку в комнату и поставила ее между унитазом и стойкой с раковиной, затем задрала ночную рубашку и села на унитаз.

Когда она сидела там, ее пронзила первая волна агонии. Мэри ахнула от боли и удивления и тут же схватилась за голову, пытаясь удержать ее от взрыва. Тем не менее, боль ослабла и ослабла так же быстро, как и ударила, оставляя ее дыхание осторожно вдыхать и выдыхать, пока она осторожно ждала, ударит ли она снова. Прошло немного времени, и она медленно выдохнула и потянулась за туалетной бумагой.

Только когда она встала, чтобы вымыть руки, Мэри взглянула в зеркало и застыла, комната закружилась вокруг нее, когда она уставилась на свой лоб. Большой уродливый шрам пересекал ее макушку, от лба до затылка, и макушка вокруг него была немного деформирована, как будто она была вдавлена, но проталкивалась назад.

Мэри схватилась за стойку, чтобы удержаться на ногах, потом закричала и схватилась за голову, когда очередной приступ боли пронзил ее череп, заставив упасть на колени. Ей показалось, что кто-то выкрикнул ее имя, но она уже теряла сознание.

В следующий раз, когда Мэри проснулась, капельницы уже не было, и перед ней, как и за спиной, лежало теплое тело. Открыв глаза, она посмотрела на пушистое тело, которое обнимала рукой.

Бейли.

«Она вернулась от ветеринара», — подумала Мэри и улыбнулась, крепче обнимая собаку.

Бейли тут же повернула голову и слегка откинула ее назад, чтобы посмотреть на нее, А Мэри снова сжала ее и прошептала: — Все в порядке. Ложись спать.

Немецкая овчарка снова опустила голову с легким фырканьем, которое она обычно издавала, когда была довольна, и Мэри слегка подняла голову, чтобы взглянуть на довольно большую руку, которая обнимала ее сзади.

«Данте», — подумала она. По крайней мере, она на это надеялась. Иначе они с Бейли окажутся не в том месте.

— Мэри?

Услышав этот шепот, она замерла, потом повернула голову и посмотрела на красивого мужчину, который сейчас обнимал ее.

Данте улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать ее в нос, затем торжественно спросил: — Как твоя голова?

Мэри напряглась, ее улыбка застыла, а затем она резко выпрямилась, отбросив его руку и почти заставив Бейли упасть на пол, когда она схватилась за голову и начала ее ощупывать. Все было прекрасно. «Нормально», — подумала она с облегчением, но…

Выбравшись из-под одеяла и перелезая через Бейли, она доковыляла до двери рядом с кроватью и направилась в ванную, чтобы проверить, все ли в порядке. Мэри вздохнула с облегчением, когда увидела, что ее голова пришла в норму. Даже шрам исчез, отметила она, расчесывая волосы на пробор, чтобы взглянуть на скальп. Не было даже тонкой линии, чтобы показать, где была рана.

— Все зажило, — мягко сказал Данте. — По крайней мере, снаружи.

Мэри повернулась к нему и хотела кивнуть, но остановилась, увидев, что он голый. Снова.

— Честно говоря, у тебя аллергия на одежду или что-то в этом роде? — раздраженно спросила она. — Каждый раз, когда я оборачиваюсь, ты голый.

Глаза Данте расширились, и он открыл рот, чтобы ответить, а затем ахнул от удивления, когда она внезапно прыгнула на него… буквально. Она прыгнула на него, как обезьяна, обхватив руками его плечи, а ногами бедра, и накрыла его рот своим.

Данте усмехнулся ей в рот и поймал ее под ягодицы, чтобы она не выскользнула, прежде чем он повернулся и поставил ее на стол в ванной. Прерывая их поцелуй, он уткнулся носом ей в ухо и прошептал: — Думаю, я тебе нравлюсь голым.

— Да, — хрипло призналась Мэри, целуя его в плечо, пока он покусывал ее ухо. — Ты всегда должен быть голым.

— Всегда? — спросил он, стягивая с ее плеча ночную рубашку.

— Всегда, — заверила она его, отстраняясь и проводя руками по его груди, пока он пытался обнажить ее. — Спасибо, что вернул Бейли.

— Она хорошая собака, и ты ее любишь. Я бы не бросил ее, — торжественно заверил он ее, а затем, бросив попытки снять с нее ночную рубашку, просто наклонился и закрыл рот через ткань вокруг соска.

Мэри застонала, когда ткань намокла, и его язык провел по ее соску.

— Как долго я была без сознания на этот раз? — спросила она, задыхаясь и выгибая спину.

Данте наклонился, чтобы поднять ее ночную рубашку, прежде чем ответить. — Два дня.

— Два? — пробормотала Мэри, приподнимая сначала одну ягодицу, потом другую, чтобы он мог достать из-под нее ночную рубашку.

— Ты получила очень серьезное ранение в голову, — торжественно произнес он и, уронив ее ночную рубашку, взял ее лицо в ладони. — Ты никогда больше не должна позволять себе так страдать. Я думал, мое сердце остановится, когда я нашел тебя после того, как фургон разбился.

Данте наклонился, чтобы нежно поцеловать ее, и Мэри вздохнула. — Мне очень жаль. Это была моя вина. Я случайно сломала Берту шею, когда Эрни потянулся за дротиком.

— Берт? — спросил он в замешательстве. — Одного из них звали Эрни, а другого — Боб, а не Берт.

Мэри криво улыбнулась. — Я не знала его имени, поэтому дала ему прозвище.

— Ах, — кивнул он. — Берт и Эрни мертвы.

— Оба? — удивленно спросила она и поморщилась. Она сама видела рану на голове. Конечно, это убило бы смертного? С чего бы ей думать, что Эрни справился бы лучше?

— Да, оба мертвы, — тихо сказал он, затем поднял брови и спросил: — Ты сломала Эрни шею?

— Нет, Берту, — поправила Мэри. — Вы не могли определить, когда увидели тела?

— Смотреть было не на что, — сказал он торжественно. — Фургон взорвался от удара. Если бы ты не вылетела через лобовое стекло на столб, ты тоже была бы мертва. Бессмертные легко воспламеняются.

Услышав эту новость, она подняла брови, прикусила губу и спросила: –

Его плечи поникли, и он молча покачал головой. — Люциан послал людей в Венесуэлу, но пока ничего.

Мэри вздохнула и прижалась лбом к его плечу. — Мне очень жаль.

— Нет, я тот, кто сожалеет. Я обещал оберегать тебя и подвел. Дважды. Тебе не за что извиняться, — спокойно заверил он ее.

— Есть за что, — с несчастным видом ответила Мэри. — Я убила Берта, и Эрни тоже умер. И один из них был нужен тебе живым, чтобы узнать, где Томаззо, — подняв голову, она быстро добавила: — Я только пыталась их остановить. Все это было ловушкой. Они вели вас к складу примерно в квартале от места аварии, или, может быть, в полуквартале к тому времени. Там их ждали двое мужчин. — Мэри помолчала, а потом разочарованно пробормотала: — Они назвали их имена, но я не могу вспомнить. Я думаю, что Джек или что-то в этом роде.

— Ты получила много травм головы, — сказал Данте успокаивающе. — Нанотехнологии, вероятно, все еще продолжают ремонт. Твоя память может быть шаткой некоторое время, пока ремонт не будет завершен.

— Ладно. — Она глубоко вздохнула и продолжила: — Во всяком случае, они устроили так, чтобы ты следовал за ними. Когда мы бы добрались до склада, там уже поджидали люди, готовые пристрелить тебя, Рассела и Фрэнсиса дротиками, а потом всех нас отправили бы куда-нибудь вместе с Томаззо.

— Томаззо был на складе? — резко спросил он.

— Я не уверена, но думаю, что да, — сказала она несчастно. — Я собиралась рассказать тебе, что слышала, когда заставила их остановить фургон. Я подумала, может, мы могли бы приехать в фургоне. Они не ожидали этого. Но тупой Эрни проигнорировал мое предупреждение и потянулся за дротиком. Я пытаясь схватить его, сломала Берту шею, и мы разбились.

Вздохнув, она снова опустила голову ему на плечо. — Прости, Данте. Я все испортила. Это все моя вина.

— Нет, — твердо сказал он, обнимая ее. — Это не так. Если бы ты не сделала то, что сделала, мы все могли бы оказаться в том же положении, что и Томаззо. Вместо этого мы живы, в безопасности и можем помочь найти его.

Мэри подумала, — «Как мило с его стороны попытаться успокоить ее совесть, но все равно чувствовала себя виноватой». Расслабляясь около него, она закрыла глаза, потом взглянула вверх с удивлением, когда Данте отстранился. Но он просто подхватил ее на руки и понес обратно в спальню.

Бейли все еще лежала на кровати, и Мэри озабоченно нахмурилась, заметив гипс на ноге.

— Она в порядке, — тихо сказал Данте. — У нее были болеутоляющие, и гипс едва замедляет ее. Она даже не хромает.

— О, — пробормотала Мэри, когда он обнес ее вокруг кровати и поставил рядом с Бейли.

Данте быстро накрыл ее простынями и одеялами, которые она отбросила несколько мгновений назад, а затем выпрямился и повернулся, чтобы открыть дверцу шкафа на столе с его стороны кровати. Мэри с любопытством наблюдала, как он наклонился, чтобы что-то поднять, ее глаза расширились, когда он повернулся, чтобы поставить два пакета с кровью на кровать.

Уловив ее удивление, он улыбнулся и сказал: — Это потайной холодильник. Мортимера, — он сделал паузу, чтобы объяснить, — он — глава охотников на изгоев. Он сделал их на заказ. Теперь все хотят, чтобы они остались в доме стражей порядка, — добавил он с усмешкой, доставая еще два пакета и ставя их рядом с остальными. Выпрямившись, он закрыл дверь, затем подхватил четыре пакета и поставил их рядом с ней, прежде чем наклонился и поцеловал ее в лоб. — Я должен сказать Люциану то, что ты мне сказала. Он пошлет кого-нибудь обыскать склады в этом районе и посмотреть, нет ли там какой-нибудь полезной информации. ты хочешь, чтобы я принес тебе что-нибудь, когда вернусь? Что-нибудь поесть или выпить?

Мэри заколебалась, но потом поняла, что он хочет уйти, и покачала головой. — Может быть, позже.

Кивнув, он наклонился, чтобы поцеловать ее снова, затем наклонился, чтобы дать Бейли ласковое домашнее животное, прежде чем выпрямиться и пересечь комнату.

— Ешь, — твердо сказал Данте, открывая вторую дверь в комнату, за которой оказался коридор. Оглянувшись, он добавил: — Я хочу, чтобы все четыре пакета были пусты, когда я вернусь. Затем он выскользнул из комнаты и закрыл за собой дверь.

Мэри взяла один из пакетов и уставилась на него. Она понятия не имела, как ее клыки вылезают. До этого они просто выскакивали, когда она была голодна. В этом не было необходимости…

Мысль умерла, когда она почувствовала движение во рту. Мэри подождала и осторожно провела языком по зубам, пока не потерлась о клык. Что ж, это было удобно. Но потом она почувствовала голод, хотя и не осознавала этого, пока не подняла пакет. Или, может быть, лучше сказать, что до сих пор она не могла определить, чего хочет. «Хотя, — подумала Мэри, — «сейчас она тоже не возражала бы против еды». Тем не менее, у нее ее не было, поэтому она просто открыла рот и подтолкнула пакет ко рту, с облегчением почувствовав, что он приземлился правильно и остался на месте.

Держа руку на пакете, чтобы поддержать его, Мэри посмотрела на Бейли. Собака, казалось, спала. Она подозревала, что это как-то связано с болеутоляющими таблетками, о которых упоминал Данте. С другой стороны, Бейли много спала. Как и большинство собак. Они бегали вокруг, как сумасшедшие, гоняясь за мячами, животными и всем, что привлекало их внимание, а затем падали и спали некоторое время, прежде чем встать, чтобы сделать это снова.

«Тяжелая жизнь», — весело подумала Мэри и взглянула на пакет, чтобы определить, сколько в нем крови. Это происходило довольно быстро и не беспокоило ее так сильно, как поначалу. Ей не очень нравилось ощущение холодной жидкости, стекающей по зубам, и ей не нравилось, что приходится пить кровь, но, по крайней мере, ей не приходилось пить ее холодной из чашки или чего-то в этом роде. Это было бы отвратительно. Таким образом, она не должна была пробовать ее или что-то еще.

Как только первый пакет опустел, Мэри сорвала его и пришлепнула другой, желая поскорее закончить работу. Казалось, прошла вечность, хотя она знала, что это, вероятно, потому, что она ждала этого, и ничто не отвлекало ее. Тем не менее, она была удивлена, когда закончила следующие два пакета, а Данте еще не вернулся.

Оторвав последний пакет от рта, она подхватила все четыре пустых пакета, сползла с кровати и отнесла их в ванную, чтобы выбросить в мусорное ведро. Мэри вернулась к кровати.

Она встала, очевидно, потревожив Бейли, и собака подняла голову, ожидая ее возвращения. Мэри улыбнулась овчарке, забираясь обратно в постель, потом снова легла на бок и провела рукой по боку.

— Мы парочка, да? — тихо спросила она, гладя на нее. Когда Бейли закрыла глаза, услышав тихий звук, Мэри перестала ее гладить и обняла, стараясь не приближаться к сломанной задней ноге. Затем она закрыла глаза, на удивление сонная. Она не слышала, как открылась дверь, когда Данте вернулся.

— Я слышал, Мэри проснулась.

Данте отвернулся от Бейли, обнюхивающей двор, и улыбнулся, увидев приближающегося Рассела.

— Si, — сказал он, прежде чем повернуться и продолжить наблюдать за Бейли. Мэри уже спала, когда он закончил разговор с Люцианом и вернулся в спальню. Он лежал с ней некоторое время, но не мог заснуть. Вместо этого он просто лежал там, лихорадочно соображая.

Он беспокоился о Томаззо, гадал, где тот, и надеялся, что люди, которых Люциан послал на поиски склада, о котором упоминала Мэри, нашли его и получили какую-нибудь информацию, которая могла бы помочь им найти Томаззо. Когда эти заботы оказались бесполезными и подняли его уровень стресса и заботы о брате, Данте повернул свои мысли к Мэри и будущему, которое он планировал иметь с ней. Он не был уверен, как долго он это делал, когда Бейли встала с кровати и постучала в дверь, давая ему понять, что ей нужно выйти.

Оставив Мэри спать, он немедленно встал, чтобы вывести собаку. Она была прекрасным животным: добродушным и хорошо воспитанным. Мэри прекрасно справилась с ней.

— Как ее голова? — спросил Рассел, останавливаясь рядом с ним и тоже глядя на Бейли.

— Она вернулась в свою нормальную форму, — нахмурившись, сказал Данте. Ничто в его жизни не пугало его так, как вид Мэри с проломленной макушкой. Это был не тот момент, который он хотел бы пережить снова.

— Болит? — спросил Рассел.

Данте сжал губы. — В первый раз она проснулась, да, но не во второй. Однако проснулась она ненадолго.

— Мне жаль это говорить, но у нее могут быть головные боли, — пробормотал Рассел.

— Si, — печально вздохнул Данте. — И ты не больше сожалеешь об этом, чем я об этом думаю. После взрыва и превращения, а теперь еще и этой аварии, она достаточно пострадала, — покачал он головой. — Мне следовало проводить ее в дамскую комнату.

Рассел пожал плечами. — Критиковать легко, мой друг. Ничто из этого не твоя вина.

Данте не согласился, но просто сменил тему. — Где Фрэнсис?

— У ворот, — Рассел оглянулся. — Он попросил меня проверить Мэри. Он обернулся и улыбнулся Данте. — Она ему нравится. Так что…

— Я всегда знал, что вы оба умные люди, — торжественно сказал Данте, и Рассел рассмеялся. Слабо улыбнувшись, он спросил: — Итак, вы вернулись к воротам. Означает ли это, что Фрэнсис покончил с желанием стать охотником?

— О, черт возьми, нет, — сухо ответил Рассел. — Он был готов помчаться прямо в Венесуэлу, чтобы выследить ублюдка, стоявшего за теми людьми, которые поджарились в фургоне. Потребовалось много разговоров, чтобы убедить его подождать, пока он не пройдет еще несколько тренировок.

— Он не тренировался? — удивленно спросил Данте.

Рассел поморщился и неохотно кивнул. — Да, но…

— Но ты убедил его, что ему нужно больше, потому что не хочешь, чтобы он подвергался опасности. Ты не хочешь потерять его, — сочувственно предложил Данте.

Рассел устало провел рукой по коротким светлым волосам и кивнул. — Я ждала его тысячелетиями, и хотя не сразу понял, что он — мой спутник жизни, как только встретил его, но однажды понял… — Он пожал плечами. — Я не могу потерять его сейчас, Данте. Я не могу вернуться к одинокому существованию, в котором жил до него, особенно теперь, когда я знаю, чего мне будет не хватать. — Он помолчал и покачал головой. — Я не знаю, как Люциан переносил все эти тысячелетия после того, как потерял свою первую половинку осенью. Я не смогу этого сделать, если потеряю Фрэнсиса.

Данте кивнул, полностью понимая. Он уже чувствовал то же самое к Мэри.

— Причина, по которой Фрэнсис хотел, чтобы я проверил Мэри, заключалась в том, что, как он мне напомнил, мы так и не добрались до той поездки по магазинам, и он все равно очень хотел бы помочь ей с покупками.

Данте удивленно посмотрел на него. — Он хотел, чтобы ты спросил об этом?

— У Фрэнсиса проблемы с отказами, — тихо сказал Рассел. — Его семья отвернулась от него, когда поняла, что он предпочитает мужчин женщинам, — криво улыбнулся он и добавил: — В каком-то смысле он был более одинок, чем я, когда мы встретились. У меня, по крайней мере, была семья.

Данте кивнул. — Уверен, Мэри будет рада его компании, когда мы пойдем за покупками. Но… — он колебался, не желая обидеть ни того, ни другого.

В конце концов, ему не нужно было придумывать, как сформулировать свою просьбу. Рассел усмехнулся и предложил: — Но ты хочешь убедиться, что он оденет ее как Барби, а не Барби-стриптизершу?

Данте с облегчением кивнул, а затем ухмыльнулся и сказал: — Не то, чтобы я был против одного или двух нарядов Барби для стриптиза дома.

— Но большая часть одежды, вероятно, должна быть больше соседской Барби, — сказал Рассел с весельем. — Я все понимаю и передам это дальше.

— Спасибо, — сказал Данте с улыбкой.

— Крикни нам, когда она проснется и захочет уйти. Я поговорю с Мортимером о том, чтобы кто-нибудь занял ворота.

— Возможно, в этом не будет необходимости, — сказал Данте, глядя на дом и окно спальни, в которой жила Мэри. — Я подозреваю, что она проспит всю ночь. Мы, вероятно, не будем делать покупки до завтрашнего дня.

— Тогда просто позвони, и мы приедем, — сказал Рассел и хлопнул его по плечу, прежде чем повернуться и направиться к передней части дома.

Данте проводил его взглядом, а затем повернулся и увидел, что Бейли возвращается к нему, сделав свои дела. Он прищурился и внимательно следил за ее ногами. Она еще не привыкла к довольно неуклюжему гипсу, и это немного замедляло ее, но, как он сказал Мэри, она совсем не хромала.

Мысли о Мэри заставили его похлопать себя по ноге.

— Ко мне. Пойдем, проверим нашу Мэри, — предложил он и повернулся к дому.

Бейли немедленно повернулась к дому и пошла быстрее. В конце концов, она добралась до двери раньше него и терпеливо ждала, когда он откроет ее, чтобы она могла вбежать внутрь и подняться по лестнице, желая увидеть свою госпожу.

Мэри проснулась оттого, что на нее прыгнуло более восьмидесяти фунтов собаки. «Это сопровождалось сердитым шепотом по-итальянски, который мог быть только Данте», — подумала она с удивлением, когда потянулась, чтобы погладить свою собаку и попытаться успокоить ее.

— О, Dio mio, не гладь ее, Мэри. Ложись спать. Она плохо тебя будит, и ты вознаграждаешь ее, — раздраженно сказал Данте.

Усмехнувшись, Мэри перевернулась на спину и увидела, что он приближается к кровати.

— Понимаю. Наверное, я просто плохая мать, — весело сказала она, рассеянно поглаживая голову Бейли, когда собака положила ее ей на живот.

— Твои клыки выдвинуты, — сказал Данте, вместо того чтобы ответить на ее комментарий.

Остановившись у кровати, он открыл потайной холодильник, схватил пакет с кровью и забрался на кровать с другой стороны от Бейли. Он передал ей пакет с кровью и повернулся вокруг Бейли, чтобы положить голову на подушку рядом с Мэри.

Сжимая пакет с кровью, Мэри села и осторожно провела языком по зубам. «Ага, вот они, длинные, острые и, видимо, снова голодные», — подумала она со смирением и поднесла пакет к своим голодным клыкам. Они, казалось, постоянно выскакивали на нее. Каждый раз, просыпаясь, она, казалось, должна была выпить красную жидкость, и обычно несколько пакетов.

— Как твоя голова? — спросил Данте, пока они ждали, когда пакет опустеет.

Мэри подняла брови, удивляясь, как он ожидает от нее ответа. Но потом он спросил: «Болит?» и она смогла покачать головой в ответ.

— Хорошо, — пробормотал он, поигрывая одеялом. — А ты замечательная мать, Мэри. Бейли повезло, — добавил он, наконец, отвечая на ее замечание. — И нашим детям тоже. Я не сомневаюсь, что ты будешь портить их время от времени. Но ты будешь и дисциплинировать их, и они всегда будут знать, что их любят.

Мэри молча смотрела на него. Она улыбалась, держа почти пустой пакет у рта, но теперь улыбка исчезла, и слезы застилали ее глаза. Мэри тут же отвернулась от него, чтобы он не видел слез. Она почувствовала облегчение, когда смогла оторвать пакет ото рта.

Когда Данте сразу же взял его, она начала возиться с краем одеяла, прикрывая себя и пробормотала: — Что говорить о наших детях? Я думаю, вы немного забегаете вперед, мистер. Черт, я знаю тебя всего пару дней.

Данте взял ее за подбородок и повернул к себе. Он посмотрел на нее молча на мгновение, принимая в нее остекленевшими глазами, потом сказал торжественно: — Вчера была неделя, как ты меня сбила. Правда, — быстро добавил он, его пальцы сжались, чтобы удержать ее на месте, когда она снова начала отворачиваться, — ты проспала большую часть недели.

Почему-то это вызвало у нее кривой смешок, и он улыбнулся, но продолжил.

— Впрочем, это не имеет значения. Мы — спутники жизни, Мэри, и я не собираюсь терять тебя. Мы будем любить друг друга, и мы будем вместе так долго, как мы оба будем жить, и у нас будет много, много детей. Так и должно было быть, — заверил он ее.

Мэри сглотнула, пытаясь избавиться от внезапно подступившего к горлу комка. Она подозревала, что, несмотря на короткое время, проведенное вместе, она уже наполовину влюблена в этого большого идиота. Как она могла не быть влюблена? Он был милым, сильным и заботливым. То, что он был красив, тоже не причиняло боли, это была просто подливка.

После многих лет консультирования Мэри научилась судить о людях, а Данте был человеком состоятельным. Она любила своего мужа, Джо. После того, как они разобрались со своими проблемами, их отношения стали заботливыми и удовлетворенными дружбой и любовью. Это было нелегко, и ценилось все больше. Но с Данте Мэри подозревала, что у нее может быть особенная, единственная в жизни любовь, о которой говорили многие ее пациенты, и она всегда думала, что это просто фантазия. Мэри больше не думала, что это фантазия, и она была совершенно уверена, что могла бы иметь это с Данте, и что это действительно продлится, пока они живут, будь то еще двадцать лет или две тысячи. Но, она не могла иметь детей. Она не стремилась. Мэри уже давно смирилась с тем, что не может рожать. В тот момент, когда она держала на руках своего приемного сына, он принадлежал ей так же уверенно, как если бы она носила его девять месяцев, и когда ее приемная дочь последовала за ним, это было то же самое. У нее были дети. Но она не могла дать Данте детей.

— Данте, — тихо сказала она. — Я же рассказывала. Несчастный случай вызвал выкидыш. Я была на шестом месяце беременности. Я потеряла ребенка, и… возникли осложнения. Я не могу иметь своих детей.

Ее голос надломился на последнем слове, и Мэри держалась за свое самообладание очень тонкой, очень короткой нитью, поэтому была немного озадачена, когда он улыбнулся.

— Я же говорил тебе, Мэри, — мягко сказал он. — Нано возвращают хозяина в его пиковое состояние. Ты сможешь иметь детей, и я не могу дождаться, когда увижу, как растет твой живот вместе с моим ребенком.

Он накрыл ее рот своим, но Мэри была слишком ошеломлена, чтобы ответить, и быстро оттолкнула его.

— Подожди, — неуверенно сказала она. — Когда я потеряла ребенка, им пришлось…

— Наночастицы восстановят все, что было повреждено, и заменят все, что было потеряно, — торжественно прервал он, — покрывая почти все, вплоть до гистерэктомии.

Он снова начал целовать ее, и на этот раз Мэри начала отвечать, но в тот момент, когда он раздвинул ее губы, она прервала поцелуй и снова отстранилась. На этот раз она нахмурилась, когда мириады мыслей напали на нее.

— Ты хочешь сказать, что я могу забеременеть прямо сейчас? — спросила она, встревоженная такой перспективой. Было чудесно знать, что она может дать ему детей, но она совсем не была уверена, что хочет сделать это прямо сейчас или через девять месяцев, предположила она. Это не казалось хорошим способом начать новые отношения.

— Вероятно, нет, — сказал Данте, выглядя немного озадаченным, что она казалась такой встревоженной перспективой. — Разве ты не хочешь от меня ребенка?

— Ну, конечно. По крайней мере, мне так кажется, — добавила она, стараясь говорить спокойно. В конце концов, они только что встретились, и здравый смысл и все ее тренировки говорили ей, что она не должна так искренне прыгать в эти отношения. Вздохнув, она добавила: — Но не сейчас. Я имею в виду, было бы неплохо почувствовать себя немного более уверенными в отношениях, прежде чем мы добавим ребенка, не так ли?

— О. Да, — согласился он, расслабляясь, а затем улыбнулся и увел Бейли. Как только собака переместилась в изножье кровати, он придвинулся ближе и заключил ее в объятия. — Ты права. Лучше подождать с рождением ребенка. Тем более что, как только мы вернем Томаззо, я собираюсь продержать тебя в постели год или около того. Ребенок помешал бы этому. Так что мы подождем год или около того.

Мэри расслабилась и с облегчением кивнула. «Это определенно более разумный путь», — подумала она, когда он снова начал целовать ее. На этот раз она поцеловала его в ответ, ее тело сразу ожило, но когда он прервал поцелуй, откинулся назад и начал тянуть одеяло и простыни, прикрывающие ее, она спросила: — Значит, у тебя есть защита?

Данте посмотрел на нее в замешательстве, и его голос был рассеянным, когда он спросил: — Защита?

— Презерватив? — объяснила Мэри, когда он снова принялся снимать покрывало. Она указала: — Я же не на противозачаточных таблетках или что-то в этом роде.

— О, — пробормотал Данте с кивком, когда, наконец, убрал одеяла и простыни с дороги.

Мэри расслабилась, когда он кивнул, что у него есть защита, и слабо улыбнулась, когда его голодный взгляд скользнул по ней в белой хлопчатобумажной ночной рубашке.

— Мы… — начал Данте, потянувшись к ее груди, но то, что последовало бы за этим, было отодвинуто в сторону стоном, когда его рука сомкнулась на мягком шаре, и он сжал его, посылая дрожь удовольствия через них обоих.

— Мы что? — ахнула Мэри, выгибаясь от ласки.

— Да, — пробормотал он и снова накрыл ее губы своими, его поцелуй был почти неистовым от желания.

Мэри ответила тем же, ее тело быстро таяло под его прикосновениями и поцелуями. Мужчина был огнем для ее трута, отправляя ее в огонь одним прикосновением. Она никогда не испытывала ничего подобного. Она считала свою супружескую постель вполне удовлетворительной, пока у них с Джо не начались проблемы, и после того, как они уладили их. Но он никогда не поднимал ее на такие высоты, даже после долгих прелюдий. Мэри знала, что это должно быть химическая реакция, и определенно результат чего-то, связанного с нанотехнологиями. «Это единственное объяснение этому безумию», — подумала она, когда Данте опустился на колени и поднял ее, не прерывая их поцелуя.

Его руки были тут же повсюду. Скользя вниз по ее спине, чтобы подтолкнуть ее вперед, пока она не опустилась на колени между его раздвинутыми коленями, и они оказались грудь к груди. Затем его руки скользнули вниз, обхватили ее сзади и жадно сжали, прежде чем скользнуть вверх и вокруг, чтобы найти ее груди.

Мэри стонала, выгибалась и двигалась от каждого прикосновения и ласки, затем прервала их поцелуй и вскрикнула, когда его руки внезапно снова опустились, на этот раз, чтобы скользнуть под ее ночную рубашку. Одна рука скользнула вверх, чтобы обхватить ее между ног, в то время как другая скользнула вокруг, чтобы прикрыть обе ее обнаженные груди своей большой рукой, чтобы он мог заставить их двигаться в его ласке.

— Боже, Мэри, — пробормотал Данте ей в щеку, его пальцы начали исследовать влажный жар, который ждал его.

— Я хочу, чтобы ты разделся, — простонала Мэри, уткнувшись ему в плечо, а потом задохнулась и сама начала тянуть ткань, когда он нашел ее сладкое местечко. — Порадуй меня.

Выругавшись, Данте поднял руки и быстро стянул футболку через голову.

— Твои джинсы, — выдохнула Мэри, когда он снова потянулся к ней.

Данте немедленно вскочил с кровати, расстегнул и спустил джинсы.

— Где презервативы? — спросила она, когда он поднял ногу и начал стягивать с нее черную джинсовую ткань.

Повернувшись, она открыла ящик прикроватного столика, чтобы посмотреть, нет ли там чего-нибудь. Их не было, и она повернулась, чтобы спросить, могут ли они быть в его бумажнике или в одном из других ящиков, но остановилась, когда увидела, что он застыл, стоя точно так же, как она видела его в последний раз, на одной ноге, наклонившись, чтобы оттолкнуть ткань. Если не считать растерянности на лице, он был похож на аиста.

— У тебя есть презерватив? — нахмурившись, спросила Мэри.

Данте покачал головой, его лицо ничего не выражало.

— Но ты сказал, что да, — с упреком произнесла Мэри, потом ее брови сошлись на переносице, и она добавила: — По крайней мере, ты кивнул.

— Неужели? — он тоже нахмурился, явно пытаясь вспомнить, потом расслабился и слабо улыбнулся. — Я кивнул, давая понять, что понял. Но я собирался объяснить, что они нам не нужны, а потом отвлекся.

Мэри вспомнила, как он начал говорить «мы», а потом застонал. Затем она спросила: — Мы что? — но она не могла вспомнить, сказал он тогда что-нибудь или нет. Она была немного отвлечена тем, что он делал. Очевидно, так оно и было.

Сделав глубокий вдох, чтобы попытаться ослабить возбуждение, все еще бушующее в ее теле, она сказала: — Конечно, Данте. Ты сказал, что я могу забеременеть, и мы согласились, что не готовы к этому.

— Да, но нет, — сразу же ответил он, и она смущенно заморгала. К счастью, он продолжил: — Я имею в виду, да, ты, без сомнения, можешь забеременеть сейчас, но нет, ты, вероятно, не забеременеешь.

— Вероятно? — мрачно спросила Мэри, приподняв бровь.

Данте слегка нахмурился, выпрямился и поставил ногу на пол. Его черные джинсы все еще были на лодыжках, когда он серьезно объяснил: — Мэри, твое тело все еще проходит поворот, оно, без сомнения, пострадало из-за несчастного случая, Вряд ли оно сможет выносить ребенка прямо сейчас.

— Это маловероятно? — лукаво спросила она.

Морщась, он сел на край кровати и взял ее руку. — Чтобы бессмертная женщина забеременела, она должна выпить много крови. Больше, чем ей обычно требовалось. В противном случае наночастицы увидят в плоде угрозу для получения необходимой им крови и прервут беременность.

— Я приняла очень много крови, — заметила она.

— Да, да, — согласился Данте, одновременно отмахиваясь одной рукой. — Но она вся будет использована, чтобы закончить поворот и исправить ущерб от аварии, — пояснил он. — Маловероятно, что ты можешь забеременеть прямо сейчас.

— Очень маловероятно, — медленно произнесла она, а затем подняла бровь и спросила: — Но не невозможно?

— Ну… — заколебался Данте, а потом опустил плечи, — ты будешь настаивать на презервативе.

— Да, — сухо ответила она.

— Хорошо, — пробормотал Данте и встал, чтобы натянуть штаны, затем направился к двери, бормоча: — Я сейчас вернусь.

Мэри со вздохом легла на кровать. Если бы кто-нибудь сказал ей, что контроль над рождаемостью будет проблемой для нее в шестьдесят два года, она бы рассмеялась им в лицо. — Кто знал? — пробормотала она с отвращением.

Глава 16

Данте поспешил по коридору, а затем побежал вниз, ломая голову над тем, как достать презервативы. Покупка их была очевидным ответом, но, хотя было только 7:30 вечера, и большинство магазинов были открыты прямо сейчас, дом стражей порядка был в деревне, в добрых пятнадцати минутах от ближайшего магазина. Он не хотел ждать так долго, чтобы вернуться к Мэри.

«Может быть, у кого-нибудь из мужчин найдутся презервативы», — подумал он и поморщился, когда его осенило. Это было маловероятно. Конечно, Рассел и Фрэнсис не пользуются ими. А Мортимер и его спутница жизни Саманта, очевидно, надеялись забеременеть, так что у них их не будет. Черт, большинство бессмертных не стали бы. Они знали, что все, что нужно сделать, чтобы избежать беременности, — это не злоупотреблять кровью. Но Мэри не хотела рисковать, потому что сейчас ей нужно много крови. Он понимал, но это чертовски расстраивало.

«Может быть, Мортимер держал презервативы под рукой для гостей, которые останавливались в доме силовиков», — внезапно подумал Данте. «Мужчина недавно позаботился о том, чтобы у них было все, что может понадобиться нежданному гостю: от одежды разных размеров до обуви, дополнительных транспортных средств, даже совершенно новые зубные щетки и зубная паста, все еще в упаковке. Презервативы тоже могут быть в этом списке», — с надеждой подумал Данте, спускаясь по лестнице и направляясь на кухню.

Он надеялся найти там Мортимера, так как именно там находился глава силовиков, когда Данте поднялся наверх. Однако его там не было, и первым человеком, с которым он столкнулся в поисках презервативов, была жена Мортимера, Саманта. Увидев ее, он резко остановился в нескольких футах от нее.

— О, привет, Данте, — сказала стройная женщина с улыбкой, оторвав взгляд от кастрюли, которую помешивала, заметив его. — Как Мэри? Она голодна? Я приготовила суп.

— Э… нет, — пробормотал Данте, пятясь к двери. Когда ее брови поползли вверх от его странного поведения, он добавил: — Я искал Мортимера.

— Он, Брикер и Люциан пошли к нему в кабинет, — сказала она и добавила: — Я уверена, они не будут возражать, если ты зайдешь. Хотя, если тебе что-то нужно, я могу помочь…

— Нет! — рявкнул Данте с тревогой, а затем заставил себя улыбнуться, и сказал более спокойно: — Спасибо, но лучше мне поговорить с Мортимером.

— Хорошо, — легко согласилась Саманта, заглядывая в кастрюлю, которую помешивала. Но, выходя из комнаты, он мог бы поклясться, что услышал ее шепот: — Без перчаток, ни любви, да?

Убедившись, что ослышался, Данте поспешил по коридору к кабинету Мортимера. Он услышал их разговор еще до того, как подошел к двери, но отвлекся настолько, что не стал прислушиваться. Он также не стал ждать ответа после стука в дверь, а просто открыл ее и вошел.

Мортимер, Люциан и Брикер были там, как и сказала Саманта. Они стояли вокруг стола Мортимера, глядя на какую-то карту. Все трое с легким любопытством посмотрели на него.

— Извините, что прерываю, — пробормотал Данте, а затем сосредоточился на Мортимере и начал: — Я просто хотел спросить, есть ли у вас перчатки.

— Перчатки? — удивленно спросил Мортимер. — Конечно. Где-то там должны быть…

— О, извини, не перчатки, — нахмурился Данте, осознав, что сказал. Должно быть, он все еще думал о том, что, как ему показалось, сказала Саманта.

— Он имеет в виду презервативы, — весело сказал Брикер, очевидно читая его мысли там, где Мортимер, очевидно, не читал. Усмехнувшись, молодой охотник сказал: — Никаких развернутых оленей между ног Мэри, да?

— Что? — спросил Данте, его голос дрогнул от шока.

— Она хочет, чтобы ты надел наручники на свою морковку, прежде чем поделиться ей? — предположил Брикер и, когда Данте тупо уставился на него, добавил: — Ты должен надеть носочек на свой член, прежде чем трахнуть ее?

— Брикер, — раздраженно сказал Мортимер.

Но Джастин просто добавил: — У тебя нет защиты? Не можешь использовать свою эрекцию?

— Интернет? — сухо спросил Люциан.

Помолчав, Джастин Брикер ухмыльнулся и сказал: — У них есть куча высказываний: спрячь старого Гарри, а затем возьми ее вишню; заверни огурец, а потом пощекочи ее; если вы не можете защитить свою ракету, оставьте ее в кармане; не ошибитесь, прикройте свою змею; прикройте пень, прежде чем горбиться; не будь дураком…

— Правда, Джастин, — мрачно прервал его Люциан. — Тема твоих поисков в интернете действительно иногда меня беспокоит.

— Что? — удивленно спросил Брикер. — Почему?

— Тот факт, что ты даже задаешь мне этот вопрос, уже беспокоит меня, — сухо сказал Люциан. — Сначала хуи, теперь презервативы. Что дальше?

— Ну, я наткнулся на этот сайт, который…

— Я не хочу знать, — коротко прервал его Люциан и посмотрел на Данте. — Ты сказал, что Мэри была психологом до того, как ушла на пенсию?

Данте кивнул, удивленный и немного смущенный вопросом, пока Люциан не сказал: — Тогда, возможно, мы могли бы попросить ее провести сеанс или два с Брикером, пока она здесь.

— Ха-ха, — сухо сказал Джастин.

Люциан проигнорировал его и добавил: — Я заплачу за них из собственного кармана, чтобы убедиться, что он достаточно здоров, чтобы быть на работе… и с оружием.

— Я расскажу ей об этом, — сказал Данте, веселье сменилось тревогой.

— Выносливый отважный, смелый, — сухо сказал Джастин. — Я оторвался от своей горячей и сексуальной Холли, чтобы помочь здесь, и это благодарность, которую я получаю?

— Мэри — новая спутница жизни, — заметил Мортимер, как будто Джастин ничего не говорил. — Может, лучше позвонить мужу Лиссианны, Грегу? Он — психолог, не так ли?

— Хорошая мысль, — решил Люциан, доставая телефон. — Сейчас я ему позвоню. А пока, Джастин, отвези Данте в ближайший магазин, где продаются презервативы.

— Конечно, — сказал он, закатывая глаза. — Пока я там, я проверю отдел с чувством юмора и посмотрю, смогу ли я достать вам обоим.

— Проверь и мозговой проход, — предложил Люциан. — Я подозреваю, что ты оставил свой там, когда в последний раз ходил по магазинам.

Джастин резко остановился, положив руку на дверь, и повернулся к Люциану с изумлением. — Ты только что пошутил?

— Нет, — твердо сказал Люциан.

— Да, ты это сделал, — возразил Джастин, ухмыляясь. — Это была не очень хорошая шутка, но ты пошутил, Люциан. Святое дерьмо, я никогда не думал, что доживу до этого дня, — распахнув дверь, он вышел в коридор, качая головой, напевая, — Люциан Аржено пошутил. Ну, я никогда!..

Данте посмотрел ему вслед, а затем снова посмотрел на Люциана, подняв брови.

— Иди, — сказал Люциан, вздохнув. — Он — идиот, но, несмотря на это, хороший парень.

— Поверю тебе на слово, — пробормотал Данте и поспешил из комнаты вслед за Брикером.

Мэри уже встала с постели и смотрела в окно спальни, когда Данте вернулся из своих поисков презервативов.

— Они у меня, — торжествующе сказал он, поднимая сумку с презервативами, когда вошел.

Мэри взглянула на сумку, но потом спросила: — Где мы?

Данте бросил сумку на кровать и начал стягивать футболку, но остановился, сняв ее с головы, но все еще держа на руках. — Что?

— Где мы? — повторила она медленнее. — В прошлый раз я знала, что мы в Техасе, но, судя по количеству снега, это не Техас. Где мы?

— О. — Он закончил снимать рубашку и бросил ее на один из стульев. Затем он пересек комнату и присоединился к ней у окна. Обняв ее сзади, Данте притянул ее к своей груди и посмотрел на заснеженный задний двор. Была ночь, но между уличными фонарями дома, огнями на зданиях за домом и его ночным видением, он смог хорошо рассмотреть пейзаж. С приближением весны стало немного теплее. Кое-где виднелись клочки травы, но зима выдалась суровая, и снега все еще было много.

Наклонившись, чтобы поцеловать Мэри в макушку, он объяснил: — Мы в доме стражей порядка в Торонто.

— В Торонто? — удивленно спросила она. — Онтарио, в Канаде? — и когда он буркнул «Да», она спросила: — Но как мы?..

— Мы вылетели через час после аварии, — тихо сказал Данте. — Мы бы уехали раньше, но сначала нужно было забрать Бейли.

— Как, скажите на милость, вам удалось провести меня через таможню и иммиграционную службу без паспорта и даже без сознания? — спросила Мэри обалдевшим голосом, — а что они сказали о моих ранах? Я имею в виду, они, должно быть, заметили, что моя голова склонилась.

— У нас есть свои самолеты, и мы не проходим таможню и иммиграцию, — весело сказал он.

Мэри слегка повернулась и наклонила голову, чтобы спросить: — Как вам это удается?

Данте поднял бровь и ждал.

— О, — пробормотала она через мгновение. — Контроль сознания и все такое.

Кивнув, он улыбнулся и поцеловал ее в кончик носа. — Это очень удобно в определенных ситуациях.

— Наверное, — сухо согласилась Мэри и снова отвернулась к окну, прежде чем пробормотать: — Торонто.

Что-то в том, как она произнесла название города, привлекло его внимание, и Данте посмотрел на ее макушку, желая увидеть выражение ее лица. Он не мог, поэтому спросил: — О чем ты думаешь?

— Здесь живет моя дочь, — тихо сказала она. — Ее мужа перевели сюда четыре года назад, и они переехали. Я скучала по ней и детям в Виннипеге. Я вижусь с ними редко.

— О, — сказал Данте, подозревая, что произойдет дальше.

— Я могу увидеть ее, пока мы здесь, — сказала Мэри, и он услышал улыбку в ее голосе, а затем она добавила: — Я не видела ее с Рождества. Оба моих ребенка и их семьи прилетели в Техас на Рождество в этом году. Я арендовал дом у лагеря RV, и мы все остались там, в течение двух недель, наслаждаясь пляжем. Это было прекрасно, и я подумывала сделать крюк, чтобы навестить их по дороге домой, но передумала…

— Мэри, — мягко перебил он.

Она замолчала и замерла, а затем ее тон был настороженным, когда она спросила: — Что?

Данте подозревал, что он выдал что-то своим тоном, возможно жалость или сожаление. Сейчас он чувствовал и то, и другое. Но это нужно было сказать. — Мэри, ты не можешь встретиться со своей дочерью.

Теперь она напряглась. — Что ты имеешь в виду? Конечно, могу.

Ее тон был резким и коротким. «Она не собиралась так легко с этим мириться, с несчастным видом» — подумал он, высвободил руки, обнял ее за плечи и повернул лицом к себе. Встретившись с ней взглядом, он торжественно спросил: — Как ты объяснишь изменения, через которые прошла? Твоя новая моложавая внешность? Новый серебристый оттенок твоего цвета глаз?

Мэри обиженно посмотрела на него, явно не оценив вопроса, но сказала: — Ну, я просто объясню насчет бессмертных и…

— Ты не можешь рассказать ей о нас, — твердо прервал он. — Скрывать наше существование от остального мира — это необходимость. Именно так мы выживали, пока были народом. Если бы смертные знали о нашем существовании, один лишь страх заставил бы их выследить нас и…

— Ты рассказал мне, — перебила Мэри, почти обвиняющим тоном.

— Да, но ты — моя спутница жизни, — торжественно заметил Данте. — Я надеялся обратить тебя. Если бы возникла ситуация, когда ты отказалась быть моей спутницей жизни, мне пришлось бы позволить Люциану стереть все воспоминания обо мне и обо всем, что я тебе говорил.

— Он может это сделать? — с тревогой спросила она.

— Мы можем это сделать, — мягко сказал Данте. — Включая тебя. Теперь ты одна из нас, Мэри.

Она слегка нахмурилась и покачала головой. — Ну, все в порядке, и я все еще могу ей сказать. Я хочу обратить ее. Я хочу превратить ее мужа и детей тоже, и моего сына и его…

— Ты не можешь, — перебил Данте и возненавидел себя за это. Он был совершенно уверен, что если бы они поменялись местами, он хотел бы сделать то же самое со своей семьей. Однако это было просто невозможно. — Мэри, каждому из нас разрешен только один оборот. Это необходимость, — твердо добавил он. — Если бы на каждом шагу поворачивался каждый любимый человек, мы бы вскоре опередили смертных по численности.

— Ну и что? — нетерпеливо огрызнулась она.

— Так кем же мы будем питаться? — спросил Данте практично и увидел отвращение, которое тут же отразилось на ее лице. — Мне очень жаль, но такова реальность. И сейчас и твоя реальность.

Мэри сглотнула и покачала головой, но потом сказала: — Но я могу повернуть одного?

— Каждый бессмертный может превратить одного человека за свою жизнь, — тихо согласился он, уже зная, к чему это приведет. — Обычно они приберегают его для своего спутника жизни.

— Но ты — мой спутник жизни, — заметила она. — Поэтому я хочу обратить свою дочь.

— Это твой выбор, — мягко сказал он. — Однако сначала ты должна получить ее разрешение, и тогда ей придется оставить мужа и детей.

— Она может обратить своего мужа, — тут же сказала Мэри и добавила: — А он может использовать свой единственный поворот для своей старшей дочери, которая может использовать свой поворот против своей сестры, которая может превратить моего сына, ее дядю, который может превратить свою жену, которая может превратить их сына. Она торжествующе улыбнулась. — И тогда мы все сможем стать бессмертными.

— А что, если муж твоей дочери не является ее спутником жизни? — отметил он.

— Они женаты, — сказала она со смехом.

— Это не значит, что они — спутники жизни, — серьезно сказал Данте. — А если нет, то совместная жизнь будет невыносимой.

— Они любят друг друга и теперь живут вместе, — заметила Мэри. — С ними все будет в порядке.

— Может, им и хорошо жить вместе, как смертным, но это было бы не так, если бы они были бессмертными, а не спутниками жизни, — заверил он ее. — Трудно жить с кем-то, когда слышишь каждую его мысль.

— Но если бы они оба были бессмертны…

— Тогда они оба услышат каждую мысль партнера о себе, — торжественно сказал Данте.

— Ты хочешь сказать, что вы всегда можете читать друг друга? — удивленно спросила Мэри. — Это происходит не только с новыми спутниками жизни?

Данте колебался. Он действительно с нетерпением ждал возможности вернуться сюда с презервативами и использовать их. Однако это выглядело маловероятным, если бы ему пришлось объяснять… вздохнув, он отогнал эти мысли. Это было важно для Мэри. — Бессмертные могут читать друг друга, если не охраняют свои мысли. Если они охраняют свои мысли, то невозможно прочитать бессмертных, которые старше их самих, и сложнее, но не невозможно прочитать мысли бессмертных их возраста или моложе их самих. Мы быстро учимся охранять свои мысли, но это требует постоянных усилий и может быть утомительным, и бессмертные часто в конечном итоге избегают проводить время друг с другом из-за этого. Жизнь тогда может стать очень одинокой, если они останутся одни, или душераздирающей, если они подружатся со смертными, которые стареют, болеют и умирают так быстро по сравнению с нами. Это приводит к тому, что бессмертные становятся изгоями и делают то, что не должны, — добавил он торжественно. — И поэтому у нас есть охотники или стражи.

— Вот почему для нас так важны спутники жизни, — продолжил он, не давая ей возможности прервать себя, — спутник жизни — это единственный человек, смертный или бессмертный, которого мы не можем читать, и который не может читать нас. Мы можем отдыхать вместе и наслаждаться друг другом без необходимости постоянно охранять наши мысли.

— Если ты обратишь свою дочь, а она — своего мужа, и они не будут спутниками жизни, они недолго останутся вместе. Что еще хуже, каждый из них будет обречен на одинокую жизнь без надежды когда-либо изменить свою половинку, если они встретят ее. — Данте сделал короткую паузу, чтобы до нее дошло, а затем добавил, — и из-за того, что ты вынудишь своих внуков обратить друг друга, каждый из них потеряет возможность когда-либо обратить свою половинку. Им всем придется прожить очень долгую, очень одинокую жизнь без всякой надежды на передышки, кроме смерти или выхода из-под контроля.