Счастье обретения

Эмилия вырвала у него руку и с чувством, близким к отчаянию, обняла его за шею.

— Поцелуй меня… пожалуйста!

Анхел нежно приложил ладонь к ее щеке.

— Эмилия…

— Молчи! — выдохнула она и впилась в его губы.

Анхел не шевельнулся. Потом, оттянув ее голову назад, чтобы перевести дыхание, он обрушился на ее нетерпеливые губы в жадном и глубоком поцелуе, и тело ее радостно затрепетало. Невнятный гортанный звук замер в ее горле, чувственная дрожь пронеслась как опустошительный смерч по ее телу, заставив без сил прильнуть к живительному источнику, к телу Анхела.

И все-таки он ее отстранил. Эмилия распахнула ослепленные страстью глаза и снова попыталась дышать. Как легко ему удалось довести ее до такого состояния, которое раньше заставило бы ее сгореть со стыда. Да, она сильно изменилась. Анхел томно поглядывал на нее из-под длинных черных ресниц, на скулах его рдели лихорадочные пятна. Глухое молчание затянулось.

— Мы приехали, — сообщил он, окинув взглядом ее раскрасневшееся лицо.

Может, именно такой инициативы он всегда ждал от нее? Или он счел ее поведение неженственным? Стараясь больше не смотреть на него из опасения, что опять сделала все не так, Эмилия молча выбралась из лимузина на ватных ногах. Интересно, как встретят ее остальные члены семейства Фагундес? От одной мысли об этой неприятной встрече Эмилию затошнило.

В Нью-Йорке их встретили и тут же окружили телохранители на случай появления папарацци. К счастью, им удалось без происшествий покинуть аэропорт. На следующий день будет официально объявлено о возвращении Анхела из небытия и это станет главной сенсацией всех периодических изданий и телевизионных программ новостей.

В салоне внешне неприметного автомобиля по сравнению с лимузином Эмилия поправила юбку и заметила, что руки ее дрожат. Пресса… Как только всей этой своре идущих по следу охотников за «жареным» станет известно о возвращении Анхела, может так статься, что кому-то в бульварных изданиях придет в голову воскресить ту публикацию, в которой утверждалось, будто у нее был роман вскоре после исчезновения мужа. У нее есть основания бояться этого. На опубликованной тогда фотографии лица женщины в объятиях Майкла не видно, зато отчетливо виден номер машины, на фоне которой они стоят. Тогда эта машина принадлежала Эмилии.

Волнения и переживания дня разом навалились на Эмилию, и она почувствовала крайнюю усталость. В особняк Фагундесов они вошли со стороны подземного гаража. К этому моменту все силы Эмилии уходили на то, чтобы держать открытыми глаза, и ей стало безразлично, какой прием ее ожидает.

В главном вестибюле Анхел остановился. Его темные глубоко посаженные глаза устремились на Эмилию.

— Я не надеюсь на чудо, что за один вечер твои отношения с моими родными изменятся к лучшему. Все сейчас слишком напряжены.

Очень дипломатично, подумала Эмилия. С одной стороны он не надеется на чудо, а с другой — ждет от нее, что она уладит все разногласия в самое ближайшее время. Ответить она не успела. Ее внимание привлекла большая фотография Патрисии Рэндел на столике сбоку, не заметить которой было просто невозможно. Внешность этой рыжеволосой красавицы впечатляла. Неудивительно, что Эмилия когда-то с ума сходила от ревности к ней. На фото Патрисия обнимала миловидного маленького мальчика, по-видимому своего сына.

Анхел распахнул дверь гостиной и отступил, пропуская вперед Эмилию, которая твердила себе, что не имеет права относиться к родным Анхела хуже из-за бывшей невесты. Та история канула в прошлое. Настроив себя таким образом, Эмилия обвела взглядом лица трех присутствующих в этой великолепной комнате, декорированной в холодной гамме голубых тонов.

Лусиано уже шел им навстречу. Будучи младше брата на четыре года, он выглядел старше из-за своей приземистой тучной фигуры. У него был безвольный подбородок и карие глаза, как у спаниеля.

— С возвращением домой, Анхел! — воскликнул Лусиано, вклиниваясь между мужем и женой.

Он заключил Анхела в объятия со свойственной испанцам экспрессией и никак не мог оторваться. Наверное, всю дорогу из Аргентины родные непрестанно обнимали Анхела, подумала Эмилия. Почти рабская привязанность Лусиано к брату была его единственной привлекательной чертой в глазах Эмилии.

Эстелла, сестра Анхела, была моложе его лет на восемь. Стоя у камина, она ответила на взгляд Эмилии насмешливой неприязнью.

Синтия, жена Лусиано, подошла с робкой улыбкой на лице, напомнив человека, который осторожно проверяет воду, прежде чем получить удовольствие от купания. Тем не менее Синтия в общем хорошо ладила с Анхелом и не замедлила подружиться с его наивной женой, когда та появилась в их доме, но всегда вела себя по принципу: «главное — не навредить себе». Испанка по национальности, она была одного роста с Эмилией, у нее были такие же светлые волосы, но на этом их сходство заканчивалось.

— Как поживаешь, Эмилия? — спросила она, обернув к ней свое кукольное личико с пухлыми губками бантиком и фарфоровыми голубыми глазами. — Твое появление здесь с Анхелом, похоже, всех удивило.

— Эмилия совсем без сил от всех треволнений дня. Уверен, ты извинишь ее, — вмешался Анхел, ответив за жену. — Может, ты проводишь ее наверх, Синтия?

В обществе Синтии Эмилия покинула гостиную, отдавая должное Анхелу, который нашел лучший выход из создавшегося положения. Зная, что когда-то она была дружна с Синтией, он решил, вероятно, таким образом дать им возможность уединиться и поболтать. Он не в курсе, что с тех пор многое изменилось. Детский голосочек жены Лусиано вызывал у Эмилии теперь дрожь отвращения. Похоже, она давно рядится в ангельский камуфляж. Лусиано начал встречаться с Синтией, которая была старше его на шесть лет, в годы учебы в университете. Синтия скоропалительно забеременела и заставила Лусиано жениться на себе.

Пропустив мимо ушей ее последние слова, Эмилия в свою очередь спросила:

— А как поживает моя племянница Карен?

Напоминание о семилетней дочери заставило Синтию нахмуриться, ей не удалось скрыть свое раздражение.

— Чудесно. Она сейчас находится в школе — интернате.

Мало утешительного, что теперь она видит эту женщину насквозь, подумала Эмилия. Тогда, почти шесть лет назад, неопытной новобрачной хотелось верить, что в Синтии она нашла близкую подругу. Каково же было ее потрясение, когда она узнала, к сожалению слишком поздно, что та ее просто-напросто использовала. Для Синтии все средства хороши, лишь бы обезопасить себя.

Поднявшись на площадку второго этажа, Эмилия свернула к комнатам, которые занимала до своего ухода.

— Извини, но здесь теперь живет Патрисия с маленьким Полем, когда приезжает погостить, — произнесла Синтия приторным голоском. — Боюсь, у меня просто нет времени, чтобы все там сменить.

Ошеломленная Эмилия подавила в себе взрыв негодования. Патрисии Рэндел с сыном отвели самые почетные комнаты в доме? Что за бред?

Синтия повела Эмилию дальше по коридору к гостевой спальне.

— Ты меня еще не простила? — вздохнула Синтия.

— Думаю, нам не стоит заводить этот разговор, — холодно и сдержанно ответила Эмилия.

— Тебе не может быть безразлично то, что начнется сейчас. Лусиано не терпится рассказать Анхелу об истории с Майклом. Не сомневайся, он не оставит тебя в покое! — возразила Синтия.

— А при чем тут я? Ведь это ты крутила роман, Синтия.

— Без комментариев. — В ярко-голубых глазах Синтии читалась откровенная насмешка.

— Пять лет назад бульварные издания утверждали, что женщина с Майклом на опубликованной фотографии это я. Я прикрыла тебя, — напомнила Эмилия. — Мне не следовало идти на это, но ты уговорила меня, заявив, что было бы ужасным эгоизмом с моей стороны сказать правду и внести разлад между тобой и Лусиано…

— Все так! В конце концов, я не только жена, но и мать. Я должна была подумать в первую очередь о Карен, к тому же я не рассчитывала, что Анхел когда-нибудь вернется! — резко парировала Синтия, защищаясь. — Естественно, я была тебе благодарна за то, что ты сделала для меня…

— Твоя благодарность была так велика, что, как только ты почувствовала себя в безопасности, тут же присоединилась к Лусиано с Эстеллой, обзывая меня потаскушкой и нападая при каждом удобном случае! — взорвалась Эмилия. Воспоминания о том, что ей тогда пришлось вытерпеть, отозвались болью в ее душе. — Меня выжили из этого дома, и ты постаралась не меньше остальных!

— Как ты не понимаешь? Я боялась. Лусиано мог заподозрить меня, если бы я вела себя иначе.

— Ясно только одно, что, пока я убивалась из-за мужа, мне пришлось расплачиваться еще и за чужие грехи. Тебе придется смириться с тем, что, если снова зайдет разговор об этом романе, я скажу Анхелу всю правду…

— А я скажу, что ты лжешь! Кто поверит твоему заявлению спустя столько времени? Не забывай, сколько раз тебя видели в обществе Майкла после исчезновения Анхела. — Тон Синтии стал агрессивным. — Все вспомнят именно это.

Эмилия побледнела, до конца осознав, какую глупость совершила пять лет назад, когда позволила втянуть себя в эту ложь и взять на себя грехи другой женщины. Тогда Синтия горячо убеждала ее, что ей стыдно и она сожалеет о случившемся, что она продолжает любить своего мужа, Лусиано. Эмилия даже устыдилась своего желания защитить собственную репутацию, ведь Синтия ее подруга. Ей ведь всего-навсего нужно было признать, что на фотографии она, Эмилия, а не Синтия. К несчастью, последствия этого обмана оказались куда более серьезными, чем по наивности считала тогда Эмилия.

— Честно говоря, мне не верится, чтобы Анхел снизошел до выслушивания сплетен Лусиано… О Господи, Синтия, мы же договаривались, что, если Анхел когда-нибудь вернется, придется рассказать ему всю правду, и ты согласилась…

— Разумеется, согласилась. — Синтия улыбнулась с выражением хитрой злобы на лице. — Я вышла замуж за никчемного жирного болвана, но очень богатого болвана, и я ни перед чем не остановлюсь, чтобы защитить свою часть от этого пирога!

Впервые услышав от нее столь лестную характеристику «любимого» мужа, Эмилия остолбенела, изучая лицо этой женщины не первой молодости.

Синтия отвечала ей взглядом, полным злобного удовлетворения.

— Все равно никто не поверит в мою измену, так что не тебе в твоем положении угрожать мне…

— Я тебе не угрожаю…

— В любом случае тебя еще ожидает колоссальный удар, — прошептала Синтия с ядовитой нежностью. — Но все заинтересованные стороны взяли с меня обещание держать это в тайне. Так что, извини, выпустить этого кота из мешка я не смею. Подожди, еще неизвестно, как долго продержится твой брак, а ты впустую тратишь время, пытаясь разрушить мой.

Блондинка триумфально выплыла из комнаты, дверь за ней закрылась, а Эмилия осталась во власти нешуточного беспокойства. «Колоссальный удар»? Что имела в виду Синтия?

Может, это всего лишь бессмысленная злоба? — убеждала себя Эмилия. По крайней мере, Майкл не преследовал корыстных целей, когда вступил с Синтией в романтические отношения, подумала она. Пусть Анхел недолюбливает Майкла, но, если понадобится обелить ее имя, муж наверняка поверит его слову.

Чемодан ее так и остался у дверей спальни. Несмотря на то что семейство Фагундес обслуживал круглосуточно целый штат прислуги, никто не пришел распаковать ее вещи. Эмилия только улыбнулась такому проявлению недоброжелательности к ней. Она приняла душ и, забравшись в большую уютную кровать, стала с нетерпением дожидаться Анхела. Однако усталость одолела, и Эмилия не заметила, как заснула. Разбудил ее грохот и последовавшая за ним грубая брань. Она села в постели и включила свет. Анхел был мрачен и зол, очевидно в темноте он налетел на чемодан.

— В этом доме уже нет горничных? И почему ты завалилась спать в самой дальней от меня комнате? Мне пуститься в розыск, чтобы найти тебя в собственном доме! — С этими словами возмущенный Анхел дошел до кровати, стащил одеяло и схватил ее в охапку, не дав опомниться.

— Что происходит? — бормотала спросонья Эмилия, но Анхел уже шел по коридору, неся ее в своих сильных руках.

— Отныне мы спим в одной комнате и в одной постели, — сообщил он сквозь учащенное дыхание.

Покрасневшая Эмилия была водружена на кровать в комнате, радикально отличавшейся от предыдущей по убранству.

— Это была не моя идея… — заикнулась она.

— Неужели я похож на идиота, чтобы поверить в это?

Робкие заверения Эмилии не произвели на него никакого впечатления.

Повесив на стул пиджак, он схватился за внутренний домашний телефон, чтобы сделать кое-кому из прислуги внушение. Свободной рукой он развязал галстук и отбросил его в сторону, потом принялся расстегивать пуговицы рубашки. С пересохшим ртом и бьющимся сердцем, прислушиваясь к громовым раскатам его голоса, но не в силах сконцентрироваться на словах, Эмилия неотрывно смотрела на него. Анхел положил трубку. Тело ее наливалось опьяняющей теплотой. Даже в гневе он был неотразимо красивым. Ее дыхание стало прерывистым, когда он уронил рубашку прямо там, где стоял, и перед ней предстал обнаженный мощный торс, словно изваянный из бронзы.

Неожиданно Анхел обернулся и сверкнул на нее глазами.

— Ну, в чем дело? Эмилия вздрогнула.

— Извини…

Анхел широко развел руки, в его темных глазах сверкали подозрительные золотые искорки.

— Черта с два я пойду раздеваться в ванную комнату! Просто закрой глаза!

— Нет-нет, Анхел, я вовсе не хотела…

— Я провел без сна почти двое суток, — ворчал Анхел приглушенно, но сердито. — Накройся с головой, повернись ко мне спиной и сделай вид, что меня тут нет.

Эмилия сжала губы. Натянув на себя простыню, она легла на бок. Почему он так упорно заблуждается на ее счет, негодовала она. И сама же ответила. Потому что он помнит меня такой, какой я была до нашей разлуки.

— Я уже не та пуританка, какой была! — прошептала она с досадой. — Я повзрослела!

Матрас просел, свет погас, и Анхел, обхватив ее обеими руками, перетащил к себе.

— Взрослым женщинам не нужно накачиваться водкой перед постелью, дорогая, — заговорил он низким гортанным голосом, касаясь губами ее волос. — Если бы я был не так уверен в себе, ты бы сделала меня импотентом. В течение семи месяцев я только и слышал всевозможные объяснения причин, по которым мы не можем заняться сексом. Почти пять лет я провел между тюремной камерой и каменоломней. Уверен, что был там единственным мужиком, который, вспоминая о жене, представлял ее в ночной рубашке, потому что никогда не видел ее голой!

Эмилия испытывала душевные муки под грузом этого обвинения и молча глотала слезы, которые жгли ей глаза.

Анхел зевнул.

— Но ты любишь меня. Зная тебя, можно расценить твое появление в постели в туфлях сегодня днем как выражение высшей преданности. На данный момент я удовлетворюсь этим.

На данный момент? Эмилия открыла глаза. В голове мутилось от его близости, от возбуждающего запаха мужского тела. Но теперь он уже не так сильно прижимал ее к себе. Она снова сглотнула слезы, тело ее горело от желания. Смочив пересохшие губы, она произнесла:

— Мне не нужна водка…

Но в ответ тишина. Она прислушалась к его глубокому ровному дыханию и нежно потерлась щекой о его руку, безвольно лежавшую на подушке. Муж вернулся к ней, свершилось чудо. Теперь будет все так, как он хочет… Просто в следующий раз ей не надо так явно угождать ему. Но она так сильно его любит. Даже этим отвратительным родственникам не разлучить их!

На следующее утро, когда только начинало рассветать, Анхел разбудил ее. Всегда отличавшийся жесткой самодисциплиной, он был уже полностью одет: темный деловой костюм, шелковый галстук винного цвета и серо-жемчужная шелковая сорочка. Его завораживающие темные глаза смотрели на нее каким-то полусонным взглядом, отчего в голове у нее сразу стало пусто, а сердце отчаянно забилось.

— В десять у меня пресс-конференция, — отрешенно, словно думал о другом, заговорил Анхел, Эмилия побелела при одной мысли, что ей придется там присутствовать.

— Будет что-то наподобие цирка, не в твоем вкусе. Так что тебе там нечего делать, дорогая. — Анхел присел на край постели, продолжая разглядывать ее. — Потом на весь день встречи с банкирами и юристами. Думаю, будет разумнее, если мы отправимся в Испанию порознь…

— Порознь?!

— Я хочу скрыть от всех, куда мы направляемся. Сегодня днем ты полетишь частным рейсом, один из моих телохранителей проводит тебя.

Мы с тобой встретимся уже на месте… Хорошо, если мне удастся вылететь завтра…

Громкий стук в дверь прервал его, и прекрасные черты смуглого лица мужа исказились от гневного раздражения. Анхел вскочил на ноги и подошел к двери. До Эмилии донесся взволнованный голос Лусиано.

Прежде чем уйти, Анхел едва заметно улыбнулся ей.

— Полагаю, в замке будет просторнее, чем в той кроличьей норе, и там не будет общежития, — заверил он ее с восхитительным хладнокровием.

Пройдет всего несколько часов, и она полетит в Испанию. От радости на лице Эмилии засияла улыбка. В этот момент вошла горничная и внесла поднос с завтраком, состоявшим из самых любимых ее блюд. Только она успела позавтракать, зазвонил телефон у постели. Звонил Майкл…

— Как ты догадался, где я? — растерялась Эмилия.

— Для этого много ума не надо. Когда-то я был частым гостем в особняке, — торопливо напомнил ей Майкл, — Послушай, я специально прилетел в Нью-Йорк. Мне надо безотлагательно встретиться с тобой.

Почему бы ей не встретиться с Майклом перед отлетом в Испанию? Эмилия задумалась на мгновение. Он был ей хорошим другом, и, хотя у него есть свои недостатки, она никогда не забудет его дружескую поддержку после исчезновения Анхела. Несомненно, ему будет приятно услышать от нее историю возвращения Анхела домой. К тому же ей следует рассказать Майклу и о том, что, как он и предсказывал, Синтия решительно настроена отрицать их роман.

Майкл предложил встретиться в том отеле, где он остановился. Эмилия вызвала такси и незаметно выскользнула из дома через черный ход. В вестибюле отеля ее дожидался Майкл, стройный элегантно одетый молодой человек, темно-русый и голубоглазый.

Они прошли в пустующую гостиную для проживающих в отеле.

— Рада снова видеть тебя, — тепло приветствовала его Эмилия.

— Расскажи, что творится на семейном фронте, — попросил Майкл, предварительно заказав для Эмилии чай, а для себя сок.

— Я собиралась сперва узнать, как сложились дела у тебя, — сочувственным тоном сказала Эмилия. — Ты давно не звонил.

— По-моему, твоя ситуация сейчас важнее.

Эмилия поморщилась.

— Случилось то, что бы предсказывал мне тогда, больше четырех лет назад. Ты сказал, что я полная дура, если собираюсь отдуваться за Синтию, и оказался прав. Все обернулось против меня. Синтия по-прежнему относится ко мне как к заклятому врагу, а Лусиано ждет не дождется, когда я полностью исповедуюсь Анхелу. Чем быстрее будет покончено с этой проклятой историей, тем лучше.

— Иными словами, тебе необходимо мое свидетельство.

Эмилия вспыхнула.

— Надеюсь, до этого не дойдет. Ты ведь окажешься в затруднительном положении…

— Я расскажу Анхелу все, что тебе угодно, — с безразличной миной пожал он плечами. — Но… боюсь, за услугу тебе придется заплатить.

Недоумевая, Эмилия нахмурила брови.

— Заплатить?

— Позволь напомнить тебе об одной истории. — Майкл сердито поджал губы и помолчал немного, глядя на нее. — Моя закадычная подружка выходит замуж за сказочно богатого типа, и что же она делает, чтобы помочь мне?

— К чему ты клонишь?

— Ты обеспечиваешь меня первой подвернувшейся вшивой работенкой на ранчо Фагундесов, где можно заработать только на карманные расходы! — с издевкой воскликнул Майкл. — А когда я попросил денег, чтобы начать собственное дело, что ты ответила? Извини, дескать, Анхел считает, что ты еще слишком молод, чтобы доверить тебе такие деньги в качестве инвестиции!

Майкл говорил о событии, имевшем место в начале ее замужества. Из-за этого она оказалась тогда в неловком положении по отношению и к мужу и к Майклу.

— Не ожидала, что ты до сих носишь в душе эту оби…

— Ну, разумеется, зачем тебе помнить об этом. А вскоре Анхел исчезает, и я подумал, что богатенькая миссис Фагундес сама по себе долгосрочная инвестиция и с ней стоит понянчиться. — Майкл засмеялся, а потрясенная Эмилия смотрела на него во все глаза. — Еще бы два годика, и Анхела официально признали бы покойником. Как бы его родные ни брыкались, ты бы все равно урвала самый большой кусок от этого пирога, потому что ты его жена! Уж тогда ты бы не поскупилась, правда? Вот на что я рассчитывал…

— Не могу поверить, что ты говоришь серьезно… — Тошнотворное ощущение нарастающего страха захлестывало ее. — Ты ведь был так добр ко мне после исчезновения Анхела…

— Но тебе придется заплатить, чтобы снова пользоваться моими услугами. Я не признаюсь, что крутил роман с Синтией, если ты не сумеешь достойно оценить мою очередную услугу. Я ведь могу принять сторону Синтии и оставить тебя наедине с Анхелом. Разбирайтесь сами…

— Какая мерзость! — воскликнула Эмилия, задыхаясь от возмущения, но заметила, что привлекла внимание пожилой дамы, сидящей в дальнем конце гостиной, и покраснела.

— Хорошенько подумай, прежде чем отказать мне, не вынуждай меня поступить худшим для тебя образом, — холодно посоветовал Майкл.

— Иными словами, ты шантажируешь меня, — дрожащим голосом произнесла Эмилия.

Она вспомнила, как горько был обижен Майкл, когда Анхел отказался вложить в него деньги, посоветовав предварительно набраться опыта в делах. Она предпочла забыть тот неприятный эпизод, но Майкл ясно дал понять, что после этого он продолжал поддерживать с ней дружбу только потому, что рассчитывал извлечь из нее выгоду для себя. Возвращение Анхела явилось для него крайне неприятным сюрпризом. К такому заключению пришла Эмилия. Думать об этом было больно.

— Ну а теперь я скажу тебе, что мне нужно… — И абсолютно спокойно Майкл назвал сумму, которая заставила Эмилию побледнеть. — Нет, конечно, не все сразу, — ворчливо успокоил ее он. — Но я рассчитываю получить первый взнос сейчас, как гарантию твоей доброй воли. Поскольку ты всегда была со мной откровенна, то я точно знаю, сколько лежит в банке на твоем счете. Эти деньги тебе сейчас без надобности, так что я готов принять чек…

— Майкл, пожалуйста…

— Выбирай. Синтия и секунды не станет колебаться, обратись я к ней с таким предложением, — угрожающим тоном сказал Майкл. Вид у него был крайне самодовольный. — А уж тогда тебе придется распрощаться с Анхелом, Эмилия.

Представив себе, как Синтия и Майкл сговариваются разрушить ее семейную жизнь, Эмилия почувствовала себя физически больной и загнанной в ловушку. Чего будут стоить ее слова и как она будет выглядеть в глазах Анхела, если все остальные поклянутся, что грех на ней?

Дрожащей рукой, которая, казалось, действовала сама по себе, Эмилия достала из сумки чековую книжку. Не глядя больше на Майкла, она подписала чек и оставила его лежать на столике. Затем поднялась и вышла из гостиной.

Эмилия бродила по магазинам, ничего не видя и не слыша, пока не пришла в себя и не задалась вопросом, как могло случиться, что она не разглядела в Майкле жадности и затаенной злобы. Она полностью доверяла ему и теперь он ее шантажирует!

Как ей теперь выбираться из этого кошмара, в который она сама себя ввергла? Ей было горько и стыдно, что она так легко отступила перед угрозами Майкла. Но больше всего она корила себя за слепую и глупую доверчивость. Когда пресса вытащила на свет Божий ту любовную историю и неправильно идентифицировала женщину на фотографии, ей не следовало молча покрывать Синтию. Как она могла пойти на такую глупость? Но ей было известно как и почему. Обезумевшая от мысли, что навсегда потеряла Анхела, она стала легкой добычей коварной Синтии.

Когда Эмилия проходила через отдел электроприборов большого магазина, ее внимание привлекло знакомое лицо на экранах телевизоров. Пресс-конференцию Анхела транслировало телевидение, и многие покупатели стояли перед экранами. Эмилия подошла поближе. Камеры показывали Анхела с разных ракурсов. Он уверенно, с юмором отвечал на вопросы, распространяя на всех, кто его видел, море обаяния. Одна из камер то и дело задерживалась на стоящих рядом с ним. Лусиано, преисполненного гордости за старшего брата, нескольких членах правления банка Фагундес, чьи лица моментально реагировали на каждый остроумный ответ Анхела. Для них возвращение человека, имевшего репутацию гения финансового рынка, должно было стать большой удачей.

Нахлынуло острое чувство вины, заставившее Эмилию отвернуться. Стыдно, что она так охотно ухватилась за разрешение Анхела не присутствовать на пресс-конференции. С тех пор как появилась в светской хронике та публикация, она панически боялась репортеров. Вместо того чтобы потакать своей трусости, ей следовало преодолеть ее и быть рядом с мужем. Даже если Анхел не очень-то нуждался в поддержке жены, она могла бы гордиться, что хотя бы предложила ее.

Эмилия спохватилась, что времени остается в обрез, и остаток пути до дому ей пришлось бежать. В холле она наткнулась на Синтию, с чопорным видом выплывшую из гостиной.

— У тебя десять минут, чтобы сполоснуться перед отбытием во второе свадебное путешествие, — сказала она со злорадной ухмылкой.

Проигнорировав ее тон, Эмилия спросила:

— Анхел еще не вернулся?

— Нет, но пытался связаться с тобой по телефону и был очень недоволен, когда я сказала, что понятия не имею, куда ты направилась. — Ее пухленькие губки, казалось, источали яд. — Правда, потом я не поленилась перезвонить ему. чтобы сообщить о звонке драгоценного старинного друга Майкла, который как воспитанный человек представился и попросил тебя к телефону, после чего ты и ушла. Майкл никогда не отличался осторожностью, не правда ли?

Побледнев от полученной дозы яда, но сдержав себя, чтобы не ответить Синтии в том же духе, Эмилия заторопилась наверх переодеться.

Через час она уже входила в здание аэропорта в сопровождении телохранителя. К тому, что произошло через несколько секунд, она была абсолютно не готова. В десяти шагах от нее возник человек с камерой и ослепил ее вспышкой. Эмилия и не заметила, как оказалась в центре нараставшей толпы репортеров, выкрикивающих вопросы:

— Почему вас не было на пресс-конференции мужа?

— Ваш брак под угрозой, миссис Фагундес?

— Почему семейство Фагундес летало в Аргентину без вас?

— Почему вы скрывались все эти годы? Если бы люди из службы охраны аэропорта не пришли на помощь, ей бы не удалось вырваться из этого окружения. Бледная и дрожащая, Эмилия снова начала нормально дышать только когда небольшой частный самолет оторвался от земли и взял курс на Испанию. Кто-то наверняка предупредил репортеров, что она прибудет в аэропорт. Кто? Синтия? Или она дошла до такого состояния, что ей уже везде мерещатся происки этой перезрелой красотки? Так или иначе, но сбывались худшие предчувствия Эмилии. Теперь, когда Анхел снова оказался в центре внимания средств массовой информации, под прицелом окажутся их семейные отношения. Не случайно сегодня прозвучал вопрос о причине ее отсутствия на пресс-конференции. Сколько же у нее в запасе времени, пока они раскопают ту скандальную историю?

Ближе к вечеру машина, которая везла Эмилию из Пласенсии, свернула с извилистой горной дороги на широкую аллею, по обеим сторонам обсаженную кипарисами, дававшими в это время суток спасительную тень. В просвете между деревьями сверкнула серебристая гладь озера, и взору открылся старинный родовой замок Фагундесов.

Ожидая увидеть что-нибудь средневековое и мрачное, Эмилия ахнула. Перед ней на холме возвышался ослепительный дворец с высокими стройными колоннами.

Выйдя из машины, она окунулась в роскошное тепло лета, недавно вступившего в свои права, вдохнула воздух, напоенный ароматом цветущих цитрусовых деревьев. Но стоило ей двинуться к гостеприимно распахнутым массивным дверям главного подъезда, как раздался душераздирающий крик, и она в ужасе застыла на месте. Сбоку мелькнуло что-то белое и исчезло за ближайшим деревом с фигурной стрижкой.

Эмилия медленно повернула голову, и вскоре перед ней явился великолепный белый павлин с распущенным фантастическим хвостом, напоминавшим филигранные кружева. Птица уставилась на нее бусинками глаз, она как будто ждала от нее взрыва одобрительных аплодисментов.

Она улыбнулась и окончательно освободилась от всех треволнений. Там, в Нью-Йорке, остались наглые папарацци, ужасные родственники Анхела и… Майкл, бодро напомнила она себе и пошла к подъезду. Пройдет от силы несколько часов, и Анхел снова будет рядом с ней.

Когда она вошла в вестибюль, у нее перехватило дыхание. В огромном пространстве гулко разносились ее шаги. Стены вестибюля были украшены старинными фресками, а высоко над головой можно было разглядеть позолоту потолочного панно.

— Где, черт возьми, ты пропадала все утро? Застигнутая врасплох, Эмилия подпрыгнула на месте как ошпаренная. Появление Анхела она восприняла как чудо.

— Ты уже здесь?! — воскликнула она, задохнувшись от радостного изумления.

Он выглядел великолепно в бежевых шортах и кремовой хлопковой рубашке с короткими рукавами. Пастельные цвета одежды оттеняли бронзовый отлив кожи и черные волосы.

Анхел не двинулся с места и продолжал разглядывать ее, прищурив потемневшие глаза, лицо его застыло, от всей фигуры веяло ощущением огромного напряжения.

— Ты была с Майклом…

— Да, — легко призналась она, полная решимости по возможности придерживаться правды.

— Столько времени? Ты чуть на самолет не опоздала!

— Нет, я приехала как раз к отлету, — сдержанно возразила Эмилия. Ладони ее взмокли, ощущение беззаботного счастья испарилось. — И я не была с ним все это время. Потом я еще ходила по магазинам…

— Ты не хочешь сказать мне правду.

Уверенность, с какой Анхел бросил ей это обвинение, внушала ей страх. Он не спрашивал, не пытался втянуть в разговор и исподволь выведать правду. Нет, у него не возникло и тени сомнения в том, что она не все ему говорит.

— Почему… почему ты так думаешь? — спросила Эмилия пересохшими губами.

Он отвел взгляд.

— Скажи правду, — холодно потребовал он. — Ты вертишься как рыба на крючке.

Эмилия прикусила губу. Ее поразила такая настойчивость.

— Я… — неуверенно начала Эмилия.

— Да? — отозвался Анхел.

Голоса их гулко раздавались под высоким сводчатым потолком.

— Я только пошла побродить по магазинам, потому что была расстроена. Поэтому поздно вернулась. Тут нет никакого секрета. — Она пожала плечами. — С Майклом я согласилась встретиться по его просьбе, потому что давно его не видела… а то, что увидела, мне не понравилось. Я больше не желаю его знать.

Легкая морщинка прорезалась у Анхела между бровями.

— И что?..

Эмилия решительно сложила на груди руки и расправила плечи.

— Послушай, хватит с меня того, что, как выяснилось, Майкл не был тем замечательным другом, за которого я его принимала. Мне не хочется, чтобы ты вытягивал из меня подробности, не хочу еще раз пережить все это и снова почувствовать себя полной идиоткой!

— Ты решила порвать с ним дружбу? — Анхелу, похоже, никак не удавалось поймать суть происходящего. — Когда ты приняла такое решение? Здесь? В ту минуту, когда поняла, что я сержусь?

Плечи ее вновь поникли.

— О Господи, ты параноик…

Анхел вспыхнул.

— Я только попросил тебя объяснить свое…

— А я вежливо отказалась посвящать тебя в подробности. Майкл не такая важная птица, чтобы ссориться из-за него, — парировала Эмилия

— Матерь Божья… я вовсе не хотел ссориться… Черт!.. Куда ты направилась? — словно раненый лев, взревел Анхел, увидев, что Эмилия идет к выходу.

— Я подумала, может, мне стоит выйти, а потом войти еще раз, чтобы ты оказал мне более любезный прием.

Стало так тихо, что малейший звук показался бы громоподобным. Потом Эмилия услышала за спиной шаги, но абсолютно не была готова к тому, что взлетит вверх и окажется в сильных руках Анхела. На секунду все вокруг закружилось в безумном танце, а горящий взгляд мужа, полный гипнотического соблазна, лишил ее способности разумно мыслить. В свои права вступило тело. Ослепительная улыбка преобразила суровые черты Анхела.

— Вот как мне полагалось встретить тебя, моя красавица!

Он прижался губами к тоненькой голубой жилке, бьющейся под хрупкой ключицей. Все ее тело вздрогнуло от его поцелуя. Дрожащей рукой она зарылась в его густые волосы, и губы их слились в поцелуе. Она судорожно вцепилась в него. Он опустил ее спиной на жесткую холодную поверхность и, раздвинув ей колени, прижался к ней всем телом, поглаживая ее узкие бедра. Хрипло вскрикнув, она задрожала от накатившего желания. Анхел приподнял голову и заглянул ей в глаза.

— Вот теперь я сам убедился, что тебе не нужна водка, — пробормотал он.

На секунду в затуманенном сознании Эмилии промелькнуло: что? здесь? сейчас? на мраморном столе? Но, встретив обжигающий гипнотизирующий взгляд Анхела, она поняла, что ей все равно где. Тело ее буквально плавилось в его руках.

— Не бойся, это произойдет не здесь, — слегка охрипшим голосом произнес Анхел и засмеялся.

Он снял ее со стола, спокойно взял за руку и повел в ту дверь, откуда появился перед ней. Эмилия ощущала слабость в ногах, ее тело ожило, пульсируя каждой клеточкой. Сексуальное возбуждение сделало его упругим и восхитительным.

Их шаги гулко раздавались в пустых залах, через которые они проходили. Огромные залы поражали воображение убранством, массивными мраморными колоннами, картинами, висевшими по стенам, хрустальными люстрами и канделябрами. Эмилия восторженными глазами смотрела по сторонам, пока Анхел вел ее. Наконец они снова оказались в портале, откуда начиналась двойная лестница, расходящаяся полукругом.

Поднявшись по ней, они вошли в комнату, которая поразила Эмилию своими размерами Здесь стояла кровать. Но какая! Гигантский золотой венец накрывал ее сверху, а вниз до роскошного ковра причудливыми складками спадала парча.

— Вот тебе и сказка, в которой ты сможешь жить как настоящая принцесса.

— Если ты со мной, то я уже живу как в сказке, — тихо ответила Эмилия.

Анхел смотрел на нее из-под полуопущенных ресниц, и были в его взгляде истома, лукавство и чувственный призыв. Он положил руки на ее хрупкие плечи и медленно бережно повернул к себе спиной. Когда он расстегнул молнию ее платья, Эмилии стало трудно дышать. Свет вливался в комнату мощными потоками через высокие французские окна. Все тот же стыдливый страх напал на нее, но она не собиралась бросаться через всю комнату, чтобы задернуть окна плотными шторами и укрыться в темноте. Когда-то она тайно терзалась тем, что, сравнивая себя с длинноногой и пышной Патрисией, казалась себе непривлекательной замухрышкой. Отсюда возникла потребность скрывать свое тело от Анхела. Рассуждая таким образом, она забывала о главном: Анхел почему-то женился на ней, а не на Патрисии Рэндел.

Платье соскользнуло с плеча и обнажилась его молочная белизна. Эмилия зажмурилась.

— Милая, я сгораю по тебе, — хрипло произнес Анхел над ее головой.

Приподняв сзади волосы, он приник губами к ее шее. От каждого поцелуя она вздрагивала и тихонько ахала.

— Нам будет с тобой очень хорошо, — нашептывал он ей.

Одного звучания его голоса было достаточно, чтобы свести ее с ума. Платье упало к ногам, и Эмилия приглушенно ахнула, с трудом подавив в себе желание прикрыть руками грудь с затвердевшими сосками, которые просвечивали сквозь лифчик. Жаркая волна поднималась в ней. ее лихорадило, колени подгибались.

— Ты ведешь себя просто замечательно, — одобрительно заметил Анхел бархатным голосом. — Ты дрожишь, как скаковая лошадь, готовая сорваться с места, но ты все еще здесь, в этой комнате.

— Обойдусь без водки, — сказала Эмилия, пытаясь шутить в тон Анхелу, но дрожащий голос выдавал ее волнение.

— Милая, открой глаза, — попросил Анхел и приподнял ее, чтобы освободить ее ноги от платья, потом повернул лицом к себе. — Посмотри, какая ты красивая и как я восхищаюсь тобой!

Это он, конечно, преувеличивает. Она знает свои недостатки: маленькая грудь, узкие бедра, ноги, пожалуй, чуть великоватые для ее роста… Обычные ноги, не особенно длинные, крепенькие, но недостаточно красивые, чтобы привлечь внимание.

— Я не могу!

— Предпочитаешь спать сегодня ночью в одиночестве?

— Нет!

— Хорошо… — протянул удовлетворенный Анхел, сияющими глазами изучая ее вспыхнувшее от смущения лицо. — Я пошутил. У тебя нет шанса остаться одной в этой кровати.

Эмилия свела брови.

— Нет?..

Он поднял ее на руки и понес к кровати. Скинув туфли и перебравшись на постель, Эмилия сразу скользнула под покрывало.

— Ай-яй-яй… — укоризненно произнес Анхел, взялся за покрывало длинными пальцами с другого конца и стянул его в изножье постели. — Что-то вроде атавистического страха, правда? Но легкая стыдливость мне даже нравится, дорогая.

Еще бы, оставил на ней только лифчик и трусики! Эмилия сидела на кровати, сжав колени, обхватив себя руками, и мучилась отчаянно, пытаясь сказать что-нибудь остроумное.

— Я… я, ну, в общем…

— Помолчи, — с умиленным изумлением прервал ее Анхел, — может, тебе и не нравится твое тело, но я его люблю!

Она смотрела на его потрясающе красивое лицо, испытывая сладостное чувство, от которого таяла душа. Большого значения его словам она не придавала, но поверила, что он действительно хочет ее. Впрочем, в ней самой пульсировало физическое отражение его желания. Прикрыв ресницами глаза, она следила, как он снимает рубашку, и снова ее заворожила притягательная мужская красота его тела. В отличие от нее он не страдал комплексами, она восхищалась его всегдашней уверенностью в себе. Он расстегнул шорты и продемонстрировал гладкий упругий плоский живот с шелковистыми черными завитками волос. Вид возбужденного мужского члена, прикрытого плавками, вызвал у нее спазм внизу живота, но она продолжала с острым интересом разглядывать его фигуру. В ней пробудился живой интерес к процессу раздевания Анхела, но она очень боялась, что он может заметить ее любопытство. К тому моменту, когда Анхел остался в одних плавках, у нее горело лицо от смущения, ведь она видела, как он возбужден! Но самое ужасное, что и она была в таком же состоянии! Эмилия ткнулась лицом в колени, чтобы не видеть, как Анхел приближается к ней. По движению матраса она догадалась, что он лег, но продолжала молчать и прятать лицо.

— Ты просто обманщица, — ласково сказал Анхел.

Он потянулся к ней и легко опрокинул на подушки.

— Почему? — выпалила Эмилия. Мускулистое бедро Анхела скользнуло у нее между ног и всей тяжестью придавило ее. Он обвел пальцем ее припухшую нижнюю губу.

— Потому что ты подсматривала за мной. Эмилия покраснела, во рту пересохло.

— Надеюсь, тебе понравилось то, что ты увидела?

— Нет!..

— Нет?! — с наигранным возмущением переспросил Анхел.

— Я хочу сказать, да, но…

— Не хочу слышать твое «но».

И Анхел приник к ее губам, чтобы снова разжечь огонь у нее в крови. От его коротких, но сокрушительных поцелуев содрогалось ее тело, и она извивалась под ним. Ее нарастающее желание требовало большего.

— Скажи, что хочешь меня, — попросил Анхел хрипло.

— Что? — откликнулась она, почти не соображая. Пальцы ее цеплялись за его мощные плечи, и она ничего не могла с собой поделать.

— Я хочу услышать от тебя эти слова…

Он скользнул вниз по ее телу, незаметно для Эмилии сняв с нее лифчик.

— Анхел! — испуганно воскликнула она.

— Дорогая, не надо переживать из-за таких пустяков…

Он помешал ей прикрыться, удержав ее руки.

— Ты прекрасна… Ты потрясающе прекрасна, и мне необходимо смотреть на тебя так же, как тебе нравится смотреть на меня, — заявил он, уравняв их в правах.

Эмилия дрожала, в ужасе взирая на свою беломраморную грудь с бесстыдно торчащими розовыми сосками. Затем обнаружила, что и Анхел с видом голодного тигра рассматривает то же самое, и растерялась. Он уже не держал ее за руки, но она без особого труда подавила в себе желание спрятаться и теперь смотрела на него как зачарованная. Под его взглядом, сжигавшим ее, она слегка прогнулась и приподняла бедра. Дрожащими руками Анхел взял в ладони ее груди, склонил голову и лизнул набухший сосок. Левый, потом правый. Тело ее содрогалось в ответ, посылая в глубину лона сигналы сладострастия.

— Я хочу тебя! — простонала Эмилия, безвольно отдаваясь во власть сексуального голода.

От его торжествующей улыбки сердце ее перевернулось, любовь к нему захватила ее как поток раскаленной лавы.

— Теперь ты полностью принадлежишь мне, — задыхаясь произнес Анхел. — Моя единственная!

Их поцелуй был взрывом страсти, потому что оба в равной степени жаждали его. Руки его гладили ей грудь, а она. зарывшись пальцами ему в волосы, не могла насытиться поцелуями. Тело ее тянулось к его телу, направляемое внутренней силой.

— Пожалуйста…

Эмилия задыхалась, но, едва оторвав губы, чтобы глотнуть воздуха, снова жадно искала его рот.

— Ты сильно изменилась, — произнес он.

Дыхание его было неровным, нетерпеливыми руками он провел по ее трепещущему телу, чуть приподняв ее бедра, чтобы снять последнюю преграду.

Впервые она так остро ощущала свою наготу, и льющийся в окна дневной свет был тут ни при чем. Теперь она горела не от стыда, а от предвкушения эротических наслаждений. Они одновременно снова потянулись друг к другу, он повалил ее на подушки и принялся дразнить груди губами и языком. Такая ласка была для нее откровением, и она обезумела от желания.

— Никогда не надеялся увидеть тебя такой… — задыхался от восторга Анхел. — Эмилия… Эмилия… — со стоном произносил он, и каждый стон отзывался в ней сладкой дрожью.

Ее жаркое тело пребывало в постоянном движении, внутренняя лихорадка, доселе неведомая ей, целиком и полностью овладела ею. Анхел уверенной рукой нашел ее влажную пульсирующую сердцевину, и она громко вскрикнула от невыносимого наслаждения. Упиваясь ее реакцией, он погрузился блестящими черными глазами в зеленую глубину ее глаз. Последние робкие попытки Эмилии сдержать разгул собственной плоти потерпели неудачу, тем больше ее поражала выдержка Анхела.

— Я… я не могу справиться… с этим. — Она сама толком не понимала, что хочет сказать, но он понял ее. Она вся была во власти страсти, его искусство возбуждать покорило ее, и она с нетерпением ждала продолжения, чтобы избавиться от мучительной болезненной пустоты. — Пожалуйста… — взмолилась она.

Анхел стремительно накрыл ее своим телом и, подхватив руками округлые бедра, вошел в ее алчущую плоть, заставив ее гортанно застонать и вздрогнуть всем телом. Слияние их тел было настолько полным, что давало ей неведомое раньше наслаждение. Сердца их бились как одно, пока он вел ее к высотам, о которых она и не подозревала. Задержаться на пике экстаза было невозможно, внутреннее напряжение взорвалось, и она зарыдала от упоительного облегчения, плавно переходящего в состояние свободного падения.

Широко распахнутые потрясенные глаза Эмилии были полны слез. Она и вообразить не могла, что возможно такое наслаждение. Анхел лег на бок, прижал ее к своему влажному горячему телу, потом поцеловал и отодвинул от себя, пытаясь на ее лице прочитать ответ на мучивший его вопрос. А получив его, грустно улыбнулся.

— Ты и вправду не понимала, чего лишала себя тогда, — заключил он.

— Ты хочешь сказать, что так было бы всегда?

Она внутренне ахнула, осознав, что было ею принесено в жертву природной застенчивости.

— Я даже подумывал подлить алкоголя в твой апельсиновый сок, чтобы ты расслабилась в постели, но понимал, что ты мне этого никогда не простишь.

Анхел провел ладонью по ее щеке.

— Ты была просто зажатой, у тебя была чертова уйма предрассудков. Ты ранила мое мужское самолюбие в самом главном: единственная женщина, которую я не мог удовлетворить, оказалась моей женой.

— Что ты, я была абсолютно счастлива… ну… ты понимаешь, — промямлила она, а сама подумала, откуда ей было знать, что может быть по-другому, если до сегодняшнего дня ничего подобного не испытывала.

Вспомнила, что начало ей обычно нравилось больше, чем конец, оставалось смутное ощущение недовольства, которое она считала чем-то нормальным и естественным. С первой же брачной ночи, пережив болезненный опыт, она привыкла считать, что занятие любовью всегда будет доставлять больше удовольствия ему, чем ей. Только теперь, к своему стыду, она узнала, что с самого начала брачных отношений просто отказывалась получать удовлетворение. Объяснить это было можно; постоянное напряжение и зажатость от пребывания в доме, где родственники мужа относились к ней как к социальному чужаку, а бывшая невеста Патрисия Рэндел не желала поступиться своими привилегиями в этой семье. Тогда она во всех своих несчастьях винила Анхела, а потому не делала даже попытки преодолеть свои предрассудки. Значит, изнурительную войну вел не один Анхел… Он прижал Эмилию к себе.

— Секс у нас с тобой был запретной темой. Однажды ты сказала, мол, хватит того, что мы занимаемся этим постыдным делом, не хватает еще говорить об этом! — Он застонал.

Эмилии тоже хотелось застонать от досады на себя. Надо же, я была единственной женщиной, которую мой муж не мог удовлетворить. Какой стыд, думала она в отчаянии, это ему-то с его умением и опытом.

— Для меня это не имело значения… я не понимала, — бормотала Эмилия, целуя его в смуглое плечо с запоздалым раскаянием. Ведь она так сильно любила его и чуть было не потеряла. Ее переполнила огромная благодарность за то, что он все-таки предпочел вернуться к ней и попытаться заново начать иx супружеские отношения.

— Все прошло и забыто, — заверил ее Анхел. Внезапно ей захотелось спросить у него, правда ли, как утверждали его родные, что он собирался развестись с ней до своего огьезда в Латинскую Америку. Но засомневалась, стоит ли в такой момент заводить разговор о неприятном. Вдруг он скажет, что это правда. Нет. есть вопросы, которые лучше не задавать.

Анхел оторвал ее от этих размышлений, плавно переместившись под нее и дав понять, что снова возбудился.

— Знаешь, когда я сказал, что не собираюсь набрасываться на тебя, как изголодавшееся по сексу животное, я просто был волком в овечьей шкуре… Я тогда едва не сорвался, моя милая, — признался Анхел. — От долгого воздержания я готов был сорвать с тебя платье прямо в лимузине, но проявил чудеса выдержки!

— Правда? — заикаясь сказала Эмилия. Щеки ее горели от нараставшего возбуждения.

— Я не захотел рисковать, чтобы до смерти не напугать тебя, решил вести выжидательную политику…

— Хватит выжидать, — нетерпеливо прервала его Эмилия.

На этот раз Анхел в полной мере показал ей, на что способен испанец, когда не сдерживает своего природного темперамента. И ей в ответ не приходило в голову прятаться или сдерживаться. Одного его прикосновения хватило, чтобы она погрузилась в пучину восхитительного наслаждения.

Час спустя неутомимый Анхел объявил, что чертовски проголодался, и позвонил, чтобы приготовили ужин.

— Обслуживание на том же уровне, что и в особняке, как я понимаю, — насмешливо заметила Эмилия, надевая великоватый для нее махровый халат, который бросил ей на кровать Анхел.

Он нахмурился.

— Очевидно, мой дом тебе не по вкусу…

Эмилия замерла, услышав осуждающую интонацию в его голосе.

— Что ты хочешь сказать?

— Ладно… — сухо обронил Анхел, но не удержался. — Ты отказалась от моего имени, ушла из моей семьи и жила за счет какого-то унизительного занятия! Ты, дипломированный педагог! Если тебе уж так приспичило работать, почему ты не поискала хотя бы места учителя?

Эмилию покоробили его слова. Затянув поясом халат, она выбралась из постели и гневно бросила ему:

— Какой же ты сноб!

— Нет, черт возьми! — с жаром воскликнул Анхел. — Отказавшись от поддержки Лусиано, ты фактически отказалась от всего, что дал тебе я…

— От твоего громкого имени? — Невесть откуда взявшаяся ярость кипела в Эмилии, ее даже трясло. — От твоих ужасных родственников? Что ты дал мне? Кучу драгоценностей, броскую машину, пачку кредитных карточек, сделав меня при этом жалкой и несчастной!

— Да что ты? — промурлыкал сквозь сжатые зубы Анхел.

— Да, я была жалкой и несчастной… И терпела это только из-за любви к тебе! — яростно выкрикивала Эмилия, сжимая кулаки. — Как только тебя не стало, я спокойно могла жить в хибаре и работать как бродяга…

— Бродяги не работают, — вставил Анхел.

— Да если б я стала искать место преподавателя, мне пришлось бы объяснять, кто я и прочее, недоступное твоему пониманию. Сомневаюсь, чтобы я получила эту работу. Люди относятся к тебе, как к прокаженной, когда исчезает твой муж.

— Прекрати мелодраму, — потребовал Анхел.

— Нет уж! Ты не знаешь, чем это обернулось для меня. Люди терялись, не зная, что сказать женщине, оказавшейся в такой ситуации. Они боялись, что я расплачусь и поставлю их в неловкое положение… Хотя они гораздо предпочтительнее тех, кто так и норовит влезть в душу, чтобы покопаться там всласть просто так, из любопытства! — обрушила на Анхела свою тираду Эмилия. — Мне хотелось спрятаться от всех, и небольшое дело, не привлекающее внимание, гарантировало мне это.

— Хочешь сказать, что вообразила себя этакой киногероиней, способной рукоделием честно зарабатывать себе на жизнь?

— Так знай, я действительно отлично зарабатывала себе на жизнь шитьем! — резко ответила Эмилия. — И с радостью вернусь к этой жизни в любой момент. Только слово скажи!

Повисла взрывоопасная тишина, нарушенная тихим стуком в дверь. Эмилия отвернулась и уставилась в окно на спокойную гладь хрустального озера. Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться после неожиданного всплеска эмоций. Нервы не в порядке, поставила она себе диагноз. Да и как им быть в порядке, если тебя шантажируют и ты живешь под угрозой разоблачения, которое может стоить тебе потери любимого. Она должна рассказать Анхелу о романе между Синтией и Майклом в ближайшие дни.

— На пресс-конференции раздавались саркастические комментарии по поводу того, как ты жила в мое отсутствие, — произнес Анхел.

Эмилия побледнела.

— Значит, им уже известно, где я жила?.. О магазине?

— Вероятно. Пойдем поедим. — Анхел оторвал ее руки от перил, в которые она вцепилась. — Послушай. Снобизм тут ни при чем…

— Нет?

— Нет. Меня беспокоит, что ты так легко отказалась от нашего образа жизни, от всего, что связано со мной. Поразмыслив, я понял, что в такой ситуации поступил бы точно так же.

После такого признания слезы стыда навернулись у нее на глаза, ведь она не сказала ему всей правды. Если бы не враждебность родных Анхела, ставшая к тому времени невыносимой, она предпочла бы остаться в нью-йоркском особняке. К Анхелу она обернулась уже кроткой голубкой. В его объятиях она упивалась теплом и удивительно родным запахом, исходившим от его тела.

— Извини, что тебе пришлось из-за меня пережить на этой пресс-конференции…

— Боже мой, дорогая, я не наcтoлько чувствителен. После Чили моя кожа задубела и стала как у носорога. — Анхел смотрел на нее с насмешливым удовольствием. — Меня могла обескуражить только одна новость, что тебе пришлось выйти на панель, чтобы заработать на кусок хлеба.

Или что она изменила мужу вскоре после ею исчезновения? Внутренне застыв от этой мысли, парализующей ее волю, Эмилия как сомнамбула вышла с ним из комнаты.

— Все-таки очень хочется услышать в подробностях то, что произошло с тобой в Чили. — серьезным тоном произнесла Эмилия, сидевшая в шезлонге у бассейна после плотного ланча.

Они покинули спальню только к полудню. Все тело Эмилии болело после любовных безумств, но это было приятно, а самое главное, что они вместе, хотя и не успели еще толком ни о чем поговорить. Ей показалось, что и Анхел испытывает потребность в серьезном разговоре, иначе бы он завалился спать после всех перегрузок.

Анхел обернулся к ней, лицо его стало напряженным. Он вышел из воды, солнце заиграло на мокрой смуглой коже его обнаженного тела, в котором за внешней стройностью и легкостью движений ощущалась большая сдержанная сила. Эмилия вспыхнула, его великолепная нагота опьянила ее, мысли начали путаться. Искоса взглянув на нее, Анхел взял большое полотенце и обмотался им.

— Дорогая, для меня похищение это уже далекое прошлое.

— И все же мне хотелось бы услышать от тебя, как это было, — настаивала Эмилия.

Снова наступило молчание, в окружавшей их тишине слышалось только жужжание шмелей в цветнике.

— Ладно. Водителя убили у меня на глазах в первые же минуты, — с угрюмой резкостью начал свой рассказ Анхел. — Меня избили и бросили на дно машины. Били профессионально, я потерял сознание. Позже меня запихнули в задний отсек другой машины…

— Но зачем они захватили тебя? Что им было нужно?

— Не знаю… Возможно, какому-то идиоту пришло в голову, что, взяв меня в заложники, можно будет добиться списания долгов прежнего правительства. До сих пор неизвестно, кто нанял этих людей. В лесном домике, куда меня доставили, люди в масках, наверное, дожидались дальнейших указаний. Как только я пришел в себя, на меня надели наручники, но дали воды и больше не били, просто посадили в подвал. Чем бы все это кончилось, неизвестно, но вмешался Его Величество Случай. На рассвете до меня донеслись звуки выстрелов. С трудом из-за скованных рук я выбрался из подвала. В домике никого не было, стреляли в лесу, я выскользнул из дома и побежал в другую сторону. Потом за спиной грохнуло, и я упал. Очнулся уже в маленькой больнице. Позже я узнал, что люди, скрывавшиеся от новой власти, и ранили меня и спасли, когда поняли, что я не бандит. Более того, узнав о моем похищении, они на всякий случай снабдили меня чужими документами. Мне повезло, у меня была только контузия и осколочные ранения спины и обеих ног. Эмилия содрогнулась.

— Как же тебе досталось…

— Я довольно быстро поправлялся и готовился добраться до аргентинской границы, но не успел. В поселок нагрянули войска нового правительства и всех раненых забрали из больницы. Что сталось с теми ранеными парнями из отряда альендевцев, не знаю. Больше я их не видел… Отличные были ребята. — Анхел замолчал.

— И ты не решился назвать свое настоящее имя?

— Нет, слишком велик был риск. Впрочем, меня и так могли расстрелять, приняв за одного из сторонников прежнего правительства. Но… посадили в тюрьму.

Эмилия перевела дух, она так переживала, словно все это происходило на ее глазах.

— Первые месяцы в тюрьме были самыми тяжелыми. Меня то и дело сажали в карцер на хлеб и воду за драки. Но если бы я не мог постоять за себя, меня бы забили насмерть. В тот период я был уверен, что остаток жизни проведу за тюремной решеткой. Мне все было безразлично. Через несколько месяцев нам объявили приговор. Только тогда я понял, что меня освободят через несколько лет и начал борьбу за выживание.

— Тебе пришлось пройти через ад! Представляю, каково тебе было там, — пробормотала Эмилия, сжимая руки и понимая, насколько наивно звучат ее слова.

Анхел встал и, потянувшись к ней, расцепил ее судорожно сжатые руки.

— Чилийский опыт многому научил меня. Я понял, как важно дорожить тем, что тебе дано. Да, я потерял на время свободу, но зато стал разбираться в главных ценностях жизни. И теперь, вернувшись домой, буду безжалостно избавляться от всего, что мешает мне нормально жить!

Эмилия испуганно отвела взгляд, услышав о его намерениях. Как он поступит, узнав от нее историю с Майклом и Синтией? Кому из них поверит? Анхел всегда больше доверял своим родным, чем ей. Похоже, именно от нее Анхелу придется избавиться в первую очередь. Настроенный столь решительно, он не будет долго разбираться, виновна она на самом деле или нет.

Всплыло в памяти и предупреждение Эррола Фонтейна, советника из Министерства иностранных дел. Что, если страсть Анхела к ней всего лишь временное явление переходного периода? Он ведь не сказал, что любит ее. Да, он заботлив и по-прежнему находит ее физически привлекательной, но это не одно и то же. Сможет ли она пережить разлуку с ним, если через какое-то время он захочет уйти от нее?

— Что случилось? — спросил Анхел.

Он теперь с потрясающей чуткостью улавливает малейшие перепады в ее настроении.

— Ничего! — живо ответила Эмилия. Удивительно, но страх потерять мужа как будто прибавил ей сообразительности. — И все-таки скажи, как тебе удалось вчера добраться сюда раньше меня? Ты мне так и не объяснил.

— Удрал с совещания правления банка.

Эмилия недоверчиво смотрела на него.

— За пять лет правление банка сменило трех председателей. С каждым новым председателем менялась политика банка. Доходы падают, не говоря уж об ослаблении управления. Они хотят, чтобы я вернулся к обязанностям председателя. — Анхел выразительно скривил губы. — Они буквально потребовали, чтобы я уже вчера приступил к делам!

— Так почему же ты удрaл, ушел раньше?

— Не видел причин, почему я должен впрягаться в это ярмо, пожертвовав домом. Банк может подождать.

У Эмилии комок от волнения встал в горле. И это говорит Анхел, который буквально жил банком. Он вел себя как трудоголик, работая по двенадцать — восемнадцать часов. Общение с женой было загнано в короткие временные просветы между деловыми встречами, поездками за границу и сидением допоздна над деловыми бумагами. А была еще светская жизнь, которой отводилось несколько вечеров в неделю.

— Недельки через три у меня следующее заседание в Мадриде. Мои испанские коллеги, похоже, лучше разбираются, чего хочет мужчина и что для него важнее после долгой разлуки со своей женщиной…

Анхел посмотрел на нее с высоты своего роста и вдруг, сверкнув белыми зубами, широко, по-мальчишески озорно, улыбнулся. Глаза его искрились.

— Как ты считаешь? — Под его призывным взглядом Эмилия смутилась как девочка. Теперь он мог зажечь в ней желание одним таким взглядом. — Тем более после того, как парень узнал, что его жена была самой отверженной из всех жен Нью-Йорка…

— Ну, обычно ты замечал меня где-то в обеденное время…

Обаятельная улыбка слегка померкла. Признав справедливость упрека, Анхел сказал:

— И чего я добился? Ты доводила меня до того, что приходилось на стенку лезть…

— Больше этого не повторится, — поспешила заверить его Эмилия и вновь ужаснулась, сколько же опасных просчетов она допустила в первые месяцы после их свадьбы. Отказать в сексе такому неотразимому мужчине, дать понять, что он нежелателен там, где он имел полное право быть счастливым. Другой на его месте давно плюнул бы на нее и сбежал.

— Знаешь, ты вызывала у меня все большее и большее желание… — Анхел гортанно рассмеялся, привлек ее к себе и стал рассматривать милое скуластое лицо. — На самом деле просто я не отдавал себе в этом отчета, но ты в своей неизменной ночной рубашке невероятно возбуждала меня. Всегда присутствовало ощущение запретного плода. Я уж не говорю о той восхитительной ночи, когда обнаружил, что ты кусаешь подушку, боясь даже пискнуть. Полагаю, таким образом ты просто не хотела поощрять меня и скрывала, что тоже получаешь удовольствие…

Эмилия с покрасневшими щеками простодушно воскликнула:

— Нет… просто я знала, что в соседней комнате находится твоя сестра Эстелла!

Анхел, спускавшийся в это время по ступенькам в бассейн с ней на руках, застыл на месте.

— Господи! Неужели ты была такой застенчивой?! — простонал он и прижал ее к себе. — Мне никогда это не приходило в голову. Каким же ты была тогда еще ребенком…

Он сдвинул брови, прислушиваясь к нарастающему стрекотанию вертолета.

— Что за черт! — возмутился Анхел, словно был хозяином воздушного пространства над его владениями.

Губы Эмилии дрожали, она едва сдерживала смех.

— А ты торчишь из воды голый, как Адам до грехопадения. Думаешь, это папарацци? Я знаю, ты любишь рисковать, Анхел, но если Лусиано опасался за мир, который мог рухнуть, увидев тебя в джинсах, то что произойдет, если ты предстанешь перед всем миром в одной коже?

Смех замер, когда вертолет, пролетев у них над головой, пошел на посадку с другой стороны замка.

— Гости? — всполошилась Эмилия.

Анхел запустил руку в ее волосы и посмотрел ей в лицо обожающими глазами.

— Ты колдунья, — хрипло выдохнул он и впился в ее губы таким жадным поцелуем, что Эмилия забыла обо всем на свете.

Анхел поднял голову, подхватил ее под ягодицы и поднял на себя, но внезапно выругался по-испански и неохотно поставил ее на бортик бассейна.

— Кто, кроме моих родных, может знать, что мы здесь?

Пока Эмилия искала ответ на этот вопрос, Анхел успел быстро одеться прямо у бассейна и помчался встречать гостей, а Эмилии пришлось бежать одеваться наверх, прикрыв полотенцем мокрое бикини.

Снова спустившись вниз, она прошла прямо в главный зал, скорее в парадные дворцовые покои королевского уровня, где стены были затянуты брюссельскими гобеленами и стояла великолепная позолоченная мебель. Даже Анхел накануне, когда они совершали мини-экскурсию по анфиладе комнат первого этажа, был поражен роскошью и размерами этих покоев.

Эмилия издали узнала стройную рыжеволосую женщину, сидевшую в одиночестве на изящном диванчике, и поспешила с ней поздороваться.

— Ребекка! Почему ты сидишь здесь одна?

Ребекка поднялась ей навстречу и улыбнулась. От всей ее высокой фигуры в элегантном свободном платье бирюзового цвета веяло свежестью и прохладой.

— Понимаешь, мужчины так обрадовались друг другу, что ни твой муж, ни мой даже не вспомнили обо мне. Я только что их видела, они прошли вон по той веранде с бокалами в руках.

— О Господи… — Эмилия посмотрела в указанном направлении, но мужчин за ними уже не было видно.

Гостья протянула Эмилии обе ладони со сдержанной, но искренней радостью.

— Я так счастлива за вас с Анхелом, Эмилия! Я плакала, когда узнала об этой новости. — На ее лице появилось виноватое выражение. — Извини, но Лисардо не мог дождаться, когда снова увидит Анхела.

— Я могу его понять, — искренно сказала Эмилия, ведь Лисардо Карриасо, испанский банкир, старый друг Анхела. — Детей с собой привезли?

— Еще чего! Что ты, я решила, что нас двоих уже более чем достаточно, — сказала Ребекка с покаянной улыбкой. — Не хватало явиться впятером, было бы настоящее нашествие!

— Впятером?.. Вас уже пятеро?! — Эмилия мысленно прикинула, и до нее дошло, как давно она не видела этих милых людей. — У вас еще ребенок родился? Господи, сколько же лет мы не встречались, я совсем не в курсе. Урсуле сейчас должно быть восемь, Лучано мы крестили незадолго до отъезда Анхела в Латинскую Америку, — вспоминала она.

— Два года назад я родила девочку… Ладно, об этом потом, — перебила себя Ребекка, и ее живое лицо с тонкими чертами вдруг посерьезнело и слегка нахмурилось. — Ты помнишь, когда Лисардо навещал тебя в Нью-Йорке в последний раз?

— Да, конечно помню.

После исчезновения Анхела Лисардо регулярно навещал ее, приезжая в Нью-Йорк по делам. Однако Лусиано с Эстеллой всегда настаивали на своем присутствии в случае визита к ней людей уровня Лисардо, и у Эмилии просто не было возможности поговорить с Лисардо наедине.

— Так вот, тогда Лисардо был сильно встревожен тем, как брат и сестра Анхела обращаются с тобой. Он описал атмосферу в доме как ядовитую, и мы решили предложить тебе пожить у нас, но пока мы прособирались…

— Я уехала из Нью-Йорка, не сообщив о своих планах. — Эмилия натянуто улыбнулась. Ее смущало направление, которое принял разговор, и ей захотелось сменить тему. Интересно, как много удалось понять страшно проницательному Лисардо из того, что происходило в особняке Фагундесов в тот период? И, если она правильно уловила намек Ребекки, не может ли он вызвать у Анхела желание разобраться в событиях того времени?

— Лисардо отчаянно пытался отыскать тебя.

— Очень мило с его стороны, но я, честно говоря, отлично устроилась. Извини, но мне нужно было самостоятельно научиться жить в новых условиях, без Анхела. И не хотелось втягивать в свое горе других людей.

Эмилия воспользовалась паузой, чтобы заказать по телефону освежающие напитки и легкое угощение. Рука ее дрожала, когда она опускала трубку.

— Мне неприятно, что у тебя создалось о нас плохое впечатление, — взволнованно призналась Ребекка. — Мы с Лисардо переживаем, что не сумели вовремя оказать тебе помощь, пока ситуация в доме окончательно не стала необратимой.

— Вы сделали все, что в ваших силах, поверь мне, я очень высоко оценила ваши усилия.

Какая ситуация? О чем она говорит? Но Эмилия была слишком напугана, чтобы задавать вопросы. Она подавила в себе нарастающее чувство тревоги и положилась на житейскую мудрость. Лисардо, который не будет сообщать другу то, что может навредить их семейной жизни.

— Давай больше не будем о прошлом. Сейчас у нас праздник, и мне хочется только радоваться возвращению Анхела домой, ко мне.

— Так и должно было произойти, — мгновенно подхватила Ребекка, но прозрачная кожа ее лица порозовела, а глаза остались задумчивыми. — В семейные дела не надо вмешиваться, но… Ой, дорогая, я, кажется, опять за свое, а Лисардо предупреждал меня, чтобы я и не заикалась об этом!

Эмилия внутренне вздрогнула от ее странного признания, но виду не подала. Маловероятно, чтобы публикация о ее мнимом романе пятилетней давности дошла до Испании. Она дружески улыбнулась Ребекке.

— Ты обращала внимание, стоит только предупредить, чтобы ты не говорила о чем-то, как уже невозможно выкинуть это из головы?

Откинув со лба мелко вьющиеся пряди волос, Ребекка успокоилась и засмеялась.

— Мне лучше не доверять секретов, а вот Лисардо просто могила.

Окончательно успокоившись после слов Ребекки, Эмилия вспомнила, как завидовала когда-то их прочному семейному счастью. Они были совсем разными и тем не менее очень удачно дополняли друг друга: Ребекка бесхитростная и простая душа, Лисардо, напротив, личность сложная и замкнутая.

Женщины вышли прогуляться по внешней галерее. Любуясь окружающим пейзажем, дремотно застывшим в полуденном жарком мареве, они в итоге нашли своих мужей.

Мужчины прервали бурный разговор и взглянули на них несколько настороженно, с таким видом, какой бывает у мужчин, начисто забывших о существовании своих жен.

Эмилия чувствовала себя немного скованной, когда Лисардо с широкой улыбкой здоровался с ней. С друзьями его легендарная замкнутость никак не проявлялась. Анхел обнял Эмилию одной рукой и привлек к себе с видом собственника. От близости его нагретого солнцем тела последние тревоги улетучились и счастливый свет зажегся в ее глазах. В былые времена он не стал бы вести себя столь откровенно в присутствии других людей.

Эмилия видела, как Лисардо шутливо потянул за вьющуюся мелким бесом кудряшку Ребекки и та улыбнулась в ответ, глядя ему в глаза. А, подняв к Анхелу лицо, Эмилия обнаружила, что он смотрит на нее горящим взглядом, но брови сведены и между ними залегла морщинка. Этот беспокойный вопросительный взгляд почему-то еще долго тревожил ее.

Разговор зашел о грандиозных реставрационных работах в замке Фагундес, в результате чего в нем было восстановлено все до мельчайших деталей. Анхел рассказал, что перед смертью его бабушка Дорис Фагундес поручила осуществить этот дорогостоящий проект историкам архитектуры.

— Чтобы завершить его, им понадобилось четыре года…

— И переделать душевые в бассейн, — вставила Эмилия, вспомнив комический ужас Анхела, когда он среди ночи вошел в так называемую ванную комнату впечатляющих размеров и вместо душа обнаружил там гигантскую ванну в форме морской раковины.

— Так что придется еще вносить некоторые поправки. Я не собираюсь жить в восемнадцатом веке, — добавил Анхел. — Бассейн возник по той причине, что бабушка была большой любительницей поплавать.

— Это правда, что бабушка вырастила вас после гибели родителей? — поинтересовалась Ребекка. — Справиться с воспитанием троих детей и посвятить свою жизнь восстановлению исторического памятника архитектуры, это что-нибудь да значит! Для этого надо быть очень энергичной женщиной.

Как раз ее участие в воспитании детей было наименьшим, вспомнила Эмилия. Из рассказов Анхела она знала, что Дорис была одаренной личностью. Рано овдовев, она осталась с маленьким ребенком на руках, что не помешало ей увлечься реставрационными проектами. Родители Анхела погибли в авиационной катастрофе, когда ему было всего тринадцать лет. Бабушка боготворила его, как он признался Эмилии, исключительно за его смышленость, чего не хватало, по ее меркам, младшим детям. С ранних лет у Анхела выработалось покровительственное отношение к брату и сестре.

После долгих уговоров Ребекка с Лисардо согласились поужинать вместе с ними, перед тем как улететь.

— Почему ты вела себя так скованно с Лисардо? — спросил Анхел почти сразу после отбытия гостей.

Они сидели за кофе на увитой виноградом лоджии, наблюдая, как садится солнце за горами. Эмилия порозовела, но сделала удивленное лицо.

— Разве?

— Особенно вначале, потом вроде разошлась. — Он помолчал, пристально глядя на нее. — Меня беспокоит, что приходится выслушивать от других то, что следовало услышать от тебя.

Чтобы скрыть нарастающее нервное напряжение, Эмилия стала механически помешивать кофе, со страхом гадая, что имел в виду Анхел. Неужели он сейчас заговорит о том романе? Кровь отхлынула от лица Эмилии.

— Господи помилуй. Я искренне благодарен Лисардо за откровенность. Почему ты мне не рассказала, что после моего исчезновения родные начали плохо относиться к тебе?

Не ожидавшая, что речь зайдет об этом, Эмилия подняла голову, но не знала, что сказать, а увидев гнев на его лице, окончательно растерялась.

— Ну… э-э-э, я…

Анхел поднялся и стал расхаживать по лоджии.

— Лисардо сказал, что заметил проявления их враждебности к тебе уже в первый свой визит. Сестра позорила тебя перед прислугой, отменяя твои поручения, и лезла из кожи вон, чтобы подчеркнуть, что хозяйка в доме она, хотя это был твой дом!

— Так было всегда, когда тебя не было поблизости, — нехотя призналась Эмилия.

Анхел смотрел на нее с потрясенным видом. Очевидно, несмотря на слова Лисардо, он еще надеялся, что тот стал свидетелем какого-то недоразумения и неправильно истолковал его.

— Даже до моего исчезновения?

Эмилия вздохнула и кивнула.

— Но ты никогда не жаловалась, даже словом не обмолвилась! — Анхел смотрел на нее с таким выражением, словно перед ним инопланетянка.

— Когда-то ты сказал мне, что в твоей жизни родные занимают главное место. А кроме того, какой новоиспеченной жене захочется начинать семейную жизнь с жалоб мужу на его родственников, особенно если приходится жить вместе с ними, — просто объяснила Эмилия. — Извини, но они привыкли к мысли, что ты женишься на Патрисии, и, естественно, мое появление в доме стало для них неприятным сюрпризом.

— Но Синтия?.. Она ведь была твоей подругой…

— Нет, если это грозило испортить ее отношения с Лусиано и Эстеллой. Синтия никогда не перечила Эстелле. Таким образом в доме сохранялось подобие мира и согласия.

Лишившись очередного утешения, Анхел шумно выдохнул.

— Если я правильно понял, Лисардо был свидетелем того, как Лусиано обвинил тебя в том, что я отправился в Южную Америку.

С большой неохотой Эмилия подтвердила это кивком.

— Господи помилуй! — вне себя воскликнул Анхел. — Как мог брат выдвинуть такое нелепое обвинение против тебя?!

— Твои родные были в курсе наших напряженных отношений перед твоим отъездом. Они полагали, что если бы ты женился более удачно, то послал бы в эту поездку кого-нибудь из служащих банка.

— Невероятно! Сказать такое женщине, когда она переживает за пропавшего мужа, верх подлости!

— Анхел, когда стало известно о твоем похищении, все словно голову потеряли, — попыталась мягко объяснить Эмилия. — Но мне следовало еще задолго до этого настоять на своих правах. Вместо того чтобы как-то изменить ситуацию в доме, я позволила твоим родным всячески третировать себя, а сама упивалась жалостью к себе.

— Не пытайся оправдать их! — рявкнул Анхел. — Для них ты была моей женой…

— Да, но…

— Моей женой, которой предстояло унаследовать все, чем я владел, после официального признания меня погибшим. Несомненно, что одно это могло сделать тебя объектом их злобы, — рассуждал вслух Анхел, пытаясь объяснить отношение его родных к Эмилии меркантильными соображениями. Эмилию потряс его холодный цинизм. — Прости меня, что упрекал тебя за отказ принять от брата финансовую поддержку.

— Не делай столь решительных выводов. — Эмилия, расстроенная его словами, тоже встала. — И твой брат и сестра были в отчаянии после твоего исчезновения…

— Матерь Божья, где были мои глаза?! Сколько страданий причинили они тебе из-за моего бездумного поведения!

— Не надо сейчас раздувать это, — сказала Эмилия, не видя смысла в его ярости. — Если ты больше не настаиваешь, чтобы я жила с ними в одном доме, то я могу предать прошлое забвению.

— Ты слишком великодушна, моя дорогая, если готова все простить. И все-таки грядет расплата, — с мрачной решимостью заявил Анхел. — Я этого так не оставлю, у меня нет другого выхода. Мои родные обязаны были заботиться о тебе, когда меня не было рядом с тобой.

— Но я не нуждалась в их заботе, — возразила Эмилия.

Анхел притянул ее в свои объятия.

— Я с ума сошел бы в Чили, если бы знал, что тебя обижают мои близкие! — вырвалось у него.

— И все же я предпочла бы, чтобы ты забыл об этом. Хватит неприятностей, а Лисардо пусть занимается своими делами!

— Раз ты, как я вижу, и не собиралась рассказать мне об этом, хорошо хоть ему хватило ума сделать это, — заключил Анхел. — Господи, надо было думать, кому доверяешь!

От этих слов озноб пробежал по спине Эмилии. Стал бы Анхел по-прежнему доверять ей, если бы узнал, что она скрывает от него? Но тут же ее глаза загорелись гневом. В чем. собственно, она перед ним провинилась? Да ни в чем! Она обязана защищать свою семейную жизнь от злобных происков. Почему она должна объясняться из-за грязного скандала, возникшего по вине двух эгоистов, Майкла и Синтии?! Ладно, она, конечно, расскажет Анхелу, когда будет готова. Сколько это может продолжаться? Старая история висит над ней дамокловым мечом, заставляя вздрагивать и сжиматься от страха, как, например, это случилось сегодня днем, когда Ребекка завела слишком откровенный разговор.

Анхел подхватил ее на руки. Робкая улыбка стерла остатки гнева с его липа.

— Похоже, ты сердишься на меня…

— Не на тебя, — возразила Эмилия, нежно глядя на него сияющими глазами, — а на Лисардо. Не нужно ему было все это вываливать на тебя.

Не выпуская Эмилию из своих крепких объятий, Анхел вошел в комнату.

— Я сам удивился, но, похоже, то, чему он стал свидетелем, произвело на него сильное впечатление. Более того, он был потрясен. Ты же знаешь, я человек не сентиментальный. Послушай, а зачем нам тащиться целую милю до спальни в этом доме?

С этими словами он медленно стал спускать ее по своему возбужденному телу, пока их губы не оказались на одном уровне. Они слились в долгом поцелуе, эти два любовника, изголодавшиеся друг по другу. Эмилия льнула к нему с такой силой, словно слиться с его телом стало для нее главной жизненной потребностью. Он целовал ее неторопливо и проникновенно, разжигая в ней чувственный пожар, от которого содрогалось все ее существо и болезненно тяжелела грудь. Анхел сел на позолоченный стул, который жалобно заскрипел под грузом их тел. С трудом оторвавшись от ее губ, он поспешно встал и рассмеялся.

— Нет, я предпочитаю современные удобства этой старине.

Эмилию порадовал его смех.

— Во-первых, ванные, — начала перечислять она, — во-вторых, чтобы на стульях можно было не только сидеть, но и…

— Разве я это говорил? — насмешливо спросил он и направился к лестнице.

— Хоть раз я угадала твое намерение!

— Только, пожалуйста, без водки…

Эмилия покраснела и шутливо ткнула кулаком в его плечо.

— Это низко…

— Нет, было бы низостью промолчать и посмотреть, что ты станешь делать дальше…

— Анхел!..

— А я сорвался, но винить в этом ты можешь Антонио Бенисио. Знаешь, что он шепнул мне на ухо за минуту до отлета? — Анхел уже укладывал ее на кровать.

Эмилия нахмурилась.

— Нет… Что же он сказал? — Сердце ее колотилось от волнения.

— Думаю, говорит, жена твоя загуляла, поскольку у твоего младшего братца мозгов нет! Вот мерзавец! — с чувством выругался Анхел и добавил еще что-то, видимо нецензурное, по-испански. И, не глядя на нее, стал снимать с нее туфли. — Так что на протяжении всего полета до Нью-Йорка я гадал, как ты меня встретишь, готовил банальный монолог в качестве вступления, дескать, я понимаю, что здесь уже побывали другие… Черт тебя побери, если я вообще что-нибудь понимал!

Эмилия в смятении закрыла глаза и вспомнила, в каком невероятном напряжении был Анхел в первые минуты их встречи.

— Я…

— Да, согласен. Такое поведение было неразумным, если учесть, что из прошедших пяти лет твоей жизни четыре с половиной года ты имела право считать себя вдовой, — признался Анхел. Видимо, тема была еще очень болезненной для него, и он не мог остановиться. — Но для мужика, просидевшего все это время в клетке, оно вполне оправданно, смею тебя заверить. Я ведь всегда держал тебя за святую. И мысль, что кто-то спал с тобой, была мне невыносима…

Бледная как смерть, Эмилия скользнула в тень от постельного балдахина. Анхел глубоко вздохнул, глаза его еще сверкали от заново пережитого.

— Если б я потерял тебя, я бы считал, что потерял все, — признался он. — Я так верил в тебя, но очень боялся, что Антонио сказал мне правду!

Вот в этот-то момент ей и следовало бы высказать все то, что мешало ей чувствовать себя до конца счастливой, объяснить Анхелу, почему Антонио пришла в голову такая мысль. Вероятно, грязная публикация дошла до Аргентины. Возможно, в виде слуха. Но Эмилия словно окаменела и не могла выйти из паралича. Через какое-то время она тихо спросила:

— Ты со мной развелся бы?

Анхел поморщился и прижался губами к ее ладони.

— До нашей свадьбы я, может, неуважительно относился к твоим моральным принципам, моя дорогая, но в тюрьме я вспоминал о них каждый день.

— Ты бы развелся со мной? — еле слышно повторила она.

— Что ты заладила?

— Ну… просто из любопытства, — промямлила она слабым голосом.

— Да, наверное, — простонал Анхел. — Уязвленное самолюбие, ревность… страдание. Тебе ведь неприятно это слышать?

Эмилия ускользнула от него на свою половину кровати.

— Да!

Анхел крякнул с досады и перетянул ее в свои объятия.

— Ты не представляешь, как нужна мне, — хрипло произнес он и стал покрывать дразнящими поцелуями ее сжатые губы. — Поверь, я сроду не говорил женщине таких слов.

Эмилия не сдержала улыбки.

— Ты человек не сентиментальный…

Он закрыл ее рот поцелуем, и Эмилия поняла, что сегодня уже ничего не расскажет ему. Расскажу ему все перед возвращением в Нью-Йорк, решила она. Только надо будет предварительно посадить его на цепь и запереть все выходы.

Спустя три недели Эмилия гуляла в рошице, начинавшейся там, где кончались сады, расположенные террасами на склоне холма. Анхел отсутствовал уже почти двое суток, улетев на заседание правления банка в Мадриде. Он предложил ей лететь с ним, но она отказалась. Они не расставались все это время ни днем, ни ночью, и здравый смысл подсказал ей, что пришло время отступить и не цепляться за него как истеричка.

Но пора бы уже Анхелу вернуться. Ночью она глаз не сомкнула, сердце ведь не наделено здравым смыслом, и ему не прикажешь. Эмилия тосковала по мужу, считала часы и минуты, оставшиеся до его возвращения. Вечером он должен быть дома. Несколько раз он звонил ей из Мадрида. Один раз в середине ночи, жаловался, что не может без нее заснуть. Она посочувствовала ему на словах, но в глубине души была довольна. Она бы почувствовала себя несчастной, если бы он сказал, что спал без нее как убитый. Теперь Анхел полностью принадлежит ей. Он обращался с ней как с драгоценностью. Казалось, долгая разлука научила их дорожить чувствами друг друга. Все остальное сразу отступило на задний план под влиянием их взаимной любви. Вспыхнувшая в ней страсть освободила ее от былых предрассудков. Ей даже казалось, что атмосфера восемнадцатого века, царившая в этом роскошном замке, так подействовала на нее, что она превратилась в форменную бесстыдницу.

Однако их новые отношения давали ей мужество справиться с необходимостью рассказать Анхелу всю историю, связанную с любовным романом Майкла и Синтии, последствия которого ей пришлось принять на себя. Надо покончить с этим, беспокойно думала Эмилия. Устав бродить в тени, она вошла в освещенный солнцем лабиринт, образованный высоким подстриженным кустарником, укрывшим ее с двух сторон непроницаемой стеной. Сумеет ли она выбраться отсюда самостоятельно? Она еще плохо ориентировалась здесь.

— Эми-и-лия!

Она радостно улыбнулась, узнав голос Анхела, и удивилась, что он вернулся из Мадрида раньше, чем она ждала его. Проклиная себя за опрометчивость, что вошла в этот бесконечный лабиринт, она разволновалась. Ей не терпелось поскорее выбраться отсюда, но, сворачивая, она все равно возвращалась на то же самое место в центре лабиринта, где журчал великолепный фонтан, разбрызгивая воду в нагретый за день воздух. Оставалось только кричать.

— Я у фонтана!

Ей стало смешно, она бы никогда его не нашла, если бы не заблудилась.

— Черт побери! Я не в том настроении, чтобы играть в дурацкие игры!

От такого вступления Эмилия застыла в растерянности. Может, он устал с дороги и, разыскивая ее, потерял терпение? Наконец послышались его шаги по гравиевой дорожке.

— Я не играла. Просто решила, что ты иайдешь меня раньше, чем я выберусь отсюда сама! — извиняющимся тоном ответила Эмилия.

Анхел возник в десяти шагах от нее и остановился как вкопанный, словно какая-то сила мешала ему приблизиться к ней. На его лице она прочитала гнев, решительность и ненависть. Эмилия мгновенно поняла все еще до того, как он заговорил и швырнул ей в лицо газетную вырезку.

Слишком долго она дожидалась подходящего момента, чтобы рассказать ему ту историю.

Газетная вырезка плавно опустилась на залитый солнцем гравий. В какой-то момент Эмилия увидела снимок, запечатлевший Синтию в страстных объятиях Майкла.

— Почему ты солгала? Это… отвратительно! — вырвалось у Анхела, несмотря на все его усилия сохранять ледяное спокойствие. Но через мгновение взял себя в руки. — Ты могла мне все рассказать, но предпочла солгать.

— Нет, я тебе не лгала, — забормотала Эмилия, пытаясь вдохнуть вязкий жаркий воздух, который почему-то никак не попадал в легкие. Над верхней губой у нее выступили капельки пота. — Роман был между Майклом и Синтией. На фотографии не я, это Синтия, Анхел…

— Невероятно! Не желаю я слушать твой глупый лепет, ты…

— Хорошо, ты не хочешь слушать, тогда скажи, пожалуйста, откуда у тебя эта вырезка?

Анхел помолчал, сжав челюсти.

— Еще один доброжелатель выискался… Правда, на этот раз анонимный. Похоже, они обложили меня со всех сторон. Эту бульварную гадость мне доставили сегодня утром специальной почтой. Прислано из Нью-Йорка.

Из последних сил Эмилия старалась не поддаться панике и говорить спокойно.

— Вероятно, Синтия. Теперь она видит во мне угрозу и крайне заинтересована, чтобы меня не было в вашей семье. Если ты попробуешь рассуждать спокойно, то вся эта история…

— Спокойно?! — повторил Анхел так, словно ему было трудно даже выговорить это слово.

— Клянусь, у меня никогда не было интимных отношений с Майклом. Мы даже ни разу не целовались. Между нами была только дружба…

Анхел с посеревшим лицом смотрел на нее непроницаемыми темными глазами. Он словно окаменел.

Будто прочитав в этот момент его мысли, Эмилия вспомнила, что когда-то рассказала ему о своем детском увлечении Майклом. Как ужасно, что приходится залезать в такие временные дебри! Паника охватила ее, мысли разбегались, а надо было во что бы то ни стало доказать свою невиновность в истории почти пятилетней давности.

— Я не знала, что у Майкла с Синтией роман, до появления этой публикации в газете, — сказала ему Эмилия. — Майкл часто приходил в особняк в первые недели после твоего исчезновения. Они с Синтией быстро поладили, но я никогда не думала ни о чем таком… Да и почему я, собственно, должна была об этом думать? Я была настолько погружена в свое горе, что вообще ничего вокруг не замечала. Синтия приставала ко мне, предлагала съездить на ранчо в выходные, тогда еще Майкл работал там…

— Ты попусту тратишь время… — железным тоном прервал ее Анхел. — В Чили я потерял свободу, но не мозги.

Но Эмилии необходимо было выговориться; раз начав, она уже не могла остановиться.

— Предполагалось поехать на моей машине. Синтия говорила, что мне надо как-то развеяться, и, возможно, она была права… Я тогда напоминала зомби. Она часто оставляла меня одну в выходные, но мне и в голову не приходило, что она встречается с Майклом. Общаться со мной тогда было трудно, поэтому я не удивилась, когда она сказала, что ездила навестить друзей и брала мою машину… Куда ты уходишь? — торопливо спросила она Анхела, который направился в глубь лабиринта.

— Ты рассказываешь мне детские сказки. Майкл был твоим другом. Майкл был твоим постоянным гостем. Майкл бил баклуши на нашем ранчо только потому, что ты настояла, чтобы я нанял его. Но и тогда ты постоянно держала Майкла под рукой. Зачем, черт возьми, ты вышла замуж за меня?

Эмилия поспешила за ним.

— Как ты можешь задавать мне такой вопрос?

Анхел остановился, не оборачиваясь к ней, плечи его заметно напряглись.

— Я сейчас за себя не отвечаю и не хочу продолжать этот бессмысленный разговор…

— Ты обязан выслушать меня! — взорвалась Эмилия.

— Отныне я тебе ничем не обязан! — грубо бросил Анхел и засмеялся жутковатым горьким смехом. — Но благодарен тебе за доставленное удовольствие.

— Повернись и скажи мне это в лицо! — выкрикнула Эмилия.

Анхел резко обернулся.

— Знаешь, что было главной ошибкой в нашем браке до моего отъезда?

Эмилия сложила на груди руки, внутри у нее все дрожало.

— Нет.

— Майкл… всюду Майкл… Куда ни обернись, натыкаешься на Майкла! Майкл был ближе тебе, чем я. — Анхела как будто прорвало. — Естественно, он стал мне ненавистен, естественно, я ревновал к нему…

— Ревновал?! — переспросила Эмилия, не сразу поняв, о чем толкует Анхел.

Его признание явилось для нее сенсацией. Тошнота подступила к горлу. Вот она, ее главная ошибка! Но как же она могла не замечать этого? Невероятно, чтобы такой человек, как Анхел, ревновал… И к кому?! Она невольно улыбнулась, настолько это показалось ей нелепо.

— Смешно, правда? Что такой человек, как я, ревновал к какому-то сопляку, беспринципному ничтожеству, который ничем не брезговал! Думаешь, Майкл оставался бы таким же внимательным другом, если бы ты вышла замуж за бедняка? Он играл на тебе, как на скрипке, Эмилия. А мне оставалось только наблюдать и помалкивать.

Каждое слово этой точной презрительной характеристики Майкла, данной ему Анхелом, глубоко ранило Эмилию. Значит, Анхел уже тогда видел все это в Майкле, а она узнала об этом только недавно, да и то от самого Майкла. И теперь расплачивается за свою слепоту.

— Когда мои родные ополчились против тебя после моего исчезновения, должно быть, Майкл оказался твоим единственным утешителем. Наверное, это обстоятельство и привело тебя к нему в постель, — с пугающим спокойствием рассуждал он вслух. — Ну, теперь ты признаешься, что вы были любовниками?

Эмилия отшатнулась от него. Ее объяснения не произвели на Анхела никакого впечатления.

— Я не была любовницей Майкла! Клянусь, не была! — воскликнула она.

С выражением горького презрения на oсунувшемся лице Анхел выслушал ее, потом снова отвернулся и пошел по дорожке. Гравий хрустел под его тяжелыми шагами.

Эмилия осталась стоять под палящими лучами солнца. Теперь она понимала, что оказалась в беде, куда более серьезной, чем опасалась ранее. Выходит, Анхел всегда ревновал жену к Майклу и считал ее привязанность к другу детства угрозой их семейной жизни. Эмилия готова была кричать, взывая к небесам. Как тщательно Анхел скрывал от нее свои переживания! Из всех этих недоразумений возник сценарий, в который он твердо уверовал.

Эмилия металась по лабиринту в поисках выхода, от жары платье липло к телу. Какая глупость, что она позволила Анхелу уйти. В панике она пробегала мимо великолепных цветников, сердце испуганно билось и гнало ее дальше. Наконец лабиринт кончился, она вышла с задней стороны замка, и ей пришлось карабкаться по длинной лестнице, чтобы добраться до террасы. Она торопливо обходила комнаты, ее тошнило от усталости и страха, что Анхел уже уехал. Она обнаружила его в библиотеке, которую он использовал как кабинет после их приезда сюда. Стоя в дверях, Эмилия никак не могла восстановить нормальное дыхание, грудь ее тяжело вздымалась, но при виде мужа ей стало на секунду легче. Выражение его лица было суровым.

— Уходи, — тихо сказал он дрогнувшим голосом и бросил на нее уничтожающий взгляд.

— Не уйду, пока ты не дашь мне шанса защитить себя.

Анхел разразился громким оскорбительным хохотом.

— Защитить себя? Кого ты хочешь обмануть? Думаешь, я не вижу, что творилось вокруг меня с момента возвращения? Все, кроме меня, знали, что у тебя был роман!

— Не было у меня никакого романа! — закричала Эмилия.

— Теперь мне понятно, почему Лусиано не взял тебя в Аргентину. Теперь я знаю, почему ты отказалась от моего имени и уехала. Конечно, тебе хотелось спрятаться, потому что было стыдно и ты растерялась…

— Нет, я была сыта по горло твоими родственниками и всей этой глупой грязной историей, в которую я сдуру вляпалась! Я допустила только одну ошибку, Анхел. Когда в прессе ошибочно идентифицировали женщину на фотографии, я оказалась перед трудным выбором! — В состоянии нарастающего отчаяния Эмилия продвигалась в комнату, не сводя глаз с Анхела. — Если бы я рассказала правду, указав на Синтию, я разрушила бы их семейную жизнь с Лусиано. Синтия умоляла меня промолчать…

— Признайся, сколько времени тебе потребовалось, чтобы сочинить эту мелодраматическую байку, в которой ты выступаешь в роли единственной жертвы, а все остальные члены семейства порочными негодяями? — Анхел брезгливо махнул в ее сторону рукой.

— Синтия сказала, что их роман с Майклом выплыл наружу из-за меня. В определенном смысле она была права, — призналась Эмилия. Голос ее дрожал.

— Что ты хочешь сказать?

— Никакой грязной истории в печати не было бы, если б папарацци, который снимал их, не был уверен, что Майкл целует меня! Я стала объектом их преследований только потому, что была женой известного банкира, которого похитили. Этот факт был широко растиражирован средствами массовой информации. Журналисты охотились за мной, поэтому историю о моей якобы измене сочли достойной публикации!

— Никогда не поверю, чтобы такая чопорная женщина, как ты, согласилась принять на себя обвинение в чужом адюльтере ради спасения Синтии! — С этими словами Анхел стремительно прошел мимо нее и направился к лестнице так быстро, что Эмилия едва поспевала за ним.

— Ладно, пусть я поступила исключительно глупо, но тебе следовало бы лучше разбираться во мне! — Она запыхалась, торопясь за ним вверх по лестнице. — Я думала, что ты погиб, я пыталась справиться с обрушившимся на меня горем. Мне действительно не хотелось брать на себя ответственность за то, что Синтия потеряет Лусиано!

Что-то проворчав вполголоса на испанском, Анхел остановился на площадке и обернулся к ней, сжимая кулаки.

— Сейчас же прекрати это! Где твое чувство собственного достоинства?

— Я когда-нибудь обманывала тебя? — прямо спросила Эмилия.

Она смотрела на него снизу вверх. Он смотрел на нее сверху вниз. Атмосфера накалялась. Наконец его застывший взгляд смягчился, и она увидела проступившую из глубины боль, которую он тщательно скрывал за холодной суровостью и решительностью.

Эмилия дрожала в ожидании его ответа, почувствовав, что ее слова задели его и заставили задуматься.

Тяжелое молчание готово было обрушиться на них. Глаза Анхела сузились до блестящих щелок.

— У тебя никогда прежде не было причин обманывать меня.

Эмилия отшатнулась, словно он ударил ее, кровь отхлынула от ее лица.

— Ты никогда не верил мне, — прошептала Эмилия, в самое сердце пораженная таким открытием. — Ты с самого начала мне не доверял. Чем же я заслужила такое отношение?

Скулы Анхела побагровели и резко выделились на смуглом лице. Он промолчал.

Эмилия преодолела последние ступени и теперь стояла перед ним на площадке, не пряча глаз, в которых застыли потрясение и боль.

— Сколько же всего ты скрывал от меня тогда, больше пяти лет назад… Я не подозревала, что ты ненавидишь Майкла. Даже не представляю, что мне теперь делать. — Горло ее сдавил спазм от подступивших слез. Она отвернулась. — Ну что ж, тогда все кончено, не правда ли? Мне нечего тебе больше предъявить в качестве доказательства своей невиновности!

Но стоило ей двинуться по коридору к своей спальне, как сильная жесткая рука внезапно схватила ее за предплечье и заставила остановиться. Анхел повернул ее к себе и увидел застывшее, мокрое от слез лицо.

— Что значит — все кончено?

Эмилия сбросила его руку. Она по-прежнему дрожала всем телом, тошнота усилилась, но, с вызовом вздернув подбородок, она сказала:

— А сам ты как думаешь?

На Анхела было страшно смотреть, такое свирепое выражение появилось на его лице. Он яростно прорычал:

— Тебе не удастся так просто бросить меня!

Смущенная таким категорическим заявлением, Эмилия заморгала глазами. По ее убеждению, это он был готов уехать и бросить ее.

— Но как же…

— Ты говоришь мне правду, и я попытаюсь все забыть. — Каждое слово Анхел с трудом выдавливал из себя сквозь сжатые зубы, словно они причиняли ему боль.

Эмилия ошарашенно смотрела на него широко открытыми глазами.

— Правду, — подчеркнул Анхел.

— Но ты все равно не поверишь мне.

— Возможно, ты и вправду не спала с ним в буквальном смысле… Возможно, я смогу поверить этому. — Он так и не понял, что она сказала.

Эмилия внимательно смотрела на него, склонив набок отяжелевшую голову и стараясь унять мучившую ее тошноту.

— В действительности ты и сам не знаешь, чему верить, так? — Огромная усталость наваливалась на нее. — Тогда мне остается только закончить свой рассказ. В Нью-Йорке мы поговорили с Синтией. Она уже была определенным образом настроена и сказала, что в порядке самозащиты будет лгать. Что же касается Майкла, то он готов подтвердить правду за деньги.

Не понимая, о чем она говорит, Майкл нахмурился.

— За деньги?

— Он сказал, что переметнется на сторону Синтии и солжет, если я не заплачу ему, — слабым голосом договорила она. — Анхел, Майкл шантажирует меня.

Рванув на себя дверь, Эмилия влетела в спальню. Одного взгляда на искаженное яростью лицо Анхела ей хватило, чтобы захлопнуть дверь у него перед носом. Выдержать это она уже не могла, но, сделав последнее признание, почувствовала облегчение. Наконец-то она рассказала ему всю правду. И лишь спустя несколько минут до нее дошло, что лучше было промолчать о шантаже. Теперь Анхел окончательно убедился в ее измене.

Эмилия прислушалась. За дверью стояла тишина. Анхел не последовал за ней в спальню. По-прежнему тошнило и кружилась голова. Видимо, от всех этих потрясений, решила Эмилия. Она бросилась на постель и выплакалась.

Глаза у нее распухли, ей было невыносимо жарко и одолевала слабость. Стянув с себя помятое платье, она забралась в постель. Что же ей делать дальше, мрачно размышляла она. Можно только порадоваться, что Анхел дорожит их союзом и готов, по его словам, забыть о ее мнимой измене. Из этого следует, что она плохо разбиралась в неуловимом характере мужчины, за которого вышла замуж. Представить только, Анхел, ревнующий к Майклу… Выходит, Анхел не смог до конца поверить, что она полюбила его… Но почему?

Пытаясь разобраться в загадочном характере мужа и не поддаться настоятельной потребности отправиться по замку в поисках Анхела, Эмилия все глубже погружалась в туманное забытье и не заметила, как заснула. Когда она снова открыла глаза, в комнате горел приглушенный свет. Пошевелив головой, она с облегчением констатировала, что избавилась от тошноты. Повернулась на другой бок и замерла. Совсем рядом, в кресле у кровати, сидел развалившись Анхел. Одежда на нем была в беспорядке, черные волосы взлохмачены, подбородок с вечера не выбрит и отливает синевой черная щетина. В руках он держал бокал с бренди и пристально рассматривал ее.

— Что? — нервно спросила Эмилия. Анхел тяжело вздохнул и приподнялся в кресле, расправив широкие плечи.

— Хочу услышать, как Майкл тебя шантажирует, — признался он.

— Я… я отдала ему деньги… — сказала Эмилия, бледнея от волнения.

Все, передышка закончилась! Анхел подобрался, словно лев перед прыжком, запредельное нежелание верить своим ушам отразилось на его лице.

— Ты отдала… Как ты…

Эмилия села в постели, прижимая к себе простыню.

— Он угрожал, что в противном случае поддержит версию Синтии. Что мне оставалось? Как бы ты воспринял все это в первые же дни после возвращения домой? Мне нужно было спокойно побыть с тобой какое-то время… Я не хотела сразу все испортить…

— Ты хоть понимаешь, что каждое твое слово все больше свидетельствует против тебя? — прервал ее Анхел.

— Но я говорю правду, — настаивала Эмилия. — Я испугалась того, что может натворить Майкл, если сговорится с Синтией, поэтому я отдала Майклу все деньги со своего счета в банке, когда он их потребовал…

С изумленным видом Анхел тяжело опустился на край постели.

— Вот так просто отдала ему… И сколько же? — внезапно как-то по-деловому спросил он.

Нервно кусая губы, Эмилия молчала, но сдалась и назвала сумму.

— Я подумала, что наше семейное счастье стоит дороже, — пробормотала она.

— Крайне оригинальное оправдание своего поведения, — процедил Анхел, с трудом сдерживая ярость. — Уитни потребовал у тебя деньги в тот день, когда ты улетала в Испанию?

Эмилия кивнула и нервно сглотнула.

— Подлый ублюдок! — вырвалось у Анхела.

— Прости… Прости меня за весь этот кошмар! — с трудом выговорила Эмилия и, разрыдавшись, уткнулась в подушку.

— Утешайся мыслью, что к тому времени, когда я разделаюсь кое с кем, им будет куда хуже, — мрачно пообещал ей Анхел и принялся выспрашивать у нее информацию, относящуюся к Майклу. Не на все вопросы Эмилия могла ответить. Она знала номер его мобильного телефона, но не знала адреса, где он теперь живет, не имела понятия, где расположена ферма компании, на которой, как она поняла, работает Майкл.

Она услышала, как Анхел встал, и подняла голову.

— Я никогда не спала с Майклом! — поклялась она. — Даже представить себя не могла ни с кем, кроме тебя.

— Говоришь ты убедительно, моя дорогая, вот только эпизод с водкой в первый день моего возвращения, как это ни печально, свидетельствует против тебя, — глухо произнес он. — Это выглядит как попытка заглушить в себе чувство вины.

Эмилия смотрела на него покрасневшими от слез глазами, и в ней начал нарастать гнев возмущения и обиды.

— Хорошо, можешь продолжать так думать. Надо же тебе как-то обосновать свое убеждение в моей виновности. Откровенно говоря, думаю, с меня достаточно страданий из-за того, чего я не совершала!

В наступившем молчании Анхел снял рубашку. Она откинулась на подушки, плакать ей уже не хотелось.

— Что ты намерен делать?

Расстегивая молнию на брюках, Анхел косо посмотрел на нее.

— Собираюсь лечь в постель…

— Ты не ляжешь со мной в постель! — гневно заявила Эмилия. — Ты не веришь мне… Так что можешь идти спать где-нибудь еще!

Неторопливо сняв с себя последнюю одежду, Анхел направился через всю комнату к кровати.

— Ладно, можешь спать здесь, — поспешила отказаться от своих гневных претензий Эмилия, с дрожью вспомнив, какая пропасть возникла между ними в эпоху раздельных спален.

— Благодарю, — проурчал Анхел.

— Ты не подумываешь о разводе, а? — вырвалось у нее, как только погас свет, и она тут же сжалась в комок, смущенная несдержанностью своего языка.

— Пока нет, — спокойно ответил Анхел. — Но, думаю, жизнь твоя превратится в ад, пока я не справлюсь с этой проблемой.

— Это угроза?

— Предупреждение.

Снова подступили слезы и закапали из глаз. Он не верит ей, он никогда не поверит, что она не предавала его с Майклом.

Внезапно руки Анхела сомкнулись на ее талии, и он перетащил Эмилию на свою половину. Она испуганно ахнула.

— Я все равно хочу тебя, дорогая, — шепнул он.

Прижатая к его сильному телу, Эмилия убедилась в правдивости его слов.

— Но ты…

— Я не настолько чувствителен, — проворчал Анхел. — Да и ты изменилась.

Возмущенная такой беспринципностью, Эмилия попыталась высвободиться, жар его желания обжигал ее.

— Анхел!..

— Ты тоже меня хочешь. Любовь может оказаться фальшивкой, но секс остается сексом. И я с радостью докажу это прямо сейчас.

Слова его больно ранили Эмилию, но она понимала, что и он страдает, и винила в этом только себя. Она была уверена, что у нее ничего не получится в таком состоянии, однако после сокрушительного поцелуя Анхела испытала такой прилив желания, какого ей еще не приходилось испытывать.

— Ты моя жена… — внятно произнес он, отпрянув на секунду от ее губ, и снова закрыл ей рот эротическим поцелуем, пока она не успела что-нибудь ответить.

Его руки и губы, поспевавшие, казалось, всюду одновременно, заставили гореть ее тело, она выгибалась и вскрикивала, не в силах сдержаться. И вдруг Анхел отпрянул от нее, яростно бормоча что-то по-испански.

Эмилия села в постели, потрясенная, не понимаюшая, что произошло. В дорожке лунного света, протянувшейся от окна, она видела, как Анхел спрыгнул с постели и направился в ванную комнату. Дрожащей рукой она включила свет у кровати и прислушалась к шуму воды, которую он пустил на полную мощность. Она не могла прийти в себя от унижения, что была отвергнута в последнюю минуту. Встав и закутавшись в халат, она опустилась в кресло, в котором до нее сидел Анхел. Все тело протестовало болью, но не это беспокоило ее. Его тело, как и ее, было готово любить, но в последний момент возник психологический барьер и он отпрянул.

С полотенцем на бедрах из ванной появился Анхел.

— Прости, — горячо и сбивчиво заговорил он, — думал, что уже успокоился… но не могу. Не могу любить тебя, слишком много во мне гнева. Боялся сделать тебе больно.

Все это он произнес на одном дыхании, не глядя в ее сторону, словно один ее вид был оскорбителен для него.

Эмилия видела его чеканный профиль, пока он шел в смежную комнату, где находилась гардеробная, слышала, как он распахивает дверцы шкафов и выдвигает с шумом ящики комодов. Затем зазвучал его голос, он говорил с кем-то по телефону на испанском языке. Эмилия неподвижно сидела, ее белое лицо было похоже на маску. Значит, конец… Было одиннадцать часов вечера.

Она встала, подошла к рткрытой двери и прислушалась, пока он скупо ронял слова в трубку телефона. Потом вернулась в кресло. Все это было выше ее понимания, и она пребывала в замешательстве. Она рассказала ему правду, и он не смог ее принять. Его переполняет гнев. Пожалуй, думала Эмилия, задыхаясь от любви и сострадания к нему, Анхел сейчас в еще большем замешательстве, чем она.

Когда он вышел из гардеробной в деловом темном костюме, его лицо было таким же холодным и отчужденным, как снежная вершина Монблана.

— Я возвращаюсь в Нью-Йорк…

— Позволь я поеду с тобой… Пожалуйста.

— Мне нужно на время остаться одному, — ответил Анхел. — Тебе будет плохо со мной сейчас. — Он экспрессивно взмахнул рукой, но не закончил жеста и рука безвольно упала. — Мне надо побыть одному.

— Уединиться, как Грета Гарбо… — не сдержалась и пошутила Эмилия.

— Черт возьми! Думаешь, я убегаю от тебя? — зарычал Анхел. — Я уезжаю ради тебя же! Если останусь, то велика вероятность, что я уничтожу все хорошее, что мы обрели, а я не хочу этого, так что дай мне небольшую передышку.

Тупо кивнув, она отвела страдальческий взгляд.

— Я люблю тебя…

— Не знаю, не чувствую, — безразличным тоном обронил Анхел, но усилившийся акцент выдавал его взволнованное состояние. В наступившем молчании таилась непонятная тревога. — Я купил загородное поместье недалеко от Нью — Йорка. Готовил тебе сюрприз, — грустно признался Анхел. — Ты можешь отправиться туда, когда захочешь. Я все организую.

— А ты возвращаешься в городской особняк? — спросила Эмилия, чувствуя себя в положении изгоя. Чтобы Анхел ни говорил, фактически это был развод. .

— Нет. У банка есть квартира, которой я могу воспользоваться.

Долго еще после отъезда Анхела Эмилия сидела в пустой спальне. Неужели закончился тот самый переходный период, о котором ее предупреждали? Она старалась избегать мыслей о своем нынешнем положении, в которое сама попала из-за своего безволия, сентиментальной наивности и глупости еще пять лет назад. Анхел прошел через муки ада, чтобы вернуться домой живым и здоровым. Наверное, было разумнее рискнуть и рассказать всю эту историю сразу. Скрытность и уловки ни к чему хорошему не привели, только усилили его недоверие к ней.

И это она, всегда гордившаяся своей правдивостью и щепетильностью! Ей было стыдно за свое поведение. На его месте она тоже была бы вне себя от гнева, боли и подозрительности.

Через два дня Эмилия вылетела в Нью-Йорк, а оттуда ее доставили в небольшое поместье с милым названием «Старые липы». Очаровательный дом, выдержанный в староанглийском стиле, был окружен со всех сторон заросшим парком.

Анхел звонил ей несколько раз по телефону, но эти формальные разговоры не давали пиши ее сердцу и уму, а потому она пребывала в унылом настроении. Конечно, думала она, спускаясь в сад за домом и наслаждаясь ароматами распускавшихся роз и отцветающих лип, Анхел вовремя позаботился обеспечить ее безбедное проживание в таком чудесном месте. Если он решит не возвращаться к ней, им не придется проходить через мучительную процедуру разъезда.

— Знаешь, как только я просмотрел рекламный ролик, который прислал мне агент, — ровным голосом без эмоций сообщил ей Анхел по телефону, — то сразу понял, что это твой стиль. Дом достаточно большой, но без излишеств. В нем есть ощущение простоты и уюта.

Насколько было известно Эмилии, ни одного из Фагундесов, воспитанных в поклонении пышной роскоши, не вдохновило бы проживание в доме с таким определением, как простой и уютный. Стоит ли удивляться, что она занервничала, когда Анхел назвал дом в «Старых липах» домом ее мечты?

Экономка, немолодая милая женщина, провела новую хозяйку по дому. Даже в таком подавленном состоянии Эмилия не могла не прийти в восторг от увиденного. Вместе с домом Анхел приобрел и часть его старинной обстановки: гобелены, изящные козетки и диванчики, небольшие шкафчики с причудливой резьбой по дереву, массивные столы. Недостающие предметы обстановки он заказал у фирмы, специализирующейся на реставрации старинной мебели и изготовлении мебели под старину. Все было выполнено с таким искусством, что зачастую было сложно определить, где оригинал, а где имитация. В этом теплом и светлом доме даже воздух был особенным, в нем ощущался романтический аромат старины. Все главные комнаты и хозяйская спальня были уже обустроены и готовы для проживания. Особенно Эмилию порадовали веселые мягкие скамеечки вдоль окон главной гостиной, выходивших в сад.

— Наверное, вы увлекаетесь рукоделием, — заметила экономка с доброй улыбкой и широко распахнула дверь в удивительную комнату, где было собрано все, что могло понадобиться женщине, которая любит творить собственными руками.

— Да, — растерянно ответила Эмилия.

На глазах ее выступили слезы, пока она рассматривала швейную машинку и другие предметы для шитья, включая оригинальную антикварную конструкцию для изготовления гобеленов. Видимо, Анхел вспомнил, что в гостиную особняка она всегда спускалась с шитьем в руках. И руки заняты, и голова опущена, можно пропускать мимо ушей ядовитые замечания и не видеть злобных взглядов, постоянно выпадавших на ее долю, когда Анхел отсутствовал.

Эмилия отошла к окну и, широко открыв свои серо-зеленые глаза, подождала, когда высохнут слезы. Мужчина, который вложил столько души в этот дом, наверняка думал о том, как сделать ее жизнь здесь счастливой. Какая ирония судьбы, думала Эмилия, теперь это свидетельство желания Анхела удивить и обрадовать ее станет для нее скорбным напоминанием того, что она утратила. Ведь все в этом доме было сделано Анхелом до того, как он получил ту газетную вырезку.

Доведется ли ей еще раз увидеть Анхела? Она все равно не в силах доказать, что оставалась ему верной все эти годы. При сложившихся обстоятельствах ей не пробить эту стену недоверия, выросшую между ними. Она бродила по комнатам верхнего этажа, размышляя о вероятности их новой встречи. Наверное, ему будет легче общаться с ней через адвокатов. За долгие годы разлуки он привык обходиться без нее и не захочет напоминаний о неприятном.

Но у них было несколько счастливых недель, проведенных в Испании. Неужели они ничего не значат для Анхела? Или только для нее они так дороги? Видимо, она чересчур сентиментальна и наивна. Анхел провел четыре с половиной года в тюрьме, потом прилетел в Испанию, где почти месяц наслаждался интимной близостью с желанной для него женщиной в обстановке роскоши, уединения и свободы. Да, для любого мужчины после стольких страданий насладиться всем этим было бы достойной компенсацией.

Решительно прервав поток воспоминаний, который угрожал ввергнуть ее в глубокую депрессию, Эмилия остановилась на пороге комнаты, назначение которой легко было определить по встроенному в углу шкафчику. Его стенки были разрисованы изображениями игрушек. Детская комната, уныло подумала она, которой не суждено услышать детских голосов. По ассоциации она вспомнила, что давно не принимала противозачаточных пилюль, которые начала принимать сразу после свадьбы. Вот это да! Как же я могла об этом забыть, растерянно подумала она. Несколько недель они с Анхелом вовсю занимались любовью, не предохраняясь и нисколько не беспокоясь о последствиях. В полном смятении Эмилия медленно спустилась на первый этаж, где в столовой ее дожидался накрытый к утреннему чаю стол.