Седьмая девственница

5

Смерть в аббатстве. Приглушенная атмосфера. Задернутые шторы, не пропускающие солнце. Слуги, крадущиеся на цыпочках, разговаривающие шепотом.

В той спальне, где я так часто ее причесывала, лежала в гробу Джудит. Слуги быстро проходили мимо закрытой двери, отводя взгляды. Я была странно тронута, увидев ее лежащей здесь, в белом чепце с оборочками и белой ночной рубахе. Она выглядела спокойнее, чем когда-либо в жизни.

Джастин заперся в комнате и никого не желал видеть. Миссис Роулт носила подносы с едой к нему в комнату, но забирала их обратно нетронутыми. Вокруг рта у нее обозначились жесткие складки. Я догадывалась, что она говорила в кухне:

— Это все на его совести. Бедная леди! Чему тут удивляться?

И они с ней соглашались, потому что но их неписаному закону мертвые становились святыми.

В моей памяти четко запечатлелись события того дня. Я помню, как бежала по дороге под палящим солнцем, как нашла доктора Хилльярда в саду, где он спал, накрыв лицо газетой, как выпалила, что в аббатстве произошло несчастье, и как вернулась в аббатство с доктором вместе. Дом был по-прежнему молчалив; туфли лежали возле Джудит, но слоненок был в детской.

Я стояла рядом с ним, пока он ощупывал ее бледное лицо.

— Это ужасно, — пробормотал он. — Ужасно.

Потом взглянул вверх на лестницу и на ее туфли.

— Она, видимо, была нетрезвой, — продолжил он.

Я кивнула. Он поднялся.

— Я уже не могу для нее ничего сделать.

— Это произошло мгновенно? — спросила я.

Он пожал плечами.

— Наверное. Никто не слышал, как она упала?

Я объяснила, что все слуги в цирке. Единственный день в году, когда в доме никого не бывает.

— А где сэр Джастин?

— Не знаю. Мой муж уехал в Плимут по делам поместья, а леди Сент-Ларнстон в саду с моим сынишкой.

Он кивнул.

— У вас потрясенный вид, миссис Сент-Ларнстон.

— Это и было большим потрясением.

— Да-да. Ну что ж, надо попытаться разыскать сэра Джастина как можно скорей. Где он может сейчас быть?..

Я, конечно, знала, где он — с Меллиорой. И тут страх впервые поразил меня. Теперь он был свободен… свободен жениться на Меллиоре. Через год, выдержав приличествующее время, они поженятся. Может, еще через год у них появится сын. Я была настолько сосредоточена на том, что игрушка Карлиона не должна оказаться замешанной в этом несчастном случае, что не поняла раньше, что может произойти то, чего я так боялась.

Доктор Хилльярд отдавал какие-то распоряжения, но я стояла неподвижно, и мне казалось, что сам дом дразнит меня.

В тот же день в аббатство приехали родители Джудит. Ее мать была очень на нее похожа — та же скульптурность, те же замученные глаза. Они и вправду были полны муки из-за случившегося.

Она прошла в комнату, где Джудит лежала на кровати, потому что гроб еще не был готов. Я слышала ее бурные рыдания и упреки.

— Что вы сделали с моей дочерью? И зачем только я позволила ей переехать в этот дом?

Слуги услышали. На лестнице я встретила миссис Роулт, и она опустила глаза, чтобы я не прочла в них жадного интереса. Это была как раз такая ситуация, которая нравится слугам. Скандал в высших кругах. Говоря о смерти Джудит, они тут же расскажут о том, как она была несчастна, и о той последней сцене, когда она выдала перед всеми свою ревность.

Джейн Карвиллен приехала в аббатство, договорившись с одним из конюхов Деррайза, чтоб ее подвезли. Ей открыла Долл и попыталась было помешать войти в дом, но она отпихнула девушку и требовательно спросила:

— Где моя молодая леди? Проводите меня к ней.

Я услышала шум и вышла в холл. Увидев ее, я сказала:

— Идемте со мной, я отведу вас к ней.

Я показала дорогу в ту комнату, где в гробу лежала Джудит.

Джейн Карвиллен стояла рядом с гробом и смотрела на Джудит. Она не плакала, не разговаривала, но на ее лице я увидела неподдельное горе и поняла, что в голове у нее проносятся сотни всяких мелких событий из детства Джудит.

— Такая молоденькая, — сказала она наконец. — Ну почему?..

Я тихо прошептала:

— Такое случается.

Она яростно повернулась ко мне.

— Не должно было этого быть. Она ведь молодая. У ней вся жизнь была впереди.

Она отвернулась, а когда мы выходили из комнаты покойной, то встретились с Джастином. Полный ненависти взгляд, который бросила на него Джейн Карвиллен, поразил меня.

В холле нас поджидала миссис Роулт. Она жадно глазела на Джейн Карвиллен.

— Я подумала, не выпьет ли мисс Карвиллен стаканчик вина, чтобы немного утешиться, — сказала она.

— Ни вы, ни кто другой меня не утешат, — ответила Джейн.

— Всегда есть утешение в том, чтобы поделиться своей печалью, — заметила миссис Роулт. — Вы откроете нам ваше сердце… а мы откроем вам свое.

Был ли тут намек? Не означало ли это: у нас есть для вас кое-что такое, что вам надо непременно знать?

Возможно, Джейн так и подумала, потому что сразу же согласилась пройти на кухню.

Спустя полчаса, зная, что она еще не ушла, я нашла предлог пойти вниз на кухню.

И узнала, что слуги рассказывают Джейн о том происшествии, когда Джудит обвинила мужа и Меллиору в том, что они любовники. Так было в первый раз сказано, что смерть Джудит не несчастный случай.

Результатом дознания было решено, что смерть все же произошла от несчастного случая. Джудит, судя по всему, была в состоянии опьянения, поэтому сделала по лестнице неверный шаг и скатилась вниз, разбившись насмерть.

Я давала свидетельские показания, потому что первой нашла ее; я объяснила, как пришла в дом поискать игрушку сына, увидела, что Джудит лежит у подножия лестницы, а туфля валяется на одной из нижних ступенек. Никто не усомнился в моих словах, хотя я опасалась, что нервозность выдаст меня. Решили, что я расстроена, а это вполне естественно.

Сэр Джастин постарел, казалось, лет на десять. Я видела, как он упрекает себя. Меллиора выглядела, словно привидение. Я знала, что ей не хочется встречаться со слугами. Она совершенно забыла о назначенной встрече и была слишком оглушена происходящим, даже не могла четко мыслить. Как она отличалась от меня? Будь я на ее месте, я бы сейчас возбужденно радовалась, видя, какое будущее открылось передо мной. Я бы махнула рукой на сплетни слуг. О чем тут печалиться, если ты вскоре станешь госпожой в доме и сможешь их всех уволить? Они бы это поняли и соответственно изменили свое поведение. А в данный момент они не знали, как все повернется.

И, наверное, в самом большом затруднении пребывала я. Под угрозой находилось будущее моего сына. Он был для меня всем. Мне не хотелось слишком детально оценивать свою собственную жизнь. Мое замужество меня не удовлетворяло, и временами Джонни совсем не нравился мне. Я хотела детей, и это было единственной причиной, почему я его терпела. Я не любила его, никогда его не любила, но между нами была чувственная связь, которая пока сходила за любовь. Я раньше часто мечтала о любви, которая дала бы мне все, чего я хотела от жизни, а уж теперь особенно. Мне хотелось иметь мужа, к которому я могла бы обратиться за помощью в трудную минуту; который успокоил бы меня и придал смысл моей жизни, даже если рухнут все мои честолюбивые замыслы. Никогда я не чувствовала себя такой одинокой, как тогда, потому что увидела, как могут быть разрушены все мечты одним поворотом колеса фортуны. Раньше я чувствовала себя способной повелевать судьбой, заставлять ее давать мне желаемое; но разве не говорила мне бабушка, и не раз, что судьба сильнее меня? Я чувствовала себя слабой и беспомощной, и это чувство вызывало желание ощутить пожатие твердой надежной руки. Я все больше думала о Киме. Та ночь в лесу имела значение не только для брата. Она решила и мое будущее.

По-своему, странно и необычно любила я Кима, возможно, любила просто его образ; но мои желания всегда шли из глубины души, а когда я чего-то хотела, то хотела страстно и всем сердцем. Я знала, что именно так я хотела бы любить мужчину, глубоко и страстно. И в ту ночь, когда я была молоденькой и неопытной и не могла полностью понять своих чувств, я выбрала Кима и стала лепить его образ. В глубине души я верила, что однажды Ким вернется ко мне.

Теперь, когда мне казалось, что я могу потерять все чего желала для Карлиона, мне хотелось, чтобы со мной рядом был сильный мужчина, который бы мог утешить меня. Мне было грустно, что этот мужчина — не мой муж и что наш брак с Джонни был чистой сделкой — браком без любви, в котором сильное желание вынудило одну из сторон пойти на этот шаг, а горячим желанием другой — моей — стороны было стремление к власти и солидному положению.

Я с тревогой думала, что же будет дальше, и тут увидела, что судьба дает мне еще один шанс.

Поползли слухи.

Я узнала об этом, случайно услышав одно-единственное замечание, донесшееся из кухни. У миссис Роулт был пронзительный голос.

— Для богатых один закон, для бедняков — другой. Смерть от несчастного случая… Как же! А он где был? А она где была? Бесси Кальтуртер их видела… идут себе к лесу, лошади привязаны, а они за руки держатся. Это за несколько дней до того. Обдумывали? Может так быть? А где они были, когда с ее светлостью произошел несчастный случай? Ах, не стоит спрашивать, нельзя, они ж благородные.

Слухи. Сплетни. Они будут расти.

И они росли. Все время сплетни, бесконечные сплетни. Уж больно все гладко получилось, полз шепоток. Сэр Джастин влюблен в Меллиору! Меллиора собирается уезжать! Внезапная смерть той, что стоит между ними! Ну разве не удивительно, что с леди Сент-Ларнстон произошел несчастный случай как раз в то время, когда ее мужу угрожало расставание с любовницей?

Как услужлива бывает судьба! А с чего бы это? Она что, решила, мол, ох, надо дать сэру Джастину чего он хочет? Судьба, должно быть, слегка подтолкнула события, чтоб у сэра Сент-Ларнстона все стало, как надо. Слегка подтолкнула? Вот уж точней не скажешь!

А где был сэр Джастин в тот момент, когда его жена упала с лестницы? — На расследовании он пояснил, что выезжал одну из лошадей. Меллиору-то не спросили, где была. А спроси они, пришлось бы ей сказать, что она выезжала другую. Мне представлялся большой стол в помещении для слуг: они сидят кругом, будто целая куча детективов, и все вместе складывают свою версию.

Время было выбрано с умом: дом тих, все слуги в цирке, мистер Джонни в отъезде по делу, миссис Сент-Ларнстон с сынишкой и старой леди в саду. Не вернулся ли сэр Джастин домой? Не провел ли он жену по коридору к лестнице и не толкнул ли ее с самого верху вниз?

Так говорили слуги; так говорили в деревне. Мисс Пенсет на маленькой почте знала, что мисс Мартин писала письма в разные концы страны. А если вспомнить ту сцену, что разыгралась, когда в одной из комнат начался пожар и ее увидели — в ночной одежде — с сэром Джастином в обнимку, а бедняжка, ее светлость, сказала все, что думает. Мисс Пенсет слыхала описание этой сцены из разных источников. Миссис Роулт и миссис Солт всегда у нее бывали, да и мистер Хаггети заглядывал. Перегибаясь через стойку и уставившись на грудь мисс Пенсет под ее черным бумазейным платьем, он сладко улыбался, давая понять, что она славная женщина. Мисс Пенсет могла выудить любую историю у мужчины, обожавшего ее так, как мистер Хаггети. А еще Долл, которая никогда не отличалась чрезмерной скрытностью, и Дейзи, которая считала очень умным подражать Долл. А разве почтальон не говорил ей, что отнес мисс Мартин письмо со штемпелем, по которому было ясно, что оно пришло из тех мест, куда она написала?

Мисс Пенсет держала руку на пульсе всей деревни, она могла сказать, что девица в положении, чуть ли не раньше, чем об этом узнавала сама девица. Все трагедии деревенской жизни представляли для нее живейший интерес, а будучи почтовой служащей, она имела для того особые возможности.

Так что я знала, о чем на почте люди говорили с мисс Пенсет: когда я входила, все быстро умолкали. Ко мне относились с большей благожелательностью, чем когда-либо. Может, я и выскочка, но, по крайней мере, не делала гадостей, как некоторые. Больше того, мои дела теперь отодвинулись на второй план.

Был день похорон. Цветы все прибывали, и весь дом пропах лилиями. Словно запах смерти.

Мы все боялись этого испытания. Когда я надела черную шляпку, лицо, взглянувшее на меня из зеркала, показалось мне почти чужим. Черное мне не шло, я разделила волосы на прямой пробор и уложила на шее тяжелым узлом, в ушах у меня были длинные серьги из черного янтаря и такое же ожерелье на шее.

Глаза казались огромными, лицо — тоньше и бледнее. Я плохо спала со времени смерти Джудит и видела дурные сны. Мне все время снился помост на Трелинкетской ярмарке и Меллиора, подходящая ко мне и подающая мне руку. Однажды мне приснилось, что я поглядела себе на ноги и увидела, что на них выросли раздвоенные копыта. Джонни в черном цилиндре и черном пиджаке выглядел более солидно, чем обычно. Он подошел и стал рядом со мной у зеркала.

— Ты выглядишь… по-королевски, — сказал он и, наклоняясь так, чтоб не сбить мне шляпку, поцеловал меня в кончик носа.

Вдруг он рассмеялся.

— Бог ты мой, — сказал он, — в округе-то что болтают!

Я вздрогнула. Мне был неприятен его самодовольный вид.

— Он всегда служил всем примером… мой святой братец. Знаешь, как его теперь называют?

— Не желаю этого знать!

Он поднял брови.

— Не похоже на тебя, моя милая женушка. Ты обычно суешь свой носик всюду. Может быть лишь одна причина, почему ты не хочешь, чтоб я сказал. Ты уже сама знаешь. Да, любовь моя, говорят, что мой благочестивый братец убил свою жену.

— Надеюсь, ты сказал им, как это нелепо.

— Ты думаешь, мои слова имели бы какой-нибудь вес?

— А кто говорит? Начальница почты? Такие же сплетники, как она?

— Не сомневаюсь; что так оно и есть. Эта старая ведьма будет пережевывать любую скандальную историю, что попадет к ней на язык. Этого надо было ожидать. Но я-то имел в виду более высокие круги. Моему братцу трудненько будет это пережить.

— Но все же знают, что она сильно пила.

— Все знают, что он хотел от нее избавиться.

— Но она была его женой.

Он передразнил меня.

— Да что случилось с моей умной женушкой? Нет, Керенса, ты-то что думаешь?

— Что он невиновен.

— У тебя чистые помыслы. Ты единственная, кто так думает.

— Но результаты дознания…

— Смерть от несчастного случая. За этим много чего скрыто Я тебе вот что скажу: никто никогда об этом не забудет, и если Джастин женится на Меллиоре, а он это сделает какое-то время спустя, слухи еще усилятся. Ты знаешь здешние края. Рассказы передаются из поколения в поколение. Навсегда останется… скелет в шкафу, и никто никогда не сможет быть уверен, что какая-нибудь зловредная личность не откроет дверцу этого шкафа.

Он был прав. Мне надо сказать правду. Мне надо объяснить, что Джудит споткнулась о слоненка, что я это видела, но не хотела, чтобы обвинили моего сына.

Я вздрогнула. Я не сказала правды при дознании. Как же я выйду теперь с заявлением? А как мне быть, если даже родной брат считает, что Джастин мог оказаться убийцей?

Джонни присел на край кровати, изучая кончики своих ботинок.

— Не представляю, как они вообще когда-нибудь смогут пожениться, — сказал он. — Единственный способ положить сплетням конец — не жениться вовсе.

У меня заблестели глаза — должно быть, слишком заметно. Если они не поженятся — если Джастин никогда не женится — не будет угрозы будущему Карлиона!

Зазвонил церковный колокол.

— Пора нам идти, — сказал Джонни. Он взял меня за руку. — Какая ты холодная! Приободрись. Это же не мои похороны.

Я ненавидела его. Ему было безразлично несчастье брата. Он испытывал лишь самодовольство и удовлетворение, потому что не будет больше страдать от сравнений, никто больше не сможет поставить ему Джастина в пример.

Да что же это за человек, за кого же я вышла замуж? — спрашивала себя я. Но этот вопрос немедленно сменился другим, беспокоящим меня гораздо больше.

— Что же я-то за человек?..

Испытание оказалось еще более суровым, чем мы опасались. Казалось, не только деревня Сент-Ларнстон, но и вся округа собралась на похороны Джудит.

В церкви было душно, одуряюще пахло лилиями, и казалось, что его преподобие Джон Хемфилл никогда не закончит.

Джастин с матерью и родители Джудит сидели в первом ряду скамей Сент-Ларнстонов, а мы с Джонни — во втором. Я все глядела на плечи Джастина и гадала, что он будет делать. Я не могла смотреть на усыпанный цветами гроб, стоящий на подмостках, я не могла сосредоточиться на том, что говорил его преподобие Джон Хемфилл; я могла лишь глядеть на скамью, где сидела миссис Хемфилл с тремя дочерьми, и вспоминала о том, как я сидела там с Меллиорой и как гордилась тем, что она дала мне надеть ситцевое клетчатое платьице и соломенную шляпку.

Мои мысли неизменно возвращались в прошлое, напоминая обо всем, что сделала для меня Меллиора.

Но вот служба закончилась, теперь нам следует идти к склепу на кладбище. Его преподобие Джон Хемфилл сходит с кафедры. О, этот запах похорон!

И тут я увидела Джейн Карвиллен. Это было необычайное зрелище — старуха, согнувшаяся почти вдвое, медленно бредущая к гробу. Все сидели так тихо, что постукивание ее клюки по проходу отдавалось эхом по всей церкви. Все были настолько поражены, что никто не попытался остановить ее.

Она встала у гроба, подняла свою клюку и указала ею на скамью Сент-Ларнстонов.

— Ее больше нет, моей маленькой леди, — тихо сказала она и добавила, повысив голос: — Проклинаю тех, кто свел ее в могилу.

Миссис Хемфилл, знавшая, как подобает вести себя жене священника, быстро подошла и взяла Джейн под руку.

Я услышала ее голос, хладнокровный, четко выговаривающий слова.

— Ну полно, пойдемте. Нам понятно ваше горе…

Но Джейн явилась в церковь, чтобы публично выразить свое негодование, и ее было не так легко увести от публики.

Несколько секунд она стояла, уставившись на скамьи Сент-Ларнстонов. Затем злобно потрясла клюкой.

Когда миссис Хемфилл уводила ее в глубь церкви, послышались звуки громких рыданий, и я увидела, как мать Джудит закрыла лицо руками.

— И зачем только я позволила ей выйти замуж? Эти слова услышали, наверное, многие, и в тот момент, казалось, все ждут какого-то небесного знамения, какого-то разоблачения свыше, какого-то отмщения тем, кого считали убийцами Джудит. Отец Джудит обнял жену.

Джастин вдруг вскочил со скамьи, когда позади меня, там, где сидели слуги Сент-Ларнстонов, снова что-то произошло.

Я услышала слова: «Она в обмороке».

Не оборачиваясь, я уже знала, кто.

Это я подошла к ней и распустила шнуровку у лифа Она лежала там в церкви на полу, шляпка свалилась, золотистые ресницы неподвижно покоились на бледной коже.

Мне хотелось закричать:

— Меллиора, я не забыла. Но у меня Карлион…

Слуги угрюмо наблюдали за происходящим. Я понимала, что означает выражение их лиц.

Признаны виновными в святом месте!

Мы снова в аббатстве. Слава Богу, колокола прекратили свой заунывный звон! Слава Богу, подняли шторы, чтобы впустить свет!

Мы выпили шерри и съели блюда, приготовленные для похоронной трапезы. Джастин был спокоен и замкнут. К нему вновь возвращалось его обычное самообладание. Но каким же несчастным он выглядел — убитым горем, как и подобало мужу, только что потерявшему жену.

Мать Джудит увезли домой. Опасались, что, если она останется, разразится истерическая сцена. Мы старались говорить обо всем, кроме похорон. О растущих ценах, о положении в правительстве, о заслугах молодого мистера Дизраэли, об ошибках Гладстона. Были и более близкие нам темы. На самом ли деле Феддер собрался закрыть свою шахту, и как это отразится на жителях края?

Я была хозяйкой. Будь здесь Джудит, я все равно бы выполняла эту роль, но теперь меня все считали хозяйкой, и так будет, пока не женится Джастин.

Но Джастин не должен жениться никогда! Вот все и сказано! Так я решила. У Джастина не должно быть законного сына, ведь прежде, чем он сможет его получить, он должен обзавестись супругой.

У Джастина никогда не должно быть сына, который сможет занять место Карлиона.

Но он ведь собрался жениться на Меллиоре? Сможет ли он это сделать? Только если готов противостоять непрекращающимся сплетням.

Захочет ли Джастин пройти через это?

Как только я освободилась, я поспешила в комнату Меллиоры, где царил полумрак, потому что никто не поднял у нее шторы.

Ее золотистые волосы были распущены, она лежала на кровати и выглядела молоденькой и беспомощной, так напоминая мне о днях нашего детства.

— Ах, Меллиора, — сказала я, и голос у меня прервался.

Она протянула мне руку, и я взяла ее. Я чувствовала себя Иудой.

— И что теперь? — спросила я.

— Это конец, — ответила она.

Я была сама себе противна. Я прошептала:

— Но почему? Теперь… вы свободны.

— Свободны, — горько рассмеялась она. — Мы никогда не были менее свободны.

— Но это нелепо. Она больше не стоит между вами. Меллиора, мы можем говорить друг с другом совершенно откровенно.

— Никогда она так прочно не стояла между нами.

— Но ее нет.

— Ты же знаешь, что говорят.

— Что он, возможно, с твоей помощью, ее убил.

Она приподнялась на локтях, в бешенстве сверкнув глазами.

— Как они смеют! Как они смеют говорить такое о Джастине.

— Похоже, что она умерла как раз в тот момент, когда…

— Не говори так, Керенса. Ты ведь этому не веришь.

— Конечно же, нет. Я уверена, что он не имеет к этому никакого отношения.

— Я знала, что могу положиться на тебя.

Не надо, Меллиора, не надо, хотелось мне закричать; какое-то мгновенье я не могла говорить, потому что боялась, что, заговорив, выпалю правду.

Она продолжала.

— Мы все обсудили. Это конец, Керенса. Мы оба знаем, что это конец.

— Но…

— Ты должна понять. Я не могу выйти за него замуж. Разве ты не понимаешь, что это послужит подтверждением, по крайней мере, так подумают. Есть только один способ доказать, что Джастин невиновен.

— Ты уедешь? — спросила я.

— Он не позволил мне. Он хочет, чтобы я осталась здесь, с тобой. Он говорит, что ты сильная и что ты мои друг. Он доверяет тебе заботу обо мне.

Я закрыла лицо руками. Я не смогла сдержать усмешки, игравшей у меня на губах. Я насмехалась над собой, а она не должна была этого знать. Она, когда-то так хорошо понимавшая меня, может понять меня и теперь.

— Он говорит, что мне слишком тяжело будет жить… вдали отсюда. Он говорит, ему известно, что за горькая жизнь может быть у компаньонки или гувернантки. Он хочет, чтобы я осталась здесь… присматривала за Карлионом, как сейчас… чтобы рядом был такой друг, как ты.

— А со временем… когда позабудется… он женится на тебе?

— Ах, нет. Мы никогда не поженимся. Он уезжает.

— Джастин уезжает? — Мой голос дрогнул от радости. Джастин слагает свои полномочия. Путь свободен — поле боя за мной и моей семьей.

— Это единственный выход. Он думает, так будет лучше всего. Он поедет на Восток… в Китай, в Индию.

— Не может быть!

— Может, Керенса. Он не вынесет пребывания здесь, раз нам не придется быть вместе. И жениться на мне он не хочет, чтобы не подвергать оскорблениям, которые, как он понимает, посыплются на меня. Он хочет, чтобы я осталась с тобой, и со временем, возможно…

— Ты поедешь к нему?

— Кто знает…

— И он твердо решил так сделать? Не может быть. Он передумает.

— Только одно может заставить его передумать, Керенса.

— И что же это?

— Если можно будет что-нибудь доказать. Если бы кто-нибудь видел… Но мы знаем, что никто не видел. Ты ведь понимаешь, иного способа доказать, что мы невиновны, нет, кроме этого…

Вот когда надо бы ей признаться! Джудит споткнулась об игрушку Карлиона. Он оставил ее на верхней ступени лестницы, а она не заметила. Ясно, что случилось, потому что каблук застрял в ткани. Я унесла игрушку, потому что не хотела, чтобы поступок Карлиона посчитали причиной ее смерти. Я не хотела, чтобы какая-либо тень пала на моего сына.

Но ведь была и еще одна сторона.

Я могу оправдать Джастина и Меллиору; они смогут пожениться, смогут завести сына.

Нет. Не могу. Аббатство — для Карлиона. Сэра Карлиона. Как я буду гордиться в тот день, когда он получит этот титул. Я вышла замуж без любви, я упорно боролась, чтобы получить желаемое, я многое вынесла. Что же мне теперь, всем этим пожертвовать ради Меллиоры?

Я очень привязана к Меллиоре. Но что у них с Джастином за любовь? Будь я на месте Меллиоры, разве позволила бы я своему возлюбленному покинуть меня? Разве полюбила бы я человека, который так легко признаёт свое поражение?

Нет, такая любовь, как у них, недостойна жертвы. Мне надо все время об этом помнить. Если бы они действительно любили, то были бы готовы все вынести ради друг друга.

Я боролась за будущее моего сына, и ничто не должно становиться у меня на пути.