Секрет Златовласки

2

Ванесса Флинн сидела за насухо вытертым, кухонным столом и пила свою первую чашку кофе, когда в кухню ворвался ее хозяин.

Она сильнее сжала чашку, но это было единственной внешней акцией, которая не поддалась ее жесткому самоконтролю. Внутренне же она вся вспыхнула от смущения.

Миссис Райли с удивлением подняла глаза от подноса с завтраком, над которым она трудилась, сидя на скамье из горбыля новозеландского каури.

– Разве вы хотели сегодня позавтракать пораньше, мистер Сэвидж? – спросила она, и при виде этого отступления от заведенного порядка ее пожилое лицо сморщилось с обескураженным выражением. – Но из вашего офиса нам не сообщали, что вы приезжаете вечером, так что, не обессудьте, ничего пока не готово. Я даже не знала, что понадоблюсь, пока Ванесса недавно не позвонила мне…

– Нет, нет… – оборвал ее Бенедикт Сэвидж, отмахнувшись рукой и нахмурившись, посмотрел на поднос, где стоял один прибор. – Спешить не нужно.

Ванесса призвала на помощь всю свою храбрость, когда его взгляд методично обшарил кухню и неохотно остановился на ней.

Она внушала себе, что ее внутреннее смущение не должно проявиться, и ее темно-карие глаза спокойно встретили его взгляд. Сегодня утром, она надела скромную серую юбку до колен и белую блузку с короткими рукавами; влажные каштановые волосы были туго заплетены в аккуратную французскую косичку, на лицо наложен незаметный тональный крем, а губы лишь слегка тронуты рыжеватой помадой, которой она обычно пользовалась, когда была на службе, – слишком мало, чтобы привлечь ненужное внимание к своей особе, но вполне достаточно, чтобы удовлетворить свое женское самолюбие.

Вообще-то у нее было мало оснований для тщеславия. Ростом она была чуть ниже шести футов, но без той гибкой стройности, которая сделала бы ее высокий рост модным. Все остальное, правда, было пропорционально ее внушительному росту, но это служило слабым утешением. Лицо было, мягко говоря, скуластым, подбородок слишком квадратный, рот немного великоват, большие, темные, глубоко посаженные глаза с поволокой придавали ей сонный вид, что, впрочем, являлось полной противоположностью ее необычайно работоспособной натуре.

Она давилась сладким кофе, казавшимся ей горьким под молчаливым пристальным взглядом мужчины, с которым сегодня утром проснулась в одной постели.

За очками в черепаховой оправе его голубые глаза казались непроницаемыми, как обычно. Бенедикт Сэвидж всегда казался ей таким же пунктуальным и упорядоченным, как и архитектурные чертежи, которыми были увешаны стены студии рядом с его спальней.

Он также был очень замкнутым человеком, сдержанным до холодности. По сути дела именно из-за этого он и являлся для Ванессы идеальным хозяином, а также потому что редко наезжал в свой старинный дом, считавшийся местной достопримечательностью на восточном побережье полуострова Коромандел, и всегда оповещал об этом заранее.

До сего дня…

Пальцы Ванессы еще сильнее сжали чашку. У нее появилось смутное предчувствие, что этот приезд полностью и навсегда изменит приятный уклад жизни в Уайтфилд-хаусе. Уже теперь, сама того не желая, она совершенно иначе представляла себе Бенедикта Сэвиджа. Он уже был не просто ее хозяином, а мужчиной, который, к сожалению, вторгся в ее внутренний мир…

Он все еще смотрел на нее, и Ванесса съежилась от страха, подумав о том, какие мысли, должно быть, проносятся в его голове.

Если бы только вспомнить, что именно произошло!

К сожалению, она не смогла припомнить события вчерашнего вечера с момента, как свалилась в постель после ужина с Ричардом, где позволила себе слишком много шампанского, и до того, как услышала звуки наступающего рассвета, проникающие в окно, хотя знала, что накануне вечером плотно его закрыла.

Когда она открыла глаза и увидела, что лежит почти нос к носу с обнаженным хозяином, ее рука обвивает его торс, а бедро зажато у него между ног, она сначала подумала, что видит сон. Нельзя сказать, что она и раньше грезила о Бенедикте Сэвидже; в этом смысле она всегда чувствовала себя в полной безопасности. Он принадлежал к тому разряду мужчин, которые ее не привлекали. Ванесса считала его слишком заумным, чересчур бесстрастным и немного помешанным на безупречности, в то время как она идеальному совершенству предпочитала комфорт.

К счастью, голова у нее была так одурманена, что она не закричала, когда все остальные органы чувств подтвердили ей, что прижимающееся к ней голое тело – кошмарная реальность. Она просто застыла от ужаса, что может ненароком разбудить его, не могла поверить, что эта гибкая мужская рука, которая так собственнически обхватила ее мягкую грудь, действительно принадлежит Бенедикту Сэвиджу… не говоря уже о том, что она ощущала своим бедром. Лежащий в ее объятиях мужчина, хотя и находился еще во власти сна, но явно пребывал в состоянии возбуждения!

Стыд и изумление боролись у нее в душе те долгие мгновения, которые понадобились ей, чтобы понять: у нее все же есть возможность избежать нежелательных последствий своего безрассудного поступка. Глубокое и ровное дыхание говорило ей, что Бенедикт – мистер Сэвидж, мрачно поправилась она, пытаясь за официальным обращением обрести хоть какую-то защиту, – еще крепко спит. Не сводя глаз с его лица, Ванесса осторожно, дюйм за дюймом, высвободилась из тесного объятия, не переставая молиться о том, чтобы он не проснулся!

Все прошло удачно, только в последние несколько секунд он задвигался и промычал что-то нечленораздельное, протестуя, когда от него отодвинулась теплая женская плоть, но, к счастью, глаз так и не открыл…

Когда она наконец соскользнула с края постели, утянув за собой почти всю простыню, он, застонав, вяло перекатился на другой бок и уткнулся лицом вниз, длинной мускулистой рукой подтянув к себе под ребра ее подушку и пригвоздив к месту коленом. Ванесса скромно набросила на него простыню и поспешно выскочила из комнаты. Смешно, но испытываемое ею чувство унижения еще больше усилилось, когда она увидела, что ее присутствие так легко заменила бесформенная подушка!

Она долго и старательно отмывалась в душе, пока не почувствовала, что с кожи смылся его мужской запах и ощущение его прикосновения, но даже теперь воспоминание об этом не переставало преследовать ее.

Вновь и вновь она проклинала Бенедикта Сэвиджа за то, что он воспользовался невинной ошибкой. Почему он не разбудил ее? Или, что еще хуже, он пытался это сделать, а она в пьяном угаре повела себя безрассудно игриво?

Ванесса внутренне содрогнулась, трепетно следя за ним сквозь защитную изгородь своих ресниц. Что он застыл, как статуя? Почему ничего не говорит – ни обвинения, ни шутки, ни просьбы объяснить, ни требования, чтобы она собрала свои пожитки и больше никогда здесь не появлялась – хоть что-нибудь, чтобы нарушить это невыносимое напряжение.

В панике она пыталась истолковать его нерешительность. Небритое лицо и всклокоченные волосы служили явным признаком растерянности для мужчины, являвшего собой образец элегантности даже на отдыхе. На его мрачном лице застыло более замкнутое, чем обычно, выражение, тонкие губы резкой чертой выделялись на заросшей щетиной нижней половине лица, что еще сильнее подчеркивало внутреннее напряжение. Однако его свежая рубашка в бело-голубую полоску была подобрана в тон к темно-синим брюкам, значит, он не так уж сильно торопился выяснять отношения и не напялил на себя первую попавшуюся под руку одежду. Молчание затянулось, так что нервы едва не сдали.

– Я вам нужна, сэр?

До Ванессы слишком поздно дошла вся двусмысленность ее вопроса, и ей пришлось стиснуть зубы, чтобы не дать себе пролепетать в тягучую тишину какое-то оправдание. Аккуратно застегнутый ворот блузки внезапно показался слишком тесным.

– Я… – Он избавил ее от пытки своего пристального взгляда и опять осмотрелся вокруг, как бы подыскивая слова: – Э-э… Я что, завтракаю в одиночестве?..

Ванесса заметила немой вопрос в глазах миссис Райли, но не пожелала разделить ее молчаливое изумление по поводу необычной для хозяина нерешительности. Она была слишком занята собственными мыслями, пытаясь понять, намеренно ли он продлевает ее агонию или же просто не хочет унизить в присутствии экономки.

– Ну… да. Ванесса не говорила, что с вами гости… – произнесла миссис Райли, не скрывая недоумения, наблюдая, как хозяин опустил глаза, очевидно, любуясь своими ногами, обутыми в элегантные ботинки.

– Нет, я не привез гостей. Так что… только я один, значит… – Он немного повысил голос на последнем слове, как бы собираясь задать вопрос. Но никто не ответил, и его взгляд вдруг опять вернулся к Ванессе, которая недостаточно быстро справилась с чувством приближающейся опасности, безусловно отразившимся на ее лице.

Насупясь, Бенедикт воззрился на нее.

– Могу я несколько минут переговорить с вами в библиотеке, Флинн? – Он повернулся и уже почти в дверях оглянулся: – Между прочим, миссис Райли, я сейчас не очень голоден – может быть, только чай и несколько тостов…

– О, какая жалость, мистер Сэвидж, а я только что поставила на плиту большую кастрюлю каши…

– Каши? – Он резко обернулся, явно шокированный таким предложением, и Ванесса, у которой нервы были и так напряжены, судорожно захихикала, опять оказавшись в центре его внимания.

– В библиотеку. Сейчас же! – То, как Бенедикт Сэвидж прошипел это, было равносильно яростному окрику.

– Да, сэр! – пробормотала Ванесса в пустоту, вскакивая с места и срывая с высокой спинки стула свой короткий темно-синий жакет.

– Вот те на! – выдохнула Кейт Райли, скрестив руки на своей могучей груди и покачивая седой головой с перманентной завивкой. – Можно подумать, я предложила ему яду. А всегда говорил, что любит, как я готовлю кашу!

Ванесса, с отсутствующим видом надевая жакет и слишком тщательно расправляя манжеты и лацканы, постаралась успокоить задетое самолюбие пожилой женщины.

– Он просто не с той ноги встал, наверное…

– Мистер Сэвидж всегда ведет себя как настоящий джентльмен, – совершенно справедливо заметила миссис Райли. – И никогда не позволяет себе грубости, но на этот раз, видно, это так…

Ванесса пробормотала в ответ что-то невнятное и выскочила из кухни, прижимая ледяные ладони к пылающим щекам. Успокойся, успокойся, сурово твердила она себе, проходя по вымощенному плитами залу. Если он тебя уволит, ты сможешь обвинить его в сексуальном преследовании. Или он собирается обвинить в этом ее? Она почти застонала вслух при этой мысли, не замечая всей ее абсурдности, охваченная паническим ужасом предстоящего скандала. Ей придется уехать отсюда, а она привыкла считать это местечко своей тихой и безопасной гаванью в этом безумном мире. А что она скажет Ричарду? О, черт, черт, черт!

– Ну?.. – Когда она закрыла за собой дверь, Бенедикт Сэвидж, благодарение Богу, не сидел, как она ожидала, с угрожающим видом за своим безукоризненно аккуратным антикварным письменным столом, стоящим напротив застекленных дверей в сад. Он стоял почти у самой двери, положив руку на одну из книжных полок, опоясывавших стены, и непроизвольно барабаня пальцами по ореховому дереву старинной работы.

– Да, сэр? – Ванесса стояла, выпрямившись во весь рост, напружинившись перед надвигающейся атакой.

Он прокашлялся.

– Прошу прощения, если мой неожиданный приезд вызвал проблемы, но мне просто нужно было на какое-то время удрать из города, а Уайтфилд казался самым подходящим местом для этого. В квартире в Окленде бывает слишком много народу и… – он немного неуверенно пожал плечами, – …ну, я знаю, миссис Райли тревожится по пустякам… Просто передайте ей, что я вовсе не жду, что все будет организовано как обычно… и не нужно никакой суматохи…

Ванесса едва не разинула рот от изумления. Мистер Само Совершенство сообщает ей, что не рассчитывает на привычную безупречность. Бормочет что-то насчет домашних дел, когда нужно решить действительно важный вопрос!

Она посмотрела на его барабанящие пальцы. Нервы? Мистер Самообладание нервничает?

– Скажите ей об этом, ладно? – Пальцы внезапно остановились и хлопнули по дереву.

Взгляд Ванессы метнулся к его лицу, и она увидела, что он зорко наблюдает за ней. Она судорожно попыталась удержать быстро ускользающую из-под ног почву. Так он нервничает из-за нее? Сама мысль об этом привела ее в замешательство.

– О, да, да, конечно, сэр, – поспешно заверила она.

– Хорошо. – Он снял очки и, вытащив из заднего кармана брюк прекрасно отглаженный носовой платок, протер идеально чистые стекла и надел их снова. – Я никого с собой не привез.

– Так вы сказали, сэр… в кухне, только что, – добавила она под его безучастным взглядом.

– Разве я так сказал? А, да, конечно. – Он отошел от книжной полки и начал расхаживать по комнате. – Так… интересно, а где наша гостья?

Ванесса оцепенела.

– Если вы думаете…

Он тут же перебил ее с подозрительным видом.

– Думаю о чем?

– Что я, пользуясь вашим отсутствием, приглашаю кого-то останавливаться в вашем доме… – начала было она, разозленная тем, что он, вероятно, пытается найти какие-то надуманные причины для ее увольнения. Если он собирается уволить ее за то, что она с ним спала, пусть сначала признается в этом!

– Нет, ничего подобного. – Его ответ последовал так быстро, что, вероятно, был искренним, но с оттенком раздражения. – Если бы я вам не доверял, то не держал бы у себя на службе, не так ли? Просто я хотел спросить, знаете ли вы…

– Знаю что? – Теперь ей стало совсем не по себе. Может быть, следовало начать прямо с извинения и объяснения, а не ждать, когда он сам начнет разговор об этом. Но ведь, насколько ей известно, ее хозяин всегда был очень прямолинейным, иногда даже грубо прямолинейным.

Он перестал мерить комнату шагами и, подбоченившись, повернулся к ней. Вот он, момент истины. Ванесса храбро выставила вперед подбородок, чувствуя удовлетворение от того, что даже в туфлях на низких каблуках она по меньшей мере на дюйм выше него ростом. Что бы он ни сказал, она не будет чувствовать себя физически ничтожной рядом с ним!

– Тут была женщина…

– Женщина? – Ванесса почувствовала, что ее бросило в жар.

– Да, женщина. – При виде ее широко открытых глаз его голос приобрел жесткий оттенок, и он с оскорбительным видом уставился на нее. – Я имею в виду… сегодня ночью, когда я приехал около полуночи… в моей комнате… э… была женщина. – И добавил: – В постели. Блондинка.

Ее молчание вызвало взрыв, но он сдержался, упрямо сжав губы, и настойчиво продолжал:

– У нее длинные, пушистые волосы… как золотое руно… – Бенедикт Сэвидж не отводил глаз от ее застывшего взгляда, на высоких скулах выступили слабые красные пятна. – Вы случайно не встречали ее здесь сегодня утром? Ее нигде нет наверху…

«Золотые? Пушистые?» Глаза Ванессы еще больше расширились, и она чуть не потрогала свою аккуратную французскую косичку, чтобы проверить, все ли волнистые, выгоревшие на солнце кончики волос, надежно упрятаны в середину.

Внезапно до нее дошло, что мистер Сэвидж никогда не видел ее с распущенными волосами. Для него она была просто Флинн, сдержанная, бесполая, незаметно управляющая его домашним хозяйством и осуществляющая надзор за реставрацией бывшего постоялого двора, в то время как он разъезжал по свету, обеспечивая себе роскошную жизнь проектированием домов, абсолютно непохожих на Уайтфилд.

Вместе с другими постоянными служащими Ванесса была всего лишь движимым имуществом, перешедшим к нему, когда он неожиданно получил наследство от дальнего родственника. Сначала, обнаружив, что дворецким у покойного судьи Ситона была молодая женщина, он заартачился, но затем получил безупречные рекомендации от юриста, распоряжавшегося наследством судьи. Однако при разговоре с Ванессой с глазу на глаз он недвусмысленно дал ей понять, что сохраняет за ней эту должность только до тех пор, пока на работе не отразится ее принадлежность к слабому полу. А этого так и не произошло.

– А что вы еще о ней скажете, кроме того, что она блондинка? – спросила Ванесса сдавленным голосом, не смея поверить, что ее невероятная теория может оправдаться.

– Не знаю, – вызывающе сказал он с грубоватой прямотой, как бы стараясь вызвать у нее новый шок. – Было темно… я не видел ее лица. И не спрашивайте – нет, я не знаю, как ее зовут, мы не успели представиться друг другу! Теперь, когда ваши похотливые подозрения не подтвердились, может быть, вы соблаговолите ответить на мои вопросы?

Его сарказм нисколько не задел ее. Она была просто потрясена, поняв, что не ошиблась в своих самых невероятных предположениях.

Сегодня ночью в постели Бенедикта Сэвиджа была только одна женщина, и этой женщиной была Ванесса. Но он даже не предполагал этого!

– Я… но… я… – По жилам у нее, как адреналин, разлилось облегчение, поставив ее перед еще более серьезной моральной проблемой.

До тех пор пока он не обнаружит, кто была женщина в его постели, ее работе ничто не угрожает…

– Это не плод моего воображения! – прорычал он.

Ванесса облизала губы.

– О… конечно нет, – поторопилась согласиться она, размышляя, насколько еще может хватить ее ничтожных актерских способностей, чтобы продолжать игру в неведение.

Бенедикт же воспринял это умиротворяющее замечание как сарказм и с силой повторил:

– Но я видел ее здесь, черт возьми! Голова у меня была тяжеловата из-за разницы во времени, но соображал я хорошо. Это – не галлюцинация!

– Сегодня утром я не видела никого, кроме миссис Райли, – сказала Ванесса, избегая прямой лжи, которая потом могла бы привести к неприятным последствиям. – Возможно, это было одно из здешних привидений, сэр, – неуклюже попыталась она превратить все в шутку.

– Я не предполагал, что они здесь есть. Во всяком случае, я в них не верю.

Ничего иного она и не ожидала от такого логического склада ума. Достаточно посмотреть на спроектированные им здания, чтобы убедиться, что его воображение не в силах оторваться от сугубо реального.

– О да, говорят, здесь водится несколько…

– Забудьте об этих проклятых привидениях… Обычно оказывается, что так называемые сверхъестественные видения – это просто фантазии, которые внушают сами себе либо легковерные или ненормальные люди, либо те, кто любым путем стремится получить известность. Вы сказали, что сегодня утром никого здесь не видели. А вчера вечером? Вы были здесь, не так ли? Вы что-нибудь видели или слышали?

О Боже… Воротник опять сдавил ей горло, и голос сорвался на писк.

– Меня не было. Я уезжала в Ваихи на обед… – Необязательно уточнять, что к десяти тридцати она уже вернулась и уютно раскинулась в его постели.

– С кем?

За три года, что она у него проработала, он ни разу не задал ей личного вопроса, и Ванесса с трудом выдавила, чувствуя, что раскрывает о себе что-то очень важное.

– С Р-Ричардом… Ричардом Уэллсом.

– С этим конезаводчиком, что живет неподалеку? – Бенедикт нахмурился, явно пытаясь припомнить свое мимолетное знакомство с ближайшим соседом. Возможно, он также размышлял, что мог Ричард найти в его непривлекательной служащей, угрюмо думала Ванесса, но убедилась, что это не так, когда тот резко спросил: – Не с Дэйном?

Ванесса онемела от изумления.

– С мистером Джадсоном? Конечно нет. Насколько мне известно, он дома в Окленде.

– Вернее, в Веллингтоне. Так он не говорил вам о своем небольшом сюрпризе… – Он опять зашагал по комнате, вроде бы немного расслабившись, однако Ванесса не могла из-за этого ни на минуту ослабить свою бдительность.

– Сюрпризе?

– Неважно. – Он мельком выглянул в окно, выходящее на задний двор, и внезапно остановился как вкопанный. – Что такое?.. Чья это машина в гараже?

Обрадовавшись, что можно переменить тему, Ванесса подошла к нему и взглянула на ослепительно белый автомобиль, поставленный под арками бывшей конюшни постоялого двора.

– А, эта! Это…

– Великолепная машина! – Его завистливый возглас поразил ее своим мальчишеским пылом. Бенедикт Сэвидж, последнее слово утонченности – и мальчишеский пыл! – Ведь это… – Он нагнулся поближе к оконному стеклу. – Да, я думаю, это… двухместный «дюзенберг» с откидным верхом, выпуска 1935 года… точно такой же экземпляр, что был сделан на заказ для Кларка Гейбла. Так чья же это?.. – Он выпрямился, внезапно разразившись полураздраженным, полувосхищенным смешком. – Мой Бог, держу пари, она в ней приехала! Это как раз в стиле Дэйна. Значит, она все еще где-то здесь…

Ванесса уставилась на него в замешательстве от этого дополнительного осложнения.

– Но… я думала, это ваша машина.

Он резко повернулся к ней.

– Моя? – Потом надменно поднял брови в знак отрицания. – С какой стати это пришло вам в голову? Вам хорошо известно, у меня БМВ.

Да, элегантная, приглушенного тона машина, которая, казалось, идеально соответствовала его личности, сосредоточенной на своем внутреннем мире. А он, пожалуйста, чуть ли не пускает слюнки при виде этого монстра с кричащей красной обивкой, каждый сверкающий дюйм которого выставлен напоказ.

– Ну… ее доставили на ваше имя вчера, поэтому я, естественно, предположила… Я думала, что вы, возможно, купили ее, чтобы вложить деньги… – Это было единственным объяснением, не противоречащим его холодно-расчетливому имиджу.

– Ее доставили? Кто? – Как обычно, он сразу же перешел к главному.

– Двое мужчин. Вчера днем. Было письмо – я думала, от агента по продаже. Я положила его вам на стол вместе с ключами от машины.

Бросив последний внимательный взгляд в сторону машины, он взял со стола плоский конверт. Внутри было не письмо, а большая карточка. Он уставился на какое-то тощее существо в очках, изображенное на титульной стороне, потом медленно раскрыл карточку и прочитал.

Ванесса, делавшая вид, что не смотрит, но не сдержавшая свое любопытство, видела, как слабые пятна, лишь слегка окрашивавшие его щеки всего несколько минут назад, внезапно перешли в нестерпимо яркий багровый румянец, заливший все лицо. В горле Бенедикта застрял какой-то странный булькающий звук.

Ванесса была обескуражена. Она никогда не видела, чтобы он был так возбужден.

– Прошу прощения, сэр? – пробормотала она, и ее решительное спокойствие было вознаграждено его изумленным взором.

– Дэйн подарил мне машину…

– Подарил вам машину? – Теперь ей стало понятно, чем он так ошарашен. Она знала, что его друг богат, как и большинство людей, профессионально связанных с ее хозяином, но даже при всем своем невежестве в том, что касается автомобилей, Ванесса сообразила, что стоящее в гараже великолепие стоит сотни тысяч долларов. У Дэйна Джадсона было причудливое чувство юмора и склонность к экстравагантным сюрпризам, однако при всей эксцентричности его выходки никогда не были безрассудными.

– Ко дню моего рождения. – Он снова пробежал глазами то, что было написано на карточке, и поправился. – Нет, не подарил, а одолжил – ее заберут в понедельник.

Это больше походило на правду. Причудливое чувство юмора, основанное на экономической реальности!

– У вас день рождения? – Ванесса почему-то никогда не задумывалась над тем, что у хозяина, как у всех обыкновенных людей, бывают дни рождения. Он всегда вел себя так отстраненно, как если бы был вне возраста, выше таких пустячных и легкомысленных мероприятий…

– Сегодня. Мне исполнилось тридцать четыре, – с отсутствующим видом сообщил он, все еще продолжая смотреть на карточку, читая и перечитывая написанное, как будто это был иностранный язык и у него возникли трудности с переводом.

– Поздравляю вас, – промямлила Ванесса, желая, чтобы у нее хоть что-то сохранилось в памяти о том, какого рода подарок она сама сделала ему накануне его дня рождения.

Он не ответил, машинально ероша волосы рукой.

– Бог мой, сегодня ночью по телефону… все это время Дэйн говорил мне о машине, а я думал, что он упражняется в остроумии…

Бенедикт простонал и прикрыл глаза рукой.

– Господи, если он когда-нибудь узнает, что я подумал, стыда не оберешься! – пробормотал он с искренним отвращением: – Должно быть, я схожу с ума! Привидения? Готов поклясться, мне это не привиделось…

– А вы думали, что он вам подарил? – спросила Ванесса, чье любопытство было подогрето его необычным поведением.

Он уронил руку вниз, а его голубые глаза приобрели стальной оттенок, однако лицо все еще хранило предательский румянец.

– Не ваше дело, черт возьми!

Теперь Ванессе стало понятно, какого рода «сюрприз», как он думал, преподнес ему его лукавый друг.

Она ничего не ответила, подавив приступ унизительной ярости при мысли о том, что ее могли использовать в качестве секс-подарка ко дню рождения. Если она и позволила себе некоторые вольности, ее, по крайней мере, оправдывало опьянение. У него же не было совершенно никакого оправдания! Ведь он даже не побеспокоился посмотреть в лицо спящей женщины! Тело – вот все, что имело для него значение. Ее обычно мирный нрав начал опасно закипать.

– Не мое, сэр.

Прищурившись, он посмотрел на нее, как бы чувствуя оскорбительную дерзость, которую ей так хотелось ему показать, но она оставалась упрямо спокойной. Пожав плечами, он забрал ключи от машины и несколько раз подбросил их слегка вызывающим жестом.

– Пойду проверю этот великолепный подарок Дэйна.

– Я попрошу миссис Райли повременить с вашим завтраком, – спокойно сказала Ванесса ему вслед.

Она почувствовала его слабость, и ее большой рот искривился в злорадной ухмылке удовлетворения.

Невозмутимый Бенедикт Сэвидж бежал. Она была свидетелем того, как циничное самообладание на какое-то время оставило его, и от этого ему стало не по себе. Он знал: Ванесса весьма проницательна и хорошо разбирается в поведении людей – именно это качество помогало ей успешно справляться с обязанностями дворецкого и легко улавливать как малейшие желания его самого, так и гостей, приезжавших в Уайтфилд. И он не хотел, чтобы ей стали известны его уязвимые места. До сего времени он как должное принимал свое главенствующее положение в их отношениях хозяина и служащей; теперь же до него, наверно, дошло, что такое равновесие сил не остается неизменным, что со временем накопленная информация может привести к перевесу сил, заставив их поменяться ролями.

Ванесса наблюдала, как он, легко и широко шагая, пересек мощеный двор перед конюшней, и почувствовала необычное отчуждение и горячее негодование. Внезапно она пожалела, что слишком растерялась и не осмотрела свое тело, когда спешно отмывалась под душем час тому назад. Что бы ни произошло в его постели, на теле могли остаться какие-то следы, которые, может быть, уменьшили бы ее опасения или же подтвердили их, но развеяли бы это состояние неопределенности.

Следы?

Если какие-то физические доказательства попадут в распоряжение к этому страшному в своей логической силе уму, она пропала!

Ванесса застыла, и сердце ее затрепетало в груди. Поддавшись новому приступу паники, она начала лихорадочно действовать: метнулась к застекленным дверям и повернула ключ в замке, прежде чем выскочить в холл; потом помчалась вверх по лестнице, прыгая через три ступеньки.

Дверь в спальню хозяина была плотно прикрыта, но Ванесса влетела внутрь, не испытывая никаких угрызений совести.

Постель выглядела именно так, как она надеялась, – пустая и в полном беспорядке. Ванесса быстро сорвала с кровати верхнюю простыню и скатала ее в комок, прежде чем бросить на пол; потом приступила к подушкам, проклиная их нескладную величину и пытаясь снять с них сшитые на заказ наволочки. Сердце у нее заколотилось, когда она заметила длинные волосы, приставшие к одной из них. Она никогда не думала, что по ночам у нее выпадает так много волос… или, может, это потому, что она металась по подушке из стороны в сторону в экстазе, которого не помнила?

Во рту у нее пересохло, когда она невольно представила себе, как извивается под тяжестью этого ухоженного стройного мужского тела. Кто бы мог подумать, что под модной просторной одеждой у человека, ведущего преимущественно сидячий образ жизни и занимающегося архитектурным проектированием, такое стройное и мускулистое тело? Кожа у него была гладкой и лоснилась здоровым блеском, под ней перекатывались прекрасно развитые мускулы.

Злясь на саму себя, что позволила своим мыслям унестись так далеко, Ванесса снова рванула упрямые наволочки и энергично встряхнула их, прежде чем вывернуть наизнанку и тоже швырнуть на пол. Она перегнулась через кровать и только сунула пальцы под матрац, чтобы освободить уголок застрявшей простыни, как дверь распахнулась, и от прогремевшего голоса у нее побежали мурашки по спине.

– Какого черта вы здесь делаете?

Чувствуя, что ноготь зацепился за матрац и сломался, Ванесса резко приподнялась и обернулась, но, поскользнувшись на разбросанном на полу белье, с воплем ужаса беспомощно опрокинулась на постель.