Секретарша бандита

Глава 9

Цепкий, пронизывающий, убийственный взгляд Ильяса обшаривает меня, словно пустив по мне горячий поток. Кусает, обгладывает. Он не требует, чтобы я разделась. Вполне справляется с этим в своих фантазиях. Я прирученная зверушка, домашний питомец, пташка. Да, пташка. Птичка в золотой клетке. Мое дело — петь, развлекать тех, на кого укажет хозяин.

— Ты красивая, — изрекает он после неловкого затянувшегося молчания.

— И что?

Чувствую, как по мне вьется плющ терзающего ужаса. Туго затягивает свои плети на моей шее, сдавливает грудь, останавливает сердцебиение. Ризван обещал, что я только его подстилка. Неужели и это заверение ничего не стоит? А если отдал меня своему младшему брату, то где он сам? Разве не хочет посмотреть на порно в моем исполнении?

— Риз сейчас на встрече с твоим братом, — будто прочитав мои мысли, произносит Ильяс, изгибая губы в полуулыбке и искря темными глазами.

Меня парализует этим ответом. Мой брат? На встрече с этим монстром?!

Подскочив с кровати, кидаюсь к двери, но она оказывается заперта. Тщетно дергаю ручку несколько раз, наваливаюсь на полотно и стекаю по нему беспомощной тушкой. Плакать не могу. Нет ни сил, ни слез. Левая сторона лица все еще болит. Губы — онемевшие после поцелуев и минета. Между ног какое-то подобие бездны. Ризван был бы счастлив, почувствовав на себе мои ощущения. Гордился бы своим членом.

Ильяс показывает мне ключ от двери — медный, большой, старый. Настоящий музейный экспонат. Впрочем, как и все в этих стенах. Здесь даже канделябр раритетный. Только постельное белье новое, дорогое и мною ненавистное.

— Не кипятись, Роксана, — скалится он, сверкая белоснежными клыками. — Это всего лишь меры предосторожности. Ты не знаешь нашу семью, наши традиции, наш дом. Здесь опасность на каждом шагу.

А ведь прав. Я в логове стервятников. Любой из них вгрызется в глотку.

Кресло под Ильясом скрипит, когда он поднимается. Парень высок, широкоплеч. В спортзале проводит не меньше времени, чем старший брат. А может, и больше. Но мой зоркий взгляд опускается на его пах. Рефлекторно. Невольно. Живы во мне воспоминания пережитой ночи. Страшно, что все это придется повторить с братом Ризвана. Выпирающая выпуклость заставляет меня сглотнуть. У этого тоже член всем на зависть, даже в спокойном состоянии.

— Завтрак. — Ильяс указывает на стол, отодвигая портьеру на окне. — Не мори себя голодом, а то сил не хватит на выживание.

— Вы нелюди, — выдыхаю я, не пошевелившись.

— Мы бизнесмены. А сфер в этой области немало. — Он сосредоточенно оглядывает вид из окна и бросает на меня хищный взгляд, от которого в жилах стынет кровь.

— Вы перекупщики долгов?

— Душ.

Не нравится мне тон, каким он обсосал это слово. Откровенный экстаз на лице прописался.

Больные люди. Бездушные.

— Риз придет в ярость, если ты не поешь.

Нехотя поднимаю себя с пола и плетусь к столу. Плюхнувшись в кресло, исключительно для вида ковыряюсь в салате. Аппетита нет от слова совсем. Я хочу домой, хочу к брату, на свою скучную работу, только бежать подальше отсюда.

— И как же работает ваш бизнес? — спрашиваю, не зная, как иначе убить время и не сойти с ума от мыслей, зачем Ризван поехал к моему брату.

— Брат запретил трепаться с тобой, — информирует Ильяс, плечом опершись о стену. Скользит по мне плотоядным взглядом. Обжигает.

Да я и сама уже догадалась. Ризван скупает долги. Если должник вовремя не отдает деньги, тот отнимает у него душу. Рассказы о том, как мой шеф потерял жену, вовсе не сплетни. Она была перепродана. Как вещь. Как товар. О черном рынке, где похищенных людей выставляют на аукционы, я знаю не понаслышке. Брат иногда рассказывал. Мужчин покупают в качестве бесплатной рабсилы, детей и стариков — в качестве прислуги, женщин — в публичные дома. Мир, в котором действуют свои законы, намного обширнее, чем нам кажется.

Но даже потеряв жену, мой шеф не угомонился. Снова сунулся в Ризвану. Возможно, тот крышевал его какое-то время, ждал. А когда часики затикали в обратном направлении, пошел на крайние меры. Теперь я предоплата. Ризвану больше не нужна душа для покрытия затрат. Он жаждет крови.

— Но ты хотя бы можешь сказать, — осторожно прошу я, — что будет со мной, если ваш должник не найдет деньги вовремя?

— Нет, — бесстрастно пожимает он плечами. — Ты предоплата. Значит, будешь принадлежать нам. А что именно Риз захочет с тобой сделать, угадать невозможно. У него богатое воображение.

— Вы как пещерные люди, — шепчу я глухо, откладывая вилку. — Состоятельные, образованные, но гнилые.

— А ты рисковая. Последний храбрец, оскорбивший нас, проглотил восемнадцать своих зубов. — Ильяс отходит от окна и медленно приближается ко мне. Одной рукой упирается в спинку кресла, другой в ребро стола и нависает надо мной так низко, что я чувствую жар его потного тела, чую запах одеколона. — Задрало уже, что все в штаны обсыкаются, едва услышав о нас. Ты не такая… Тебя нелегко сломить… Но Риз любит трудности. Он пойдет до победного.

— Спасибо за предупреждение, — бурчу, спиной вдавливаясь в спинку кресла. — Не хотела вас оскорбить.

— Не-е-ет, — тянет он с шипящей хрипотцой, — хотела… Я тебя насквозь вижу, Рок-са-на…

Замочная скважина щелкает, и дверь распахивается настежь. Я вздрагиваю, увидев на пороге сжимающего кулаки Ризвана, а его брат, даже не взглянув на него, неспешно выпрямляется и берет из вазы яблоко. Надкусив, обходит кресло и направляется к выходу.

— Не буду вам мешать. — Притормозив возле Ризвана, все-таки удосуживается посмотреть на него. Они одного роста, почти одинакового телосложения, но я все равно ощущаю между ними целую пропасть. — Недолго птичка пела, — негромко говорит он Ризвану, прежде чем уйти.

О чем он? Мне не дадут обещанные тридцать дней? Или мой шеф слился? Мне конец?!

Сердце, сделав кувырок, выскакивает из груди. Я пальцами вцепляюсь в подлокотники кресла, пока Ризван запирает дверь и начинает расстегивать пуговицы своей рубашки.

Глядя на меня с высоко поднятым подбородком, кивает на кровать и диктующе велит:

— Раздевайся!

Он раздражен. Весь на нервах. Кожей чувствую, покорно пересекая комнату. Попутно снимаю халат, бросаю возле кровати и залезаю на матрас. Соблазнить Ризвана даже не пытаюсь. Смысла играть нет. Он победит. Я обречена, поэтому выход один — смириться и ждать: либо конца, либо избавления.

Ризван не раздевается. Лишь расстегивает ширинку, стягивает трусы и вынимает эрегированный член. Плюнув на ладонь, водит по нему рукой, хмуро оглядывая меня с головы до ног. Прицеливается, метит зоркий глаз. Молча. Напряженно. Зло.

— Ты убил моего брата? — все же осмеливаюсь спросить я.

Он лишь на секунду замирает, чуть склонив голову на бок. На челюстях перекатываются стальные шарики желваков. Глаза вспыхивают гневом. Зря я спросила. Сейчас его лучше не трогать, иначе в таком состоянии он может запросто осуществить то, чего я так боюсь.

Резким выпадом он хватает меня за лодыжки, дергает на себя, переворачивает на живот и наваливается сверху. Я пискнуть не успеваю, как его член уже растягивает меня под свой невообразимый размер.

Ризван звучно втягивает запах моих волос прямо над ухом, грубо толкаясь в мои недра. Я сухая. Не хочу его. Ничего не хочу. Тело и разум жаждут покоя.

Стискиваю зубы, щекой прижавшись к матрасу. Выставляю зад, чтобы легче было вытерпеть эту грязную близость, но мое повиновение кажется Ризвану скучным.

Выйдя из меня после нескольких толчков, он переворачивает меня на спину и шипит мне в лицо:

— Твой брат — тряпка. Ты к нему не вернешься. Но ты будешь жить, пока я дышу.

Что бы это значило? Он до конца моих (или своих) дней будет держать меня в рабстве? Будет трахать мое молодое тело, а позже отправит в конюшни?

— А как же уговор? — хрипло бормочу я.

Ризван оглядывает мое лицо, убирает с щеки прядь волос и грозно отвечает:

— Рядом с этим слизняком ты рано или поздно подохнешь. Теперь мне ясно, почему твой бывший ушел от ответа. Твой брат — ничтожество.

Его оскорбления режут слух, больно укалывая где-то в груди. Мой брат — все, что у меня есть. Он очень мягкий и добрый человек, и не раз из-за этого страдал. А какой-то урод смеет поливать его помоями!

— Ты меня не хочешь, — произносит он с презрением, будто я виновата, что не горю желанием дать ублюдку! — Будь по-твоему. Зализывай раны. Я подожду.

— Ты действительно думаешь, что придет тот день, когда я счастливо запрыгну на твой болт и поскачу в прекрасное будущее? — желчно усмехаюсь я, а у самой слезы собираются в уголках глаз.

Ризван поднимается и неспешно застегивает ремень, не сводя с меня вспарывающего взгляда.

— Ты уезжаешь.

— Что?

— Поживешь несколько дней в другом месте. Там о тебе позаботятся.

— Куда? — От подкрадывающегося ужаса у меня язык прилипает к небу. Я сажусь на кровати, обняв плечи руками и задрожав.

— В безопасное место.

— Мне что-то угрожает?

— Пока ты со мной, нет, — спокойно отвечает Ризван, сев перед камином и занявшись его растопкой. — У тебя будет время все обдумать, смириться. Ты женщина неглупая, должна без подсказок разобраться, как правильно поступить.

Его деловой тон меня подкупает. Ризван умеет договариваться.

— А что потом? Когда я вернусь?

Он разжигает огонь, подбрасывает в него дров и, взглянув на меня через плечо, изрекает:

— Будешь моей подстилкой, как я и говорил.