Сердце на двоих

Глава 13

Ричард

Отец убил последнего единорога восемнадцать лет назад. Самец все равно бы погиб, он не мог дать потомства, и его смерть была лишь вопросом времени. Так я думал до сегодняшнего дня, пока не увидел сразу трех волшебных существ.

Не врал крестьянин, когда говорил, что раньше эти звери здесь табунами носились. Да и не чувствовал я тогда его лжи. Почему же не поверил? Списал все на безумие, которое могло настолько застить разум, что он принимал ложь за правду.

Мы стояли, боясь шевельнутся, а единорог, кажется, совсем не собирался от нас прятаться: все, что он сделал, – выступил вперед, закрывая собой молодняк.

Я снова пропустил тот момент, когда Эмма, наплевав на безопасность, с блаженной улыбкой на устах двинулась в сторону пещеры. Кэрлайл, разумеется, плелся следом. Рыцарь без страха и упрека!

А ведь это может быть опасно. Прекрасное внешне создание не обязательно является таковым и внутри. Один из них едва меня не убил.

Подтверждение своих догадок я получил уже очень скоро, когда единорог, цокая копытами, направился навстречу Эмме. Тут уж я не выдержал и пошел за ней и Кэрлайлом, но, когда мне оставалось пройти около двух дюжин шагов, а Эмме и того меньше, животина вдруг взбесилась, встала на дыбы, молотя воздух передними ногами.

Крик застрял у меня в горле.

Я не успевал добежать и спасти девушку.

Меня опередил Кэрлайл, оказавшийся ближе. Он подхватил Эмму за талию, оттаскивая в сторону, в тот самый момент, когда единорог кругом проскакал мимо нее, обдав волной горячего воздуха, дошедшей даже до меня, и вернулся ко входу в пещеру.

– Она боится за своих жеребят, – отряхивая пыль с юбки, сказала вдруг Эмма. – Это самка, и она напугана.

– Откуда ты знаешь? – Ничего умнее я спросить не догадался.

– Она сама мне сказала. – Эмма пожала плечами, будто разговаривать с единорогами было для нее обычным делом, а я оскорбил ее своей неосведомленностью. – Не словами, конечно, просто передала мне свои мысли. И не спрашивайте как – я не знаю. Посмотрите, как она прекрасна.

– Эта красавица едва не убила тебя, – напомнил я.

– Она не хотела. – Эмма улыбалась блаженной улыбкой. – Много лет она не встречала людей, отвыкла. Стойте здесь, я должна подойти к ней одна.

– Ну уж нет, – дружно ответили мы с Кэрлайлом.

– Так нужно, она позвала меня, – упрямо ответила Эмма, уперев руки в бока. Единорог или… единорожица наблюдала за нами с интересом и настороженностью. Уходить уж точно не собиралась. – Вы можете не волноваться, она не причинит мне вреда. Ричард, ты ведь можешь отличить правду от лжи, так скажи мне, я вру?

– Нет, ты не врешь, – подтвердил я. – Но также я не знаю, на что способны волшебные лошади, поэтому…

– Просто постойте здесь, – с нажимом произнесла она. – Я скоро вернусь.

Эмма приближалась очень медленно; все время, пока она сокращала разделяющее ее с единорогом расстояние, животное не проявляло признаков агрессии. А стоило подойти Эмме совсем близко, так и вовсе склонило рогатую голову.

Я видел все как в тумане. Девушка протянула руку, касаясь белоснежной морды сначала самыми кончиками пальцев, а после положила ладошку и провела по шерсти.

Все изменилось внезапно. Эмма выгнула спину как от удара хлыстом, не отнимая руки от единорога. Свободная рука сжалась в кулак, задрожала. Она будто бы испытала сильнейшую боль. И я побежал, сорвавшись с места.

Не думая о последствиях, видел, как то же самое сделал Кэрлайл, и, когда нас отделяла от цели всего пара шагов, я наткнулся на невидимую преграду, которая отбросила меня назад.

Лежа в пыли, поднял голову, поискал глазами лекаря. Он распластался совсем рядом. Испугавшись самого страшного, я кое-как встал на ноги, шатаясь и спотыкаясь, пошел к нему. Кэрлайл зашевелился, я подал ему руку, помогая встать.

– Какого черта произошло?! – сплевывая, выругался он.

– Проклятая животина сотворила это с нами! Нужно помочь Эмме!

– Думаю, уже не нужно.

До меня не сразу дошел смысл его слов, пока не увидел, что Эмма совершенно спокойно гладит одного из жеребят, а второй тычется ей мордой в бок, пытаясь подцепить подвижными губами край шали. Девушка засмеялась, ласково отталкивая сорванца, и поманила меня рукой к себе.

Кэрлайл обиженно выдохнул.

– Я видела, как все произошло, – произнесла Эмма, стоило мне оказаться рядом. – Она была беременна, когда ваш отец приехал сюда на охоту. Он ошибался, думая, что тот единорог последний, но в том нет его вины. Все произошло так, как должно было, иначе Таис не попала бы во дворец. Это изначально был план ведьмы.

– Постой, ты пытаешься сказать, что все было подстроено?

Эмма кивнула. По ее щеке потекла прозрачная слезинка.

– Тот единорог, он спасал не себя, а ее. Беременность этих прекрасных животных оказывается, длится долгие десятилетия. И взрослеют они очень медленно, – Эмма погладила потянувшуюся к ней морду без страха. – Когда в самца попала стрела, он упал и проткнул рогом вашу грудь. Не намеренно! Все произошло случайно, он не хотел никого ранить, а тем более убивать.

Я не понимал, как мне реагировать на ее слова, не знал, как нужно поступить. Мне становилось горько и стыдно за поступок своего отца. Пусть все было подстроено, но старый король все равно согласился на преступление – убийство целой семьи. А значит, даже мне, его сыну, сложно его понять.

– Прости меня и моего отца, – я поднял взгляд, обращаясь к единорогу. А после встал на колени, склонив голову. – Клянусь, что больше никогда не допущу ничего подобного. Знаю, мои слова не возместят твоей потери, но, когда я верну власть, обещаю дать тебе и твоим детям защиту.

Моей щеки коснулось что-то мягкое и теплое. Я поднял голову и с удивлением понял, что жеребенок, пытавшийся зажевать шаль Эммы, тычется в меня бархатным носом.

– Она и тебе хочет что-то показать.

Единорожица подошла ко мне и требовательно уставилась своими гипнотически голубыми глазами.

Я уже знал, что не нужно бояться, и просто положил руку на склоненную ко мне морду. Мир закружился, несколько раз перевернувшись, прежде чем обрести четкость и краски.

Я снова оказался в том дне, когда отец взял меня на охоту. Стертые из памяти воспоминания возвращались обрывками…

…Вот я лежу на земле, вижу мертвого единорога, чей рог окрашен алым. Моя кровь, она пульсирует в районе груди, напитывает одежду горячей влагой…

…Меня затаскивают в дом ведьмы, кладут не на кровать, а на широкий стол. Надо мной склоняется очень худая, бледная женщина со спутанными черными волосами. Она чем-то напоминает мне Таис, но одновременно совершенно не похожа на нее… Запоздало я узнаю в ней королевскую лекарку…

…В комнату приводят девочку. Она кричит и вырывается, но ее крепко держит незнакомый страж. Здесь же мой отец и советник Гровер. Оба стараются не смотреть на меня и на второго ребенка. Они не хотят смотреть на Эмму, которую велела привести ведьма для исполнения ритуала…

– Родители не станут ее искать? – слышу я скрипучий голос и хочу встать на ноги, обнять Эмму, пообещать, что не дам ее в обиду, и не могу. Мое тело больше не слушается, оно словно парализовано. Я ничего не чувствую, кроме всепоглощающей безысходности и тоски.

– Они никому уже ничего не расскажут, – страж отвечает резко, демонстрируя окровавленный нож.

– Я не просила их убивать. – Ведьма морщится и требует подвести девочку ближе. – Не бойся, дорогая, ты ничего не почувствуешь.

…Она одним движением вырывает сердце из детской груди, и последнее, что я успеваю услышать, прежде чем провалиться в пустоту:

– Только женское сердце способно подарить новую жизнь кому угодно и поддерживать ее долгие годы. Ни один мужчина не способен на подобное. Я вложу сердце принца в ее грудь, иначе ритуал не сработает.

Жизнь за жизнь.

В себя я пришел от собственного крика, закладывающего уши, рвущего голосовые связки.

Хотелось содрать с груди кожу, сломать ребра, только бы вынуть не принадлежащее мне сердце, вернуть его той, что стала случайной жертвой.

Эмму не выбирали специально, она просто попалась под руку стражу, посланному выполнить грязное дело.

– Что ты увидел? – Эмма взяла мои пальцы без всякого пиетета, как и положено ее свободному народу. – Ну же, расскажи!

Она слушала, ни разу не перебив, и, когда я закончил, всего лишь кивнула, но руку мою отпустила. Винила ли она меня? Не знаю. Но я испытывал жгучее чувство стыда и ненависти к себе за то, что не смогу ничего изменить, – с этим знанием придется жить. Я не смогу оправдать решение отца, он не имел права так поступать.

– И как нам быть дальше? – Во всей этой круговерти я совсем забыл про Кэрлайла, который задал главный вопрос. – Получается, мы зря проделали этот путь, ведь способ победить столь могущественную ведьму так и не узнали.

Принимать правду оказалось сложно. Лекарь был прав: мы потеряли кучу времени, позволив Таис оставаться у власти, и кто знает, что нас ждет по возвращении домой. Если у меня еще остался дом, конечно.

Я все никак не мог поверить, что женщина, которую я называл невестой, с которой собирался делить постель, возможно, одержима черной ведьмой.

Мы уже собирались уйти от пещеры, когда Эмма остановилась и, ничего не объясняя, побежала туда, куда минутой ранее ушла единорожица с жеребятами.

Я даже не успел понять, что произошло, темнота поглотила ее тонкий силуэт, а когда наконец побежал следом, наткнулся на все ту же прозрачную стену и едва не взвыл от бессильной злобы.

Мы с Кэрлайлом дежурили у входа в пещеру по очереди, пока один из нас уходил в поисках иного входа, но каждый раз возвращался ни с чем.

С горных вершин спускались сумерки, принеся с собой прохладу после знойного дня, когда Эмма наконец вышла сама.

Она не была напугана, на теле не нашлось заметных ран.

– Эмма, – я бросился к ней, но меня опередил Кэрлайл.

Он подхватил ее на руки, принялся осматривать, будто мать-наседка.

И мои руки сами сжались в кулаки: если он ее сейчас еще поцелует – я его убью.

– Зачем ты сбежала от нас? – чтобы хоть как-то прервать неловкое молчание, спросил я.

– Я знаю, как победить ведьму и спасти всех. Но у нас совсем не осталось времени. Главное – успеть до заката завтрашнего дня, иначе все будет напрасно. Нам нужно срочно возвращаться в замок.

Алура

– Стойте, мэра, нам нужно вас обыскать. – Стражник на воротах осмотрел меня с ног до головы, когда я, занятая своими мыслями, попыталась пройти мимо него. Осмотрел и добавил: – Приказ королевы.

Я так и замерла с открытым ртом, не понимая, что он несет.

Королева? Я что, не заметила, как шагнула в портал, перенесший меня в другое королевство?

– Простите, любезнейший, – сделав вид, что не расслышала, я подошла ближе, – вы ко мне обратились?

– Ну, пока кроме вас здесь никого нет. – Он чуть отклонился в сторону, заглянул мне за спину. – Точно нет, вы одна. Вы ведь одна?

– Одна, и его величество будет в крайне скверном настроении, если я сейчас же не попаду во дворец. Вы понимаете, с кем разговариваете?

– Понимаю, мэра, вы управляющая во дворце, но приказы королевы не обсуждаются. Пройдите на досмотр. – Он замолчал, прежде чем закончить: – Я просто должен убедиться, что вы не проносите ничего запрещенного.

Ровным счетом ничего не понимая, я прошла куда мне было велено. Обыскивать меня не стали, стражник заговорщицки подмигнул и крикнул кому-то, кого я пока не видела:

– Чисто. Пропускайте.

Откуда мне было знать, что за короткое время моего отсутствия во дворце произошел самый настоящий переворот?

Полдня я промаялась в неведении, не представляя, что стало с Ричардом и что в итоге станется со всем королевством в руках этой сумасбродки, потому что сведения о случившемся расползлись мгновенно. А к полудню королева лично вызвала меня на аудиенцию.

– Мэра Алура, как вы уже знаете, мой будущий супруг, находясь под чарами кочевой, покинул дворец, оставив все на моих плечах. – Она ходила вокруг меня с грацией дикой кошки, говорила приглушенным голосом, время от времени будто невзначай касаясь моей руки.

– Знаю. – Слухи по дворцу распространялись со скоростью чумных блох, вот только верить в произошедшее никак не хотелось. – Но не понимаю, для чего вы меня вызвали. Слуги выполняют поручения исправно, никаких нареканий нет.

– Вы умная женщина, мэра. – Таис остановилась так, чтобы оказаться напротив меня лицом к лицу. – Скажите, где прячется Ричард, я сохраню ваши полномочия в полном объеме и даже подумаю о повышении. Я знаю, что прошлой ночью вы покидали дворец вместе.

– Мне нравится моя работа, ваше величество. – Называть так Таис было непросто, но иного выхода не было. По крайней мере, пока. – И я счастлива служить вам.

– Значит, не скажешь? Я предвидела подобное.

Глаза самозванки полыхнули красным или в них просто отразился луч полуденного солнца, и я почувствовала, как нечто сдавливает мне горло.

– Говори, пока еще можешь! – Таис стояла, вытянув вперед руку. Она не касалась меня, а это значило только одно – магия. Невеста принца оказалась ведьмой!

А ведь та кочевая предупреждала. И когда спасла мою Хло, говорила о темных силах…

Как Ричард мог не увидеть всего этого? Да что принц, она обвела вокруг пальца все королевство! И самое страшное, что, даже если я всем расскажу, мне не поверят.

– Я считаю до трех. Раз… – Хватка стала еще сильнее.

– Я честно… не знаю… отпустите… молю…

Невидимый захват ослаб, я упала на пол, растирая горящее огнем горло. Дышать нормально получилось не сразу, из легких вырывались хрипы и свист.

Таис встала надо мной. Ее глаза сузились, губы сжались в тонкую нитку, и мне вдруг показалось, что вместо нее на меня смотрит совершенно другая женщина, куда старше, худая, с черными спутанными волосами. Видение длилось всего миг и развеялось.

– Ты мне еще пригодишься, ты многое видела и многое знаешь. Пока будешь мне полезной, сохраню тебе жизнь. А пока вставай и проваливай! – наконец велела она. – С этого дня понижаю тебя до горничной. И не смей приближаться к моим покоям, иначе не поздоровится. Поняла меня?

Я кивнула и, поднявшись на ноги, спиной попятилась к выходу.

После с негнущимися коленями шла в свою старую комнату забирать вещи – горничным не положено жить в господском крыле.

Взяв самое необходимое, я закрыла двери и уже хотела уйти, когда вспомнила, что в комнате Эммы тоже кое-что осталось.

Точнее кое-кто.

Интуиция подсказывала: если Таис так зла на кочевую, под раздачу попадет даже невинное существо. Я бы могла просто забыть про птицу за дверями, ведь и у самой проблем хватало. Но совесть не позволяла.

Отперев все еще остававшимся у меня ключом двери, я зашла в комнату кочевой.

Недовольную возню и писк в углу я услышала сразу.

Подошла ближе.

Совенок забился в тряпки и недоверчиво взирал из своего импровизированного гнезда.

А после голод явно победил.

Стоило мне только протянуть руку, как он двинулся на своих когтистых лапах ко мне.

– Пойдем отсюда – прошептала я птице. – Найду тебе еды. Пусть меня хоть трижды разжаловали, но кусок мяса для тебя добуду.

Мыслей о том, чтобы после всех угроз и унижения уволиться из дворца, даже не было.

Я верила, что король Ричард вернется.

Он обещал помочь Хлое, а значит, когда внутри дворца ему понадобятся преданные люди, я буду рядом.

* * *

Прошло еще два дня, я все ждала возвращения короля, но надежда таяла с каждым часом. Он не мог просто так сбежать. Что-то случилось! Та кочевая, Агве, обещала, что Хло поправится, когда он вернется. Сейчас ее держала на этом свете только моя любовь, и я должна была продолжать ждать и верить ради нее, ради моей дорогой дочурки.

Я терпела то, что теперь новой мэрой, управляющей, стала кухарка Жако. Я всегда держала ее буйный нрав в узде, но теперь она дорвалась до власти и, кажется, совсем потеряла способность к доброте.

То и дело ухмыляясь, она отправляла меня на самую грязную работу, но я не жаловалась.

Выполняла.

А заодно искала в замке тех, кто не изменил клятве верности настоящему королю.

К великой радости, таких находилось все больше и больше.

Некоторые дворяне были против смены власти, многие стражники оказались недовольны новой королевой – особенно подкосило их ее решение распустить тюрьмы. Кое-кто из служанок оставался по-прежнему предан мне.

Хотя обстановка вокруг становилось все более нервной, и мне постоянно казалось, что я живу на бочке с порохом.

В одну из ночей меня разбудил странный шум, мягкие удары, повторяющиеся вновь и вновь. Слеток настойчиво рвался куда-то, вскакивая на коротких лапках, и клянусь, увидев меня, он стал биться в дверь чулана, в котором я теперь ютилась, еще сильнее, точно пытался привлечь мое внимание, позвать куда-то.

Я даже подумала, что на самом деле не проснулась и все еще вижу сон. Какое-то шестое чувство подсказало открыть дверь, и совенок немедленно юркнул туда. Мне ничего не оставалось, как идти за ним. Совсем не хотелось, чтобы кто-то его увидел или тем более заметил меня, бегающую ночью по замку. Никто не станет разбираться – решат, что я шпионка.

Новая королева уже совершила несколько показательных казней. Я была уверена, что пострадали невинные люди, которых она обвинила в измене.

Совенок провел меня через ползамка к лестнице, ведущей на чердак, где раньше жила Эмма.

– Зачем ты меня сюда позвал? – Я наклонилась, чтобы забрать угомонившегося птенца и вернуться досыпать, ведь скоро рассвет. – Если хочешь снова встать на крыло, придется вести себя тихо и осторожно, не покидать мою комнату, особенно по ночам.

Птенец больно ущипнул меня за палец и вырвался. Он неуклюже запрыгнул на первую ступеньку лестницы, ведущей на чердак, потом на вторую. Я сунула палец в рот, ощутив вкус крови.

– Туда нельзя, – сказала я, ступив на первую ступеньку, отчего та жалобно скрипнула. Я замерла, прислушиваясь. Дворец спал, одна я шарахалась по коридорам, играя в догонялки с птицей. – Я тебя в клетку посажу, если будешь таким шустрым!

Два желтых глаза уставились на меня, и, наверное, если бы птенец мог говорить, он бы сказал что-то вроде: потом делай что хочешь, а пока иди за мной.

Я и пошла.

На чердаке кто-то был. Дверь оказалась незапертой, из-под нее пробивался тусклый свет, прочертив желтую полосу на самой верхней ступени.

Сначала я услышала шаги и испугалась, что тот, кто находится там, услышал меня. Но шаги начали отдаляться, и я выдохнула. Мне все же удалось поймать пернатого сорванца, и теперь он никуда не вырывался, сидел смирно, втянув голову и сделавшись похожим на мягкий шар. Я собиралась побыстрее сбежать отсюда, когда зазвучал голос. Спутать его с другим было невозможно.

На чердаке находилась королева. Но что она там делала среди ночи? И с кем разговаривала?

– Ты становишься угрозой, мне придется покончить с тобой, – угрожала кому-то Таис. – Завтра на закате я войду в полную силу. Не заставляй меня так поступать с тобой.

– Но я ведь делала все, что ты просила. Даже убивала мышей, – отвечала… Таис?

Когда я успела помутиться рассудком? Королева говорит сама с собой, голос точно ее, только интонации различаются.

Вот повелительный тон, строгий, пугающий:

– Они были нужны, чтобы сделать приворотное. Но ты ведь не смогла бы убить барана, который заменил сотню мелких тварей? Не смогла, и что мы теперь имеем? Ричард сбежал с девчонкой. Ты могла потерять все, что я так давно выстраивала. Даже соблазнить его не сумела. Не понимаю, как моя дочь могла вырасти таким бесхребетным существом! Приходится вмешиваться. Исправлять. Ты же знаешь правила – если ты не соответствуешь, то исчезаешь!

И уже напуганный, лебезящий:

– Прошу тебя, перестань! Я не хочу, чтобы все было так! Мама… Уйди. Я всего лишь хотела спасти тебя, когда согласилась впустить в свое тело.

– Поздно. Я не для того столько терпела, чтобы взять и сдаться в одном шаге от цели. Я уверена: проходимка Алура знает больше, чем говорит. Видимо, придется намекнуть, что, если она хочет сохранить никчемную жизнь своей дочери, придется развязать язык.

У меня сжалось и задрожало от страха сердце.

– Ричард сбежал, – голос вновь стал слабым. – Испугался тебя. Нас… Да я сама тебя боюсь. Зачем ему возвращаться сюда на верную смерть?

– Ты глупее, чем я думала. – Таис захохотала, ее смех гулко разлетелся по чердаку, ударяясь в потолок, стены. Я расслышала множественный шелест: по всей видимости, проснулись спящие под потолком мыши. – Он король и никогда не бросит трон! К тому же – мужчина, а они до конца дней остаются мальчишками, готовыми сражаться за свои игрушки. Вдобавок без его присутствия народ ни за что не признает во мне королеву. Я должна предъявить им Ричарда, околдованного кочевой, безвольного, пускающего слюни болвана, от которого спасу все королевство.

– Мне больно, мама, – жалобно обратилась Таис сама к себе, и тут я не выдержала, заглянула в щель.

Женщина расхаживала из угла в угол, махала руками, трясла головой и говорила, говорила… Она совершенно точно была на чердаке одна. Это не я сошла с ума, а новоявленная королева тронулась!

– Ты не знаешь, что такое боль, девочка! Не тебя насиловали трое деревенщин за то, что ты же им помогала! И чтобы с тобой никогда такого не произошло, я делаю все то, что делаю. Время пресмыкаться закончилось – настало время править.

Мне показалось, что Таис посмотрела прямо на меня. Но какая из ее двух ипостасей, я не поняла, просто сбежала по ступенькам вниз и, не разбирая пути, понеслась в свою комнату.

Наспех собравшись, выглянула в пустой коридор и вскоре покинула замок через восточные ворота, которыми давно никто не пользовался, и на мое счастье Таис не успела приставить туда охрану.

К полудню я была у себя дома, обняла спящую Хлою, отметив, что ее язвы, начинающие подживать, снова стали мокнуть. Совенок смотрел на меня, и мне казалось, что в его круглых глазенках стояли самые настоящие слезы, пока не поняла, что плачу сама, размазывая влагу по щекам.

Я больше не могла ни на что надеяться. Когда Таис обнаружит мое исчезновение, она сразу пошлет по следу стражу, и меня в тот же день повесят. Вряд ли они тронут Хлою, возможно, даже решат, что у нее лепра, и сожгут дом вместе с бедняжкой.

От появившейся перед внутренним взором картины я едва не закричала. Мне оставалось лишь уповать на чудо, и, наверное, светлые боги именно сегодня решили услышать меня, потому как в дверь постучали. Совенок ободряюще пискнул, бросившись мне наперерез, и, когда дверь открылась, от неожиданности я попятилась назад, едва не запутавшись в собственных ногах.

На пороге моего дома стоял король Ричард в компании мэра Кэрлайла и кочевой Эммы.

– Вы должны провести нас в замок, мэра Алура.