Сердце негодяя

14.

Голт появился ровно в десять.

Джесс замер, глядя, как он вразвалочку идет по самой середине улицы. Множество отважных зрителей выстроилось по ее обеим сторонам, но все они на всякий случай держались поближе к витринам магазинов. В окне французского ресторана с полдюжины лиц приникли к стеклу, изнывая от любопытства: Креветка Мэлоун, Нестор Эйкс, братья Шмидт, сам Жак и его застенчивая дочка. Такого переполоха в Парадизе не было со времен золотой лихорадки.

Голт остановился в двадцати шагах. Яркое солнце за спиной Джесса било ему прямо в глаза. Возможно, оно слепило его. Вот и хорошо, решил Джесс, он сошлется на это преимущество, когда все будет кончено. Хотя о поединке он знал все заранее, однако по спине у него пробежал холодок. Голт мог напугать кого угодно одним своим видом. Неудивительно, что даже здоровенные ковбои теряли присутствие духа, глядя в этот злобный глаз, ощущая на себе эту застывшую безжалостную улыбку. Все, что Джессу было известно об искусстве устрашения, он узнал от Голта.

Напряженную тишину нарушили чьи-то шаги. Из тени на свет вышли сразу трое: Уайли, Клайд и Уоррен Тэрли.

Хорошо. Просто отлично.

Они остановились как раз посредине между Джессом и Голтом, но, как и все остальные, старались держаться на расстоянии и не сошли с тротуара.

— Не обращайте на нас внимания, господа, — громко провозгласил Уайли, — мы ни в коем случае не хотим вам мешать. Занимайтесь своим делом.

Тэрли одобрительно засмеялся.

Голт даже не оглянулся на них, но заговорил громче, чтобы Джесс его расслышал:

— У тебя все еще есть возможность уйти отсюда живым.

— В чем дело, мистер? Пошел на попятный?

На мрачной физиономии Голта ничего не отразилось.

— Отдай то, что принадлежит мне, и уноси ноги. Тогда твоя шкура останется цела.

— Какое щедрое предложение! Но, поскольку ты лжец и самозванец, я сделаю вид, что его не слышал.

— Мое дело — предложить, а там как знаешь. Готов к смерти?

— Стойте!

Ну вот наконец и шериф — поспешает к ним решительным шагом от своей конторы. У себя за спиной Джесс услышал испуганный женский крик: «Томми!» Он узнал голос Глендолин. Не обращая на нее внимания, Том прошел мимо Голта и остановился между ним и Джессом.

— Поединки с применением огнестрельного оружия в этом городе запрещены законом. Я попрошу вас обоих очистить улицу. В противном случае мне придется вас арестовать.

Джесс продолжал смотреть прямо перед собой, но кожей ощутил витающее в воздухе изумление, «Неужели это наш шериф? — спрашивали себя все вокруг. — Наш Желтый Ливер?»

— Слушай, Том, — предупредил он вслух, — тебе не стоит в это вмешиваться. Посторонись и останешься цел.

Томми упрямо покачал головой.

— У меня револьвер, и я готов пустить его в ход. Вы, сэр, — твердо обратился он к Голту, — сдайте оружие.

Секунду назад Голт стоял, расставив ноги и опустив руки. Миг, и он уже направил свой серебряный револьвер в горло шерифу.

Глен завизжала.

— Мне еще ни разу не приходилось убивать представителей закона, — внушительно отчеканил Голт. — Мне это не по вкусу. Но если вы не снимете кобуру и не уберетесь с дороги, шериф, я это сделаю.

Томми не двинулся. Только встал попрямее, расправил плечи и ответил:

— Вы не оставляете мне выбора. Я беру вас под арест.

Впрочем, он так и не вытащил свою пушку. Голт взвел курок.

— Пока, шериф.

— Нет, Томми, не надо!

Оглянувшись, Джесс увидел, как Кэйди, Леви и Уиллагейл втроем удерживают Глендолин, готовую броситься на выручку своему возлюбленному.

Шериф заколебался.

— Не подходи, Глен, — приказал он.

Прошла минута напряженного ожидания.

— Ну ладно, — вздохнул он наконец, расстегивая ремень с кобурой и отбрасывая его в сторону. — Но вам это так с рук не сойдет. Закон настигнет вас и…

— Заткни глотку, — прервал его Голт. — А теперь тихо уйди с линии огня, пока прошу по-хорошему.

И опять Томми помедлил, нерешительно сжимая и разжимая кулаки, но все же сделал так, как ему велел Голт.

Улыбка Голта, хотя это казалось невозможным, сделалась более злорадной и страшной. — Готов?

— На старт, внимание, марш, — усмехнулся в ответ Джесс.

До него донесся какой-то странный шипящий звук: можно было подумать, что все население Парадиза дружно втянуло в легкие побольше воздуха про запас. Они с Голтом в один и тот же момент отвели полы курток подальше от оружия. Согнули пальцы на рукоятках одним и тем же медленным движением, словно готовясь голыми руками выхватить из костра горящую головешку. Джесс ждал.

Голт обнажил ствол.

Джесс схватился за один из револьверов, но Голт выстрелил дважды, прежде чем он успел хотя бы нащупать пальцем курок. Он дернулся вправо, уклонился влево, словно пули просвистели у его головы. Изготовившись наконец к бою, Джесс в мгновение затишья навел «кольт» на цель и спустил курок.

Бах! Роковой выстрел. Голт вскинулся, отступил, спотыкаясь, на пару шагов, схватился за грудь и взглянул в тупом оцепенении на свои пальцы, с которых капало что-то красное. Он еще раз выстрелил (не целясь, просто в воздух) и рухнул на колени.

— Ты в меня попал, — прошептал он, словно не веря, и упал в пыль лицом вниз.

Шериф подбежал к нему первым. На ходу пристегивая кобуру, он прокричал в жадно надвигающуюся толпу:

— Все назад! Не подходите, он еще жив, дайте ему воздуха! Док! Кто-нибудь, позовите доктора!

Джесс еще прятал в кобуру свой дымящийся «кольт», когда какой-то шум заставил его обернуться. В тот же миг Кэйди с разбегу бросилась ему на шею. Джесс попятился, смеясь, и поднял ее высоко над собой. Она не отпускала его, пока он вновь не поставил ее на землю, а потом принялась оглядывать со всех сторон, ощупывая грудь, бока, плечи.

— Ищешь дырки от пуль? — поддразнил он ее.

— Джесс… о, Джесс! Как… как ты это…

— Я же тебе говорил: верь мне!

— О, мой Бог!

— В чем дело?

Она побелела как полотно.

— Голт… Голт — это ты!

— Что? Нет, я…

— Это не важно. Мне все равно. — Она опять бросилась к нему и обняла с такой силой, что едва не затрещали кости.

— О, Джесс, слава Богу, ты остался жив! Я тебя никогда не отпущу. Никогда-никогда-никогда!

Он легонько похлопал ее по спине.

— Эй, Джесс! — окликнул его из толпы Уилл Шортер. — По-моему, вам следует подойти сюда и послушать.

«Верно, — подумал Джесс. — И Кэйди тоже это не мешает». Он взял ее за руку и повел за собой к умирающему.

— Я должен сделать признание, — произнес Голт, задыхаясь и пытаясь приподняться на локте.

— Спокойно, — посоветовал шериф, — доктор сейчас будет.

— Дайте ему сказать, — вмешался Джесс, опускаясь на корточки рядом с Томми. — Извини, приятель, мне жаль, что все так вышло, — добавил он с грубоватым сочувствием в голосе.

— Я… не в обиде.

Голт поморщился от внезапной боли и еще сильнее стиснул свою окровавленную грудь. — Со мной покончено. Должен сказать…

—Что?

— Вот этот… Он… — трясущимся указательным пальцем, с которого капала кровь, Голт ткнул в сторону Уайли.

— И что же он? — с живейшим интересом спросил шериф. Все, включая Уайли, подались вперед и наклонились, чтобы не упустить ни одного из тихих, запинающихся слов умирающего.

— …пришел ко мне в комнату вчера вечером. Дал мне денег. Ты… тысячу долларов.

— Это неправда! — удивленно воскликнул Уайли. — Я ничего подобного не делал!

— …сказал, когда я убью его, — он указал на Джесса, — надо убить… ее.

Окровавленный палец передвинулся и уперся в Кэйди.

Она ахнула.

— Это ложь, — возмутился пораженный Уайли. — Это гнусная ложь!

— Сказал, что пытался выжить ее из города, но она не желала уезжать.

— Ну вот уж это чистая правда, — вмешался кто-то из толпы.

Еще чей-то голос подтвердил:

— Истинная правда.

— Он сказал… сказал… — Голт мучительно закашлялся.

— Спокойно, мистер, не торопитесь.

— Сказал, что на самом деле ему нужен ее рудник. Он… давным-давно таскал оттуда золото… контрабандой.

Лицо Уайли приняло свекольный оттенок. Он попытался отступить, но напирающая толпа не дала ему выбраться.

— Этот человек бредит, — заявил он, вытирая покрывшийся испариной лоб носовым платком. — У него жар.

— Хвастал, что поджег старую конюшню, — хрипел Голт. — Его люди для него постарались. Одного зовут Тэрли, а другого…

— Клайд Гейтс? — предупредительно вставил Креветка Мэлоун.

— Клайд. Те же двое подсунули гремучек кому-то в сортир… какой-то сопляк чуть не помер.

Возмущенный ропот поднялся со всех сторон, но оказалось, что Голт еще не закончил.

— И еще ой подкупил какого-то банкира… не то Чейни… не то…

На этот раз чуть ли не двадцать глоток пришли ему на помощь:

— Черни!

— Подкупил его, чтобы тот держал язык за зубами… чтобы никто не узнал, как они… Похвалялся, сколько у него фальшивых… о, черт…

— Фальшивых? — переспросил Джесс.

— Фальшивых счетов. Он говорил… что выдоил весь город досуха.

Локоть подломился. Голт опрокинулся на спину.

— Пропустите доктора, — крикнул кто-то. Прокладывая себе путь локтями, Док Мобайес пробился сквозь толпу зачарованных горожан и опустился на землю рядом с Голтом.

— Говорю вам, этот человек бредит! Он все придумал! Тут нет ни слова правды!

Уайли снова вытер платком взмокшее от пота багровое лицо, оглядываясь по сторонам в поисках Уоррена и Клайда. Джесс заметил их в задних рядах толпы. Оба напряженно переминались с ноги на ногу, не зная, на что решиться.

— На пороге смерти люди не лгут, — веско заявил Сэм Блэкеншип.

Веки Голта затрепетали, он судорожным, прерывистым вдохом втянул в себя воздух. Его левая нога дернулась, и он замер.

Док приложил пальцы к шее мертвеца, потом прижался ухом к его груди.

— Скончался, — произнес он торжественно и мрачно.

Из уважения к покойному он закрыл ему лицо с отвисшей челюстью его же собственной потрепанной черной шляпой.

Несколько секунд прошли в почтительном молчании. Все, не отрываясь, смотрели на труп. Потом шериф вытащил револьвер — новенький, блестящий, судя по всему, никогда не бывавший в употреблении. В его руке он почему-то выглядел слишком грозно: казалось, ребенок вооружился настоящим топором.

— Мерл Уайли, вы арестованы.

— За что?

— По подозрению в поджоге, хищении, присвоении чужого имущества, растрате и покушении на убийство. Ах да, еще в заговоре с целью убийства. Больше мне пока ничего не приходит в голову, но, возможно, позже я еще что-нибудь вспомню.

— Это нелепо.

Уайли оглянулся вокруг, приглашая всех в союзники.

— Все вы меня знаете. Я уважаемый человек, деловой человек! Этот… уголовник, этот наемный убийца, — он пнул Голта ногой в бок, — говорю вам, он солгал. Это же очевидно?

— Зачем ему врать? — удивился Стоуни Дерн.

— Верно, — поддержал его Сэм. — Зачем ему врать, испуская дух?

— Откуда мне, черт побери, знать? — Уайли снова оглядел толпу, ища глазами Уоррена и Клайда, но они успели испариться.

— Говорю вам, все это подстроено. Обвинение сфабриковано, — закричал он, брызгая слюной. — И вам это с рук не сойдет!

— Кому это с рук не сойдет?

На этот вопрос Уайли ответить не мог: у него было слишком много врагов. В его лице появилось паническое выражение, когда он вновь, лихорадочно ворочая глазами, начал отыскивать в толпе своих телохранителей.

— Поднимите руки, Мерл.

— Вы в своем уме, шериф? Вы не можете меня арестовать! Только попробуйте — и вы проститесь со своим значком!

— Тихо, тихо, не скандальте! Давайте по-хорошему, Мерл.

С проворством, которого Джесс от него не ожидал, Уайли нагнулся и подхватил с земли шестизарядный револьвер, выпавший из руки Голта.

— Брось оружие, Ливер. А вы все — назад!

Потрясенные зеваки послушно расступились полукругом.

— Ты.

Уайли прицелился прямо в сердце Джессу.

— Медленно и плавно вытащи свои «кольты» и брось их.

Ну и ну. Какой неожиданный поворот. Джесс и шериф обменялись взглядами.

— Похоже, ты взял меня на мушку, Мерл, — сокрушенно заметил Джесс и с большой неохотой, явно рассчитанной на публику, выбросил револьверы.

— Теперь ты. Брось оружие, Ливер. Я не шучу.

— Сделай, как он говорит, Томми! — истерически выкрикнула с обочины Глендолин. Но шериф взвел курок и нацелил револьвер прямо на Уайли.

— Вряд ли вам удастся, забрать мой значок, Мерл. Я так не думаю.

Серебряный ствол револьвера и серебряный значок на груди шерифа нестерпимо сверкали в лучах солнца.

— И я не верю, что вы в меня выстрелите. Вы привыкли платить другим за эту грязную работу. Но сейчас вы остались один, Мерл. Только вы и я.

— Я убью тебя!

— Нет, не убьете.

Томми медленно сделал шаг по направлению к Уайли. Потом еще и еще один.

— Томми! — вновь завопила Глендолин. — О, Томми, не надо!

Воспользовавшись замешательством, она выскользнула из рук Леви и побежала к Уайли, размахивая в воздухе худыми белыми ручками и крича:

— Нет, нет, не смей!

Какого черта? Не успел Джесс шагнуть, как Уайли схватил ее и выставил впереди себя, как щит, укрывшись за ее спиной. Она пронзительно завизжала, когда он прижал дуло револьвера Голта к ее щеке.

— Брось оружие, — вновь приказал Уайли дрожащим от волнения и страха голосом. — Брось, или — видит Бог! — я ее пристрелю.

Кэйди испуганно выругалась и попыталась вмешаться, но Джесс поймал ее.

— Не надо, — проговорил он тихо, но властно. — Стой смирно.

Она побрыкалась несколько секунд, но потом смирилась и позволила ему себя обнять. Крупная дрожь неудержимо сотрясала ее тело, он всем сердцем хотел ее успокоить, но сделать это, не раскрывая игры, было невозможно.

— Брось!

Глаза Уайли светились безумным блеском, он и впрямь походил на помешанного. Томми выругался и бросил револьвер, но продолжал идти вперед, не останавливаясь.

— Никого вы не убьете. Сдавайтесь, Мерл.

— Не подходи ко мне!

Уайли пятился, дергаясь и волоча за собой Глен. С посеревшим от ужаса лицом и округлившимися глазами, она уже не оказывала сопротивления. Он тащил ее, как сноп, а она покорно волочилась за ним.

— Я убью ее, — повторил Уайли. — Думаешь, не убью? Тогда я убью тебя.

Шериф продолжал подступать к нему с голыми руками.

— Сдайте оружие. Вам конец.

Джессу пришлось пережить щекотливый момент, когда Уайли взвел курок и еще сильнее вдавил дуло в щеку Глен. Том сказал чистую правду: Уайли был трусом и платил другим за грязную работу, но если паника заставит его нажать на курок… представление безусловно окончится полным провалом.

Ура! Он не нажал на курок. А Томми надвигался неумолимо и бесстрашно (великолепное зрелище, которого никто из жителей Парадиза не надеялся увидеть в этой жизни!), пока не подошел вплотную к Глен.

Уайли оцепенел, превратился в статую, даже говорить больше не мог. В конце концов шериф выдернул револьвер из его онемевших пальцев. Джесс чуть не осел на землю от облегчения, когда Томми засунул оружие глубоко в карман своих безупречно отглаженных брюк. Если им повезет, никто и не вспомнит в суматохе о револьвере Голта, никто его не увидит по крайней мере до тех пор, пока его не зарядят настоящими пулями.

Кэйди тихо вскрикнула и бросилась ему на шею. Глен, похоже, хотела проделать то же самое с Томми, но у шерифа еще оставалось неоконченное дело.

— Вы находитесь под арестом, — напомнил он Уайли и вытащил заткнутые за пояс наручники. — Теперь я добавлю к прочим обвинениям сопротивление представителю закона. Попытку к бегству. Глен, он сделал тебе больно?

— Что?

Она рассеянно потерла кулачком оставшийся на щеке красный рубец.

— Конечно, сделал!

— Значит, включим и разбойное нападение.

— Да как ты…

— А также захват заложников.

— Ты, маленький засранец… Да я тебя…

— Нецензурная брань. Продолжайте в том же духе, Мерл. Еще одно слово, и я добавлю угрозу насилием.

Мерл почел за лучшее заткнуться…

— Я пьяна? — спросила Кэйди, пока Леви наполнял для нее шесть пивных кружек.

— Вроде бы нет, если только не прикладывалась у меня за спиной.

— Я чувствую себя пьяной. Может, винные пары мне в голову ударили?

Леви усмехнулся, а Кэйди, запрокинув голову, расхохоталась. Пьяна она или нет, но все вокруг казалось ей каким-то невероятным. Все жители Парадиза вдруг стали ее лучшими друзьями. Если бы не Леви, она угощала бы всех бесплатно.

— Выпивка за счет заведения, — сообщила она ему, когда чуть ли не весь город завалился к ней в «Приют бродяги», чтобы отпраздновать победу.

— Вы с ума сошли, — возразил Леви. — Этак вы все до последней нитки спустите.

Он был прав, и о чем она только думала?

— Ну ладно, за полцены, — уступила Кэйди. Леви и на это не хотел соглашаться, но она настояла на своем: в такой день нельзя скупиться, надо быть благодарной.

— Всем, кроме женщин, — уточнила Кэйди. — Женщины пьют бесплатно.

Над этим Леви посмеялся: в «Приюте бродяги» отродясь не бывало клиентов женского пола.

Кэйди мельком увидела в зеркале над баром свое счастливое раскрасневшееся лицо. В своем лучшем платье серовато-розового цвета с бледно-зеленой вышивкой по низкому вырезу она показалась сама себе на редкость симпатичной. Она была счастлива, хотя ей и пришлось пережить настоящий шок. Доставая из ящика новые чулки, она обнаружила, что ее заначка пропала. Две тысячи долларов — просто катастрофа.

Но Кэйди пребывала в таком восторженном состоянии духа, что рассказала об этом только Леви. Даже шерифу — ни словечка! В голову приходило одно объяснение: Уоррен Тэрли и Клайд Гейтс ограбили ее перед тем, как смыться из города. Но эта версия ей самой представлялась неправдоподобной. Откуда они так точно знали, где искать?

Еще одна возможность смутно промелькнула у нее в уме, но только один раз. Она ее сразу же отмела с негодованием как совершенно нелепую и недостойную. Об этом даже думать было невыносимо. Просто немыслимо.

Пол в «Приюте бродяги» ходил ходуном. Чико наяривал «Тыкву в сахаре» со всей возможной скоростью, на какую были способны его пальцы, а Флойд и Оскары пытались под этот динамит плясать. Кэйди смеялась вместе со всеми, глядя, как забавляются старые дураки.

— Я даже представить себе не могла, что он отбрасывает такую длинную тень, — призналась она, когда Леви поставил на поднос последнюю полную кружку.

Он кивнул, прекрасно понимая, кого она имеет в виду.

— В точности как в сказке.

— В какой сказке?

— Да про трех поросят. Как они празднуют, когда злой и страшный серый волк получает по заслугам.

— А-а… Да, это верно. Похоже.

И в самом деле было похоже. Мерл Уайли годами нависал над Парадизом подобно черной туче, а вот сегодня наконец взошло солнце. Взрослые мужчины куролесили, как малые, дети. В воздухе витал дух свободы и безгрешной невинной радости, более опьяняющий, чем лучший марочный бурбон из погребов Кэйди.

Она обслужила Кэрли Боггза и его дружков, приняла заказ «повторить» у Леонарда, Джима и Стэна, неразлучной троицы забулдыг. Клиентов было так много, что Кэйди не успевала с ними переброситься парой слов и многие жаловались на невнимание, выражали недовольство. Но она во всякую минуту знала, где находится Джесс; он притягивал ее как магнит.

Сейчас он в качестве почетного гостя на банкете восседал во главе нескольких столов, сдвинутых парнями вместе. Она послала ему тайную улыбку, проходя мимо, и взвизгнула, когда он внезапно схватил ее и усадил к себе на колени вместе с подносом и всем, что на нем было.

— Я не могу сидеть, мне надо…

Поцелуй заставил ее умолкнуть. Господи, до чего же он навострился в этом деле! Смех Джесса, руки Джесса, обнимающие ее, губы Джесса, пытающиеся сорвать еще один поцелуй с ее губ, пока его дружки аплодировали и свистели… «Вот оно, — торжествующе подумала Кэйди. — Теперь я и вправду в раю».

Жак Турнье поднялся и уступил ей свой стул, а Джесс сказал, что отпустит ее только в том случае, если она сядет на этот стул и перестанет бегать по залу, как простая подавальщица.

— А я и есть простая подавальщица, — засмеялась Кэйди, но на стул все-таки села и даже отпила глоток из кружки Джесса, когда он ее угостил.

— Только на минутку, — пояснила она. Все считали своим долгом непременно чокнуться е Джессом, он стал героем дня. Ей пришлось выслушать полдюжины тостов, воспевающих его храбрость, самообладание в отчаянных обстоятельствах, невероятную меткость и прочие замечательные качества. Джесс на все отвечал скромными улыбками и невнятными уверениями в том, что ничего особенного не сделал.

— Речь! — закричал кто-то. — Скажите речь!

Все остальные подхватили этот припев, и Джессу пришлось подняться посреди оглушительного топота ног по полу и стука множества кулаков по столу,

— Я мало что могу вам сказать, — начал он таким тихим голосом, что в салуне мгновенно смолкли разговоры, — Я ценю ваши добрые пожелания. Я рад, что меня сегодня не подстрелили, и мне приятно знать, что все вы тоже этому рады. Но… по правде говоря, гордиться мне особенно нечем. Ни один человек в здравом уме не получает удовольствия от убийства.

Раздались несколько приглушенных голосов, бормочущих: «Верно» и «Сущая правда».

— Однако порой другого выхода просто нет, и тогда остается взглянуть в глазам неизбежному и постараться все устроить по-честному. Так я и сделал. И удача оказалась на моей стороне. Но клянусь вам, я не радовался смерти своего противника, и… от души надеюсь, что мне никогда в жизни больше не придется убивать.

Он сел. За столом установилось почтительное молчание, все как будто слегка протрезвели. Кэйди яростно заморгала, чтобы удержать внезапно выступившие на глазах слезы, слезы благодарности: Джесс решил покончить с карьерой наемного стрелка! Это был ответ на молитву, с которой она даже не смела обращаться к Богу. Правда, у нее еще осталось множество вопросов. Почему он солгал, что он не Голт? Зачем делал вид, что не умеет стрелять? Но все это могло подождать. Сейчас ей хотелось только смотреть на него, прикасаться к нему, слушать его смех. Словом, быть с ним.

Лютер Дигби был человеком непьющим, поэтому она удивилась, увидев, как он пробирается сквозь толпу к столу Джесса. И, что поразительнее, следом шла его жена. Порядочные женщины никогда не переступали порога «Приюта бродяги», а Сара Дигби была исключительно порядочной.

— Мистер Голт, мы с женой хотели бы поблагодарить вас за то, что вы для нас сделали.

Джесс почесал подбородок, прикидываясь озадаченным.

— И что бы это могло быть?

Лютер в замешательстве опустил глаза. Возможно, широкий жест Джесса уязвил его гордость, хотя и спас от разорения.

— Я рассчитаюсь с вами, как только смогу. На это потребуется время, но в конце концов я вам верну все до последнего цента.

— Лютер, я понятия не имею, о чем вы говорите.

Тут заговорила Сара:

— Луиза Салливан тоже хотела прийти и поблагодарить вас, но один из ребятишек у нее захворал, и ей пришлось остаться дома. Она просила вам передать, что будет за вас молиться до конца своих дней.

— Что ж, это очень мило с ее стороны, — проворчал Джесс, — но передайте ей, что она ошиблась.

Сара лишь улыбнулась в ответ. На вид жена Лютера казалась хрупкой, но Кэйди видела, как она поднимает мешки с зерном, весившие, наверное, не меньше, чем она сама.

— Ну если вам нравится все отрицать, мистер Голт, дело ваше. Но я точно знаю, кого видела у дверей в ту ночь. Мне бы следовало раньше об этом сказать, но, признаться вам по всей правде, мне было страшновато.

Она порывисто взяла его руку обеими руками. До Кэйди донесся ее шепот:

— Спасибо вам. Спасибо, что спасли нас.

Джесс побагровел.

Тут Чико грянул «Ведь он отличный парень» на своем пианино. Кэйди решила, что это в честь Джесса, но в ту же самую минуту он поднял руку и помахал человеку в белой шляпе, входившему в двери. Это был шериф Ливер. Все посетители салуна хором подхватили песню.

Ведь он отличный парень,

Он очень славный парень,

Он очень славный парень,

Известно это всем!

Надо было видеть, как расплывается в застенчивой и радостной улыбке вечно серьезное лицо Томми. Глен протиснулась к нему сквозь толпу и, вознамерившись не отпускать его до скончания века, вцепилась в его руку со всей силой. Она подняла к нему лицо, чуть ли не умоляя о поцелуе, но Томми лишь потрепал ее по плечу. Кэйди со стыдом призналась себе, что только невоспитанные люди, такие, как она и Джесс, вешаются друг другу на шею прямо у всех на глазах.

Том подошел и присел рядом с ними. Кэйди послала Глендолин многозначительный взгляд: «Не пора ли тебе вернуться к работе?», но Глен то ли не заметила, то ли сделала вид, что не поняла. Смирившись с поражением, Кэйди начала подниматься сама, но Том сказал: «Уайли не желает сознаваться», и она снова села. От такой интересной новости просто невозможно уйти.

— Он потребовал адвоката, и мне пришлось телеграфировать в Джексонвилл, чтобы они кого-нибудь прислали. Это его право — я ничего не мог поделать.

Нестор Эйкс грязно выругался.

— Вот будет номер, если сукин сын все-таки сумеет отвертеться!

— Не сумеет, — возразил Уилл Шортер-младший. — Чуть ли не весь город слышал последние слова умирающего.

— Ну не скажи. Тебе и во сне не приснится, что за трюк может выкинуть какой-нибудь ловкий крючкотвор в модном костюме, чтобы отмазать клиента.

— О, я думаю, нам не стоит об этом беспокоиться, — сказал Том. — Мерл не сорвется с крючка.

— Как это?

Шериф откашлялся и погладил свою бородку. Томми с наслаждением купался в лучах славы, выпавшей на его долю. А почему бы и нет? Он имел на это право. В этот день он всем доказал, что не трус. Никто из жителей города больше никогда не назовет его Желтым Ливером.

— Уоррен Тэрли сегодня днем бежал из города. Это не стало для нас…

— О, черт, — перебила его Кэйди, вспомнив наконец, что должна ему рассказать. — Он украл мои деньги!

Том, нахмурившись, повернулся к ней.

— Что?

— Сегодня, где-то в течение дня, кто-то пробрался ко мне в комнату и украл две тысячи долларов. Мои сбережения.

Все, онемев, уставились на нее, но Кэйди не переставала поражаться тому, как философски она воспринимает случившееся с ней несчастье. Потянувшись, она под столом сжала колено Джесса. Наверное, все дело в том, что считать для себя самым важным. У нее на первом месте был любимый, а вовсе не деньги.

— Ну, если это Тэрли их украл, — вновь заговорил шериф, — тогда ваши дела обстоят не так плохо. Потому что Тэрли-то удрал, а вот Клайд Гейтс не успел, и у нас с ним только что состоялся чрезвычайно интересный разговор. Он сказал мне, куда скорее всего направился Тэрли: к своему брату в Кербивилл. Я уже послал телеграмму тамошнему шерифу, чтобы ему устроили достойную встречу.

— Разрази меня гром! — воскликнул Сэм Блэкеншип, хлопнув его по спине. — Ты молодчина, Том. Будем надеяться, что его поймают раньше, чем он успеет размотать все твои денежки, Кэйди.

Все дружно закричали «да!», и Кэйди присоединилась к общему хору.

Том опять прочистил горло кашлем.

— Клайд поведал мне кое-что еще. Не могу сейчас вдаваться в детали, это против правил, но скажу вам вот что: выйти из тюрьмы раньше чем через десять-двенадцать лет Мерл Уайли сможет разве что ногами вперед.

При этих словах вопль ликования вырвался из двух десятков глоток одновременно. Кэйди опять присоединилась, надеясь лишь, что не слишком много стаканов и пивных кружек разобьется по ходу торжества.

— И вот еще что, Кэйди, — продолжал шериф, когда его голос стал слышен в общем гаме, — ты на редкость удачно выбрала время, чтобы быть ограбленной. Похоже, в скором времени ты станешь самой богатой женщиной в городе.

— Правда? — вот и все, что она могла сказать.

— Если верить Клайду, а у меня нет причин сомневаться, Уайли воровал золото из «Семи долларов» (причем самородки, а не только песок), начиная с февраля.

— Я так и знал, — вставил Джесс.

— Его рабочие напали на золотоносную жилу в речном русле, а месторождение оказалось в твоем руднике. Они контрабандой выкачивали оттуда богатую золотом руду в течение последних четырех-пяти месяцев. Понадобится время, чтобы все окончательно выяснить и подсчитать, но когда пыль уляжется, по словам Клайда (а он, похоже, знает, о чем говорит), ты станешь самой богатой держательницей питейного заведения в округе Джозефина.

Кэйди устало откинулась на спинку стула, не в силах отвечать на дружеские подначки, здравицы и добрые пожелания, сыпавшиеся на нее со всех сторон. Джесс, смеясь, как ребенок, влепил ей звонкий поцелуй и стиснул в медвежьих объятиях.

— Моя крошка! — кричал он. — Моя золотая крошка!

Но когда шум вокруг слегка поутих и гости понемногу оставили их в покое, он взял ее за руку и, наклонившись через ее плечо к Сэму Блэкеншипу, спросил:

— Сэм, ведь вы по-прежнему занимаетесь продажей старой фермы Расселлов, верно?

Сердце подпрыгнуло в груди у Кэйди.

— Верно, — ответил Сэм, сверля Джесса внезапно загоревшимся взглядом. — Она вас интересует?

— Что вы скажете, если мы с Кэйди навестим вас в конторе завтра с утра?

— Никаких затруднений. Буду только рад.

— Вы же не станете запрашивать с нас чересчур высокую цену?

— Конечно, нет!

Тут Сэм рассмеялся.

— А с другой стороны, Кэйди теперь такая богачка, что вы, небось, и не заметите, если я запрошу лишнего.

Друзья утащили Джесса, требуя, чтобы он непременно выпил с ними, но на прощание он поцеловал ее еще раз и шепнул на ухо:

— Когда же мы с тобой наконец сможем остаться вдвоем?

Час пролетел незаметно. В какой-то момент у входа в салун раздались выстрелы, но оказалось, что это просто парни с ранчо Уиттера перепились и устроили на радостях салют. Шериф расплел руки Глен, обвивавшие его шею, и встал, расправив плечи.

— Я с этим разберусь, — объявил он и вышел наружу.

Через минуту стрельба прекратилась.

— Абрахам! Твоему отцу известно, что ты еще на ногах в такой час?

— Ага.

Хэм хихикнул, видя, что Кэйди сердится не всерьез, и терпеливо замер, когда она обняла его.

— Папочка сказал, что я могу остаться и помочь, только не путаться под ногами, потому что сегодня особый день.

— Уж это точно.

— Мисс Кэйди?

— Что? — Ей пришлось самой наполнять стеклянный кувшин пивом из бочонка, потому что Леви на минутку отлучился.

— Вы и вправду выходите за мистера Голта?

— Вроде бы да.

Хэм усмехнулся.

— Вот и хорошо.

Кэйди взъерошила его жесткие курчавые волосы, сжала ладонью тоненькую шейку.

— Да, — согласилась она, — я тоже так думаю.

Джесс протянул руку и прикоснулся к ее волосам, когда она проходила мимо, спеша принять заказ за дальним столиком. Он стоял, опершись о стойку бара, — веселый, беззаботный, окруженный людьми, которые доверяли ему и восхищались им. В каком-то смысле такой поворот событий был не менее поразителен, чем внезапное превращение Томми Ливера в героя. Чудеса и впрямь случаются. Кэйди подумала, что, как только она сама спустится с небес на землю, ей придется пересмотреть свои взгляды на многие вещи.

— Слушай, Джесс, — фамильярно обратился к нему Уилл Шортер, толкнув его локтем.

Его кроткие глаза за стеклами очков немного слезились, но он не был пьян.

— Как насчет интервью? Твой взгляд на поединок. Черт побери, получится отличная публикация? Это будет особый воскресный вечерний выпуск!

— Я так и знал, что ты мне это предложишь, Уилл. Я уже кое-что обдумал и хочу попросить тебя об одолжении.

— Все, что хочешь. Только назови.

— Не надо ничего печатать. — Разговоры вокруг них стихли, присутствующие жители Парадиза старались не упустить ни слова.

— Ты серьезно? Но почему нет? Какого черта?

Джесс сдвинул шляпу на затылок.

— Дело вот в чем, — сказал он тихо. — Мне нравится этот город. Здешние люди с самого начала отнеслись ко мне по-доброму.

Он взял Кэйди за руку.

— По правде говоря, это самое подходящее место, чтобы повесить оружие на гвоздь и устроить свою жизнь. Мне удивительно повезло. Могло быть гораздо хуже.

Уилл ухмыльнулся от уха до уха. Стоуни и Креветка, Нестор и Гюнтер, Сэм, Томми, Леонард, Стэн и Жак — все начали хлопать Джесса по плечу и жать ему руку.

— Добро пожаловать в Парадиз, мистер Голт!

— Спасибо вам. Но это еще не все, — продолжал Джесс.

Вид у него был такой серьезный, что все невольно присмирели.

— Понимаете, раз уж я решил здесь обосноваться, нельзя мне затевать перестрелку всякий раз, как в город проездом заглянет очередной бездельник, которому седло задницу жмет, а пушка руки обжигает. Нам с Кэйди хотелось бы немного тишины и покоя.

— Ты хочешь сказать… — не унимался Уилл.

— Я хочу сказать, что пора отправить Голта на покой.

Репортер почесал голову.

— Но…

— Послушай, Уилл. Почему бы тебе не напечатать в газете вот какую историю: в этот день Голт стрелялся с незнакомцем на Главной улице Парадиза, и, когда дым рассеялся, оказалось, что Голт убит. Незнакомец сел на своего коня и уехал в туманную даль, никто не знает, что с ним сталось. Никто даже не знал, как его зовут.

Воцарилось всеобщее замешательство. Наконец Креветка Мэлоун обрел дар речи.

— Да, но в таком случае… вы-то кто такой будете, мистер?

— Никто. Какой-то Джесс, фамилии не помню. — Глубоко задумавшись, он погладил себя по подбородку.

— Как насчет Вогана? Воган — это хорошая фамилия.

Одни стали согласно кивать, другие — насвистывать сквозь зубы, третьи — многозначительно почесывать затылки.

— Конечно, главная загвоздка в том, чтобы правда не просочилась за пределы Парадиза.

— Полагаю, это самое малое, что город мог бы сделать для тебя в благодарность за то, что ты сделал для всех нас, Джесс, — заметил шериф Ливер.

— Слушайте, слушайте! Верно! — раздались голоса. — Точно! Чертовски верно! Истинный Бог!

— Мы начнем работу прямо сейчас. Надо, чтобы слухи о смерти Голта распространились поскорее. Я поговорю с преподобным Кроссом, — пообещал Том. — Пусть скажет пару слов завтра в церкви.

— Ну уж слухи-то мы распустим, — уверенно заявил Сэм Блэкеншип.

Все его дружно поддержали. Сэм поднял стакан, и остальные последовали его примеру. Вскоре в салуне не осталось ни одного мужчины, который не взял бы порцию выпивки на изготовку.

— Добро пожаловать в Парадиз, мистер Джесс Воган!

Джесс был тронут и не сумел этого скрыть.

— Не могу выразить словами, как я вам благодарен, — сказал он своим друзьям, поочередно пожимая руку каждому.

Кэйди опять пришлось смигивать слезы, чтобы не разрыдаться. Если и дальше все пойдет в том же духе, если ей привалит еще хоть немного счастья, она просто не выдержит и рухнет под его тяжестью.

— Долго мне еще ждать? Когда же я смогу тебя поцеловать не на глазах у всего города?

Она содрогнулась: его голос, шепчущий в ухо, прошел по всему телу тревожной, волнующей щекоткой. И в самом деле, почему они все еще здесь? Пять минут никому вреда не сделают. Равно как и десять.

— Леви, я выйду подышать свежим воздухом, — небрежно бросила она как бы между прочим. — Скоро вернусь.

Бармен невозмутимо кивнул с понимающим видом.

— Прогуляйтесь, — он понимающе помахал рукой, словно благословляя в путь.

Кэйди начала пробираться между столами. Джесс следовал за ней, но на каждом шагу кто-нибудь непременно останавливал его, чтобы поговорить.

— Привет, мистер Воган!

— Как дела, мистер Воган?

— Ставлю вам выпивку, мистер Воган!

— Я тебя на улице подожду, — шепнула Кэйди ему на ухо.

— Нет, я иду, — засмеялся он, однако за следующим столиком его опять кто-то зацепил.

Она послала ему улыбку, полную кроткого мученичества, и выскользнула за двери.

Оказалось, что не ей одной захотелось подышать свежим воздухом. Доктор Мобайес стоял, опираясь на поручни крыльца, и курил.

— Привет, Док, — окликнула его Кэйди. Док был не один. Кэрли Боггз пил прямо из горлышка, сидя на ступеньках, а рядом, на тротуаре, спорили Леонард и Джим Танненбаумы. Кэйди вышла на улицу и незаметно направилась к переулку позади салуна.

Наконец-то она осталась одна! За деревьями вставала луна, напомнившая ей о той ночи, когда они с Джессом впервые были вместе. Как и в ту ночь, луна созрела на три четверти. Значит, это добрый знак.

Звуки музыки доносились и сюда — тихие и печальные. Очевидно, Чико пришел в меланхолическое расположение духа: он стал наигрывать «Умирающего ковбоя» или «Умирающего лесничего», а может, и «Умирающего калифорнийца», — Кэйди всегда их путала. В каждой из этих песен смерть героя была мучительна и растягивалась на добрую сотню куплетов.

Заслышав звяканье шпор, Кэйди обхватила себя руками. Дрожь предвкушения охватила ее. Высокая стройная мужская фигура, выделяясь чернотой, на более светлом фоне летней ночи, двинулась к ней от угла. Кэйди тоже пошла навстречу Джессу, улыбаясь и на ходу раскрывая объятия.

— Мне не терпится увидеть тебя в красном, — сказала она, когда он притянул ее к себе. — Или в синем, или в зеленом. В желтом. Они поцеловались.

— Ты хочешь сказать, что я должен носить цветное? И это все, что нужно, чтобы тебя заполучить?

Джесс вел ее задом наперед, пока она не уткнулась спиной в стену.

—Жаль, что я раньше не знал. Сколько времени мог сберечь, ты только подумай!

— Ну ты, кажется, не слишком перетрудился, стараясь меня заполучить.

— Тебе легко говорить.

Упираясь спиной в твердую стену, Кэйди возразила:

— Я бы не сказала, что сейчас мне очень легко.

Джесс засмеялся, и сердце Кэйди воспарило к небесам. Как ей нравилось вызывать его смех! Крепко обнимая любимого, она с лихорадочной нежностью покрывала поцелуями его лицо.

— Как хорошо, что он тебя не убил!

— Я тоже этому рад.

— Но, Джесс, почему ты мне не сказал? Веди ты и есть настоящий Голт!

— Голт умер. Ты выходишь замуж за Джесса Вогана.

— Я сама знаю, за кого выхожу замуж.

Почему он не захотел ей сказать? Да ладно, это не имело особого значения. Все сомнения в прошлом, а спереди лежало будущее — безоблачное, счастливое. Вот что важнее всего.

— Миссис Джесс Воган, — прошептала она, упиваясь любовью, которую читала в его глазах. — Это я…

— Это ты. — Он поцеловал ее в губы, и у нее закружилась голова от этого нежного прикосновения.

— Ужасно не хочется возвращаться в салун, — признался Джесс.

— Ну и не надо.

— Я хочу…

Хруст гравия под копытами лошади заставил ее насторожиться. Кэйди повернула голову, и губы Джесса прочертили дорожку к ее уху.

— Милая, — прошептал он.

Но тут хруст раздался снова, и он тоже расслышал.

Они обернулись.

Показался всадник. Высокий, в черном. На черном коне. Джесс схватил Кэйди за руку и проговорил каким-то чужим голосом:

— Пошли отсюда. — Но как раз в эту минуту лунный свет упал на лицо всадника. Кэйди ахнула:

— Джесс!

— Кэйди, давай…

— Это он!

Дрожа от ужаса, она отшатнулась и попыталась вжаться в стену. Всадник медленно и неумолимо приближался. Вот он поравнялся с ними и сковал их своим страшным одноглазым взором.

— Джесс… о. Господи, он… он скроется! Сделай что-нибудь!

С загадочным выражением на лице, в котором тревога и волнение сочетались с весельем, Джесс вытащил один из своих шестизарядных «кольтов» и наставил его прямо в лицо незнакомцу. Он выстрелил… и промахнулся.

У Кэйди открылся рот.

— Стреляй еще раз.

Бух!

Опять промах. Но это невозможно — он же стрелял в упор! Незнакомец даже не дрогнул. Нет, он усмехнулся, проезжая мимо, а поворачивая за угол, приподнял шляпу. Затем лихо пришпорил своего черного коня и скрылся.

Кэйди сделала три шага в сторону и опять привалилась к стене дома. В голове у нее все смешалось, но она не сошла с ума и не ослепла. Правда доходила до нее как сквозь туман.

У Джесса по-прежнему было все то же странное выражение на лице — не то паническое, не то истерически веселое. Ей удалось заглянуть ему в глаза, но лишь на секунду.

— Гм… Должно быть, заело, — пробормотал он, опустив глаза на револьвер. — Слушай, Кэйди, ты это видела? Оказывается, парень и не думал умирать! Не иначе как Док Мобайес был с ним в сговоре. Да и шериф, должно быть, тоже. Вот так фокус! Как ты думаешь…

Чтобы заставить его заткнуться, Кэйди выхватила у него револьвер.

— Ты лживый сукин сын. Ворюга!

Но он все еще пытался нахально отрицать очевидное.

— Погоди, погоди. Что ты имеешь в виду? Ты же видела кровь! Все ее видели. Парень был мертв. Ни малейших признаков жизни. Ну, погоди. Как же ты…

— Это был томатный сок. Ах ты, подлый скунс!

— Кэйди, миленькая моя…

Она была на девяносто девять процентов уверена, что револьвер заряжен холостыми патронами, а бушевавшей в душе ярости с лихвой хватило на единственный процент сомнения. Приставив револьвер прямо к лживому сердцу Джесса, Кэйди выстрелила.

Бац!

Он не упал, даже не дрогнул, но она все равно закричала. К тому же ее душил гнев, да и страх в последнюю секунду взял свое. На мгновение ее одолела слабость. Она покачнулась и даже не сразу высвободилась, когда он ее подхватил, но, придя в себя, изо всех сил оттолкнула его.

…— Скотина! — закричала Кэйди и ткнула трясущимся от негодования пальцем в конец переулка. — Кто этот человек?

— Кэйди, ну послушай…

— Кто он? Если не скажешь, клянусь, я достану настоящие пули. Кто он такой?

— Ш-ш-ш! Это был мой кузен Мэрион.

— Твой… Ты хочешь сказать, что это он — Голт?

— Да тихо ты! Да, это он. Разве я виноват, что ты не хотела верить?

Ох, если бы у нее сейчас были пули!

— Ты украл мои сбережения! Скажешь, нет?

Он почесал затылок, но отрицать не стал.

— Ты ядовитый змей, Джесс Воган! Подлая, лживая гиена! Верни мои деньги!

— Не могу. Мне пришлось отдать их Мэриону, чтобы он умер. Он не соглашался за просто так.

— Ну так догони его и верни их.

— И этого я тоже не могу. Понимаешь, он решил вернуться домой в Лексингтон и начать новую жизнь. — Джесс потянулся к ней, но она отмахнулась.

— Ну и отправляйся за ним следом. Можете палить друг в друга отсюда до самого Кентукки, мне все равно.

Кэйди повернулась кругом и пошла прочь, но Джесс поймал ее за руку и заставил остановиться.

— Прекрати. Ничего не хочу слушать.

— Ну, Кэйди! — протянул он жалобно. — Я собирался рассказать тебе про деньги.

— Ну да, конечно. Так я тебе и поверила. Не смей за мной ходить! — огрызнулась Кэйди, вновь вырывая у него руку.

— И вообще я понял, что ты скоро разбогатеешь. Как только узнал, что Уайли ворует золото из «Семи долларов».

— Так вот почему ты сделал мне предложение!

Джесс опять ее остановил. Лицо у него стало такое, что Кэйди едва не оттаяла, но все-таки устояла.

— На самом деле ты не можешь так думать. Я точно знаю.

— А почему бы и нет? Ты все время только и делал, что врал!

— Только не в главном.

— Ну, например?

— Например, о том, что я люблю тебя до безумия.

—Ерунда.

— Хочу прожить с тобой всю жизнь.

— Чушь.

— Хочу, чтобы у нас были дети. Чтобы мы вместе состарились и сидели рядышком в качалках на веранде. И слушали, как шумит река.

Кэйди пренебрежительно фыркнула. Он что, за дурочку ее держит?

— Оставь меня в покое и не смей морочить голову! Глаза бы мои тебя не видели!

Давясь злыми слезами, проклиная его, Кэйди решительно направилась обратно к салуну. На углу она один-единственный раз позволила себе обернуться, чтобы проверить, не идет ли он за ней.

Он шел.