Сердце Тайфуна

Глава 6 Луиза

Детектив. Детектив, мать вашу! Это только у меня одной вызывало подозрения? Какого черта мы сталкиваемся в церкви на холме, потом в клубе отец отказывается подписывать документы, а теперь я здесь, чувствую холодный металл у виска?

Это было не просто странно – уход Гонсалеса-старшего, мое скорое возвращение, Тайфун и все происходящее, – это было очень странно. Почему отец ничего не предпринимал? Почему только смотрел на все это?

А ведь я сразу почувствовала в нем что-то такое… слишком правильное для нашего мира. Он не похож на того Тайфуна, о котором все говорили. Этот вообще постоянно вспоминал о Боге и вере, словно одержимый. Неужели он отрицал все обычное, мирское? Но ведь при этом занимал место главы семьи, разве это не перечеркивало все его убеждения? Если нет, то либо он не так уж и религиозен, либо место отца лишь прикрытие для чего-то более изощренного. И ни один из пунктов не внушал доверия. Гонсалес был темной лошадкой, появился из ниоткуда не так давно, служил в полиции, похитил меня, что, честно сказать, плюсиков в карму ему не добавляло.

Отец и Тайфун о чем-то тихо переговаривались, изредка взгляды направлялись ко мне, зажатой в тисках придурка Хорхе. Из-за него прическе пришел конец, туфли испачкались в грязи, а костюм придется отстирывать от едкого запаха топлива и грязи. Проще даже выкинуть.

Висок все еще холодил металл. Много неприятных воспоминаний. Слишком много. Почему я не могла вынырнуть из этого порочного круга? Почему Марии дали такую возможность, а мне нет? Только потому, что я старшая? Но наследство все равно уйдет брату, так какой смысл в этих отцовских стараниях?

– Жду завтра, у меня. Только ты и он, – громче обычного проговорил отец, кивнув в сторону Хорхе. Я дернулась, пытаясь выпутаться из стальной хватки мужчины, но он только сильнее прижал к себе. – И Луиза идет со мной.

– Нет, птичка все еще гарантия безопасности, – покачал головой Тайфун, растянув губы в хищной усмешке. – Я приеду с ней завтра. И никто ее не тронет, – уже более серьезно заметил мужчина, задрав подбородок так высоко, что на долю секунды мне показалось, что отец не сдержится. Видимо, так показалось и Хорхе, потому что ощущение впивающегося в кожу на виске пистолета стало сильнее.

– Идет, – сквозь зубы выдал отец, а на меня будто вылили ведро ледяной воды.

– Удивилась, птичка? – Тайфун с хищной улыбкой развернулся в мою сторону, пряча руки в карманы брюк. Возможно, если бы я не прогуливала тренировки по боксу, то оружие Хорхе могло оказаться в моих руках, а пуля из него вошла бы прямо в лоб Гонсалеса. Но я лишь усмехнулась, качнув головой.

– Чего ты ожидал? Семейных разборок? Ты получишь их только на моей могиле. Или я расскажу о них на твоей. – Хорхе хмыкнул в непозволительной близости от моего уха, заставив скривиться от отвращения.

– Не груби, Луиза, – влез отец и снова вернул внимание к Тайфуну. – Если хоть волос упадет с нее, твоя голова будет висеть на пике перед балконом ее комнаты. – Не знаю, от чего было противнее – от его притворной заботы, от мнимого сожаления или от мужчины, который все еще прижимался ко мне. Не сказать, что он несимпатичный, но с ним в одной постели я точно не захотела бы оказаться.

– Я знаю, что такое месть главы семьи, – в голосе Тайфуна прорезались какие-то стальные, жуткие нотки, будто он действительно знал, о чем говорил. Я же видела такую месть всего однажды, и это поистине зверское зрелище. Даже для меня, привыкшей к жестокости.

Отец на это лишь кивнул, а я снова почувствовала себя обделенной информацией. Какого черта от меня все еще что-то скрывалось? Что им всем нужно? Почему каждый использовал меня в своих целях, но никто не признавался, в каких именно?

Но вместо того, чтобы закидывать их вопросами, поддаваться панике, я была спокойна, мой подбородок был вздернут, а взгляд холоден. Ни одной эмоции, ни единой крупицы страха. Я выгрызу ответы из глотки Гонсалеса, если мне это потребуется. Вот только быть разменной монетой мне не нравилось.

Хватка заметно ослабла, я встала ровно, по ногам разлилась усталость от долгого хождения на каблуках. Все-таки на похищение и шантаж туфли за несколько сотен баксов вряд ли задумывались.

Хорхе подвел меня к отцу, который тут же вперил в меня серьезный, изучающий взгляд, пробегающий по лицу, открытым плечам и одежде.

– Тебя не тронули? – спросил он, чем вызвал нервный смешок Гонсалеса. Интересно, если бы сейчас прозвучало «да», что-то бы изменилось?

– Ты же видишь, что у них целые пальцы, – выдала я, вспоминая, что это не совсем правда. И это приносило нереальное удовольствие. Надежда на то, что Гонсалесу было хоть немного больно, наполняла душу настоящей радостью. И кажется, он понял, что я имела в виду, потому как тихо хмыкнул, отведя взгляд в сторону.

– Всего одна ночь, Луиза, – проговорил отец, то ли уговаривая себя, то ли успокаивая меня. Да уж, одна ночь в доме врага. В доме человека, который похитил меня и… осознание прошибло неожиданно, словно все это время я не позволяла себе думать, но теперь, в относительной безопасности, мысли нахлынули водопадом.

– Что с Генри? – прошептала я, вцепившись в предплечья отца, будто это могло как-то изменить ситуацию.

– Да, кстати, Тайфун, – мужчина перевел взгляд на Гонсалеса, стоящего рядом, – что с Генри?

– Жизнь за жизнь, – усмехнулся он. И небрежность, с которой он бросил эти слова, так и будила желание вцепиться в его лицо, царапать, пинать, причиняя боль. Хоть мы с Генри уже не были близки долгое время, но этот человек много раз вытаскивал меня из разных передряг. И его смерть забрала что-то с собой. Но вопреки желаниям я просто стояла, моргая и думая, что однажды мои ладони сомкнутся на его горле. Я хотела, чтобы он мучился от боли, когда будет умирать.

– Справедливо, – ответил отец, разрезав лицо плохо скрываемой злостью. И в этот момент я была близка к нескольким убийствам. Там, в клубе, они сами напросились. Парень первым посмел раскрыть рот в мою сторону, это его язык произнес в мой адрес много нелестных слов с понятным содержанием. А я не прощала таких выражений в свой адрес.

Какой мир можно построить на том, что слова босса равнялись нулю? Гонсалес хотел призрачного мира, а получил идиотов, для которых его слова не имели смысла. Так что в какой-то степени я понимала, почему произошло то, что произошло. За слова нужно отвечать, а уроки усваивать. Видимо, по мнению отца, нам тоже было чему поучиться у полицейского.

– Жду завтра в десять, – перевел тему отец, затем посмотрел на меня. – Надеюсь на твое благоразумие.

Как мило. Нотации перед ночевкой у «лучшего друга». Обещаю не беременеть и не спать с кем попало, ну и не убить никого в процессе. Но на всякий случай я скрестила пальцы.

Мужчина развернулся, направившись к выходу, и ни разу не оглянулся в мою сторону. Наверное, сейчас в крепкой хватке незнакомого мужчины стояла не Луиза, которая прожила несколько лет в другой стране, а маленькая девочка, так сильно ждущая отца с «работы». И только с возрастом она узнала, что под «работой» скрывались незаконные сделки, махинации на бирже, допросы, встречи, «случайные» поджоги и еще множество грехов, которые я тщательно оберегала.

– Едем, – бросил Тайфун, пойдя вслед за отцом. Хорхе убрал пистолет от моей головы, схватил за локоть с такой силой, что кожа побледнела.

– Не обязательно так держать, видел мои туфли? Если не всажу шпильку тебе в глаз, то на таких каблуках не убегу, – фыркнула я, выдергивая руку.

– Прости, красотка, жизнь научила не верить женщинам, – и если бы ситуация была другой, то я бы даже подумала, что он пытался быть дружелюбным. Но в нашем мире не существовало дружелюбия.

– Отпусти, – так же коротко обронил Гонсалес, обгоняя нас и скрываясь в машине.

– А вот его жизнь ничему не учит, да? – усмехнулась я, быстрым шагом пересекая площадку под звонкий перестук шпилек об асфальт. Десять пар глаз наблюдали за тем, как я приближалась к машине. Неужели они так сильно боялись женщину? Убежать я бы не смогла при любом раскладе, убить Тайфуна или кого-то из семьи – тоже. Почему они смотрели так пристально? Я, конечно, неотразима, но не настолько, чтобы ломать глаза. Впрочем, не мои проблемы. Моей задачей было остаться в живых.

– Вот скажи, правда замаливал грехи в храме? – спросила я, садясь рядом с Тайфуном. Все внутри переворачивалось от отвращения к этому человеку. Я знала, что в нашей реальности смерть – дело частое, но разве это понимание может уменьшить тупую боль в груди?

– Это не твое дело, птичка.

– Не мое, – согласилась я, давя желание скормить ему его же галстук. – Не знаю, какие у вас договоренности с отцом, но вот как мне это видится: Гонсалес-старший куда-то исчезает, появляется младший, буквально из ниоткуда, и вот удивление, он детектив, случайно оказавшийся в одно время в одном месте с дочерью другого клана. При этом детектив пытается влезть в дела другой семьи и заключить с ней мирный договор. Не странно?

– Сегодня мне удалось тебя удивить? – внезапно спросил мужчина и, даже не поворачиваясь в мою сторону, закурил. Я отвела взгляд, потому что ответ был положительный. – Не отвечай, знаю, что удалось. Так вот, завтра ты удивишься еще сильнее. – Он мельком глянул на меня с таким видом, будто я несмышленый ребенок, которому нужно все объяснять, а мне хотелось лишь стереть эту усмешку.

Я отвернулась к окну, надеясь, что больше не встречусь с ним. Пора обзавестись планами на ближайшее будущее. И чтобы эти планы включали в себя не переезд в квартиру на другом конце города, а возвращение в Канаду.

Всю оставшуюся поездку мы провели в полной тишине. Хорхе изредка глядел назад, пересекаясь со мной взглядом в зеркале заднего вида. Тайфун печатал что-то в телефоне. А я смотрела в окно. Мой телефон остался в сумке, которая все еще лежала на заднем сиденье в машине Генри. Задница… полная задница… у него осталась жена. Что я должна сказать ей? Отец ведь вряд ли возьмет на себя эту ответственность, учитывая, что женился Генри только из-за того, что однажды нас застукали в машине в весьма интимной обстановке.

Не успела вернуться, а тонна проблем уже окутала с головой.

Примерно через тридцать минут мы остановились около большого минималистичного белого дома на краю обрыва, уходящего в море. Удобно, наверное, и закапывать никого не приходится.

Если бы это место не принадлежало Гонсалесу, то я сочла бы его дьявольски красивым: прямоугольный дом с панорамными окнами, огромный сад со всеми возможными сортами роз, небольшие фонтаны и пение птиц. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая все в приятные теплые тона. Кто бы знал, что в доме настоящего чудовища может быть так тихо и спокойно?

– Вызови ребят, и можешь ехать домой, – кивнул Тайфун, самолично открывая дверь машины с моей стороны, а затем обхватывая мой локоть. Его ладонь оказалась шершавой, теплой, и от контраста температуры внутри салона и его руки по телу побежали мурашки. Мужчина, кажется, понял это как-то по-своему. До меня долетел еле слышный смешок.

– Так что, заплетем друг другу косички, будем пить вино и смотреть сопливые фильмы? Или что там делают на пижамных вечеринках? – ехидно поинтересовалась я, двинувшись вслед за ним к дому.

– Ты будешь тихо сидеть в комнате, которую тебе отведут, а я – работать, – безэмоционально отозвался он, впуская меня в просторный, полностью белый холл, отливающий немного в молочный цвет, из-за которого все казалось не таким больничным. Мебели здесь почти не было, но мужчина не дал времени рассмотреть обстановку, сразу потянул на второй этаж по винтовой лестнице.

Коридор тоже пустовал, за исключением нескольких высоких ваз с цветами, множество дверей расходились в разные стороны. Тайфун молча шел по коридору, и, конечно, радовало, что он повел меня не в подвал. То есть реально пожертвовал, если можно так выразиться, целую спальню.

Плюсиков в его карму это все равно не добавило.

– Даже вид красивый, все для тебя. Надеюсь, ты будешь помнить мою гостеприимность, птичка, – усмехнулся мужчина, открыв дверь одной из комнат.

– Мне интересно, каким образом в тебе помещаются все твои роли? Думаешь, сможешь избежать ада?

– Не думаю, – резко отозвался он, – там мы, к сожалению, точно встретимся, – бросил он, а затем оставил меня посреди коридора, заставляя смотреть на его удаляющуюся спину.

Аарон Гонсалес, полон противоречий и загадок, вызывал много вопросов, ответов на которые у меня пока не было. И я не знала, хотела ли их искать.

Я вошла в комнату, пользуясь тем, что дали. Все могло быть намного хуже. Меня могли определить в подвал, на цепь или, того хуже, в круг мужчин без тормозов и принципов. А так у меня оказалась большая светлая комната с двуспальной кроватью и, Гонсалес не соврал, с шикарным видом: внизу волны разбивались о большие камни, обрыв зарос ярко-зеленой травой, а вокруг пролетали кричащие чайки. Какое-то изощренное единение с природой, от которого становилось жутко и спокойно одновременно.

Кровать так и манила, поэтому я, не теряя времени, растянулась на белоснежных покрывалах, закрыла глаза, чувствуя, как усталость наваливалась на плечи и пригвождала к месту. Вот только тело устало, а мозг все еще работал, судорожно анализируя информацию. Это ощущалось слабым давлением на голову. И воспоминания, подобно горной реке, потекли друг за другом. Генри, кровь на стеклах и в салоне, его замерший взгляд, медленное падение в сторону. Я зажмурилась, пытаясь не пускать эти образы в голову, но они все равно проникли внутрь, разнося преграды в виде времени и психотерапии в хлам.

Я снова окунулась в кошмар, стремительно уменьшаясь в размерах и ощущая только захлестывающий, словно морские волны, ужас. Мне было до жути страшно. Ладони испачкались в крови, а по лицу текли потоки слез, заставляя захлебываться в кружащем вокруг отчаянии. Мама…

Пальцы терли кожу до боли, а кровь все никак не хотела смываться с рук. Почему она не оттиралась? Почему я видела картинки самого худшего своего кошмара? Мама… Генри… За что?

Я была готова визжать от накрывшей паники. Казалось, что кровь повсюду, ее металлический привкус ощущался на языке, а я не могла от него отделаться. И в груди так сильно клокотал страх, что сил кричать не осталось. И я снова одна.