Сердцеед +1

ГЛАВА 30
Последний прыжок

Я плачу в свой последний рабочий день в «Эдж». Мои коллеги плачут, а Хелен держится изо всех сил. Валентайн приносит пирог и говорит:

— Я все еще болею за Малкольма.

— Не надо, Вал, — шепчу я. — Так не должно быть. Я не останусь... «Эдж» и я пойдем каждый своей дорогой. Неужели тебе не хочется начать что-то новое? — Я бросаю взгляд на Сэнди, которая тоже сидит в моей кабинке и ест пирог. — Может быть, нам стоит скооперироваться и создать стартап… Так мы будем замотивированы на работу сильнее?

— Детка, я не могу месяцами сидеть без зарплаты, пытаясь наладить работу в интернете.

— Я знаю, но...

— А Сэнди практически все отдает за квартиру. Она не может позволить себе работать фрилансером или создать сайт с одной только надеждой, что дело выгорит.

— Хотя бы подумайте об этом. Может быть, поговорим об этом позже. Если тебя попросят... Ну, если Ноэль Сент уволит тебя или окажется, что работать на него невозможно, пожалуйста, не обращай на него внимания. Двигайся вперед к чему-то лучшему. Даже если на первый взгляд все будет казаться не так. Это страшно, я знаю. Черт, я все еще боюсь, но я также знаю, что хочу чего-то большего.

— Ты? Не продумала все на десять шагов вперед? Честно говоря, я... ошеломлен, — восхищается Вал.

— Я не могу все предусмотреть, не в этот раз. Я прыгаю с обрыва, но если я найду что-то хорошее, я бы хотела, чтобы вы, ребята, были со мной. Не представляю, как справлюсь с чувством вины если из-за того, что я ушла, вы потеряете работу…

— Эй, виновата будешь не ты, а этот мудила.

— Все равно…

— Рейчел, убирайся отсюда. Ступай в новую жизнь. Совсем другую. Ту, где ты сможешь оглянуться назад и понять, что все это, — он разводит руками, чтобы охватить отдел новостей, — было лишь ее частью. Большой частью, но только частью.

Я действительно надеялась, что Валентайн подумает о том, чтобы сделать что-то вместе, чтобы создать собственную платформу для наших историй. Мне бы очень хотелось, чтобы они не были такими понимающими и добрыми, тогда бы им было проще все бросить. Мне хотелось бы, чтобы Хелен была стервой, тогда я бы ушла со своей коробкой вещей без слез на глазах. Но, конечно, это не так. В реальной жизни такого не бывает.

Поэтому я шмыгаю носом — часто — и обнимаюсь чаще, чем когда-либо, а потом выхожу из «Эдж» и выкидываю свой ящик с вещами, оставив только портрет моей матери, который я когда-то держала на своем столе, и маленькую ручку с надписью «Только вперед», которую я получила на мотивационной конференции. Что ж, так я и поступаю.

***

Без звонка.

Без смс.

Без какого-либо предварительного уведомления . . .

Я направляюсь к «М4».

Сент просил меня прийти к нему, но, по правде говоря, мне это и так необходимо. Мне нужно смотреть на него, вдохновляться его силой и, может быть, просто нужно услышать, как он говорит мне, что все будет хорошо.

Я оставляю прежнюю себя на краю пропасти.

Я оставляю все свои ошибки.

Я оставляю испуганную девушку позади.

Я прыгаю вниз.

Но мне нужно знать, что он не позволит своему отцу втянуть себя во что-то большее, что Малкольм откажется от «Эдж».

Потому что Малкольм Сент уже очень много для меня сделал.

Теперь я понимаю, что позволю ему делать все, что угодно, потому что доверяю. Он может любить меня, защищать, помогать, но не воевать из-за меня.

На стойке регистрации дамы удивляются, увидев меня. Заметно, что они изучали социальные сети. Теперь они знают, чья я «подружка».

— Мисс Ливингстон, какой сюрприз, — говорит одна из них. — Уверена, мистер Сент будет очень рад, позвольте мне только сообщить о вашем визите.

Я благодарю ее и поднимаюсь в лифте. Дыши, Рейчел.

Когда я выхожу, Кэтрин стоит, немного взволнованная неожиданным визитом.

— Он с людьми из своего совета директоров, придется минутку подождать.

Я слабо улыбаюсь и сжимаю букву «М» в кулаке, теребя ее и потирая о букву «Р».

Во время ожидания я вслушиваюсь, как четыре помощницы Сента принимают звонки и печатают на своих клавиатурах.

Я разглаживаю юбку на бедрах, когда дверь его кабинета открывается и появляется группа бизнесменов.

Все в них кричит об уверенности и могуществе.

— Добрый день, мистер Стивенс, мистер Томпсон, — окликает Кэтрин бизнесменов, когда они направляются к лифтам.

А потом я слышу его голос из глубины комнаты. Такой глубокий, такой знакомый… Все мое тело трепещет.

— Он должен был знать, что если захочет играть жестко, то я в деле. Я бы сделал хоум-ран еще до того, как он понял, что совершил ошибку, бросив мяч в мою сторону, — решительно говорит он мужчине рядом с ним. Затем замечает меня, вскидывает брови, и его безжалостная улыбка, направленная на человека, которого он собирается раздавить, начинает исчезать. Мои глаза, возможно, немного покраснели, но я изо всех сил стараюсь не показать, насколько подавлена.

— Мы решим этот вопрос раз и навсегда завтра в два, — бросает он бизнесмену, понизив голос.

Мужчина кивает и уходит. Мой взгляд пойман, а мое сердце замирает, когда Сент медленно идет вперед. Прямо ко мне. Он нежно берет меня за руку, и я поднимаюсь. Он провожает меня в свой кабинет. По его ласковому обращению я понимаю, что он знает — я не в порядке.

В своем кабинете он обнимает меня и говорит:

— Дыши.

Я хватаю его за галстук и киваю.

— Ты пришла ко мне, — стонет он мне в ухо, как будто эта мысль его потрясает.

— Всегда, — шепчу я, все еще сжимая его галстук.

— Мистер Сент, — раздается сигнал интеркома. — Пришли на встречу к часу.

Я смотрю, как он уверенно идет к своему столу, и пытаюсь взять себя в руки. Нажимая пальцем, он отвечает:

— Перенеси встречу. Мне понадобится час.

Я отрицательно качаю головой.

— Не надо, правда. Со мной все в порядке. Я просто пришла сказать, что ушла... Я прыгнула.

Я раскинула руки и отвернулась, чтобы посмотреть в его окно. Как прозвучали мои слова. Испуганно? С надеждой?

— Теперь я в свободном плавании.

— Повернись и посмотри на меня, Рейчел, — шепчет он.

Услышав неприкрытую эмоцию в его голосе, я оборачиваюсь.

Не сводя с меня пристального взгляда, он поднимает телефонную трубку и набирает номер.

— Мы отступаем, — командует он и очень медленно вешает трубку. Щелчок.

— Я не хотела мешать, — признаюсь я. — Просто хотела...

— Убедиться, что я сдержал свое обещание, — заканчивает он.

— Да, но... нет. Я хотел увидеть тебя, Сент. Мне всегда хочется видеть тебя, когда я счастлива, или грустна, или... в общем, всегда хочу видеть тебя.

Я наблюдаю, как дюжина эмоций проскальзывает в его глазах.

— Я на все готов ради тебя, Рейчел.

— Я знаю, — бормочу я. И впервые я верю в это на все сто процентов.

Пусть ни один мужчина никогда не поддерживал меня раньше — ни отец, ни брат, ни бойфренд — но теперь я верю, что Малкольм Сент сделает для меня все, лишь бы я была счастлива.

Моя грудь болит от любви.

— Значит, ты отступил?

— Совершенно верно. — Он пренебрежительно пожимает плечами. — На торгах действует условие, юридически обязывающее победителя совершить покупку. Хвастовство обойдется ему в целое состояние.

Мое тело дрожит. Спеша сюда, я не понимала, что, когда я выбросила свои старые вещи, я выкинула свой свитер. Ну как так, Ливингстон?! Кондиционер работает на полную, как во всех ведущих бизнес-корпорациях.

— Я знаю, ты говорил, что я могу работать на «М4», но... — было начинаю я говорить с стучащими зубами.

— Но ты права, нам это не подходит, — тихо признает он, молча изучая меня взглядом. — Я не буду тебя удерживать, Рейчел. Заставлять делать что-то, отчего ты будешь несчастной.

— Ты же знаешь, что я просто хочу... большего. Я собираюсь фрилансить... — Я замолкаю, когда он проходит через свой кабинет к знакомому, девственно белому, гладкому пространству на стене.

Одним щелчком он открывает потайной шкаф и достает оттуда куртку.

— Держи.

— Я не... — Он накидывает ее на мои плечи, и от прикосновения его пальцев к моей шее по спине пробегает дрожь. — Сент, не надо, — говорю я.

Я боюсь, что от его прикосновения упаду замертво.

Он смотрит на меня увлажнившимися глазами, касаясь моих кулонов с буквами у основания горла.

— Почему же не Малкольм? — поддразнивает он меня.

Я вижу, что он пытается сделать меня счастливой, и это заставляет меня любить его еще больше.

— Малкольм, — говорю я с улыбкой. Его глаза светятся нежностью, когда он берет меня за руку. — А теперь пойдем со мной.

— Извини, что тебе пришлось из-за меня бодаться с отцом, — произношу я уже в лифте.

Мы останавливаемся этажом ниже, и Сент говорит двум бизнесменам, собирающимся зайти в кабину, чтобы ждали следующего. Они тут же отступают.

Он смотрит на меня, когда мы снова остаёмся вдвоем.

— Ты выросла без отца. По-твоему, он бы заботился о тебе, ценил тебя, разговаривал бы с тобой. У меня был отец, но каждый раз, когда я бросал мяч, он бросал его дальше, просто чтобы показать мне, насколько я слаб. Каждый раз, когда я что-то строил, он ломал это, чтобы указать на все недостатки в моих планах. Не все отцы поднимают тебя. Некоторые ставят тебе подножку, чтобы ты упал, — он говорит безэмоционально, как будто это всего лишь факт жизни. — Вначале ты стараешься изо всех сил, чтобы показать ему, что можешь. Затем ты делаешь что-то, чтобы доказать уже себе. Пока не наступает день, когда ты просто делаешь то, что можешь. Я делаю это не ради своего отца, не ради него отступил от «Эдж».

Двери открываются на одиннадцатом этаже.

— Я поддерживал тебя, Рейчел.

Я оглядываю дюжину компьютеров, высокотехнологичное оборудование, перегороженные рабочие места по углам. Это похоже на... отдел новостей.

— Вот тут-то и начался Interface. До того, как мы стали корпорацией. Тогда это было лишь идеей, началом. — Он жестикулирует вокруг, и когда я осматриваю впечатляющую комнату, я чувствую, что он смотрит на меня взглядом, который одновременно болезненно нежен и молчаливо задумчив. — Итак, как ты видишь, все здесь пылится и ждет... ждет еще одной замечательной идеи. Еще одного прекрасного начала.

Когда я смотрю на все эти высокотехнологичные компьютеры и хромированные столы, у меня возникает дежавю. Как будто он снова привел меня в здание Interface, где свел с ума одним лишь поцелуем.

— Ты можешь занять этот этаж. Это твое, — подчеркивает он. — Я буду финансировать твой старт. Ты вправе создать свою собственную команду. Выбрать помощников. Все выбирать будешь только сама. И ты сама решишь, где и на какой платформе будешь писать.

Он смотрит на меня с огоньком в глазах и надеждой, как будто хочет увидеть мою улыбку, как будто надеется, что это будет именно так.

— Обязанностей у тебя прибавиться, да. Но ты умная, ты найдешь себе команду. Если ты застрянешь, я уверен, ты найдешь кого-нибудь, кто сможет тебе помочь. Ты сможешь построить свой собственный Bluekin. И даже лучше.

Его взгляд полон восхищения, уважения и любви, отчего я не могу дышать.

О.

Боже.

Невероятной любви. Вот оно. Хочешь того или нет. Готова ли совершить прыжок веры? Что предпочитаю?

Сент прыгнул. Он верит, что я могу сделать нечто большее, чем то, чем я занимаюсь сейчас. Он верит, что получив свободу и помощь в построении платформы, он увидит, как я парю.

Мои глаза немного слезятся, я опускаю голову и пытаюсь вытереть слезу. Он тянется ко мне, и приподнимает мой подбородок, чтобы я на него посмотрела.

Внизу моего живота разливается жар.

— Позволь мне дать тебе это. — Взгляд Малкольма удерживает мой, одновременно меня поглощая. Я никогда не чувствовала такой энергии, которая обволакивала бы мою. Я никогда не видела в его глазах такого чистого, ясного, отчетливого чувства.

В груди начинает покалывать.

— Ты даже не представляешь, насколько я восхищаюсь тобой, Рейчел. — Его глаза светятся силой эмоций. — Ты заботишься о других. Обо мне. Я ценил твои слова раньше, но это... — Он достает что-то из кармана, и я задерживаю дыхание, когда узнаю обложку журнала для статьи, которую я написала. — Это было очень смело, Рейчел. Ты серьезно подставилась ради меня. Ты прыгнула еще тогда. И ты была права. — Он протягивает журнал, чтобы я могла на него посмотреть, а затем кладет на ближайший стол и вновь приближается ко мне. — Это была наша история, но не вся наша история. Это было только начало.

Теперь я открыто плачу.

— Я люблю тебя, Малкольм.

— Неужели?

— Ага, так и есть.

Он обхватывает мою челюсть широкими теплыми ладонями, наклоняет меня к себе и вытирает слезы с моих щек.

— Когда я услышал это в первый раз, то не мог думать ни о чем другом. Даже когда обрушилось то дерьмо, я думал об этих трех словах. Я уже давно люблю тебя, Рейчел. Еще никогда мне не хотелось отдавать кому-то столько, сколько тебе. Ты хотела, чтобы твой мир останавливался, когда ты со мной. Я могу быть настырным и амбициозным, я буду напирать... но это то, что у нас есть. Давай остановим время, ты и я.

У меня перехватывает дыхание, когда я вспоминаю, что говорила ему раньше. Еще никогда меня так не обнимали. Никогда я не чувствовала безопасность в мужских руках. Я никогда не думала, что смогу выстоять посреди шторма, который представляет собой Малкольм Кайл Престон Логан Сент, и ощущать умиротворение.

Его улыбка.

Его. Невероятная. Улыбка.

Я забыла, как она на меня действует.

Низ живота охвачен огнем.

— Малкольм, — задыхаясь, я смотрю на него. — Ты сделаешь это для меня?

— Я бы сделал больше.

Между нами повисает полная смысла тишина. Я хочу сказать так много вещей, но не могу найти свои драгоценные слова. На этот раз его действия победили.

— Я люблю тебя, Малкольм.

— И я люблю тебя, Рейчел. Очень сильно.

У меня сдавливает горло.

— Обними меня на секунду.

Он уже обнимает меня и шепчет:

— Я буду держать тебя четыре. — Затем, шепча мне на ухо, он хрипло добавляет: — Иди домой и подумай …

— Хорошо, — обрываю его, и на этот раз это хватаю его за воротник и целую до потери пульса.

— Мне нужно вернуться к работе. Позволь пригласить тебя на ужин? — спрашивает он меня.

— Я исчерпала все свои «нет» с тобой, — тихо говорю я, целуя его.

Он целует меня в ответ.

— Значит, это еще одно «да»?

— Определенно.

— Этого недостаточно, Рейчел. Скажи это.

Я смеюсь.

— Да, жадный человек. Ты долбаный волшебник. Да, да, да!

***

В тот же вечер я звоню своим бывшим коллегам и говорю им, если они уйдут из «Эдж», то я их жду у себя.

На следующей неделе я обедаю с несколькими из них, в том числе с Валентайном и Сэнди. Потом я говорю с Джиной, и мы звоним Уинн.

— Рейчел! — это все, что я слышу от Уинн. — Я...

— В шоке, я знаю. Из-за этой девчонки я постоянно теряю дар речи, — хмыкает Джина.

Я тоже помалкиваю, чувствуя себя теплее и пушистее, чем мои носки.

Они обе зациклились на том, что Сент поддерживает меня и мои мечты. Я зациклилась на том факте, что, несмотря на его воспитание, любовь к разнообразию женщин и деловых начинаний, я уверена, что Сент любит меня.

К приходу Малкольма я наряжаюсь в маленькое черное платье и балетки. Мои волосы распущены, а помады почти нет.

Дверь его «Пагани Уайра» распахивается, и Сент помогает мне скользнуть в салон, чтобы мчать прочь.

— Привет, — здороваюсь я. — Как прошел твой день?

— Теперь хорошо.

Он быстро, но восхитительно целует меня в уголок рта. Я опускаю руку на его ладонь, когда он переключает передачу, и так ее и оставляю.

Мы проходим в закрытую кабинку пятизвездочного ресторана под названием Tableau. За бархатными занавесками мы одни, только Грешник и я. Мы обсуждаем сегодняшний день. Вероятно, болтаю только я, но он слушает, как всегда, с очаровательным весельем, которое пронзает мое сердце.

— Я позвонила своим бывшим коллегам. Сказала им, что если они покидают «Эдж», то мне бы хотелось, чтобы они пришли ко мне.

— Что сказала твоя мать?

— Я ей еще не говорила.

— Ты понимаешь, что она может делать тебе обложки, если ты захочешь?

— Да. И я правда этого хочу.

Он сидит за столом напротив меня, а мне хочется наклониться и съесть его поцелуями. Я чувствую себя любимой. Защищенной. В безопасности.

— Я так взволнована.

Я легко смеюсь, в то время как его смелое красивое лицо озаряется улыбкой. Я люблю, когда его полные губы смягчаются, и полуулыбка Малкольма освещает глаза.

— Значит, твой отец официально купил «Эдж»? — Он кивает. — Ты знал, что он не отступит перед тобой?

— Он такой же гордец, как и я. Он ведь сказал тебе, что победит, не так ли? — Малкольм откидывается назад и спокойно смотрит на меня. — Он был одержим моей матерью. Они были влюблены друг в друга до моего появления. Он не мог смириться с тем, что его идеальная жена родила ему неидеального сына. Его возмущало, что она меня защищала. Она любила меня больше, чем его. И он это не очень хорошо это воспринял.

— Я не знала.

— Теперь я понимаю.

— Что?

— Его чувства. Я готов ради тебя на все, что угодно. Уничтожу любого, чтобы защитить тебя. Сделаю все, чтобы удержать тебя. Сокрушу мир. Моя мать умерла, но он все еще хочет доказать, что лучше меня. Доказать ей, как она ошибалась, выбирая меня. Она просила развода, но он так и не отпустил ее.

— Вряд ли твоей маме было трудно любить тебя так сильно. Представляю, как ей было сложно, застряв с твоим отцом.

— У меня все было хорошо, — он ухмыляется.

— Да, — говорю я с любовью. Я думаю, он замечает мою тоску.

— Иди ко мне.

Малкольм тянется через стол к моей руке и притягивает меня с ленивой уверенностью парня, который точно знает, что сегодня вечером ему обломиться секс.

— Мне нравится эта улыбка, — говорит он, когда я осторожно сажусь к нему на колени. Я хихикаю. — И этот смех.

Свет приглушен. Огни отражаются на Малкольме, когда он играет с маленькими кулонами «М» и «Р» в нижней части моего горла и целует мою пульсирующую точку.

— Мы будем десертами друг для друга? — спрашиваю я его.

Господи. В моем голосе звучит такая надежда, что я смеюсь после этого.

Живой огонек в его глазах заставляет меня думать, что Малкольм замышляет что-то нехорошее.

— Ты — определенно мой.

Он опускает указательный палец в бокал с вином.

— Что ты задумал, Грех? — мурлычу я, но прежде чем успеваю сказать что-то еще, его палец оказывается между моих губ, и я его облизываю.

— Тебе нравилось это на дегустации вин.

— Ты даже не представляешь насколько.

Он чуть смещает мое тело и лениво меня изучает сквозь полуприкрытые веки.

Затем задирает мое платье и просовывает руку в теплоту между моими бедрами. Я вздрагиваю от приятного прикосновения его пальцев, которые нежно поглаживают меня там.

Я переживаю, что кто-то войдет, но он смотрит на меня с таким горячим озорством, что не могу сопротивляться.

Я прижимаюсь губами к его шее, блуждая пальцами по плоской груди Малкольма, отчего его мышцы напрягаются. Мой рот тянется к его губам. Как только мои руки опускаются вниз по прессу Малкольма к его эрекции, до меня доносится его стон.

А потом Малкольм сбрасывает с меня балетки, и они со стуком падают. Он поднимает меня, пока я не оказываюсь на нем верхом.

Поцеловав меня в кончик носа и потом в глаза, его губы снова впиваются в мой рот в медленном, одурманивающем поцелуе. Я вздыхаю, когда он останавливается и смотрит на меня сверху вниз. Стоит ему протянуть руку, чтобы обхватить мое лицо, я выдыхаю. А потом он целует меня в уголок губ.

— О боже, не надо. Я так долго не протяну…

Я резко вдыхаю, затем задерживаю воздух в легких, когда он скользит своими губами по моим и к другому уголку моего рта. Я наслаждаюсь призрачным поцелуем, пока он не расслабляется.

Наши взгляды встречаются. Мои губы покалывает от его поцелуя. Я прерывисто выдыхаю, протягивая руку, чтобы взять его за подбородок. И я делаю то же самое, что и он. Я касаюсь губами уголка его рта. Я слышу, как он тоже глубоко и тяжело вдыхает. А когда я отстраняюсь, выдыхает. Зеленые глаза мерцают желанием и потребностью, и вещами, которые он мне не сказал, но, возможно, мне это и не нужно. Мне это совсем не нужно. Я наклоняюсь вперед и прижимаюсь губами к другому краю его рта. Но он жульничает. Малкольм берет меня за затылок, чтобы я не двигалась, и, повернувшись, ловит мой поцелуй губами.

Я пытаюсь отодвинуться, прекрасно понимая, что официант скоро вернется и мне нужно вернуться на свое место.

— Смазал мою помаду?

— Какую помаду?

Я смеюсь, а Сент хихикает, удерживая мою руку над столом, когда я возвращаюсь на свое место.

— Люблю твой смех, — говорит он, поглаживая большим пальцем мою спину. — Мне очень нравится твой смех.

***

Он хочет, чтобы я провела уик-энд с ним, поэтому мы заезжаем ко мне. Потом отправимся на «Игрушку», где пообедаем, остановившись где-то на озере.

Джина паникует, когда видит, как я возвращаюсь домой, а через минуту выхожу в гостиную.

— Ты берешь сумку? Большую сумку? — спрашивает она, широко раскрыв глаза и глядя на сумку, висящую у меня на плече.

— Это всего лишь одна удобная пара обуви, Джина, для спортзала в его доме. И одна пара на выход. И еще одна, для офиса. И моя зубная щетка, и еще кое-что. Я не переезжаю, я просто практична. Он... он пригласил меня провести уик-энд.

— Рейчел... — говорит она.

— Это всего лишь выходные, Джина! Может быть, один или два вечера в неделю. Я найду баланс, — обещаю я.

— Подруга, ты заставляешь меня хотеть завести собаку. Кого-то, кому не все равно, когда я вернусь домой.

— Мне не все равно — кричу я, обнимая ее, и мое сердце замирает. Почему я не подумала об этом? Я была так счастлива и не раздумывая согласилась. — Я люблю тебя, Джи.

Она молча обнимает меня в ответ, но потом шлепает по заднице.

— Он на улице?

— Да.

— Знаешь… — она делает паузу, выражение ее лица извиняющееся. — Он не Пол, Рэйч.

— Я знаю, Джина.

Мы пристально смотрим друг на друга. За все эти годы мы по-настоящему никогда не расставались, не жили порознь.

— Окей. Увидимся в понедельник, — наконец говорю я ей, направляясь к двери, когда она падает обратно на диван, уставившись в телевизор.

— Понедельник — это понедельник, Рейчел, не вторник или четверг, — угрожает она.

— Я знаю, что такое понедельник, — ворчу я и смеюсь, все еще держать за дверную ручку, желая убедиться, что все в порядке.

— Вот только не надо смотреть на меня с жалостью! Стоит вам уйти, и я закачу тут оргию. Пойду по наклонной, раз уж некому меня строить, — обещает она, напускное ворчание быстро сменяется серьезным тоном, а выражение лица смягчается. — Рейч, я очень рада за тебя. Я обожаю то, какой счастливой он тебя делает. Хочу, что бы ты знала, что я поддерживаю все происходящее, на 100%.

Мой лучший друг. В отличие от Уинн, Джина нравится не всем. Не все понимают ее. Но я все равно люблю ее. Я возвращаюсь, снова целую ее в щеку и тихо ухожу.

— В понедельник, — говорю я.

— Займись сексом за нас обеих! — кричит она.

Я выхожу на вечерний ветерок, покачивая сумкой с вещами за плечом.

И вот он стоит, прислонившись к своей машине, скрестив руки на груди, с этой самой идеальной улыбкой.

Иду вперед, у меня буквально перехватывает дыхание. Подхожу, и он встречает меня на полпути. Смотрит на меня, и от улыбки Малкольма машины должны съезжать с дороги, врезаясь в столбы. Сердце пропускает удар. От этого мужчины женщины сходят с ума, а я на передовой, ведь только сегодня видела уже дюжину этих обезоруживающих улыбок, да и сама улыбаюсь почти не переставая.

Даже сейчас, садясь в машину, за что получаю еще один нежный поцелуй.

***

Двери лифта закрываются за нами через несколько секунд после того, как мы достигаем его пентхауса. Снаружи мерцают городские огни, что навевает умиротворение и спокойствие.

Сент берет меня на руки, и я обхватываю ногами его бедра, цепляюсь за воротник рубашки и позволяю своим губам блуждать по его подбородку в поисках его губ.

— Я голодна, — выдыхаю я.

— Тогда открой рот, — говорит он, увлажняя мои губы своим языком, прежде чем отстраниться и посмотреть на меня свирепыми глазами. — Ты этого хочешь?

Я киваю и обнимаю его шею. Малкольм зарывается носом в мои волосы и глубоко вдыхает, затем начинает целовать меня. Он прижимает меня к стене, чтобы скользнуть руками под мое платье. Я чувствую, как его руки ласкают мою плоть, и слышу, как он расстегивает мой бюстгальтер.

Как только он освобождает меня от него, я начинаю дрожать. Затем он берет подол моего платья и стягивает его через голову одним плавным рывком.

Я сжимаю футболку Малкольма в кулаке и тяну за нее. Он помогает мне, избавляясь от нее через голову. Его торчащие волосы становятся более взъерошенными, чем обычно. Он выглядит так сексуально, что мои легкие сжимаются, и я едва могу говорить, лаская его гладкую кожу кончиками пальцев.

— Малкольм… — Я опускаюсь, чтобы лизнуть красивый коричневый сосок, одновременно потирая другой.

Я цепляюсь за него, когда он поднимает меня на руки и несет в спальню, но поцелуй мы не разрываем. Он не несет меня элегантно, как Ретт Батлер в «Унесенных ветром», потому что я не такая томная, как Скарлетт. Он обхватывает руками мою задницу, а мои ноги оборачиваются вокруг его бедер, и его восхитительная твердая выпуклость прижимается к развилке моих бедер. Мое тело дрожит от его близости, а разум лихорадочно работает при одной мысли о том, что мы на пути к нашему счастливому будущему.

Как только он опускает меня на кровать, я вытягиваю руки над головой и чувственно изгибаюсь в надежде его соблазнить.

— Трахни меня поскорее. Сначала быстро, потом медленно.

— Цыц. Моя кровать, мои правила. Сними туфли и эти крошечные трусики. — Он расстегивает ремень, и при виде его мускулистого тела я умираю.

Он — совершенство. В деловом костюме он кажется недоступным, как будто ничто не может коснуться его. Но когда он обнаженный, он — божество, загорелый, мощный. Он — все, о чем я не смела мечтать, и даже больше.

Я откидываюсь на спинку кровати и смотрю, как он расстегивает ремень, отчего у меня текут слюнки.

Малкольм тоже наблюдает за мной. Я ощущаю одновременно слабость и силу, неспеша, дразня, стягивая трусики и подкидывая их в воздух, наслаждаясь его взглядом.

Он смотрит на меня с улыбкой, которая медленно превращается в оскал.

Что-то в том, что я всецело ему отдаюсь, что каждая моя стена пала, кажется, делает его еще большим собственником.

Не успеваю я опомниться, как он уже раздвигает мои бедра и облизывает мою промежность. Его великолепные мышцы бугрятся.

Наслаждаясь, я прижимаюсь бедрами к его рту. Каждый взмах его языка скручивает мои внутренности. Я стискиваю зубы, пытаясь сдержать оргазм еще немного. Я уже готова вспыхнуть, когда он поднимает голову и смотрит на меня потяжелевшим взглядом.

— Я люблю тебя, Рейчел. — Он смотрит на меня с такой яркой эмоцией, что я содрогаюсь до глубины души. Затем проводит рукой вверх по моим ребрам, пока не дотягивается большим пальцем до уголка моего рта. — Я люблю тебя, как никого не любил за всю свою жизнь.

— Я таю, когда ты это говоришь.

Он тихо смеется, а я лежу и улыбаюсь, чувствуя себя лужицей.

Его рот накрывает мой, поцелуй нежный и любящий. Малкольм заполняет мой рот своим языком, и мое тело дергается от удовольствия. Еще никогда на меня так не смотрел мужчина, так горячо, собственнически и жадно.

Он скользит одной рукой вниз по моему животу, обводя мой пупок, затем лаская мои половые губы пальцами, пока, наконец, его средний палец не оказывается внутри меня.

— Малкольм, — стону я, покачивая бедрами и извиваясь.

И впиваюсь в его губы.

— Без презерватива, — бормочет он, глядя на меня.

Без презерватива... только он и я.

То, что мы собираемся сделать, предполагает высокий уровень доверия. И ни один из нас не колеблется, когда наши губы снова сливаются. Я прижимаю его к себе, поджимаю ноги и приветственно покачиваюсь, когда он в меня вонзается.

Мы одновременно стонем. Стоит мне оказаться на грани оргазма, как он выходит из меня. Я замираю на вершине физического и эмоционального наслаждения. Хватая ртом воздух, я смотрю на него, тяжело дышащего с покрасневшими щеками. Его грудь вздымается, пока он удерживает надо мной свой вес.

Он любит растягивать удовольствие. Я закрываю глаза и наслаждаюсь этим. Его губы еще раз тянутся к моим соскам, а затем следуют вдоль моего живота. По моей шее. Он ласкает меня. Пробует на вкус. Смакует. Познает. Я хватаю его за волосы и изучаю в ответ. Он — моя навязчивая идея и моя зависимость, единственное место, где я чувствую себя в безопасности и в восторге.

— Грех, — умоляю я.

— Я одержим тобой, — рычит он, затем хватает меня за бедра и наполняет, шепча: — Я обожаю тебя.

Он полностью в меня входит, наблюдая за мной своим пылающим зеленым взглядом, который я чувствую на каждой своей частичке. Малкольм обхватывает мою грудь руками и наклоняется, чтобы лизать и ласкать ее пики, отчего во мне поднимается волна нового оргазма.

Я извиваюсь под ним, не уверенная, смогу ли выдержать так много. Так много удовольствия. Так много насыщенного, всепоглощающего наслаждения. Но я выдерживаю, и он проникает в меня еще глубже.

Я хватаю ртом воздух, кончая во время его толчков и с мольбой выдыхаю его имя.

Он захватывает мой рот своими губами — его поцелуй ненасытен.

— Я... без ума... от тебя, — хрипит он, так глубоко погружаясь в меня, что кажется, он достает до моего сердца. Малкольм шепчет мне на ухо: — Позволь мне владеть тобой, Рейчел, и я позволю тебе владеть мной в ответ. Теперь ты моя. — Он целует меня в лоб, нос и губы.

— Не закрывай глаза, смотри на меня, — командует он. Я поднимаю ресницы и вижу, что он, как завороженный, наблюдает за мной, пока трахает меня.

Он запускает руку в мои волосы и сжимает кулак, двигаясь своим телом над моим, прижимая меня к матрасу, восхищаясь тем, как я кончаю.

Я отдаю себя ему. Грешнику. Святому.

Будучи во мне, Малкольм смотрит на меня своими зелеными глазами, стискивая зубы, занимаясь со мной любовью. Малкольм, которому принадлежит мое сердце.

***

Мы проводим субботу на «Игрушке». Сент заказывает еду из восхитительного французского ресторана перед отплытием.

Мы сейчас сидим в гостиной на верхнем уровне, насытившись плаванием, поцелуями в воде, занятием любовью в душевой кабине, а затем в постели, пока яхта плывет по волнам. Расслабившись после секса, Малкольм некоторое время работает на диване, а я отдыхаю рядом, копаясь в своем телефоне, положив ноги ему на колени, пока он рассеянно поглаживает их одной рукой.

Я стараюсь держаться подальше от всего, что может испортить настроение, поэтому избегаю в социальных сетях что-то о Сенте. О его отце. Слышу, как он отвечает на звонок, и радуюсь, услышав, что акции «M4» сильно выросли после того, как стало известно, что «Эдж» вошел в состав корпорации Ноэля Сента. И теперь я не могу перестать мечтать о своей новой карьере. Мое новое офисное помещение. Моя новая жизнь.

Я думаю обо всем, что хочу сделать, пока ветер дует за окнами. Малкольм заканчивает разговор и закрывает свой ноутбук — безошибочная тишина выключенной электроники. Затем он тянет меня за талию, подхватывает и несет в постель.

— У меня есть ноги, — мурлычу я.

Он одаривает меня одной из своих ухмылок.

— Длинные, красивые ноги.

Его двуспальная кровать в центре комнаты ждет нас, такая же большая, как и он сам.

Он укладывает меня в постель, но я отползаю и набрасываю одну из его рубашек, пока он раздевается. На меня давит усталость этого дня.

Мы устраиваемся в постели: я взбиваю подушку и проскальзываю под одеяло, а он присоединяется ко мне, переворачиваясь на спину, вытягивая руку над головой и расслабляясь, свободной рукой обнимая мои плечи и прижимая меня, теплую и мягкую, к своей груди. В его объятиях безопасно. Подтягиваюсь ближе к его крепкому, теплому мужскому телу. Удовлетворенность и покой растекаются по мне, даже когда его тело напряжено, как это всегда бывает. Его жажда нескончаема.

Мы немного целуемся. А когда поцелуи становятся горячее, мы занимаемся любовью, нежно и медленно, не разговаривая — только шум поцелуев и прикосновений кожи, наше дыхание и двигатели яхты. Я почти задыхаюсь, когда испытываю оргазм — удовольствие настолько сильное, что я задерживаю дыхание на целую вечность, затем выдыхаю и нежусь в объятиях Грешника.

Он страстно целует меня, кончая. Словно благодарит меня за мою привязанность, за мое общество и за то, что я хочу его.

После этого мы обнимаемся. Я прижимаюсь щекой к его груди и засыпаю быстро и легко, потому что нахожусь в уютном и безопасном месте.