Сердцеедка

— Он немного впереди.

Я покачал головой:

— Ни за что. Ты не пойдешь одна в темноте.

— Но тут ведь есть люди.

— Нет, — сказал я серьезно. — Это небезопасно.

Она смерила меня долгим взглядом в темном интерьере машины, в ее глазах мелькнул вызов. Я тоже смотрел на нее, не моргая.

Наконец она уступила и отвела глаза.

— А ты властный, тебе это известно?

— Вообще-то я просто не позволяю тебе опрокинуть меня, как всех остальных.

— Я никого не опрокидывала, — огрызнулась она.

— Может быть, мне следует спросить об этом у Тэда.

Она резко дернулась, будто я дал ей пощечину. Я чувствовал себя паршиво, но недостаточно для того, чтобы извиняться. Это вроде даже раздражало меня: что она выходит из машины и идет на вечеринку, где был он. Где был любой парень.

— Я не могу заставлять кого-то делать то, что они не хотят, — рассуждала она.

— Думаю, вероятно, ты довольно убедительна.

— Я выхожу, — сообщила она, за ее словами скрывался гнев. Келли оставила машину на ходу и распахнула дверь, чтобы выйти на тротуар.

Я тихо выругался, толкнул дверь и вышел. Она шла передо мной, стуча каблуками по проезжей части, а потом по тротуару. На меня она даже не взглянула и, развернувшись, пошла прочь.

— Нет, — сказал я и поймал ее за запястье, заставляя остановиться.

Она выхватила руку и взглянула на меня.

— Я пойду.

— Тогда я пойду за тобой.

— Тут совсем недалеко! — воскликнула она и вскинула руки. — Кого это волнует?

— Меня, — прорычал я низким голосом.

Это заставило ее замолчать. И меня.

Мы стояли, сердито уставившись друг на друга, и я попытался дать объяснение вихрю страстей между нами. Из-за нее я сходил с ума. Как никогда раньше. Как бы я ни старался, она так и останется пазлом, который мне никогда не собрать.

Она была не дурой, и меня раздражало, что все это ее не волнует.

Я поцеловал ее. Отвел ее в мое место, и ее это не волновало.

— Просто садись в машину, — сказал я наконец. — Я оставлю тебя перед домом. Никто не узнает, что за рулем был я. После сегодняшнего вечера мы вернемся к тому, что было раньше. Как будто мы не знаем друг друга

Белки ее глаз увеличились, и на долю секунды я подумал, что ей, возможно, не нравится эта идея. Но потом она отвернулась.

— Хорошо.

Ее голос был твердым и низким.

Я не был уверен, что ей не взбредет в голову бегать на этих высоченных шпильках, поэтому взял ее за руку чуть выше локтя. Пальцы почти сомкнулись вокруг ее предплечья, и я поразился, насколько она меньше меня.

Видимо, из-за ее яркой личности я иногда забывал, что был крупнее.

Удивительно, но она не пыталась отстраниться. Я повел ее по тротуару обратно к тому месту, где стояла наша так и не заглушенная машина.

Я сделал примерно два шага.

А потом в темноте перед нами материализовались две фигуры.

— Келли? — спросила девушка. Она тоже была на каблуках и в платье с оборками, которое даже близко не было таким же обтягивающим, как у Келли. Мне захотелось, чтобы Келли была одета сейчас так же.

— О, привет, Ребекка. Я не видела тебя, — сказала Келли, ее голос был удивленным и настороженным. — Привет, Тодд, — она махнула парню.

— Ты тут вместе с Эриком? — спросила Ребекка. Сомнение, шок и скрытое возбуждение в ее голосе заставили мои зубы сжаться.

— Ну, эм-м, — замялась Келли, пытаясь что-нибудь придумать. Она походила на оленя, пойманного в свете фар.

Держу пари, сейчас она сожалела, что попыталась сбежать.

— Они держатся за руки, — сказала Ребекка Тодду, будто мы не стояли тут и не слышали всего этого.

Мне захотелось закатить глаза. Мы не держались за руки.

Келли выдернула свою руку из моей, и рассмеялась.

— Дурацкие каблуки. Ты ведь знаешь, каково ходить на них.

— Определенно, — ответила Ребекка, ее глаза метались между нами и блестели, как будто она нашла горшок золота в конце радуги.

— Хм, ты и заучка? – спросил Тодд.

— Да, это я, — внезапно ответил я. — Заучка, у которого нет реальной жизни вне науки.

Мой сарказм был выше понимания Тодда. Может быть потому, что он получал слишком много ударов, когда играл в футбол.

А может быть, он просто был идиотом.

— Он помог мне с дополнительным заданием, — вмешалась Келли. — Я полностью провалила этот дурацкий тест.

— И я, — сказала Ребекка. — Это было очень сложно.

Тодд кивнул, и я стал гадать, был ли единственным, кто прошел его.

— Но все же, почему вы здесь? — спросила Ребекка, как будто была сбита с толку. — Вместе.

Это, должно быть, постоянное ее состояние.

Келли колебалась.

— Потому что я попросил ее привести меня, — сказал я. — В обмен на помощь с учебой. Я уговорил ее взять меня с собой на вечеринку. Ну, ты понимаешь, так как всё, чем я занимаюсь, — это учеба. Я хотел увидеть, что же такое вечеринка.

— Классно, — ухмыльнулся Тодд. — Как благотворительный проект.

Я кивнул, потому что если бы открыл рот, то из него вылетело бы что-нибудь неприятное. Эти люди на самом деле всегда так ведут себя? Я посмотрел на Келли, чтобы увидеть, что она думает по поводу того, что меня назвали ее «благотворительным проектом». Она отказывалась смотреть на меня, предпочитая вместо этого смотреть на свою обувь.

—Давайте начнем вечеринку! — Тодд подался вперед и закинул руку мне на плечо. — Давай, приятель, ты можешь пойти со мной. Я найду тебе милое местечко, и ты сможешь наблюдать и учиться.

Я через плечо смотрел, как Келли побежала выключать машину и бросила ключи в сумочку. Она выглядела так, как будто одновременно была и напугана, и испытывала облегчение.

Увидев, что я смотрю на нее, она одними губами произнесла «Спасибо».

Я отвернулся.

Я только что соврал ради нее. Практически продал себя, чтобы ей не пришлось говорить людям, почему я тут на самом деле.

Она позволила мне.

Это было не очень-то приятно.

По сути, это было даже дерьмово.

КЕЛЛИ

Сорваться – неожиданно уйти

Я не гордилась собой.

И была непреклонна - никто не знал, что Эрик жил у меня дома, или что я знакома с ним его. Я была так близка, близка к тому, чтобы все разрушить. И это могло случиться на самой грандиозной вечеринке года.

Но этого не произошло.

Эрик мог бы заложить меня. За секунды до этого нас заметили на дороге, он злился на меня, говорил вещи, которые причиняли боль…

Но я даже не могла сердиться на него за это.

Ведь то, что он говорил, было правдой.

И все же, он прикрыл меня. Он стоял там и играл свою «роль» ботаника.

Но он им не был.

Он был так же крут, как и парни из Избранных.

Возможно, даже больше. Эрику не нужно было притворяться кем-то. Ему не нужно притворяться каждый день. Он не извинялся за то, кем был…и этот парень был великолепен.

Временами я видела Эрика, которого знала.

Он был забавным и добрым. Умным и жаждущим знаний. Он хорошо рассказывал истории и не смеялся над моей боязнью темноты.

Он был моим другом.

Даже когда мы не были друзьями.

Даже когда я не заслуживала этого.

Я позволила Тодду и Ребекке назвать его «благотворительным проектом» и оскорблять его.

С тех пор, как он остановился у нас, мне стало казаться, что я начала смотреть на вещи другими глазами. Реальность, в которой я жила, была гораздо более искаженной и жестокой.

Я не знала, что делать.

Ты знаешь, что делать – возразил внутренний голос.

Я отмахнулась от него.

Все смотрели на нас, когда на вечеринку я пришла вместе с Эриком, которого приобнял Тодд. В глазах каждого читался огромный интерес.

Ребекка и Тодд были вместе, поэтому автоматически в умах других людей стали парой и мы с Эриком.

Я слышала, как кто-то хихикал, а потом это переросло в полноценный смех.

Бумбокс сделали потише, мы завладели вниманием других людей.

Тодд, кажется, привлек к себе все внимание, в то время как я хотела спрятаться в тень. Я посмотрела на Эрика, чтобы определить его реакцию, но сделать это было слишком сложно. Его лицо было бесстрастным. Почти скучающим

— Итак, - Тодд крикнул в переполненной комнате. — Если мы напоим ботаника, сможет ли он так же хорошо заниматься математикой?

Каждый просто ревел от смеха, и люди начали скандировать:

— Пей, пей, пей!

— У меня тоже есть вопрос, - сказал Эрик. Он не кричал как Тодд, но все его слышали. Как будто они хотели посмотреть, что он скажет. — Если укурок выпьет, сделает ли это его умнее?

Я рассмеялась, и Ребекка сердито взглянула на меня. Я поджала губы, раскаиваясь.

— Ты назвал меня тупым? – спросил Тодд, все его непринужденное поведение исчезло. Он убрал руку с плеча Эрика и выпрямился, как струна.

Люди в комнате смотрели. Я видела – они надеялись, что будет драка.

— Просто последовал твоему примеру, - сказал Эрик.— пошутил.

Он вел себя так, будто Тодд совсем ему не угрожал. Как будто он не заметил, с каким угрожающим видом Тодд встретил его.

Я уважала Эрика, не думаю, что сама понимала, насколько. По факту в данный момент я уважала его даже больше, чем любого другого в доме.

Даже себя.

— Чуваки, - сказал Аарон, отойдя от толпы. Именно Аарон был качком, дома у которого и проводилась эта вечеринка, так что он отвечал тут за все. — Вы испортите мою гулянку.

Я едва ли могла назвать это сборище гулянкой, ну да ладно.

— Келли привела человека, который не соответствует этому месту, - сказала Ребекка, бросив на меня грубый взгляд.

Аарон сердито посмотрел на Эрика, а потом на меня.

— Ты привела задрота на мою вечеринку?

— Он совершеннейший тупица, чувак, - сказал Тодд.

Я закатила глаза.

— Две секунды назад ты хотел выпить с ним пива.

— Гикам тут не место, - огрызнулась Ребекка. — Эта вечеринка для крутых.

— Тогда что ты тут делаешь? – парировала я.

Она охнула, как будто я ударила ее.

Мне хотелось это сделать.

— Я как раз собирался уходить, - сказал Эрик, повернувшись к двери.

У меня ёкнуло сердце. Я не хотела, чтобы он уходил.

Но он не мог остаться.

— Эй, ты кое-что забыл! – крикнул Тодд.

О нет.

Эрик обернулся.

— Берегись! – пронзительно закричала я.

Мое предупреждение запоздало, Тодд уже замахнулся - месть за оскорбление, нанесенное Эриком. Я должна была это заметить раньше. Тодд не смог бы оставить это просто так. Не здесь. Не в комнате, полной людей.

Я понимала это больше, чем кто-либо. Парни расплачивались с людьми с помощью насилия, но я? Я расплачивалась с людьми игрой.

Прямо перед ударом Эрик увернулся и схватил Тодда за запястье. Он умело скрутил руку за спину Тодда под неудобным углом. Тодд повернулся вокруг, оказавшись спиной к Эрику, а лицом – к глазеющей толпе. Эрик дернул немного сильнее, и колени Тодда подкосились

Он издал звук, как будто ему было больно, его лицо скорчилось.

— Надо быть шустрее.

Тодд поднялся, но Эрик скрутил сильнее, и тот снова вскрикнул.

— Остынь. Я уже ухожу.

Эрик толкнул Тодда вперед. Тот упал на колени, тряся рукой.

— Уберите его! – закричал Аарон.

Некоторые качки в комнате двинулись вперед.

Вот дерьмо.

Эрик, очевидно, был знаком с самообороной, возможно даже мог ударить, но никак не смог бы защитить себя от половины команды разъяренных качков.

— Подождите! – крикнула я и бросилась между Эриком и движущейся вперед группой.

Они остановились и уставились на меня.

— Мы пришли сюда не ради драки. А ради вечеринки.

— Сначала ты приводишь его сюда, а потом защищаешь! – крикнул Тодд.

— Она всего лишь предательница, - прозвучал новый, очень знакомый голос.

Все развернулись, чтобы посмотреть, кто это сказал. Люди расступились, и появилась Мэнди.

На ней было то синее платье, о котором мы говорили по телефону, ее губы были цвета розовой карамели, а на волосах – супер начес.

— Мэнди? – сказала я, решив, что сошла с ума, если приняла этот ее сердитый взгляд на свой счет.

— В чем дело, Келли? - выплюнула она. — Закончились парни из твоего круга, которых ты жевала и выплевывала?

— Что? – отозвалась я. Меня словно током ударило, разум помутился, и я пыталась уловить смысл ее слов.

— Пожалуйста, - крикнула она. — Не корчь из себя дуру. Каждый в этой комнате знает, о чем я говорю.

Я осмотрелась вокруг. Кивнули все девочки, и даже некоторые парни.

— Может быть нам нужно поговорить, - сказала я ей.

— Нам не нужно говорить. Просто ответь на один вопрос: Ты флиртовала с Тэдом? Целовалась с ним?

Вся кровь отлила от моего лица и прилила к ногам. Я почувствовала, что у меня кружится голова, что я не могу убежать, потому что мои ноги налились свинцом.

— Мэнди, нет, я…, - прошептала я.

— Не ври! Он рассказал мне! Рассказал до того, как мы приехали сюда. Я доверяла тебе. Рассказала тебе, что он странно себя ведет. Из-за того, что он хотел порвать со мной ради тебя!

По комнате прокатились голоса и перешептывания. Хотя они и были тихими, все равно жали на мои уши. И я хотела зажать их руками и убежать.

— Как ты могла? – сердито спросила она— Мы были лучшими подругами. Я защищала тебя. Я знала, что про тебя все говорят, но не знала, что ты сделаешь то же самое и со мной.

— А что все говорят? – недоуменно спросила я.

— Келли просто сердцеедка. Она пожирает парней, а потом выплевывает.

У меня открылся рот.

И конечно, именно в этот самый момент в толпе материализовался Бретт. Он держал пиво и смотрел на меня с болью и отвращением.

Потом появился Тэд, рядом с ним был Брэндон.

Я думала, что присутствие Брэндона причинит больше всего боли. Я знала, что не буду с ним вечно, но он на самом деле нравился мне. Он не был частью всего этого. Если уж на то пошло, из-за него я…

Мои глаза перешли на него.

— Я была…?

В его глазах появился блеск.

— Урок, который ты никогда не усвоишь.

Мой взгляд помутнел. Я пыталась сморгнуть наворачивающиеся слезы, грозившие хлынуть из глаз. Я не заплачу. Не заплачу.

— Сколько парней ты увела, Келли? Пять? Десять? – давила Мэнди.

— Ты сказала Брэтту, что с ним покончено? Сказала ему, что переключилась на моего парня?

Это не должно было случиться. Не должно.

— А теперь ты переключилась на ботанов! – продолжала Мэнди. Я осмотрелась вокруг, и увидела, что Эрик все еще стоял здесь, остановился около двери и наблюдал за всем из-под полуопущенных век.

— У тебя совсем нет уважения?

— Сердцеедка! – крикнула девочка, стоявшая позади.

Я узнала ее. Я увела у нее парня в прошлом году.

Из ниоткуда прилетел стакан с пивом и упал на пол у моих ног. Пиво расплескалось по моим лодыжкам, и я дернулась назад.

— Я оказала тебе услугу! – взвизгнула я. — Если бы ты встречалась с кем-то стоящим, украсть его было бы не так легко.

— Сердцеедка! – крикнул кто-то другой.

— Уходи, Келли. Никто не хочет, чтобы ты находилась здесь, - холодно сказала Мэнди.

Я мельком взглянула на Тэда, но он повернулся ко мне спиной. Потом я посмотрела на Бретта, но он покачал головой и повернулся, чтобы уйти.

Я была изгнана своими собственными друзьями. Равными мне.

Они назвали меня сердцеедкой.

Я развернулась и выбежала из комнаты, протиснулась мимо нескольких людей, пробежала мимо Эрика. Я не захлопнула за собой дверь и побежала во двор.

Слезы застилали мне глаза, каблуки проваливались в траву. На полпути к тротуару я увидела огромную толпу людей. Все они повернулись, наблюдая.

Я не могла смотреть им в глаза. Прямо сейчас я не могла смотреть в глаза никому.

Я убежала, но была настолько расстроена, что даже не боялась темноты.

По факту, я даже была благодарна за нее.

Она давала мне место для укрытия.

Сердцеедка.

В середине лужайки, расположившись под большим деревом, была небрежно выстроенная крепость. Было темно, но я была достаточно близко, чтобы увидеть, что она, судя по всему, построена из остатков древесины и гвоздей.

Для меня она была похожа на рай.

Когда я открывала дверь, она заскрипела, но я не колебалась. Я бросилась туда и дверь закрылась.

Большую часть того, что было внутри, я не видела. Было так темно, как будто я находилась в тюремной камере с грязными полами. От того, насколько чернильно темно тут было, жутковатое ощущение как будто паук забралось по моей шее, но на данный момент боль была сильнее страха. Слезы, наконец, покатились по моим щекам, в горле встал комок.

Я поползла вниз по стене, потом упала задницей в грязь. Мое лицо зарылось в руках, и я наконец позволила потечь слезам, которые так долго сдерживала.

Вот я здесь. Самая популярная девочка в школе, о которой, видимо, больше всего говорили, и которую больше всего ненавидели.

Я сидела в тюрьме и плакала.

В тюрьме своих собственных деяний.

ЭРИК

Вау! – когда ты шокирован, удивлен или испытываешь любую другую эмоцию

Не буду отрицать - я знал, что так будет.

Может, не сегодня. Может, не таким образом.

Было только вопросом времени, когда бы Келли узнала, что на самом деле о ней думают.

Многие бы поспорили, что она этого заслуживала. И во главе была бы Мэнди, так называемая лучшая подруга Келли.

Фактически, сегодня вечером, кажется, каждый в комнате считал: Келли заслужила то, что обрушилось на нее.

Кроме меня.

Несмотря на то, что она промолчала, когда они назвали меня «благотворительным проектом». Несмотря на то, что она отказывалась говорить другим, что я остановился у нее дома, и что мы были лучшими друзьями. Несмотря на то, что ответила на мой поцелуй, а потом вела себя так, будто это не имело значения.

Как будто я не имел значения.

Мне до сих пор было плохо.

Наверное, потому, что как «гик» я знал, каково это – когда над тобой смеются. Может быть, потому, что понимал, каково быть изгоем.

Или потому, что она мне нравилась.

По-настоящему.

Келли плохо обращалась с людьми и отчасти заслужила свое прозвище. Но не думаю, что она заслужила, чтобы ее унижали.

Я вышел из дома следом за ней. Как только она убежала, вечеринка продолжилась, как будто ничего и не было.

Прежде чем уйти, я несколько секунд смотрел на Мэнди. Она, должно быть, почувствовала мой взгляд, потому что взглянула на меня. Но это продолжалось недолго.

Взгляд ускользнул, тем самым разоблачив ее боль.

Не знаю, была ли это боль от осознавания того, что парень хотел бросить ее ради Келли, или от того, что она отплатила своей подруге худшим способом из всех возможных.

Я ничего не мог поделать.

Боли, которую я видел в глазах Мэнди, было недостаточно.

Она увидела, что я приближаюсь и подняла подбородок, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Теперь тебе лучше? – спросил я.

Гнев исказил ее черты, но она не ответила. Потому что на самом деле Мэнди не стало лучше. Я готов был поспорить, что, скорее всего, ей стало только хуже.

Я наклонился к ее уху:

— Скажи мне, чем то, что ты сделала сегодня, лучше того, что она сделала тебе?

Она втянула в себя воздух.

— Вот именно, - прошептал я.

На тротуаре стояла толпа людей. Увидев их, я понял, что Келли не пошла к машине.

Пока я шел к заднему двору, поднялся ветер, раздувая мои волосы и одежду. Я поднял глаза к небу. Не было видно ни одной звезды.

Небо было низким, как будто давило. Где-то вдали в ночи раздавались глухие раскаты грома. Скорее всего, через считанные минуты пойдет дождь.

В ту секунду, когда я отошел за дом, мне стало ясно, куда она пошла.

Когда мы были маленькими, у меня на заднем дворе был похожий шалаш. Он до сих пор стоял там. Сейчас он был ветхим и разрушенным, и я не заходил вовнутрь. Черт, да большую часть времени я не рисковал даже смотреть на него.

Но я бы никогда не разрушил его.

Мы с Келли проводили в этом шалаше много времени. Играли в игры, кушали печенье «Орео» и сладости из тайника. Она любила рисовать розовым мелом на деревянных стенах. Мне было интересно: если зайти внутрь, остались ли там ее метки.

Скорее всего, некоторые остались. Но они изменились.

Как и девочка, которая их оставила.

Очередной порыв ветра затряс листья над головой, а я скользнул за дверь.

— Келли?

— Уходи, - велела она сквозь слезы.

— Не могу. Ты мой водитель.

Она издала сдавленный звук и стала плакать еще сильнее.

Я переминался с ноги на ногу и в темноте смотрел на ее свернувшуюся калачиком фигуру. Не будь она была блондинкой, я бы, наверное, не увидел ее.

Над головой загудел гром и сотряс небо.

Несмотря на шум, я услышал, как Келли завизжала и подпрыгнула.

— Начинается шторм, - сказал я.

Еще бы.

Я подошел ближе и склонился над ней.

— Давай, идем, пока не началось.

В небе разразился очередной раскат грома, и она снова затряслась.

Я сел рядом, таким образом, что она оказалась боком ко мне, между моими ногами.

— Я не хочу выходить наружу.

Она уткнулась лицом в согнутую руку, поэтому слова вышли приглушенными.

Первые капли дождя ударили по крыше шалаша, звук был такой, будто они весили тысячу тонн. Несколько секунд спустя за ними последовал сильный ливень, который стучал по деревянной поверхности, продолжал дуть ветер.

С переднего двора эхом раздавались приглушенные крики людей, и я представил, как все бегут в дом.

— Ты знал, как они все называли меня, - обвиняющим тоном сказала она.

— Это ведь не секрет.

— Для меня был, - пробормотала она.

— Ты хочешь сказать, что не знала, о чем люди шептались и говорили? Что все смотрели на тебя не только из-за твоих шмоток.

— Я думала, они просто завидуют.

— А теперь, когда ты знаешь обратное? – спросил я.

Она снова начала плакать. Я не любил, когда она плакала. Гораздо больше мне нравилось, когда она улыбалась.

Поддавшись импульсу, я потянулся, и она наклонилась ко мне. Я подвинулся чуть ближе и прижал ее к груди. Она зарылась лицом мне под мышку и продолжила плакать.

Дождь не прекращался. Его звук заглушал большую часть издаваемых ею звуков, но я чувствовал, как она трясется. Время от времени грохотал гром, и она еще сильнее прижималась к моему телу.

Мне это нравилось.

Некоторое время спустя она подняла голову и взглянула на меня. Ее макияж размазался, превратившись в большие круги вокруг глаз и оставив полоски на кремовых щечках. Она была похожа на енота, но я подумал, что это сравнение будет ей не по душе, поэтому не стал говорить об этом.

— Почему ты не злишься, как все остальные? – спросила она хриплым голосом. — Тебе положено.

Подул очередной порыв ветра, и маленький шалаш закачался. Глаза Келли увеличились, и она стала нервно озираться вокруг.

Немного отстранившись от нее, я стащил с себя джинсовую куртку, накинул ей на плечи и поплотнее затянул у нее под подбородком.

— Ты на самом деле собиралась остановить их сегодня, ну ты знаешь, от того, чтобы они избили меня? — спросил я.

Я вспомнил о том, как она прыгнула между мной и качками, как будто в одиночку могла остановить то, что собиралась сделать толпа.

Она кивнула.

— Я не могла позволить, чтобы это зашло так далеко. Мне следовало заступиться за тебя в ту минуту, когда Тодд начал вести себя как придурок. Мне не следовало позволять ему тянуть тебя на вечеринку… Мне не надо было позволять им смеяться над тобой.

— Тем не менее, ты это сделала.

— Я так сожалею, Эрик.

— Ты говоришь это потому, что на самом деле так думаешь, или потому, что с тобой только что обошлись так же? – спросил я.

— И то, и другое. — Она ссутулилась. — Я переживала из-за этого все время, но все равно ничего не сказала. Я слишком боялась. Боялась, что они…

— Обойдутся с тобой так же?

Она кивнула, и слезы потекли по ее щекам еще сильнее.

— Я была сильно поглощена тем, чтобы быть самой популярной. Быть девушкой, которой мечтает стать каждый. Мне это хорошо удавалось, настолько хорошо, что я потеряла себя. Стала той, кем на самом деле быть не хотела, но я умела быть только ею.

Она повернулась ко мне, я вытер с ее лица слезинку.

— Мне даже никогда не нравился ни один из этих парней, - призналась она. — Я только вызывала у них интерес, потому что могла это сделать. Потому что это было гарантией того, что я останусь лучшей. Если я не буду лучшей, я бы не знаю, как быть кем-то еще.

— Я знаю девочку, которой ты была, до того как стала лучшей, - сказал я ей.

Она издала звук.

— Ты не остался ради нее.

Я удивленно отпрянул:

— Что?

Услышав удивление в моем тоне, она подняла глаза:

— Ты перестал приходить. Перестал звать гулять. Когда я встречала тебя в школе, ты шел в противоположную сторону. Я спрашивала про тебя у своей мамы, и не один раз. Она всегда говорила, что мне нужно дать тебе время. В конце концов, я перестала спрашивать.

— Ты думаешь, что я забил на тебя?

— А разве нет? – возразила она. — Или тут есть и моя вина?

Я никогда не думал об этом с ее точки зрения. Просто в один день мы были друзьями, а на другой мой мир рухнул. Я перестал приходить, перестал хотеть гулять. Быть возле Келли и ее идеальной семьи было слишком сложно.

К тому времени, когда я стал немного старше, встал на ноги, было уже слишком поздно.

У нее были новые друзья. Лучше меня.

— Помнишь, я как-то попытался сесть с тобой во время ланча, - сказал я, возвращаясь в тот день, в четвертом классе. — Я подошел к твоему столу, а ты посмотрела на меня как на незнакомца. Как будто никогда не была знакома со мной.

— Помню, - прошептала она. — Я больше не знала тебя. Это было много лет спустя. Ты сделал мне больно.

Думаю, да.

Все эти годы я винил ее за перемену, но и я изменился. Мне пришлось измениться, до нее.

— Мои родители развелись, - сказал я, горький вкус наполнил мой рот.

— Знаю. Моя мама рассказала мне про это в один из тех разов, когда я спросила ее о тебе. Она сказала, что тебе нужно время. Я ждала, но в конце концов поняла, что ты не вернешься.

Я кивнул.

— Она говорила что-нибудь еще?

Над головой разразился гром, она взглянула наверх, а потом снова на меня.

— Нет.

— Твоя мама хорошая. Я понимаю, почему она все держит в себе.

— Что?

— Сплетни. Правду.

Она просто смотрела на меня, ожидая, как будто спустя все эти годы ждала объяснения.

— У моего отца была интрижка с его секретаршей. Мама узнала об этом, когда хотела сделать ему сюрприз – принести ланч ему в офис, и обнаружила их… - Я прочистил горло. — На его столе.

Келли ахнула.

— Нет!

Я кивнул.

— Он начал встречаться с ней давно. Бейсбольные игры, которые он пропускал, ужины. Он даже не пришел на вечеринку по случаю моего дня рождения.

— Это я помню, - пробормотала она.

— Он был с ней.

— Я не знала об этом.

— Никто не знал, кроме некоторых людей из автосалона. Но это замяли из-за его успешности. Никто не хотел выступать против него.

— Поэтому они скрывали.

— Скорее всего. А страдала из-за этого моя мама.

— И ты.

Ее мягкий ответ пронзил мою грудь, и я продолжил:

— Он оставил нас. Ушел и женился на своей секретарше. Он оставил маме дом, в основном потому, что, как я думаю, считал, что люди станут его осуждать, если он не сделает этого. Мама все эти годы ничего не говорила, потому что не хотела, чтобы ходили сплетни, она пыталась защитить меня.

— Но вред был уже нанесен.

Она как будто знала. Знала, как я себя чувствовал, хотя и не говорил об этом.

— Люди, должно быть, сплетничали… - прошептала она, пытаясь понять это.

— Да. Но недолго. Он со своей новой женой переехал в другую часть города, и постепенно люди забыли.

— Ты больше не виделся с ним? – спросила она.

Я покачал головой.

— В тот день на кухне, когда я разговаривал по телефону?

Она кивнула.

— Я позвонил ему, чтобы попросить денег на сантехнические работы. Они стоили больше, чем мама могла себе позволить, и она говорила о поисках другой работы.

— Эрик, - произнесла она мягко и положила руку поверх моей.

Но я отстранился. Я не хотел ее жалости.

— Это был первый раз за год, когда я разговаривал с ним.

— Теперь понятно, почему ты был так расстроен.

— Я не должен был выплескивать все это на тебя, - извинился я.

— Ты шутишь? Я заслужила много худшего, чем это.

Я готов был улыбнуться.

— Ну да.

— Ты не должен был соглашаться, - она ткнула меня в живот.

Я рассмеялся.

— Вот почему я перестал приходить, - признался я. — Когда он ушел, было очень сложно. Я воспринял это не очень хорошо.

— Это понятно.

— Я перестал играть в бейсбол. Не хотел никуда ходить или дружить с кем-то. Я был просто зол на него. По ночам я слышал, как мама плачет в своей комнате. Она думала, что я не слышу. Я до сих пор не сказал ей, что это было не так.

На этот раз, когда она потянулась к моей руке, я не убрал ее.

— Это время, наверное, было ужасным для тебя и твоей мамы. Я бы хотела знать об этом. Знаю, мы были детьми, но я бы все равно попыталась помочь.

Я кивнул. Так бы и было. Я знал это тогда и знаю сейчас.

— Было слишком трудно находиться рядом с тобой. Я был так зол, зол на весь мир. Я злился на тебя, за то, что у тебя есть мама и папа, которые тебя любят. Твой отец замечательный, Кел. Он никогда не отвернется от тебя.

— Итак, ты перестал хотеть тусоваться?

Все как будто встало на свои места.

— Это продолжалось некоторое время, около года. Но моя мама начала беспокоиться. Теперь она плакала не из-за папы, а из-за меня. Я видел это, когда она смотрела на меня. Поэтому я начал больше учиться, получать хорошие оценки. Я встретил своего друга, Райана, в научном лагере, куда ездил почти на все лето, а на следующий год мы были в одном классе.

— Это тот, что с подтяжками? – спросила она.

Я рассмеялся.

— Да. Он думает, что они хороши.

— Я уверена, что он очень хороший, но просто подтяжки не для всех.

— Почему бы тебе не сказать ему это?

Она улыбнулась.

— Может и скажу.

Я улыбнулся. Райан наложит в штаны, если Келли Росс заговорит с ним. Он бы умер, когда узнал, что я сейчас рядом с ней и живу у нее.

— В любом случае, мне правда нравится наука. Понимаешь, она заставляет меня чувствовать себя, как будто я что-то контролирую. Уравнения и элементы. У всего есть причина и логическое объяснение. Понимаешь, для меня это имеет больше смысла, чем все остальное.

Она кивнула.

— Имеет смысл.

— Я не понимал, что ты думала, будто я забил на тебя.

Я чувствовал себя глупо, потому что не видел этого до сегодняшнего дня. Я был так поглощен собой и тем, что происходило дома.

— Теперь я понимаю. Ты наверно думал то же самое в тот день во время ланча.

— У тебя были новые друзья, более крутые. Я думал, что смущаю тебя.

— Может быть, так и было, - прошептала она. — Мне было больно. Я думала, что сделала что-то не так, и это заставило тебя уйти. Поэтому у меня появились новые друзья. Когда в тот день ты подошел, люди засмеялись. Поэтому смеялась и я. Я боялась, что они будут смеяться и надо мной, если я этого не сделаю.

— Мы отдалились друг от друга.

— В разные стороны, - добавила она.

Раздался гром, дождь не ослабевал.

Я протянул к ней руку:

— Что ты скажешь, если мы выберемся отсюда до того, как эта лачуга рухнет?

— В дождь? – Ее глаза округлились.

— В любом случае, не думаю, что в ближайшее время он прекратится, - отметил я.

Казалось, ее это не убедило.

— Ну давай же, будет как раньше, когда мы играли под дождем

Келли вложила свою руку в мою, и позволила мне поднять ее. Несколько секунд мы стояли в темноте, глядя друг другу в глаза.

Она все еще была здесь. Девочка, которая была моим лучшим другом.

Глубоко внутри, она была здесь.

Чем больше все меняется, тем больше все остается прежним.

Смысл этого выражения вдруг стал очевидным. Он был здесь, в глубине глаз Келли.

Обстоятельства изменились, вместе с ними и люди. Все вокруг нас наделено способностью меняться. Но кто мы, наша суть – нет.

Кто мы как люди – на самом примитивном уровне – остается без изменений.

И на самом примитивном уровне Келли тоже была хорошим человеком. Хороший друг. Дочь, любимая родителями. Она боялась темноты.

Она была той, кого я хотел.

Даже тогда, когда мне едва исполнилось семь лет, я знал.

На самом примитивном уровне я знал, что Келли была единственной.

Может быть, именно поэтому я столько лет злился на нее за то, что она изменилась.

И я тоже изменился.

Но мы оба все это время были здесь.

— Ты готова? – спросил я, схватив ручку двери.

— Думаю да.

Я не мог избавиться от ощущения, что мы говорим больше, чем о дожде.

В ту секунду, когда мы вышли, нас тут же намочил ливень. Келли завизжала и закуталась в мою куртку.

Когда мы бежали по траве, моя рука крепче схватила ее, потому что вода сделала кожу скользкой.

— Ах! – воскликнула Келли, и наши руки расцепились.

Я оглянулся и увидел ее фигуру, распластавшуюся на траве. Она поскользнулась и упала.

Я бросился к ней. Она оттолкнулась от земли, весь перед у нее был в грязи и траве.

— Чертовы каблуки! – крикнула она, сняла обувь и бросила рядом с собой.

Я так смеялся, что вода затекла мне в рот.

Она сердито посмотрела на меня.

— Это не смешно!

Это было очень смешно. Она выглядела забавно - с размазанным макияжем, волосы прилипли к голове, вся в пятнах от грязи и травы.

Я протянул руку, чтобы помочь ей подняться, и она схватилась за нее.

Но вместо того, чтобы подняться, она потянула меня вниз.

Я шлепнулся прямо рядом с ней, моя белая футболка мгновенно стала грязной.

— Эй! – крикнул я.

Она рассмеялась. Настоящим, искренним смехом, и я навалился на нее, прижав к мокрой земле весом своего тела.

— Эрик! – завизжала она. — Фу!

Она пихнула меня в плечо, но я не никуда не пойду, пока не захочу сам.

Я приподнялся, ровно настолько, чтобы посмотреть на нее, лежавшую подо мной.

Что-то в воздухе вокруг нас переменилось, и наши улыбки исчезли.

Я весь промок, дождь пытался утопить нас. Но я уже утонул в ее глазах.

Вода стекала с моего носа и подбородка, капли падали на Келли, пока я вытирал воду и разводы макияжа на ее щеках.

— Я, должно быть, ужасно выгляжу, - сказала она.

— Ты выглядишь прекрасно, - возразил я.

Она идеально подходила мне, когда ее тело прижималось к моему. Я хотел снова попробовать ее, хотел еще раз прижаться своими губами к ее.

Вспышка молнии, сопровождаемая громом, озарила темноту, и она подпрыгнула.

— Нам нужно идти!

Я нехотя поднялся и поднял ее. Она взяла свои замызганные грязью туфли и прижала к груди, пока мы бежали через двор, а потом по тротуару. На ходу она вынула из сумочки ключи и бросила мне.

— Ты ведешь!

Показалась машина, и я издал крик облегчения. Я поспешил открыть двери с пассажирской стороны, и когда я в первый раз засунул ключи в замок, они выскользнули.

— Погоди! – крикнула Келли, пока я держал дверь, чтобы она запрыгнула вовнутрь.

— Какого черта ты творишь? – спросил я, перекрикивая дождь.

Келли смотрела мимо меня, на машину, стоявшую дальше по улице.

— Это машина Тодда!

— И? – сказал я, не удосужившись посмотреть туда, куда она показывала.

— И он пытался ударить тебя.

— Пытался – подходящее слово, - сказал я. Я умел постоять за себя. Я не только занимался науками, еще я ходил на уроки бокса.

— Он оскорбил тебя!

— Кого это волнует? – Я махнул, чтобы она садилась в машину.

— Меня!

Она захлопнула дверь и ушла в направлении его машины.

Я побежал за ней, потеряв надежду высохнуть в ближайшее время.

Она остановилась около красной «Мазды RX-7», а потом осмотрелась вокруг.

— Идем! - крикнул я, гадая, какого черта она задумала.

— Ты видишь кого-нибудь поблизости? – спросила она.

Встревоженный, я осмотрелся вокруг.

— Нет.

Она побежала на противоположную сторону тротуара и подняла большой камень. Такой большой, что не могла обхватить его пальцами.

Не успел я ничего сказать, как она подбежала и ударила камнем по фаре, которая мгновенно разбилась.

Осколки стекла упали на дорогу, Келли посмотрела на меня и улыбнулась.

Я не мог удержаться от улыбки.

В этот момент она выглядела забавно и дико.

Я протянул руку, и она потянулась к ней. В нескольких шагах от нашей машины она высвободилась и бросила камень. Он попал в окно с пассажирской стороны, прямо по центру побежала огромная трещина.

— Бежим! – крикнул я, теперь еще сильнее желая убраться отсюда. Последнее, что нам было нужно - чтобы нас поймали.

Несколько секунд спустя мы были в машине и направлялись к ее дому. Мы оба промокли насквозь, испачкались в грязи, но улыбались от уха до уха.

— Что, черт возьми, это было? – спросил я.

— Это была я, сделавшая то, что должна была сделать еще в ту секунду, когда он назвал тебя «благотворительным проектом».

Я усмехнулся и сосредоточился на дороге.

— Но ты ведь не такой, ты же знаешь? – спросила она несколько минут спустя, я почувствовал на себе ее взгляд.

Я быстро взглянул на нее.

— Какой?

— Не благотворительный проект. Вообще-то, на самом деле ты отличный парень.

— Ты должна почаще показывать людям эту часть себя, - сказал я.

— Ты имеешь ввиду ту часть, которая крушит машину придурка? – захихикала она.

Я улыбнулся.

— Нет. Ту часть, которую я всегда знал. Которую волнует не только то, как быть популярной.

— Я не уверена, что она понравится людям, - призналась она.

— Мне нравится, потому что она великолепна.

Я хотел, чтобы Келли увидела себя так, как сегодня увидел я. Сейчас она была для меня более настоящей, чем за все эти годы. Даже более настоящей, чем когда я поцеловал ее под звездами.

Как же мне хотелось поцеловать ее сейчас.

Если бы она могла, тогда бы увидела. Келли не нужно быть той, кем, как она думала, все хотели, чтобы она была. Все, что ей нужно, – быть собой.

КЕЛЛИ

Терминология свиданий:

Первая база – французский поцелуй

Вторая база – обжимания

Третья база – оральный секс

Хоум ран (в бейсболе – пробежка игрока по всем базам)– половой акт

Машины моего отца до сих пор не было, а это значило, что мы тут одни.

Эрик припарковался на подъездной дорожке, и мы обежали дом вокруг, чтобы войти через заднюю дверь, которая открывалась в прихожую.

Мы оба были настолько мокрые, что с нас капало, и я знала – если мы растащим грязь по полу, мама разозлится.

Вваливаясь в дом, мы оба смеялись.

— Хотелось бы мне увидеть его лицо, когда он увидит свою машину! – смеялась я.

Окей, может быть разбить фару и окно – не самый взрослый поступок. Но мне было все равно. Это определенно было здорово.

— Это обломает ему весь кайф, - глумился Эрик.

— Он и так постоянно под кайфом.

Переместившись, чтобы закрыть за нами дверь, и запереть ее на замок, я заметила следы грязи, которые мы оставили на полу.

— Мы не можем вот так проходить в дом! Мама убьет меня!

Я вытащила из кучи тряпья старое полотенце и начала убираться. Потом кинула другое Эрику, и взяла еще одно, чтобы вытереть грязные ноги.

— Вытирайся, - проинструктировала я.

— Это полотенце не настолько большое, чтобы вытереть все мое тело, - пошутил он.

Я нахмурилась, полотенце свисало с кончиков моих пальцев. По ногам стекала вода, майка прилипла к телу. Он был прав.

Я бросила взгляд на стиральную машину и поняла, что надо делать. Я подняла крышку и бросила туда грязное полотенце, которым вытирала полы.

— Бросай одежду сюда. Я ее постираю.

Вслед за полотенцем я бросила туда его пиджак.

— А что насчет твоих вещей? – спросил он.

— Свои я тоже постираю.

Я потянулась к низу своей майки, а потом замерла. Он уставился на меня. От того, как он смотрел на меня, я покраснела.

— Отвернись! – потребовала я.

Он тут же отвернулся, а я некоторое время стояла, чтобы убедиться, что он не собирается оборачиваться.

Я быстро стянула юбку и пояс, и закинула их в машинку. Мои трусики были мокрыми насквозь, но их я оставила, мало ли что.

При этой мысли я подняла глаза, и у меня перехватило дыхание. Он снял рубашку, и по тому, как двигались его руки, я поняла, что он расстегивает брюки.

У него была красивая спина. Широкая и гладкая. Кудряшки намокли, и прилипли к затылку.

Я отвела глаза и сосредоточилась на топе и лифчике. Как только они присоединились к остальным вещам, я вытащила из маленького бельевого шкафа полотенце, и обмотала его вокруг своего тела. Поддавшись импульсу, я сняла резинку с волос, и бросила ее туда же. Я провела пальцами по кончикам волос, чтобы распутать их, а когда я закончила, мокрые пряди свисали мне на спину.

— Закончила? – спросил Эрик.

— Да.

Он повернулся. Его взгляд скользнул по моему завернутому в полотенце телу. Я вцепилась пальцами в верхнюю часть полотенца, чтобы удержать его на месте. На Эрике были только боксеры. Конечно, они закрывали столько же, что и плавки, но все же…

Это было так интимно.

Я не могла не пялиться на него. На него было так…приятно смотреть.

Не знаю, как долго я смотрела на него, начиная чувствовать искру желания внизу живота, а потом он заговорил.

— Мне включить ее? – спросил он, подойдя к стиральной машинке.

Я подпрыгнула, как будто меня застигли врасплох, и занялась стиркой. Как только машинка наполнилась водой и наша обувь была у двери, я снова уставилась на него.

Все то время, пока я двигалась, я ощущала на себе его взгляд. Одного его горячего взгляда было достаточно, чтобы не дать мне замерзнуть.

— Когда приедут твои родители? – спросил он, его взгляд скользнул по моему покрытому полотенцем телу.

Я вздрогнула.

— Я не знаю. Могут задержаться.

— Тогда нам наверно надо пойти переодеться, на случай если они придут раньше, - сказал он низким голосом.

Его растрепанные волосы уже почти высохли. Наверное, он вытер их полотенцем, пока я переодевалась. На нем не было очков, но я только заметила это. Его обнаженные плечи и руки слишком отвлекали.

Я кивнула, но не собиралась покидать маленькую комнату.

— Где твои очки?

Он поднял руку, они были зажаты в его пальцах.

— Они были влажные, поэтому я снял их, чтобы высушить, и не надел обратно.

— А ты видишь?

Он с улыбкой ответил:

— Все, что нужно.

Мне показалось или при этих словах его голос был хриплым?

— Без них ты выглядишь по-другому.

— Лучше или хуже?

— Мне нравится и так и так.

Я стыдливо отвела взгляд. Он заставлял меня чувствовать себя уязвимой, но в хорошем смысле. Я привыкла к тому, что уязвимость – это нечто вроде слабости.

Но это.

Эта уязвимость была другой. Она была как открытие себя, разрешение ему видеть сквозь стены, которые я воздвигла вокруг себя в качестве границы. С Эриком я чувствовала себя обнаженной, и вовсе не потому, что стояла в полотенце.

С ним я не была постоянно настороже.

Я понимала, что могу доверять ему.

— Хочешь держать меня за руку? – спросил он, протягивая руку.

— Что?

Он усмехнулся.

— Чтобы подниматься наверх. Тут темно. Ну только если ты не собираешься включить свет пока мы будем идти.

Лучше я буду держать его за руку.

Мы поднимались наверх, рука об руку, другая моя рука вцепилась в полотенце. С кухни шел слабый свет, но чем выше мы поднимались, тем темнее становилось.

Снаружи все еще лило как из ведра, и гром периодически сотрясал небо.

— Я понятия не имела, что сегодня будет шторм, - пробормотала я, слушая, как дождь ударяет в окна.

— Хорошая ночь для просмотра ужастиков – задумчиво произнес он.

— Тебе нравятся ужастики? – спросила я, вспомнив, что он говорил ранее.

— Люблю их. А ты?

— Они норм.

Так как я боялась темноты, ужастики - это определенно не мое.

Он усмехнулся, как будто зная, что я вру.

Когда мы проходили мимо ванной комнаты, в небе неожиданно сверкнула молния. Ванная засветилась как фейерверк из-за света в небе, отражающегося на потолке, а потом среди ночи разразился громкий раскат грома.

Я взвизгнула и запрыгнула на него. Его руки тут же сомкнулись вокруг меня, и моя щека коснулась его обнаженной груди. Без раздумий мои руки были вокруг него.

Его кожа была теплой и манящей. Я никогда не чувствовала такое притяжение к кому-то. Было такое чувство, что он ждал, когда я запрыгну на него, как будто хотел этого.

В ту секунду, когда я двинулась, он притянул меня ближе, крепко держа.

Полотенце, в которое было завернуто мое тело, сползло, когда я обняла его. Я не понимала этого до тех пор, пока не сдвинулась, мои соски затвердели.

Моя кожа соприкоснулась с его, и мое тело отреагировало. Мне было несвойственно так сильно реагировать на парня. У меня было больше одного парня, но только один, один до Эрика вызывал желание.

И это не так, как сейчас.

Полотенца было все еще достаточно, чтобы мы не соприкасались полностью, оно отделяло мою грудь от него, но нужен был всего один шаг. Одно движение и оно бы упало на пол.

— Ты в порядке? – его голос был рядом с моим ухом. Мои глаза закрылись при звуке его голоса. Это, в сочетании с его руками вокруг меня, ошеломляло. Под полотенцем мои соски покалывало, и я начала думать, что мои трусики были влажными вовсе не из-за дождя.

— Кел? – произнес он, когда я не ответила. Он отступил, достаточно для того, чтобы смотреть на мое лицо.

Полотенце сползло еще немного.

Я резко вздохнула, когда сосок слегка коснулся его груди.

Я быстро подняла на него глаза, гадая, заметил ли он, почувствовал ли то же самое.

Его веки были прикрыты, он почти закрыл глаза. Его рот практически растянулся в гримасе.

— Прости, - произнесла я, будучи совершенно точно уверенной, что ему все это безразлично. — Я вовсе не собиралась запрыгивать на тебя, и полотенце…прости.

Сказав это, я отошла от него и вцепилась в ткань, но полотенце упало на пол к моим ногам.

Я стыдливо обвила обеими руками свою грудь, что выглядело крайне жалко. Я поспешно наклонилась, чтобы поднять полотенце, но его рука на моем плече остановила меня.

— Мне все нравится.

Я замолчала и подняла глаза.

— Ты правда думаешь, что не надо?

— Твое лицо сейчас…

Затихнув, я выпрямилась, но не руки убирать не стала.

Я чувствовала его взгляд подушечками пальцев ног. По сути, пальцы моих ног сгибались прямо на ковре только от того, как он смотрел на меня. Он медленно потянулся, схватил обе мои руки и потянул.

— Дай мне посмотреть.

Это наглое требование застало меня врасплох, и довело мою кровь до кипения. Я позволила ему убрать мои руки и расставить по бокам.

Он снова сделал такое же выражение лица, на этот раз еще и прорычал.

— Ты так совершенна.

— Ты думаешь? – спросила я, думая о том, какой маленькой была моя грудь, большинству парней нравится побольше.

— Знаешь, как сложно лежать, зная, что нас разделяет только коридор? Иногда проходить мимо душа и слышать, как он работает, и знать, что ты там обнаженная?

— Я тоже подслушивала, - призналась я. — Мне было интересно, что ты делаешь.

Пальцы Эрика коснулись моего плеча и проследовали вниз по руке.

— Можно я дотронусь до тебя, Кел?

— Пожалуйста, - прошептала я. В этот момент я ничего не хотела сильнее.

Он убрал пальцы с моей руки, и они переместились на живот, чтобы кружить вокруг пупка. Он легонько переместился наверх, легко подобно перышку касаясь ребер. Я закрыла глаза, предвкушая, что он будет двигаться выше, ожидая.

Его ладонь целиком накрыла мою грудь, и я вздохнула. Он нежно массировал ее, легонько касаясь затвердевшего бутона в центре. Когда он закончил с одной грудью, переключился на другую, и проделал с ней то же самое.

Я вцепилась ему в бока и держалась за них, пока он касался и ласкал меня.

Когда обе его руки оказались у меня на груди, я издала звук.

Прошло меньше секунды и его руки скользнули на мой подбородок, он накрыл мое лицо и опустил рот.

Его поцелуй был таким же, как и до того, властным и спокойным, его губы с заботой эксперта двигались поверх моих, вызывая целый комплекс чувств и яростного желания.

Когда я наклонилась к нему, его руки отпустили мое лицо и я переключилась на его грудь. Мой подбородок поднялся и его рот склонился к моему со свирепостью, которая, как я думала, существовала только в фильмах.

Его язык смело гладил мой и глубоко погружался в мой рот. В ответ я пыталась целовать его с таким же рвением, но по правде говоря Эрик уничтожил меня. Как будто сделал невозможным мысли, дыхание и концентрацию.

Пока мы целовались, его пальцы перемещались по всей длине моего позвоночника и играли с резинкой моих трусиков.

Мои ладони скользили по его спине, ногти впились в напряженные мускулы, и это только еще сильнее завело меня.

Он тоже был заведен, я чувствовала, как доказательство его желания прижималось к моему животу. Длина казалась впечатляющей, и время от времени он прижимался ко мне.

Еще один раскат грома над головой, кажется, пробудил его. Его рот оторвался от моего, и наши взгляды встретились.

— Ты девственница, Келли? – спросил он, его голос был таким резким, что я едва узнавала его.

— Нет, - ответила я. — У меня был один парень.

Он покачал головой, решительно и беспощадно.

— Я не хочу слышать об этом. Это только заставляет меня терять рассудок.

— Это не было…

— Нет

Он нежно потряс меня, чтобы привлечь мое внимание. — Больше ни единого слова об этом.

В любом случае, я не хотела говорить о Брэндоне. Он был единственным парнем, который действительно мне нравился настолько, что с ним я пошла дальше. Конечно, это начиналось как игра, но потом я немного узнала его. Он смешил меня, а его разные носки просто очаровали. Впервые за целую вечность мне казалось, что я нашла парня, которого мне не хотелось поглотить и выплюнуть. Я переспала с ним. А потом он бросил меня.

Тогда мне было больно. Признаю, он просто был из тех парней, которым нужно только одно, и как только он получал это, девушка больше ничего не значила для него. Я была в растерянности от того, что он меня одурачил. Мне следовало знать. Я должна была увидеть это в ходе игры…в конце концов, я ведь сама все время играла в нее.

Но по крайней мере я никогда не допускала, чтобы дело доходило до секса.

А со мной было именно так. Я потеряла девственность с парнем, которому было все равно. По выражению его лица после того, как мы занялись этим (во второй раз) и по тому, как он обыденно натянул свою одежду, я поняла, что сделала что-то не так. Он бросил меня, когда я еще была в кровати

Этот придурок даже не дал мне одеться.

Он планировал рассказать об этом всем. О том, как он совершил хоум-ран с Келли Росс, а потом разбил ей сердце. Мне хотелось плакать.

Но я не стала.

Я поклялась - если он расскажет, что мы расстались по его инициативе, я расскажу в школе всем, что его пенис настолько крошечный, что я не стала спать с ним, вот почему он бросил меня.

Он был идиотом. Секс у нас был дважды, и оба раза не было ничего похожего на то, о чем говорили девочки в раздевалке.

Правда, Брэндон научил меня, что то, как я играла с парнями, было способом сделать это. Использовать их, а потом как можно скорее бросить. До того, как они причинят мне боль.

Плохо то, что этот урок мне преподал парень, которому я отдала свою девственность. Со всеми другими парнями я просто целовалась и обжималась. С парой из них я доходила до третьей базы, но Брэндон был единственным, с кем я прошла весь путь.

До настоящего момента. До Эрика.

Я на самом деле хотела пройти с ним весь путь.

— А ты? – спросила я с любопытством.

Он улыбнулся и сказал:

— Нет.

Не знаю, почему, но это удивило меня, но удивление быстро сменилось ревностью. Мне не нравилась мысль о том, что у него был секс с кем-то еще.

— Кто? – требовательно спросила я.

Он по-волчьи улыбнулся, это полностью изменила его лицо.

— Ты ревнуешь?

Жар, зародившийся в нижней части моего живота и между ног стал усиливаться. Его большие руки обхватили мою талию, когда он начал двигаться вперед, толкая меня назад.

— Нет, - сказала я, а его зубы сомкнулись вокруг мочки моего уха. Я ахнула.

— Нет? – он облизнул ее и засосал. Моя спина коснулась двери спальни, и я изогнулась.

— Может быть, - смилостивилась я.

Он низко рассмеялся мне в ухо и отступил

Он расположил руки по обеим сторонам от моей головы.

— Никто из тех, кого бы ты знала, - пробормотал он, и снова вернулся к моим губам.

Я повернула голову.

— Тогда где….?

Вместо этого он поцеловал меня в щеку, и, спускаясь к шее, заговорил:

— Знаешь, летний лагерь ведь не только для изучения учебников и проведения научных экспериментов.

Я запустила руку ему в волосы, и притянула его лицо. Его глаза немного расшились, но на губах была улыбка.

— Не хочу больше об этом слышать.

— Она даже близко не была такой же красивой, как ты, - прошептал он. — Я хочу тебя, Келли.

Он толкнулся бедрами, и всей своей твердой длиной потерся о мой центр. Просто от ощущения этого…. я поняла, что то, что я хотела сказать Брэндону, было правдой. Его член по сравнению с тем, что я ощущала прямо сейчас, был действительно мал. Наверное поэтому моя угроза по поводу того, что я все расскажу, так хорошо сработала.

Не в силах противостоять правде.

— У тебя есть чем предохраняться? – спросила я, проведя рукой по его груди.

— В моей комнате.

Он потянулся вниз и повернул ручку. Перед тем как открыть дверь его рука обвила мою талию, чтобы он мог поддерживать мое тело.

Как только он затащил меня в спальню, мы продолжили целоваться. Я услышала звук закрывающейся двери, но едва ли обратила на это внимание. Я упала в черную дыру желания, где существовали только два тела - его и мое.

Я пыталась стать еще ближе, хотя мы и так были крепко прижаты друг к другу.

Его руки накрыли мою попку, и стали мять плоть, от чего я начала урчать.

Обратной стороной колен я коснулась кровати, и мои ноги подкосились. Мы упали на матрас, он был сверху. Его тяжесть было приятно ощущать, я терлась о него как кошка.

Он прошептал мое имя, едва его губы оторвались от моих, и моя голова упала на бок, когда его рот сомкнулся вокруг моей груди.

— Ооо, - простонала я, и он вобрал ее в свой рот немного глубже.

Он играл с моей грудью и посасывал ее, пока не закончилось мое терпение, я схватила его за волосы. Его гортанный смех практически стал моей погибелью, я раздвинула ноги и попыталась подтянуть Эрика к своему телу.

— Подожди, - сказал он, и оставил меня. Я услышала, как он роется в сумке, и потянулась вниз, чтобы снять трусики.

— Нашел, - сказал он, вернувшись, и начав стягивать хлопковую ткань вниз по моим ногам, а потом отбросил их в сторону. Я села и потянулась к его боксерам, помогая снять их.

Показался его член, и я уставилась на него. Он был длинным, толстым, и таким твердым, что кожа была натянута. Я потянулась к нему.

Перед тем как взять его в руки, я подняла на него глаза, и он кивнул.

Я ласкала и исследовала его, упиваясь длиной и мягкостью. Я провела по нему несколько раз, наслаждаясь тем, как реагировало его тело, пока он не потянулся вниз и не убрал мою руку.

Он взобрался на кровать меж моих ног и начал открывать упаковку.

Я смотрела на его тело, пока он делал это, мой живот дрожал от нервов, и тело трясло от желания.

Перед тем, как лечь поверх меня, я почувствовала, что он коснулся моего бедра.

— Ты вся дрожишь.

— Настолько сильно я хочу тебя, - честно призналась я.

— Я остановлюсь, - сказал он.

Я накрыла его руку своей.

— Пожалуйста, не надо.

Его рука выскользнула из-под моей, и двинулась к моему центру. Когда он прикоснулся к средоточию влаги, мои глаза расширились. Брендон никогда не делал этого. Никогда не трогал меня там.

Другая рука Эрика широко раздвинула мои бедра, чтобы я была больше открыта для него.

Его имя сформировалось на моих губах, как будто он услышал до того как я заговорила.

— Ты доверяешь мне, Келли?

— Да, - без колебаний ответила я.

Я была скользкой, текла от желания, его пальцы размазывали шелковистую жидкость вокруг, кружили вокруг самой чувствительной точки. Он нежно теребил опухший бутон, пока я не застонала и не стала извиваться на кровати.

Внутри меня нарастало напряжение такой силы, что я чувствовала, что вот-вот взорвусь.

Когда он оставил эту точку, я выдохнула с облегчением, только для того, чтобы его палец проник в мое тело. Подушечка пальца терла внутренние стенки, я закатила глаза. Господи, это было так приятно.

С ним было приятно.

— Эрик, - затрепетала я, когда давление внутри меня снова начало нарастать.

Он тут же убрал руки, его тело накрыло мое. Он оперся на локти, и прижался своими губами к моим.

В то же самое время одним движением он вошел в меня. Я вскрикнула, но он поглотил этот звук и начал двигаться.

Мне нравилось, что он не колебался, что был уверен в своих движениях. Его уверенность заставляла меня наслаждаться еще больше, потому что внушала доверие. И потому что он действительно знал, как двигаться.

Его член полностью заполнил и растянул меня. Внутренние стенки вибрировали от удовольствия, с каждым толчком он погружался все глубже и глубже.

Я обвила ногами его талию, его лоб уперся в мое плечо, пока он снова и снова входил в меня.

А потом он достиг этой точки. Магической точки, которая вызвала внутри меня взрыв. Мои зубы впились в его плечо, он продолжал яростно брать меня.

Я кончила, с такой силой, что перестала слышать и видеть. Когда же наконец мое тело вернулось в реальность, ноги соскользнули с него как тающий снег, и я упала на кровать, мягкотелая удовлетворенная бесформенная масса.

— Ты еще со мной? – спросил он, нависнув надо мной и балансируя на руках.

Я улыбнулась.

Его движения ускорились, дыхание стало прерывистым. Я почувствовала, как он кончает, и услышала это, когда он застонал.

Когда все закончилось, он перекатился на бок и подтянул меня к себе, так, что полулежала у него на груди. Я слышала, как прямо у меня под ухом бьется его сердце.

Думаю, это будет мой новый любимый звук.

Ну хорошо, может быть, потому, что он был привязан к его голосу.

Его пальцы играли с кончиками моих волос и двигались вверх-вниз по позвоночнику. Я лежала в экстазе, тело полностью расслабилось, и только мой разум был в настоящем.

По крайней мере, на некоторое время.

— Кажется, дождь закончился, - прошептал Эрик.

Я издала звук согласия.

— Кел? – снова прошептал он.

— Хмм?

— Тебе было хорошо?

Ах, в кои-то веки в его голосе уязвимость. Это подкупает почти так же, как и его небрежные кудряшки.

Я улыбнулась ему в грудь. Я подумала о том, чтобы подразнить его, но не смогла заставить себя сделать это.

Подняв подбородок, я подперла его ладонью, и взглянула на него.

— Это было лучше, чем хорошо.

Его белые зубы сверкнули в темноте, и он перевернулся, чтобы поцеловать меня.

— Мне нужно идти убираться, - сказал он, отталкивая меня. — Пока они не вернулись.

— Хорошо, - ответила я, глядя на него.

Прежде чем уйти из комнаты, он включил маленькую лампу над комодом, и направил на пол, чтобы она не светила слишком ярко.

— Я ведь не смогу держать твою руку в темноте, когда уйду, - сказал он, одарив меня очаровательной, даже сексуальной улыбкой.

Когда он ушел, мой мозг начал думать. Я думала о вечеринке и своем ужасном прозвище. Думала о том, как все дразнили Эрика и называли его гиком.

Я думала о Мэнди и о том, какой ужасной подругой я была.

Я была не в ладах со всеми, даже с собой.

Эрик вернулся в комнату и натянул боксеры. А потом бросил мне одну из своих маек.

Я натянула ее, он прилег рядом и притянул меня к себе.

Думаю, прямо сейчас была в ладах только с Эриком.

Но чем дольше я лежала и думала, тем яснее все становилось. От чего-то придется отказаться.

Я смогу восстановить свой статус. Сегодня был ужасный день, но не было того, что я бы не могла преодолеть.

Хочу ли я это вернуть? Быть на вершине, быть сердцеедкой, действительно ли это стоит того?

Я почувствовала мягкие губы Эрика на своей голове, на проборе, и улыбнулась. Улыбка быстро померкла, когда мною овладела печаль.

Цена этой жизни – популярности – была очень высокой.

Я не могла иметь и то и другое, в этом я была уверена.

Мне придется выбирать.

Популярность или Эрик.

ЭРИК

Клевый – так говорят, завидуя кому-то

ТАКИЕ ДЕВОЧКИ, КАК КЕЛЛИ, – ОПАСНЫ.

Зачеркнуть.

Раньше я никогда не встречал никого подобного Келли.

Перефразирую.

Келли опасна.

Опасна, потому что обладает способностью уйти, прихватив с собой мое сердце.

Обладает способностью причинить мне боль.

Я не был влюблен в Келли. Прямо сейчас я серьезно симпатизировал ей и возжелал ее. Нет, мы не только познакомились. Да, когда-то, целую жизнь назад, мы были лучшими друзьями.

Но как мною было обнаружено, дети, которыми мы, по сути, являлись, не изменились.

Значило ли это, что я знал ее, хотя бы в некотором смысле?

В самом важном смысле?

Было так, как будто мы наладили отношения, но другим способом.

В шалаше я открылся ей. Рассказал вещи, которые не говорил даже Райану. Она сказала, что думала, будто я первый отказался от нашей дружбы. Думаю, в каком-то смысле так и было…

А потом она сделала то же самое, в тот день во время второго завтрака, когда я попытался сесть с ней рядом.

После этого я больше никогда не делал попыток, как и она.

Мы приспособились к сосуществованию в одной и той же школе, но в совершенно разных мирах.

Теперь я даже не мог больше сердиться на нее из-за того, как она себя вела. Сейчас я это понимал. Может быть, я и не был согласен с тем, как она обращалась со своими друзьями и популярностью, но кто я такой, чтобы осуждать? Мы все обращаемся с вещами по-разному.

У меня сложилось четкое впечатление, что она несчастна. На самом деле ей не нравилось быть той, кем она притворялась. Я надеялся, что после нашей совместной ночи и разговора она поняла, что ей не нужно больше строить из себя кого-то.

Я думал, что все теперь может быть по-другому.

После секса она проспала со мной большую часть ночи. В то мгновение, когда мы услышали, как входная дверь открылась и закрылась, Келли поспешила в свою комнату, и через несколько минут я услышал, как она разговаривала со своей мамой в зале о том, что передумала оставаться у Мэнди.

А еще я услышал, как она сказала моей маме, что я давно уже пошел спать, и сейчас, скорее всего, крепко сплю.

После того, как дома всё успокоилось, и стало тихо, я встал и подкрался к двери. Я медленно открыл дверь и выглянул, Келли сделала то же самое.

С хитрой улыбкой она побежала через зал в мою комнату. На ней до сих пор была моя футболка, поверх которой был накинут халат.

Остаток ночи мы обнимались и спали. Келли вернулась в свою комнату только с восходом солнца.

До нее у меня был секс только с двумя девушками. И я мог честно сказать – Келли была самой лучшей.

Я уже снова хотел ее.

Мне нравилось, как ее тело реагировало на мои прикосновения. То, как дрожали ее ноги, когда я был между ними. Звуки, которые она издавала, сводили меня с ума, а удивление в ее глазах, когда я делал то, что по-настоящему нравилось ей, заставляло парить в облаках.

На следующий день я практически не видел Келли, потому что она ушла со своей мамой, а мы пошли в наш дом, посмотреть, как продвигается ремонт.

Казалось, что дела в доме шли неплохо, и мы скоро вернемся домой.

Мама, конечно же, рассердилась на то, что я позвонил отцу, чтобы попросить деньги. Она отругала меня, но не особо сильно. Глубоко внутри я понимал, что благодаря этой финансовой поддержке ей стало легче, а этого было достаточно, чтобы выслушивать ее нотации.

Очевидно, я попросил у отца слишком много, поэтому сказал, чтобы на остальное мама купила себе что-нибудь хорошее. Она этого заслуживала.

Во время ужина мы с Келли улыбались друг другу, я ждал, что и этой ночью она придет в мою комнату.

Но она не пришла.

Дважды я подходил к двери, думая, что сам пойду к ней, но что-то меня удерживало.

Что-то близкое к страху.

Теперь, когда выходные закончились, и у нее было время подумать…сожалела ли она о ночи, которую мы провели вместе?

Она жалела, что переспала со мной? Это вообще ничего не изменило?

На следующее утро в школе я узнал.

Она полностью меня игнорировала.

Это было похоже на удар в пах. При каждой возможности я тайком наблюдал за ней. Большая часть людей обращалась с ней как всегда, как будто она была самой популярной девочкой в школе.

Я видел, что Ребекка косо на нее смотрела, но Келли, кажется, было все равно. Между Мэнди и Келли чувствовалось определенное напряжение, а Тэд старался держаться подальше от них обеих.

Мне было интересно, извинилась ли Келли перед Мэнди, наладилось ли все между ними.

Я на это надеялся. Мне бы не хотелось, чтобы дружба, которая длилась столько лет, разрушилась.

К концу дня я уже больше не мог это терпеть. Меня раздражало, что она игнорирует меня, несмотря на то, что я несколько раз пытался установить визуальный контакт.

Я подошел прямо к ее шкафчику, где она стояла в окружении своих друзей. Все замолчали – не только люди возле нее, но и весь коридор.

— Привет, Кел, — сказал я, еле выдавливая из себя слова и пытаясь сделать так, чтобы они звучали нормально. — Мы можем поговорить?

Пока я ждал ее ответа, стояла оглушительная тишина, такая, что можно было услышать, как пролетает муха.

Все глаза устремились на Келли, но ее взгляд не отрывался от меня. Я увидел ответ в голубых глубинах ее глаз еще до того, как она заговорила. Она молча умоляла меня понять, безмолвно шептала и извинялась.

— Прямо сейчас я занята, - ответила она.

— Серьезно? – от злости мне стало жарко.

— Потеряйся, задрот, – сказала одна из девочек, встав перед Келли.

— Я не задрот, - сказал я, мой голос звучал твердо и холодно. Глаза девочек, стоявших рядом, расширились. Они ожидали, что я просто убегу. — На самом деле задротство предполагает быть умным, но, как оказалось, я довольно глуп.

— Эрик, — мягко сказала Келли, и девочка, стоявшая перед ней, повернулась, чтобы посмотреть на нее. Это было не извинение – это была всего лишь очередной призыв к тому, чтобы я понял.

Но я не понял.

Никогда не пойму.

Я ушел, не оглядываясь.

В этот вечер мы с мамой собрали наши вещи и вернулись домой.

Я думал, что люди могут измениться.

Но чем больше они меняются, тем больше остаются прежними.

КЕЛЛИ

Надоедать - когда ты беспокоишься о чем-то

Все было так же, как и много лет назад.

Эрик подошел ко мне в школе, и все начали смеяться.

Я прогнала его.

Я очень боялась, что они будут смеяться надо мной, боялась, что они отвернутся от меня навсегда.

Это было худшее из всего, что я делала. Хуже, чем воровство бойфрендов и их одурачивание. Даже хуже, чем в тот раз в третьем классе, когда я сделала вид, будто не знаю его.

На этот раз я знала все факты, понимала, как мы отдалились друг от друга, и я была там, когда мы вместе упали.

Несмотря на все это, я отвернулась от него.

И пожалела об этом сразу же после его ухода.

Какой толк от популярности, если ты добилась ее неправильным путем? Какой в ней смысл, если из-за нее ты заработала себе чудовищное прозвище?

После того как Эрик ушел, я осмотрелась вокруг, и кое-что поняла.

Мне не нравился никто из этих людей.

Я не доверяла им.

Тогда почему я из-за этого переживала?

Была ли я настолько обеспокоена тем, что кто-то не примет меня как таковую, что пошла против всего и причинила боль человеку, который действительно нравился мне?

Я не могла сделать это.

Не могла во второй раз отвернуться от Эрика. Я хотела дружить с ним. Хотела отношений.

Я хотела парня, который был бы исключительно моим. Не потому, что я флиртовала и манипулировала. Не потому, что украла его. Я не хотела, чтобы и с ним было «прожевала и выплюнула».

Я просто хотела быть счастливой.

Эрик делал меня счастливой.

После школы я пошла к Мэнди. Нужно было кое-что уладить. Она была единственной, с кем я хотела сохранить дружбу. Мне было стыдно, что я так поступила с Тэдом, и я радовалась тому, что он рассказал ей правду.

Все это я сказала ей. Точь-в-точь. А потом рассказала про Эрика.

К тому времени, когда я ушла от нее, было почти время ужина. Мы были на пути к дружбе, настоящей, а не той, которая строилась лишь на социальном статусе.

В ту секунду, как только вошла в дверь, я сразу же стала искать Эрика.

Я поспешила на кухню, в надежде найти его там, ожидающего ужин, но в комнате не было никого, кроме мамы.

Он ушел домой. Собрал свои вещи и уехал.

Я бросилась в свою комнату и набрала его номер. Даже спустя годы я помнила эти цифры наизусть.

Ответила его мама. Сказала, что его нет дома.

Я знала, что это была ложь.

Я все испортила. Испортила настолько, что боялась – исправить это не смогу никогда.

Эрик – это не Мэнди. С ним нельзя было поговорить по душам, заплетая друг другу волосы, и снова стать подружками.

Он открылся мне, практически поставил все на кон. Мы провели вместе ночь, которую я не смогу забыть никогда.

А потом обвинила его в этом.

Не может быть, чтобы было уже слишком поздно. Что-то можно сделать. Но это не могут быть только слова и обещания. Он мне не поверит. Он думает, что я наброшусь на него в ту же секунду, как только все усложнится.

Я даже не могла обвинять его за это.

Мне нужно показать ему. Доказать, что он значит для меня гораздо больше, чем вся эта популярность.

Это будет нечто грандиозное.

Широкий жест.

Надеюсь, еще не поздно.

ЭРИК

Убиться веником! - способ сказать, что что-то или кто-то вызывает у тебя отвращение

ДВА ДНЯ СПУСТЯ…

В пробирке передо мной забурлила ярко-синяя жидкость, и я сразу понял, что все испортил. Я со скукой наблюдал за тем, как она бурлила и выливалась за края, стекая на стол.

Белая пена растеклась по стеклу, а я просто наблюдал.

— Что с тобой, черт возьми? – воскликнул Райан, схватив пригоршню коричневых бумажных полотенец и начав убирать созданный мной беспорядок. — Это базовая формула! Ты мог сделать это во сне.

— К сожалению, я не спал, — слабо возразил я.

Его глаза чуть не вылезли из орбит.

— Хорошо, — сказал он, бросив полотенца и проведя руками по своим эластичным подтяжкам. — Вот именно. Ты уже неделю ведешь себя так, будто принимаешь наркотики.

Я закатил глаза, а он наклонился ближе.

— Ты принимаешь наркотики?

Ты понимаешь, что твоя жизнь официально стала дрянным цирком, когда твой лучший друг без преувеличений думает, что ты принимаешь наркотики.

И когда ты испортил простейшую лабораторную по химии.

Мистер Браун подошел к столу с недовольным выражением лица.

— Проблема, джентльмены?

— Нет, сэр, — поспешил ответить Райан. — Мы просто смешали пару компонентов.

— Уберите все и сделайте заново. На этот раз правильно.

— Конечно, — согласился Райан и снова взял бумажные полотенца.

Когда мистер Браун вернулся к своему столу, Ри посмотрел на меня.

— Ну?

— Нет, я не принимаю наркотики.

— Тогда что это? У твоей мамы есть парень? У тебя есть парень?

— Для кого-то настолько умного ты сейчас сказал полную тарабарщину, - пробормотал я.

— Неприятности с девушкой? — догадался он.

Я отвернулся.

— Черт возьми, так и есть, — прошептал он, будто в ужасе от того, что я имею любого рода отношения с девушкой, которые могут доставить неприятности.

Я проигнорировал его и убрал беспорядок, который устроил, и унес испорченную пробирку в раковину, чтобы поменять ее на чистую, и начать все заново.

— Я хочу знать все, — потребовал Райан.

— Нет.

— Ты не можешь сказать «нет». У меня ничего не было… вроде… ну, никогда, так что мне придется пережить это косвенно с тобой.

Я не мог ничего поделать и улыбнулся.

Он решил, что это значит, что я собираюсь разоткровенничаться. Я не хотел говорить о Келли. Это до сих пор причиняло слишком сильную боль. До сих пор болело.

С тех пор, как мы вернулись домой, я был в неизменно рассеянном и дурном настроении.

Мама даже попыталась поговорить со мной об этом, а я ей нахамил. Я понимал: она знала, что это связано с Келли. Черт, она же не слепая.

Но я отказывался говорить об этом. Временно.

— Ты не поверишь, если я расскажу, — сказал я Райану.

— Это связано с вечеринкой в прошлые выходные?

Я посмотрел на него разинув рот.

— Что? Я тоже кое-что слышал.

Я рассмеялся.

— Так ты и Келли… это просто слухи?

— Эй, ты слышишь? — спросила своего напарника по лабораторной девочка за столом позади нас.

Почти в это же время я услышал где-то далеко приглушенный звук музыки.

Все в комнате начали озираться, пытаясь понять, откуда он идет. Пара человек подошли к окнам, а некоторые прижались лицами к стеклам двери.

— Успокойтесь все, — сказал мистер Браун.

Никто не слушал.

Музыка становилась все громче. Как будто тот, кто включил ее, имел проблемы со слухом, потому что я слышал каждое слово песни.

Это была песня группы «The Police» – «Every breath you take».

— Эй, смотрите! — сказал кто-то и показал пальцем через стекло в двери. Весь класс столпился вокруг и одновременно заговорил.

Через громкоговоритель объявили: «Музыка в школе запрещена. Кто бы ни включил ее – должен выключить незамедлительно или будет оставлен после уроков».

Музыка не прекратилась. Кажется, наоборот, стала еще громче.

— Она стоит там, — громко сказал ученик. — Она смотрит прямо на нас!

— Хорошо, отойдите, — сказал мистер Браун и пошел открывать дверь.

Он тут же содрогнулся, как только открыл ее, потому что музыка стала громче.

— Мисс Росс, — закричал он в коридор. — Что вы творите?

— Это Келли Росс! — взволнованно сказал кто-то другой.

От звука ее имени у меня свело желудок. Я сел на свое место и притворился, что не слышу музыку или суматоху.

Райан посмотрел на меня так, словно у меня выросла еще одна голова, и ушел.

Все сейчас говорили. И подпевали. Я услышал, как двери в коридоре открылись, и люди начали собираться там.

Примерно через минуту Райан вернулся.

— Хм, товарищ. Я думаю, это для тебя.

Я дернулся.

— Что?

— Иди, посмотри.

— Нет.

— Чувак, если ты не выйдешь в коридор прямо сейчас, я начну принимать наркотики.

Я закатил глаза. Он ухватился за мою рубашку сзади и стащил меня с места.

— Отлично, — пробормотал я и пошел к двери. Проблема была в том, что вокруг стояла толпа людей.

Я начал пробираться сквозь нее, чтобы столкнуться с еще большим количеством людей. Они смеялись и смотрели, перешептываясь.

— Выключи это сейчас же! — закричал мистер Браун.

Я оглядел толпу и увидел нечто, что было похоже на бумбокс⁴ . Я пробился сквозь толпу, и вдруг круг расступился, и прижались к стенам коридора.

В центре, стоя между людьми и шкафчиками, была Келли.

На ней были джинсы Jordache, конверсы и яркий розовый топ.

Но мое внимание привлекло не то, что было на ней надето. А то, что она делала.

Она держала над головой огромный бумбокс, который и играл песню.

Увидев меня, она улыбнулась.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — перекрикивал я музыку.

— Жду тебя! — крикнула она в ответ.

Толпа становилась больше, даже учителя наблюдали с интересом, никто не пытался прервать то безумие, что она творила.

Песня закончилась, и кнопка PLAY на бумбоксе подскочила.

Все ждали.

Я ждал.

Она поставила бумбокс в сторону и жестом показала мне сделать шаг вперед. Когда я не сделал этого, она подошла ко мне и схватила за руки.

— Я была совершеннейшей идиоткой. Я повелась на всю ту фигню, которая не имела значения. На популярность. Я должна была сделать это еще позавчера возле моего шкафчика, но я испугалась.

Люди перешептывались, некоторые смеялись. Она, кажется, не замечала их. Как будто в коридоре были только мы двое.

— Ты самый настоящий человек из всех, кого я знала. Ты не позволяешь унижать себя, и тебе наплевать на мой статус. Ты был моим самым первым другом, еще до того, как мы узнали, что такое дружба.

— Что ты говоришь, Келли? — спросил я.

— Я говорю, что хочу, чтобы это вернулось. Я хочу дружить. Но больше всего я хочу чтобы мы были больше, чем друзьями. Ты первый парень во всей школе, кто не поддавался моему влиянию и заставил меня задуматься над тем, кто я есть.

— Сердцеедка, — крикнул кто-то из толпы.

— Да, возможно я ею была. Но больше — нет! Мне не нужно воровать парней или играть в игры ради поддержания статуса. Настоящим друзьям неважно, кто мне нравится или какое у меня хобби. Или даже то, как я одета.

Она взглянула на Райана, и я был уверен, что он описался.

— Это я! — выкрикнул он. — Она имеет в виду меня!

Люди засмеялись.

— Зануда!

— Нет! — крикнула Келли. — Больше никаких кличек и ярлыков. Райан не зануда из-за того, что носит подтяжки, а если Эрику нравится наука — он не ботаник.

Мое сердце было переполнено чувствами, но я пытался не поддаваться. Я пытался не влюбиться еще сильнее.

— Я говорю всей школе, прямо сейчас, что я, Келли Росс, серьезно влюблена в Эрика Сивера. Мне нравятся его очки, его взлохмаченные волосы и любовь к науке. И если у кого-то с этим проблемы — тогда они могут пойти в жопу!

— Следи за языком, — отчитал ее мистер Браун.

Келли улыбнулась и сжала мои ладони, но в ее глазах был вопрос.

Я колебался.

Келли отпустила меня и отвернулась. Мое сердце упало. Но она ушла недалеко, просто вытащила кассету, перевернула и вставила обратно в бумбокс.

В ту же секунду, как она нажала PLAY, снова начала играть та же самая песня группы «The Police». Келли стояла там и держала бумбокс над головой.

Она выглядела забавно.

Это было чертовски неотразимо.

Я вошел в круг, она не отводила от меня глаз.

— Что ты делаешь, Кел? — спросил я.

— Я буду стоять вот так до тех пор, пока ты не дашь мне еще один шанс.

— Этот бумбокс ужасно тяжелый.

— Ты не видишь? Ты принадлежишь мне, — сказала Келли.

— Вау. Это было банально, — поддразнил я.

— Я начну петь. Все слова. До одного.

— Целуй ее уже! — закричала Мэнди. Я даже не заметил ее в толпе.

Я снова посмотрел на Келли.

Она кивнула.

Я отставил бумбокс в сторону, но музыку не выключил.

— Я думаю, что влюбилась в тебя, — сказала она мне.

Прямо здесь, перед половиной школы.

— Что я должен сделать, чтобы завоевать твою любовь? — спросил я.

— Поцелуй меня.

— Хорошо, — согласился я. — Но на этот раз я не собираюсь тебя отпускать.

— Я на это надеюсь.

Она смеялась, когда я прижал ее к груди и приник к губам.

Мы продолжали целоваться, когда песня кончилась.

Мы продолжали целоваться, когда всем было приказано вернуться в классы.

Келли Росс была моим другом еще до того, как мы узнали, что такое дружба. Она была моей переменой, которая осталась без изменений. Она была моим самым тяжелым прощанием и самым сладким приветствием.

Она была моей первой любовью.

Моей последней любовью.

И всем тем, что между.

Заметки

[

←1

]

Пи-Ви Герман (комический псевдоним Пола Рубенса — главное лицо в одноимённом телешоу) — взрослый мужчина с незамутненно-детским взглядом на жизнь.

[

←2

]

A – отлично, Д+ - удовлетворительно

[

←3

]

Саммари - краткий пересказ объемных материалов.

[

←4

]

Бумбокс - тип переносного аудиоцентра. Изначально так назывался переносной двухкассетный стереомагнитофон с радиоприёмником и большими динамиками