Серенада любви

Глава 26

В течение ночи Брюс снова встал на вахту в пяти милях за Фишер-Айлендом, надев, как и остальные члены команды, темную одежду, чтобы снизить шанс быть обнаруженными. Напоровшись в тумане на адмирала Харди, он воспользовался кормовыми огнями «Рамиллиса», чтобы не пропустить вход в Темзу, после чего направился прямиком к пристани Старого Пэдди.

Оба берега реки тонули в темноте, столь же загадочные и безмолвные, как обратная сторона Луны. Когда «Боуден» пристал к пустому причалу, матросы быстро пришвартовали судно и растворились. Никто, кроме ночного городского сторожа, не заметил его прибытия.

На рассвете 28 июня 1814 года, проснувшись, как всегда, рано, Робби Харрис прогуливался вдоль пирса, когда увидел, как капитан Макгрегор ведет по сходням свою зевающую жену.

– Добро пожаловать домой, Брюс! – крикнул он. – Рад, что вы вернулись целыми и невредимыми.

Пожав приятелю руку, Макгрегор огляделся и увидел пришвартованную выше по реке «Изабеллу».

– Похоже, брат моей жены раньше нас прибыл в порт.

– Да. – Старик перевел глаза на Лидию: – Ваш брат и лейтенант Грэм благополучно вернулись прошлой ночью. В порту только и говорят о вашем лихом побеге из тюрьмы Галифакса.

Лидия покраснела, но решила твердо придерживаться версии, которую придумала для объяснения своего отсутствия.

– Да, все подробности я узнала от мужа, когда он забрал меня из Уэстерли.

– Неужели, миссис Макгрегор? – Харрис сдавленно хмыкнул. – И рассказал, как взял в плен «Боуден»? Или вы были свидетельницей?

Вскинув брови, Брюс взглянул на жену, стоявшую рядом с ним в мешковатых штанах брата:

– Его не проведешь, моя дорогая.

Лидия нервно сняла с рукава мужа невидимую пылинку.

– Надеюсь, что вы пресечете любые дикие слухи, мистер Харрис. Иначе я никогда не смогу смотреть людям в глаза.

Переглянувшись, Роберт Харрис и Брюс покатились со смеху.

Первым пришел в себя Харрис и промокнул платочком глаза.

– Будет трудно заставить людей замолчать, детка. И покрасневший от солнца носик тоже потребует объяснений.

– Разве я не сказала, мистер Харрис, какой в районе Уэстерли бодрящий воздух?

Лидия заговорщически подмигнула мужу, и он ответил тем же. После нового взрыва смеха и обмена шутками Лидия наконец обратилась мыслями к дому.

Когда же Харрис заверил ее, что в большом каменном доме на Олд-Пойнт-роуд все в порядке, она радостно улыбнулась:

– Отличные новости! Что ж, думаю, что теперь могу отправиться домой, если вы позволите воспользоваться вашим экипажем, мистер Харрис.

– Конечно, дорогая леди. – Робби позвал Уэйна, чтобы тот отвез ее домой, и, галантно провожая Лидию до кареты, впервые заметил ее непристойный наряд: – О Господи! Шторм, вероятно, стал для вас тяжелым испытанием.

Его лоб озабоченно нахмурился. Брюс хмыкнул:

– Моя жена держалась как настоящий морской волк.

Его замечание заставило Лидию покраснеть. Нежно обняв жену за талию, Брюс помог ей взобраться в карету.

– Езжай, жена. Я буду дома, как только смогу, – пообещал он, чмокнув ее в щеку. – Мы проведем вечер вдвоем.

Уэйн тронул поводьями усталую с виду лошадь, и коляска пришла в движение. Лидия откинулась на сиденье и закрыла глаза.

Она проснулась, когда экипаж въехал во двор каменного «замка» Макгрегоров. Вошла в дом и увидела, что Элис Грэм, Пейшенс Хармс и Сара Малленз уже суетятся на кухне, готовя завтрак. Несмотря на летнюю погоду, камин был жарко растоплен. В воздухе стоял густой аромат печенья с корицей и каши.

Лидия почувствовала, что проголодалась.

– Всем доброе утро! – поздоровалась она с улыбкой.

Сара вскинула глаза и едва не уронила поднос с печеньем.

– Миссис Макгрегор!

– Лидия, слава Богу, ты благополучно возвратилась! – Навстречу бросилась с распростертыми объятиями Элис Грэм.

После объятий и поцелуев Лидия повернулась к стайке молодых женщин, привлеченных на кухню оживленными возгласами. Она не подозревала, что у нее столько друзей!

– Боже, какой горячий прием! – рассмеялась она задыхаясь. – Как вы все поживаете?

– Прекрасно, – ответила Сара. – Разве Джосая тебе не сказал?

Лидия покачала головой:

– Нет. А что?

– Мы женимся в следующем месяце! Папа наконец дал согласие.

– Джосая – прекрасный человек, – искренне обрадовалась Лидия.

– А где капитан Макгрегор? – спросила Элис. – Моему мужу не терпится с ним увидеться.

– Наверняка они увидятся в порту, – ответила Лидия. – Брюс захватил большое количество пленных, которых нужно доставить к полковнику Ратбану.

Лидия вдруг поняла, что Элис с самого начала знала, куда отправился ее муж, так что зря мучилась угрызениями совести.

В этот момент ребенок внутри шевельнулся, и Лидия прижала к животу ладонь.

– Мэм! Вы в интересном положении! – воскликнула ПруденсХармс.

– Да, малыш очень активный, как и его отец.

Пейшенс подала ей чашку дымящегося чая и тарелку печенья с изюмом.

– Спасибо. – Угостившись, Лидия предложила тарелку Уэйну, который не заставил себя упрашивать. Узнав последние новости, Лидия извинилась, указав на свой непрезентабельный вид. – Мне нужно освежиться.

– Я пришлю горячей воды, – сказала Элис.

Расставшись с друзьями, Лидия заглянула в столовую, чтобы поздороваться с ранеными на койках. В нос ударил стойкий запах дезинфицирующего мыла и карболовой кислоты, показавшийся ей волшебным после «ароматов» тюрьмы Галифакса и рыболовецкой шхуны, пропахшей тресковым жиром.

Вспомнив, что Брюс скоро вернется домой, Лидия попросила Уэйна встретиться с ней в гостиной.

– Мне нужна твоя помощь в одном деле, – сказала она и рассказала о своем плане.

Задача будет не из простых, но ее решение обеспечит им с Брюсом спокойный вечер наедине.

Закончив с Уэйном, Лидия начала подниматься к себе, когда ее остановил доктор Троубридж:

– Молодая леди! Я только что узнал от мисс Пруденс, что вы вернулись домой. Если бы я только догадывался…

– Пожалуйста, доктор, – устало перебила его Лидия, – я уже выслушала от мужа упреки.

– Что ж, рад, что вы вернулись в добром здравии, – заметил он.

– Вы шутите. Я выгляжу ужасно! – Лидия посмотрела на свою мятую рубаху.

– Вы выглядите чудесно, – галантно возразил доктор. – С того момента как поползли слухи, все молились о вашем благополучном возвращении.

– О Боже! Значит, весь город знает? Я этого не переживу!

– Разве плохо быть патриотом? – Доктор Троубридж улыбнулся и вернулся к роли ее медицинского консультанта: – Но это не значит, что я одобряю ваше поведение. Рисковать собой и ребенком…

– Уверяю вас, мы в полном порядке. – У Лидии засияли глаза. – Я как раз собиралась пойти отдохнуть.

– Именно это я и собирался вам прописать. Теперь живо в постель и всю следующую неделю не вставать, – сказал доктор.

Она погладила его по морщинистой щеке:

– Как же вы похожи на моего отца!

Обнаружив наверху готовую ванну, Лидия сбросила с себя матросскую одежду и высыпала в горячую воду горсть розовых лепестков. Взяв с ночного столика томик стихов, она с наслаждением скользнула в благодатное тепло. Какой замечательный план составила она на сегодня для них с Брюсом!

Потратив все утро на праздное шатание по палубе, Брюс с облегчением вздохнул, когда наконец объявился полковник Ратбан.

– Грэм сказал, что ты доставил группу пленных, – произнес Ратбан, крепко пожав Брюсу руку.

– Поднимитесь на борт, сэр. Мы вас ждем.

Солдаты тем временем стали строить взятых в плен англичан.

– Вы с женой быстро становитесь легендой, – заметил Ратбан. – Должен признаться, что несколько месяцев назад я ни за что не подумал бы, что она такая патриотка.

– Я сам никогда не сомневался в ее преданности, сэр, – сказал Брюс, – но тоже был удивлен, когда она прорвалась в тюрьму Галифакса.

– Сомневаться не приходится. – Глаза Ратбана светились от радости. – Брюс, нет ли у тебя каких-либо идей относительно укрепления обороноспособности города?

Брюс почесал в затылке. У него имелись другие дела на при мете, в частности, жена ждала его возвращения, но ему не хотелось отказывать полковнику.

– Вы хотите это узнать прямо сейчас? – поинтересовался Брюс.

Ратбан похлопал его по спине:

– Конечно же, нет! Я не спешу! Знаю, что тебе не терпится поскорее попасть домой к своей милой маленькой женушке. Как насчет завтра?

Подмигнув, он коснулся полей шляпы и подал знак солдатам конвоировать пленных в форт Трамбл.

К тому времени, когда Брюс закончил свои дела, небо на западе окрасилось алым цветом вечернего зарева. На склад Харриса он входил с чувством неловкости. Весь день к нему подходили моряки и расхваливали добродетели и доброту его жены. Это происходило так часто, что он начал гадать, что еще она сделала, о чем он не подозревал.

– Был трудный день, старина? – спросил Робби Харрис.

– Ужасный.

Харрис с любопытством разглядывал высокого шотландца, стоявшего у него в конторе. Брюс подбоченился, выражение лица у него было мрачное. Явно назревал шторм.

– За время твоего отсутствия, Брюс, здесь много чего случилось, – сказал Робби.

– Похоже на то. – Брюс кивнул. – Насколько я понимаю, это ты помог моей жене найти «Изабеллу» и снабдил ее всем необходимым, чтобы добраться до Галифакса.

– Всегда готов помочь старинному другу, – усмехнулся Робби.

Харрис знает больше, чем говорит, подумал Брюс, стараясь разгадать причину блеска выцветших голубых глаз приятеля.

– Что еще натворила моя жена?

– У тебя дома… э-э-э… гости.

– Гости? – Проклятие! Неужели Лидия поселила у него своих родственников? – И я должен возвращаться в таком виде? – Он указал на свою потрепанную одежду.

Робби прищелкнул языком.

– Принарядить тебя слегка, конечно, не помешало бы.

– Но где я могу в такой час принять ванну и постричься? – простонал Брюс, поскольку цирюльник давно закончил свою работу.

– Можешь заехать ко мне, – предложил Робби. – У нас еще остались кое-какие твои вещи, и, уверен, миссис Харрис найдет для тебя новую бритву.

Поскольку Брюс не мог появиться в доме, где есть посторонние, в таком виде, ему пришлось согласиться.

– Тогда поехали. Я хочу вовремя успеть домой.

– Конечно, старина, конечно. – Харрис начал запирать двери. – Идем. Мы быстренько приведем тебя в божеский вид.

Брюс помылся, подстриг бакенбарды, и настроение у него улучшилось. Чему немало способствовал увесистый кусок стейка, приготовленного миссис Харрис, и пирога с ливером, а также дети Харриса, ловившие каждое слово «настоящего героя», сидевшего с ними за одним столом.

В бодром расположении духа он сел на лошадь, которую дал ему Робби, и покинул Оушен-авеню, готовый сразиться с львицей в ее берлоге. Когда Брюс подъехал к дому, тот был ярко освещен огнями. Из открытых окон на веранде доносились смех и музыка. Жена, видимо, не теряла времени и пригласила в гости соседей, чтобы отметить его возвращение домой.

Тронутый столь ярким свидетельством нежного внимания жены, Брюс поднялся по ступенькам крыльца и вошел в холл, ожидая увидеть вечеринку. Но вместо этого обнаружил, что его дом превращен в полевой госпиталь! Стоя в дверях гостиной, он обозревал ряды коек с десятком раненых на разных стадиях выздоровления, за которыми ухаживали молодые женщины в строгих платьях с передниками.

Все помещение пропахло лекарствами и щелочным мылом, хотя представившаяся его глазам картина была мирной и спокойной. В одном углу играли в шахматы, в другом сидячие раненые развлекались беседой с сиделками и друг с другом.

В столовой несколько ходячих больных собрались у пианино, которое он сам поставил здесь в день свадьбы. Они пели популярные баллады и патриотические гимны.

Брюс все еще молча обозревал сцену, когда его заметила Пруденс Хармс.

– Капитан Макгрегор! – воскликнула она. – Добро пожаловать домой, сэр! – Приподнявшись на цыпочках, она чмокнула его в щеку.

– Мисс Хармс, что здесь происходит?

– А вы не знаете? – удивилась она. – Миссис Макгрегор пригласила больных и раненых моряков в свой дом для выздоровления.

– И как давно все это продолжается? – спросил он, позволив девушке проводить его в библиотеку, где его взору предстала аналогичная картина.

– Многие месяцы, – ответила Пруденс. – Наверху тоже есть пациенты.

– Наверху?

– Дамы, работающие волонтерами, проживают на третьем этаже.

– Понятно. Спасибо, что показали мне дом, мисс Хармс, – промолвил он, с трудом сохраняя самообладание. – Думаю, что увидел достаточно.

Он снова огляделся вокруг, уверенный, что человек в лодке, на которую обрушилась приливная волна, вряд ли почувствовал бы себя хуже.

Переваривая последний сюрприз жены, он тяжело поднимался по ступенькам. Где нашла она время и энергию на его спасение, когда вокруг творится такое? Уезжая в декабре, он надеялся, что в доме у нее всегда найдется работа. Но ничего подобного себе не представлял.

Достигнув хозяйской спальни, он приложил ухо к двери. В комнате стояла тишина. Брюс улыбнулся, думая о ее деликатном состоянии. Бедняжка нуждалась в отдыхе. Он юркнет в постель и не станет ее беспокоить. А утром сделает ей выговор.

Однако Лидии в постели не было.

Брюс зажег свет и обвел взглядом массивную кровать. На аккуратном стеганом покрывале лежал оставленный специально для него новый бархатный мужской халат, тапочки и записка. Гадая, что за сюрприз его ждет, Брюс поднес записку к свету и прочел следующее:

«Мой возлюбленный Брюс!

Приходи ко мне на крышу дома, где нам никто не помешает.

Лидия».

Брюс схватил халат, выбежал в коридор и, перепрыгивая через ступеньки, поднялся на третий этаж. Под тяжестью его тела лестница застонала, когда до выхода на крышу оставались последние ступеньки. Просунув голову в дверь, он увидел ночное небо. Из-за падающего из дома света видны были лишь самые яркие звезды.

В первое мгновение он усомнился, туда ли попал. Но тут услышал шорох надушенного женского платья и обернулся. Дверь за его спиной закрылась, и лязгнул засов, отрезая ему путь к отступлению.

Мягкие руки обвили его шею, и Брюс ощутил у своих губ ее губы.

– Лидия? – прошептал он.

– Не узнаешь собственную жену? – пошутила она.

– Это и есть твое тайное прибежище? – хмыкнул он. – Остальной «замок», похоже, в осаде, – Взяв ее руки в свои, он поднес к губам кончики ее пальцев. – Я прочел твою записку и сразу прибежал. Спасибо за тапочки и халат. Они очень красивые.

– Надень халат, Брюс, – попросила она, расстегивая его рубашку. Он позволил ей снять с себя чистую рубаху и облачился в бордовый бархат. Она провела руками по его могучим плечам, разглаживая ткань, и отступила с довольной улыбкой. – О, Брюс, он словно на тебя сшит!

– Но как ты угадала размер? – удивился Брюс.

Редкая белошвейка не всплескивала в досаде руками после попытки подогнать вещь человеку его роста и комплекции.

– У меня оставались кое-какие твои вещи, которые я использовала для выкройки, – пояснила она и добавила, подмигнув: – Но зачастую мне приходилось полагаться на собственную память. – С этими словами Лидия продемонстрировала, сколько ее ладошек умещается от основания его шеи до талии, и приподнялась на цыпочки. – Видишь? – Она озорно улыбнулась.

– Похоже, ты измерила меня с удивительной точностью. – Брюс тоже улыбнулся.

– Я сшила тебе новый гардероб. Завтра покажу. Жилеты, сюртуки, рубашки разных цветов. И конечно, брюки, очень удобные. Еще я связала тебе два шерстяных свитера.

Покачиваясь на каблуках, Брюс смотрел на нее в изумлении:

– Неужели ты сделала все это для меня?

– Я сама спряла шерсть из пряжи, привезенной из Вустера, – похвасталась она, заложив руки за спину. – И большую часть ткани тоже сама выткала.

– Когда ты все успела? Ведь нужно было сшить всякие распашонки для младенца и ухаживать за инвалидами!

Лидия пожала плечами:

– Ребенку я пока еще ничего не шила. Но мой муж не может ходить с заплатками, оторванными пуговицами и дырками на чулках. – Она погрозила ему пальцем: – Ты же знаешь, как люди перемывают кости!

– Уверен, теперь скажут, что Макгрегор – настоящий денди, когда увидят меня разряженного. – Брюс рассмеялся, привлекая жену к себе.

Лидия зарылась ладонями в бархатные отвороты воротника его халата.

– Пусть лучше завидуют, чем говорят, что я не ухаживаю за своим мужем.

– Для малыша ты ведь тоже сошьешь то, что ему необходимо?

– Непременно. Я уже отложила для него тонкую шерсть.

Лидия приподнялась на цыпочки и пощекотала языком его шею.

Некоторое время они стояли в счастливом забытьи, обратив лица к заливу. В нескольких милях от них кормовые огни «Рамиллиса» и «Нарцисса», отражавшиеся в воде, служили призрачным напоминанием о реальности угрозы вторжения. Но здесь, на каменной башенке их дома, Лидия и Брюс чувствовали себя в безопасности.

– Итак, моя золотоволосая принцесса стояла здесь в ожидании возвращения с войны своего бедолаги мужа, – хмыкнул Брюс.

Его пальцы легко пробежали по ее лебединой шее.

– Моего героя, – прошептала Лидия, восхищенно глядя на него. – Ты завоевал мое сердце.

Постепенно свет в доме погас и звуки умолкли. Над их головами раскрылся звездный купол. Брюс по привычке обвел небо взглядом, пока не нашел созвездие Лебедя, висевшее в небе как знак благословения.

Он поцеловал Лидию, и она, тихонько вздохнув, скользнула в тень. Чиркнул кремень, и запахло серой. Вспыхнул фитиль, придав ее фигуре четкость очертаний. Склонившись, Лидия зажгла несколько толстых свечей на подносе, установленном на гранитном пьедестале. Тут же поблизости стояло блюдо с фруктами и сыром.

– Ну вот! – провозгласила она весело. – Наше любовное гнездышко.

Теперь, когда на крыше стало светлее, Брюс заметил на каменном полу несколько толстых, сложенных один на другой матрасов. Приготовленная ею постель, накрытая стеганым покрывалом с геометрическим рисунком, так и манила к себе. В углу лежали два длинных валика и несколько пышных подушек в наволочках из блестящего атласа.

– Ах, Лидия! – выдохнул он. – Когда ты рядом, я забываю обо всем, кроме желания заниматься с тобой любовью.

Послав ему загадочную улыбку, Лидия раскинулась на постели. Сквозь бледно-зеленую ткань ночного белья просвечивало ее тело, сияя в мерцании свечей. Она похлопала по матрасу рядом с собой:

– Присоединяйся ко мне.

– С удовольствием.

Брюс заметил, что Лидия теперь не стесняется демонстрировать свои чары. Под полупрозрачным пеньюаром колыхалась ее грудь с розовыми сосками. Томно изогнувшись, она запрокинула голову, и ее льняные волосы веером рассыпались по подушкам.

– Я исполню все твои желания, – пообещала Лидия, жестом приглашая его лечь рядом с ней.

Брюс с улыбкой опустился рядом, думая, как же повезло ему иметь женщину, чьи желания совпадали с его собственными. И развязал зеленую ленту на ее груди, служившую завязками пеньюара.

– Ты еще не попробовал ни вина, ни сыра, – промолвила Лидия.

– Ты отвлекаешь меня. Я хочу смотреть на тебя.

В мгновение ока он сорвал с нее тонкое одеяние и отбросил в сторону.

– Только, пожалуйста, не отпускай шуток по поводу моего живота, Брюс, хотя, должна признаться, я горжусь им.

Брюс удивленно вскинул брови:

– Гордишься? Почему, дорогая?

– Потому что ношу твоего ребенка. – Она зарделась. – Хотя порой мечтаю, чтобы живот у меня снова стал плоским.

– Всему свое время, любимая. – Брюс посмотрел на ее живот с несвойственной ему нежностью и улыбнулся, заметив, как дрогнули под его взглядом ее ресницы. – Но этот животик, детка, ведь не помешает тебе немного поозорничать?

– Твое желание – закон.

– Но мы постараемся не забывать о маленьком наследнике, верно?

Нагнув голову, он осыпал ее грудь и живот жаркими поцелуями.

Они резвились на своем ложе любви, то взлетая, то падая, как корабль на бурных волнах. Наконец вынырнули из-под смятого одеяла, чтобы глотнуть воздуха, и, стукнувшись лбами, расхохотались.

– Эй там, на румбе!

Брюс помог ей выпутаться из клубка простыней.

– Я здесь! – рассмеялась Лидия и перевернулась на живот, заглянув под подушку и соблазнительно отставив зад.

– Что-то ищешь, любимая? – спросил он.

– Свое достоинство, что же еще? – хихикнула Лидия.

– Утрачено. Необратимо, – сообщил ей Брюс, давясь от смеха. – Но постой. – Он поставил ее на пол рядом с развалившейся горкой матрасов. – Дай я немного уберу.

– Позволь мне, Брюс. – Она наклонилась.

– Не напрягайся, любимая. Побереги свои силы.

Насвистывая лихой матросский мотив, Брюс сложил матрасы, расстелил одеяло и взбил подушки. Восстановив порядок, Брюс взял ее на руки и снова положил на постель.

– Я хочу тебя, Лидия. – Он поцеловал ее припухшие губы. – Хочу доставлять тебе наслаждение.

– А нашему ребенку это не повредит?

– Когда счастлива мать, счастлив и ребенок, – заверил ее Брюс. – Сейчас я тебе это докажу.

Он поцеловал ее ладошки. Сначала одну, потом другую. Затем стал покрывать поцелуями ее тело.

Словно загипнотизированная, смотрела Лидия, как большие выразительные руки Брюса играют на ней, как на виолончели, извлекая из ее души дивную музыку. Ее сердце забилось в озорном арпеджио, когда она достигла того волшебного момента, когда весь мир замирает. Она приблизилась к самому порогу! И тут крещендо удовольствия прорвало плотину, как весеннее половодье, омывая ее.

Лидия ахнула и протянула к нему руки.

– Нет, любимая, позволь мне, – прошептал Брюс и стал ласкать ее грудь. Лидия уже была готова взмыть на вершину блаженства, очарованная мелодией, которую исполняло на ней тело Брюса.

Брюс опустился между ее бедер.

– Откройся мне, любимая!

Ее матовые бедра расслабились. В мерцающем свете поблескивала роса ее страсти, окруженная золотистым ореолом кудряшек. Он вдохнул запах возбужденной женской плоти, показавшийся ему слаще нектара медовых сот.

Заключив в ладони ее груди, он слегка пощекотал набухшие соски, услышал, как застонала Лидия, и припал к истоку глубочайшей женской тайны. Взлетев на крыльях экстаза, Лидия отдавалась рапсодии эротической любви. Возвышаясь над ней, Брюс дирижировал своей дирижерской палочкой, подобно демоническому маэстро, вознамерившемуся доиграть музыку до последней ноты.