Серенада над морем

ГЛАВА ВТОРАЯ

В отеле «Аргос» сделали все возможное, чтобы заботливо встретить выживших после пожара на пароме. Маленькая гостиница на холме, смотревшая на море, использовала все возможности, чтобы разместить гостей — археологов и ежегодных туристов. Хозяйка гостиницы Хелен Мариноку тепло приветствовала постояльцев. Из кухни доносились заманчивые запахи жареного мяса и приготовленной в духовке пасты.

Но Оливия не замечала ни очарования деревянных панелей столовой, ни тарелок с едой, от одного вида которой у всех бежали слюнки. Она сидела на углу длинного стола, окруженная членами своей группы, и не спускала глаз с двери. Желудок стянуло судорогой. Она не могла есть, не могла проглотить хотя бы ложку традиционного салата мецедес, зеленого перца с побегами какой-то зелени. Официантка поставила посреди стола целое блюдо этого лакомства. Да, за столом собрались все — их подобрал проходивший мимо рыболовный траулер и доставил на остров. Всех, кроме Джека.

Фред Степлес, студент из университета Джека, начал разливать местное вино, пахшее сосновой смолой. Когда Оливия не подняла бокал для тоста, он озадаченно посмотрел на нее.

— Вы беспокоитесь о профессоре Окли? — спросил он. — Он прибудет со следующим спасательным судном. Или сам доплывет до берега. Я и прежде бывал с ним в экспедициях. Жара или шторм — ему все равно. Удивительный человек.

Оливия с трудом улыбнулась. Джек и правда удивительный. Во всяком случае, для своих студентов. Они обожали его. Но он не был бессмертным, хотя часто говорил, что у него девять жизней. Сейчас он, должно быть, их уже использовал…

— Уверена, что он скоро появится. — Но Оливия вовсе не была уверена. Кроме нее, никто не видел, как он прыгнул с парома. Никто не видел его потом.

Она умоляла капитана рыболовного судна вернуться к тонущему парому и поискать его. Тот отказался. Мол, корабль и так перегружен, а сзади идут другие суда, которые будут искать выживших. Все не сомневались, что Джек будет спасен.

За столом все болтали и смеялись, пили и ели. Нормальный обед. Ее нервы больше не выдержали. Она встала и пошла через шумную, переполненную обедающими комнату. Оливия почти добралась до двери, когда в нее вошел Джек. Лицо в саже, на плечах жуткая грязная футболка и выцветшая на солнце старая куртка. И, как обычно, насмешливая гримаса. Она жадно втянула воздух и вцепилась кулаком в грязную майку.

— Где ты был?!

— Плыл. Скучала без меня?

— Нет. — Она опустила руки. — Да.

— Прости, что опоздал. — Он вел себя так, будто только что появился на коктейльной вечеринке у себя на факультете. — Мой обед не съели?

Оливия сглотнула комок в горле и сжала челюсти, чтобы не вырвался взрыв сердитого отчаяния.

— Почему ты не вернулся с нами? Что с тобой случилось? Ждал, пока все пассажиры оставят паром? Ты не понимал, что наша группа зависит от тебя?

— От меня? Брось, Оливия. Раскопками руководит профессор Роббинс.

Оливия оглянулась и посмотрела на человека, о котором говорил Джек. Тот сидел во главе стола и наслаждался бокалом вина с таким видом, будто у него вообще не было никаких забот.

— Профессор Роббинс, может быть, и знаменит в археологии, но как руководитель он на нуле, — пробормотала она. — Вся экспедиция бы провалилась, если бы… — Она покачала головой. — Не имеет значения.

Что пользы говорить громкие слова и злиться? Джек все равно будет поступать так, как он поступил. Он всегда так делал и будет делать. Ей остается только выпустить пар.

— Успокойся, — сказал Джек и взял ее руки в свои.

— Успокойся? — взорвалась она. — Тебе легко говорить. Ты знал, где находишься. Мы не знали. Думали, что ты на дне моря. Не пора ли тебе начать думать о ком-то другом? Не только о себе?

— Я думал. Я не переставая думал о тебе, — говорил он с полуулыбкой. — Меня выловил очень симпатичный рыбак с траулера и дал сухую одежду. Она на мне. А до этого я думал, что смогу доплыть до берега сам. Каждый раз, когда я видел акулу или волна била меня в лицо, я думал о тебе.

Оливия с трудом сглотнула и опустила руки. Так значит, Джек думал о ней!

— Мне следовало бы знать, что заставит тебя выжить. Твои обычные амбиции и твоя суперконкурентная натура, — проговорила она. — С чем бы ты ни столкнулся — пыльная буря, наводнение, ливень, — ты всегда побеждаешь. Но однажды, Джек… Однажды… — Она запнулась. Однажды он проиграет. А ее не будет рядом, когда это случится. Нет, с нее хватит! Больше никакого героизма. И никакого Джека.

— Все здесь? — Он окинул взглядом зал. — Больных нет?

— Да, да. Все в порядке. Только… Только тебя одного не было. Люди беспокоились о тебе.

На самом деле никто так не беспокоился, как она. Они же не были его женой.

— Это приятно слышать. Ты же хорошо меня знаешь. Я никогда не опаздываю к обеду. Конечно, если не идет ко дну мой корабль. Другими словами, я не собираюсь пропустить потрясающие греческие блюда. Я проголодался. Где ты сидишь?

Она повела его к своему месту за столом. И в этот момент в зале раздались слова, что Джек здесь! Прежде чем он сел, каждый встал и подошел к нему. Его обнимали, хлопали по спине и поздравляли со спасением. Хотя никто в этом и не сомневался. Джек — супергерой. Он выносливый и очаровательный. И ей предстоит сопротивляться этому очарованию… все долгое лето.

Уголком глаза она заметила, что Джек разговаривает с профессором Роббинсом, который с облегчением смотрел на него. Возможно, понял, что слишком стар для такого рода приключений?..

После обеда старшие члены группы, такие как профессор Роббинс, ушли в каменные бунгало, стоявшие среди сосен и оливковых деревьев. Усталая Оливия остановилась возле конторки портье, узнать, какой у нее номер.

— Миссис Окли, — обратилась к ней Элена, молодая женщина за конторкой, — мы поселили вас и вашего мужа в комнате двести три наверху.

— Что? Ох, нет! Мне нужна отдельная комната. Определенно Джеку тоже. Мы… мы по-настоящему не вместе. Нет. Вовсе нет.

Элена озадаченно посмотрела на нее. Оливии не за что было сердиться на эту женщину. У них с Джеком одинаковая фамилия. И по закону они еще женаты. Должна ли Оливия объяснять, почему она рассталась с мужем? Конечно, такое случается везде, даже в Греции.

— Простите, но мне сказали, что вы женаты и не будете возражать, если вас поселят вместе, — оправдывалась Элена. — Я бы рада вам помочь, но отель сегодня переполнен из-за аварии на пароме. У нас нет возможности предоставить каждому отдельный номер. Мы стараемся устроить всех. Надеюсь, вы понимаете…

— Конечно, — быстро проговорила Оливия.

— Это очень удобный номер. С просторной ванной. Но если вы не хотите этот номер…

При мысли о горячей ванне кожа у Оливии покрылась пупырышками.

— Нет, конечно, мы возьмем этот номер. Спасибо. Я бы не хотела выглядеть неблагодарной. — На одну ночь она может смириться с чем угодно. С чем угодно — ради горячей ванны. Завтра она найдет себе комнату, если придется переезжать из отеля. Она взяла ключ и, оглянувшись, увидела за спиной Джека.

Она разглядела длинную царапину на его щеке, под глазом расплывался синяк. Ей пришлось сжать руки в кулак, чтобы сдержаться и не коснуться его лица.

— Я… Нас поместили в одном номере. По ошибке. Но это только на сегодня. — Как ей хотелось, чтобы голос звучал увереннее!

— Я слышал, — проговорил Джек. Он больше не улыбался и выглядел как побитый. Вероятно, не хотел жить с ней в одном номере. От усталости морщины углубились на его лице. Глаза полузакрыты…

— Джек, ты выглядишь ужасно. Почему бы тебе… Сейчас пойдем наверх. Тебе надо хотя бы сбросить эти лохмотья.

Тут до нее дошло, что у него нет другой одежды. И у нее тоже. И у всех остальных, кто был на пароме. Их багаж или промок, или сгорел. Им предстоит жить в одном номере. Без одежды…

Она расправила плечи. Если Джек может принять такие условия, она тоже сможет. Слава богу, все научное оборудование они отправили на остров заранее.

Комната оказалась маленькой, с деревянным полом, с вручную раскрашенными комодом и шкафом. И с обещанной большой фарфоровой ванной в примыкавшем к номеру помещении. Посередине стояла не очень широкая кровать, накрытая пледом ручной работы. Ну, а что она ожидала? Греки не знают, что такое кровать королевских размеров. И не знают, что бывают женатые пары, которые не спят вместе.

Быстро оглядевшись, Оливия открыла дверь на балкон и вдохнула запах отдаленного моря и аромат растущего внизу тимьяна.

— Иди первый в ванну, — сказала она ему. — Очень красивая ночь. Я буду здесь сидеть. — Она села и постаралась вообразить, что она в другой комнате, в другом отеле и даже в другой стране. В этом случае Джеку не удастся мучить ее воспоминаниями о счастливых временах — когда ванна была достаточно большая для двоих, а кровать — такая узкая, что они спали в объятиях друг друга…

— Мы оба будем сидеть здесь. — Он подтащил два стула к балконной ограде.

— Ты не устал? — почти в отчаянии спросила она.

— А ты?

— Устала.

Она действительно устала. Устала притворяться, будто не тревожится за Джека. Устала притворяться, будто ее не беспокоит перспектива провести ночь в одной комнате и в одной постели с Джеком.

— Наслаждайся роскошью, пока можешь. Скоро мы вернемся в наши палатки.

— В палатки? А я думала…

— Да, знаю. Это план Роббинса — остаться здесь, в отеле. Он любит комфорт. И это его раскопки. Но я хочу жить там, в поле, как в последний раз. Иначе мы потеряем уйму времени на разъезды в отель и обратно. А ты поедешь со мной или как?

Как в последний раз…

Слова эхом отдавались у нее в мозгу. Но на сей раз не будет так, как в последний раз. Тогда они жили в одной палатке и делили общие надежды и мечты. Это время ушло навсегда.

Оливия и в самом деле может выбирать, где устроиться. Конечно, она может остаться в отеле со стариками, с горячей ванной каждый вечер, может позволить Джеку откопать первые находки. Даже узнать, кто был похоронен в этой могиле…

— Конечно, я хочу быть там. Ведь в поле нас будет не двое, только ты и я? — Она рассматривала сломанный ноготь.

— Чего ты боишься?

— Я? Ничего не боюсь.

Она лишь боится остаться с Джеком наедине в густой траве под безумным солнцем днем и под звездным небом ночью. Оливия молила Бога, чтобы и другие участники экспедиции отказались от удобных кроватей в отеле и тоже выбрали проживание в палатках.

— Единственное, чего я боюсь, так это слухов. Люди уже начали поговаривать о наших отношениях…

— Меня это совершенно не беспокоит, — Джек пожал плечами. — Нам же все ясно.

— Мне все ясно, — кивнула она. — Мы больше не супружеская пара. Каждый из нас должен это знать.

Он прямо посмотрел на нее.

— Ладно. Сегодня ночью постель вся твоя, — он быстро закрыл тему и откинул голову на спинку стула. Боже, он еле жив! Ему надо отдохнуть!

— После всего, что ты перенес, ты заслуживаешь удобного сна в постели, — объявила Оливия.

— Я лягу на пол, — твердо проговорил он.

— Ладно. Если ты не вообразил, что постель — это некий неправильно понятый рыцарский символ, я лягу на кровать. Но не жалуйся утром, что у тебя болит спина.

— Ты собираешься принимать ванну? — Она стояла перед ним, уперев руки в бока.

— Иди ты, я потом, — он махнул рукой в сторону ванной.

Джек сидел на балконе один и смотрел в темную ночь. Вдали над морем мигали огоньки рыбачьих лодок. Наверное, в том числе и тех, что спасли Оливию и его. Он не лгал, когда говорил, что там, в море, думал о ней. Что только мысли о ней помогали ему выдержать волны, готовые утопить его, и усталость, бравшую верх. Он вспомнил, как боролся в холодной воде, почти не понимая, что он делает и зачем. Он не знал, увидит Оливию еще или нет. Там, в соленых волнах, он думал об их жизни, какая была у них, когда они жили вместе. И эти воспоминания не давали ему пойти на дно. Какая она становилась красивая, когда злилась на него…

Раздался тихий стук в дверь. Джек открыл. Перед ним стояла Мэрилин с белым хлопчатобумажным халатом в руке.

— Это для вашей жены, — сказала она. — Хелен нашла кое-какие вещи внизу. А я хожу, раздаю их женщинам.

— Спасибо, — поблагодарил он. — Она оценит вашу заботу.

— Надеюсь, я найду в здешних магазинчиках что-нибудь своего размера.

Джек кивнул. Во время экспедиций с ним случались разные истории, но первый раз он начинал сезон вообще без всякой одежды.

— Я рада, что вы это сделали, Джек, — мягко проговорила Мэрилин. — Конечно, мы верили, что вы справитесь.

— Все правильно. Я рад, что мы все выжили.

— Как себя чувствует ваша жена? Она так беспокоилась о вас, что я даже начала бояться за нее. Мы ничем не могли ее утешить. Она даже есть не могла…

Оливия беспокоилась о нем? Это наверняка была не забота, а злость. Просто Оливия пришла в ярость, что он не сел на тот же плот, что и она.

— С ней все в порядке. Отмокает в горячей ванне. Из кранов идет минеральная вода, вы это знаете? Очень восстанавливает.

Мэрилин подалась вперед.

— Она говорила что-то насчет того, что вы расстались, но…

— Да, это так, — с сожалением подтвердил он. — Мы вместе работаем. Вот и все.

— Гм, вижу, — протянула Мэрилин, оглядывая поверх его плеча комнату с одной кроватью.

У Джека создалось впечатление, что она абсолютно ничего не видела. Если их брак распался, почему они сегодня ночью спят вместе? Ничего, скоро появится Оливия и все ей разъяснит. Это не его дело.

Закрыв за Мэрилин дверь, Джек прислушался, как Оливия плещется в ванне. Если вернуться на семь лет назад, то он бы уже давно был бы там, с ней… Он мыл бы ей спину и натирал кожу травой. Мыльные пузырьки каскадом спускались по ее плечам к ложбинке между грудями…

Он глубоко втянул воздух и громко выдохнул.

Наверное, поехать на раскопки вместе, когда на самом деле они вместе не были, — не самая удачная идея. Он посмотрел на кровать. Все, о чем мог он думать, — это Оливия в ночном халате, в постели рядом с ним. Он с рекордной скоростью освобождает ее от халата и…

Он бросил халат на постель и вернулся на балкон. Там почти упал на ближайший стул. Шансы на их объединение весьма хлипкие.

Если бы воспоминания можно было бы так же легко отбросить, как халат на постель. Он закинул ноги на ограждение балкона, спиной прижался к подушке на стуле и закрыл глаза. Откуда-то снизу, с пляжа доносились звуки бузуки. Он давно не слушал этой греческой музыки. И хотя не знал слов, догадывался, что печальный напев рассказывает о потерянной любви.