Сестрица

Глава 28

Тави сидела за длинным деревянным столом и смотрела в увеличительное стекло.

На столе перед ней стояли тарелки и миски с едой. Испорченной. Ломтик хлеба порос пушистой плесенью. Молоко в чашке скисло. Кожица на сливе сморщилась.

– Что ты делаешь, Тави? Гадость какая! – воскликнула Изабель.

Ее сестра частенько ставила эксперименты, но до сих пор они касались в основном рычагов, досок и лебедок, а не плесени.

Тави опустила лупу.

– Я ищу маленький, возможно, даже одноклеточный организм, – ответила она взволнованно. – Несколько дней назад я выставила все это в кладовой на верхнюю полку. Конечно, мой выбор не случайно пал на самую верхнюю полку: теплый воздух ведь поднимается, а значит, способствует росту и размножению этого самого организма. И вот, посмотри, какой успех!

Изабель наморщила нос:

– Но зачем?

Тави усмехнулась.

– Рада, что ты спросила, – сказала она. – Видишь ли, господствующая теория происхождения болезней гласит, что их вызывают миазмы, или дурной воздух, который поднимается от гниющей материи и вдыхается нами. Но я полагаю, что причиной болезни становится некий организм, невидимый глазу, передающийся от больного человека к здоровому. – И она показала на стопку книг на столе. – Достаточно почитать, что пишет Фукидид о чуме в Афинах. Или Джироламо Фракасторо в труде «О контагии и контагиозных болезнях».

– Хорошо, я спрошу иначе. Почему этот организм надо искать именно сейчас? Мы ведь собирались сегодня заняться засолкой огурцов. И ты обещала мне помочь.

– Вот именно поэтому, – ответила Тави. – Как только ты заговорила о сохранении еды на зиму, я сразу задумалась о сопутствующих процессах – механических, химических, биологических.

– Ну конечно, – сказала Изабель, пряча улыбку.

Она была так счастлива снова видеть румянец на щеках сестры и огонь в ее глазах, что даже не сердилась за беспорядок. По опыту она знала, что лишь одно может оторвать Тави от математики – естественные науки.

Глядя на сестру, Изабель дивилась, как у людей язык поворачивается называть ее некрасивой. Ей хотелось сказать Тави, что, когда ее глаза так блестят и она так увлеченно рассказывает о чем-нибудь, у нее, Изабель, захватывает дух. Так же как от вида сокола в полете. Или тихого озера на утренней заре. Или полной луны в ясном зимнем небе. Но не сказала – мешал комок в горле.

– Взять, например, джем, – продолжила Тави. – Фрукты проходят обработку теплом, и в них добавляют сахар, так?

Изабель сглотнула. И кивнула.

– Может быть, поэтому джем никогда не портится? Значит, высокая температура убивает микроорганизмы? А что с ними делает сахар? И как на них действует маринад? Уксус тоже прекращает их рост? От вида организма и от среды, в которой он живет: в молоке, капусте, тесте или в человеческом теле, зависит, получим мы сыр, кислую капусту, хлеб или Черную смерть! – ликующе закончила Тави. – Но что это за организм, Из? Мне до смерти хочется узнать. А тебе?