Сети любви

Глава 15

Мэдлин сидела в карете подле Эллен. Лорд Иден и Дженнифер – напротив. Сначала Мэдлин весело болтала со всеми тремя, пока каждая пара не завязала беседу между собой. Тогда она заговорила с Эллен о своей помолвке.

Эллен никак не могла понять, как это произошло, что она оказалась в этой карете. Она была готова к появлению лорда Идена в доме Дороти. Была готова к тому, что он пригласит Дженнифер отправиться с ним на прогулку. Она даже предусмотрела такую возможность, что он распространит свое приглашение и на нее. И у нее был готов ответ. Дженнифер вполне может сопровождать горничная.

Вышло так, что отказаться она могла бы еще проще, чем ожидала. Ее падчерице не требовалась даже горничная – в качестве дуэньи при ней ехала леди Мэдлин.

И все же, подумала Эллен с грустью, она здесь. Но как же исхитриться и не смотреть на сидящего напротив нее высокого элегантного джентльмена, чьи колени едва не касаются ее коленей? А почему бы ей и не взглянуть на него? Она посмотрит на него, встретится с ним глазами, сдержанно улыбнется и избавится от этого ужасного смущения и сознания греховности его присутствия, отчего ей так не по себе…

Но она не повернула головы и все свое внимание сосредоточила на Мэдлин, сидящей рядом.

– Он начинает сознавать, – говорила Мэдлин, отвечая на вопрос Эллен, и глаза у нее блестели, – что у него, если не считать самоубийства, нет выбора, что он должен прожить по меньшей мере свою жизнь. И прожить ее сносно. Разумеется, все его прежние занятия, какие он любил, теперь не по нему. Я читаю ему книги. Я навожу его на мысль о том, что он может заняться живописью – он неплохо рисует, – увлечься музыкой, поскольку имеет способности и к тому и к другому. Но он, дурачок, считает, что это занятия не для мужчины.

– Прошло всего три месяца, – заметила Эллен. – И если у лейтенанта уже наметились какие-то планы на будущее, я должна сказать, что он делает замечательные успехи. Разумеется, то, что вы рядом с ним, чрезвычайно ему помогло. В этом я уверена.

Мэдлин рассмеялась.

– Но вы представить себе не можете, как он спорит со мной, пытается избавиться от меня. Он не может примириться со своим новым обликом. Никого не желает принимать и сам, дурачок, не выйдет за порог дома кузена.

– Всего несколько месяцев назад он был красивым молодым человеком, – мягко возразила Эллен. – Представьте, как это тяжко.

– Да, это так, – согласилась Мэдлин. – Но ему нечего опасаться. Я всю жизнь буду заботиться о нем и облегчу ему жизнь. – Она оживленно улыбалась. – Я счастлива, миссис Симпсон.

– И это прекрасно. – Эллен улыбнулась в ответ. – Прекрасно, что вы чувствуете себя счастливой.

Мэдлин хотела было что-то сказать, но промолчала. Глаза ее стали печальными.

– И вы обретете свое счастье, – сказала она совершенно спокойно.

Когда они добрались до Кенсингтонского сада, лорд Иден помог трем леди выйти из экипажа; последней была Эллен. Оказавшись на тротуаре, она с тревогой обнаружила, что Мэдлин, взяв под руку Дженнифер, уже двинулась по аллее. Она перевела дыхание.

– Это как раз то, чего вы не хотели? – спросил лорд Иден, предлагая ей руку. – Должен признаться, я тоже надеялся избежать этого. Нам обоим нелегко встретиться снова.

Что ж, подумала Эллен, коль скоро им придется разговаривать, лучше говорить открыто, чем в той официально-высокопарной манере, которую они избрали в гостиной Дороги.

– Вы правы, – ответила она.

– Вы осуждаете меня за то, что я приехал? – спросил он.

– Зачем вы приехали? – спросила она. – Эта встреча ничего не даст. Только поставит нас обоих в затруднительное положение.

– Я должен был сделать это, – ответил он. – Я обещал Чарли, что навещу вас и мисс Симпсон, чтобы убедиться, что с вами все в порядке.

Она испугалась, что у нее опять закружится голова. Он заметил ее испуг.

– Мы не должны избегать его имени, – сказал он. – Чарли был моим самым близким другом. Вы оба были моими друзьями, Эллен. Мне крайне неприятно думать, что несколько странно-безумных дней перечеркнули три года дружбы.

Некоторое время она молчала.

– Но так оно и есть, – наконец сказала она.

– Да, я тоже так полагаю. – Он глядел на траву, усеянную опавшими листьями. – Я надеялся, что мы еще могли бы остаться друзьями. Теперь вижу, что ошибался. Мы можем отыскать множество оправданий тому, что случилось, но факт остается фактом – это случилось, и это всегда будет преградой между нами.

– Да, – сказала она.

Было слышно, как он тяжело перевел дыхание.

– Что же вы собираетесь делать? – спросил он. – Вы сказали, что намерены побывать у отца Чарли?

– Да, – отвечала она. – Я обещала Чарли. Но так получилось, что сэр Джаспер сам сделал первый шаг. Надеюсь, он признает Дженнифер и возьмет на себя ответственность за ее будущее.

– А вы сами? – спросил он.

– Чарли обеспечил мне независимость, – сказала она. – Я куплю дом в деревне и уеду туда. Пока еще не знаю, где именно.

– Вы будете одна, Эллен? – спросил он. – Вам будет одиноко.

– Не думаю, – сказала она. – Это то, чего я хочу.

– И вы не останетесь с вашим свекром? – спросил он. – Вы ведь еще очень молоды.

– Я предпочитаю быть независимой, – сказала она. – А что вы, милорд? Вы продали ваш патент?

– Как видите, – сказал он. – Подумываю вскоре поселиться в моем поместье в Уилтшире. Пора покончить с бродячей жизнью и осесть на месте.

Больше, казалось, говорить им не о чем. Эллен опиралась на его руку, и это напоминало прогулку в Суанском лесу на следующий день после того, первого их невольного объятия во время танца. О нет, они никогда не могли бы остаться просто друзьями. Потому что она никогда не избавилась бы от этого почти мучительного ощущения его близости, от желания поплотнее прижать ладонь и пальцы к его руке, закрыть глаза и припасть головой к широкому плечу, которое так близко.

Боже милостивый, думала она, дитя этого человека она носит в своем чреве. И никогда им не стать вновь даже друзьями.

– Отчего вы упали в обморок? – вдруг резко спросил он.

– Я не вполне хорошо себя чувствовала.

– Вы похудели, – сказал он. – Вы сильно страдали, Эллен.

– Вам должно быть понятно, – отвечала она, – он составлял мой мир. Мир без него стал пустым, чужим и очень страшным.

– Да, – сказал он, положив горячую ладонь ей на руку. И она не попыталась освободиться. – Представляю себе, хотя, к счастью, не испытал этого. Сам не испытал, но помню матушку после того, как умер мой отец. Мне жаль, Эллен. И тем более жаль, что у меня нет ни малейшей возможности утешить вас и оказать вам помощь, что я бы сделал, останься просто другом Чарли.

Она глубоко вздохнула.

– Я уже простила вам, – проговорила она. – И себе тоже. Мне не хотелось бы говорить об этом. И не надо думать, что я сломлена. Нет. Я пережила два месяца сильнейшего горя, попой мне казалось, что я не переживу нестерпимой боли. Но я прошла через это и теперь возвращаюсь к жизни. Жизнь – слишком драгоценный дар, чтобы отказываться от него. Нет нужды жалеть меня, милорд.

Он улыбнулся.

– Помню, в Испании вы слово в слово говорили то же самое, когда до нитки промокли, ночью перейдя реку вброд, и вдруг обнаружили, что слуга потерял вашу палатку. И Чарли не было рядом. А вы так громко стучали зубами, что слова можно было разобрать с трудом. Помните?

Она впервые за весь день взглянула ему в лицо. И едва заметно улыбнулась.

– Помнится, я тогда всю ночь проскулила от жалости к себе и жалась к скудному костерку.

И вновь она отвернулась, едва в уголках его зеленых глаз образовались морщинки от улыбки.

– А вон идет Сьюзен, – обернувшись, сообщила Мэдлин лорду Идену.

Леди, которую увидела Эллен, шла, опираясь на руку тучного и надменного джентльмена. Она была в глубоком трауре. Миниатюрная, изящная, она сжимала в руке обшитый кружевом носовой платочек. Издали разглядеть ее лицо не представлялось возможным, оно было скрыто за густой черной вуалью.

– Как поживаете, Сьюзен? – спросил лорд Иден, после того как Эллен и Дженнифер были представлены одной стороной, а лорд Ренфру – другой.

– Именно так, милорд, как и должно в моем положении, – отвечала Сьюзен, утирая платочком глаза под вуалью. – Мне трудно без моего дорогого мужа, но мой деверь чрезвычайно добр ко мне. Уверена, миссис Симпсон, вы можете меня понять.

Эллен наклонила голову.

– Ваша матушка тоже здесь, с вами, Сьюзен? – спросила Мэдлин. – Мне хотелось бы навестить вас обеих. Я заеду к вам с мамой или Домиником.

– Как это любезно с вашей стороны, – прошептала Сьюзен. – Ведь я пребываю в весьма затруднительном положении: даже из дома не могу выйти, когда его светлость слишком занят, чтобы сопроводить меня. Простое посещение библиотеки стало неразрешимой проблемой. – И она опять приложила платок к глазам.

Лорд Иден улыбался, это Эллен поняла по его голосу.

– Этой беде легко помочь, Сьюзен. Завтра утром я провожу вас в библиотеку, пока Мэдлин будет беседовать с миссис Кортни.

Рука Сьюзен вместе с носовым платком прижалась ко рту.

– О, милорд! – воскликнула она. – Я не могу позволить себе так посягать на ваше время.

– Никакого посягательства, – возразил он. – Увидимся завтра утром. – Он кивнул молчаливому спутнику Сьюзен:

– Честь имею.

– Будто она не может отправиться в свою библиотеку с миссис Кортни! – С негодованием говорила Мэдлин, когда они продолжили прогулку. – Или с горничной. Воистину, Домми, Сьюзен ничуть не изменилась – такой же занудой она была и в детстве.

– Но ведь это такой пустяк – сопроводить ее в библиотеку, – усмехнулся лорд Иден.

Эллен облегченно вздохнула – теперь она шла рядом с Мэдлин. И вскоре та своим заразительным смехом вынудила Эллен раз или два улыбнуться.

Позже, когда экипаж остановился у подъезда дома леди Хэвершем на Бедфордской площади, Мэдлин с веселой улыбкой обратилась к Эллен и Дженнифер:

– Как приятно снова встретиться с вами! Надеюсь, не в последний раз. Не хотите ли приехать к нам на чашку чаю? Я уверена, мама будет рада вновь видеть вас, миссис Симпсон. А с мисс Симпсон она еще не знакома. Так вы придете завтра?

– Завтра мы будем заняты, – ответила Эллен, скорее чувствуя, чем видя, как замер человек, сидящий напротив нее.

– Но ведь мы можем приехать и послезавтра. – Дженнифер вспыхнула, и глаза у нее ярко заблестели. – Разве не так, Эллен?

– Конечно. – Эллен послала улыбку Мэдлин. – Благодарю вас.

Лорд Иден спрыгнул на мостовую и помог им выйти из кареты.

– Правда, мы прекрасно провели время? – обратилась Дженнифер к Эллен, когда они вошли в дом.

– А леди Мэдлин просто великолепна! Жаль, что я не обладаю ее красотой, ее обаянием и манерами. О, Эллен!

– Все это будет у вас. – Эллен улыбнулась, снимая шляпу. – Все, чем обладает она и чего нет у вас, Дженнифер, – все это приобретается годами и опытом.

– А лорд Иден, он необычайно красив даже теперь, когда не носит мундир, разве не так? – щебетала Дженнифер. – Жаль только, что я чувствую себя совсем ребенком рядом с ним. Со мной не случается такого при встрече с другими джентльменами. Ведь я не краснею и не становлюсь косноязычной с мистером Кэррингтоном, например. Конечно, он совсем не так красив, как лорд Иден.

Эллен и прежде не могла понять, как ее падчерица относится к лорду Идену. Оставалось только надеяться, что девушка не увлечется им. О, она надеется, что этого не случится. Нет, она не перенесет этого. Если бы леди Мэдлин не пригласила их на чай, то он едва ли предложил бы им встретиться еще раз. Она была уверена, что приглашение не его идея.

– С какой стати, Мэд, вы решили сыграть роль адвоката дьявола? – обратился лорд Иден, усевшись в карету к сестре.

– О чем вы говорите? – Она невинно смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Не притворяйтесь, это вам не поможет, – заметил он. – Или вы забыли, что имеете дело со мной? Она усмехнулась.

– Жаль, что вы не могли посмотреть на себя со стороны в гостиной леди Хэвершем. Невыносимое зрелище, Домми. Вы вели себя так чопорно, будто только что познакомились.

– Это и называется «попасть в неловкое положение», – вспылил он. – Но я что-то не заметил усилий с вашей стороны, чтобы помочь мне выйти из него, Мэд. И вы сделали все чтобы в Кенсингтонском саду мы оказались рядом.

– Посмотрите мне в глаза, Домми, и ответьте честно: разве вы не хотели поговорить наедине? И, ответив на этот вопрос, скажите, что вы не испытываете к ней никаких чувств. Ну говорите! Давайте! И я назову вас лгунишкой.

– Она была моим другом целых три года, – отвечал он с раздражением. – Она выходила меня, когда я был при смерти, и в течение целой недели я воображал, что влюблен в нее. Разумеется, я испытываю к ней некие чувства.

– К тому же вы были любовниками, не так ли? – спросила она, и голос ее смягчился.

– Нет, разумеется, нет, – отвечал он.

– Она лежала с вами на постели, Домми, – заметила проницательная двойняшка. – Вы целовали ее. Я давно уже не зеленая девчонка.

– Зачем же спрашивать, – рассердился он, – если вам и так все известно?

Мэд пожала плечами.

– Эллен нравится мне. Она так не похожа на тех женщин, с кем вы обычно флиртуете, Домми. Мне кажется, она очень подходит вам. И хотя, вне всякого сомнения, она была предана капитану Симпсону и очень страдала после его смерти, мне думается, что она вполне могла вас полюбить. Иначе она так легко не стала бы вашей любовницей. Вот так-то! – Она озорно улыбнулась. – Я взяла на себя роль адвоката дьявола. А может быть, ангела-хранителя.

– Полагаю, вам как ангелу-хранителю будет лучше обратить свои усилия на Пенворта, – буркнул лорд Иден. – И позволить мне самому позаботиться о моих любовных делах.

– Кстати о любовных делах, – сказала она. – Уж не собираетесь ли вы снова сблизиться со Сьюзен, Домми?

– О чем вы? – откликнулся он, хмурясь.

– Она обвела вас вокруг пальца, перед тем как вы купили офицерский патент, – сказала она. – А сегодня решила возобновить атаку, и вы побежали за ней, как щенок.

– И только потому, что я предложил проводить ее в библиотеку! – воскликнул он. – Что за ерунду вы городите, Мэд?

– Вы всегда питали ужасную слабость к беспомощным женщинам. И имели обыкновение влюбляться именно в таких, Домми. Несколько лет назад я по-настоящему испугалась, когда Сьюзен решила заарканить вас. И вы были бы несчастны до конца дней своих.

– Какая ерунда! – воскликнул он. – Я поведу эту женщину в библиотеку – не к алтарю!

– Надеюсь, что это так, – проговорила Мэдлин и, отвернувшись, уставилась в окно.

Растревоженное сердце Эллен успокоилось только на следующий день, когда ей пришлось заняться Дженнифер перед визитом к деду.

– Он полюбит меня? – без конца обращалась она к мачехе с одним и тем же вопросом, и ее темные глаза испуганно расширились от тревоги.

– Если нет, – в конце концов сказала Эллен, – тогда он и сам не заслуживает любви, Дженнифер. Главное, держаться независимо и не волноваться.

– Папа никогда не говорил мне, почему он поссорился с дедушкой, – сказала девушка. – Но я думаю, что это из-за мамы. Это так, Эллен?

Девушка – не ребенок, которого можно успокоить какой-нибудь сладенькой историей.

– Отчасти из-за нее, – отвечала Эллен. – Но послушайте меня, Дженнифер. Ваш отец женился на вашей матери вопреки воле своего родителя, и до самой смерти он нежно любил вас. Так что вам не о чем беспокоиться. Если ваш дедушка не полюбит вас, это его проблема, а не ваша. Но давайте не будем предрекать исход встречи.

Дженнифер вздохнула.

– Хорошо бы поскорее все это кончилось, – сказала она. – Слава Богу, сегодня утром я была слишком занята, чтобы думать обо всем, что нам предстоит. Мистер Кэррингтон и Анна – замечательные люди, Эллен. И мистер Фелпс, друг Анны, – тоже очень любезный джентльмен. Я так чудно провела время. И еще одно счастливое совпадение – мы встретили там лорда Идена и миссис Дженнингс. Хотя, конечно, мы же еще вчера знали, что он собирается сопроводить ее в библиотеку.

– Я рада, что вы хорошо провели утро, – сказала Эллен.

– Как вы думаете, тетя Дороти не обиделась, что я за завтраком так мало ела? – спросила Дженнифер. – Боюсь, у меня совершенно пропал аппетит после того, как мы вшестером отправились в кондитерскую. Миссис Дженнингс была очень мила, Эллен. И знаете, ее отец – арендатор лорда Эмберли. Она, оказывается, знакома с лордом Иденом и леди Мэдлин всю жизнь.

Щебетание падчерицы немного отвлекало ее и Дороти от не совсем приятных мыслей, пока они ехали в экипаже к дому сэра Джаспера Симпсона на Клиффорд-стрит. Едва их проводили в гостиную, Эллен подумала, что узнала бы отца Чарли, даже если бы комната была полна народу, – такой же высокий и крепкий. То же открытое, веселое лицо…

Она присела в реверансе.

– Моя дорогая! – Пожилой джентльмен в глубоком трауре пересек комнату и по-родственному крепко взял ее за руки, тряся их, всматриваясь в ее лицо. – Вот вы какая – жена Чарли. Такая молодая и такая хорошенькая. А перед вами глупый старик, моя дорогая. Да, глупый старик.

Эллен смущенно улыбнулась.

– Рада познакомиться с вами, сэр, – сказала она. – Я обещала Чарли, что представлюсь вам, если это будет возможно.

– Если это будет возможно! – воскликнул он, стискивая ее руки. – Я глупый старик, моя дорогая.

Дороти уже представила отцу и ее, и Дженнифер. Но Эллен, слегка повернув голову в сторону падчерицы, улыбнулась.

– А ваша внучка, разве с ней вы не хотите поздороваться? – спросила она.

Сэр Джаспер отпустил руки невестки и повернулся к Дженнифер.

– Дайте-ка мне посмотреть на вас, моя милая, – проговорил он. Затем кивнул. – Красавица! Вот уж действительно красавица. Стало быть, вы – дочь Чарли, да? Вот и прекрасно, дитя, поцелуйте-ка вашего деда!

– Да, дедушка, – сказала Дженнифер и, подавшись вперед, запечатлела поцелуй на щеке сэра Джаспера. – Вы очень похожи на папу.

– Вот как? – воскликнул он. – Даже с этой плешью? Ваш отец тоже полысел?

Дженнифер закивала. Сэр Джаспер повернулся к мужчине и женщине, до сих пор молча стоявшим позади него рядом с леди Хэвершем.

– Познакомьтесь, это ваша тетка и ваш дядя, моя милая, – проговорил он, – а ваши деверь и свояченица – Филип и Эдит, моя дорогая. – Он вновь дружелюбно улыбался Эллен.

Мистер Филип Симпсон накрыл своей ладонью руку Эллен и посмотрел ей прямо в глаза.

– Вы и есть Эллен? – произнес он с грустью. Он не носил траура, только черную повязку на рукаве фрака. – Рад, что вы приехали. Старые ссоры не должны растягиваться на двадцать лет.

Эдит Симпсон чмокнула Эллен в щеку, выразив удовольствие видеть ее.

Эллен подвели к ее месту, и, оказавшись между деверем и его женой, она беседовала с ними, пока подавали чай. Филин совсем не похож на Чарли, думала она. Он худощав, узколиц – с волосами цвета песка. И Эдит чем-то похожа на него.

Весьма вежливая пара, хотя в их обращении не чувствовалось особой теплоты. Они рассказали ей о своих двух сыновьях, племянниках Чарли, которые сейчас находятся в школе. Эллен задавалась вопросом: сожалеет ли Филип, что не увиделся с братом до его смерти? В детстве они были близки. В большинстве историй, рассказанных Чарли, фигурировал младший брат.

Она с удовольствием слушала, как Дженнифер довольно оживленно болтает с дедом. Из отрывков их беседы, которые долетали до нее, Эллен заключила, что девушка рассказывает о школе и о своем пребывании в Брюсселе.

– Что ж, – наконец сказал сэр Джаспер достаточно громко, чтобы привлечь общее внимание, – мы непременно должны доставить себе это удовольствие еще раз – вновь: собраться на чаепитие. А возможно, я устрою нечто вроде обеда или званого вечера, чтобы соответствовало трауру, который мы все носим. Надо отметить мое воссоединение с невесткой и внучкой.

Для леди Хэвершем его слова послужили сигналом к окончанию визита.

– Теперь, после того как я обрел вас, я ни за что не соглашусь вас потерять, – сказал он Эллен, пожимая ей руку на пороге гостиной. – Я вел себя как глупец. Прожил все эти годы, не видя родного сына. Но я не лишусь его детей. Клянусь.

Эллен улыбнулась и проглотила комок в горле.

– Я рада, что мы встретились, – сказала она. – Чарли был бы нами доволен.

– У вас будет сын? – спросил он, гладя ее по руке. Эллен покачала головой:

– Не знаю.

– Что ж, – сказал он, – будем надеяться, моя дорогая. – И он, наклонившись, поцеловал ее в щеку.

Эллен поспешила вниз по лестнице, догоняя Дороти и Дженнифер.

Наконец-то Мэдлин убедила своего жениха собраться с духом и переступить порог дома графа Эмберли. Там он сможет увидеть и ее мать.

Мэдлин с облегчением сразу же поняла, что Эдмунд решил принять гостей в нижней гостиной. И не было нужды помогать Аллану, когда они вошли в дом. Она только шла с ним рядом, пока он неуклюже переступал на своих костылях, готовая тут же броситься на помощь жениху, если это понадобится.

– Я сам справлюсь. Не беспокойтесь обо мне, Мэдлин, – сказал он, даже не пытаясь улыбнуться.

Тогда она с довольным видом уселась подле него и принялась болтать. Слава Богу, Доминика не было. Так ей почему-то было легче.

– Надеюсь, вы не против того, что наши дети присутствуют в гостиной, лейтенант, – с улыбкой сказала Александра. – Они всегда пьют чай с нами. Боюсь, мы привязаны к нашим детям вопреки всякой моде.

– О нет! – бодро вскричала Мэдлин. – Аллан не против, не правда ли, Аллан? Они такие хорошие дети. Нисколько не мешают взрослым.

– Похоже, что битва при Ватерлоо может остаться вехой в истории, – сказал граф, обращаясь непосредственно к лейтенанту. – Все задаются вопросом: что станет делать Европа теперь, когда Бонапарт уже не тревожит ее покой?

И не пожелает ли кто-нибудь занять его место?

– Всем хочется надеяться на всеобщий и вечный мир, – отвечал лейтенант Пенворт. – Но думается, человеческая природа, к сожалению, возьмет свое.

– Господи, – вновь перехватила инициативу улыбающаяся Мэдлин, – зачем толковать о таких мрачных вещах? Я думаю, мы должны как-нибудь съездить полюбоваться на деревья, пока с них не опала вся листва. Кто-нибудь заметил, как они прекрасны? – Она понимала, что ведет себя не лучшим образом. Но ей так хотелось избежать всех острых углов в разговоре, ничем не расстроить Аллана.

– Ваше поместье находится в Девоне? – немного погодя спросила вдовствующая графиня. – Ваше семейство должно быть, ждет не дождется вас?

– Но мистер Фостер утверждает, что Аллану необходимо пробыть в Лондоне еще достаточно долго, ведь так, Аллан? – отвечала Мэдлин, чувствуя, как растет напряжение в гостиной.

Она заметила взгляд, которым обменялись Эдмунд и Александра, и закусила губу. Это никуда не годится. Может быть, Аллан и подготовился к этому визиту, зато она совершенно не готова.

Граф поднялся и, подойдя к дочери, которая, сидя на полу, занималась игрушками, наклонился над ней.

– Почему бы вам, Алекс, не прочесть письмо вашего брата? – сказал он. – Уверен, что и маме, и Мэдлин, и лейтенанту будет интересно послушать о его приключениях. Мой шурин уже более трех лет живет в Канаде, лейтенант, а точнее, в самой глубинной части ее.

– Вам это интересно? – спросила графиня с извиняющейся улыбкой. – Мне письмо кажется очаровательным, но это естественно, ведь Джеймс – мой брат. И это – первое письмо, которое я получила от него в нынешнем году.

На этот раз Мэдлин позволила своему нареченному самому ответить на вопрос. Александра вышла из гостиной.

– Он работает в компании, торгующей мехами, – объяснил гостю лорд Эмберли. – И вот решил отправиться в те дикие края, где эти меха добываются и скупаются. Жизнь его, судя по всему, полна риска.

– Ваша жена, должно быть, очень скучает по нему, – заметил лейтенант. – У меня дома три брата и две сестры. И хотя, когда мы вместе, почти постоянно ссоримся, но я, должен признаться, уже начинаю скучать без них.

– Вот оно, – сказала графиня, войдя в гостиную. Мэдлин смотрела на брата, который тихонько говорил что-то дочери и, когда она улыбнулась и дотянулась к нему, подхватил ее на руки и высоко поднял. Малышка засмеялась и ухватила его за нос. Эдмунд присел, держа дочурку на руках, и предложил ей игрушку.

Письмо Джеймса о холодной стране, где ночью простыни примерзают к бревнам жилья, где можно моментально отморозить лицо и руки, если их не прикрыть тканью, где передвигаются пешком на снегоступах, а ездят на собачьих упряжках, отвлекло всех от насущных проблем и внесло необходимую разрядку.

– Остальное не представляет интереса, – завершила чтение графиня, улыбнувшись лейтенанту. – Там – только вопросы о родителях и других моих родственниках.

– Моя мать целый месяц пребывала в неведении, уцелел ли я в битве при Ватерлоо, – заметил лейтенант Пенворт. – А расстояние между нами – всего-то пересечь Ла-Манш, сударыня.

– Ах, – вздохнула вдовствующая графиня, – прошло три недели, прежде чем мы узнали что-то о Доминике. Мне остается только посочувствовать вашей матушке, лейтенант.

Мэдлин ослепительно улыбнулась.

– Вы не устали, Аллан? – спросила она. – Не пора ли нам ехать? Эдмунд и Александра, я уверена, извинят нас.