Сезон ведьмы

Что случается во тьме

Мы – заколдованный лес. Мы деревья, посеребренные тысячами лун, мы шепот, скользящий по мертвой листве. На наших ветвях вешали ведьм. Возле наших корней оживала земля, напившаяся ведьминой крови. Бывают ночи, когда под нашими кронами торжествует любовь, и бывают ночи, когда под нашими кронами творится смерть.

Девушка в зеленом, которую видела юная полукровка, ждала своего парня. И наконец он пришел, сквозь грозу и бурю. Многие пары обнимались среди наших стволов, но эти вели себя совсем по-другому. Встречи влюбленных часто перерастают в ссоры.

– Я же сказала: бросай этот затрепанный городишко и поехали со мной, – сердито говорила она. – В Лос-Анджелес. Я стану звездой.

Парень грустно улыбнулся, опустив глаза.

– Так говорят все, кто уезжает в Лос-Анджелес. «Я стану звездой». И никто не говорит: «Уеду в Лос-Анджелес, чтобы стать официантом».

– Ну я хоть чего-нибудь достигну, – огрызнулась она. – А что будешь делать ты, если останешься здесь? Всю жизнь перебиваться с хлеба на воду?

Парень поднял глаза и долго смотрел на нее.

– Наверное, да, – произнес он наконец, повернулся и зашагал прочь, сунув руки в карманы. Она что-то кричала ему вслед – гневно, повелительно. Он даже не обернулся.

От злости она даже не стала садиться обратно в машину. Ринулась в лес, навстречу ветру. За спиной развевались полы ярко-зеленого пальто, с блестящих волос свалился капюшон, ветер превратил наши ветки в длинные когтистые пальцы, они тянулись к ней, норовили разорвать одежду, расцарапать кожу. Она сбилась с тропы и заблудилась в лесу. У нас тут очень легко заблудиться.

Вышла на полянку, где, сверкая, журчала речушка.

Мы могли бы предупредить ее. Но не стали.

Река блестела, как серебряная цепочка. Даже ураганный ветер не потревожил ее безмятежную поверхность.

Девушка подошла, нахмурилась озадаченно, потом разглядела в прозрачной воде свое отражение. Не увидела ни царапин на лице, ни растрепанных волос. Серебристое зеркало наделило ее красотой, какую могут иметь лишь другие. Она увидела лицо, сотканное из сияющей глади, лицо, которое заставляет поверить в прекрасную ложь совершенства. Такое лицо, раз увидев, никогда не забыть.

Она забыла и о ветре, и о лесе, и обо всем мире. Видела только себя. И слышала пение сирен.

«Вот она, слава, которую ты давно ждешь. Для этого ты и рождена. Лишь протяни руку – и возьмешь ее. Ты всегда хотела быть прекрасной, неповторимой, уникальной. Только ты достойна этого дара, только ты, только ты…»

И когда из реки вынырнули руки, девушка потянулась к ним всем телом.

Вода в один присест проглотила ее вместе с зеленым пальто. Короткий миг борьбы лишь ненадолго потревожил спокойную серебристую гладь. И девушки не стало.

А последними словами, сказанными о ней в мире живых, стали такие: «Она тебе и в подметки не годится». Вряд ли кто-то захочет такую эпитафию, но это уже не имеет значения.

Девушка превратилась в ничто. В эхо далекого вздоха, тающее среди летней листвы. Это традиция – оставлять после себя эхо. Наши леса полны таких отзвуков.

Люди всю жизнь ждут, когда же что-нибудь начнется, а вместо этого приходят к концу.

И нечего жаловаться. Все рано или поздно находят свой конец.