Шалости фортуны

Непогода по волшебству

Этот день складывался неудачно с самого утра.

Сначала сломалась электробритва, и Виктор вынужден был скрести щетину старым станком с тупым лезвием. Наскоро перекусив, с горящим от мучительного бритья лицом, он спустился во двор.

На Москву обрушился очередной теплый циклон — с неба валом валил мокрый снег, и улицы покрылись отвратительной снежной кашей. Проклиная погоду и дорожные службы, Виктор выехал на своей «пятерке» со двора. Дорога была ужасна, поток автомашин еле полз, и раздражение Виктора нарастало все сильнее.

На работу он опоздал, за что получил нагоняй от шефа. Тот машины не имел и ходил на работу пешком — благо жил совсем рядом. Обильный снегопад, по его понятиям, никак не мог быть причиной опоздания. Виктор с трудом удержался, чтобы не надерзить этому зануде.

Он едва дождался окончания рабочего дня и вот наконец ехал домой.

Снег по-прежнему шел плотной стеной. Из-под колес машин на лобовое стекло летела грязь, «дворники» не успевали делать свою работу, и видимость была паршивая.

Он повернул налево, поддал газу и со всего маха влетел в огромную лужу. Грязная жижа фонтаном брызнула из-под колес и окатила шагнувшую с обочины женщину буквально с ног до головы. Первой мыслью Виктора было — остановиться, чтобы помочь или хотя бы извиниться. Он притормозил, но сзади напирали машины, а обочина была завалена снегом, и ему пришлось ехать дальше. Он взглянул в зеркало: женщина, вся в грязи, смотрела ему вслед. Виктор чертыхнулся, было стыдно за свою неловкость. «Аккуратнее надо ездить, чайник!» — зло сказал он сам себе.

После горячей ванны и плотного ужина Виктор включил телевизор, завалился на диван и открыл газету. Блаженное ничегонеделание было для него лучшим средством от усталости и плохого настроения.

Мизерная зарплата инженера НИИ заставляла «крутиться на всю катушку», но год назад Виктор развелся, и в свои неполные сорок получил наконец возможность уделять больше времени «четвероногому другу» (так он называл свой любимый диван), чему и был чрезвычайно рад. Зазвонил телефон.

— Рагузов Виктор Васильевич? — Молодой мужской голос был энергичен и деловит.

— Он самый.

— Добрый вечер. Вас беспокоит восемьдесят пятое отделение милиции, лейтенант Прошкин.

— Слушаю вас, — сказал Виктор, недоумевая, зачем это он понадобился милиции.

— Автомашина ВАЗ-2105, голубого цвета, государственный номер Ж 80–16 МК вам принадлежит? — сухо спросил лейтенант.

— Да.

— Сегодня, примерно в 18.20, за рулем были вы? — продолжал допрос милиционер.

— Да, — снова ответил Виктор.

— Так вот, гражданин Рагузов, на вас поступило заявление. Неосторожно ездите, уважаемый, обрызгали грязью гражданку, испортили ей пальто. И пальто, надо сказать, недешевое, — понизил голос Прошкин. — Такой инцидент имел место?

— Имел, — со вздохом признался Виктор.

— Придется отвечать, — тоже со вздохом, явно передразнивая Виктора, сказал лейтенант.

— И что же мне теперь делать?

— Вы, Виктор Васильевич, зайдите завтра утром ко мне в отделение, но обязательно до восьми ноль-ноль, а то потом я сменюсь. Я вам подскажу, как выйти из ситуации с наименьшими потерями. — Последние два слова Прошкин произнес подчеркнуто многозначительно.

Лейтенант Прошкин оказался молоденьким парнишкой, белобрысым и розовощеким. Он совсем недавно надел офицерские погоны и еще не устал от бесконечного потока нарушителей и потерпевших. Ему хотелось помочь всем, поэтому после беспокойного ночного дежурства он терпеливо втолковывал Виктору, как тому следует поступить.

— Заявленная стоимость испорченного пальто — шестьсот долларов США. Если этому делу дать ход, то любой судья — это, как говорится, сто процентов — удовлетворит иск против вас. Тем более, что у потерпевшей, — Прошкин ткнул пальцем в бумагу, — есть свидетели. Да прибавьте еще судебные издержки — тоже за ваш счет. Поэтому вам это дело лучше уладить полюбовно. Вот вам мой совет: поезжайте сегодня же к потерпевшей — адрес я дам — и уговорите ее забрать заявление. Вам, конечно, придется оплатить химчистку и все такое, но это же не шестьсот долларов, верно?

Виктор кивнул, соглашаясь.

— Да и к чему вам, Виктор Васильевич, лишняя судимость? — подмигнул Виктору лейтенант и сам рассмеялся своей шутке.

— Да, придется, видимо, так и сделать, — вздохнул Виктор.

— Поговорите с ней по-хорошему, — подхватил Прошкин, — цветов купите, конфеток… Вот адресок, возьмите, — он протянул Виктору листок, — и удачи вам.

— Спасибо за помощь, товарищ лейтенант. — Виктор взял бумажку и пожал Прошкину руку.

— Счастливо, — улыбнувшись, попрощался Прошкин.

В дверях Виктор обернулся.

— Простите, а как зовут… э-э… потерпевшую? — спросил он.

— Людмила Григорьевна, — ответил лейтенант, заглянув в заявление.

Вечером, после работы, Виктор, не заезжая домой, отправился по адресу, полученному в милиции. Рядом на сиденье лежали коробка конфет и букетик гвоздик, купленных у метро. Старую кирпичную пятиэтажку, где жила неведомая ему Людмила Григорьевна, он нашел быстро, поднялся на второй этаж и нажал кнопку звонка. За дверью послышались шаги.

— Кто там? — спросила женщина.

— Людмила Григорьевна, здравствуйте. Я по поводу вашего заявления в милицию. — Виктор постарался, чтобы в его голосе слышались доброжелательность и раскаяние.

Дверь открылась. В прихожей было темно, свет горел в комнате за спиной женщины, и Виктор видел только ее силуэт.

— А-а-а, так это вы загубили мое новое пальто? Ну что же, входите, мне крайне интересно послушать, как вы будете оправдываться. — Слова женщины звучали насмешливо, иронически, в них не было раздражения или гнева.

— Людмила Григорьевна, вы себе представить не можете, как я сожалею о случившемся, — заговорил Виктор, снимая шапку и переступая порог квартиры. Женщина отошла от двери и зажгла наконец свет в прихожей.

— Всему виной эта отвратительная погода, — продолжал Виктор, закрывая за собой дверь. — Хотя я, конечно, ни в коем случае не отрицаю своей… — Виктор повернулся к хозяйке и осекся на полуслове…

Он мгновенно узнал ее. Узнал, хотя они не виделись много лет. Узнал, потому что никогда не забывал о ней — просто не в силах был забыть…

Когда-то давно, почти двадцать лет назад, он любил эту женщину. Любил до одури, до исступления, до помутнения рассудка. Люда, она одна занимала все его чувства и мысли. Ему казалось, что и она отвечала ему тем же, но… Люда была хороша собой, умна, весела и общительна. У нее была возможность выбора — и она выбрала не его.

Виктор страшно переживал, чуть было не натворил глупостей, но ни тогда, ни позже не осуждал ее за это. Она выбрала не его — и он смирился с этим выбором. Все, что он мог сделать для нее, — это уйти из ее жизни. Исчезнуть, сгинуть без следа, чтобы не смущать своим несчастным видом, чтобы она быстрее забыла о его существовании. Он так и сделал и поэтому ничего не знал о ее судьбе…

— Ну-ну, продолжайте, пожалуйста, что же вы замолчали? — язвительно спросила женщина.

— Люда… — глухим голосом промолвил наконец Виктор.

— Простите? — Женщина, близоруко щурясь, посмотрела на него. Ее рука потянулась к очкам, лежащим рядом на тумбе.

— Люда, боже мой, Люда…

— Витя?.. — неуверенно спросила она. И вдруг, всплеснув руками, от души расхохоталась. — Витя, ну надо же… Невероятно… Так это, оказывается, ты… грязью меня умыл…

— Люда, я…

— Ладно, ладно… Ну проходи же, проходи, раздевайся. Подожди, дай я тебя хоть поцелую! — Она радостно чмокнула его в щеку и стала помогать ему снимать куртку, приговаривая при этом: — Нет, это в самом деле невероятно. Кому рассказать — не поверят.

— Это тебе! — Виктор протянул ей гвоздики и конфеты.

— Спасибо, но… помнится, ты обычно дарил мне розы? — лукаво прищурилась она.

Это была правда. Она любила розы, и Виктор всегда приходил к ней только с розами.

— Но я же не знал, что ты — это ты, — развел руками Виктор, подхватывая шутливый тон разговора.

— Ой ли? А может, решил отомстить мне? Спустя столько лет, а? — Она рассмеялась.

— Хорошего же ты обо мне мнения!

— Витя, господи… Ну проходи, проходи…

Люда усадила Виктора в кресло и, улыбаясь, стала откровенно рассматривать его. Он тоже, не отрываясь, глядел на нее: безупречная прическа, тщательный макияж, не по-домашнему нарядное платье. Собралась куда-то? Или, наоборот, кого-то ждет?

— Люда, я, кажется, не вовремя. К тебе кто-то должен прийти?

— Нет, это я собиралась к подружке — посплетничать… Не бери в голову — в другой раз зайду… Слушай, такую невероятную встречу надо отметить. Посиди, я мигом что-нибудь соображу. — Люда вышла на кухню.

Виктор, глупо улыбаясь, сидел в кресле и думал: «Нет, надо же такому случиться! Просто чудо какое-то… А вдруг она всерьез считает, что я ее выследил… Фу, глупость какая! А где же ее семья? Ей, наверно, будет неловко перед мужем. Жаль, конечно, но лучше бы двигать отсюда…»

Люда собирала на стол, когда в кухню вошел Виктор и спросил:

— Люд, а почему ты одна? Где твои домашние?

— Сынуля мой у родителей. А же собиралась на девичник — вот и отправила его.

— А муж?

— Я, Витя, давно уже в разводе. Слушай, ничего, что я тебя принимаю на кухне?

— По-моему, это великая честь для человека, столь вероломно испортившего твое новое пальто.

— Ладно, с пальто мы потом разберемся… Открой-ка лучше эту вот банку… И эту бутылку…

Через несколько минут они сидели за столом, друг напротив друга. Тихо играла музыка, неярко светило бра на стене.

— А помнишь, как мы с тобой ходили в Нескучный сад? Какая тогда была удивительно красивая осень… — вспоминала Люда.

Конечно, Виктор помнил эту прогулку. Там, в Нескучном, Люда впервые дала ему понять, что у него есть соперник и, как говорится, возможны варианты. Он не придал тогда особого значения ее словам, не мог поверить, что его любовь — такая огромная и сильная — останется безответной.

— А помнишь, я принес тебе целую тетрадку стихов? Этакий последний стон разбитого сердца? — смеясь, спросил Виктор.

— Я сохранила ее. Хочешь — покажу? — ответила без улыбки Люда.

— Да ну, Бог с ней. Давай лучше… — Виктор чуть прибавил громкость магнитофона, встал и церемонно поклонился. — Сударыня, позвольте вас пригласить…

— С удовольствием, сударь, — улыбнулась, поднимаясь ему навстречу, Люда.

Она положила руки ему на плечи, он обнял ее за талию, не веря в реальность происходящего. Как в сказке, вдруг исполнилось то, что долгие годы оставалось лишь несбыточной мечтой. Да и мечтал-то: встретить случайно, поговорить…

Сейчас она была так близко, что прядка ее волос над ухом дрожала от его дыхания. Ему вдруг остро захотелось снова увидеть ее лицо.

— Люда, — шепнул Виктор.

Она подняла голову. Ее глаза, брови, губы — все было совсем рядом…

И внезапно то, что, казалось, навсегда исчезло под грудой прожитых лет, с невероятной силой вновь охватило его. Он с безнадежной ясностью понял вдруг, что любит ее. Не ту двадцатилетнюю девушку, память о которой хранил все эти годы, а эту вот женщину, такую милую и родную.

Он потянулся к ее губам, и она с готовностью ответила на его поцелуй, как будто ждала его. Ждала минуту или долгие годы — кто знает?

…И опять, как много лет назад, сердце его яростно рвалось из груди, билось в горле и не давало дышать. И опять, как когда-то, вдруг ослабели ее ноги, и кругом шла голова, и путались мысли. И уже желание судорогой пробежало по их телам, и тогда, словно моля о пощаде, женщина тихо застонала.

В комнату сквозь незашторенное окно падал свет от уличного фонаря. В этом свете Люда рассматривала спящего Виктора. Поредевшая шевелюра, морщины на лбу и у глаз, эти забавные усы — она узнавала и не узнавала его.

Ах, если бы можно было вернуть время назад…

Витя понравился ей сразу, как только она первый раз увидела его в студенческом театре. Но он почти не обращал на нее внимания — вернее, относился точно так же, как и ко всем. А к тому времени, когда порохом вспыхнула его любовь, у Люды уже все было решено. Той сумасшедшей осенью она уже знала, кто станет ее мужем. Алексей еще со школы добивался ее — и добился. А Витя… Нет, не могла она тогда поступить иначе — поменять надежного и положительного Лешку на легкомысленного разгильдяя Витеньку…

Но ведь можно еще все исправить! Можно! Конечно, время меняет людей. И Витя, и она сама уже не те, прежние, юные и беспечные. Но она и сейчас любит его. И он тоже ее любит. Она знала это. Нет, они непременно еще будут счастливы вместе!

И с этой мыслью, прижавшись к теплому Витиному плечу, она заснула.

Наступило утро, спокойное и безмятежное. Когда Виктор проснулся, Люда уже хлопотала на кухне. Одевшись и умывшись, Виктор тихонько подкрался к ней сзади и обнял. Люда вздрогнула от неожиданности и рассмеялась своему испугу.

— Доброе утро, родная, — промурлыкал Витя, целуя ее.

— Доброе утро, соня. Ты на работу опоздать не боишься? — спросила, все еще смеясь, Люда.

— Я сегодня ничего не боюсь. Счастливому не ведом страх! — с пафосом произнес Виктор.

— А голод счастливому ведом? — съехидничала Люда.

— И жажда тоже, — парировал Витя, — особенно, что касается кофе.

— Тогда садись завтракать, — пригласила она.

— Только вместе с тобой.

Виктор с аппетитом ел, а Люда с улыбкой наблюдала за ним. За столом они почти не разговаривали. Но это не было то тягостное утреннее молчание после случайной близости, которое возникает от неловкости или раскаяния. Это было похоже на молчание людей, проживших много лет вместе, которым уже не нужны слова, чтобы понимать и чувствовать друг друга.

После завтрака Виктор взглянул на часы — время поджимало. Люда заметила это.

— Беги, беги, а то и правда опоздаешь, — сказала она, убирая со стола.

— Да, надо поторапливаться, — озабоченно пробормотал Виктор, направляясь в прихожую.

Через минуту он вернулся на кухню — уже в куртке и с шапкой в руке. Виктор стоял в дверном проеме, прислонившись к косяку, и смотрел, как Люда моет посуду.

— Ты чего, Вить? — спросила она. — Опоздаешь же, в самом деле…

— Люд, мне так не хочется уходить…

— А ты оставайся, — сказала она, продолжая возиться с посудой.

— Как это? — не понял он.

— Очень просто. — Люда повернулась и пристально посмотрела ему в глаза. — Насовсем.

Виктор растерялся. Он опустил глаза и стал мять в руках шапку. Прошла минута — они оба молчали. Наконец Виктор поднял голову.

— Я рядовой инженер, Люда, без особых перспектив, с маленькой и нерегулярной зарплатой. У меня алименты, и язва, и волос почти не осталось. Зачем я нужен тебе, милая?

Люда подошла к нему, обняла мокрыми руками и прижалась к его груди.

— Ты дурачок, Витенька. — Она говорила ему куда-то в плечо, не поднимая головы. — Я люблю тебя, понимаешь? И, наверно, всю жизнь любила только тебя. Ничего уже не исправишь. Но ведь еще не поздно все начать сначала. Как ты считаешь? Решай, Витенька… Но в любом случае, пожалуйста, не пропадай еще на двадцать лет. Я просто не смогу без тебя.

Люда подняла лицо — в ее глазах стояли слезы. У Виктора перехватило горло. Он не мог произнести ни слова, да и не знал, что сказать. Он прижал ее к себе и стал гладить по голове, целуя соленые от слез глаза, щеки, губы, приговаривая охрипшим от волнения голосом:

— Ну что ты, Людочка, ну что ты, родная, ну успокойся, пожалуйста, ну не надо…

Она улыбнулась ему сквозь слезы:

— Ты утешаешь меня, как маленькую…

— Не как маленькую, а как глупенькую… Ну все, я убегаю… — Он надел шапку, застегнул куртку и направился к двери. — Приду с работы часов в семь, и имей в виду, что ключа у меня нет, — будь, пожалуйста, дома.

В дверях он оглянулся и улыбнулся ей молодо, радостно.

— Я люблю тебя, Людка!

Виктор вышел из подъезда и поднял голову. В окне на втором этаже он сразу увидел Люду. Она стояла, прижав руки к груди, и улыбалась ему. Виктор помахал рукой и направился к машине. Сел за руль, закурил, пытаясь успокоиться.

«Это чудо, — думал он. — То, что случилось вчера, — это просто чудо. Совершенно невозможно представить, что наша встреча просто случайность. И эта погода, и лужа, и то что я газанул, и то, что Люда оказалась рядом… Все совпало, как по волшебству. А может, в самом деле, это дело рук какого-нибудь доброго волшебника?..»

Виктор улыбнулся своим мыслям. Он вдруг очень ясно представил себе этого волшебника. Пожилой бородатый мужчина, с добрым и усталым лицом, взмахнул рукой — и с неба повалил мокрый снег. Еще взмах — и Люда подошла к луже. Еще — и поток грязи летит из-под колес его «Жигуля»…

— Вот так сходят с ума от счастья, — улыбаясь, пробормотал он себе под нос и тронул машину.

А Люда стояла у окна и думала, что когда-нибудь обязательно расскажет Вите обо всем. О том, как осторожно, через старых знакомых и друзей, узнавала о его судьбе. Как отслеживала маршрут его движения на работу и с работы. Как караулила его позавчера на повороте у той огромной лужи и как отчаянно, с перехваченным дыханием шагнула под летящий на нее поток ледяной грязи. Как подсказала потом милиционеру вариант разрешения конфликта. Как тщательно готовилась вчера к его приходу, а потом нервничала в ожидании звонка в дверь…

А впрочем, нужно ли ему все это знать?.. Вряд ли… Нет, ну конечно же, нет! Пусть лучше ее Витенька думает, что их свел случай, или судьба, или… добрый волшебник!

Виктор давно уже уехал, а Люда все стояла у окна и чему-то улыбалась.

Только одно обстоятельство чуть-чуть омрачало ее счастье: все-таки немного жаль было испорченного пальто.