Шалунья

Глава 17

В графстве Суффолк было промозгло и холодно, чему Алекс даже обрадовался: плохая погода и никудышные дороги не позволяли расслабляться. Хэнтон Макэндрюс оставлял для них короткие сообщения на каждой почтовой станции. Именно их краткость свидетельствовала о том, что шотландец передвигается очень быстро, чтобы не отстать от контрабандистов. Однако даже сознание того, что времени остается все меньше, а впереди их ждет очень серьезная задача, не мешало Алексу мысленно возвращаться в Лондон, к Кит, всякий раз, когда они с Сэмюэлсом останавливались, чтобы дать лошадям отдохнуть или узнать последние новости.

Кит восприняла известие о том, что он собрался отправиться за ее отцом, с удивительным спокойствием. Наверняка рассчитывает, что Стюарт Брентли сможет от них улизнуть, как это уже бывало раньше. Однако Алекс чувствовал, что на сей раз Брентли сбежать не удастся. Он сделает все, что в его силах, чтобы схватить контрабандиста. А когда он его схватит, он потеряет Кит. И сознание этого не давало ему покоя.

День спустя, когда до моря осталось три мили, Алекс с Сэмюэлсом догнали Хэнтона. Несмотря на все усилия, Алекс по-прежнему понятия не имел, вернулся ли Стюарт Брентли из Кале, чтобы лично сопровождать ящики с оружием.

— Ну что, готовы, милорд? — спросил Хэнтон, который уже целых три часа сидел сгорбившись вместе с ним среди серых скал, дожидаясь, когда наконец можно будет начать действовать.

Алекс глянул вниз, где в небольшой бухточке стояла у берега лодка с контрабандистами. Лодка причалила чуть больше часа назад, однако грузить ящики пока не спешили, и Алекс догадывался, в чем дело. Похоже, контрабандисты дожидались утреннего прилива, чтобы взять курс на Кале. Так что времени, как они считали, у них было достаточно.

— Да вроде, — буркнул он, снова прячась за гребень горы.

— У вас такой голос, милорд, словно вы на похоронах, — заметил Хэнтон с сильным шотландским акцентом, и вырвавшийся у него изо рта пар собрался в холодном воздухе в белое облачко.

— Я и чувствую себя словно на похоронах, — мрачно изрек Алекс и, поднявшись, отряхнул брюки.

— Помнится, раньше вам нравилось брать этих мерзавцев в оборот, — заметил Хэнтон, спускаясь следом за Алексом туда, где их поджидал Джеймс Сэмюэлс с лошадьми. — Вы мчались вниз верхом на коне, стреляя из пистолета и вопя. Ни дать ни взять сам Люцифер.

— Теперь я постарел и поумнел, — ответил Алекс и, взяв в руки вожжи, вскочил в седло.

— А еще раньше вы терпеть не могли собрания, — не унимался Хэнтон, тоже садясь на лошадь. — Я помню, как вы мне говорили, как вам хочется не сидеть на заднице и лясы точить, а что-то делать. Вот сейчас такой случай вам и представился.

— Ты по-прежнему играешь на волынке, Хэнтон? — спросил Алекс, пустив Тибальта легким галопом.

— Да, милорд, а почему вы спрашиваете?

— Дыхалка у тебя отличная, это я тебе точно говорю.

Сэмюэлс, ехавший по другую сторону, хихикнул.

— Да его дыхалки на две волынки хватит.

— Заткнись, ты, чертов англичанин! — буркнул Хэнтон. — Будь ты неладен!

Граф улыбнулся, слушая их перебранку. Прошел уже год, с тех пор как он в последний раз видел Хэнтона Макэндрю-са, и больше трех, с тех пор как ездил с ним на дело. Тогда французы совершали набеги на побережье, руководствуясь так называемым декретом Фонтенбло, изданным Наполеоном. Принц-регент повелел Ферту, Хэншоу и Кейлам — Алексу и его отцу — положить этому конец. После смерти отца Алекс послушался Джеральда и остался в Лондоне, чтобы, не дай Бог, драгоценная кровь Кейлов не пролилась в битве за свою страну. Пускай проливается чья-то другая. И хотя Алекса страшно раздражало то, что он не принимает участия в военных действиях, он добросовестно вел политические игры, пока ему это до смерти не надоело и он снова не пустился во все тяжкие. И лишь появление в его жизни Кристин Брентли положило конец его бессмысленному существованию, заставив отправиться на север и заняться таким делом. Пришпорив Тибальта, Алекс помчался по склону горы вниз, к бухте, с каждой минутой испытывая все большее удовольствие от предстоящей схватки.

Почти такое же, какое испытывал, глядя на дожидавшуюся его в Лондоне шпионку, которую полюбил. Алекс тяжело вздохнул, удивляясь и тому, что позволил признаться в этом самому себе, и тому, что так долго этого не делал.

В этот момент засвистели выстрелы — контрабандисты заметили их, — и Хэнтон бросился вперед, заслоняя Алекса.

— Пригните, черт подери, голову, милорд! — крикнул он и выстрелил в ответ.

Встряхнувшись, Алекс сделал знак Сэмюэлсу и еще двоим мужчинам, скакавшим сзади, выехать вперед. Пока Хэнтон и его команда объезжали бухту, держась ближе к горам, чтобы не дать контрабандистам уйти на запад или север, Алекс со своими людьми резко повернул на восток и поехал по побережью, чтобы отрезать контрабандистов от лодки и от моря.

— Не двигаться! — заорал он и так резко осадил Тибальта, что едва не перелетел через его голову.

Выхватив из-за пояса пистолет, он прицелился в голову ближайшего мужчины, а его люди, подскакав, встали по обе стороны от него и тоже вытащили пистолеты. При виде оружия контрабандисты остановились как вкопанные.

— Вот они, милорд! — крикнул Хэнтон, успевший подъехать к фургонам, груженным ящиками. — Тридцать ящиков, а то и больше!

Алекс облегченно вздохнул. Успели! Теперь английские солдаты не погибнут из-за его дурости.

— Отлично! — бросил он и подъехал к контрабандистам поближе. — Чьи это фургоны? Шаг вперед!

Никто не двинулся с места. По правде сказать, иного Алекс и не ожидал. Хэнтон Макэндрюс подъехал к нему и встал рядом. Взяв из рук Алекса поводья, он подождал, пока тот спешится.

— Что, нет добровольцев? — усмехнулся шотландец.

— Похоже на то, — ответил Алекс. — Ну да ничего. На суде заговорят как миленькие. — Он поджал губы, делая вид, что разозлился, и внезапно его и в самом деле обуяла ярость при мысли о том, что могло бы произойти, если бы Хэнтону не удалось выследить этих мерзавцев. — Впрочем, у меня есть идея получше. Мистер Сэмюэлс, принесите-ка нам веревку.

По толпе контрабандистов пронесся гулкий ропот. Секунду спустя седовласый мужчина с круглым брюшком и гнилыми зубами — его Алекс еще раньше принял за главаря — сплюнул себе под ноги и, сутулясь, шагнул вперед.

— Я Уилл Дебнер, — буркнул он с сильным йоркширским акцентом. — Только это не мои фургоны.

— Добрый день, мистер Дебнер. Пойдемте немного побеседуем.

Сэмюэлс остался присматривать за остальными, а Алекс с контрабандистом и Хэнтон, замыкающий процессию, взобрались на скалы. Когда они поднялись достаточно высоко, Алекс повернулся к главарю контрабандистов лицом.

— Расскажите мне, где вы взяли это оружие, — потребовал он, радуясь тому, что догадался надеть пальто с капюшоном. Здесь, наверху, дул резкий, пронизывающий ветер.

Дебнер снова сплюнул под ноги.

— А что я за это буду иметь?

— Скажи спасибо, если тебя прямо здесь вздернут на виселице, чертов предатель! — рявкнул Хэнтон.

Граф предостерегающе поднял руку, призывая шотландца помолчать.

— Я могу замолвить за вас словечко, чтобы вас не повесили.

— За что? За то, что я перевозил какие-то ящики? — не сдавался контрабандист, и его глубоко посаженные глазки беспокойно забегали.

— За контрабанду оружия в период военных действий, — сдержанно поправил его Алекс. — А это расценивается как предательство и карается смертной казнью. — Шагнув вперед, он с силой толкнул Дебнера на валун, а в голове пронеслась неприятная мысль: неужели ему придется сказать эти же слова Кит? — Так где ты взял оружие?

— А вы сохраните мне жизнь, ваша светлость? — спросил контрабандист, потирая грудь.

— Я замолвлю за тебя словечко, чтобы тебя не повесили, — поправил его Алекс, не уверенный, впрочем, что этот человек почувствовал разницу. Ведь лишить человека жизни можно не только на виселице, но и многими другими способами.

Дебнер нахмурился, потом прищурился и, переминаясь с ноги на ногу, сказал:

— Я знаю одного господина во Франции. Он англичанин, бывший знатный вельможа.

— Его имя? — бросил Алекс, надеясь, что контрабандист не заметит выражения его лица.

— Он называет себя Брентли. Стюартом Брентли. Он приказал мне ехать в Йорк. Сказал, что эти повозки будут ждать меня в старом сарае. Так оно и вышло. Потом я должен был перегнать их сюда. За это ведь не вешают, верно?

Не отвечая на вопрос, Алекс спросил:

— А после того как вы погрузили эти ящики в лодку, куда они должны были быть отправлены?

Хэнтон задержал дыхание. Алекс скорее почувствовал это, чем увидел. Это был самый главный вопрос. Если ящики обнаружены, до того как их вывезли с территории Англии, его можно было уличить лишь в краже, а не в более тяжком преступлении. Разве что он сам в нем не признается.

— Брентли должен был через несколько дней встречать нас в Кале. Мы так рано оказались на берегу из-за этой чертовой погоды.

Граф взглянул на Хэнтона. Тот кивнул и собрался было повести контрабандиста к его людям, но Алекс, ткнув рукой ему в грудь, остановил его.

— Ты и раньше имел дело с этим Брентли, верно? — продолжал допрос Алекс. Он должен был знать, хотя все его естество противилось этому.

— Угу, — кивнул головой Дебнер, прищурившись. — Ничего нового я вам не сказал.

— Совершенно верно, — согласился Алекс и, напустив на себя равнодушный вид и стиснув руки, чтобы скрыть раздражение, продолжил: — Я лишь хотел тебя спросить, не имел ли ты дела с еще одним англичанином и тоже знатным вельможей?

Контрабандист снова сплюнул себе под ноги.

— И что я буду иметь, если скажу?

— Все, что я смогу для тебя сделать! — рявкнул Алекс, потеряв терпение. Хэнтон стоял рядом, явно недоумевая, почему Алекс задает все эти вопросы. — Отвечай же, черт тебя дери!

— Да, имел. Тощий такой паренек. Волосы светлые. Юркий такой и смазливый. Только я его с год как не видел.

Алекс почувствовал, что в горле у него пересохло. Сглотнув, он с трудом выговорил:

— Я сделаю для тебя все, что смогу.

И, тяжело вздохнув, повернулся лицом к морю. Ни слова не говоря, Хэнтон повел Уилла Дебнера обратно в бухту. Алекс слышал их шаги, но оборачиваться не стал. Долго стоял он, глядя на бурные волны Ла-Манша. На юге, за стеной облаков, находилась Франция. К востоку — Бельгия и Веллингтон. А Наполеон Бонапарт где-то посередине.

И он, Алекс, находится посередине — уже который день никак не может прийти ни к какому решению. Он ведь давно знал, что Кит помогает отцу в его контрабандных делах, однако смотрел на это сквозь пальцы. Наполеон сидел на Эльбе, а люди должны были каким-то способом зарабатывать себе на жизнь, хотя бы и контрабандой. Но только не контрабандой оружия. То, что Дебнер уже с год не встречал тощего светловолосого смазливого паренька, вовсе не означает, что Кит перестала помогать отцу. А что, если перестала? Досадливо поморщившись, Алекс провел рукой по растрепанным волосам. Хватит. Одному ему с этим делом не разобраться. Придется рассказать хотя бы кому-то из своих союзников обо всем, что происходит.

— Скоро стемнеет, милорд, — раздался у него за спиной голос Хэнтона, и Алекс кивнул.

— Все готово? — спросил он, не оборачиваясь.

— Да. Дело сделано, можно трогаться в путь. — Помолчав, шотландец наконец заметил: — Этот тощий паренек… Вы его знаете?

— Знаю. — Вздохнув, Алекс обернулся. — Отнесите ящики и отведите лошадей в укрытие, пока не начался шторм. Утром отправитесь на юг.

— А вы, мастер Алекс?

— А я поскачу в Лондон сегодня ночью.

Притаившись в кустах возле главной дороги к Воксхолл-Гарденс, Кристин терпеливо ждала. Стоял холодный, промозглый вечер. Туман сгущался. Листья и ветки деревьев, немилосердно царапающих руки Кит, были покрыты росой. Айви с Джеральдом придут в ярость, обнаружив, что она сбежала из дома, подумала Кит. Но если бы им так уж хотелось, чтобы она сидела дома, не нужно было селить ее в комнате, в которой есть окно, а под ним — розовые кусты. Впрочем, она уже давно собиралась вернуться в Дау-нииг-Хаус, чтобы не раздражать милую чету Даунингов — вдруг Джеральду снова захочется развлечь ее игрой на бильярде, как вчера вечером? И вернулась бы, если бы этот треклятый Редж Хэншоу оказался дома. Но он, как нарочно, отсутствовал, а его чванливый дворецкий сказал, что хозяин отправился в Воксхолл-Гарденс. И Кит ждала.

Конечно, прогулка по саду скорее дала бы положительный результат, однако имела свои минусы. Мартин Брент-ли, ее дядюшка, которого она ненавидит, все еще находится в Лондоне. Следовательно, Редж сейчас либо с ним, либо с Кэролайн. По правде говоря, ненавидеть Кэролайн оказалось гораздо труднее, чем она себе представляла. Однако сидела Кит в кустах вовсе не для того, чтобы разбираться в своих чувствах к кузине. Впрочем, она и сама никак не могла понять, почему сидит здесь. Ведь если Огастес Девлин работает на Фуше, а она сама помогает Стюарту Брентли, значит, они на одной стороне. Но с другой стороны, Фуше с превеликим удовольствием убил бы графа Эвертона, если бы смог это устроить, а она пошла бы на все, чтобы это предотвратить.

Наконец Кит высмотрела Реджа, правда, едва не понеся некоторый физический урон — ей на руку чуть не наступила леди Джулия Пенстон, прогуливающаяся вокруг фонтана под руку с лордом Бэндуитом. Редж был не один, а в компании Кэролайн, Мерсии Крэллинг, Селесты Монтгомери, Фрэнсиса Хенниига и лорда Эндрю Грэмбуша. На секунду призадумавшись, когда это Мерсия успела начать встречаться с Грэмбушем за ее спиной, Кит встала, отряхнула сюртук и, выйдя из кустов, направилась к знакомым.

— Кит, — улыбнулся Редж, заметив ее. — А я-то думал, ты уже в Ирландии. — Он протянул руку, и Кит пожала ее.

Он был искренне рад ее видеть. Значит, Алекс ему ничего не рассказал.

— Отец задерживается, — пояснила она. — Я уеду через пару дней.

— Как было бы хорошо, если бы вы смогли уговорить его позволить вам остаться до конца сезона, мистер Райли, — проворковала Кэролайн с чарующей улыбкой.

Кит улыбнулась в ответ, правда, слегка рассеянно, и вновь обратила свое внимание на Реджа.

— Можно тебя на пару слов? — спросила она, многозначительно взглянув на него, но так, чтобы не заметили остальные.

Бросив на нее внимательный взгляд, барон кивнул.

— Грэмбуш, будь другом, купи дамам мороженое, — попросил он. — Нам с Китом нужно поговорить.

Грэмбуш взял под руку Мерсию и Кэролайн и направился по дорожке, бросив на прощание:

— Можете не спешить, джентльмены.

Когда компания отошла на приличное расстояние, Редж повернулся к Кит.

— Если ты собираешься спросить меня о том, куда уехал Эвертон, я не…

— Нет-иет, — перебила его Кит, энергично замотав головой. — Я понимаю, что он поехал выполнять какое-то важное государственное задание. Но я хочу знать, известно ли Огастесу, куда он отправился?

— Огастесу? — нахмурился барон. — Но почему…

— Он знает, Редж, или нет? — настойчиво повторила Кит, понимая, что балансирует на лезвии ножа. Шаг влево — и Алекса убьют. Шаг вправо — отец, да и она сама будут повешены.

— Нет. Во всяком случае, я ему ничего не говорил. А Алекс до сих пор с ним не разговаривает. Значит, узнать он никак не мог.

Облегченно вздохнув, Кит кивнула:

— Спасибо.

Она повернулась, чтобы идти, но Редж схватил ее за руку.

— А почему ты беспокоишься, что Огастес узнает?

Глядя в его серьезные голубые глаза под щегольской повязкой на лбу, Кит вдруг поняла, что он тоже играет. Строит из себя капризного, глуповатого великосветского повесу, а на самом деле умен и решителен, так же как и Алекс. И единственный на данный момент в Лондоне, кому она может доверять. Если, конечно, осмелится.

— Я… видела его недавно, когда он разговаривал с каким-то французом, — решилась она.

Редж немного расслабился и отпустил ее руку.

— В Лондоне довольно много французов, — заметил он.

Кит судорожно сглотнула.

— Они прятались в аллее.

— В аллее? — снова нахмурился Редж.

— Ночью.

Редж по-прежнему хмуро смотрел на нее, однако Кит понимала, что он ее не видит. Он сейчас просчитывает все возможные варианты, взвешивает, стараясь увязать то, что она сказала, с тем, что он знает об Огастесе и французских контрабандистах. Наконец он поморгал и покачал головой:

— Нет. Я знаю, ты хочешь помочь, и совсем недавно произошло одно странное событие… — он коснулся повязки пальцем, — но Огастес не только наш друг, он Эвертону родной человек. Прошу тебя, Кит, не рассказывай никому о том, что ты только что сообщил мне, иначе у вас с Алексом могут быть неприятности.

Он понятия не имеет, как она рискует, промелькнуло в голове Кит. В самом деле, почему он должен верить молоденькому глупенькому парнишке-ирландцу, который еще совсем недавно просил его дать ему какое-нибудь правительственное поручение, и чем интереснее, тем лучше.

— Ну пораскинь мозгами, Редж, — взмолилась она. — Дев-лину известно о том, что происходит, и он ненавидит Алекса.

— Он его не ненавидит. Он просто несдержан на язык. Через неделю они снова будут закадычными друзьями. Так уже бывало. — Редж хлопнул Кит по плечу. — Не беспокойся, завтра Эвертон будет дома. Самое позднее послезавтра. Ты расскажешь ему о своих подозрениях, и он скажет тебе то же, что только что сказал я.

Кит стряхнула его руку.

— Он уже это сделал.

— Ну вот видишь. Пойдем с нами. Мы как раз собирались смотреть салют.

— Нет, спасибо. Мне нужно возвращаться. — Она повернулась уже было идти, но замешкалась и, прикусив нижнюю губу и повернувшись к барону, попросила: — Редж, только не рассказывай Девлину о нашем разговоре.

Бросив на нее какой-то странный взгляд, Редж ответил:

— Не беспокойся, Кит, не расскажу.

Она с облегчением вздохнула. Слава Богу! Если Хэншоу будет молчать, Алекс в безопасности — по крайней мере до тех пор, пока она не убедит его заняться Девлином или, если он откажется, сама займется им.

— Вот и отлично, — пробормотала Кит и исчезла в кустах.

А Редж немного постоял, глядя ей вслед, и, покачав головой, пошел догонять остальных.

— Не может быть, — прошептал он. — Это невозможно.

Уставший и промерзший до костей, Алекс поднялся по пологим ступенькам Брентли-Хауса и постучал в дверь дверным молотком. Не прошло и секунды, как на пороге возник Ройс, дворецкий. Вежливо поздоровавшись с Алексом и бросив неодобрительный взгляд на его грязные сапоги, он проводил его в гостиную. Прошло уже больше года с тех пор, как Алекс переступал порог этого дома. И хотя был знаком с Мартином Брентли уже много лет, поймал себя на том, что сейчас смотрит на убранство дома совсем другими глазами. В доме царил какой-то нежилой дух, что, впрочем, было вполне объяснимо: семья Брентли и в особенности Мартин практически не бывали в Лондоне. За год они обычно проводили в городе не более нескольких дней. Исключение составлял лишь нынешний сезон, когда Кэролайн начала выезжать в свет.

Ройс отправился доложить его светлости, что к нему приехал гость, а Алекс, воспользовавшись этим, с любопытством огляделся по сторонам. Две стены комнаты были увешаны фамильными портретами. Среди них Алекс с удивлением обнаружил портрет Мартина Брентли и его брата, сделанный, похоже, много лет назад. На нем братья были изображены верхом на гнедых лошадях. Очевидно, в те годы они еще не были смертельными врагами.

На стенах висели и портреты Кэролайн разного возраста, и Алекс с не меньшим любопытством взглянул на них. Он знал Кэролайн с тех пор, как ей исполнилось двенадцать лет. Наверное, это и послужило причиной того, что он в отличие от Хэншоу и прочих великосветских щеголей не потерял от нее голову, когда она из неуклюжей девчонки превратилась в юную красавицу. Один из портретов, висевших в углу комнаты, привлек внимание Алекса, и он остановился, чтобы получше рассмотреть его. На портрете была изображена девочка лет пяти, одетая в розовое платьице с завышенной талией. В руке она держала шляпку. Девочка стояла перед клумбой с маргаритками, улыбаясь, и улыбка эта освещала ее лицо. Художнику удалось уловить и с поразительной точностью передать шаловливый блеск в ее зеленых глазах. Улыбнувшись в ответ, Алекс протянул руку и, ласково коснувшись пальцем щеки девочки, прошептал:

— Кит…

— Полагаю, вам удалось справиться с задачей? — донесся до него с порога низкий голос.

Отдернув руку, Алекс обернулся и взглянул на Мартина Брентли.

— Мы перехватили оружие.

— Слава тебе, Господи, — проговорил Ферт. Облегченно вздохнув, он вошел в комнату и закрыл за собой дверь. — Вы заставили меня изрядно поволноваться, Александр.

— Я и сам переволновался, — ответил Алекс. Он понимал, что настало время рассказать герцогу обо всем, что ему известно, и попросить его помочь защитить Кит от скандала и обвинений, которые незамедлительно последуют за ее разоблачением. И все-таки он колебался, зная, что если до сих пор не нажил в лице Кристин врага, то, рассказав о ней Ферту, наверняка это сделает. — Я… У меня есть новости, ваша светлость. И новости эти вряд ли вам понравятся.

На секунду прищурив глаза, герцог кивнул и приказал:

— Продолжайте.

— Я знаю фамилию контрабандиста, которого мы так долго искали.

— И насколько я понимаю, вы знаете ее уже давно, — сухо заметил герцог. — Или я ошибаюсь?

Алекс вздохнул, чувствуя себя как студент на экзамене.

— Нет, не ошибаетесь. — И, видя, что Ферт молча ждет, продолжил: — Как вам известно, уже второй раз я перехватываю оружие, предназначенное для Наполеона. И уже второй раз один из контрабандистов называет имя человека, с которым они связываются во Франции: Стюарт Брентли.

На мгновение Мартин Брентли замер.

— Стюарт Брентли, — едва слышно прошептал он. — Стюарт… — Он закрыл глаза, а открыв их, взглянул на Алекса. — Вы уверены? — спросил он.

— Я…

— Ну конечно, уверены, черт подери! — перебил его Ферт. — Иначе не стали бы говорить. Черт! Черт! Черт!

Он заметался по комнате. Сначала бросился к окну, потом к камину, потом снова к окну и, наконец, остановился. Алекс никогда не видел его таким разъяренным, а ведь он еще не все рассказал.

— Я бы и раньше вам сообщил, но хотел быть уверенным до конца.

— Что, боялись, я что-то сделаю, чтобы вас остановить? — недовольно спросил Ферт, глядя Алексу прямо в глаза.

— Нет, — ответил Алекс, мужественно выдержав его взгляд.

Несколько секунд глаза Мартина Брентли горели яростным огнем, потом внезапно взгляд их потух, и герцог бессильно опустился в кресло.

— Я сам во всем виноват, — прошептал он, переведя взгляд на свои руки. — Он меня ненавидит и ненависть свою вымещает на всей стране. — Он снова взглянул на Алекса. — Вы уже рассказали принцу?

Эвертон покачал головой.

— Из Суффолка я прискакал прямо к вам. Да вы и сами можете в этом убедиться, — заметил он, указав на свою запыленную одежду.

— Значит, мне предстоит доставить ему эту радостную весть. — Поднявшись, Ферт подошел к портретам, как только что делал Алекс. — Я знал, что он занимается контрабандой, однако не предполагал, что эта его деятельность способна вызвать громкий скандал. — Он вздохнул и поправил портрет Кит, решив, по-видимому, что тот висит криво. — Я предпочел бы, чтобы этот скандал затронул лишь нашу семью.

Алекс прерывисто вздохнул, подавив желание сжать руки в кулаки, чтобы не дрожали.

— Есть еще одна причина, по которой я сначала приехал к вам, — медленно проговорил он. — Дочь вашего брата…

Герцог стремительно обернулся.

— Кристин? — выпалил он, бледнея. — Что вам известно о Кристин?

В голосе герцога слышалось такое беспокойство, что Алекс замолчал и только через несколько секунд, собравшись наконец с мыслями, продолжал:

— Она, насколько мне известно, живет с ним в Париже и помогает ему в его контрабандных делах, хотя я и не уве…

— Этого не может быть! — рявкнул Ферт, снова поворачиваясь к портрету Кит. — Она бы никогда не стала этого делать!

— Простите, Мартин, но при всем моем уважении к вам позвольте вам возразить, — спокойно заметил Алекс. — Как вы можете быть на сто процентов уверены в действиях Кристин, если в последний раз видели ее шестилетним ребенком?

Ферт медленно повернулся к нему лицом.

— А откуда вам это известно? — спросил он, пристально глядя своими зелеными глазами в лицо Алекса.

— Я с ней встречался, и она мне рассказала, — ответил Алекс.

— Вы ее арестовали? — Лицо герцога стало белым как мел.

— Нет, — покачал головой Алекс.

— Слава тебе, Господи, — прошептал Ферт. — А она, случайно, не упомянула обо мне?

Хотя герцог Ферт частенько бывал раздраженным и скрытным, от него всегда исходила уверенность. Чувствовалось, что он всегда знает, чего хочет, и умеет добиваться своего. А сейчас вся его уверенность куда-то испарилась, и Алекс никак не мог понять почему. Даже если он любил свою племянницу — а Алекс не сомневался, что это так. — прошло уже целых четырнадцать лет с тех пор, как он ее видел в последний раз. Впрочем, подумал граф, бросив взгляд на портрет улыбающейся девочки, эти зеленые глаза трудно забыть. Он и сам скучал по Кит так, словно со дня их расставания прошло не несколько дней, а много недель.

— Она не хотела о вас говорить, — ответил Алекс. — Упомянула лишь, что вы имеете какое-то отношение к смерти ее матери.

— Никакого отношения к смерти ее матери я не имел, — прошептал Мартин, усаживаясь на широкий подоконник, и, закрыв глаза, несколько раз глубоко вздохнул. Лицо его вмиг сделалось старым и измученным. — Энн была замечательной женщиной. Я глубоко уважал и до сих пор уважаю ее. Я не таю зла ни на Стюарта и, уж конечно, ни на Кристин. — Он наконец поднял глаза на Алекса. — Вам ведь известно, где она сейчас?

— Да, — ответил Алекс, чувствуя, что такого трудного признания ему еще никогда не доводилось делать.

Вскочив, герцог быстро направился в его сторону.

— Скажите мне!

— Ваша светлость, я… При сложившихся обстоятельствах мне вряд ли удастся ее защитить, — начал он, решив не говорить о том, что уже дважды делал Кристин предложение выйти за него замуж и оба раза она ему отказывала. — Но ваше имя, как мне кажется, может сделать то, что не способно сделать мое.

На секунду в глазах герцога вспыхнула надежда.

— Да, — прошептал он. — Да, конечно. Я дам ей самую большую защиту, какую только может предоставить мое имя.

Слова эти, пронизанные любовью и заботой, эхом отозвались в сердце Алекса.

— Только учтите, ей вряд ли понравится то, что я рассказал вам о ней, — нехотя признался он.

— Так она в Лондоне?

— Да.

— Где? — порывисто воскликнул герцог. — Где она? Эвер-тон, я требую, чтобы вы немедленно меня к ней отвели!

— Несмотря на нашу дружбу, Мартин, — сдержанно произнес Алекс, — я ставлю ее пожелания намного выше ваших требований.

— Александр… Алекс, прошу вас, скажите! — взмолился герцог.

Эвертон не ожидал, что Ферт станет его умолять.

— Хорошо, — нехотя согласился он, решив, что встречу следует назначить в каком-нибудь общественном месте, где Кит вынуждена будет хоть какое-то время посидеть спокойно и послушать доводы в пользу ее защиты. Наедине же она наверняка пристрелит их с Фертом обоих, да и дело с концом. — Но мне сначала нужно с ней поговорить. Встретимся сегодня в восемь вечера в «Тревеллерс». Больше, Мартин, я ничего не могу вам обещать.

Герцог Ферт кивнул.

— Спасибо, — тихо поблагодарил он. — А теперь пойдемте к принцу.