Шелест нежных слов

II

Лишь добежав до подножия холма, Донован осознал, что от времен, когда ему не было равных на восьмисотметровой дистанции, его отделяли целых пятнадцать лет сидячего образа жизни, курения, выпивки и кое-чего другого. В те времена он не глотал по десятку пончиков или по четыре кружки пива за раз.

Крики, доносящиеся от соседнего дома, заставили его замедлить бег, а открытая дверь автомобиля, зародившая надежду, и вовсе остановиться.

Женщина, которую он несколько раз видел раньше через забор, боролась с ребенком, перед которым Вик вечно валял дурака. Хоть их и разделял забор, Вик готов был наизнанку вывернуться, чтобы девочка смогла просунуть руку между прутьев и почесать ему живот, — вот вам и свидетельство того, что даже самый равнодушный к женскому полу мужчина легко может попасться на их удочку!

— Привет, — произнес Донован, но женщина не слышала его.

Ребенок брыкался, да так, что она потеряла равновесие, и художник подбежал как раз вовремя, чтобы удержать ее от падения вместе с вопящим чадом. Моментально установилась полная, тягучая тишина. Дон попал в центр внимания двух пар карих, абсолютно одинакового оттенка глаз. Девочка подняла ручку и показала на него пальцем.

— Дядя! — воскликнула она.

О нет! Джойл закрыла глаза. Это был он. Донован Ирвин, ее сосед. Тот самый мужчина, о котором она мечтала в своих далеко не вдовьих фантазиях. Тот самый, для которого она не жалела косметики, перед тем как вынести мусор на задний двор или позвать Еву домой, на случай, если он вдруг случайно заметит ее, если выглянет из кухни или будет возиться с машиной.

Однажды она помахала соседу, когда случайно встретила в центре города, но до сих пор им, ни разу не представился случай поговорить. Она надеялась, что это произойдет однажды солнечным утром, когда она отправится в церковь или станет открывать свой магазинчик, подходящим образом одетая. Вовсе не как сейчас, когда косметики нет, на голове черт знает что, а ребенок ведет себя так, будто в него бес вселился.

Донован очень нравился Джойл. Он был сексапилен и как-то по-опасному хорошо выглядел. От знакомства с мужчинами такого типа матери обычно предостерегают своих дочерей. Она прекрасно осознавала, что между ними вряд ли суждено чему-нибудь возникнуть, но это не мешало надеяться и мечтать.

— Доброе утро, — сказал Донован. — Вам помочь?

Джойл изо всех сил пыталась взять себя в руки, но не могла отвести взгляда от соседа. Он был выше, пожалуй, на голову. Его темно-коричневые волосы не имели какого-то особенного оттенка, но наверняка были мягкими на ощупь, тонкими и блестящими. Глаза его были темно-синими, взгляд прямой, а не оценивающий и прикидывающий, как у многих мужчин.

— Да нет, — сказала Джойл, смущаясь от того, как пристально разглядывает его. — Хотя большое спасибо за предложение. — Она приложилась губами к щечке ребенка. — У дочки температура, и мы едем к… — Она остановилась как раз вовремя и по буквам произнесла: —де-о-ка-тэ-о-эр-у.

Взгляд Евы был прикован к Дону, а точнее, к недоеденному пончику в его руке. Хотя он вряд ли признался бы, но явно симпатизировал будущим дамам в возрасте Евы — невинным, неиспорченным, с розовыми щечками и широко раскрытыми глазками.

— А-а… — протянул он, снова улыбнувшись, отчего Джойл почувствовала дрожь в коленках. — А может быть, мы могли бы помочь друг другу? Если я усажу девочку в машину, не согласитесь ли вы подбросить меня до почты — это как раз напротив клиники? — Он показал трубку с комиксами. — Я, как всегда, тянул до последней минуты, а потом оказалось, что машина… м-м-м… не заводится. А мне нужно успеть к девяти тридцати, не то фургон, забирающий экспресс-отправления, уже отойдет. Представляете, что будет, если комиксы не придут вовремя? Меня оштрафуют!

Он взглянул на часы и с ужасом обнаружил, что было уже девять тридцать одна.

— А, ч… — Донован вовремя прикусил язык, с которого уже готово было сорваться проклятие.

— Не волнуйтесь о времени, — торопливо и отрывисто, заразившись его волнением, заговорила Джойл, передавая ему дочку и придерживая дверь, чтобы дать им забраться на сиденье рядом с водителем. — Когда приедете на почту, спросите Одри, она занимается отправкой. Официально они прекращают прием в девять тридцать, но грузовик редко приезжает раньше, чем без пятнадцати десять. Я точно знаю, мне часто приходится высылать покупки по почте, все клиенты всегда хотят получить их побыстрее.

Она закрыла за ними дверцу, обошла вокруг машины и села за руль. Как она мечтала о чем-нибудь подобном!

Едва они съехали с обочины, как подбородок Евы снова угрожающе задрожал. Дон быстро сунул ей остаток пончика. Девочка взяла его, с интересом повертела в руках и откусила кусок. Крупинки сахарной пудры разлетелись во все стороны. Девочка жевала, поглядывая, как он с некоторым опозданием принялся пристегивать их обеих ремнем безопасности.

— Нравится? — спросил Донован.

Все-таки она была прелестным ребенком. Ева показала на крупинку пудры, которая висела на груди его черной кожанки.

— Жельтий, — ясно произнесла она.

Он указал на другую крупинку, что была у него на рукаве, стараясь не обращать внимания на дорогу и пугающе высокую скорость, с которой они ехали.

— Красный! — воскликнула девочка.

— Почти угадала, — поправил художник. — Она розовая.

Ева посмотрела на крошку, а потом снова на него.

— Красный! — продолжала настаивать она.

Он кивнул, пусть будет по ее. В конце концов, так и бывает, если мужчина провел какое-то время с женщиной. Фанни тоже добивалась, чтобы все было, как она хотела, а когда он не соглашался, делала его жизнь невыносимой.

Ева ткнула пальчиком в его глаз:

— Синий!

Он успел перехватить ее крошечную ручку, иначе ребенок мог бы повредить радужную оболочку. Затем показал на ее глазки, ласково надавив на пухлую щечку:

— А у тебя — карие.

Девочка хихикнула от удовольствия.

— Карий! — Она была согласна.

Она высвободилась из-под ремня безопасности и встала у него на ноге, уткнувшись личиком в плечо.

Машина свернула на главную улицу. Джойл оторвала глаза от дороги, взглянула на Дона и проговорила:

— Вы уж простите ее. Она обычно не идет к чужим…

— Ну, не такие уж мы чужие, — ответил Дон, поудобнее обхватывая девочку. — Она и мой пес — большие друзья. Я частенько вижу, как они играют, когда копаюсь с машиной во дворе.

Да, я знаю, подумала Джойл. Она приходит домой и бормочет что-то о «дяде» и «собачке». И я тебя тоже видела. Неужели ты можешь быть еще привлекательнее вблизи? Или это только потому, что ты держишь мою дочку, а нам обеим так нужен папа?..

Она резко затормозила, едва не проехав мимо клиники, смущенная мыслями, затем припарковалась с аккуратностью, которая показалась ему удивительной после такой сумасшедшей езды по городу.

Джойл отстегнула ремень и попыталась взять Еву. Донован почувствовал, как маленькие острые ноготки впились ему в плечо.

— Нет! — твердо проговорила девочка.

— Ева, — спокойно произнесла мать. — Мистеру Ирвину нужно на почту, а нам надо идти к… игрушкам в клинике.

— Нет! Дядя. Ева.

— Может, легче будет на улице, — предположил Дон, открывая дверцу.

Держа ребенка на руках, он выбрался из машины. Джойл обошла вокруг и достала его трубку с комиксами.

— Ну ладно, девочка, нам пора, — ласково проговорила она, отцепляя ручонку дочери от воротника кожанки.

Ева уцепилась за Дона другой рукой.

— Мой!

— Нет, доченька, он не наш, — сказала Джойл, разжимая и второй кулачок. Потом до нее дошел смысл ее слов. — В смысле не твой, — торопливо и виновато поправилась она. — Он собачкин.

Донован прямо смотрел на нее синими глазами. Девочка вырывалась из рук матери и тянулась к нему, крича:

— Дядя! Мой!

Мгновение Донован стоял неподвижно. Потом он сообразил, что драгоценные секунды уходят, а посылка до сих пор у него в руках. Никогда раньше он не испытывал ничего подобного — ребенок звал его, протягивая к нему руки.

Но Ева всего лишь малышка, сказал он себе рассудительно, притом простуженная и с температурой. Она не знает, что делает. Она не знает его. Это не настоящее чувство, а просто результат половинки пончика и пары мужских рук, чьи объятия, кажется, пришлись ей по душе. Он никогда не видел мужчины в доме Джойл Харольд. Ребенок, наверное, просто истосковался по отцовской любви.

Джойл видела, какими несчастными глазами Донован смотрел на Еву, и попыталась его успокоить. Что он должен подумать о них? Дочка плачет, зовет его, а она уставилась на него, как какая-нибудь изголодавшаяся по любви кошка.

— Все в порядке, — сказала Джойл, пытаясь взять в руки себя, а заодно и девочку. — Она успокоится, как только мы войдем внутрь. — Покачивая дочку на руках, она поднялась к двери клиники. — Спасибо за помощь. Не забудьте спросить Одри. До свидания.

И кое-как справившись с ребенком, сумочкой и тяжелой стеклянной дверью, она вошла внутрь.

Донован еще некоторое время постоял на месте, пытаясь переварить все, что случилось с ним за последние пятнадцать минут. Из его автомобиля откачали бензин, самого подвергли резкой критике и даже угрожали. Затем он, наконец, повстречался со своей чертовски привлекательной соседкой, которая смотрела на него так, что мужчина повпечатлительней растаял бы на месте, и в довершение ее трехлетняя дочка завела с ним роман.

Господи, подумал он, наконец, повернув в сторону почты. В такой обстановке даже Вэл не сохранил бы хладнокровия.