Шелковая паутина

8

Кэтлин бросилась к стеклянной двери и, когда та не открылась, заколотила по ней кулаками, не осознавая, что может пораниться. Она в отчаянии пыталась, ломая ногти, открыть запертую дверь.

В здании аэропорта царил страшный хаос. Выли сирены, люди мчались к окнам и стеклянным дверям, чтобы стать свидетелями катастрофы. Билетные кассы опустели. Кэтлин пробивалась сквозь толпу зевак, глаза ее лихорадочно блестели. Она выбралась наружу и побежала вокруг здания, скользя по грязной земле. На границе летного поля возвышался забор, никаких ворот она не заметила.

Ни на секунду не задумываясь о собственной безопасности, Кэтлин попыталась вскарабкаться на забор. Она ободрала руки и разорвала одежду, но все же умудрилась перелезть через него и соскочить на землю с другой стороны. Ее руки и ноги горели от ссадин и порезов.

Она побежала прямо туда, где пылали обломки самолета, над ними висел удушающий столб дыма. Зрелище напоминало погребальный костер.

— Нет! Он должен быть жив, — на бегу твердила себе Кэти.

Вокруг уже стояли машины «скорой помощи». От маленького самолета почти ничего не осталось. Не было ни малейших сомнений, какая судьба постигла пилота и пассажиров. У большого самолета горела только носовая часть, и пожарники яростно старались загасить губительное пламя.

— Эй, леди, вы спятили! — Кто-то толкнул Кэти, и она упала на землю. — И вообще, как вы тут оказались? Уйдите прочь с дороги.

На нее смотрело закопченное и злое от напряжения лицо пожарника. Он был одет в желтую куртку и каску. Кэтлин вскочила на ноги и отступила. Она смотрела, как пожарники тушат огонь, а спасательная команда бережно выгружает из самолета оставшихся в живых пассажиров.

Со все возраставшим беспокойством она вглядывалась в лица раненых. Кое-кто мог передвигаться самостоятельно, другим была необходима помощь. Почти все были в крови, многие без сознания, некоторых выносили мертвыми. От них Кэтлин отводила глаза. Эрик не погиб! Она знала, что он не погиб.

Ее внимание привлек только что выгруженный пассажир. Очевидно, он находился в тяжелом состоянии, так как его вынесли на руках двое темнокожих мужчин. Сердце Кэтлин забилось еще сильнее, хотя ей казалось, что это уже невозможно. И тут она увидела прядь светлых волос, испачканных кровью, но так знакомо переливавшихся в лунном свете.

— Эрик! — Крик вырвался из самых недр ее груди, и она помчалась к носилкам, на которые его положили.

— Подождите! — крикнула она санитарам, заносившим носилки в машину «скорой помощи».

— Он… Он… Я… — Она задыхалась, не в силах произнести ни слова.

— Он жив, — спокойно сказал санитар. — Сейчас ясно только одно: сильный ушиб головы. А теперь, пожалуйста, дайте нам отвезти его в больницу.

— Но… — Она показала на портативную кислородную маску на лице Эрика.

— Это кислород. Он наглотался дыма. Теперь, пожалуйста…

— Я поеду с вами, — твердо заявила Кэти, не отрывая глаз от застывшего, почти воскового лица Эрика.

— Нет, — сказал другой санитар. — Мы везем только людей, которые нуждаются в медицинской помощи. Уйдите с дороги.

Кэти послушно отступила, и санитары задвинули носилки в машину. Водитель завел мотор, и она бросилась к окошку. Стукнув в стекло, она крикнула:

— Куда вы его отвезете?

— В больницу Святого Эдуарда, — ответил санитар. — Поезжайте за нами.

Больница Святого Эдуарда находилась в пяти минутах езды от аэропорта. Кэтлин въехала вслед за воющими машинами «скорой помощи».

Она видела, как Эрика внесли на носилках в один из подъездов. Припарковав «блэйзер», она машинально закрыла его, как просил Эрик, и вбежала по ступенькам к автоматически открывающимся дверям. Она успела заметить, что Эрика вкатили в какое-то помещение и вокруг него уже колдовало множество медсестер и врачей. Кэти порадовалась, что в больнице существует специальный персонал для подобных случаев.

Она понимала, что бесполезно даже пытаться проникнуть вслед за Эриком, поэтому устало плюхнулась в неудобное кресло в холодной, мрачной комнате для посетителей.

Она молилась.

Она знала, что в больнице Святого Эдуарда есть часовня, но по какой-то непонятной причине не желала искать там утешения. Ей хотелось быть как можно ближе к Эрику. Кэтлин глубоко и искренне верила в Бога, часто искала у Него помощи и утешения. Сейчас был как раз один из таких случаев. Кэти просила Господа сохранить жизнь Эрику, обещая взамен благоразумие, и вообще все, что люди обычно обещают в подобных случаях.

Следующие несколько часов она провела, борясь попеременно то с неизвестностью, то с головной болью, то со страхом. Каждый раз, когда кто-нибудь входил или выходил из помещения, куда завезли Эрика, Кэти бросалась к этому человеку, умоляя сказать что-нибудь об Эрике, но ее или грубо отпихивали, или сочувственно смотрели на нее, не произнося ни слова. Родственников погибших в катастрофе собрали в отдельную комнату, откуда доносились леденящие кровь рыдания.

Беспрерывно звонили телефоны, поступали пациенты с менее опасными ранениями, то и дело шипели открывавшиеся и закрывавшиеся двери лифта, врачи и медсестры бегали и суетились. На Кэтлин никто не обращал внимания. Она же не отрывала глаз от дверей той палаты, куда увезли Эрика и где он сейчас боролся за свою жизнь. Если бы только она могла оказаться рядом, она бы вдохнула в него жизнь, отвела бы от него опасность.

Кэтлин сама уже не знала, сколько времени она здесь находится. Наконец она встала, пересекла приемный покой и подошла к стойке, за которой сидела медсестра, склонившаяся над чьей-то медицинской картой. Кэти кашлянула, желая привлечь к себе внимание.

— Да? — взглянула на нее сестра.

— Мисс… — Кэтлин посмотрела на бирку, прикрепленную к карману синтетического белого халата, и тут же поправилась: — Миссис Пратнер. Не могли бы вы… Мистер Гуджон-сен… Его привезли из аэропорта. Не могли бы вы сказать мне хоть что-нибудь о его состоянии? Пожалуйста.

— Вы родственница? — строго спросила миссис Пратнер.

У Кэтлин появилось искушение соврать, но она решила, что умудренная миссис Пратнер немедленно ее раскусит. Она опустила глаза на серый плиточный пол и тихо произнесла:

— Нет. Мы… э…

— Кажется, я понимаю, — перебила ее сестра. Кэти гордо вскинула голову и встретилась с холодным взглядом серо-голубых глаз, который вдруг неожиданно смягчился. Почему-то миссис Пратнер почувствовала симпатию к этой зеленоглазой молодой женщине с каштановыми волосами в изодранной одежде.

— Я посмотрю, что можно сделать. — Она направилась к двери, бесшумно ступая в мягких туфлях, потом обернулась через плечо и добавила: — Я принесу какой-нибудь антисептик для вас.

Кэти посмотрела на свои руки и только сейчас заметила, что они покрыты синяками и багровыми кровоточащими ссадинами, а вместо ногтей у нее одни лишь кровавые обрубки. Как это случилось? Когда она подняла глаза, миссис Пратнер уже не было.

Сильно волнуясь, Кэти стояла около стола и считала, сколько раз открывается и закрывается дверь лифта.

— Спасибо, все в порядке, — машинально произнесла она, когда другая медсестра спросила, нужна ли ей помощь.

Наконец в раздвижных дверях появилась миссис Пратнер. Подойдя к столу, она протянула Кэти квадратный кусок марли, смоченный чем-то желтым и пахучим.

— Протрите этим руки. Будет сильно жечь, но необходимо продезинфицировать ваши раны.

— Эрик? — с отчаянием в голосе спросила Кэтлин.

— Ему только что сделали рентген и тщательно обследовали. Никаких внутренних повреждений не обнаружено.

— Слава Богу, — прошептала Кэтлин и закрыла глаза.

— Однако, — уточнила сестра, — он еще не пришел в сознание. Он продолжает находиться в коматозном состоянии, а на голове у него довольно большая рана. Ему наложили несколько швов. Чем скорее он придет в себя, тем будет лучше.

Кэти с трудом подавила крик, готовый вырваться из ее груди.

— Может быть, если бы я могла увидеть его, поговорить с ним…

— Не сейчас. — Миссис Пратнер отрицательно покачала головой. — Очень сожалею, но сейчас этого действительно не следует делать ради его же блага. Когда он придет в себя и его положение стабилизируется, врачи, конечно же, разрешат вам побыть с ним несколько минут. А пока, боюсь, вам придется подождать.

— Спасибо вам, — тихо проговорила Кэтлин и пошла на прежнее место. Она села и снова начала ждать.

Сгустились сумерки, но Кэти ничего не замечала. Зажглись автоматически включаемые огни паркинга. Машины на оживленной магистрали за окном ехали уже с горящими фарами. А Кэти продолжала сидеть на своем посту.

Миссис Пратнер неоднократно уходила, но всякий раз возвращалась ни с чем и только печально смотрела на Кэти и качала головой. В словах не было нужды. Медсестра и так знала, каких новостей ждет эта девушка.

«На этот раз миссис Пратнер что-то долго не появляется, — с надеждой подумала Кэти и взглянула на часы. — Может, есть какие-нибудь новости?» И тут распахнулась входная дверь и в приемный покой ворвалась женщина.

По необъяснимой причине взгляд Кэти приковался к ней. Женщина была невысокой, светловолосой и очень привлекательной. Но ее хорошенькое личико искажали тревога и беспокойство. Полотняная узкая юбка выгодно подчеркивала изящную фигуру, блузка обтягивала маленькую крепкую грудь.

Женщина оперлась руками о стойку и посмотрела на медсестру, временно замещавшую миссис Пратнер.

Хриплым голосом, запинаясь на каждом слове, она сказала:

— Я — миссис Гуджонсен. Меня вызвал доктор Гамильтон по поводу Эрика Гуджонсена. Доктор знает, что я уже здесь.

— Да-да, конечно, миссис Гуджонсен. Пройдите сюда.

Деловитая медсестра указала хорошенькой женщине на раздвижные двери, которые оставались предметом неослабного внимания Кэтлин вот уже несколько часов.

Миссис Гуджонсен развернулась и быстро направилась внутрь.

В сердце Кэтлин словно захлопнулась невидимая дверь.

Она сидела совершенно неподвижно, опасаясь, что если пошевелится, то рассыплется на тысячу острых осколков. Голова ее пылала, в ушах гудело. Из легких словно вышел весь кислород, к горлу подступила тошнота.

Кэтлин чувствовала такое головокружение, что боялась потерять сознание. Неужели никто не слышит, как шумит у нее в голове? Впрочем, все они, кажется, заняты собственными делами. Неужели никто не понимает, что она, Кэтлин Хэйли, умирает? Прямо сейчас. Окружающие являются свидетелями медленной, мучительной гибели ее души, а они ничего не замечают. Им до нее нет дела.

Она послушалась совета Эдны, потому что сама очень хотела этого, не побоялась полюбить, и что теперь? Снова она потеряла того, кого любила. Она набралась мужества и пустила любовь в свое сердце, но, как и ее родители, Эрик оставил ее. Следовало предвидеть, что это случится.

Осторожно, словно боясь упасть, Кэтлин встала и подошла к стойке. Взяв чистый бланк, она дрожащими пальцами написала на нем имя Эрика и засунула бумажку в золотой брелок с ключами от машины. Потом положила ключи с бумажкой так, чтобы их сразу увидела миссис Пратнер.

Когда Кэтлин выходила, она наткнулась на высокого, крепкого блондина, торопливо шагавшего к стойке. Кэти опустила голову, не желая, чтобы кто-нибудь видел текущие по лицу слезы.

Минуту спустя в приемный покой быстрыми легкими шагами вошла миссис Пратнер. Она была очень довольна. Этот красавчик Гуджонсен очнулся, узнал своего брата и невестку и поговорил с ними. Потом он спросил о ком-то по имени Кэтлин.

Сестра не сомневалась, что это та самая девушка в холле. Она поспешила туда.

Но когда она оглядела приемный покой, хорошенькой девушки с каштановыми волосами, исцарапанными руками и беспокойным любящим взглядом сверкающих изумрудных глаз уже не было.

— Но вы сказали бы мне, где она, если бы знали? — почти закричал Эрик. Запавшие глаза, усталые складки вокруг рта, тревожное выражение покрасневших глаз — все свидетельствовало о недавней болезни. — Сказали бы, черт возьми? — Он стукнул кулаком по деревянному столу.

— Эрик, успокойтесь и перестаньте на нас кричать, — спокойно произнес Би Джей. — Раз мы сказали, что не знаем, куда исчезла Кэтлин, значит, так оно и есть. Мы беспокоимся о ней точно так же, как и вы.

— О, дьявол, — выдохнул Эрик, преисполненный отчаяния и рухнувшей надежды. Он обмяк и закрыл лицо руками.

Вот уже второй раз за этот месяц он приезжал в «Горный» и умолял Гаррисонов сообщить ему хоть что-нибудь о Кэтлин. И оба раза они клялись, что понятия не имеют о ее местонахождении.

Он две недели провалялся в этой чертовой больнице, теряясь в догадках, что же могло случиться с Кэти. Когда он пришел в сознание и начал о ней спрашивать, сиделка рассказала, что девушка, соответствующая его описанию, сидела в приемном покое, но потом ушла. Эрик чуть с ума не сошел от беспокойства. Врач даже велел сделать ему успокаивающий укол, чтобы не ухудшить и без того неважное состояние больного.

Но когда Эрик проснулся после укола, собственное беспомощное положение разозлило его пуще прежнего, а банальные утешения Боба и Салли вконец разъярили его.

— Говорю тебе, это не обычная интрижка, Боб! — заорал он на брата. — Черт побери, не могла она вот так уйти, не сказав ни слова. Может, на нее напали, убили, изнасиловали или еще что-нибудь в этом роде. Об этом ты подумал, а?

Сквозь бинты было видно, как вздулись вены у него на висках, и испуганные брат с женой позвали сиделку. Та сделала еще один успокаивающий укол, несмотря на то, что Эрик, страшно ругаясь, чуть ли не силой пытался этому воспрепятствовать.

Когда он очнулся, Боб и Салли по-прежнему находились в палате. По их напряженным лицам было видно, что нервы их на пределе.

— Эрик, она оставила ключи от машины на стойке и записку с твоим именем. Никто ее силой не увозил. Она ушла спокойно и по собственной воле.

— Может… — Боб запнулся, — может… ты несколько идеализировал ее чувства?

— Убирайтесь отсюда. Уезжайте домой или куда хотите, мне плевать, — прошипел Эрик. — Оставьте меня.

Он отвернулся и невидящим взглядом уставился в окно. Лицо его исказилось от горечи и отчаяния, и это выражение оставалось на нем еще много недель.

Хотя Эрика ничуть не беспокоило собственное здоровье, он все же поправлялся. Он совершенно затерроризировал сестер и врачей, но благополучно шел на поправку. Головная боль с каждым днем становилась слабее, рана на голове сначала болела, потом покалывала, а потом совсем прошла.

Боб и Салли уехали, как только миновала первая опасность, но вернулись, чтобы сопровождать его домой в Сент-Луис. Они по очереди вели «блэйзер», а Эрик сидел на заднем сиденье мрачнее тучи.

Из госпиталя он звонил Гаррисонам каждый день и мучил их расспросами о Кэтлин. Они клялись, что ничего не знают. Они даже не видели Кэти с того самого дождливого утра, когда она уехала с ним в аэропорт. Эрик предупредил их, что как только выберется из больницы, немедленно приедет в «Горный».

Он читал сообщения в газете о катастрофе и понимал, что ему посчастливилось. Пилот и двенадцать пассажиров погибли. И тем не менее иногда он думал: «Зачем мне это везение, если рядом нет Кэтлин?»

Почему она исчезла так бесследно? Когда она уходила, она даже еще не знала, сильно ли он ранен, выживет ли. Что-то заставило ее уйти, но что?

Проведя несколько томительных недель в Сент-Луисе ради полного выздоровления, Эрик решил заняться поиском Кэтлин. Он начал с «Горного». Гаррисоны по-прежнему оставались в неведении: они получили лишь написанную от руки записку, пришедшую по почте из Атланты.

Эрик прочел эту записку. Ничего, кроме того, что с ней все в порядке и она свяжется с ними позже, там не было. Кэтлин умоляла не беспокоиться, многословно извинялась, что неожиданно бросила их в середине лета. Вот и все.

Сейчас он приехал в лагерь второй раз и снова напрасно. Он был мрачен. Эдна говорила с ним мягко, но настойчиво.

— Расскажите, что вы обнаружили в Атланте?

— Она приехала туда сразу после катастрофы. — Он вздохнул и выпрямился в кресле. — Расплатилась за квартиру, упаковала вещи и уехала. Адреса не оставила. Я отправился в универмаг «Мэйсонс». Вам известно, что она давно там не работает?

— Нет, — хором ответили пораженные супруги.

— Она уволилась в начале лета. А каждый раз, когда речь заходила о работе, она говорила так, словно собирается осенью приступить к своим обязанностям.

— Эрик, она любила свою работу. Почему же она уволилась?

— В качестве взятки я предложил одной из продавщиц со мной позавтракать. Хотел выведать, что случилось. Кажется, к ней клеился один из сотрудников. А он был женат.

— Тогда все понятно. Кэтлин бы никогда не связалась с женатым мужчиной, — твердо заявила Эдна.

Эрик грубо фыркнул, встал и подошел к окну. Когда он снова повернулся к ним, лицо его было искажено. Казалось, желчь сочилась из каждой его поры.

— Откуда вы знаете? Может, она подлая, коварная тварь, которая всех нас ловко обманывала?

— Ну вот что, молодой человек, — Эдна подскочила к Эрику и замахала пальцем у него перед носом. — Не смейте так говорить о Кэтлин! Вы так же, как и я, прекрасно знаете, что это неправда. Я не потерплю, чтобы вы тут поносили ее при мне.

— Тогда почему она сбежала, будто нашкодивший или испуганный ребенок?

Эдна сникла, сразу обмякла и села. Она потерла виски, словно у нее разболелась голова.

— Не знаю, — тихо ответила она.

— А может быть, она и в самом деле испугалась, совсем по-детски испугалась, — спокойно подал голос с дивана Би Джей. — Вы лежите раненый, может быть, умирающий. А она не может этого вынести, не может даже допустить мысли, что потеряет вас. Думаю, не ошибусь, если предположу, что она испытывала к вам сильную привязанность. — Би Джей, прищурившись, взглянул на Эрика, ожидая подтверждения, но когда такового не последовало, продолжил: — Надо признать, что прецеденты в ее жизни были. Однажды Кэти уже пережила трагедию, с тех пор она предпочитает бежать от трудностей. Но когда-нибудь она столкнется с необходимостью решать проблему, а не убегать от нее.

Какое-то время Эрик молча размышлял, потом его лицо стало непроницаемым.

— Что ж, как бы то ни было, она сбежала от вас и от меня и ясно дала понять, что не желает, чтобы ее разыскивали. — Он взял с кресла джинсовую куртку и направился к двери. — Я потратил два месяца своей жизни, чтобы найти ее, но больше не намерен этого делать. Я сообщу вам, когда будет готов фильм про лагерь. Благодарю за помощь.

Он говорил отрывисто и, как показалось Эдне, через силу. Она подозревала, что он всеми силами старается скрыть под видимым безразличием горечь и боль.

Она окончательно в этом уверилась, когда увидела из окна, как Эрик сел в машину и изо всей силы хлопнул дверцей. Он в полном отчаянии опустил голову на руль. Потом вставил ключ в зажигание и уехал…