12

За последний час Николас получил возможность убедиться в собственной силе воли. Она потребовалась ему вся без остатка, иначе он бы не выдержал подробный рассказ тети Шарлотты и бесконечную, страница за страницей, демонстрацию нотных рукописей Шамьера.

В кабинете, куда они прошли из сада и где, судя по стопкам нот, громоздившихся на крышке рояля, музицировала тетя Шарлотта, было ужасно душно – несмотря на распахнутые балконные двери. Если бы не правила приличия, Николас скинул бы сюртук, распустил шейный платок и сам занялся документами.

К его нетерпению добавлялась еще и злость. Все время, пока длился рассказ тети Шарлотты, Дориан то маячила у него за спиной, то беспокойно вышагивала по комнате. Она ему не доверяла, поддавшись, как и его бывшие коллеги и друзья, слухам о предательстве.

– А вот и он! Тот самый фрагмент, который, как мне сказала Дориан, вы хотели увидеть. – С величайшей осторожностью тетя Шарлотта вынула из темно-красной папки листочек и положила на стол перед Николасом.

Николаса на мгновение охватил страх. Мало того, что обрывок странички сильно выгорел и казался очень хрупким… внешне он ничем не отличался от сотни других рукописных нот, уже побывавших в руках Николаса. Тот же нотный стан, испещренный символами тактов и размеров, те же нотные знаки. Но именно здесь таилась разгадка. Или по меньшей мере часть разгадки.

– Остальные рукописи гораздо четче, – пробормотал Николас.

– Это потому, что Францу пришлось пользоваться самодельными чернилами, – объяснила тетя Шарлотта. – Видите, даже в заключении, без музыкальных инструментов – он все равно продолжал работать.

Подняв голову, Николас встретил взгляд Дориан – испытующий, недоверчивый.

– Полуголодный, в сырости и холоде, он все равно сочинял музыку, – сказала она. – Мы пытались передавать ему в тюрьму одежду и еду, но мало что доходило. И все-таки он закончил этот романс, посвященный тете Шарлотте.

– Вы можете взять листок, рассмотреть поближе, – предложила тетя Шарлотта. – Дориан мне сказала, что второй кусочек у вас?

– Верно. – Как ни тронуло Николаса великодушие тети Шарлотты и как ни неловко ему было, он не мог отказаться от своего кусочка рукописи. – Я приобрел верхнюю часть страницы, с росписью Франца Шамьера и названием «Шепот фиалок».

– «Шепот фиалок»! – Мечтательный вздох Шарлотты как ножом полоснул Николаса по сердцу.

Дориан перегнулась через стол:

– Теперь-то вы представляете, какая это память для тети Шарлотты?!

– Ну-ну, Дориан, не стоит сердиться на его милость, – кротко укорила племянницу Шарлотта. – Мне очень дорог каждый, кто ценит музыку Франца.

Дориан, не удержавшись, фыркнула, но спорить не стала.

– Прошу вас, милорд, взгляните поближе, – повторила тетя Шарлотта.

Николас, едва справляясь с дрожью в руках, осторожно перевернул листок. На обратной стороне он нашел именно то, что искал: несколько последних букв имени настоящего предателя. Одну из букв, стершуюся на изломе, он не разобрал, но две другие читались совершенно ясно. Буквы оказались греческими.

– Я не имею представления, что это значит, – сказала Шарлотта. – Бумага была большой ценностью в тюрьме, и Франц – или же кто-то другой – видимо, записал это для себя. Только вот что, не пойму.

– Вы знаете греческий? – подозрительно прищурилась Дориан.

– Немного, – ответил Николас. – Я же моряк, а не ученый.

– По-моему, последняя буква – это…

– Сигма, – подсказал Николас. – Вторая, кажется, эпсилон… или же еще одна сигма. Почерк не слишком разборчив, да и чернила размылись… наверное, от слез.

– И что это означает? – спросила тетя Шарлотта.

– Не знаю, – признался Николас.

– На вашем кусочке тоже что-то написано по-гречески? – вставила Дориан.

Николас кивнул.

– Дельта, затем альфа. Третья буква тоже расплылась.

Склонившись над листочком, тетя Шарлотта с интересом вглядывалась в загадочные буквы.

– Без третьего фрагмента, наверное, не поймешь. А может, это название какого-нибудь тайного общества, как вы думаете, милорд? – Она обернулась к Николасу.

– Такая мысль мне в голову не приходила, – удивленно отозвался Николас. – Я считал, что это имя шпиона или же название шпионской организации.

– Шпионской организации? А что? Очень даже возможно… – Тетя Шарлотта в задумчивости потерла подбородок.

– Позвольте вам напомнить, что на третьем кусочке записана большая часть партитуры! – Дориан недовольно нахмурилась, переводя взгляд с одного на другого, словно отчитывала расшалившихся детей.

– Ну что ты, дорогая, конечно, я помню. Мне лишь хотелось помочь его милости. Ты же видишь, для него эти буквы значат что-то очень важное.

– Мы все равно не отдадим ему свой кусочек, – упрямо пробурчала Дориан.

– Разумеется, нет. Но граф Сикум и не просил об этом, дорогая. – Я и не собирался просить о таком, – быстро подтвердил Николас, чтобы не подливать масла в огонь опасений Дориан. – Я крайне признателен за то, что вы позволили мне взглянуть на вашу коллекцию, тетя Шарлотта, и восхищен результатами этого нелегкого труда.

– Спасибо, милорд. – Шарлотта аккуратно вложила листочек обратно в красную папку. Николас с тревогой отметил, что она сильно побледнела и прямо на глазах осунулась.

– Я утомил вас своим присутствием. Пожалуй, мне пора откланяться.

– Нет-нет, милорд!

Несмотря на протесты тети Шарлотты, Николас распрощался с ней и в сопровождении Дориан покинул кабинет. В коридоре он обернулся к Дориан:

– Надеюсь, вы храните этот листочек в надежном месте. Он представляет огромную ценность.

– Еще бы! К нам ежедневно обращаются с предложениями о покупке рукописей Шамьера. Все оригиналы мы храним в сейфе и достаем только по просьбе тети Шарлотты.

– Что ж, очень хорошо.

Николас направился к выходу. Он был расстроен тем, что его надежды, связанные с принадлежащим Сент-Джонам отрывком партитуры, не оправдались – или же оправдались только частично. И по-прежнему злился на Дориан за то, что она ему не доверяет. Но ни ее подозрительности, ни ее опасениям он не позволит стать между ними, решил про себя Николас.

У самой двери, прямо перед дворецким, он задержался. Дориан, похоже, поняла намек.

– Можете идти, Бартон, – сказала она. – Я сама провожу графа Сикума.

– Как прикажете, мисс Сент-Джон. – Тот понимающе улыбнулся.

– Что бы это значило? – Дориан проводила дворецкого удивленным взглядом. – Бартон же никогда не улыбается! Считает это признаком дурного тона.

– Видимо, он решил, что нам нужно на пару минут уединиться. На прощание.

– Вот как? – Дориан вскинула к нему лицо. – А нам это действительно нужно?

– Конечно. – Николас шагнул к ней и понизил голос: – Поцелуйте меня, дорогая. Горничная тети Шарлотты смотрит на нас с площадки второго этажа, еще одна служанка поглядывает в зеркало в гостиной. Должны же мы оправдать их ожидания.

Дориан поджала губы.

– Вы ведете себя непристойно, милорд.

– Я знаю, – охотно признал Николас, но уже в следующий миг его губы накрыли рот Дориан.

Поцелуй, который должен был быть всего лишь нежным прощанием влюбленных, неожиданно затянулся, когда Дориан всем телом прильнула к Николасу, со стоном приоткрыла губы, вскинула руки на шею. Николас гладил ладонями ее бедра, талию, плечи, осыпал бесчисленными быстрыми поцелуями уголки рта, скулы, виски, лоб…

Никогда еще желание смыть позор с имени Деррингтонов не было в нем так сильно. Теперь он хотел этого не только ради своей семьи, но и ради Дориан.

– Я не предатель, – шепнул он ей на ухо. – Вы можете мне доверять.

Едва заметная грустная улыбка тронула ее губы.

– Мне бы хотелось доверять вам, милорд. Мне бы этого очень хотелось.

* * *

Николас перегнулся через плечо дяди Джорджа, рассматривая аккуратно расправленный на столе листок. Вернувшись от Дориан, он сразу же достал свой кусочек рукописи, и они с дядей Джорджем занялись изучением таинственной надписи.

– Альфа, йота или мю, затем омикрон и опять мю, – вслух повторял дядя Джордж, записывая буквы под диктовку Николаса. Оба и прежде не раз проводили долгие часы, пытаясь расшифровать послание Шамьера. Теперь же, когда Николас получил новые сведения, они надеялись обнаружить скрытый до сих пор смысл.

– Нет, все равно непонятно, – не поднимая глаз от кусочка нотной бумаги, пробормотал дядя Джордж. – Да, кстати, я все забываю спросить – понравилась твоей даме безделушка, что ты ей купил?

Николас улыбнулся, припомнив радость и облегчение, написанные на лице Дориан в ту минуту, когда он надевал ей на пальчик кольцо. И ее поцелуй… тоже незабываемое впечатление. А просьба играть перед тетей Шарлоттой роль ее возлюбленного – вообще нечто особенное, и он совсем даже не против этой идеи.

– Кажется, да.

– Так я и думал, – удовлетворенно кивнул дядя Джордж. – Хотя мне трудно понять даму, отказавшуюся от фамильного сапфира Сикумов… Но если честно, Ник, я никак не ожидал, что ты решишь жениться до того, как разберешься с этой клеветой.

– Я и не собирался этого делать, дядя Джордж, но помолвка с мисс Сент-Джон открывает кое-какие возможности.

– Да-да, разумеется. Например, возможность увидеть второй обрывок. Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, Ник.

Николас оставил замечание дяди без ответа. Ситуация складывалась не совсем так, как он поначалу рассчитывал, но известно, что основная отличительная черта хорошего плана сражения – свобода маневра. Для победы необходимы тщательная подготовка и умение обратить возникшие в ходе битвы новые условия себе на пользу. До сих пор он не совершил ни единого неверного шага. И не видел причин сожалеть о помолвке. Только это вряд ли поймет дядя Джордж. Он и сам, пожалуй, еще не до конца разобрался в своем отношении к Дориан.

– Ни черта не понимаю в этих греческих буквах, хоть убей! – удрученно качая головой, признался дядя Джордж. – Я-то надеялся, мы найдем на листке имя предателя. Уж конечно, ты бы его узнал даже и без недостающих букв. А тут!..

Николас достал из резного ящичка манильскую сигару, зажег от лампы и устроился в кресле у остывшего камина.

– Я тоже считал, что найду здесь фамилию или хотя бы псевдоним шпиона. Между прочим, тетя Шарлотта высказала одну интересную мысль – о тайном обществе.

– Ничего не скажешь, сообразительная леди. Сам я как-то об этом не подумал. А ведь у адмирала Нельсона были враги не только в армии Наполеона, но и на родине. Что, если они объединились в тайное общество, чтобы достичь своей цели – уничтожить или хотя бы скомпрометировать адмирала?

– Мне это кажется маловероятным, – покачал головой Николас. – Ответственность скорее всего лежит на одном человеке. Чем больше замешано людей, тем труднее сохранить тайну. Помните старую поговорку – трое могут сохранить секрет только в том случае, если двое из них мертвы… Да, думаю, предатель действовал в одиночку, и его имя стало известно Шамьеру. За что он и поплатился жизнью, успев лишь передать это послание. Нам остается только расшифровать его.

– Но этой части слова недостаточно, верно?

– Именно. Нужно отыскать третий кусочек, – ответил Николас. – А это не так просто. Ведь тот, чье имя стоит на записке Шамьера, наверняка ведет собственные поиски и приложит все силы, чтобы добраться до цели первым.

Загрузка...