Шейх

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Утром Зара проснулась оттого, что у нее онемело плечо. Она пошевелилась и поняла, что лежит в объятиях Джамала.

События прошедшего дня нахлынули на нее горькой волной. Ей удалось уснуть лишь на рассвете: всю ночь, вернее, весь остаток ночи она пролежала в напряжении — ожидая, что шейх попытается овладеть ею. Но он сдержал слово. В конце концов, его тихое размеренное дыхание успокоило ее, и она провалилась в черную бездну сна.

— Как спалось моей маленькой злючке? — раздался у самого ее уха голос Джамала. — Плохо. Я привыкла спать одна, а от твоих тяжелых рук у меня ноют плечи, — честно ответила Зара.

— Мне очень жаль. — Он приподнялся на локте и заглянул ей в глаза. — Знаешь, мне нравится трогать тебя — всю тебя, но особенно твою грудь. Она — само совершенство, а твои соски, такие темные и упругие, напоминают спелые вишни, которые я так люблю.

Зара демонстративно отодвинулась от него подальше.

— Мы хотели кое-что обсудить, — напомнила она. — Когда я смогу увидеть отца?

— Ах да, сделка… — прищурился Джамал. Он отлично помнил их вчерашний разговор и сейчас, на свежую голову, полагал, что наговорил тогда много лишнего. Нельзя было столько обещать. Впрочем, они все равно еще ни о чем недоговорились.

— Хорошо, принцесса, давай поговорим об этом. Пусть каждый из нас изложит свои предложения, и мы попробуем прийти к согласию. Начинай.

— Ты говоришь, что хочешь меня, господин. Очень хорошо. Отныне ты сможешь наслаждаться моим телом, пока тебе это не надоест. Взамен же я прошу только одно — отпусти моего отца.

— Нет, Зара, — усмехнулся шейх. — Я не могу освободить Юсуфа, и тебе это известно. Теперь послушай меня. До тех пор, пока твоего отца не отправят в Мекнес, ты сможешь каждый день навещать его. А в качестве благодарности ты будешь охотно, не сопротивляясь, делить со мной постель всякий раз, как я того пожелаю. Заметь, я не имею в виду, что обязательно стану брать тебя, мы можем просто спать вместе. И еще одно оставляю за собой право пытаться соблазнить тебя в любое другое время всеми доступными мне способами, и ты не должна мне мешать. Я хочу, чтобы твоя вынужденная покорность стала в конце концов действительно добровольной.

— Это совершенно неприемлемо, господин.

— Вот именно, господин. — В голосе Джамала зазвенел металл. — Не забывай, ты моя рабыня, и мне незачем торговаться с тобой — ты и так всецело принадлежишь мне. Я поступаю так лишь потому, что не хочу брать тебя силой. Почему не твое дело. Если угодно, считай это капризом своего хозяина. Но злоупотреблять моим терпением я тебе не советую. У тебя нет прав, и горе тебе, если ты заставишь меня вспомнить об этом. Если же ты сейчас примешь мои условия, то, во-первых, навсегда простишься с конюшней, а во-вторых, серьезно облегчишь жизнь своего отца.

Зара прикусила губу, лихорадочно соображая. Она чувствовала, что скоро терпение Джамала достигнет предела. Джамал и так обращался с ней куда мягче и снисходительнее, чем любой другой мужчина, окажись он на его месте. И это, пусть и против ее желания, приносило свои плоды: шейх уже не вызывал в ней прежней неприязни, она все чаще стала замечать, что он красив, благороден и даже… добр.

Возможно, само внезапное решение отдаться ему в обмен на свободу отца тоже было не случайно — девушка с удивлением поняла, что он ей не противен и вполне может стать ее первым мужчиной. Трудно сказать, что здесь перевесило чашу весов: его терпение и умение ждать или дикий, природный инстинкт самки, выбирающей для первого спаривания самого сильного и красивого партнера. Как бы то ни было, сейчас на карту было поставлено две судьбы — судьба отца и ее собственная, и Зара обязана была использовать свой единственный козырь.

— Ты сказал, что я смогу навещать отца, пока он здесь, — задумчиво сказала она.

— Совершенно верно.

— Тогда… не мог бы ты пойти еще на одну маленькую уступку? Не отправляй его в Мекнес. Пусть он останется твоим пленником здесь, в Эдеме, а я сумею отблагодарить тебя за это.

— Рано или поздно мне все равно придется отдать Юсуфа султану, — покачал головой Джамал.

— Тяни время, сколько сможешь, — взмолилась Зара. — Султан ведь даже не знает, что мой отец у тебя, а до тех пор, пока на его караваны никто не нападает, он и не вспомнит о нем.

— Вспомнит, уверяю тебя, и довольно скоро. Ему нужна голова Юсуфа. Но я пойду на эту уступку, моя принцесса. Твой отец и его люди пока останутся здесь в качестве моих пленников. Но о большем меня не проси.

Зара готова была расцеловать его от радости. Пока отца держат в Эдеме, она наверняка сумеет найти способ освободить его! И это стоило потери девственности, которая кстати сказать, последнее время начинала ее тяготить. Большинство женщин в ее возрасте уже были замужем и имели детей; брачным возрастом у берберов считались тринадцать лет, а ей уже стукнуло восемнадцать.

— Хорошо, я согласна на твои условия.

— Слава Аллаху! — улыбнулся Джамал. — Во истину, принцесса, ты умеешь торговаться. Но я сделаю тебе еще одну поблажку: в моих объятияхты можешь вести себя как угодно, не укрощая свой дикий нрав. Это даже придаст нашим… xм.. отношениям некоторую пикантность.

— Я хочу видеть отца, — казала она, не ответив на его улыбку. Заре совсем не нравилось, что шейх с такой иронией отнесся к ее решению, которое — Аллах свидетель! — далось ей совсем непросто.

— Я это устрою, не беспокойся, — уже серьезнее произнес Джамал. — Ты cкоpo поговоришь с отцом, но остаток дня используешь с пользой для меня — подготовишься к грядущей ночи. Хамет отведет тебя в гарем, а там тобою займется Нафиса.

Не успел шейх произнести имя Хамита, как тот появился в дверях:

— Нести ли завтрак, господин?

— Да, разумеется, но завтрак на двоих: Принцесса Зара решила оказать мне честь, разделив его со мной.

Высокий молчаливый слуга провел девушку через двор к южной стене крепости, где находилось приземистое одноэтажное строение с крохотными окошками, забранными железными прутьями. Увидев их, стоявший у дверей страж кивнул и отступил в сторону.

Зара вошла внутрь и оказалась в длинном коридоре, по обе стороны которого тянулись кладовые — клети, переделанные в тюремные камеры. У одной из них стоял еще один страж, и девушка сразу поняла, что именно там и держат ее отца.

Кади Юсуф сидел на грязном полу, скрестив ноги и облокотившись о грубо сколоченную деревянную скамью, служившую ему постелью. Перед ним на обшарпанном низеньком столике стояла оловянная плошка с остатками еды и кувшин с водой.

— Отец! — воскликнула Зара, бросаясь к решетке.

Страж открыл дверь, и девушка проскользнула в камеру. Кади встал и раскрыл ей свои объятия.

— Прости, дочь, — невесело улыбнулся он. Все вышло не так, как мы хотели. Теперь мы оба пленники шейха Джамала. Не могу понять, кто нас предал.

— Нет, отец, предательства не было. Джамал заметил следы верблюдов, нашел остатки лагерного костра, обо всем догадался и устроил тебе ловушку.

— Я подвел тебя, Зара. Уж лучше бы меня убили. Султану не терпится отрубить мне голову, и он непременно сделает это, когда меня отправят в Мекнес.

— Тебя туда не отправят, отец, — сказала Зара, понизив голос почти до шепота. Ей не хотелось, чтобы стражники пересказали потом их разговор Джамалу во всех подробностях.

— Разве это возможно? — удивился Юсуф.

— Я уговорила шейха оставить тебя пока здесь. Это даст мне время придумать, как нам освободиться.

Юсуф нахмурил брови и пристально посмотрел на нее:

— Ты уговорила шейха Джамала?

— Я заключила с ним сделку, — поспешно сказала Зара.

— И что же ты ему предложила взамен, дитя мое?

— То, что он страстно хочет получить.

— Ты хочешь сказать, что он до сих пор не взял это и так, безо всяких сделок?

— Да, отец, именно так. Я отказала ему, и Джамал сказал, что не станет меня принуждать.

Юсуф недоуменно покачал головой:

— Не понимаю… Ведь ты же его рабыня! Он имеет полное право делать с тобой все, что захочет. Таков закон, хотя мне это и горько, поскольку речь идет о моей единственной дочери.

— Ты не знаешь Джамала, отец. Он… он не такой, как другие мужчины. Ему не доставляет удовольствия брать женщин силой.

— Ты не должна жертвовать собой ради меня, — покачал головой Юсуф. — я этого не стою.

— Не говори так, отец. Я уверена, Джамал не причинит мне вреда. Пройдет совсем немного времени, и я сумею устроить тебе побег.

— Это слишком опасно, и прежде всего — для тебя. Кроме того, разве память о суженом не гложет твое сердце?

— Ты прав, я не забыла Саида и никогда не забуду. Но я не могу допустить, чтобы тебя отправили в Мекнес, на верную смерть. Мне будет стыдно называться твоей дочерью, если я не сделаю все, что в моих силах, дабы предотвратить это!

Внезапно сзади раздались тяжелые шаги, и к камере подошел Джамал. Он сразу понял, что отец и дочь только что о чем-то спорили, но не подал виду.

— Как видишь, Зара, с кади Юсуфом все в порядке, — сказал шейх. — Его не бьют и не морят голодом. Теперь тебе пора возвращаться в гарем. Хамет проводит тебя, он ждет у дверей.

Девушке очень не хотелось уходить, но спорить она не посмела. Для того чтобы осуществить задуманное, ей придется отныне скрывать свои чувства. Джамал должен поверить, что она смирилась, иначе ничего не выйдет.

— Я приду завтра, отец, — сказала она, обняла его на прощание и пошла назад по коридору.

Джамал проводил ее взглядом, затем повернулся к Юсуфу:

— Твоя дочь сделала все, чтобы я сохранил тебе жизнь… по крайней мере, пока.

— Мне казалось, что мою судьбу должен решить султан, а не ты, — с вызовом ответил Юсуф.

— Так оно и есть, но мне было приятно исполнить просьбу Зары. Ты — мой пленник и останешься здесь, в Эдеме, до тех пор, пока султан не потребует твоей выдачи — или пока что-нибудь не изменит моего решения. Ты нужен мне в силу самых разных причин, знать о которых тебе не обязательно. Просто поверь, что это так, и успокойся. Казнь откладывается.

— Выходит, — усмехнулся Юсуф — я буду жить ровно столько, сколько моя дочь будет ублажать тебя в постели. Когда же она тебе надоест, ты отправишь меня в Мекнес. А как ты поступишь с ней, шейх Джамал?

Джамал смутился. Берберский кади был весьма недалек от истины, и это ему совсем не нравилось.

— Что успела Зара тебе рассказать?

— Что ты, по возможности, хорошо с ней обращался, и что она заключила с тобой сделку. Зара — очень красивая женщина, и мало найдется мужчин, способных держать себя в руках так долго. И Я благодарен тебе за это. Но я не желаю, чтобы она жертвовала собой ради меня.

— О какой жертве ты говоришь, Юсуф? — усмехнулся шейх. — То, чем мы собираемся с ней заняться, доставит равное удовольствие нам обоим. Тебе очень повезло, кади, что у тебя такая заботливая дочь. И как бы ни сложилась твоя судьба, она не будет расплачиваться за твои грехи. Мы заключили с ней договор, а я хозяин своего слова.

— Вот именно, хозяин: захотел — дал, захотел — взял обратно, — жестко заметил кади. Ты прежде всего мужчина, который возжелал женщину, и пойдешь на все, чтобы получить ее. — Мне все это не нравится. Раз уж ты так одержим моей дочерью, возьми ее в жены.

— В жены?! — Джамал даже отшатнулся от неожиданности. — Да ты в своем уме, Юсуф? Зара моя рабыня, не более того. У меня есть три наложницы, и мне не нужна жена. Да и как я могу жениться, если большую часть времени провожу в море? Кроме того, у твоей дочери уже был любовник, а ни один мужчина не станет заводить семью с женщиной, для которой он не первый.

Обвинение было таким нелепым и наглым, что Юсуф от гнева лишился дара речи.

Когда же он справился с собой, Джамал уже ушел.

Принцесса следовала за Хаметом, гадая, о чем говорит сейчас с Джамалом ее отец. Ее мысли были полностью заняты вынашиванием планов побега, и она не сразу заметила наложниц, расположившихся во дворе у бассейна.

Лейла сидела на бортике и болтала в воде ногами. Саха лежала на животе на подушках, лениво потягивая шербет, а Амар устроилась рядом с ней и пощипывала струны кифары. Увидев Зару, вся троица зашипела, как клубок потревоженных змей.

— Берберская ведьма вернулась, — процедила сквозь зубы Саха. — И как только Джамал может выносить эту нахальную особу?

— Не иначе как она околдовала нашего господина, — поддакнула Лейла.

— Что делает здесь эта несносная рабыня, Хамет? — капризно пискнула Амар.

— Я только выполняю приказ господина, пожал плечами тот, легонько подталкивая девушку вперед. — Я должен отвести ее к Нафисе. Сегодня вечером Зара должна явиться в опочивальню Джамала.

— Что?! — вскричала Саха, сверкнув глазами. — Да зачем ему такая костлявая уродка, когда у него есть мы? Разве может она пробудить в мужчине желание? Глядя на нее, хочется спать. Быть может, она понадобилась шейху как снотворное? Ты не ослышался, Хамет?

— Со слухом у меня все в порядке, Саха. И не тебе указывать господину, кого звать к себе в постель.

— Быть не может, чтобы Джамал предпочел нам какую-то вонючую рабыню с конюшни, — сделав испуганное лицо, выпалила Лейла. — 'Здесь дело нечисто. Говорю тебе, Саха, она его околдовала!

— Я не ведьма! — возмутилась Зара. — Напрягите свои куриные мозги! Если бы я умела колдовать, то давно бы уже превратила вас в ослиц!

— Да будет тебе, — негромко сказал Хамет, снова подталкивая ее к дверям гарема. — Не обращай на них внимания. Они с ума сходят от ревности, ведь, с тех пор как ты здесь, Джамал их вообще перестал замечать. Сейчас тобой займется Нафиса, а вечером я отведу тебя в покои господина.

Они прошли под аркой во внутренний дворик. — Приведи Зару в порядок, Нафиса, — обратился он к пожилой женщине, вышедшей им навстречу. — Господин желает видеть ее сегодня в своей постели.

Морщинистое лицо Нафисы расцвело в широкой улыбке.

— Вот и твой час настал, девочка. Удивительно, что тебе так долго удавалось этого избежать. И совершенно напрасно. Джамал добр, красив и, как говорят, великолепный любовник. А сейчас к тому же у него много нерастраченных сил — он давно уже не ласкал своих наложниц. Дня два назад к нему пришла Лейла, но он выгнал ее. Все три страшно на тебя злы.

— Я ни в чем не виновата, — заявила Зара. Будь моя воля, я бы скорее легла в постель с верблюдом, чем с ним.

— Позволь тебе не поверить, — с неожиданной твердостью возразила Нафиса. — Я знаю Джамала. Он никогда не станет тащить женщину в постель против ее воли, будь она хоть рабыня, хоть дочь самого Мулая Исмаила. Терпение и умение ждать достались ему от его матери-англичанки.

Зара хотела ответить какой-нибудь резкостью, но прикусила язык. Нафиса была права, Джамал не принуждал ее. Она сама предложила ему эту сделку, более того, сказала, что будет выполнять свою часть договора охотно.

— Твоя правда, Нафиса, — со вздохом признала принцесса. — Я иду к Джамалу по своей воле, чтобы… — она поперхнулась дикими для нее словами, но все же заставила себя закончить: — Чтобы доставить ему удовольствие.

«Если бы не отец, он бы от меня этого не дождался», — добавила она про себя.

— Я сразу поняла, что ты умная девочка, — кивнула Нафиса. — Тебе очень повезло, Зара, что ты попала к Джамалу, а не к кому-нибудь другому. Пойдем со мной.

День пролетел незаметно. Девушку мыли, натирали ароматными маслами, делали ей массаж, расчесывали ее роскошные волосы, наряжали.

В заключение Нафиса велела Заре сесть на кушетку и принялась покрывать ей красным лаком ногти на руках и ногах. За этим-то занятием их и застали Саха, Лейла и Амар, изнывая от безделья и любопытства, наложницы давно уже слонялись вокруг, но войти в купальню решились только теперь.

— Фу, какая она тощая! — фыркнула Лейла. — Кожа да кости! Ах, бедняжка Джамал; он к утру будет весь в синяках!

— У нее слишком длинные ноги, — поспешила добавить Амар. — А какие здоровенные ступни!

— Могу поспорить, — вставила свое слово Саха, — у нее было столько мужчин, что ее влагалище растянулось и стало огромным, как у верблюдицы. Завтра же утром Джамал снова отправит ее на конюшню.

— Пошли прочь! — прикрикнула на них Нафиса. — И впредь держите свои дурацкие замечания при себе.

Одна за другой наложницы покинули купальню, оставив после себя душное облако враждебности.

— Они меня ненавидят, — равнодушно констатировала Зара.

Она не притворялась, ей действительно было все равно. Скоро ни ее, ни Юсуфа здесь не будет, и тогда пусть Джамал катится ко всем чертям вместе со своим гаремом.

— Ступай к себе, отдохни, — улыбнулась ей Нафиса. — Скоро Хамет придет за тобой. Я пришлю с ним ту одежду, что мы для тебя подобрали.

Зара продолжала сидеть с отсутствующим видом, лишь изредка шевеля пальцами, на которых сох лак.

— Тебя что-то тревожит, детка? — заботливо осведомилась пожилая женщина. — Не бойся Джамала, он не обидит тебя.

— Ты старше и мудрее меня, Нафиса, и я xoтела посоветоваться с тобой.

— О чем? — удивилась та.

— Я… я не знаю, как вести себя сегодня ночью, не знаю, что мне следует делать. Я не знаю даже в точности, чего ждет от меня Джамал.

Нафиса изумленно уставилась на Зару. Наконец удивление на ее лице сменилось полным недоумением, и она сказала:

— Ты не знаешь, что тебе делать в постели Джамала? Объяснись, дитя, я не понимаю.

Они были одни, никто их не подслушивал, и Зара решилась говорить откровенно:

— Дело в том, что я все еще девственница. Я знаю понаслышке, чем занимаются мужчина и женщина, когда остаются одни, но как мне быть? Ведь у меня нет никакого опыта…

— Ты хочешь сказать, — не веря собственным ушам осторожно спросила Нафиса, — что никогда не позволяла мужчине… войти в твое лоно?

— Никогда.

— Джамал знает?

Зара отрицательно покачала головой.

— Нет. Он считает, что Саид был моим любовником. Саид — это друг моего детства, почти брат, а потом — жених, — пояснила она. — Его убили в тот самый день, когда я попала в плен. Я не считала нужным переубеждать Джамала, потому что думала, что… что до этого не дойдет.

— Пожалуй, стоит приготовить тебе травяной настой, — заметила Нафиса. — Хоть ты и говоришь, что идешь к шейху добровольно, мне не слишком в это верится.

— Нет, не надо никакого зелья. Просто скажи, как мне вести себя.

— Мои советы тебе ни к чему, — улыбнулась Нафиса. — Джамал весьма искушен в искусстве любви. Ему известны сотни способов возбудить женщину — а как поступить потом, тебе подскажет сама природа. Слушайся его во всем, и он подарит тебе ни с чем не сравнимое наслаждение. Не бойся собственных чувств, прислушивайся к голосу своего тела, и все будет хорошо.

Полулежа на кушетке в своей комнатке, Зара долго думала над тем, что сказала ей Нафиса. Она нисколько не сомневалась в умении Джамала соблазнять женщин. Он мог искусно действовать не только руками или губами, ему был дарован другой великий талант — обольстительная речь. То, как он говорил с ней, какие слова подбирал тогда, в купальне, и совсем недавно, утром, когда она проснулась в его объятиях, будто в юной принцессе ничуть не меньше чувств, чем его прикосновения.

Однако к вполне естественному страху и робости перед первой настоящей встречей с мужчиной примешивалась и легкая досада. Зара никак не могла разобраться, откуда это взялось, пока, наконец, к собственному удивлению, не поняла: ей неприятно, что она лишь очередной персонаж в длинной череде женщин, побывавших в спальне Джамала до нее… ей неприятно, что она не единственная!

Стоит ли говорить шейху, что она все еще девственна? Этот вопрос мучил ее, жег, как каленое железо, но решение не приходило. Быть может, лучше оставить его на потом? Сама ситуация, в которой она скоро — о, слишком скоро! — окажется, должна подсказать, как ей следует поступить.

Ее мысли прервал стук в дверь, и в комнату вошел Хамет с небольшим серебряным подносом и каким-то свертком.

— Нафиса приготовила сладкое молоко с миндалем, оно поможет тебе немного успокоиться и приглушит голод до ужина. А это — твоя одежда, — добавил он, кладя на край кровати что-то шелковое, переливающееся всеми цветами радуги. — Шейх Джамал желает, чтобы ты разделила с ним его вечернюю трапезу.

Зара пригубила теплое ароматное молоко и улыбнулась от удовольствия:

— Спасибо, это очень вкусно.

Хамет подождал, пока она выпьет все до конца, затем поставил, пустую пиалу на поднос и удалился.

Девушка занялась одеждой, и с ее губ сорвался горестный стон.

— О в чем она должна была появиться сегодня вечером перед Джамалом, состояло из цельного квадратного куска разноцветного полупрозрачного шелка. Они с Нафисой отобрали совсем другие вещи, но, видимо, шейх решил по-своему. Материал был невероятно дорогим и красивым, но ей на ум поневоле пришло сравнение с упаковкой, в которую торговцы-ювелиры заворачивают драгоценности, купленные богатыми клиентами. .

Зара готова была расплакаться. Сегодня вечером ее невинность подадут шейху к ужину на сладкое! Стерпеть такое было непросто, и единственное, что удержало бедную девушку от бунта, была мысль об отце. Один неверный шаг, и она никогда больше не увидит его… «Шейх Джамал такой добрый! Ах, наш господин такой благородный! Да что ты, деточка, он ничем не обидит тебя!» Чертова Нафиса! А ведь она чуть было не поверила ей! Что ж, старуха неплохо сыграла свою роль. Теперь ей, принцессе Заре, гордой дочери кади Юсуфа, предстоит сыграть свою. Она стерпит и это, но потом — берегись, шейх Джамал!

Когда Хамет вернулся за ней, девушку била нервная дрожь. Не помог и роскошный подарок Джамала, который принес ей евнух — на бархатной подушечке лежал огромный изумруд в тонкой затейливой оправе на массивной золотой цепочке. Зара механически надела его на шею и содрогнулась: холодный тяжелый камень давил на грудь, как могильная плита, а цепь напоминала о рабстве. К горлу снова подкатил комок, но, сдерживая слезы, она молча последовала за Хаметом в покои шейха.

Евнух ввел ее в опочивальню и бесшумно удалился, закрыв за собой створки массивных дверей. Девушка стояла, как деревянная статуя, стараясь смотреть куда угодно, только не на разобранную постель. В воздухе витали пряные ароматы, призванные, по арабским поверьям, будить эротические фантазии, но Зару от них только затошнило.

— Я долго ждал этого часа, принцесса, — сказал Джамал, вставая ей навстречу. Его глаза жадно скользнули по стройной девичьей фигурке, полускрытой прозрачным покрывалом. — Надела ли ты мой подарок?

Она с усилием кивнула.

Он подошел к ней и коснулся сияющего зеленого камня.

— Теперь он теплый, твоя кожа согрела его. Изумруд удивительно подходит к цвету твоих глаз. — Его взгляд снова проник под легкую ткань. — Тебе очень идет этот наряд, но вскоре я сниму его, чтобы насладиться каждой клеточкой твоего прекрасного тела.

— Я сделаю все, что ты захочешь, Джамал, — бесцветным голосом отозвалась Зара, — но если в тебе есть хоть капля жалости, пусть это произойдет как можно быстрее, чтобы я смогла вернуться к себе и… и немного отдохнуть.

— Мне странно это слышать. — Его улыбка чуть поблекла, а глаза настороженно блеснули. Понимаешь ли ты, о чем просишь? Можно подумать, что тебе неведома радость долгого обладания друг другом… Нет, моя милая принцесса, я отпущу тебя лишь на рассвете, когда последняя звезда погаснет и горизонт позолотят лучи восходящего солнца. И прежде чем закончится ночь, ты познаешь всю силу и глубину моей любви. Я открою тебе новый мир — мир истомы и чувственных наслаждений, забыть который ты уже не сможешь никогда. Не думаю, что твой берберский любовник мог подарить тебе нечто подобное.

Как и прежде, его сладкие речи заволокли сознание девушки розовым туманом, но последние слова мгновенно отрезвили ее, вернув к реальности.

— Обещай сохранить жизнь моему отцу, и я буду полностью, без остатка принадлежать тебе, мой господин, — с трудом разлепляя губы, произнесла она давно заготовленную фразу.

Какое-то мгновение Джамал удивленно смотрел на нее, а потом расхохотался:

— Так, значит, мне удалось укротить тебя, моя гордая воительница? Нет, не думаю. Я не так наивен. Я отлично понимаю, почему ты вдруг стала покорной, как овечка. Но ты нужна мне другой — дикой и страстной, как прежде, а роль несчастной жертвы, возложенной на алтарь моего сластолюбия, меня совершенно не устраивает. Иди сюда. — Он взял ее за руку и подвел к краю постели. — Сядь, и давай сначала немного поедим, я что-то проголодался.

Больше вceго на свете в тот момент Заре хотелось вцепиться ему в физиономию и содрать с нее эту мерзкую снисходительную улыбку. Джамал воистину был самым наглым, самым самовлюбленным и надменным мужчиной из всех, что ей когда-либо доводилось встречать. Девушка изо всех сил старалась сохранять спокойствие. Да, она обещала прийти к нему добровольно; но никогда не говорила, что ей это понравится!

Между тем слуги накрыли на стол и бесшумно как привидения, исчезли за дверью, оставив перед ними дымящееся блюдо «харины» — острой жидкой смеси оливок, помидоров, зелени и перца, по краям которого лежали треугольные ломти еще горячего лаваша. В качестве десерта были поданы медовые пироги и фрукты, а также неизменный мятный чай.

Зара едва прикоснулась к еде, но вскоре почувствовала, что с ней происходят странные вещи: голова начала слегка кружиться, а во всех членах появилась необъяснимая легкость. Ей уже почему-то не казалось, что она здесь только в силу заключенной сделки, ее дыхание участилось, глаза возбужденно заблестели, а руки, словно сами собой, принялись разглаживать едва заметные складки тончайшего полотна, которым была покрыта постель.

Видя, что с ней творится, Джамал нахмурился.

— Скажи, принцесса, прежде чем прийти сюда, ты пила миндальное молоко? — осторожно спросил он.

— Да, — с глупой улыбкой ответила она.

«О, какой он красивый, как играют мускулы на его сильных руках… О, как я хочу его!» В ее мозгу, сменяя друг друга, бесконечным калейдоскопом вспыхивали и гасли невообразимые сцены услад; неся сладостную дрожь и желание забыть обо всем, обо всем, обо всем…

— Тебе его приготовила Нафиса?

— М-м-м-м? — попыталась переспросить Зара, вырванная из своих сладостных видений.

— Тебе его приготовила Нафиса? — требовательно повторил Джамал, еще больше мрачнея.

— Д-да, а что? Р-разве это так важно? — беззаботно ответила Зара и залилась бессмысленным смехом. — Ну же, чего ты ждешь? Возьми меня, я вся горю!

Она откинулась на спину и, призывно улыбаясь, начала сдирать с себя шелковые одежды.

Пальцы почему-то плохо слушались ее, путались в складках, не в силах справиться со скользкой материей.

— О Аллах! — обреченно вздохнул Джамал. — Это чертово зелье.

Затуманенный разум девушки озарил последний проблеск сознания:

— Зелье? Так ты подмешал в пищу наркотик?

— Нет, — с раздражением ответил он. — Глупая Нафиса решила перестраховаться и угостила тебя своим особым напитком. Да простит ее всемогущий Аллах!

— Нафиса? О, она была так добра ко мне… Но что же ты сидишь? Иди ко мне!

— Нет, принцесса, не сейчас. Быть может, позже, когда действие проклятого зелья ослабнет…

— Иди ко мне!

Он с грустной улыбкой наклонился, чтобы по-братски поцеловать ее, но, едва их губы встретились, она впилась в них, как измученный жаждой путник, нашедший наконец благословенный источник живительной влаги. Руки Зары обнимали его; проникнув под халат, они блуждали по его спине и груди, а когда на их пути возникла восставшая, тугая от неудовлетворенного желания плоть, из груди девушки исторгся сладострастный стон.

— Постой, Зара… — начал было шейх, теряя над собой контроль, но было уже поздно: изогнувшись под ним, она переменила позу, и его мужское естество коснулось влаги у входа в ее девственное лоно. — Зара!

Больше он не был над собой властен.

Аллах свидетель, Джамал не хотел, чтобы это произошло так. Но он ждал слишком долго…