Шопинг-терапия

19 Хейли

Говорят, что самоубийство — это круто.

К счастью для меня, у моей героини Ариэль не хватило мужества (или трусости, зависит от точки зрения) на то, чтобы покончить с собой. После двухнедельной паузы, когда я спасалась только шопинг-терапией и накупила джинсовой одежды больше, чем турист на лошадином ранчо, мне наконец-то предложили новый тринадцатинедельный контракт в сериале «Наше завтра».

Глубокий вздох.

Теперь я смогу отдать долг Алане — квартплату за два месяца. И месячный минимум по кредитным картам. Дошло до того, что я даже не проверяла список покупок, когда пришли счета. Я вовсе не раскаивалась в том, что купила их, нет, но меня удручало, как дорого все стоит, и я не хотела лишний раз в этом убеждаться. Конечно, бутики Манхэттена были шагом наверх по сравнению с шерстяной одеждой и бабушкиным нижним бельем, которое мы заказывали по каталогу в Висконсине, но, поверьте мне, цены даже частично не отражали разницу в качестве и стиле.

Ура! Я смогу оплатить месячный минимум по кредитным счетам! И у меня не конфискуют кредитные карточки, их не порвет пополам какой-нибудь служащий с усами, как у Муссолини. Наоборот, эти жаждущие проявить свою власть служащие будут сканировать мои покупки с уважением, потому что два банка увеличили мой кредитный лимит до двадцати тысяч долларов каждый! Дважды по двадцать тысяч — это сорок тысяч, астрономическая цифра, которую можно потратить на плетеные сандалии, кофе-латте и «Шардоне» с ароматом персика и миндаля. Как мне нравился образ толстых пачек наличных — моих собственных! Чувствуешь себя Гретой Гарбо.

Итак, я, радостная и счастливая, устремилась на студию, где шли съемки сериала «Наше завтра», снова в качестве актрисы. Я обняла Шона, даже поздоровалась с операторами и не возражала, когда Люси, гримерша, решила попробовать на мне новый оттенок губной помады. Я пребывала в приподнятом настроении, пока не прочитала текущий сценарий. Поскольку актер, игравший Престона Скотта, был занят в другом месте, его эпизоды передвинулись на завтра, а на сегодня были поставлены сцены между Мередит и Ариэль. Вот так сразу? Драматический эпизод со мной и Деанной Чайлдз.

Как актриса, я всегда рада играть с любыми коллегами-актерами. Однако, услышав (и прочитав!), что именно Деанне я обязана двухнедельной отставкой, я, должна признаться, испытывала вполне законное недоверие. И подавленный гнев. И страх перед тем, что она снова попытается выжить меня. Вот почему изменение в расписании меня очень расстроило.

Но тут Джоди вынесла мой костюм на сегодня, и у меня захватило дух: шелковое платье в обтяжку, без бретелей, и потрясающие туфли от Маноло в горошек, без задников.

— В чем дело, дорогуша? — спросила Джоди, задергивая занавес, чтобы никто из зевак в студии не увидел меня в нижнем белье.

— Так… так красиво.

Я держала волосы, пока она застегивала молнию на вызывающем полосатом зеленом платье с завышенной талией, без рукавов и бретелей.

Джоди скрепляла лиф, поджав губы.

— Здесь можно было бы убрать побольше — ты такая худенькая! — но в целом сидит неплохо.

— Просто мечта! Я чувствую себя как Джулия Робертс, когда Ричард Гир повел ее по магазинам в «Красотке».

Обычно невозмутимая, Джоди слегка улыбнулась:

— Да, мне нравится этот эпизод. Теперь примерь туфли. По сценарию ты должна сбросить их, когда выходишь на карниз, поэтому я выбрала тебе туфли без застежек и ремешков.

Я сунула ноги в туфли с открытым носом и порадовалась, что вчера сделала педикюр. Туфли были из голубого шелка с бледно-зеленой ленточкой вокруг пальцев, на тонком каблуке. И в горошек! С каким бы удовольствием я скинула их с ног прямо в лицо Деанне, чтобы она увидела, что горошек — это модно.

— Замечательно, — сказала я. — Сказочно. Очень удобно.

— Чтобы такое платье сработало на все сто, необходимы аксессуары: не забудь колье и серьги. Лучше всего серебряные, каплями — по контрасту с горизонтальной полоской на платье.

Все мое внимание было приковано к зеркалу, к новой, нарядной Ариэль.

— Господи, как хорошо выбраться из унылых одеяний, напоминающих водоросли, хотя и это платье тоже зеленое.

Джоди наморщила нос, дергая сантиметр, висевший у нее на шее.

— Время пришло. Об этом и раньше все знали, но тут сработала целевая группа, и они буквально обрушили результаты дискуссии на Габриель. Зрители не желают смотреть по телевизору на людей, одетых в лохмотья. Пришло время для Ариэль носить стильную одежду.

— Спасибо тебе. — Я бы ее обняла, но подозревала, что ей это не понравится. Надо же, как раз тогда, когда мне так нужна была поддержка перед встречей с Деанной, я получила эту поддержку от Джоди. — Спасибо, спасибо!

Она отодвинула занавес, тем самым указывая, что я готова и могу идти, освободив место для следующего персонажа. И я выплыла из гардеробной в своих туфельках в горошек от Маноло, ошеломленная и красивая, преображенная волшебной палочкой феи-костюмерши.

20 Алана

— «Эсперанса»! — шептала я, пытаясь придать голосу таинственное, экзотическое звучание, — «Эсперанса»!

Если честно, то от духов «Эсперанса» у меня разболелась голова, а может, я подхватила инфекцию. Сначала они отдавали гвоздикой и цветочным ароматом. Потрясающе! Или я так считала, когда поднялась в отдел косметики, готовая произвести переворот в торговле парфюмерией.

Но вскоре этот запах достал меня; и когда одна девчонка пошутила, что он напоминает ей запах тигриной мочи, это сравнение сделало свое черное дело. Теперь стоило мне нажать спрей, как услужливая память тут же переносила меня в туалеты Центрального зоопарка. Вряд ли такие ассоциации могут пойти на пользу торговле.

— Дамы, попробуйте «Эсперансу»! Духи с мистическим ароматом… — Черт его знает, что это означало, но именно так именовалась тема духов, и Грег, мой босс, хотел, чтобы «она дошла».

— Надо, чтобы тема дошла, — внушал мне Грег по телефону. — Если женщины не попробуют духи, они не узнают, нравятся они им или нет. Так что твоя главная задача — увлечь их темой духов.

Если честно, то единственные, кто «увлекся темой», были этот извращенец Грег и еще большая извращенка певица Эсперанса, которая, по слухам, жила с двумя сибирскими белыми тиграми в двуспальной квартире где-то на окраине города. Странная выходила математика: две спальни — и два тигра? Видимо, тиграм приходилось делить спальню на двоих. Вот вам задачка: квартирный вопрос в Нью-Йорке.

В «Вашингтон пост» я прочитала, что Эсперанса вылизывала их шкуру, как тигрица-мать, а правление кооператива хотело ее выселить, потому что вся квартира пропахла тигриной мочой. Еще они писали, что представители Ассоциации защитников домашних животных подкарауливали ее в Центральном парке, чтобы облить «кровью», то есть красной краской, и что она бросила учебу в Университете Джона Брауна и умолчала об этом в анкете, которую подавала на молодежный конкурс «Главная хулиганка Америки».

Все, что я прочитала о моей работодательнице, возмущало меня до глубины души, но факт оставался фактом: она была богата и знаменита, а я никто и ничто, попирающее мраморные полы магазина «Бон Ни» в попытке преодолеть свои финансовые затруднения и вернуть богатство. Где справедливость в этом мире?

Впрочем, богатство было весьма отдаленной перспективой, а пока попирание мраморных полов наносило непоправимый ущерб моим сандалиям «Дольче и Габбана» и моим нежным ножкам. Как раз вчера Сэки делала мне педикюр в салоне «Армидж» и обнаружила трещинку на моей левой пятке.

— Ай-ай-ай! — воскликнула она, показывая мне пятку.

Мне пришлось, скрывая ужас, попросить компресс с горячим воском. Сэки сделала все, что могла, но все удовольствие от салона было испорчено. Трещина на пятке, как у старушки! Я вас умоляю!

— «Эсперанса»! — прошептала я, протягивая флакон проходящей мимо престарелой блондинке с синими тенями на веках. — Не хотите попробовать духи «Эсперанса»?

— Пожалуй, — неуверенно произнесла она.

Я опрыскала ей запястье из флакончика в форме тигра. Она осторожно нюхнула, отвернулась и поспешила дальше.

— Есть еще туалетная вода и одеколон «Эсперанса», — крикнула я ей вслед. Может, она еще вернется потом. Может, вернется и купит два флакончика — для себя и в подарок.

— «Эсперанса»! — шипела я, напоминая сама себе змею.

Я шагнула навстречу проходившей мимо девушке, но она ускорила шаг, обходя меня. Торопится, наверное, подумала я, но она повернула назад.

Повернула назад и снова обошла меня.

Повернула назад, чтобы понюхать пробник «Вечная страсть» у стойки напротив.

Кого я обманываю?

Работа вызывала у меня отвращение, и я прекрасно сознавала это. От нее болели ноги, а получила я за первую полную рабочую неделю всего триста тридцать долларов, за вычетом налогов, и вообще весь этот торговый прием «понюхай и купи» устарел еще десять лет назад. Теперь любая уважающая себя женщина не выходит из дома, не подушившись любимыми духами, и никто не станет смешивать духи, разве что если вам достанется столик возле мужского туалета в ресторане «Нобу». Понятно, что женщины, пробующие духи в парфюмерном магазине, — это в основном новички, туристы в мире парфюмерии: они с удовольствием приходят и торопятся уйти, пока не кончилась виза. Если турист может получить что-то бесплатно, зачем платить?

— «Эсперанса», — взывала я, грациозно продвигаясь в сторону прилавка «Беар Шоулдерс». Они производят лучшие в мире лосьоны, а у меня пересохли руки. Я решила украдкой попользоваться лосьоном с витрины.

— «Эсперанса»… это означает «надежда».

Скорее, безнадега.

Не везет так не везет — пробник с кремом «Экзотический огурец» оказался пустым. Я огляделась и помахала рукой Каро, одной из более приятных продавщиц.

— Привет, Каро, ты мне не поможешь? Пробник с кремом «Экзотический огурец» пустой.

— Опять? Сейчас посмотрю. — Она подошла к прилавку и нахмурилась. — Это у нас бестселлер среди средств для рук.

— И понятно почему. Он такой бархатистый, и в него входит компонент против старения кожи, правда? Ты что-нибудь знаешь про это? — спросила я.

— Мне рассказывали, что он проходил испытания в лаборатории и, может статься, действительно неплох, раз так раскупается, — сказала Каро. Она открыла шкаф и наклеила ярлычок «пробник» на новый флакон: — Вот. Попробуй его, малышка.

Я выдавила небольшую порцию жидкости на ладонь и втерла ее.

— Божественно!

Каро захихикала:

— Я муженьку своему рассказываю, что этот крем помогает против старения. Как-нибудь на днях принесу крем домой и натру ему член. Посмотрим, как это на него подействует.

— Ну ты даешь!

— А ты им руки мажешь. Милая, да тебе никакие кремы против старения не нужны, для такой красоты. — Она взяла меня за мизинец правой руки и внимательно осмотрела обе стороны ладони. — Совершенная форма. Ногти блестят, кутикулы в порядке. А кожа… м-м-м.

— Извините, девушки, мне нужен крем «Экзотический огурец». — Прямо перед прилавком стояла женщина. За ней на невидимом поводке следовал муж, лысый мужик, явный подкаблучник.

— «Эсперанса»? — спросила я у суровой дамы, держа флакончик наготове.

— Господи, нет, конечно! Это уж слишком, — гавкнула дама. — Меня тошнит от этой тигриной леди, и вообще у меня аллергия на химию, которую добавляют в духи. Но «Экзотический огурец» — это заманчиво. Это пробник? — Она подняла флакончик и осмотрела его со всех сторон. — Не знаю, не знаю. Вы пользуетесь им, да? Вы не возражаете, если я понюхаю его на ваших руках?

Муж сложил руки на груди и явно скучал.

— Пожалуйста. — Я сложила руки, как для молитвы, и поводила у нее перед носом. — Запах очень тонкий.

Суровая дама осторожно принюхалась:

— Запах приятный. Ну и ручки у вас. Дэрил, ты только посмотри на ее руки, нежные, как сливочное масло.

Опять про руки. Я заставила себя улыбнуться. Руки — это мое главное достояние.

— Но это не от крема, Мюриель, — робко возразил Дэрил.

— Какая разница? — рявкнула его жена. — Дорогуша, у вас очаровательные ручки. Правда, Дэрил?

— Очень красивые, — уныло согласился он, имея в виду «когда-мы-наконец-уйдем?».

Я поулыбалась им, пытаясь вспомнить, откуда мне знакомо лицо этого Дэрила. Я ведь где-то видела его раньше.

— Постойте, вы не агент? Дэрил Мусековитц?

— Малковитц, — кивнул он.

— Точно, театральный агент, — сказала я, припоминая, что Хейли с ним знакома.

Он снова кивнул, миссис Малковитц намазывала руки кремом, а у меня вдруг появилась идея. Можно сказать, взорвалась в голове. Классная идея.

— Вы очень вовремя, мне как раз нужен агент.

— Вам и еще всем официанткам в городе. — Дэрил сунул руки в карманы брюк. — Мюриель? Ей нужен агент. Дай девушке визитную карточку.

— Видите ли, я намерена выступить в качестве фотомодели рук. — Я грациозно поднесла руку к щеке и похлопала ресницами.

Дэрил только хрюкнул, но Мюриель тут же повернулась ко мне и уставилась на меня во все глаза.

— Да, понимаю.

— Ну, зайдите ко мне в контору на следующей неделе, — промямлил Дэрил.

Жена шлепнула его по плечу:

— Не будь идиотом! У девушки фантастические руки. — Она раскрыла сумку и протянула мне визитку. — Забудь про конкуренцию, куколка. Позвони завтра и передай Шерри информацию о себе. Мы подпишем с тобой контракт на будущей неделе, и я подумаю, как организовать пробы. — Она снова покосилась на мои руки и улыбнулась. — Совершенство. Уверена, мы обязательно подыщем для вас то, что надо.

Скажу я вам, мне хотелось воздеть свои совершенные руки и пуститься в пляс прямо посреди отдела косметики!

Но всему свой черед. Сначала надо было спуститься в туалетную комнату и смыть со своих драгоценных пальцев запах «Эсперансы», то есть тигриной мочи.

Потом назад и снова воспользоваться кремом «Экзотический огурец».

Скажу я вам, совершенство рук — отнюдь не дело случая.

21 Хейли

Я осторожно продвигалась по карнизу, ногами со свежим педикюром нащупывая поддельный камень, а кончиками пальцев — поддельную штукатурку.

— Где она? — из-за стеклянной двери раздался голос, вызывавший у меня стойкое отвращение. — Она же только что была здесь…

Я заставила себя глянуть вниз, на улицу, и быстро отвернулась, потому что у меня закружилась голова. Мое тело покачивалось на карнизе, а душа испытывала захватывающее раздвоение личности: шагнуть вниз — и положить конец страданиям или, изо всех сил цепляясь за карниз, продолжить это головокружительное передвижение в чужом мире, не зная, кто ты и откуда.

Я чувствовала настоящие слезы на глазах, когда камера приблизилась для крупного плана.

— Стоп! Снято! — крикнула Стелла. — Замечательно! Великолепно! Теперь следующий эпизод.

Шоп вразвалочку прошел передо мной по настилу, изображавшему улицу десятью этажами ниже моего карниза, и заглянул через стеклянные двери в пентхауз. Все это делалось ради Деанны, потому что наша примадонна отказывалась даже пальцем шевельнуть, если ее лично не просили об этом.

— Следующая сцена, декорации те же, — сказал ей Шон. — Пентхауз Ван Алленов, балкон изнутри и снаружи. Вы готовы, миссис Чайлдз?

— Минуточку, — невозмутимо ответила Деанна.

Рори пробрался на «улицу» у моих ног, его лицо находилось на уровне моего живота.

— Это было потрясающе! Малыш, тебе это удалось! Это будет успех. Когда выходит серия, в пятницу? Пари держу, после такого они обязательно захотят смотреть следующую серию.

— Спасибо, — сказала я, все еще со слезами на глазах переживая сыгранную сцену. — Дай мне, пожалуйста, салфетку с тележки, — попросила я, не желая сходить с места. Я всей душой чувствовала, что вошла в роль по-настоящему, и не хотела испортить настрой, меняя положение.

Он протянул мне салфетку, и я осторожно промокнула глаза.

— Я не размазала тушь?

— Нет, все в порядке. Ты выглядишь замечательно. — Он покосился на открытую дверь в «пентхаус». — Пари держу, она на мыло исходит из-за того, что тебе дали сыграть такую выразительную сцену.

Я улыбнулась:

— Как это вообще вышло?

— Думаю, что случайно. Наверняка сценаристам шею намылят. Но пока что ты на коне, малыш. Погоняй вовсю.

— Мне бы не хотелось терять драгоценное время, когда все готово, — нельзя ли побыстрее приступить к съемке? — спросила Стелла.

— Ну, раз уж вы так просите, — сладким голоском отозвалась Деанна.

Я радовалась, что, стоя на «карнизе здания», не вижу ее.

Рори выразительно закатил глаза и поспешил выйти за пределы декорации.

— Прошу, дорогая, очень прошу! — Стелла стиснула руки молитвенным жестом. — Пожалуйста! S'il vous plait! Par favor! Bitte! — Она повернулась к ассистенту. — Ну, Шонни, поехали.

Шон повернулся к первой камере и скомандовал:

— Три, два, один! Начали!

И снова я превратилась в Ариэль, неземное существо, девушку без прошлого, которая неизвестно откуда появилась у водопада Индиго-Фоллз, — и, наконец, в приличной одежде.

— Ариэль! — окликнула меня Мередит.

— Может, я спущусь и посмотрю внизу? — Британский акцент Горвитца придавал даже самым пустым репликам определенную весомость. — Наверное, она ушла.

— Боюсь, что это было бы слишком просто, — возразила Мередит. — Мошенница вроде Ариэль так просто не уйдет. Ее надо выгнать из города.

Я всхлипнула, подавляя захлестнувшие меня чувства, и камера надвинулась на меня для съемки крупным планом.

Я буквально распласталась по стене, но это не помогло. Кудрявая головка Мередит выглянула с балкона.

— О господи, Ариэль! Что ты там делаешь? — Она разинула рот от изумления, высовываясь — и очень далеко — наружу.

— Не подходи! — крикнула я. Этих слов не было в сценарии, но Деанна готова была вылезти на карниз, чтобы попасть в кадр крупным планом вместе со мной! — Оставайся на месте. Если ты подойдешь ко мне, клянусь, я прыгну вниз.

На площадке стало тихо, как в могиле. Змея свернула кольца и отступила, слава богу. Чья там следующая реплика?

— Ариэль? Ариэль, дорогая, это доктор Уиллоуби. — Старый добрый Ян спешит на помощь. — Почему бы тебе не вернуться в дом, мы сядем и спокойно все обсудим.

— Не могу! — с трудом выдавила я. — Пока она в доме, я не вернусь. Я не доверяю Мередит Ван Аллен.

— Не доверять мне! — воскликнула Мередит. — Да я в жизни не причиню никому вреда. Я даже мухи не обижу. Вместо того чтобы прихлопнуть муху, я просто прогоняю ее в окно. Как ты можешь говорить обо мне такое?

— Потому что я знаю правду, — произнесла я почти шепотом. — Я знаю, что ты сделала со Скипом. — Атмосфера накалялась. Даже гримерши и парикмахерши, обычно болтающие между собой, сейчас смотрели на происходящее затаив дыхание. — Я знаю, что ты сделала! — мой голос поднялся до крика.

Мередит только покачала головой, безмолвно отвергая все обвинения и изумляясь моим нападкам. Хорошо сыграно.

— Скип? — доктор Уиллоуби разыграл смущение.

— Откуда ты знаешь про Скипа? — спросила Мередит. — Он исчез задолго до того, как ты появилась в Индиго-Хиллз.

— Он был мне как брат, — сказала я. — А ты уничтожила его. Он желал тебе счастья, Мередит. Он отдал бы тебе все, все, но тебе-то нужно было отнять у него все. Тебе нужно было отнять у него жизнь!

— Нет! — воскликнула она, пытаясь дотянуться до меня. — Все было не так.

— Ты убила его, Мередит. Его смерть на твоей совести. — Я повернулась лицом к улице и глубоко вздохнула, чтобы набраться мужества. — Можешь записать это на свой счет, Мередит.

— Ариэль, послушай меня, — с чувством сказал доктор, — прошу тебя, не прыгай!

— Остановись! — крикнула Мередит, всхлипывая, как и положено в «мыльной» опере. — Остановите ее!

Не обращая на них внимания, я возвела глаза к воображаемому небу, сосредоточив взгляд на мостике где-то под потолком.

— Все хорошо, Скиппи, — с чувством прошептала я, — ты недолго будешь скучать в одиночестве.

С этими словами я широко раскинула руки и прыгнула в небытие…

С настила я поднялась под гром аплодисментов — аплодисменты на съемочной площадке! Стелла вопила и свистела. Рори колотил себя по голове, как танцор фламенко. Шон засунул планшет под мышку и хлопал в ладоши. Гримеры и костюмеры издавали восторженные возгласы. Даже операторы оторвались от камер, включившись в общий хор. Ассистенты Деанны хлопали изо всех сил, включая подавальщицу диетической коки: она даже поставила стакан на пол, чтобы освободить руки.

Я расправила плечи и позволила себе слегка улыбнуться. Мы сделали это! Все прошло синхронно, но иногда бывает так, что съемки вроде бы идут как надо, а потом выскакивает какая-нибудь мелочь, и приходится все повторять.

Но не сегодня.

— Браво, брависсимо! — вопила Стелла, с объятиями набрасываясь на нас. Она с жаром прижала меня к своему необъятному свитеру, потом менее пылко обняла Деанну и Яна. — Ну разве это не самая захватывающая сцена в истории дневных сериалов? — восклицала она.

Шон повернулся ко мне и отвесил театральный поклон:

— Изумительно.

Я обернулась к Рори и увидела, что он промокает глаза, пытаясь успокоиться. Я взглянула на него вопросительно, и он воздел руки вверх, как будто не мог поверить в происходящее.

— Не знал, что в тебе такое кроется, малыш.

— В воздухе пахнет «Эмми»! — восклицала Стелла. — Даже двумя «Эмми»!

Деанна подошла к краю площадки и отпила глоток своей диетической коки, которую ее помощница торопливо подняла с пола.

— Две «Эмми». — От звучания этих слов глаза Деанны сверкали, как у кошки, играющей с мышкой. — Мне нравится. Но не представляю, как я могу получить две «Эмми» сразу?

Мы с Рори обменялись насмешливыми взглядами. Неужели Деанна действительно забыла, что я играла вместе с ней в этой сцене?

— Ой, ты меня уморила. — Стелла решила превратить все в шутку. — Я имела в виду, что в этом году вы с Хейли получите по «Эмми». Хейли вполне достойна взять «Эмми» за роль второго плана.

— Ах вот как… — Деанна оценивающе посмотрела на меня, словно ей принадлежало право решать. — Ну да, пожалуй! — согласилась она, протянув руку, как будто собиралась потрепать меня по плечу. Она так и не дотянулась до меня, по меньшей мере на полметра, но разве это имело значение?

— Огромное спасибо, Хейли. — Стелла еще раз обняла меня. — На сегодня все. Надеюсь, мы увидимся на следующей неделе. Какой день у тебя по расписанию?

— Вторник, — подскочил Шон. — С самого утра. Тебя предстоит облачить в купальный костюм и сделать устойчивый к воде макияж, поскольку ты падаешь в бассейн на крыше. — Шон закатил глаза. — Это все сценаристы.

— По крайней мере, это мягче, чем падать на тротуар. — Меня обрадовала перспектива свободных выходных с предстоящими съемками на той неделе. Ариэль прыгает с карниза, но несколько дней спустя ее обнаруживают в бассейне пентхауза у какого-то миллиардера. Наверное, ее русалочьи инстинкты срабатывают именно тогда, когда Ариэль больше всего в этом нуждается.

Я всех поблагодарила, со всеми распрощалась и направилась к гримерной, которую делила со Сьюзен Ласло, еще одной актрисой на полставки. Краем глаза я уловила какое-то движение на съемочной площадке. Деанна направлялась к заведующей костюмерной Джоди.

Остановившись у стола с закусками, я макнула морковку в хумус и попыталась прислушаться. Хм… в хумусе слишком много чеснока. Разговор тоже имел пряный привкус.

— Кто сегодня подбирал костюм для Ариэль? — спросила Деанна. Я не слышала ответа Джоди, но он явно не удовлетворил Деанну. — Поговори об этом с Габриель, ладно? Видишь ли, платья с открытыми плечами и без бретелей всегда были моим фирменным стилем в этом сериале. Я не хочу сказать, что костюмеры плохо работают, но я должна иметь собственный стиль. Ведь я — это я.

Я — это я… По-моему, это девиз какой-то линии духов трехлетней давности? Н-да, действительно без сценаристов Деанна может говорить только чужими словами.

Я прихватила еще одну морковку и пошла переодеваться, по-прежнему слишком переполненная ощущением собственного успеха, чтобы обращать внимание на Деанну. Какая же она все-таки ведьма! Пусть себе скулит и ноет, распоряжается и посылает свою помощницу за очередной порцией диетической коки. Ей придется торчать здесь до пятницы, а я свободна до конца недели.

Интересно, те платья, которые мне так понравились в «Лорд и Тейлор», будут включены в распродажу по случаю Дня поминовения? Одно особенно хорошо сидело на мне — бальное платье из великолепного красного атласа. Оно было бы вполне уместно на церемонии вручения премии «Эмми».

Вот именно. Я не сказала, что оно с открытыми плечами и без бретелей?

22 Алана

— Вечно у меня проблемы с Т-зоной, — пожаловалась я Каро, пока она осторожно втирала мне в кожу лица сокращающий поры лосьон. — Я с этим борюсь, но, говорят, по крайней мере, моя кожа дольше сохранит молодость.

— Слушаю тебя и удивляюсь. — Руки Каро так и порхали по моему лицу, то смачивая его ватным тампоном, то мягко массируя кожу кончиками пальцев. — Детка, у меня есть клиентки, готовые на все, даже на убийство, ради такой кожи, как у тебя. Ты просто поддерживай ее на том же уровне и, главное, не забывай увлажнять.

— Увлажняю дважды в день, — сказала я.

С карточкой агента в кармане и с надежной перспективой карьеры в качестве фотомодели рук я решила дать отдых усталым ногам и посидеть у прилавка «Беар Шоулдерс». Каро любезно согласилась сделать мне легкий косметический массаж, а заодно и сделать рекламу новой линии косметики.

— Ну как? — спросила она.

— Приятно, но мне больше нравится маска «Экзотический огурец». От нее возникает ощущение чистоты, и она успокаивает мою носоглотку, пострадавшую от этих проклятых духов.

— Прошу прощения, милые дамы?

Я мгновенно узнала сердитый голос. Открыв глаза, я увидела разгневанную Марчеллу.

— Ты соображаешь, что делаешь? — Она быстро принялась закрывать флакончики и баночки на прилавке. — Вы здесь не для этого, вы обе, и к тому же…

— Извини, — сказала я, понимая, что это, должно быть, выглядит ужасно. — Но я уже отметилась. Я имею в виду, что закончила смену, но у меня так устали ноги, к тому же я заинтересовалась новой линией «Беар Шоулдерс», а Каро любезно согласилась ее продемонстрировать. Но самое главное, я здесь больше не работаю. — Я решила скрыть от нее самую неприятную часть событий: эти чертовы духи раздражали мне слизистую носа, покупатели не проявляли желания быть опрысканными этими духами, и я больше не намерена состоять на службе у знаменитости, которая фотографируется, вылизывая своих тигров. Я сказала, что это занятие кажется мне бесперспективным, но что со стороны Марчеллы было очень мило устроить мне работу на первых порах. — Я увольняюсь, — закончила я бодрым голосом.

— Так, — Марчелла скрестила руки на груди, — не обязательно сдаваться так сразу.

— Нет, я правда увольняюсь. У меня нет другого выхода. Я намерена все время посвятить моей новой работе. — Изящным жестом я развела руки в стороны, как балерина. — Я собираюсь стать фотомоделью рук.

— Хорошо, я сообщу Грегу. — Она сбавила обороты и принялась переводить взгляд с моего лица на руки и обратно. — Я всегда говорила, что руки у тебя — само совершенство. Но, радость моя, как ты собираешься вступить в бизнес? Знаешь кого-нибудь, кто занялся бы рекламой? Тебе понадобится агент…

— Да у меня уже есть! — Я помахала карточкой Дэрила Малковитца.

— Ежедневный маникюр…

— Это дело святое, — согласилась я.

— И надежная страховка для твоих рук. В конце концов эти ручки обеспечат тебе хлеб с маслом.

— Я не подумала об этом. Вы кого-нибудь знаете в страховой компании «Ллойд» в Лондоне? — Каро с Марчеллой отрицательно покачали головой. — Ну ладно, папин страховой агент поможет мне. — Я коснулась плеча Марчеллы. — Ты гений. Честное слово. «Бон Ни» просто не представляет, как им повезло. — Я подошла к зеркалу, чтобы стереть остатки крема после массажа Каро. — А теперь, когда я уладила все с работой, можно поехать в Гемптон. Я хочу уехать пораньше, пока дороги не забиты пробками, и проверить, все ли в порядке с обновлением интерьера, до приезда родителей. Они обычно открывают сезон на уик-энд Дня поминовения.

— А я думала, твой отец лишил тебя покупательной способности, разве нет? — сказала Марчелла.

— Но я успела кучу всего закупить, прежде чем он спятил. Может, если я расставлю и оборудую все в доме как следует, он посмотрит на это другими глазами. Может, он тут же сменит гнев на милость. Раз — и готово. — Я щелкнула пальцами. — В День поминовения папочка еще будет умолять меня, чтобы я закончила смену обстановки.

Я доверительно наклонилась к Каро:

— Отец по части дизайна абсолютно невежествен.

— Ну, радость моя, что ты хочешь? Он же всего лишь мужчина.

— Я тебя умоляю! Давай прекратим эту тему. — Обычно я редко обсуждала семейные дела с посторонними, но Каро была такая милая, да и массаж способствовал избавлению от комплексов. — Если папа просто признает, что он происходит от Марса, а я — от Венеры, это уже будет прогресс. Не представляю, как мама справляется с этим.

— Некоторые мужчины никогда не поймут этого, — сказала Марчелла, натирая руки огуречным кремом. — Они смотрят на вещи совершенно под другим углом. Вот почему нам приходится тормошить их и перетягивать на свою сторону. Они вроде как тонут и барахтаются в воде, и им необходимо протянуть руку, чтобы вытащить на берег. Мы нужны им. Но мы не можем просто стоять на берегу и внушать им, что они должны научиться плавать. Они просто утонут, черт побери! И дело не в том, чтобы научиться плавать, а в том, чтобы знать, как научиться этому. А они не знают. Так что все зависит от нас. Мы, девушки, можем их спасти.

Я уперла руки в боки от изумления:

— Боже правый, да это самое замечательное объяснение, какое я когда-либо слышала!

— Да, детка, — кивнула Каро. — Ты правильно заметила. — И она отошла к покупательнице за соседний прилавок.

— Марчелла, ты, должно быть, очень мудрый человек.

Она пожала плечами:

— Может быть.

В этот миг я осознала оборотную сторону моего увольнения из «Бон Ни». Марчелла! Как мне будет ее не хватать! И меня озарило.

— Знаешь, дом в Гемптоне очень большой, — сказала я. — Почему бы тебе не приехать как-нибудь? Например, в День поминовения? Давай не будем теряться, ладно? Ну, там, пообедать вместе, пробежаться по магазинам и прочее.

— Я бы с удовольствием, солнышко. Но в День поминовения я работаю.

Мы проверили расписание и выяснили, что у Марчеллы есть несколько свободных дней в середине недели перед праздниками.

— Превосходно! Я говорила с Хейли, и у нее тоже свободны несколько дней. Можем завтра поехать все вместе, а вернетесь вы автобусом в любое время.

— Неплохая идея. Надо поговорить с сестрой. Я должна была посидеть с племянником, но сестра как-нибудь перебьется. Надо когда-то жить и для себя.

— Я тебя умоляю! Ты всю неделю работаешь как вол. Ты заслужила отпуск. И мы можем пробежаться по стокам!

— Ну ладно, я должна вернуться в отдел постельного белья. Какая-то идиотка выставила новые простыни фирмы «Ральф Лорен» в витрине, даже не отпарив складки. Идиотка.

— Простыни «Ральф Лорен»? — тут же среагировала я. — Новые расцветки? Ладно, я сама схожу и посмотрю во время перерыва. Нам нужны новые простыни в Гемптоне. И пожалуй, в собственной квартире.

— Нельзя сказать, что было разумно тратить мои жалкие триста долларов на новые простыни, но разве можно устоять перед искушением?

23 Хейли

Добравшись до своей гримерной, я нашла на столе записку от Сьюзен Ласло, исполнительницы роли «трудного подростка» Лиззи.

Видела твою игру… Браво! Потрясно!

С.

Я улыбнулась. Сьюзен не отличалась красноречием, но я начала понимать, что за скромной ролью Лиззи Слейт скрывается человек стойкий и целеустремленный. Мы обе были актрисами второго плана, а потому делили на двоих крохотную комнатушку размером с «Мини-Купер», хотя нас это вполне устраивало.

В ответ я нацарапала короткую записку с пожеланиями приятного отдыха в «длинные» выходные — в понедельник съемок вообще не будет — и оставила ее на туалетном столике Сьюзен, которой предстояли съемки до конца недели. А я была свободна до следующего вторника и могла поехать с Аланой в Гемптон.

Настоящий отпуск, да еще с перспективой настоящей работы по возвращении — чем не роскошь!

Я повернулась к своему скромному шкафчику, подняла руки над головой и исполнила танец живота. Я блестяще отыграла важный эпизод — и теперь предвкушала свободу, свободу, свободу!

Почему мама не позвонила узнать, как мои дела, в такой удачный день, как этот?

Заглянув в шкаф, я проверила свой гардероб и решила оставить практически все на следующую неделю. Розовые туфли в горошек, разумеется, отправятся вместе со мной да еще три бутылки питьевой воды «Эвиан», что я стащила у обслуживающего персонала. В этом городе вода всегда должна быть под рукой, особенно сейчас, когда уже стало жарко, а в метро и магазинах еще работает отопление.

В этот момент в дверь неожиданно постучали, и я, резко выпрямившись, ударилась затылком о шкаф.

— Войдите! — крикнула я, потирая ушибленное место.

Весь дверной проем заполнил собой Антонио Лопес. Его черные короткие волосы были гладко прилизаны и зачесаны назад, как требовала сцена, в которой он только что снимался. На нем был двубортный, с иголочки, костюм бледно-серого цвета — нелепая весенняя мода. Я понимала, что нельзя судить о людях по внешности, но ничего не могла с собой поделать.

Я была влюблена в него.

— Хили, — произнес он со своим чудесным акцентом. Я не могла вспомнить, откуда он: из Испании, Португалии, Аргентины? Впрочем, это не имело значения. — Можно войти?

— Конечно! — пискнула я, отступив назад и едва не упав в гардероб. Когда он грациозно проскользнул в нашу крошечную гримерную, я быстро захлопнула дверцу гардероба, чтобы совсем не покалечиться. — Как дела?

— Отлично. — На миг блеснули его зубы в победной и весьма сексапильной улыбке. До чего же он был хорош! — Я видел твою игру в эпизоде с Деанной. Захотелось зайти и сказать тебе, что это было великолепно. — Он прижал руку к груди. — Я был по-настоящему растроган.

— Я тоже, — ответила я, не придумав ничего лучше. Да и какое это имело значение! Господи, да я просто идиотка! — Я хотела сказать: Et tu? Как у Шекспира. — В этом замечании смысла было еще меньше.

Да ну же, дурочка! Возьми себя в руки!

— Спасибо, — сказала я. — Я даже не знала, что ты смотришь. Услышать такое от тебя — это дорогого стоит. Спасибо.

— Пожалуйста.

В это мгновение я заметила, что на столе валяется раскрытая упаковка с тампонами, и буквально прыгнула, чтобы убрать их, пока он не увидел. Конечно, ему это не в диковину, но мне все-таки не хотелось, чтобы он обратил на них внимание.

Он раскинул руки, как будто ловил меня, чтобы я не упала, и мы оба рассмеялись.

— Извини, — откровенно сказала я. — Я не привыкла, чтобы в моей гримерке появлялись звезды вроде тебя.

— Звезды? Здесь нет звезд. — Он протянул руку и поправил прядь волос у меня над ухом.

— Ну, Деанна… — сказала я.

— Ладно, пусть будет одна звезда. А мы все просто актеры. — Его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от моего. — Я только хотел сказать, что восхищаюсь твоей игрой.

Я уже собиралась снова ответить «я тоже!», но вовремя сообразила, что второй раз это покажется полной глупостью. Он явно хотел поцеловать меня, но медлил, а его глаза слегка затуманились. Я не выдержала. Я подвинулась еще ближе, обняла его и поцеловала сама.

Он простонал в ответ, раскрывая губы. Поцелуи Антонио — это что-то сказочное, как я запомнила еще с нашей совместной сцены в предыдущей серии. Его поцелуи уносили меня в иной мир, в иное время.

Я так увлеклась, что едва заметила, как раздавила задом упаковку с тампонами на туалетном столике.

Он оторвался от моих губ и крепче обнял меня.

— Мы должны обязательно встретиться, — сказал он. — Как насчет выходных? Разумеется, не в студии.

— Ой, я должна ехать в Гемптон, — выпалила я, не успев осознать, что говорю. — Я уезжаю завтра, но мне очень хочется побыть с тобой.

— У меня там небольшая квартира, — сказал он, принимаясь целовать мои пальцы. — В восточной части Гемптона. Может, встретимся там? На главной улице есть приличный клуб.

Я закивала головой, как китайский болванчик:

— Да, да, конечно! Замечательная мысль! Мы договорились встретиться завтра вечером, и Антонио направился к двери.

— У меня еще один скучный эпизод. По-моему, придется разделаться с очередным негодяем.

— Ничего не поделаешь. — Я помахала пальчиками на прощание.

— Да, и еще. Постарайся не проговориться про наш роман. Хотя бы вначале. Не хочу, чтобы начались всякие пересуды на студии.

Я подивилась тому, что Антонио знает такие слова, как «пересуды», и только молча кивнула, а он послал мне воздушный поцелуй и выскользнул за дверь.

Я глубоко вздохнула, а потом задумалась. Неужели он сказал «наш роман»? Значит, у нас роман?

Антонио Лопес и Хейли Старретт, новая пара на телевидении. Журнал «Дайджест «мыльных опер»» обязательно напишет о нас очерк. Может, у нас возьмут совместное интервью в программе «Наши сериалы». Мы бы составили прекрасную пару!

Трясущимися руками я вытащила мобильник и принялась набирать номер Аланы.

— Даже не пробуй угадать, с кем я встречаюсь завтра вечером…

24 Алана

— И кому только в голову пришла нелепая идея — дать названия улицам в Бруклине? Свихнуться можно. Это небось сам мистер Бруклин придумал? Ты уверена, что адрес правильный? — спросила я у Хейли, вильнув папиной машиной в опасной близости от бампера припаркованного автомобиля и едва не врезавшись в гидрант. Марчелла жила на узкой темной улочке, довольно неряшливой, с маленьким магазинчиком, химчисткой и букмекерской конторой на углу. Возле тотализатора толпились мужчины — плохо одетые, неопрятные, седеющие мужики, окутанные клубами сигаретного дыма. Отвратительно.

Хейли уже названивала Марчелле по мобильнику:

— Мы здесь! По крайней мере, мне так кажется. На углу химчистка, потом магазин, потом… да, там мужики. Хорошо. Мы припарковались у гидранта. Хорошо. — Она захлопнула мобильник. — Она сейчас спустится. Говорит, чтобы мы закрыли окна и ни в коем случае не разговаривали с теми, кто проигрался в тотализаторе.

Я уже закрывала окошко со своей стороны, испытывая отвращение к проникшему в машину сигаретному дыму. Папа очень любил свой старый «Мерседес», прочный, как танк. Я сто раз пыталась уговорить его купить более новую модель, но папочка питал неистребимую слабость ко всякому старью. Я поправила боковое зеркало и заметила, как один из мужиков плюнул на тротуар. Какая гадость! Я пожалела Марчеллу, вынужденную жить здесь. Как должно быть противно каждый день ходить мимо этих мужиков. Правда, я знала, что Марчелла способна постоять за себя.

— У меня от этого квартала просто мурашки по коже.

Я наклонилась к зеркалу и поправила шляпку цвета светлой морской волны, отделанную белой атласной лентой. Шляпок у меня много, но это оправдано тем, что они защищают лицо от солнечных лучей лучше всякого крема. А эта шляпа особенно хорошо сочеталась с пляжным ансамблем от Адриенн Виттадини: капри в белый и цвета морской волны цветочек, длинное белое летнее пальто и в тон босоножки на невысоком каблуке «Дольче и Габбана» с вышитыми ремешками. Наряд был слишком ярким для этой мрачной бруклинской улицы, но идеален для пляжа. Правда, я не собиралась и близко подходить к пляжу: во-первых, я не переношу, когда под ногти забивается песок, а во-вторых, для моей будущей карьеры надо было беречь руки — и пляж им был явно противопоказан.

— Она сказала, что ее дом — тот, в котором расположена химчистка. — Хейли сдвинула назад свою модную белую шляпку «Кангол» и прищурилась на здание. — Что она там возится? Может, нам двери запереть?

— Меня насмешило такое замечание от женщины в экстравагантной белой шляпе в мафиозном стиле.

— Я не имею в виду ничего такого, но как ты думаешь, Марчелла из бедных? То есть этот район и вся эта обстановка…

Хейли задумчиво постучала мобильником по подбородку.

— Думаю, Марчелла из обычных. Этот дом ничуть не хуже того жуткого подвала, где я жила, пока не переехала к тебе. Марчелла живет как все. Это ты живешь иначе. Тебе никогда не приходилось беспокоиться о деньгах.

— До сих пор, — поправила я, размышляя о том, что деньги, заработанные за рекламу духов, стремительно исчезают и осталось не больше трехсот долларов, а я всего лишь потратила их на кофе и такси.

Вообще мои финансы выглядели печально… К моему безмерному удивлению, мне не удалось получить наличными за возврат товаров, приобретенных во время «покупательского азарта». У меня сохранились все чеки, я не тронула ни одной этикетки и вернула покупки в пределах суток. Вообразите мое отчаяние, когда первая же продавщица, к которой я обратилась в «Бон Ни», заявила, что не может вернуть мне деньги наличными.

— Как! Не можете вернуть деньги? Но я предъявляю чеки! — возмутилась я.

Мне терпеливо объяснили, что это торговая политика магазина. Продавщица сказала, что может только перечислить деньги на мой кредитный счет, — иными словами, деньги возвращались прямиком к папочке.

— Нет! Так нельзя! — возмущалась я, требуя вызвать старшего продавца, который очень вежливо повторил мне те же слова: «политика магазина».

С другими покупками произошло то же самое: слова «торговая политика магазина» повторялись как заклинание. Правда, большинство магазинов согласились выплатить деньги, хотя выплаты должны были проводиться через отдел кредитования, а на это должно уйти от трех до шести недель.

Три недели уже прошло, и я начинала падать духом. Но я всегда легко разбиралась с деньгами. Я подсчитала, что к тому времени, когда начнут приходить возвратные чеки, я уже получу прибыль от заказов на фото рук. К тому времени и папа убедится, какие чудеса я могу проделывать с кредитными картами, и восстановит мое содержание.

Я повернулась к почти квадратному кирпичному дому, на нижнем этаже которого располагалась химчистка, и тут увидела, как Марчелла выходит из подъезда. Одетая в нарядный черно-белый ансамбль, она выглядела так, словно сошла со страниц журнала «Вог».

— Ой, беру свои слова обратно. Ты только взгляни на нее. Эти брюки в клетку могли бы составить гордость классической коллекции «Талбот».

— Все бы отдала за эту, цвета ванили, сумочку из крокодиловой кожи, — пробормотала Хейли.

— Это точно «Furla». А посмотри на шляпу! Круто! — Это была шляпка в черно-белую клетку с высокой тульей и мягкими свободными нолями. — Я не могу понять, чья это модель, но гладкий черный топик с драпировкой ты, конечно, узнала?

Мы с Хейли переглянулись и хором сказали:

— DKNY.

— А дорожные сумки? Чья это фирма? — выдохнула Хейли, но Марчелла уже махала нам, скатывая дорожную сумку на колесиках по каменным ступенькам.

Я открыла дверь машины и вышла наружу главным образом для того, чтобы рассмотреть ее потрясающую сумку.

— Извините, что задержалась! — крикнула она. — Трудно выбраться из дома, когда там маленький ребенок, даже если это не твой ребенок. Я обожаю этого малыша.

Элегантная сумка на колесах была изготовлена из гладкой кожи цвета густого меда. В комплект входила еще и дорожная косметичка, как раз подходящего размера, чтобы вместить все флаконы с шампунем, кондиционером и лосьоном. Я не удержалась и пощупала кожу — мягкая до изумления.

— Где ты это купила? — сверлила я взглядом Марчеллу, пока она запихивала свои вещи в багажник. По соседству с этими роскошными сумками мои скромные сумки от Джакомо наверняка скукожатся и всю дорогу будут скулить.

— Эти сумки могла бы нести сама Джулия Робертс, — сказала Хейли, когда мы все уселись в машину. — Или Джей Ло. Или Дженнифер Анистон.

— Хейли, дорогая, — остудила ее Марчелла, — ты что, действительно полагаешь, что они сами носят свой багаж?

— Ну, я уверена в одном, — сказала я, сняв темные очки и следуя указателям выезда на шоссе, — все эти мужики возле тотализатора наверняка получили кайф при виде нас троих, с нашими роскошными весенними ансамблями, шляпками и всем прочим.

Марчелла хлопнула себя по бедру и повернулась к Хейли, сидевшей на заднем сиденье:

— Пари держу, они глазам своим не поверили.

— Я балдею от твоих дорожных сумок, — сказала Хейли. — Наш продюсер поговаривает о съемках на натуре, и если мы поедем, то мне понадобится что-нибудь очень приличное. Старые рюкзачки времен колледжа не годятся.

— Да, пора совершенствоваться, — подтвердила Марчелла.

— Ну ладно, — включилась я. — Мы просто умираем от нетерпения и хотим узнать, где ты это купила.

— Разумеется, в «Бон Ни». Этот комплект выставили по такой завышенной цене, что я решила подождать до Дня дурака. Мы так называем распродажу, когда все товары в «Бон Ни» — действительно все — продаются с пятидесятипроцентной скидкой. Замечательная практика. — В этот день с утра, как только открылись двери магазина, я уже была там, а с моей служебной скидкой я купила этот набор за смешные деньги.

Мы с Хейли охали от восхищения. Купить изысканно красивую вещь — это одно дело, но купить изысканно красивую вещь с неслыханной скидкой — это уже настоящее волшебство.

— Да, про служебную скидку я и забыла, — сказала я, а перед моим мысленным взором тут же засияли прекрасные простыни «Ральф Лорен», украшенные скидкой в двадцать процентов. — А твоя скидка не распространяется на родственников и друзей?

— В «Бон Ни» с этим строго, — сказала Марчелла. — Я бы с удовольствием помогла тебе, подруга, но это может стоить мне рабочего места.

— Разумеется, об этом и речи быть не может, — вежливо сказала Хейли, но в ее голосе слышалось разочарование.

Меня это тоже расстроило: я представила себе всех этих служащих с правом на служебную скидку, которая, увы, на меня не распространялась. Все-таки жизнь бывает удивительно несправедлива.

— Нет ничего лучше удачной покупки, — заявила я, набирая скорость, по мере того как освобождалось скоростное шоссе. — Я до сих пор помню самые грандиозные распродажи в моей жизни. И даже запах своих духов в тот день, не говоря уже о цвете губной помады.

— Замечательно. — Хейли положила руки на приставной столик и наклонилась вперед между двумя передними сиденьями. — Давайте рассказывать всякие истории про удачный шопинг. Алана, как насчет самой невероятной покупки в твоей жизни?

— Трудно выбрать.

Я рассказала им, как покупала папе на Рождество двухсотдолларовый кашемировый свитер в «Мейси». Он уже шел со скидкой, а у меня еще скопилось множество купонов и талонов на однодневную скидку, так что в конце концов он обошелся мне всего в семь долларов и семьдесят восемь центов, включая налог с продаж. «По этой цене, — заявила мне продавщица, — получается, что это мы вам платим за товар».

— А я помню сапожки фирмы «Джимми Чу» в Виллидж, — сказала Хейли. — Они шли с красным ярлыком, то есть с двойной скидкой в восемьдесят процентов. По-моему, они остались с прошлого сезона, но мне было все равно. Они мне так подошли, что я до сих пор их ношу.

— Напомни мне, чтобы я выбросила их, когда мы вернемся домой. — Я была искренне возмущена. — Сапоги двухсезонной давности? Да ты в своем уме?

Марчелла вспомнила удачную покупку шарфика от «Гермес», который обнаружила в корзине с уцененными товарами в одном из бутиков «Бергдорфа».

— Ну и конечно, вот эту майку и слаксы, которые я отхватила прошлым вечером в «Сирсе».

— Ты купила этот ансамбль в «Сирсе»? — не поверила я.

— Представляешь? В «Сирсе». Мы пошли с сестрой покупать детскую кроватку для малыша. Я катала его по проходам и совершенно случайно наткнулась на вешалку с уцененными платьями. Следующее, что помню, — я с малышом в примерочной, а потом все только ахали от изумления, когда увидели, как сидят на мне эти тряпки.

— Невероятно, — сказала Хейли.

— Не то слово. Нам пришлось еще везти домой на такси детскую кроватку и самим тащить ее по лестнице. Моему зятю приходится работать сверхурочно.

Мы с Хейли еще в себя не пришли от рассказа Марчеллы о фантастической покупке в «Сирсе», а она уже продолжала сериал о своих покупательских удачах.

— А если взять дизайнерские вещи, то однажды мне удалось купить сумку «Кейт Спейд» в бутике на Мэдисон-авеню как раз в тот день, когда они снимались с продажи. Ой, нет, подождите! А бытовая техника считается? Как-то я купила кухонный комбайн «Cuisinart Deluxe» на пятьдесят процентов ниже розничной цены. Я тогда встречалась с продавцом из этого магазина, и мне удалось уговорить его. Потом мы довольно скоро расстались, но комбайн-то работает до сих пор, да еще как!

Мы смеялись и вспоминали всякие забавные истории. Должна признаться, что мы с Хейли знаем толк в покупках, но Марчелла Родригес имеет просто фантастический нюх: это подлинный гений.

И я грелась в лучах ее величия.

Два часа спустя наш «Мерседес» уже катил среди розовых кустов по Роузбад-Лейн, и показался дом моих родителей. Шесть лет назад, пока мы с мамой путешествовали по Европе, папа сам выбрал это место: очаровательной U-образной формы дом из кедра, с белой деревянной верандой вдоль всего центрального фасада. Возле гаража, переделанного из бывшего каретного сарая, стояли две машины, и я вспомнила, как мама говорила, что прислуга уберет и приготовит дом к нашему приезду. Подъехав поближе, я заметила, что веранда заставлена большими ящиками.

— Похоже на съезд ЕПС[14]— пошутила Хейли.

Гравий заскрипел под колесами, когда я затормозила у крыльца. Я распахнула дверцу машины, выбралась наружу и подняла солнцезащитные очки, чтобы получше разглядеть ящики.

— Какие огромные ящики! Обожаю подарки. — Осторожно пройдя по выложенной камнем дорожке в своих босоножках «Дольче и Габбана», я вспорхнула по ступенькам на крыльцо и принялась изучать почтовые наклейки на ящиках.

— Фортунофф! Ура! — Я обхватила обеими руками одну из упаковок, словно обнимая ее. — Чуть не забыла! Это мебель для патио у бассейна, я заказала ее взамен ужасных алюминиевых чудовищ, которые папа купил в прошлом году. Ой, сил нет терпеть, хочется скорей рассмотреть. — Я принялась открывать одну из крышек.

— Что же это такое? — Марчелла закинула свою сумочку на один из ящиков. — Как можно доставлять посылки без расписки? Как можно оставлять на переднем крыльце товар ценой в тысячи долларов? Тебе еще повезло, что никто не проехал мимо на каком-нибудь грузовичке и не увез все это добро с собой.

— Наверняка уборщики расписались в получении посылок, — сказала я, просовывая ключ под одну из скобок. — И вообще, это Гемптон. Никто не может подъехать к чужому дому, не вызвав подозрения у соседей.

Хейли всплеснула руками:

— Алана! Не сломай ноготь! Помни, что твои руки — это твое будущее.

Я отдернула руки от ящика как от огня. — Ты абсолютно права. Мы займемся этим позже. Надо сначала устроиться как следует.

25 Хейли

— Давайте распакуем вещи и отправимся в южную часть Гемптона, — предложила Алана, входя в дом. — Наверняка кто-нибудь уже начал распродажу перед Днем поминовения, как вы думаете? В бутиках в это время года не так уж много покупателей, и, должна признаться, некоторые из моих самых любимых купальников я приобрела в здешних магазинчиках.

— Забудь. — Марчелла вкатила свой элегантный багаж на восточный ковер. — Я всю неделю работала в магазине, а за городом так замечательно, и океан у нас под боком. Идемте лучше на пляж.

Что? А шопинг?

Мы с Аланой в смущении переглянулись.

— А я-то думала, что ты завзятый покупатель, — сказала Алана. — Вообще-то, пляж вот он, сразу за дюнами. Мы в любое время можем туда наведаться.

— Послушай, ласточка, магазины от нас никуда не убегут. — Марчелла сняла шляпу и поправила причудливо стриженные волосы. — Так где моя комната? Или мы так и будем здесь болтаться?

Мне показалось, что Алана была несколько ошарашена, но все же повела нас в главную часть дома, где спальни несколько лет назад были заново отделаны с учетом новомодных тенденций: пестрая комната, комната в стиле модерн, охотничьего домика и т. д. Мне особенно нравилась комната в стиле модерн, с ее неоновым освещением и выгнутыми пластиковыми стульями, как на космическом корабле, но, когда мы поднимались наверх, Марчелла обогнала меня. Мне пришлось довольствоваться пестрой комнатой, которая почему-то напоминала мне самодельные одежды моих родителей.

— Путешествие в детство, — пробормотала я, направляясь в дальний конец холла. — Я не говорила, что в этой комнате мне являются привидения?

— Не беспокойся, — крикнула мне вслед Алана, — здесь не водятся привидения! Все наши фамильные призраки скрываются в подвале.

Я уже собиралась ответить, когда услышала чей-то голос. С дальнего конца холла доносился голос мужчины.

— Вы слышите? — Я остановилась и оглянулась на подружек. — По-моему, здесь кто-то есть.

— Да ну же, не глупи! — Алана помахала мне рукой. — Никого тут нет, кроме нас, красоток.

Ладно. Я пошла вперед и задержалась у двери.

— Да ты сама знаешь как, — донесся из-за нее мужской голос.

Может, там телевизор включен? Я, правда, не помнила, есть ли там телевизор. Может, кто-нибудь забыл его выключить.

— Судья Маршалл-Хьюз? — окликнула я, ощущая некоторое беспокойство.

Вряд ли здесь мог оказаться отец Аланы, к тому же он всегда занимал хозяйскую спальню в южном крыле дома. Я чувствовала себя персонажем какого-то фильма ужасов, попавшего в переделку. Алана и Марчелла уже распаковывали вещи у себя в комнатах. Да нет, все это просто глупости.

Распахнув дверь, я увидела свет, пробивавшийся сквозь задернутые шторы и падавший на… напряженные ягодицы чернокожего мужчины. Он стоял спиной ко мне, вцепившись в темные волосы женщины, опустившейся перед ним на колени. На женщине были джинсы, кроссовки и синяя рабочая куртка. Мужчина так громко стонал, что женщина явно не могла услышать, как я открываю дверь.

— О господи! — выдохнула я, сообразив, что здесь происходит.

— Ой, мисс Алана! — вскрикнула женщина, обознавшись.

— Что? Нет, не может быть! — Мужчина повернул голову. Тревор, кузен Аланы. — Нет, нет, не останавливайся! — приказал он женщине, обхватив ее голову руками.

Я ошеломленно попятилась.

— Хейли! — заорал он.

— Да?

— Закрой эту чертову дверь!

— Как такое могло прийти тебе в голову, Тревор Маршалл-Хьюз? — Алана покраснела от гнева, грозя пальцем и тряся головой. — Трахаться с уборщицей в доме моего отца! С уборщицей моего отца! В доме моих родителей! Ты приезжаешь сюда без разрешения и затаскиваешь в постель эту беднягу, словно какой-нибудь неандерталец?

— Мы обошлись без постели. — Тревор, в рубашке навыпуск, уставился на океан, спокойный и безучастный.

Марчелла, Ксавье и я наблюдали за происходящим, сидя в шезлонгах, хотя сцена обещала быть безобразной и противной, как искореженная в аварии машина.

— Я говорил вам, что он не раскается, — сказал Ксавье. Он отвернулся к океану и взял бутылку с водой. — Этот человек не выказывает ни малейших признаков раскаяния. Запустите в него книгой, судья Алана.

— Я запущу в тебя чем-нибудь потяжелее книги. Тревор Маршалл-Хьюз, — пообещала Алана.

— Не приставай ко мне, — сказал Тревор, направляясь прочь по пляжу. — Я не в настроении.

— Ты явно был в настроении несколько минут назад! Я поверить не могу в то, что эта шлюха вытворяла в доме моего отца. Я уже почти решила, что вышвырну ее прочь.

— И не думай об этом.

— Вот увидишь!

Нам с Марчеллой пришлось развернуться, чтобы наблюдать, как они идут по пляжу. Алана бежала за ним, путаясь в шифоновой, с запахом, юбке и стараясь поспевать за его размашистым шагом. Время от времени ветер доносил до нас ее голос, и говорила она все об одном и том же.

— В жизни не была так сконфужена, — сказала я, хотя чувствовала, что слегка привираю. Сконфужена я бывала, и не раз.

— Это ему следовало быть сконфуженным, — заявила Марчелла.

— Да бросьте вы, девушки! — засмеялся Ксавье. — Никто никому не причинил вреда. Женщину никто не вынуждал, оба не женаты, а по кабельному телевидению, если вы смотрите, наверняка молено увидеть гораздо более пикантные картинки, чем Тревор со спущенными штанами.

— Наверное. — Я с минуту подумала и улыбнулась. — Пожалуй, ты прав. Я имела в виду, в этом ничего сексуального не было. — Я засмеялась. — Это, скорей, выглядело комично.

Ксавье притворно вздохнул:

— Вот и все мои женщины говорят то же самое.

К тому времени, когда Алана с Тревором вернулись, наше пляжное сообщество разрослось до дюжины или около того народу за счет соседей и других отдыхающих, которые прогуливались вдоль пляжа Дюн-Роуд и решили присоединиться к компании и дармовой выпивке. Небо было чистым, солнце светило ярко, и воздух прогрелся примерно до двадцати пяти градусов. Прекрасная погода для загара, хотя в купальниках было довольно прохладно, так как с океана дул свежий ветер. Марчелла болтала со смуглым дизайнером по тканям из Челси и парочкой оформителей детских книг. Ксавье и Тревор ухаживали за группой стюардесс и студенток, собиравшихся поработать летом воспитательницами в детских лагерях на Норт-Форк. Алана общалась с отставным морским десантником, теперь возившим местных рыбаков на своем судне. Не знаю, действительно ли он ее интересовал, или она просто хотела выяснить у него, в какой день недели лучше всего покупать свежую рыбу.

Я присоединялась то к одной, то к другой группе, но по большей части лежала, закрыв глаза и ощущая, как тепло солнечных лучей ласкает кожу, и слушала шелест волн, набегавших на берег. Душа моя не жаждала общения; мои мысли были заняты совсем другим.

Антонио.

Согласна, может, в этом было что-то детское, как в плакате с Брэдом Питтом, что висел у меня в шкафчике в старших классах средней школы.

Только на этот раз не было нужды вешать плакат. Все было по-настоящему. Ну или почти по-настоящему.

Я пыталась собрать факты воедино и осмыслить наши отношения с Антонио по совету Аланы. Что я о нем знала как о человеке? О его жизни, если не считать стандартного набора биографических данных в таблоидах? О том, что он любит и чего не любит?

На некоторые вопросы ответы у меня были. Разумеется, были! Но сейчас радостное ожидание предстоящего свидания с Антонио не хотелось омрачать никакими подробностями.

— Эй, народ! — призвал Ксавье, хлопая в ладоши. — Дамы и господа, позвольте мне привлечь ваше внимание ненадолго.

Я подняла широкие поля пляжной шляпы и увидела, что Ксавье стоит на песке и обращается к толпе зрителей:

— Меня зовут Ксавье Гудмен…

— Привет, Ксавье! — закричали в ответ стюардессы.

Он уставился на них и кивнул:

— И я принадлежу к смехоголикам. Понимаю, это звучит так же примитивно, как музыка «Бич Бойз»[15] в их лучшие времена, но подождите, и вам больше не нужно будет слов. Не нужно слова «вечеринка», детка. Не нужно слова «экстази». Не нужно слова «марафет». Не нужно слова «кайф». По двум важным причинам.

Мы с Марчеллой посмотрели на Тревора, который согнулся пополам от смеха. Алана не проявляла особого интереса. Она изучала свой шезлонг и стряхивала песок с юбки.

— С тобой все в порядке? — спросила я, когда Ксавье принялся за свое.

Она опустила на глаза солнцезащитные очки и откинулась на спинку шезлонга.

— Хоть бы он заткнулся. И почему он вечно устраивает это? Вот мы тут сидим, расслабляемся на пляже, а Эксу обязательно надо устроить из всего этого шоу. Ему непременно надо быть в центре внимания, командовать всеми.

— Знаешь что? — тихо сказала я. — Мне кажется, вы с ним слишком похожи. В этом все дело.

— Я тебя умоляю! Дело вовсе не в этом.

Ксавье продолжал сыпать шутками:

— Рассмотрим кучу других имен, которые тоже не понадобятся. Ну вот, например: Питер, Дик, Джонсон, Билли, Вуди, Мерфи. Да-да. Я знаю одного ирландского парня, который называет эту штуку «Мерфи». Что это за название? Я сказал ему, что настоящие парни так не говорят, и знаете, что он мне сказал, этот Шон Комз? Он сказал, ну пусть это будет «Пых-Папочка», если тебе так больше нравится. Пых-Папочка. Мне это больше нравится. Явно лучше Мерфи.

Я вспомнила, что часть этих шуток он выдавал на своем представлении в клубе. Другие казались экспромтом, импровизацией специально для компании на пляже. Подойдя к студенческой парочке, Ксавье покачал головой и предупредил парня:

— Опасайся американской принцессы! Она сначала позволит тебе съесть пирожное, а потом велит отрубить тебе голову!

Алана выпрямилась в шезлонге и сняла очки, сверкнув глазами на Экса.

Но он продолжал шутить на тему о том, что во всяком обществе обязательно найдется хоть одна американская принцесса. Она, как паучиха, сначала соблазняет партнера, а потом съедает его на завтрак.

Алана нагнулась ко мне и доверительно спросила:

— Можно, я прикончу его прямо сейчас? Не могу ждать до завтрака.

Она встала, и я только пожала плечами, когда она широко улыбнулась и, обратившись к публике, заявила:

— Надеюсь, вы поняли, кто такой мистер Ксавье Гудмен. Он — мистер Шутка-С-Бородой.

На пляже стало тихо, а Ксавье прищурился, наблюдая за Аланой поверх голов слушателей.

— Наверняка у каждого из вас есть такой приятель, — вкрадчиво продолжала Алана. — Еще в детстве он без конца повторял один и тот же заезженный анекдот, и вы были готовы сбежать от него куда глаза глядят.

Публика ответила дружным смехом.

— Он взрослел и совершенствовал свои шутки. На вечеринках вокруг него всегда собирался народ, по крайней мере в первый час или около того. Но дело в том, что он не может остановиться. Он вроде CD-плеера на авторежиме. Можно сходить в химчистку и вернуться, а он все будет играть то же самое. Снова и снова.

На сей раз даже Ксавье выдавил принужденную улыбку, хотя, выставленный на посмешище, Чувствовал себя явно неуютно.

— Этот приятель переполнен самонадеянностью, — продолжала Алана. — Она так и сочится изо всех пор, возможно будучи последствием гормонального дисбаланса, что случается у мужчин. Если бы собрать эту самонадеянность в бутылку и продать, то вас бы со всех сторон окружили женщины-комики…

Я изумленно наблюдала за всем этим, уверенная, что Алана проделывает это с отвращением. Конечно, ей нравилось быть в центре внимания, но так, чтобы восхищались ее красотой и модным нарядом, а не вывороченной наизнанку логикой.

Слишком много злобы в отношениях между Аланой и Ксавье, даже между Аланой и ее кузеном Тревором. Причина была мне не совсем понятна, но я твердо поняла одно: сердить Алану опасно.

26 Алана

Я с трудом удержалась от искушения зарыть Ксавье и Тревора в песок по шею, намазать медом и поставить рядом банку с огненными муравьями. Уж поверьте, эта сдержанность далась мне нелегко.

Мы вернулись в дом, и, расслабившись под массажным душем, который мы с мамой устроили наподобие того, что видели в отеле «Токио Ритц», я сообразила, что поступила мудро, сохранив им жизнь, поскольку мне требовалась их помощь в расстановке мебели. Эта ванная комната была частью хозяйских комнат, и к ней никто не имел доступа, кроме нас с родителями. Я благодарила Небеса за то, что Тревор не выбрал мой тихий японский садик для того, чтобы заставить уборщицу обрабатывать его набалдашник. В воздухе витал свежий запах шампуня, а я прикидывала, как разместить гостей в доме: парней надо разместить в комнатах для гостей в центральной части (раз уж пестрая комната Хейли все равно обесчещена). Мы же переберемся в северное крыло, где спальни не перестраивались с того времени, когда я еще училась в колледже, зато нам никто не будет мешать.

Пока мои подруги принимали душ, я позвала парней, чтобы они размяли задницы и отработали ночлег и питание. Тревор спустился вниз, шлепая босыми ногами и ворча, что в этом доме женщины распоряжаются и не дают ему ни минуты покоя. Ксавье шел следом в одних шортах цвета хаки, распространяя свежий запах лимона.

Я отступила с площадки, слегка смущенная его видом. Шоколадная кожа и округлые мышцы, заметные, но не настолько выпуклые, чтобы распирать кожу.

Красивый мужчина. Восхитительный. Но неприлично же появляться в таком виде, когда в доме полно женщин.

— Почему бы тебе не одеться попристойнее, пока я не рассердилась? — проворчала я.

— Я вполне пристойно одет. На улице почти тридцать градусов. Для такой погоды это пристойная одежда.

— Мне неприятно с тобой работать, когда ты в таком виде, — настаивала я.

Он откинул голову и расхохотался… и смеялся, пока поднимался назад по лестнице.

Как он себя ведет? Он что, хочет меня смутить или разозлить? Скажу я вам, эти два приятеля — два сапога пара.

К моему удивлению, когда дело дошло до поднятия тяжестей, Тревор проявил смекалку и отыскал в сарае тележку. Словно заправские подсобные рабочие, они с Ксавье перевезли тяжелые ящики к боковому крытому портику и вытащили огромные корявые скобы с помощью длинных отверток.

— О боже! — воскликнула я, когда Экс вытащил первый стул, точнее, плетенное из натуральной лозы кресло с роскошными подушками, вышитыми пальмами, орхидеями и тропическими цветами. — Какая красота! Настоящий кокосовый рай — точь-в-точь как я задумала. — Я забыла тему дизайна, но теперь, при виде теплого кофейного оттенка лозы, все всплыло в памяти. — Я куплю в местном питомнике две пальмы в горшках и установлю маленькие бирюзовые светильнички вдоль дальней изгороди. Как маленькое кафе на пляже на Багамах. Я, правда, там еще не была, но в «Conde Nast Traveler» за 2004 год они значились на первом месте.

Тревор отошел в сторону и со страшным скрежетом потащил к себе по бетонному настилу одно из зеленых алюминиевых кресел, стоявших вокруг стола.

— Что плохого в этих креслах? Они же совершенно новые!

— Я тебя умоляю! Папа купил этот ужасный гарнитур на распродаже ради зеленого цвета. Он так и называется — «Ледяной лайм». Что тут еще скажешь?

Тревор уселся в кресло.

— По-моему, вполне удобно…

— Он хотел, чтобы все было под цвет травы! — Я махнула рукой в сторону ровно подстриженного газона позади патио у бассейна. — Кто же выбирает под цвет газона, когда нужно подчеркнуть контраст? Плетеные стулья подойдут гораздо лучше. — Я подошла к самому большому ящику. — Это, должно быть, стол. Его еще надо собрать, но инструменты есть в сарае. Как вы думаете, вы справитесь до обеда? Мне ужасно хочется обедать сегодня вечером под открытым небом.

— Справлюсь ли я? — Тревор уселся поглубже в кресле и закинул руки за голову. — Мне нравятся эти зеленые кресла. Ну хорошо, пусть тебе не нравятся кресла, но что плохого в столе? Стеклянная столешница на белых ножках.

— Я что, говорю на иностранном языке?

— По-моему, мы вполне успеем собрать стол, — сказал Ксавье.

— Вот и собирай стол, Экс, — заявил Тревор, перекинув ногу через ручку зеленого кресла. — Я в этом зеленом кресле счастлив, как зеленая саламандра. Не возражал бы против пивка или какого-нибудь коктейля с маленьким зонтиком. Как насчет дайкири с дыней? Или мартини с соком зеленого яблочка?

— Если хочешь получить сегодня вечером обед, помоги своему приятелю, — заявила я Тревору, поглаживая яркий тропический орнамент на распакованном кресле. Я уселась в него и закрыла глаза, вспоминая фотографии багамского рая в журналах. Ах!

— Что делать с зеленой мебелью? — спросил Ксавье.

— Вынеси это на берег, поближе к воде. — Сказав это, я тут же забеспокоилась, что нарушаю экологию. — В самом деле, может снести в сарай? Я найму кого-нибудь, чтобы их увезли после выходных.

После того как мебель была распакована, собрана и установлена, мы с Ксавье потратили какое-то время на уборку патио, пока остальные готовили обед. Тревор жарил мясо на гриле, Марчелла варила свежую кукурузу и раскладывала хлеб, купленный в бруклинской пекарне, а Хейли крошила салат — она в этом деле специалист.

Когда мы сели обедать, косые лучи заходящего солнца осветили северную лужайку, вызолотив цветочный ковер. Оранжевые бархатцы, многоцветные анютины глазки, мамины любимые вьющиеся белые розы и стена кустов сирени вдоль изгороди. Этот сад — одно из самых любимых папиных мест — теперь приобрел удобный и стильный вид, папа сможет наслаждаться им в свое удовольствие. Папа будет гордиться мной.

— Вы, ребята, мне так и не сказали, как вас сюда занесло, — спросила я, когда мы разложили бифштексы по тарелкам. — Мама не предупреждала, что вы собираетесь приехать.

Не обращая внимания на сервировочную ложку, Тревор руками схватил дымящийся початок кукурузы.

— Я и сам не знал, пока твоя тетя Несси едва не вышвырнула меня из окна.

— Да? Когда ты попадаешь в немилость, она становится моей тетей Несси?

— Она сумасшедшая, вот она кто. А я был в таком настроении, что мне надо было убраться оттуда поскорее, прежде чем я успел бы наговорить такого, о чем жалел бы всю оставшуюся жизнь. Человеку следует знать пределы своих возможностей, и, скажу тебе правду, сегодня она почти довела меня до этих пределов.

— Тебе надо было просто поговорить с ней, — сказал Ксавье. — Она вполне разумная женщина. Нечего было так заводиться и мчаться сломя голову из города.

— Вот как, поговорить с ней? Поговорить с ней? — Тревор отмахнулся от него. — Отстань от меня. Что-то я не видел, чтобы ты пытался с ней поговорить.

— Я с ней не ругался.

— Ты ей всегда нравился больше, Экс, — поддразнила я, за что Тревор кинул в меня огрызком кукурузы. — Как грубо! — уставилась я на него. — Разве мама тебя ничему не научила?

— Она учила тебя понимать разницу между людьми, — сказал Ксавье. — А ты просто сбежал. Вообще, чего ты так завелся из-за какой-то дурацкой компьютерной программы? Если женщина хочет вести записи в блокноте, пусть себе записывает.

— Это она завелась, а не я, — ответил Тревор. — Стукнула по клавиатуре, потом выдернула вилку из розетки. Представляешь?

Тетя Несси способна устроить настоящий скандал, если ее довести.

— Да, она действительно наехала на тебя, — сказала я.

— Я больше ни минуты не мог там оставаться. Мама просто спятила. — Тревор закатил глаза. — Только и твердит «сделай то, сделай это, сделай это немедленно». Может, она великая повариха, но в бизнесе она ничего не понимает.

— Как ты можешь так говорить о своей матери, — возразил Ксавье. — Она тебя вырастила. Практически, она и меня вырастила и к тому же добилась в жизни многого без всякой мужской поддержки.

— Это не мешает ей быть ненормальной, — упрямо стоял на своем Тревор.

— Мои родители абсолютно ненормальные, — сказала Хейли. — Когда они уехали из Нью-Йорка, мне кажется, они действительно искали тишины и покоя, убегая от постоянного стресса, но довели этот покой до абсурда: ни тебе телефона, ни телевизора. Меня удивляет, что они еще не отказались от электричества, хотя я могу себе представить, что в один прекрасный день пана начнет беспокоиться, что через тостер до него доходят сигналы с Марса.

— Ну, мы все время от времени слегка чокнутые. — Ксавье положил вилку на край тарелки и опустил руки на колени. — Никогда не забуду, как Несси забрала меня к себе. По существу, усыновила меня, когда мне некуда было деться.

— Вот, значит, как все произошло? — поддразнила я. — А теперь ты явился сюда на выходные с Тревом, и вечеринка продолжается.

Я на самом деле помнила, как еще в Грейт-Неке Ксавье неожиданно появился у нас и обосновался на нижней койке в комнате Тревора. Ксавье на семейных воскресных обедах, Ксавье под струями поливальной установки, в мокрых шортах и босиком, с соседскими детьми в жаркие летние дни. Потом уже подросший Ксавье, в пиджаке и галстуке, на рождественском ужине у нас в доме — этот обычай наше семейство всегда свято соблюдало, — и для него обязательно находился подарок от тети Несси под елкой.

— Послушай, мне всегда хотелось узнать, что произошло на самом деле. Соседи говорили, что была какая-то авария на дороге. — Ходили слухи, что родители Экса погибли одновременно в какой-то ужасной автокатастрофе на шоссе на Лонг-Айленде. — Это правда?

— Нет, — Ксавье опустил глаза. — Все не так просто. У матери, ну, видите ли, у нее были свои проблемы. Она занималась продажей наркотиков, и однажды копы поймали ее с поличным. Но она испарилась прежде, чем они смогли отправить ее в тюрьму. Думаю, она отправилась в Калифорнию, поскольку постоянно твердила про Голливуд. Правда, не знаю, добралась ли она туда.

Я всегда немножко побаивалась матери Ксавье из-за ее красных кожаных перчаток, сложной прически и холодного взгляда. Однажды она накричала на меня из-за того, что я отпихивала кузена Дан-Дана от своего трехколесного велосипеда, и я со всех ног бросилась к маме, ухватилась за ее юбку, рыдая от несправедливости всего происшедшего.

— Да, братишка, тебе пришлось несладко. — Тревор отломил кусок хлеба и намазал его маслом. — Может, все было бы иначе, если бы твоя мать не выгнала твоего отца.

— Да таких «если» найдется много, и они не зависят от нашей воли.

Ксавье сделал большой глоток из стакана с водой, пока все дружно работали ножами и вилками, а Хейли передавала салат. Обед шел своим чередом, но мы понимали, что момент принадлежит Ксавье, что пришла его пора вспомнить прошлое.

— Мой предок хотел как лучше. Он пытался наладить жизнь. Водил большой грузовик, развозил вещи по всей стране. Мама ненавидела его работу. А потом начала и его ненавидеть. Когда я видел его последний раз, он подарил мне бейсбольную перчатку. Я запомнил этот случай, потому что мне было всего пять лет и перчатка была мне очень велика: почти все мои пальцы могли уместиться в одном отделении. — Он постукивал пальцами по подбородку и смотрел отсутствующим взглядом куда-то вдаль. — Ребята, я был в восторге от этой перчатки. Папа плакал в тот день, когда подарил мне ее. Лицо у него было в слезах, и, обняв меня, он замочил мне рубашку. Мне было непонятно, в чем дело, почему он такой печальный, почему в тот его приезд все было не так, как обычно. Много лет прошло, пока я сообразил, что это была наша последняя встреча. Он-то знал, конечно.

Такого Экса нам еще не доводилось видеть, и за столом установилась тишина; слышны были только страстные жалобы Ленни Кравитца[16], да весенний ветерок шелестел в кустах. В этот вечер прохладный бриз доносил тепло от нагретой земли вместе с запахами почвы и бетона, травы и соленой морской воды.

Я положила на тарелку кукурузный початок и облизала с губ масло — и внезапно посочувствовала Ксавье. Мне как-то никогда не приходило в голову, что он жил с Тревором и тетей Несси, потому что ему просто некуда было деться. Черт возьми! Это многое объясняло. И заставило меня почувствовать, какой же эгоисткой я была, обращаясь с ним, как с приживалой, все эти годы.

Ну, может, не все.

Надо признаться, какое-то время, в отрочестве, я просто с ума сходила по Ксавье. В самом деле, кто же может устоять перед мальчиком, который постоянно появляется на сцене во всех школьных спектаклях, победителем театрального конкурса, потому что был способен насмешить даже угрюмого директора школы. Ксавье был хорош собой и грелся в лучах славы. Какое-то время мне хотелось тоже погреться в его лучах. Мне хотелось стать его девушкой.

Но я была кузиной Тревора, все равно что родственницей. Он считал, что этому не бывать.

— Давайте уберем со стола, и я заварю кофе, — сказала Марчелла, нарушив тишину. — Я сыта, но я привезла восхитительный десерт из кондитерской в Бруклине. Они готовят лучшие в городе канноли[17].

— Канноли? К черту! — Тревор бросил свой початок и вытер руки салфеткой. — Что такая горячая латиноамериканская девушка, как ты, имеет общего с этими слащавыми итальяшками?

— Погоди, милый, ты еще увидишь. — Марчелла собрала тарелки и ушла на кухню.

Я взяла две миски и отправилась следом за ней, а Экс по-прежнему смотрел куда-то сквозь тюльпаны, анютины глазки и кусты сирени, слегка таинственные в наступающих сумерках. Похоже, я стала лучше к нему относиться, после того как узнала про все, что ему довелось пережить. В конце концов, не такой уж он плохой.

Разве что по отношению ко мне.

27 Хейли

— Мы едем или как? — нетерпеливо крикнула я через дверь, затянутую москитной сеткой, и забегала по деревянной веранде. Обычно я не очень-то беспокоюсь о точности, но через двадцать минут я должна была встретиться с Антонио Лопесом в клубе, расположенном в восточной части Гемптона, а я понятия не имела, далеко ли это и сколько времени будут еще копаться все остальные.

Я нервничала.

А что, если я опоздаю?

Если он уйдет?

Если он подумает, что я его подставила?

— Тебе что, на пожар? — Алана вышла на крыльцо. Ее темная кожа так и сияла, оттененная рубиново красным бюстье, которое великолепно сочеталось со свободной цветастой юбкой. Она на ходу натянула короткий жакет и взглянула на часы. — О черт! Ты же встречаешься с Антонио! Почему ты не напомнила?

— Не хотела, чтобы все суетились. — Я зажала рот рукой, чтобы не начать грызть ногти. Плохо, Хейли! Успокойся, детка, успокойся!

Алана открыла дверь с защитной сеткой и, сложив руки рупором, закричала:

— Тревор! Ксавье! Кончайте наряжаться и тащите вниз свои ленивые задницы, иначе вам придется добираться самим. — Дверь толкнула ее в спину, и она отступила, позволив ей захлопнуться. — Марчелла болтает по телефону с сестрой. — И она снова крикнула через дверь: — Марчелла!

Наша рыжая подруга появилась в наушниках, как телефонистка, и помахала рукой, чтобы Алана замолчала.

— Послушай меня. Говорю тебе, его надо посадить, чтобы пища лучше переваривалась, а то у него начнется жуткая изжога. Дети не могут есть лежа, а потом сразу засыпать. Ты хоть попробовала вызвать у него отрыжку?

Она со вздохом кивнула, выслушав ответ.

— Знаю, знаю, ты стараешься, детка. Ты делаешь все, что можешь, но в следующий раз, на будущее, не корми его из бутылочки в лежачем положении. Ты же не станешь есть фрикасе из цыпленка в постели, а?

Я спросила у Аланы, когда Марчелла уже направлялась к машине:

— Что, у Марчеллы есть ребенок?

— Это ее племянник, но у ее сестрицы нервный срыв… Молодая мамаша, а у ребенка колики.

Забираясь в машину, я слушала советы Марчеллы и поражалась тому, насколько она спокойна и уверена в себе. Может, мне надо было попросить у нее совета насчет того, как одеться сегодня вечером. На мне были джинсы в обтяжку и строгого фасона блузка фирмы «Хьюго Босс», серая, в тонкую белую полоску, рукав три четверти. Под ней не было ничего, и она была расстегнута почти до талии. Серый цвет смотрелся строго и серьезно, волосы мои, наоборот, были распущены и взбиты, а глубоко открытая ложбинка на груди выглядела так вызывающе и соблазнительно, что я даже засмущалась, посмотрев на себя в зеркало.

Я уже решила было надеть что-нибудь другое и даже направилась к чемодану, но в общем-то мне так и хотелось выглядеть. Я хотела выглядеть сексапильно. Антонио Лопес давал мне шанс, и надо было им воспользоваться, чтобы он не стал искать источник энергии на стороне.

К тому времени, когда Экс наконец выехал на главную улицу в восточной части Гемптона, я была сплошной комок нервов, ерзающий и кусающий губы комок.

— Мы опаздываем, — твердила я. — Он ждет там уже целых десять минут.

— Кто ждет? — Тревор обернулся с переднего сиденья. — И где там?

— Антонио, — сказала я, — сколько нам еще ехать?

— Почти приехали, — ответил Ксавье. — Кто же знал, что здесь окажется столько народу, когда сезон еще не начался.

— Антонио кто? — допытывался Тревор. — Что вообще происходит?

— Антонио Лопес, придурок! — рявкнула Алана. — Они должны были встретиться с Хейли еще десять минут назад, и она не опаздывала бы сейчас, если бы вы были повнимательнее.

Тревор поднял руки вверх:

— Сдаюсь! Я же не знал! Антонио Лопес… М-м-м, м-м-м. Тот самый латинский мачо. Он действительно и в жизни такой горячий? — спросил он меня.

— Даже горячее, — сказала я.

— А как оно там в сериале? Он найдет этого серийного убийцу, который терроризирует Индиго-Хиллз? Или станет следующей жертвой в списке?

— Она не знает! — снова рявкнула Алана. — Довезете вы нас когда-нибудь до клуба или нет?

— Тревор, ты чудо, — сказала я. — Сразу видно, что смотришь сериал. Даже следишь за детективным сюжетом.

— Ну да, а что мне остается делать, пока мама переписывает показатели в свой треклятый блокнот.

Машина свернула на стоянку, и Ксавье посигналил.

— Черт бы все побрал! Видели? Он занял мое место!

— Паркуйся где угодно, — сказала я в отчаянии.

— Негде. Стоянка переполнена под завязку.

— Тогда подъезжай к самому входу. Быстро! — скомандовала Алана.

Экс подогнал машину к входу в клуб. Марчелла первой вылезла с заднего сиденья.

— Не беспокойся, детка, — сказала она мне. — Чем позже, тем эффектнее появление.

Я уже дошла до такого состояния, что вообще не понимала, зачем я тут оказалась.

— Что я тут делаю? Антонио не чета мне.

Алана обернулась и схватила меня за руки:

— Перестань дергаться, подруга! Там в клубе сидит замечательный экземпляр мужчины, и он ждет тебя. Быстренько двигай туда и прибери его к рукам, пока какая-нибудь девица не опередила тебя!

Она отрезала мне путь к отступлению. С глубоким вздохом я откинула волосы назад и толкнула дверь.

В клубе было темно, вращающийся цветной прожектор освещал только танцпол, а музыка гремела так, что гарантировала головную боль уже через час. Что я тут делаю? Я не умею вести себя в клубах, особенно на дискотеках, где ценится язык тела, а не слова. Если мне для развития романа придется танцевать, то, пожалуй, лучше бы я сейчас тихо-мирно спала в своей постели в Висконсине.

Я оглядела толпу: в основном очень юные лица, никаких следов пластической хирургии.

— Похоже на студенческую вечеринку, — сказала Алана. — По-моему, большинство колледжей ушли на каникулы.

Кто-то врезался в меня, и я едва не повалилась на стол.

— Где же он? — Паника. — Его здесь нет.

— Еще рано, а помещение огромное. Марчелла пошла посмотреть в другой зал. Мы его найдем.

Не сегодня, подумала я. Глупо с моей стороны было надеяться, что Антонио действительно…

Но он был там и уже проталкивался сквозь толпу, не сводя с меня глаз. Позади маячила Марчелла, она махала мне рукой, указывая на него и широко улыбаясь. Нашла!

Я чуть не задохнулась. Он улыбался и смотрел на меня с таким восхищением, словно я была самой удивительной драгоценностью, какую ему доводилось видеть.

— Хили! Ты пришла. Я так рад, что ты здесь. Хочешь потанцевать? — С этими словами он взял меня за руку, притянул к себе и поцеловал в обе щеки.

— Пока нет, — едва выговорила я.

— Ну и ладно. У меня столик в соседнем зале, там потише. Твои друзья присоединятся к нам?

Я стряхнула с себя наваждение и оглянулась, ища их взглядом. Алана уже разговаривала и танцевала медленный танец с каким-то парнем. Марчелла стояла с Тревором и Ксавье у дверей, но, когда я привлекла ее внимание, сделала движение губами «пока» и помахала мне рукой.

— Мы можем и потом к ним подойти, — сказала я Антонио, а он обнял меня за плечи и повел вверх по лестнице за баром.

В соседнем зале стояли темные деревянные столы, разделенные перегородками, — идеальные условия для тех, кто хочет пообщаться. Антонио затмевал для меня все, и я почти ничего и никого не замечала вокруг. От его прикосновений я загоралась, от его улыбки — просто слепла. Пока мы шли через зал, я чувствовала, что все смотрят на нас — Антонио со своей девушкой. Пара. Антонио Лопес и Хейли Старретт.

Хейли Старретт-Лопес. Хейли Лопес? Нет… Хейли Старретт-Лопес.

Наша кабинка была в темном уголке. Он пропустил меня вперед и сам скользнул рядом на сиденье, естественным жестом уронив мне руку на колено.

— Будешь пить шерри? — спросил он. — Здесь оно очень приличное. Лучшие сорта производят у нас на родине, но я знаю, что мало кто из американцев способен оценить его сладкий богатый аромат.

Я ответила, что шерри — замечательное вино. Он по-прежнему держал руку на моем бедре, и мне ужасно хотелось, чтобы эта рука двинулась поглубже и вверх по моей ноге. Меня поразило собственное нетерпение, но я действительно хотела близости с Антонио, хотела, чтобы это начало поскорее закончилось, и мы могли бы перейти к менее напряженной и более естественной стадии нашего романа.

Мы поболтали о сериале: об операторах, сценаристах, о новой буфетчице. Антонио немного рассказал о своей семье в Аргентине, о том, как начинал в качестве фотомодели в рекламе крема для бритья. Еще он говорил о вездесущих фоторепортерах и добавил, что Гемптон — это настоящее осиное гнездо назойливых представителей массмедиа. Но больше всего он любил фанатов, преданных и любящих поклонников «мыльных опер».

Я развлекла его рассказом о своих родителях, художниках-отшельниках на Среднем Западе. Я решила скрыть некоторые факты: ему ни к чему было знать, что «искусство», которым занимались мои родители, — это варенье из ежевики.

Когда разговор слегка замедлился, он повернулся ко мне и положил голову мне на плечо.

— Ах, Хили, — сказал он таким голосом, что сердце мое затрепетало. — Я должен тебе признаться. — Он поднял голову и посмотрел мне прямо в лицо своими глазами с поволокой.

Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди.

— В чем? — спросила я, чуть не плача.

— Ты такая красивая, — сказал он. — Я так хочу тебя. — С этими словами он просунул руку в вырез блузки и обхватил ладонью мою грудь.

Я чуть не задохнулась от прикосновения его теплой ладони, такого интимного и неожиданного, что оно пробудило во мне глубокую и нежную страсть. Он припал к моим губам в долгом поцелуе, слегка покусывая их и поглаживая мою грудь, словно определяя ее размер. Со вздохом я прижала ладонь к его джинсам и с удовлетворением оценила напрягшийся член. Да, он действительно хотел меня. Я почувствовала возбуждение. Мне не доводилось заниматься любовью со знаменитостями, и его слава словно окрашивала все происходящее в особые цвета.

Он расстегнул еще одну пуговицу на моей блузке и припал губами к моей груди, посасывая сосок. Я испугалась было, что кто-нибудь увидит нас, но свет был такой тусклый, мы сидели в темном уголке, и вообще было так хорошо, что я закрыла глаза и перестала беспокоиться. От груди он снова вернулся к моим губам, и мы бурно целовались и ласкали друг друга, и он расстегнул джинсы, чтобы я тоже могла прикоснуться к нему. Я принялась исследовать предоставленную расстегнутыми джинсами территорию, скользя рукой сверху вниз по твердому гладкому члену.

— Это так… — он с силой втянул воздух сквозь стиснутые зубы, полузакрыв глаза, — так приятно, когда ты касаешься меня. — Он приподнял бедра, и его напрягшийся член буквально высунулся наружу из брюк.

Значит, Антонио тоже обошелся сегодня без нижнего белья. Он предполагал что-то в этом роде. Это соображение добавило мне уверенности. Он хотел заняться со мной любовью. Антонио Лопес действительно хотел меня. Одна мысль об этом довела меня почти до оргазма.

Я ощутила, как напряглись все мои мышцы в нетерпении отдаться ему прямо здесь и сейчас. Я знала, что это невозможно, особенно со всеми этими рыскающими вокруг фоторепортерами. Но жар в крови отнюдь не способствовал здравому смыслу, а Антонио, казалось, вообще не беспокоило то, что он сидит с расстегнутыми штанами.

Что я могу сказать — страсть вообще безумна.

— Послушай, — прошептала я, стиснув его покрепче. — Я хочу тебя. Но не здесь.

Он провел рукой по моему бедру вверх до молнии и вцепился в пряжку ремня. — Пойдем отсюда, — сказал он. — Поедем ко мне?

— Да, — прошептала я и поняла, что буду повторять ему это слово постоянно. В нашем будущем это слово будет звучать очень часто.

Мои друзья понятливо улыбались, когда Антонио вел меня мимо танцпола к выходу. Я улыбнулась в ответ, радуясь тому, что все взгляды привлечены к нам. Мы были знаменитостями на этом вечере.

Как только мы появились на автостоянке, на боковой дорожке показался какой-то человек, и Антонио схватил меня за руку.

— Хили! Папарацци!

Я сделала вид, что пригибаюсь, а на самом деле придвинулась поближе к Антонио, млея от одной мысли о том, что попаду на фотографию вместе с ним. Кто что скажет, если наша фотография появится в журнале «Новости в мире «мыльных опер»»? Мы были звездами телесериала, и у нас был настоящий роман, и мне нечего было стыдиться.

Конечно, он отличался сексуальной притягательностью, но для меня Антонио значил больше, чем просто секс. Я чувствовала, что каждое его прикосновение преображает всю мою жизнь.

Вот из такого материала и делают «мыльные оперы».

28 Алана

Обычно мне требуется не больше пяти минут, чтобы оценить собравшихся на любом мероприятии, будь то светский раут или пляжная вечеринка. Там могут быть светские бездельники, вырядившиеся под панков; бизнесмены, одетые более традиционно, но все равно снобы; городские антимодники из числа тех, кто думает, что моду можно отрицать, напялив шапки дальнобойщиков; дебютантки из высших кругов, которых ожидает преждевременная старость из-за сухой кожи и неверных мужей; телевизионщики, которые жаждут стать киношниками и обычно примазываются к киношникам, а те, в свою очередь, утверждают, что телевидение — это отбросы искусства, кормящиеся корпоративными подачками…

Я вас умоляю! Добавьте сюда несколько звезд Бродвея и предпринимателей-миллиардеров, и вы получите столько самодовольных субъектов, что даже сам Фрейд растерялся бы. Больше всего удручает то, что мало кто из них знает толк в одежде. Правда, печально?

К сожалению, толпа, собравшаяся в тот вечер в клубе, не включала никого из перечисленных выше. Мы с Марчеллой быстро установили, что, кроме Антонио, который к тому времени уже давно уехал, в клубе не было ни одного стоящего мужчины. А уж университетские девицы, которых там было в избытке, явно накладывали макияж малярным валиком.

Ясно, что ни с кем знакомиться там вообще не стоило, а поскольку Ксавье и Тревор прочно застряли у стойки бара, погрузившись в бесконечный «мужской» разговор, нам с Марчеллой оставалось только танцевать.

— Как жаль! — сказала я Марчелле, когда мы подошли к танцполу. — Я надела потрясающее красное бюстье, возможно в первый и последний раз, и некому его оценить. — Еще один пропащий вечер.

— А я что тебе говорила? Не стоит ожидать, что в ночном клубе можно встретить кого-нибудь стоящего, милая. Их надо искать в других местах. Как насчет того парня, владельца судна, ты с ним общалась сегодня на пляже?

— Не мой тип, — ответила я, — но очень милый.

— Ну а мне понравился Донован. Знаешь, что он работает на Пьера Кардена и «Барни»? Мы договорились как-нибудь встретиться за ленчем в городе. Но в таком месте, как это, вряд ли найдешь такого, как Донован. Сегодня он отправился на званую вечеринку в чьем-то доме. Вот как надо развлекаться.

— Я должна что-нибудь выпить, — сказала я, направляясь к бару, где сидели мой кузен и Экс.

— Ты должна прежде всего хорошенько выспаться. Береги себя для лучших времен, милая. Для завтрашнего дня. Я пройдусь но пляжу и обязательно раздобуду приглашение в какую-нибудь стоящую компанию.

— Стоящих компаний не бывает, — заявил Тревор, глядя на нас мутным взором. — Не стоит тратить на них время.

— Кое-кто явно перебрал сегодня, — сказала Марчелла, протискиваясь к бару между ним и Ксавье.

— Думаешь, я пьян? — спросил Тревор. — Да я только начал. Бармен… — Он жестом заказал еще порцию выпивки.

Я обратила внимание на то, что Ксавье пил сельтерскую воду с лимоном.

— Полегче с этой смесью, приятель, — поддразнила я его, усаживаясь рядом на высокую табуретку, — Хочешь держать все под контролем? Ну да, так и есть. Ты ведь всегда владеешь собой и все держишь под контролем.

— Я за рулем, — сказал он.

— Все под контролем, и ты за рулем, — добавила я. — В отличие от моего кузена, уж он-то никогда не упускает случая потерять контроль, будь то женщины, виски или наркотики.

— Не будь такой стервой. Я отвезу вас домой. А что до Трева, оставь его в покое. Надо же парню выпустить пар.

— Я тебя умоляю! Сколько раз я уже это слышала? Бедный Трев! Он колется, он продал бабушкины драгоценности, чтобы добыть деньги на наркотики, но давайте не будем говорить об этом, потому что бедному Тревору надо выпустить пар.

— Может, ты прекратишь об этом? — невозмутимо сказал Экс.

— Эй! — Тревор включился, подняв голову. — Вы там обо мне, что ли, толкуете?

— Да, о тебе, братец. Продолжай спать. Не хочу портить тебе кайф.

— На фиг все это. — Тревор откинулся назад и сполз с табуретки. — Не вечер, а дерьмо. Я отсюда сваливаю.

— Прекрасно, милый, спокойной ночи! — крикнула ему вслед Марчелла. — Желаю тебе добраться до дома и не заблудиться.

— Иди за ним, — сказала я Ксавье. — Что же ты? Ты ведь должен выручать его.

— Далеко он не уйдет. — Экс оглянулся, наблюдая, как Тревор пробирается среди танцующих. — У него нет ключей от машины, а большинство баров уже закрыто на ночь. Может, он просто в туалет захотел.

— И как это ты не бежишь подержать ему, — съязвила я.

Позади Экса Марчелла скорчила гримасу на мои слова и обратилась к бармену с каким-то вопросом.

— Почему ты считаешь, что я отвечаю за проблемы Тревора? Он что, из-за меня попал во все это дерьмо? Ну конечно, давай, вини во всем меня, но только дело здесь не во мне.

— Если бы он понял, что с ним происходит, его можно было бы вылечить, — сказала я. Я знала, что это не самое подходящее время и место для того, чтобы обсуждать личные дела Тревора, но Ксавье вывел меня из терпения. — Истина в том, что Тревор лелеет свое страдание. Он не хочет лечиться, во всяком случае не на самом деле, и раз уж он сам не хочет бороться за себя, то мы можем носиться и нянчиться с ним, пока не помрем, но ничего от этого не изменится. Так что извини меня, если я не сочувствую ему, но я уже все это проходила с Тревором, и не один раз.

— Да что ты? — Ксавье посмотрел на меня хмуро. — Если честно, то что ты, Алана, знаешь о Треворе? Остынь, подруга. Может, вместо того, чтобы судить, лучше подумала бы о тех внутренних демонах, с которыми сражается Тревор.

— Демонах! Почему я должна жалеть человека, в котором они сидят, хоть он и пытается время от времени с ними разделаться?

— Милая, не знаю насчет демонов, — вмешалась Марчелла, — но сейчас Тревор явно нарывается на неприятности.

Мы обернулись, чтобы посмотреть, в чем дело. Тревор прислонился к стене и вытаскивал банкноты из бумажника, разговаривая с кем-то, кто стоял за перегородкой.

— О нет! — Я не хотела этому верить. Несмотря на все мои резкие слова, мне хотелось верить в то, что Тревор вылечился от худшего из своих пристрастий, что он просто прикрывается обычными пороками, сексом и алкоголем, пока не выберется из ямы, куда сам себя загнал. — Он что, покупает наркотики?

— …твою мать! — Ксавье спрыгнул с табуретки и пошел вдоль бара. Мы с Марчеллой побежали за ним.

— Что ты, черт побери, вытворяешь? — Вырвав пакет из рук Тревора, Ксавье притиснул его к стене.

Тревор изумленно вытаращил глаза:

— Полегче, приятель. — Казалось, он рассердился, но тут же сник и головой прислонился к стене, закрыв глаза.

Ксавье развернулся и напал на грузного белого парня с бородой Санта-Клауса и покатым лбом. Порочный Санта отступил, потирая плечо под кожаным жилетом.

— Отстань от него, на фиг! — заорал Экс. — Что тебе надо от него?

— Ничего. — На лбу у того выступили капли пота, когда он с усилием перегибался через собственный живот, поднимая с полу пакет с кокаином. — Все в порядке, все путем, ладно? Только убери от меня руки.

— Простите? — Марчелла протиснулась между Тревором и Эксом и схватила торговца за грудки. — Ты считаешь, что все в порядке? Все путем? Скажу я тебе, тупица, вовсе не все путем. Ты думаешь, что все в порядке, продавая это дерьмо, — да еще моему другу?

Он пытался убраться подобру-поздорову:

— Послушайте, леди…

— Нечего тут торговать этой дрянью. — Она колотила его по груди. — Знаешь, кто ты такой? Я тебе скажу. Ты просто общественная помойка. Урод! А мать твоя знает, что ты торгуешь наркотиками?

Порочный Санта бросил на нас с Ксавье отчаянный взгляд.

— Пожалуйста, заберите своего приятеля и уходите.

Пора было увозить Тревора домой, но Марчеллу не так-то легко было заставить замолчать.

— Знаешь, что я думаю о таких, как ты? Я думаю, что тебе лучше поскорей убраться отсюда подальше, пока я не вызвала полицию. Можешь остаться, и я прямо сейчас их вызову. — Она выхватила свой мобильник и принялась набирать номер.

— Это уж и вовсе ни к чему, — сказал наркоторговец, пробираясь к туалетам. — Ведь никто никому не причинил вреда, правда? — И он припустил рысью через вестибюль к выходу.

— Ну и засранец, — сказала Марчелла.

— Не такой уж он плохой, — сказал Тревор заплетающимся языком.

— Да не он, приятель, а ты! — рявкнула на него Марчелла.

Несмотря на критическое отношение к Ксавье, я радовалась, что в ту ночь он был с нами. Он единственный из нас остался трезвым и мог вести машину, к тому же без труда затащил Тревора наверх в спальню и пообещал ночевать в его комнате и последить за ним.

Откидывая на кровати стеганое одеяло, я поняла, что совершенно выдохлась. Несмотря на весь свой гнев, я любила моего беспутного кузена и хотела помочь ему, хотя не знала как.

В машине, по пути домой, он плакал у меня на плече настоящими слезами и нес всякую чепуху, снова и снова принимаясь извиняться. Он сожалел о том, что натворил, что впутался в неприятности. Он умолял меня о прошении, он не хотел, чтобы я его ненавидела.

— Перестань, Трев, ты же знаешь, что я тебя люблю, — повторяла я ему. — Но не могу же я просто так смотреть, как ты снова вляпываешься в это дерьмо. Ты должен попытаться хоть что-то сделать.

Пока Ксавье вел машину по темным проселочным дорогам, Тревор клялся, что изменится, исправится и начнет вести нормальный образ жизни.

— Все это зря, детка, завтра утром он не вспомнит ни единого слова из своих обещаний, — сказала мне Марчелла. — Тревор, заткнись и спи. Завтра поговорим.

— Не хочу говорить! Хочу что-то сделать! Сделать хоть что-то со своей гребаной жизнью! — заорал он.

У меня сердце надрывалось при виде сломленного, рыдающего Тревора.

По-моему, я чуть ли не впервые поняла, что его действительно что-то терзает, но что — я не могла понять. Ксавье был прав. Я всю жизнь ворчала попусту, но сегодня ночью Тревор вызвал во мне истинное сострадание.

Сегодня я поняла, что так больше продолжаться не может. Если Тревор будет жить так и дальше, то это доконает его. Почему же он ничего не пытается сделать?

Я не хотела терять его, но не знала, чем могу помочь.

Я скользнула под одеяло и закуталась в него, надеясь получить ощущение привычного комфорта. Эта комната была моей с тех пор, как папа купил этот дом, и все в ней оставалось по-старому коллекция CD, кровать с балдахином, стеганое одеяло и плюшевый тигр.

Я обняла своего Тигги и унеслась мыслями в прошлое, когда в возрасте семи-восьми лет на аттракционах я стреляла из водяного пистолета и выиграла этого тигра. Там был и Тревор, который постоянно вырастал из всех джинсов. Тетя Несси позволила нам промокнуть во время катания по воде, а потом мы сохли на скамейке и уплетали горячую кукурузу, глядя на огромное чертово колесо.

— Ни за что туда не пойду, — говорил тогда Тревор. Чертово колесо пугало его. Слишком высоко для людей, не умеющих летать.

Кажется, он забыл это правило.

Повернувшись на бок, я зарылась лицом в подушку и попыталась придумать какой-нибудь план спасения Тревора. Что я могла для него сделать?

Он очень гордился своими галстуками. Я бы могла завтра купить ему замечательный галстук в каком-нибудь фирменном магазине. Мелочь, но, по крайней мере, ему было бы приятно.

Магазины… Еще одна проблема.

Оплатив вчера счет в клубе, я осталась со ста шестьюдесятью долларами в кармане. (Да, последние две порции можно было бы и не заказывать!) Что можно купить на жалкие сто шестьдесят долларов?

На прикроватном столике я заметила стопку старых журналов времен моей юности. «Подростки». «Мадемуазель». Я уже собиралась скинуть их на пол, как вдруг заметила, что вместе с ними лежат письма с рекламными проспектами. Уборщицы, наверное, сложили все это сюда, потому что это моя бывшая комната.

Современные рекламные проспекты выглядят потрясающе: классная бумага, дизайн, полиграфия. Я взяла конверт с фотографией, где папа строит для детей на пляже песчаный замок. Картинку сопровождал призыв: Реализуйте свои ЛЕТНИЕ мечты!

Какая замечательная мысль! Чтобы случайно не испортить руки, я вскрыла конверт пилочкой для ногтей и вытащила письмо, а также светло-голубой набор для умывания, весь в голубых пузырьках.

Текста было много, со всякими скучными цифрами, однако заголовки выглядели весьма привлекательно.

Обращайтесь за новым низкопроцентным кредитом! Предложение ограничено.

Что такое ГПС — может, неправильно напечатано? Никакой, в общем-то, разницы.

Ваш кредит заранее одобрен!

Что ж, приятно слышать.

Горячие деньки! Кругленькая сумма наличными!

Еще приятнее.

Ладно, надо прочитать, что там напечатано мелким шрифтом. Где ловушка? Ушлый покупатель знает, что всегда есть какой-то подвох.

Пришла пора погрузиться в лето и насладиться всем, что может дать теплая погода, — особенно если у вас есть кредитная карта «National Bank of Integrity». С помощью этой карты вы получите свободный доступ к средствам, которые вам нужны Ваша новая, низкая годовая процентная ставка (ГПС)…

Ну, теперь хоть понятно, о чем речь, хотя я по-прежнему не понимаю, к чему все это…

…распространяется на текущие чеки, получение наличных через банкомат, потребительские кредиты. Деньги на лето — для любых нужд.

Про банкомат — это понятно. Банкомат. Банкомат!

Воспользуйтесь своей кредитной линией на каникулах на жарком берегу океана или в прохладе Великого Белого Севера.

Слишком хорошо, чтобы быть правдой! Единственный недостаток — я не нашла в конверте блестящей пластиковой карточки, сколько ни листала и ни трясла проспект. Я внимательно рассмотрела конверт: действительно, адресовано лично мне. Этот замечательный банк предлагает мне кредитную карту. И бесплатный телефонный номер напечатан жирным шрифтом. Я зевнула. Интересно, дежурит ли кто-нибудь в «Bank of Integrity» сейчас?

Я набрала номер, и очень приятный голос женщины по имени Вэл заверил меня, что банк работает с клиентами круглосуточно и без выходных. Вэл тут же помогла мне заполнить анкету по телефону, действительно, очень любезно. Единственное, что меня смутило, — это необходимость указать семейный доход.

Да-а, карточка действительно словно для меня задумана, но дохода у меня как такового нет, разве что деньги, которые выплачивает мне папа на кооператив. Около трех тысяч в месяц.

Я уже собиралась назвать эту сумму, когда Вэл уточнила:

— Имеется в виду совокупный доход всех членов семьи, проживающих в доме.

Тут я села в постели. Значит, включая папу и маму, — ведь именно это вытекает из слов Вэл.

— Ну, точно я сказать не могу, но приблизительно — пожалуй. — Зарплаты моих родителей плюс доходы от инвестиций и ценных бумаг… — Полагаю, тысяч тридцать.

— В год?

— В месяц.

— Ого! Замечательно! — Обрадованная Вэл с минуту обрабатывала данные, а потом поздравила меня с открытием счета в «Bank of Integrity». Они высылают мне кредитную карту с белым голубем, к тому же Вэл сообщит мне номер моего счета, чтобы я могла сразу же начать «тратить деньги на летний отдых»!

Мы заключили хорошую сделку с Вэл, так что жалко было прощаться, но я знала, что все двадцать четыре часа в день семь дней в неделю я могу связаться с ней в любой момент, если будет надо. Я потушила свет и, улыбаясь, улеглась поудобнее. Может, я и не все мировые проблемы решила за ночь, но кое-что сделала. Еще утром я проснулась, имея всего двести долларов за душой, а теперь я засыпаю в обнимку с кредитной линией на двадцать тысяч полновесных долларов.

Я спала, как ангел.

29 Хейли

— Я так и не нашла темных очков, которые бы мне действительно понравились. — Я рылась в корзине с очками в магазине «Сангласс Шэк», примерила несколько моделей, но все отвергла. — В чем дело с этими очками? Слишком определенные. — Я примерила квадратные очки. — Вызывающие. — Примерила овальные. — Нет, слишком занудные.

Марчелла согласилась:

— Школьная училка.

— Примерь вот эти. — Алана подала мне очки в форме полумесяца в черепаховой оправе, и мы дружно засмеялись. Я растопырила пальцы веером, как Траволта. — Ладно, клади назад, — сказала Алана. — Почему же мне-то они к лицу?

Действительно, ей они очень шли.

— На тебе они говорят, что ты «умная, проницательная, артистичная». На мне они будто спрашивают: «Получили ли вы сообщение с вашей планеты?»

Марчелла вернула на вертящуюся стойку очки в оправе со стразами и кивнула нам:

— Ладно, девушки. Едем дальше. В «Банана рипаблик»?

— Но мы так ничего и не купили. — Алана подала Марчелле очки со сверкающей оправой. — Вообще мы только начали.

Марчелла и сверкающие очки вернула на стойку.

— Разве у тебя нет темных очков?

— Есть, конечно. Но мне понравились те, в черепаховой оправе.

— Они тебе действительно нужны? — настаивала Марчелла. — Под «нужны» я имею в виду, что ты не можешь без них жить?

— Ну, странный вопрос, — сказала Алана.

— Милая, это ты беспокоишься насчет бюджета, а не я. И этим все сказано.

— Да, конечно, но разве они не потрясающие?

Я кивнула:

— По-моему, тебе стоит их купить.

— Правда? — просияла Алана. Марчелла пошла на попятный:

— Сколько они стоят?

— Кто их знает? Они замечательные. — Алана повернула их, чтобы рассмотреть ярлычок.

Марчелла фыркнула:

— И они называют это скидкой? Поступай как знаешь, но могу тебе сказать, что точно такие же есть у нас в «Бон Ни», и в День дурака они будут стоить в два раза дешевле этих. Подумай об этом, а я просто хочу сберечь твои деньги.

— Ох… — Алана казалась расстроенной, но все же сняла очки и воткнула их на стойку. Мы уже направились к дверям, когда она повернулась и с тоской посмотрела на очки. — Мне кажется, я нужна им.

Марчелла подхватила ее под руку и потянула к выходу.

— Оставь их, милая, — утешала она. — Кто-нибудь найдет им хорошее применение на здешней ферме. На очень богатой ферме.

«Банана рипаблик» — это праздник.

Какая жительница Манхэттена устоит перед черным льняным блейзером, особенно в жестком, хотя и слегка небрежном, стиле «Биг банана»! Эти линии и фактура ткани, казалось, говорили «мне все до лампочки»: очень по-нью-йоркски.

Я рассматривала блейзер, когда Алана прошла мимо, направляясь к расчетному прилавку с целой охапкой вещей.

— Ты напала на золотую жилу!

— Всего несколько вещиц, но я должна их купить. — Марчелла выскочила из-за витрины с шелковыми маечками, и Алана добавила: — Мне они очень нужны. Да. Мне необходимы эти вещи.

— И эти брючки цвета хаки тебе подошли? — спросила Марчелла.

— Думаю, что подойдут. Я примерю их дома.

— Что? — Марчелла была ошарашена. — Как это?

— Тут такая очередь в примерочные, что мне жалко времени. Если не подойдет что-нибудь, я просто верну это назад.

Марчелла покачала головой:

— Нет уж, нет уж. Ты не станешь выбрасывать деньги на вещи, которые не будешь носить. — Она с суровым видом указала на примерочную комнату. — Марш туда!

К моему удивлению, Алана послушалась. Я подхватила черный блейзер, красные брюки в обтяжку по бедрам, несколько джинсов и поспешила за ними. Не стоило сердить Марчеллу, и мне очень хотелось услышать ее мнение о том, как сидит на мне черный льняной блейзер.

Полчаса спустя мы все трое стояли в очереди на расчет, очень тщательно выбрав вещи и гордясь собой. Марчелла преподала нам урок, критически рассматривая, как что на нас сидит, проверяя швы, складки, ткани, инструкции по уходу.

Мой льняной блейзер не прошел сурового экзамена у Марчеллы.

— Кому захочется видеть телезвезду в льняном жакете, бесформенном, как мешок с картошкой?

Уф.

Но мы все же нашли пиджачок из льняной ткани, которая, как Марчелла заверила меня, не будет мяться, и я сгорала от нетерпения, чтобы надеть его в студию. Может, в нем я встречу Антонио в кафе напротив студии… Может, в нем я зайду к нему…

Я забегала вперед, как всегда, но, боже мой, как мне хотелось быть с ним, особенно после ночи, проведенной вместе. Сначала мы как шальные тискались в клубе, потом последовала ночь в его доме, полная безумной, прямо-таки киношной страсти, когда мы вовсю порезвились в постели.

Подумать только, что в начале вечера я ужасно нервничала, боялась показаться недотепой и самозванкой. Но Антонио обладал редким даром дать девушке почувствовать себя избранницей, единственной в мире. Когда мы сели за столик в клубе и принялись болтать как старые друзья, я почувствовала, как мы близки. Я знала, что нравлюсь ему, но не знала, насколько глубоко было его чувство. Есть женщины, которым легко играть в игру «лишь бы мне было хорошо», но я не из таких. Если я западаю на кого-нибудь, то тут же принимаюсь строить планы на всю жизнь. Понимаю, что я просто неврастеничка и это отпугнуло многих парней, но я не могу поддерживать близкие отношения без того, чтобы не думать о будущем.

Как бы мне устроить будущее с Антонио, не слишком навязываясь ему?

До сих пор инициатива принадлежала ему, и он пригласил меня поужинать с ним сегодня. Марчелла пообещала подыскать мне что-нибудь изысканное от Лиз Клейборн или DNKY. Но меня все же беспокоило, как будут развиваться события, когда мы вернемся в Нью-Йорк. Он будет приглашать меня к себе или приходить ко мне? Будем ли мы проводить вместе целые ночи? Поселимся ли мы вместе? Снова я опережаю события.

Марчелла первой прошла на контроль с единственной покупкой — парой черных льняных брюк шестого размера, но они в самый раз облегали ее «попку, как у Джей Ло», по ее собственному выражению.

Алана подошла к следующей свободной кассе и начала расплачиваться.

Я прошла к кассе вслед за Марчеллой и подала контролеру свою карточку.

— Извините, — сказал он, — вашу карточку почему-то не принимают.

Я опешила. Может, я исчерпала свой кредит? Разве я не проплатила необходимый минимум по своим кредиткам? Конечно же, проплатила! Может, я сделала это еще до того, как купила новые купальники для этих выходных? Да еще массаж в салоне «Армидж».

Как стыдно!

— Вот как, — сказала я по возможности небрежнее, — прошу прощения.

— Запишите это на мою, — сказала Алана, протягивая карточку через барьер.

— Но я думала…

— Я завела новую кредитку, — гордо объявила она. — На свое имя.

— Поздравляю! Здорово!

Алана явно двигалась в правильном направлении, обретая финансовую независимость. В конце концов, у нее теперь есть работа, и она намечает новую, привлекательную для нее карьеру. Фотомодель рук. Кто бы мог подумать?

— Поверить не могу, что теперь у тебя есть собственная карточка, — сказала я. — Круто!

— Это не просто карточка, — сказала Алана, бережно засовывая ее обратно в кошелек. — Это билет на летний праздник.