Шопинг-терапия

44 Хейли

Нет ничего страшнее разгневанных фанатов, настигших тебя в тот момент, когда ты закупаешь предметы женской гигиены.

Я только что выложила на прилавок в углу дешевой аптеки CVS тампоны и дезодорант, когда в очереди позади меня громко вздохнула женщина. Я оглянулась и посмотрела на нее.

— Да ведь это русалка из сериала, — громко сказала она, так что вся очередь стала оглядываться. У нее были черные волосы, местами поседевшие так, что напоминали шкуру скунса. Может, она стояла в очереди, чтобы купить какую-нибудь каштановую краску для волос. — Это тебя поймали, когда ты пыталась украсть платья Деанны Чайлдз, — заявила она злорадно.

Я натянула соломенную шляпу поглубже на лоб и пробормотала;

— Я ничего не пыталась украсть.

Интересно, расслышал ли кто-нибудь?

Я повернулась к кассиру, и скунсовая дама добавила:

— Следите за ней получше! Это воровка!

Продавщица вопросительно подняла брови, а я покачала головой. Иногда имидж плохой девчонки работает против тебя, но ведь никто не отрицает права Маты Хари или Мадонны спокойно купить тампоны. Я копалась в сумке в поисках тридцати семи центов. Надо будет поговорить с Марчеллой насчет увеличения суммы наличных на насущные нужды.

— Это точно она!

Женщина со скунсовой сединой указала на стопку журналов «Скандалы в мире «мыльных опер»», лежавших на стенде возле кассы. Она постучала пальцем по фотографии, где я выхожу из ресторана «Москито» вместе с Джеки Чаном. Мое лицо на снимке довольно бледное, но Джеки выглядит восхитительно. В тот вечер мы случайно встретились в ресторане, и так уж получилось, что и выходили из него одновременно. Ну не лихо ли закручивает пресса? «Хейли Старретт, воровка из сериала «Наше завтра»».

По крайней мере, они не переврали мое имя. Я медленно повернулась и скрестила руки на груди.

— Я не воровала эти платья, к тому же они не принадлежат Деанне. Это костюмы для сериала, а я была на примерке в костюмерной. Будучи актрисой сериала, я примеряла платье, когда у Деанны случился один из ее знаменитых приступов гнева.

Покупатели смотрели на меня во все глаза, слушая мое выступление. Женщина в прямоугольных очках и с портфелем бросила на меня сердитый взгляд. Сильно накрашенная девица одобрительно кивала. Мужик в конце очереди кричал:

— Объясни ей, Ариэль!

Закончив свидетельские показания, я повернулась к прилавку и выудила наконец мелочь. Я уже ждала чек (для Марчеллы), когда женщина позади меня подлила масла в огонь:

— А как насчет Антонио Лопеса? Он действительно бросил вас?

Вопрос был слишком личный, на него не ответишь ни в двух словах, ни даже в пяти, хотя я уже прошла этап «глаза-бы-ему-выцарапать». По моим подсчетам, первые семь дней после разрыва отношений можно назвать периодом «спускания пара». В это время каждая сторона переживает стресс, подавленность, вину, сожаление, неверие и на всякий случай сдает анализы на инфекцию, передаваемую половым путем.

Что касается меня, я попереживала с неделю, а потом обнаружила, что не очень-то и сожалею о нем. Самое неприятное в нашем разрыве было то, что он дал Деанне повод лишний раз унизить меня.

— Знаете, — сказала скунсовая дама, возвращая меня к действительности, — в жизни вы не такая хорошенькая.

Я обернулась к ней и только закатила глаза.

Как ни странно, но после того, как я вылетела из сериала, меня стали гораздо чаще узнавать. Марчелла оказалась права, когда настаивала на преимуществе дурной славы. Я, конечно, ничего не имела против имиджа плохой девчонки, но пока все это вторжение в мою частную жизнь никак не окупалось. Я бы не возражала против усиленного внимания, если бы это принесло мне работу!

— Правда, что Деанна угрожала вам? — спросила настырная женщина.

— Читайте «Новости «мыльных опер»», — посоветовала я, рекламируя интервью с Зое. — Там написано все как есть.

Схватив пластиковый пакет, я с гордо поднятой головой направилась к двери, едва не зацепив стойку с журналами «Скандалы в мире «мыльных опер»» сиреневой шелковой юбкой из гардероба Аланы. Я уже читала этот номер, в котором приводятся слова Деанны: «Хейли Старретт никогда не вернется в сериал, даже если очень захочет. Только через мой труп».

Очень соблазнительное условие, подумала я. Очень соблазнительное.

45 Алана

— Это Алана. Я посылаю пятерых гостей в пещеры, группу из пяти человек в пещеры. Как понял? — Я тихо говорила в микрофон головного телефона, пока вела пятерых бизнес-леди к лифту.

— Медведь. Понял тебя, Алана.

Медведем мы звали Брендона, моего коллегу, ответственного за четвертый этаж, известный как пещеры. Весь персонал «ЛА Минут» в обязательном порядке носил головные телефоны, а жаргон, которым мы пользовались, выработался в процессе сопровождения сотен посетителей по многоэтажному зданию. Сегодня в мои обязанности входило встречать гостей в моем любимом месте — у главного входа, то есть служить чем-то вроде главного диспетчера полетов. Я должна была встречать и приветствовать каждого посетителя, очаровывать его в течение тридцати секунд, а затем увлекать за собой к «одному из моих любимых столиков» со всей энергией, служащей отличительным знаком «ЛА Минут». Я работала здесь меньше месяца, но уже освоила темп одного из самых многообещающих новых ресторанов на Манхэттене. Ресторан был очень, очень, очень популярным местом, куда ходили на людей посмотреть и себя показать, а я очень, очень, очень ловко управляла этим дружелюбным хаосом.

Я направила еще несколько групп к разным столикам. Самых шикарных гостей я разместила за столиками в зале с фонтаном на втором этаже, где обычно обедали все звезды, модели и известные музыканты. Центр фонтана украшала скульптура Оскара — увеличенной копии золотой статуэтки, присуждаемой Академией кино. Третий этаж назывался галереей и отличался большей сдержанностью и спокойствием. Стулья там стояли как в кинотеатре, по два или по три. Помещение оживляли ширмы из разрисованной рисовой бумаги или с витражами. В результате получался необычный эффект: очаровательное сочетание китча, эклектики и мещанского уюта. На четвертом этаже обстановка напоминала декорации «Планеты обезьян» и «Парка юрского периода». Танцевальный зал и бар с приглушенным освещением обожали студенты и перезрелые дебютантки. Владелец ресторана Дэнни Слейн, известный всем как Минут-мен, заманивал посетителей в пещеры, предлагая закуски за полцены в «счастливые часы», и от желающих отбою не было. Как видно, скидки весьма эффективны и в ресторанном бизнесе.

— Здравствуйте, миссис Тонг! Заходите к нам, мы спасем вас от этой удушающей жары! У нас в саду прохладно и уютно. — В микрофон я сообщила: — Две денежные копилки в фонтанный зал, — и направила ведущую теленовостей и ее спутника в зону знаменитостей.

Вслед за ними в холле появился высокий чернокожий парень, и я решила, что это баскетболист, пока не увидела его поближе.

— Тревор! — Я обняла его и похлопала по спине. — Ты замечательно выглядишь, паршивец!

— Гораздо лучше, чем в последний раз, когда ты меня видела. Да и ты преуспеваешь, котенок. Отхватила работу в самом престижном ресторане города.

Я освободилась из объятий Трева и заметила рядом с ним Ксавье. Я всегда знала, что снова встречусь с ним, хотя меня несколько обескураживало, что ситуация выходит из-под контроля. Для парня, который разве что не умолял меня уехать с ним в Лос-Анджелес, он как-то слишком быстро заткнулся. Когда я спрашивала у тети Несси, как проходит лечение Тревора, я попутно кое-что узнавала и о нем — в основном всякие домыслы.

Что я могла сказать, чтобы снять неловкость?

— О, это ты. — Я вовсе не хотела показаться слишком резкой. — Приехал в гости с Западного побережья?

— На самом деле я житель двух побережий. Ты ведь не думала, что легко избавишься от меня, правда? К тому же кто-то должен вытащить твоего кузена из провала.

— Вовсе нет, — настаивал Тревор. — Теперь это мой собственный долг. Я сам должен его исполнить.

— Разве тебе не говорили, что ты не сможешь справиться с этим в одиночку? — возразил Ксавье.

Тревор поднял руки вверх:

— Ты извращаешь мои слова, братишка…

— Стоп, стоп! — Теперь уже я подняла руки вверх. — Прежде чем вы прикончите друг друга прямо здесь, в холле, я договорюсь, чтобы меня подменили, возьму перерыв, и мы сможем пообщаться.

Я договорилась с Джинджер, и мы с ребятами уселись за стол на третьем этаже, где столики отгорожены друг от друга экранами, неподалеку от кухни, — не самое хорошее место для клиентов, зато удобное для служащих ресторана, чтобы они могли пообедать, не бросаясь в глаза. Минут-мен не хотел, чтобы люди в униформе ресторана светились в местных забегаловках вроде «Бургер Хивенс». Я согласилась с ним, что это выглядит непрофессионально, и предложила, чтобы персонал обедал прямо здесь. Босс — человек вполне разумный. Что весьма удачно, потому что я не переношу дураков.

Я передала заказ на кухню, наполнила три стакана кока-колой и вернулась к столу.

— Я заказала для нас свиные отбивные, блюдо дня.

— Свиные отбивные? — Ксавье задумчиво постучал пальцем по подбородку с ямочкой. — А если мы хотели что-нибудь другое?

— Попробуйте, и вам понравится, — сурово сказала я.

— Все та же старушка Алана. — Тревор помешал соломинкой лед в стакане с напитком. — Расскажи, как тебе удалось попасть сюда и так быстро сделаться начальницей. А? Спишь с владельцем?

— С Минут-меном?

Парни чуть не поперхнулись кока-колой.

— Глупо даже предполагать. Нет, он парень что надо, но не думаю, чтобы жена и дочь Дэнни позволили бы мне есть с их стола. Нет, мой путь к славе и процветанию в ресторане «ЛА Минут» объясняется моими способностями и трудолюбием. Понимаю, что вам трудно в это поверить, но придется. Понятно, что большой карьеры здесь не сделаешь, но мне нравится. И мой светский опыт пригодился. Здесь я чувствую себя как дома.

— А в этой форме ты и выглядишь как дома, — сказал Ксавье. — Чертовски тебе идет.

— Может, потому, что я ее и разработала, — сказала я, потягивая кока-колу через соломинку.

— Ты имеешь в виду, ну, в своем воображении.

— В своей квартире.

Стефани принесла нам сочные свиные отбивные с зеленью и яблочным соусом, и я посоветовала:

— Ешьте, пока горячее! Терпеть не могу, когда подают чуть теплую еду. А здесь все блюда горячие и вкусные.

— Алана, ты бы послушала себя со стороны! — сказал Тревор. — Они что, промыли тебе мозги или вставили микрочип «ЛА Минут»?

— Вечно тебе хочется достать меня, Трев. Тебе досадно, что мне нравится моя работа и я с ней хорошо справляюсь?

И я рассказала им, что старая форма «ЛА Минут» практически никому из девушек не шла, к тому же синтетическая ткань не позволяла телу дышать, белые блузки были без вытачек, а широкие кушаки то и дело попадали в блюда с едой. Я указала на это Дэнни, и он потребовал конкретных предложений. Тогда я взялась за иголку с ниткой, попробовала разные ткани и фасоны. Я взяла за основу белую хлопчатобумажную блузку из магазина уцененных товаров, с рукавом три четверти, добавила перламутровые пуговицы, пришила вставку, прикрывающую грудь, и изящный воротничок и сделала множество вытачек, чтобы подчеркнуть фигуру. Одна из официанток продемонстрировала мою блузку Дэнни, он сказал: «Круто!» — и пожелал, чтобы весь женский персонал перешел на новый фасон, как только я смогу переделать двадцать четыре белые блузки.

— Тогда я поняла, что моя миниатюрная машинка, купленная по рекламе на ТВ, не годится для такой большой работы, И я пробралась в дом родителей, пока они были в отъезде, и забрала свою старую швейную машинку, которую папа подарил мне на день рождения, когда я с отличием закончила девятый класс.

— Они ее до сих пор не выкинули? — спросил Тревор.

— Ты же знаешь, папа бережливый человек.

— Я помню, когда ты получила ее, — заметил Ксавье. — Ты чуть не швырнула ее на пол, помнишь? Твой несчастный отец очень расстроился.

— Бесполезный подарок. Мне было тринадцать лет, на что мне сдалась тогда швейная машинка?

— Ну ты и ревела тогда, — сказал Тревор. — Ревела и ревела, пока твои глаза не покраснели и не стали похожи на маленькие красные луковицы. Я боялся, что ты заболела или еще что, но мама сказала, что ты просто маленькая испорченная девчонка.

— Неправда!

— Алана, ты ревела до тех пор, пока папа не достал из кошелька несколько банкнот. Две-три сотни, насколько я помню.

— Это вовсе не значит, что я была испорченной девчонкой. Я просто всегда любила красивые вещи.

Оба приятеля обменялись понимающими взглядами.

— Нечего тут заговоры устраивать. Что я могу поделать, если у меня утонченный вкус? Люди просто не понимают меня.

Мы пообедали, и Ксавье, извинившись, отправился покурить.

— Снова куришь? — заворчала я.

Он уставил на меня указательный палец:

— Даже не пытайся достать меня, женщина.

Когда Ксавье ушел вниз, Тревор кивнул ему вслед:

— Замечательный парень. Бросил пить, чтобы не подавать мне дурной пример. Плохо только то, что снова начал курить. Вредно для здоровья, но ведь он это делает ради меня.

— Ксавье тоже псих на свой собственный лад, — сказала я. — А как ты? Какие у тебя планы? Я так рада, что ты пришел в себя. Я могу тебе чем-нибудь помочь?

— Не знаю. Еще не знаю, чем я займусь, но твердо знаю одно: к прошлому не вернусь. Семейный бизнес меня не привлекает, а если честно, то не гожусь я для семейного бизнеса. Мама никогда не думала о миллионных доходах, ее не это интересовало. Ей хотелось готовить свои обеды и кормить людей и доставлять им удовольствие. Да ты, наверное, слышала всякие семейные пересуды насчет того, что я потерял часть маминых денег на неудачных вложениях.

Мне не хотелось признаваться, что не только слышала пересуды, но и сама высказывалась весьма резко, осуждая Трева, частично из соперничества с двоюродным братом, а частично из ревности. Тревор обладал редким даром располагать к себе людей.

— Надо мной тяготело бремя. Я постоянно думал о том, что должен восполнить то, чего не сделал папа, и доказать самому себе, что могу упрочить успех маминого бизнеса. Но что бы я ни делал, все шло коту под хвост, все оказывалось не тем, что ей было нужно. Я просто бился головой о стену, возненавидел ее, возненавидел себя. — Он потер лицо рукой. — Да, я опротивел самому себе. Полный неудачник.

— Трев… — Я провела рукой по его спине, не зная, что сказать, потому что не могла я лгать, что всегда в него верила, особенно теперь, когда он был честен со мной. — Я беспокоилась за тебя, — сказала я. — Иногда готова была убить тебя.

Он засмеялся, хотя глаза блестели от слез.

— Да уж, представляю. Но ты, по крайней мере, не осталась равнодушной. Ты беспокоилась так, что хотела меня прикончить.

Мы оба прыснули.

— Дорогой, я тебя прикончу, если ты снова возьмешься за старое.

— Хорошо сказано, — оценил он. — Буду полагаться на тебя. Знаешь, я всегда удивлялся, как ты это делаешь. Настаиваешь на своем, идешь своим путем, не обращая внимания на все то дерьмо, что вокруг, и делаешь то, что тебе нравится, улыбаешься и все такое. Стоит только посмотреть на тебя в форме, которую ты сама сшила для себя и всех остальных, потому что считала это правильным и даже получила от этого удовольствие. Это редкий дар, Алана. Выбираться из всего этого дерьма самой и брать от жизни все, что считаешь своим. Даже радость… Ты ведь радуешься, правда?

— А ты? — спросила я.

— Ну… иногда. Думаю, что этот мир был бы лучше без меня. Иногда мне хочется, чтобы меня не было, чтобы я вообще не родился, не испытывал бы всех жизненных мук.

— Нет, Трев, нет. — У меня дрогнул голос, как будто боль Тревора передалась мне, и я стиснула его руку и закрыла глаза, пытаясь послать ему положительную энергию через свою ладонь.

Через минуту он взмолился:

— Эй, ты из меня все соки выжмешь.

— Черт тебя побери, Тревор Маршалл-Хьюз. Никогда, слышишь, никогда жизнь не станет лучше без тебя. И не говори мне, что игра не стоит свеч. Все будет хорошо.

Он глубоко вздохнул:

— Не знаю, может, я просто оцепенел и не способен радоваться жизни.

Я шлепнула его по руке:

— Тогда дай себе время. Твое оцепенение пройдет, и боль понемножку отступит, день за днем. В один прекрасный день ты проснешься, вдохнешь свежий воздух, поднимешь лицо к солнышку и скажешь: «Будь я проклят, если моя кузина Алана не пообещала мне когда-то, что все будет хорошо!»

— Ну и чушь ты несешь, — сказал он.

— Давай, братец, скажи мне аллилуйя и аминь.

— Пошла вон!

Я ткнула его пальцем:

— Ну же, давай! Он вздохнул:

— Ну ладно. Аллилуйя.

Он закатил глаза, а я шутливо шлепнула его по руке, в глубине души надеясь, что все так и будет. Мой кузен не должен жить с таким грузом на душе: ему нужна отдушина, источник радости.

— Ты всего лишь несчастный афроамериканец, — сказала я. — Погоди у меня. Через пару месяцев ты запоешь совсем по-другому.

— Надеюсь, — сказал он. — Очень надеюсь.

46 Хейли

«Я не подражаю Дональду Трампу или что-то типа того, но, Круэлла, вы уволены». Вот я и сформулировала это, теперь остается бросить эти слова в лицо моему агенту.

Я сделала еще глоток мартини с грейпфрутовым соком и проверила время по мобильнику. Слишком рано: от старых привычек нелегко избавиться. Когда я привыкну к тому, что плохие девчонки заставляют себя ожидать?

Круэлла заявилась на удивление вовремя. Она улыбалась, отчего лицо ее стало похожим на гримасу смерти.

— Хейли? Прекрасно выглядишь. Я тебя даже не узнала. Ты так изменилась. Сделала массаж лица или лишилась иллюзий провинциалки?

На сей раз я пошла в бой с открытым забралом:

— У тебя еще осталась последняя возможность угостить меня коктейлем, прежде чем я покончу со всем этим и найму другого агента.

Она попыталась изобразить невозмутимость, но я заметила, как она напряглась.

— Похоже, что ты действительно утратила иллюзии провинциалки. Официант? Мартини с водкой и тремя оливками.

— Итак… Не говоря уже о недостатке профессионализма, что ты вообще для меня сделала? — я говорила так, если бы стала Марчеллой. — Я не шучу насчет последней возможности. Я так часто мелькаю в прессе, что представляю собой лакомый кусок для дневного ТВ. В сущности, дело лишь за толковым агентом, которому следует пошевелить задницей, сделать несколько звонков, провести разведку боем — и все. Разве не так?

Круэлла взяла свой коктейль и залпом выпила половину бокала.

— По-моему, я кое-что нашла, но не уверена, что тебе это понравится. Им требуется злодейка для убийства одного из героев, но тебе следует хорошенько подумать, прежде чем так круто менять карьеру.

— Кому требуется?

— Одному из каналов. Сериал «Дни скорби». — Она пососала оливку, словно хоббит последний кусочек эльфийского хлеба. — Им срочно нужна актриса на двухнедельный контракт.

— Когда начинать?

— Но, дорогуша, ты все же подумай. За тобой может закрепиться амплуа злодеек. Навсегда.

А разве у меня оставался выбор, после того как Деанна поставила на мне клеймо клептоманки?

Я взяла зубочистку и вытащила оливку из мартини Круэллы, неторопливо проглотила ее и улыбнулась:

— Организуй этот контракт.

Взяв под мышку свою серебряную сумочку от Фенди, я бросила чек на стол перед Круэллой и вышла из ресторана.

Забавно, но быть плохой совсем неплохо.

— Говорю вам, весь этот спектакль с плохой девчонкой оказывает магическое действие. Круэлла едва не подавилась оливками, когда я бросила ей этот чек, — рассказывала я своим друзьям в «ЛА Минут», где Алана устроила нам шикарное место — большой круглый стол у фонтана, так близко, что иногда ветерок доносил легкие брызги от ног позолоченного Оскара. — В общем, с завтрашнего дня я снимаюсь в сериале «Дни скорби».

— Ты будешь сниматься в «Скорби»! — Рори схватился за грудь. — Умираю от зависти. Возьми меня с собой!

— Замечательная новость, Хейли. — Темные глаза Аланы весело блестели. — Но мне немного жаль, что ты не помучила Круэллу. По-моему, она заслуживает корректирующей терапии.

— Молодец, детка, — сказала Марчелла. — За чем пошла, того и добилась.

— Это тебе спасибо и всем вам. Если бы не гардероб Аланы, которым я пользовалась все это время, не советы Марчеллы и не Рори… — (Он приосанился.) — Вечно ты меня рассмешишь.

— И это все? — Рори сдул в мою сторону каплю влаги с отпотевшего бокала с водой — Похоже на премию «Эмми». Одна из тех наград, когда «мы не знаем, как вас благодарить, потому что не знаем, в чем ваши заслуги».

— Я понимаю, что ты имеешь в виду.

В этот миг я чувствовала себя на гребне успеха, и голова слегка кружилась от радости. В этот прекрасный августовский вечер мои друзья радовались моей маленькой победе, а публика в ресторане оживленно переговаривалась, поскольку прошел слух, что здесь обедает знаменитость. Говорили обо мне, и мне было приятно. Я снова буду сниматься в сериале. Пока только двухнедельный контракт, но обязательно последуют и другие.

Подошел фотограф, чтобы сделать снимок, и Марчелла заставила его правильно записать мое имя и упомянула, что я снимаюсь в «Скорби». Меня приятно щекотала мысль о том, что моя фотография будет висеть рядом с портретами знаменитостей, которые украшали фойе на втором этаже по дороге к туалетам.

— Посмотри на это с другой стороны, — заметила Марчелла. — Хорошо, что не в сортире.

— Ладно, теперь к плохим новостям, — сказала Алана. — На кухне мне сказали, что у них кончились эскалопы, а в салат входит мята.

— Ужасно, — заныл Рори. — Мята-то зачем?

— Ничего, перебьешься, — ответила ему Марчелла.

— Как замечательно, что ты сумела заказать для нас сегодня этот стол, — сказала я Алане. — Приятно, когда есть что отпраздновать. Ведь после этого мне придется работать над своей скромной ролью две недели без выходных. Наконец-то у меня есть работа! — Я была так счастлива, что никакие мелочи не могли испортить мне этот вечер.

И тут я увидела, как напряглась Алана.

— В чем дело?

Одна из распорядительниц подошла к нашему столу и, сдвинув наушники, наклонилась к Алане.

— Хьюстон, у нас проблема, — сказала она Алане, а потом принялась шептать что-то ей на ухо.

— Нет, ничего у нее не выйдет. — Алана отшвырнула салфетку, поднялась и взяла переговорное устройство у коллеги.

— Что-нибудь не так? — спросила я.

Марчелла подозрительно потянула носом:

— Что происходит?

— Похоже, явился какой-то важный посетитель, — предположил Рори. — Дэвид Геффен? Райан Сикрест? Мэри-Кейт и Эшли?

— Это Деанна. Она уже здесь и желает сидеть на втором этаже.

Я неуверенно хихикнула:

— Вот здорово. Она хочет к нам присоединиться.

Алана нажала кнопку головного телефона:

— Говорит Алана. Проследи, чтобы Деанну Чайлдз провели в пещеры. Поняла? Деанну в пещеры… Что значит не можешь? — Алана со злостью посмотрела на Оскара. — Хорошо. Я сама займусь ею.

— Алана… — обратилась к ней распорядительница. — Миссис Чайлдз всегда сидит в зале с фонтаном.

— Не волнуйся, Сейдж. Я возьму все на себя, — сказала Алана, направляясь к двери.

Но она опоздала.

Деанна Чайлдз уже стояла у входа в зал второго этажа, наводя ужас на публику одной из своих знаменитых гримас.

Один ее вид вызвал у меня колики.

Я перевела взгляд на ее свиту и едва не подавилась своим «Космо».

— Берегитесь, — сказала я друзьям, — у меня сейчас дым пойдет из ушей.

Марчелла застонала:

— Вот дерьмо!

Антонио Лопес подошел к Деанне и взял ее под руку. Пари держу, он и не догадывался о том, что назревает конфликт, пока не увидел подходившую к ним Алану.

Зрелище было потрясающим. Красивое смуглое лицо Антонио пожелтело, тогда как у Деанны перспектива конфликта вызвала прилив сил.

— О господи! — вздохнул Рори. — Папа с мамой застукали нас с Кэдди.

— Как ты, милая? — спросила Марчелла.

— Убила бы его, змееныша, — сказала я. — Но сначала помучила бы хорошенько. Несколько лет мучений. В заточении, без кабельного телевидения и «Старбакса».

— Знаешь, все это очень сильно напоминает «мыльную оперу» конца восьмидесятых годов. — Рори вздохнул. — Нет, пора мне выбираться из сериалов для домохозяек.

Алана что-то говорила им со скоростью сто слов в секунду, но Деанна покачала головой и прошла мимо моей подруги.

— Хейли? — Деанна заговорила высокомерным тоном.

Она подошла к нам на расстояние плевка и остановилась, словно ожидала от меня поклона или книксена.

— Я так понимаю, что по твоей милости эти девицы не пускают нас сюда?

— Ты так думаешь? — Я сделала большие глаза. — Если честно, мне до лампочки, где тебя посадят: здесь или на станции метро. Мне до тебя нет дела, Деанна. Я начинаю сниматься в «Днях скорби», сериал ничуть не хуже твоего.

— У тебя нет никаких шансов, — сказала она, отмахнувшись от меня.

— Возможно. А возможно, я выкину твою обвислую задницу из эфира.

Я с удовлетворением наблюдала, как она повела рукой вниз, словно проверяя, насколько обвисла ее задница. Сила внушения.

— Наверное, мне стоило бы поблагодарить тебя за то, что ты выкинула меня из «Нашего завтра», — сказала я. — Хотя знаешь что? Ты мне так не нравишься, что меня не тянет на вежливые жесты.

Деанна вздернула было подбородок в попытке ответить, но без сценаристов, видимо, не сумела подобрать подходящих выражений и просто запыхтела от злости.

— Так что… вали отсюда. Куда хочешь, — сдержанно сказала я. — Брысь, вы оба. Пока-пока. У нас здесь маленький междусобойчик, и я не желаю, чтобы вы двое портили нам праздник своим присутствием.

Деанна круто развернулась, но направилась не к выходу, а на другую сторону фонтана. Алана всплеснула руками:

— Какой спектакль!

— Ну а ты что стоишь? — спросила я Антонио.

Он пожал плечами:

— Я не могу ею управлять.

— Надо же, удивил, — заметила Марчелла.

Между тем Алана шла вслед за Деанной вокруг фонтана. Мы вертели головами, стараясь не упустить зрелища.

— Как насчет того стола? — Деанна кричала, размахивая рукой над головами обедающих. — Или вон того? Видите ли, обычно для меня резервируют стол здесь. Но меня бы устроил и тот стол, где сидит ваша подружка.

— У меня есть для вас замечательный стол, — уговаривала ее Алана. — На четвертом этаже.

Деанна все обходила фонтан, вроде тех фигурок на циферблате часов, что движутся по кругу, а потом исчезают за дверцей.

— Деточка, мне очень жаль, что приходится говорить об этом, но если ты не посадишь нас возле фонтана, то завтра же вылетишь с работы.

Я начала было подниматься из-за стола, но Марчелла дернула меня за руку.

— Алана может сама постоять за себя, — прошептала она. — Не обижай ее.

Приветливо улыбаясь, Алана осмотрела зал и хлопнула в ладоши:

— Ой, посмотрите! Вот вам и место у фонтана. Деанна самодовольно скрестила руки, и тут Алана шагнула вперед и сильно толкнула актрису.

Пронзительно взвизгнув, Деанна рухнула в фонтан; усеянный блестками подол ее юбки и золоченые босоножки торчали снаружи, словно рыбий хвост.

— Источник вечной молодости, Бэтмен! — воскликнул Рори, не трогаясь с места. — Примадонна ныряет на дно.

Марчелла и я в восторге обнялись.

— Глазам своим не верю! — восклицала Марчелла. — Наслаждаюсь зрелищем, но не могу в это поверить.

Антонио кинулся, чтобы помочь Деанне выбраться, но фотограф опередил его и щелкал снимок за снимком, пока она, как мокрая курица, бултыхалась в воде.

— Ты… — Деанна откинула назад мокрые кудряшки и протерла глаза. По ее щекам растеклась тушь, а накладные ресницы отклеились. — Ты! — Она указала на Алану. — Ты заплатишь за это!

Алана скрестила руки и пожала плечами.

— Может быть, — сказала она, — но за такое зрелище и заплатить не жалко.

47 Алана

Конечно, это бар Джо Аллена. Я сознавала это. Я была в баре с Тревором и Ксавье.

Но как я туда попала? Не могу припомнить.

Ну и не важно. Главное, что я была там. Хейли мирно спала дома. Ей надо было выспаться, потому что с утра на работу. И Марчелле, и Рори.

А мне? Мне можно не высыпаться. Можно вообще больше не спать. Можно и на работу больше не ходить.

А мне нравилось работать в «ЛА Минут». На самом деле нравилось.

Мистер Минут-мен. Правильный мужик. Приятный человек. Он меня пока не уволил — пока, — но ведь его и не было вечером в ресторане. Водил жену с дочкой на бейсбол. Хороший человек. Но он не видел, как Деанна искупалась в фонтане.

Я засмеялась. Очень забавно. Но не для ресторана. Я понимала это. Господи, что я натворила? Как последняя идиотка.

— Да, затрахалась, — сказала я. — Ой! — Я прикрыла рот рукой. — Я что, произнесла это вслух?

Тревор повернулся ко мне:

— Ты имеешь в виду, тебя затрахали? Или ты затрахала? Разница, конечно, есть, но, мне кажется, и то и другое верно.

— Нечего мне разъяснять насчет пьянства, приятель. — Я выхватила у него стакан. — Всю ночь пьешь эту дрянь.

— Это имбирный эль. Я покончил с соблазнами. Ну, кроме женщин, конечно.

— Женщины-то и есть самый соблазн, — разъяснил Ксавье.

— Кто бы говорил, — ответил Тревор.

Я посмотрела на Ксавье. Белые зубы… Темная, шоколадного цвета кожа. Ямочка на подбородке.

— Это мы о тебе говорим, — пошутил Ксавье.

А я чуть не плакала. Ксавье, мой приятель. Мой самый верный друг. Он хотел, чтобы мы были вместе, ну почти захотел. А я его отшила. Почему? Ну почему?

Опять же, потому что идиотка.

— Ты всегда был рядом, — сказала я. — А я нет. Я очень сожалею. — Тут эмоции захлестнули меня и вывели из равновесия.

— Ого, она что, плачет? — спросил Тревор. — Правда, плачет? Точно, плачет! Алана! Что с тобой, сестренка? — Он отвернулся. — Не переношу, когда они ревут.

— Пошли отсюда. — Ксавье обнял меня и новел к выходу.

Мы вышли на улицу, но он продолжал поддерживать меня.

— Можешь сама стоять? — спросил он.

— Конечно.

Тогда он выпустил меня, и я тут же свалилась на него, прижавшись к его крепкому поджарому телу, такому твердому, такому надежному.

Я тебя люблю. Я всегда тебя любила, только из упрямства не хотела этого показывать, даже сама от себя скрывала. Как глупо!

Слышал ли он меня? Он ничего не сказал, только глубоко вздохнул.

— Детка, тебе нужно домой, — сказал он.

— П-шли д-мой, — пробормотала я.

— Да, да, не волнуйся. — Он поддерживал меня. Моя опора.

Такси. И моя постель… Как я люблю свою постель!

48 Хейли

Репутация — великое дело.

Когда я появилась на съемочной площадке сериала «Дни скорби», каждый старался подойти ко мне, поздороваться, объяснить, как и что, помочь мне освоиться. Я прошла мимо актеров, погруженных в чтение сценария, и они окликнули меня по имени и захлопали. Я приветствовала их, помахав рукой и чувствуя себя неловко, хотя мне это польстило. Охранник позвонил по телефону исполнительному продюсеру Данте Понса, и тот захотел немедленно встретиться со мной. Со мной! Да, великое дело репутация.

Я, чуть ли не танцуя, вошла к нему в кабинет, но потом вспомнила о своем новом имидже плохой девчонки и начала вести себя с «очаровательной развязностью», тем более что он пригласил режиссера Пайпера Робинсона, чтобы официально представить меня. Меня!

— Мы очень рады, что вы будете сниматься у нас. — Данте говорил это, слегка склонив голову набок, совсем как мой трехлетний племянник, который любит взирать на мир со стороны. — Должен вам сказать, вы широко известны как светская скандалистка и обидчица Деанны.

— Замечательно. — Я засмеялась. — Не уверена, что это хорошо, но мне хочется сыграть эту роль.

— Я только хотел спросить вас… — Пайпер замялся, но потом все-таки сказал: — Вы действительно толкнули Деанну в фонтан прошлым вечером? Вы ведь что-то праздновали там?

— Ну… — Я вспомнила совет Марчеллы: пусть они думают, что ты плохая девчонка. — Скажем так, Деанна на самом деле свалилась в фонтан. Нет, я ее не толкала — в это время я со столовым ножом в руках гонялась за Антонио Лопесом.

Они от души посмеялись над этой картинкой.

— Мы прекрасно сработаемся, — сказал Данте, склонив голову набок. — Большинство серий снимает Пайпер, и все мы — одна небольшая, но дружная семья. Жаль, что сценаристы отвели вам только две недели, но, если все пойдет хорошо, мы попросим их придумать что-нибудь поинтересней для вас.

— Вы ведь всегда сможете воскреснуть, — заметил Пайпер. — По-моему, ваше тело не находят, когда вы погибаете на следующей неделе. Не так ли?

— Нет, не находят, — заверил нас Данте. — Думаю, можете рассчитывать на долгосрочную перспективу. Мой заместитель проводит вас в вашу гримерную. Да, мы выделили лимузин с водителем, чтобы вас доставляли на студию и отвозили домой. Нельзя допускать, чтобы наша звезда блуждала в метро.

— Звучит неплохо, — небрежно заметила я, подавляя неуместное желание вскочить и сплясать веселый танец прямо в кабинете Данте.

Если все пойдет хорошо… Неужели Данте это на самом деле сказал?

О, если я получу постоянную роль в этом сериале, Деанна просто лопнет от злости!

Лучший способ отомстить — это добиться успеха.

49 Алана

Вы когда-нибудь мучились с похмелья весь август?

Ну, не то чтобы весь месяц, но денек-другой, а когда мне стало лучше, то я ясно представила себе, что последствия разгульной ночи мне придется расхлебывать до конца лета. Мои родители увидели в газете фотографию, где я стою у оскароносного фонтана, откуда Деанна грозит мне кулаком. Неплохой снимок, прямо скажем. Правда, я там улыбаюсь несколько зловеще, но в целом выгляжу намного привлекательнее мокрой Деанны.

Папа был вне себя и рычал от ярости.

— Недостойно унижать имя Маршалл-Хьюз скандальной известностью!

Можно подумать, я не понимаю?

Мне хотелось спросить его, с каких это пор представитель семейства Маршалл-Хьюз читает «Новости «мыльных опер»» — ведь это фото было опубликовано отнюдь не на страницах «Таймс», — но я вовремя вспомнила, что судье вопросов не задают.

Потом я в последний раз пришла в «ЛА Минут», где получила последний чек и попрощалась с сотрудниками.

— Ты была лучше всех! — Сейдж плаката у меня на плече. — Благодаря тебе мы носим эту потрясающую форму, а ресторан работает как швейцарские часы. Жаль, что все так вышло с Деанной. Я чувствую, что в этом есть и моя доля вины.

— Твоей вины здесь нет, — заверила я ее. — Ты все сделала правильно. Кто может предугадать, куда занесет таких дамочек, как Деанна?

Больше всех был расстроен Минут-мен.

— Нам будет тебя очень не хватать, — сказал он. — Жаль, что я не могу тебя оставить, но толкнуть знаменитость в фонтан…

— Я понимаю.

Деанна пригрозила подать на ресторан в суд, если меня не уволят. Понятно, что моя работа в «ЛА Минут» на этом закончилась.

— Но могу предложить тебе должность портнихи, — сказал Минут-мен. — Парни жалуются на свои рубашки. По-моему, они просто завидуют девочкам. Через две недели к нам придут делать материал для «Вэнити фэар», и я хочу, чтобы к тому времени у ребят появилась новая форма. Как, сможешь?

— В общем идея мне нравится, — сказала я ему. Перед уходом я сняла мерки с нескольких парней — мы при этом вовсю повеселились — и отправилась прямиком в «Швейный квартал»[22]. Большинство расположенных там магазинов не работает с частными клиентами, но, когда я занималась формой для девушек, мне удалось заключить там несколько довольно выгодных сделок.

Форма для мужчин оказалась непростой задачей: мужская мода вообще гораздо консервативнее женской, и сначала мне ничего не приходило в голову, кроме как одеть мальчиков в смокинги, что было бы неудобно и очень дорого. В первый день я изучала ткани, болтала с англоговорящими владельцами ателье и изучала модели мужской одежды, выставленные в витринах. Дул свежий ветерок, и я прошла квартал на запад, купила два горячих яичных рулета — их можно есть, только пока они горячие, — и газету объявлений и села среди студентов на небольшой площади перед Институтом технологии моды. Похоже, там больше всего ценились самые экзотические модели одежды.

Рядом со мной сидели два студента и обсуждали какой-то конкурс. Лиц их я не видела, но заметила очень живописный тюрбан на голове девушки и чрезвычайно костлявую спину парня.

— Почему ты не участвуешь? — хныкала девица. — Ты должен участвовать.

— Зачем? Все равно они выбирают не лучший дизайн. Здесь вопрос в том, кто кого имеет.

— Ну и что? Ты ведь выиграешь.

— Меня это не колышет. Выкладываться на разработку моделей? Ради чего?

— Тебя не волнует освобождение от платы за учебу? — спросила девушка. — Хочешь выплачивать долги всю оставшуюся жизнь? — Она открыла свой альбом. — Как ты думаешь? У меня есть шанс?

Я украдкой взглянула на рисунок из-за их спин. Это был набросок индианки в длинном цветастом наряде. Любопытно.

— Хочешь получить шанс на выигрыш? — спросил паренек. — Тогда согласись переспать с Верой Николе.

Она шлепнула его по плечу, и они ушли, но я еще посидела в тенечке, раздумывая над тем, что мне захотелось пойти вместе с ними. Чему учат в этих институтах моды? Наверняка это скука смертная, но все же я заинтересовалась настолько, чтобы обойти здание и зайти в канцелярию за справочником.

Институт моды. Папа высмеял бы все это нещадно.

Два дня я билась над дизайном мужской формы и наконец нашла самый простой вариант: серая футболка, спортивный пиджак и черные брюки.

— Это может показаться скучноватым, — сказала я Минут-мену, — но на самом деле вполне в голливудском стиле. К тому же я обнаружила партию хлопчатобумажных фуфаек очень высокого качества, а к ним более темные пиджаки из льна. Пиджаки надо будет подогнать каждому по фигуре, но с этим я справлюсь. — Я вручила ему сделанный мною эскиз. Фигуру я, конечно, перевела, но все остальное нарисовала сама. — Выглядит стильно, к тому же я уложусь и в бюджет, и в сроки, если вы одобрите.

Эскиз ему понравился. Подумать только, какие чудеса можно сотворить с помощью цветных карандашей.

— Хорошо, Алана, — согласился Дэнни, возвращая мне блокнот. — В этом деле я доверяю тебе. Но форма должна быть готова в срок. Не хочу, чтобы парни выглядели как мрачные пираты, когда придут репортеры из «Вэнити фэар».

Двенадцать дней, да еще подгонка… Начинать надо немедленно.

Из-за этого я и не услышала первый звонок Ксавье. Жужжание швейной машинки заглушило сигнал мобильника. Когда я прочитала его сообщение, у меня слегка закружилась голова, словно от прошедшего похмелья.

— Привет, детка. Звоню, чтобы проверить, как ты себя чувствуешь. Все прошло? Ладно. Позвони.

При мысли о нем сердце заколотилось так, что стало больно. Я смутно помнила события той ночи, но все-таки сохранила в памяти то, как я упала в его объятия, прижалась к нему. Я вас умоляю! По-моему, я даже распустила нюни у него на плече.

Неужели я сказала ему, что влюбилась в него?

Я этого не помнила. Я подумала даже, не позвонить ли Тревору, чтобы выпытать у него правду, но уж тогда он раздует из этого целую историю. Нет, на самом деле не могла я влюбиться в известного комика. Нет, только не в Ксавье. Он вообще не в моем вкусе и к тому же скоро уезжает в Лос-Анджелес, где с головой уйдет в работу над своим шоу.

Второй раз он позвонил, когда я выходила из душа. Я плюхнулась на кровать, лихорадочно пытаясь найти нужные слова.

— Я беспокоюсь о тебе после вчерашнего. Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно! Конечно, вчера я оплошала — нельзя было столько пить! Я была не в себе.

— Вроде того. В общем-то, ты выглядела забавно, но явно не владела собой.

— Правда? Я говорила что-нибудь такое, о чем не следовало бы говорить? — запустила я пробный шар.

— Так, кое-что, довольно бессвязно. Послушай, Алана, наверно, глупо с моей стороны заговаривать об этом, но между нами что-то происходит, и я… Мне кажется, не стоит притворяться, что это не так. Ты меня слышишь?

— Слышу, — сказала я. — Но какой в этом смысл? Ты уезжаешь на запад, а я… Я не знаю, Экс. Мы всегда ссорились. Может, на химическом уровне мы не совпадаем.

— Ну и что ты предлагаешь?

— Держаться друг от друга на безопасном расстоянии. Западное побережье в самый раз подходит.

— Ну, я все-таки буду тебе звонить.

— Не мучай себя, — сказала я. Не мучай меня, подумала я, а он пошутил насчет моего настроения и отключил трубку.

Он звонил в третий раз, потом в четвертый. Я не брала трубку, но сохранила голосовые сообщения. Странно, но его голос вызывал у меня улыбку. Я все думала о том, как он выглядел в этой нелепой бейсболке, работая менеджером в «Макдоналдсе», когда мы еще учились в старших классах.

Господи, похоже, на этот раз я действительно втрескалась.

50 Хейли

— Добрый вечер, мисс Старретт, — мистер Барнс приподнял шляпу, открывая мне дверь.

— Благодарю вас, мистер Барнс. — Мои каблуки звонко цокали по мраморному полу вестибюля «Манчестер апартментс», и я подавляла в себе искушение пуститься в пляс. Боже, какие чудесные новости.

— У мисс Маршалл-Хьюз были посетители, но они уже ушли. Три весьма приятных джентльмена. — Он понизил голос и добавил: — Миссис Абрахам из квартиры 8-F жаловалась, но я сказал ей, что должна же мисс Маршалл-Хьюз встречаться с друзьями.

Я улыбнулась. Соседи действительно выражали недовольство тем, что в нашу квартиру последнее время зачастили мужчины, но Алана не собиралась что-либо объяснять, ведь у нее времени оставалось в обрез на то, чтобы сделать необходимые примерки и подогнать костюмы для всего мужского состава «ЛА Минут». Поэтому она решила не тратить времени на дорогу в ресторан, а договорилась, чтобы парни приходили сюда.

Наверху я вставила ключ и распахнула дверь настежь.

— Дорогая, это я! И у меня новости.

Алана вынырнула из-под швейной машинки. Волосы у нее были стянуты на затылке в конский хвост, и на ней была просторная серая футболка с эмблемой Гарварда.

— Привет! Что нового в окружающем мире?

— Я нравлюсь зрителям! — Я вскинула руки вверх в победном жесте. — Круэлла позвонила мне на работу и сказала, что я получаю приз зрительских симпатий в номинации телесериалов. Представляешь? Зрители выбрали меня! Но церемония награждения состоится в ближайший четверг, и мне нужно платье. Данте позволил мне закончить съемки пораньше, чтобы я могла пойти в магазин, и ты должна пойти со мной.

— Хейли, это здорово! — Она уже выключила швейную машинку и понеслась в спальню переодеваться. — И конечно, церемонию вручения будут передавать по телевидению?

— Да. И мне надо написать речь. О боже! Придумай какие-нибудь энергичные выражения для плохой девчонки.

— Это по части Марчеллы.

— Ты тоже идешь со мной на церемонию. Я могу пригласить с собой гостя, и уж мы их там расшевелим. К тому времени ты должна закончить эти формы. И тебе тоже понадобится наряд. — Всего несколько недель назад это показалось бы катастрофой, но теперь я заработала кое-какие деньги на «Скорби» и могла позволить себе новое платье. Даже Марчелла согласится, что это не пустая трата, а вложение капитала. — Откуда начнем? «Бергдорф» или «Сакс»?

— «Швейный квартал». — Алана вышла из спальни в нарядном красно-белом цветастом платье и белом летнем пальто. После целой недели заточения в квартире она не забыла, как надо одеваться для важного выхода. — Я знаю место, где можно купить прошлогодние модели по оптовой цене.

— Прошлогодние? — нахмурилась я.

— Предоставь это мне. Сэкономишь тысячи долларов, а я внесу кое-какие изменения, и никто даже не заметит.

— Но, дорогая, у тебя совершенно нет времени. Эти формы требуют от тебя чуть ли не круглосуточной работы, а платье мне нужно к четвергу.

— Я справлюсь, — заявила Алана. — И вообще, мне нужна смена декораций. От этих пиджаков мне уже жемчужно-серые сны снятся. Представляешь, как сложно переделывать, когда доходишь до подкладки? Я тебя умоляю! Слава богу, материал превосходный. Иначе я дошла бы до самоубийства.

Мы добрались до центра на метро — не хмыкайте, пожалуйста, это одно из условий Марчеллы, — и Алана провела меня по нескольким салонам, с владельцами которых она была достаточно хорошо знакома, чтобы получить скидки. Выбор был большой, но в конце концов мы остановились на роскошной модели от «Диора» — ярко-красном платье без бретелей, нужна была лишь несложная подгонка в талии. Для Аланы мы выбрали наряд от «Прады» из шифона со слоями различных оттенков коричневого цвета, от шоколадного до рыжевато-коричневого и терракотового. Платье надо было подкорачивать, но для Аланы это не проблема, да и цена подходящая. Алана еще поторговалась с владельцем, и в результате два платья стоили нам менее пятисот долларов. Конечно, во время примерки пришлось тесниться в крошечных каморках, но какие-то уступки неизбежны.

По пути домой в метро мне пришла в голову мысль, как сильно изменились наши шопинг-привычки. И еще кое-что: очень сильно изменилась Алана. Она как-то ушла в себя, словно задумалась.

— С тобой все в порядке? — спросила я.

Она нахмурилась:

— У меня голова забита работой. А тут еще Ксавье.

— Угу, — я покачала головой, — с мужчинами одни проблемы, правда?

— Да уж, черт бы их побрал. А я словно повернулась на нем. Не могу о нем не думать, хотя надеюсь, что все это временно. Так ведь бывает, правда?

— Если это тебя так мучает, то почему ты отталкиваешь его? — спросила я. — Почему бы не признаться ему честно во всем? По-моему, он тоже к тебе неравнодушен.

— Нет, — она отмахнулась от меня, — ничего из этого не выйдет.

— Да, Алана Маршалл-Хьюз, наконец-то я обнаружила, чего ты боишься. Ты боишься полюбить.

Она покачнулась и врезалась в мое плечо, когда поезд затормозил на остановке.

— Все это мура. У меня полно работы. И о будущем некогда думать.

Я усмехнулась. Мы обе знали, что она просто-напросто лжет.

51 Алана

Еще две вытачки на пиджак Медведя.

Хиту нужно укоротить рукава, и я почти закончила отглаживать пиджак Роберта.

Я выдохлась до предела, стараясь закончить все до завтра, когда в «ЛА Минут» приедет команда из «Вэнити фэар», но вроде укладывалась в срок. Вторую часть дня я потрачу на рукава для Хита и подгонку своего платья для церемонии вручения премий. Тогда завтра утром можно доделать пиджак для Медведя, принять душ и отвезти эти последние пиджаки в ресторан. Всего и делов-то.

Тут послышался звук ключа в дверях.

— Хейли?

Было слишком рано для нее, но, может, ее отпустили в связи с предстоящей церемонией.

— У нас небольшая проблема.

Она вошла пошатываясь, с рукой на перевязи поверх фиолетовой шелковой блузки.

— О господи, что случилось? Садись, дорогая.

— Все в порядке. Глупое происшествие на съемках. Я врезалась в открытый ящик каталога.

— Что?

— Не спрашивай, Все дико извинялись, но на самом деле я сама виновата. А теперь у меня не плечо, а сплошной синяк, самое время надевать платье без бретелей.

— Вот именно! Ой, бедняжка!

— Врач сказал, что повязку к вечеру можно снять, но бинт необходимо оставить. — Она встряхнула головой. — Так глупо. А если я не появлюсь на церемонии, публика подумает, что я неблагодарный сноб.

— Ты должна пойти туда. Обязана! Мы подыщем для тебя что-нибудь другое. По-моему, в моем гардеробе можно найти что-нибудь с закрытыми плечами, а если не совсем подойдет, я быстренько подгоню его прямо сейчас. — Я встала из-за швейной машинки и повела Хейли к себе в спальню. — Вперед, Золушка. Пора надевать волшебный наряд.

Просмотрев гардероб, я поразилась, что практически все вечерние платья с открытыми плечами. Все мои модели от Веры, Оскара, Валентино… Ни одно не подходит!

Золотой парчовый жакет «Дольче и Габбана» скрывал плечи, но в августе в нем будет слишком жарко. Однако выбора не было.

— Секундочку. — Я вытащила плотно облегающий мужского покроя костюм от «Диора» из блестящей черной ткани. — Помнишь, Николь Кидман повсюду появлялась в таком? Очень шикарно.

— Но жарко же.

— Ну… Сними блузку. Мы его сошьем спереди, оставим глубокий вырез, и ты наденешь потрясное колье, чтобы оно сверкало перед камерой.

— Ага, и мужского покроя пиджак добавит еще один штрих в имидж плохой девчонки. — Хейли осторожно просунула руку в рукав. — Посмотрим, как это выглядит.

На брюках надо было вернуть вытачки, которые я распустила для своего пышного зада.

— Я немного убавлю сзади, и ты будешь выглядеть потрясающе.

— Спасибо тебе! — Она обняла меня одной рукой и выскользнула из пиджака. — Ты спасительница погибающих. Я должна прилечь, а то отключусь. По-моему, это анальгетики действуют.

— Отдыхай! Я тебя разбужу, когда надо, — сказала я с булавками во рту.

Я принялась за работу и быстро обнаружила, что тонкая ткань на брюках от «Диора» не выдержит напора моей старой швейной машинки; придется шить на руках. Я шила весь день со страшной скоростью. К трем часам я успела только половину и поняла, что у меня не остается времени, чтобы укоротить собственное платье. Я позвонила Рори и уговорила его, чтобы он сопровождал сегодня Хейли на церемонию.

Через несколько часов, когда Хейли уже заканчивала макияж, я разгладила последнюю вытачку. Когда она натянула брюки и расправила пиджак, у меня слезы выступили на глазах. Она столько пережила за лето: война с Деанной, разрыв с Антонио, скандальная известность, сражение за карьеру. Но сейчас, глядя на нее, такую ослепительную в предвкушении выдающейся награды, мне показалось, что все эти осложнения и препятствия только готовили ее к этому мигу.

— Какая ты красивая! — сказала я, чувствуя, что это настоящая плата за все то время, что провела согнувшись у швейной машинки.

— О, спасибо, дорогая. — И тут она заметила, что я не одета. — Ты все еще в свитере! Быстро, быстро! Нам нельзя опаздывать.

— Я позвонила Рори. Он будет тебя сопровождать.

— О нет! Ты обязательно должна пойти! Половина этой награды — твоя!

— Времени уже нет, — сказала я, торопя ее к ожидавшему лимузину. — Я должна закончить работу для «ЛА Минут». Я совершенно выдохлась, и глупо, конечно, но я совсем забыла подшить собственное платье.

— И все из-за меня! — у Хейли дрогнул голос, когда мы уже зашли в лифт. — Ты всегда так умеешь одеться, но ты все забросила, чтобы сделать это для меня!

— Милая, это моя работа, — сказала я суровым голосом. — Послушай, я столько просидела взаперти в квартире, что вспышки фотокамер меня просто ослепят.

Лимузин у подъезда сверкал в лучах заходящего солнца. Когда мы вышли из дверей, Рори выбрался наружу из машины и выглядел очень элегантно в темно-синем смокинге.

— Хейли! — помахал он рукой. — У них есть разные коктейли с мартини. Ты какой предпочитаешь?

Она повернулась ко мне:

— Мне стыдно, что я использую тебя, как Золушку.

— Ничего, у тебя еще будет возможность вернуть долг. А сейчас поезжай навстречу радости. Великой радости.

Я вышла на улицу и смотрела, как Хейли садится в лимузин.

— Рори, я знаю, что это испытание для тебя, но постарайся не напиться до начала церемонии.

— Слушаюсь. — Он стиснул руки. — Первым делом трезвость, ну а пьянство потом.

— И присмотри за Хейли. Плечо у нее выглядит ужасно.

— Понял! — Он улыбнулся водителю и залез в машину.

Я стояла и смотрела, как они отъезжали. Вот тогда-то я и увидела его на другой стороне улицы. Все это время он стоял и наблюдал за мной. Он не улыбнулся, даже не помахал рукой, просто переждал, когда проедут машины, и перешел улицу.

— Нам надо поговорить, — сказал он. — Где ты была все это время? Я звонил, звонил, но ты не брала трубку.

— Да, я знаю. — Не могла же я признаться ему, что сохранила его сообщения и слушала их, когда мне было одиноко. Глупо признаваться в таких вещах.

— Можно мне зайти?

— Конечно, — сказала я, пытаясь обдумать, как себя вести. Ксавье знал меня слишком хорошо и сразу почувствовал бы фальшь. Чтобы не признаться ему в своих чувствах, надо было придумать какую-нибудь уловку в качестве отвлекающего маневра.

Мы поднялись наверх, и он увидел ворох тканей и ножниц на обеденном столе.

— Ты что, открыла мастерскую по пошиву фуфаек?

— Это моя новая работа. — Я откинула со лба прядь волос. — Я готовлю форму для мужского персонала «ЛА Минут», и, сказать по правде, мне придется работать всю ночь, потому что надо закончить к завтрашнему дню. Может, мы поговорим как-нибудь в другой раз?

Он уселся на стул в столовой и ослабил узел галстука.

— Угу. Мне понадобилось много времени, чтобы до тебя достучаться, и я не собираюсь уходить. Ты работай, а я буду смотреть на тебя.

— Перестань! Думаешь, я смогу шить, когда ты сидишь у меня над душой?

— Ну, тебе лучше сразу привыкнуть к этому, потому что так оно и будет впредь. Я не собираюсь отпускать тебя, Алана.

Слезы сдавили мне горло, и я подошла к окну и уставилась на августовский закат. Нет, я не люблю Ксавье. Весь этот эмоциональный взрыв из-за двух недель напряженного труда, когда я гнула спину над шитьем, а сегодня провожала свою лучшую подругу на бал, совсем как Золушку, в наряде, сшитом из лохмотьев. Эти слезы не имеют никакого отношения к мужчине, сидящему позади меня в комнате…

— Когда ты прекратишь убегать от меня, Алана?

— Я не убегаю. — Я повернулась лицом к нему. — Я изменилась, Ксавье. Я научилась сознавать свои возможности, свою силу и свои недостатки. И ты никак не вписываешься в это все. Мы просто доводим друг друга.

— Доводим до добра, детка.

— Я столько трудилась, чтобы достичь этого. Я не могу отказаться от самой себя.

Он выпрямился на стуле и глубоко вздохнул, заметно разочарованный.

— Расскажи мне о переменах.

— Во-первых, я не хочу ни от кого зависеть. Отец преподал мне очень ценный урок, и я не собираюсь поступаться независимостью, даже если появляется знаменитый юморист и предлагает меня содержать. Я сама зарабатываю себе на жизнь, и мне это нравится.

— Никто не покушается на твою независимость.

— И я не хочу уезжать отсюда, бросать друзей и семью ради того, чтобы поехать на запад в погоне за чужой мечтой.

— Ну что же, ты высказалась достаточно прямо и ясно. Ты выдвигаешь суровые условия, но ведь и я изменился. Мне удалось уговорить кабельное телевидение готовить шоу здесь.

— О! — Это многое меняло. — Ты сделал это ради меня?

— Ради нас.

Я нахмурилась:

— Никаких «нас» не существует.

— Еще как существует. Если только ты признаешь, что на свете есть такое, над чем человек не властен. Иногда кто-то бросает тебе поводья, и тебе надо просто поймать их, ухватить покрепче и мчаться вперед.

Черт возьми! Я понимала, что он прав.

Я повернулась к нему, чтобы разглядеть эти высокие скулы, ослепительно белые зубы. Я погладила пальцем ямочку на подбородке.

Он скривился и оттолкнул мою руку:

— Не переношу этого.

— Женщинам нравятся ямочки.

— Да уж, все твои тетки и твоя мама вечно гладят меня по подбородку, будто ребенка.

Я засмеялась и снова провела пальцем по ямочке:

— Нравится?

Он схватил меня за руку и усадил к себе на колени:

— Ты хочешь свести меня с ума, детка?

— Вот именно.

— Ну что же, тебе это удалось. — Он нежно поцеловал меня в губы. Я обняла его за шею, и мы оба застонали, и его губы стали более требовательными.

Я ужасно хотела его, он должен был стать моим отныне и на всю жизнь, и я поняла, что мы оба не в силах противиться этому. Нам судьбой предназначено быть вместе, вырасти вместе, бороться и любить вместе. Иногда такое случается, и можно только пожалеть идиота, который пытается остановить то, что остановить нельзя, — колесо судьбы.

Мы заказали обед из китайского ресторана, но, должна признаться, еда так и остыла нетронутой. И знаете что? Мне было на это наплевать.