Шторм

Глава 10

Входная дверь с шумом захлопнулась за Шторм, когда она вышла из кухни и направилась к четырем длинным столам, сомкнутым в одну линию и расположенным под сенью двух мощных раскидистых деревьев в глубине двора. Она несла стопку жестяных тарелок, прижимая их к груди, и столовые приборы – ножи, вилки и ложки – в руке.

Племянник Марии, Хуан, семенил за нею, на его согнутой руке лежали четыре аккуратно свернутые клетчатые скатерти, а в ладони он зажал четыре солонки и перечницы.

Быстрыми ловкими движениями Шторм застелила столы скатертями, две из которых были их Собственными, а две они одолжили у соседей. Шторм поставила тарелки, положила ножи и вилки на последний стол, куда будут ставить и класть свою посуду прибывающие на вечеринку женщины. В их округе существовал такой обычай: на большие праздничные застолья женщины-гостьи привозили с собой всю необходимую посуду, которая имелась в доме, потому что кроме как в ресторане ни у кого больше не было пятидесяти или даже более того столовых приборов.

Положив все на свои места, Шторм втянула носом воздух, чувствуя сильный аромат соуса для барбекью. Она взглянула в ту сторону, где Кейн помешивал в огромной железной кастрюле, стоявшей на огне, булькающее варево – острый соус для мяса. Ей стало вдруг смешно при взгляде на эту сцену, и она усмехнулась. На лице ее брата появлялось выражение беспомощности и раздражения, когда он глядел на двух своих ковбоев, которые добровольно вызвались помогать ему. С первого же взгляда было ясно, что оба взялись не за свое дело. Все их движения были неловкими и неуклюжими, они постоянно сталкивались лбами, мешали друг другу, поворачивая на решетке, расположенной над раскаленными углями, куски мяса и большие разрубленные поперек пластины говяжьих ребер.

Повернувшись к ним спиной и поспешно отойдя подальше, чтобы ее громкий смех не смущал молодых парней, Шторм взглянула на смеркающееся небо. С приближением осени дни становились все короче и, хотя еще было рано, уже начинало темнеть. Над верхушками деревьев висела полная бледная луна. Когда вокруг совершенно стемнеет, ясная луна будет освещать своим ярким светом все окрестности не хуже, чем это делает солнце днем. Но на всякий случай Кейн развесил на деревьях, под которыми будут сидеть гости, фонарики, чтобы они освещали затененные участки, куда не сможет проникать из-за густой листвы лунный свет.

«Какая чудесная выдалась ночь, как будто специально для моего праздника», – подумала Шторм, торопливо поднимаясь в свою комнату, чтобы переодеться и приготовиться к встрече гостей, которые начнут прибывать уже через пятнадцать – двадцать минут.

Она заранее приняла душ, и ей оставалось только надеть свой новый мексиканский наряд. Это заняло всего несколько минут. Шторм надела через голову блузку и натянула через ноги пышную юбку. Затем она замерла на секунду перед зеркалом своего туалетного столика, обдумывая, что ей делать с волосами. Может быть, оставить их распущенными? Она будет выглядеть старше, если уложит их узлом на затылке.

В конце концов, она просто расчесала свои мягкие кудри и разметала их по плечам. Так, во всяком случае, ей не придется беспокоиться о своей прическе, когда дело дойдет до быстрых темпераментных танцев.

Затем она оглядела свой наряд в зеркало. Очень пышная юбка с гофрированной оборкой по краю подола была из ткани с рассыпанными по белому фону алыми маками. Блузка, заправленная в юбку, была белоснежного цвета, вокруг ворота шла широкая гофрированная оборка из ткани такой же расцветки, что и юбка. Она так и этак поправляла глубокий вырез блузки, открыв плечи и приспустив с них тонкую материю, а затем вернула ворот в прежнее, более пристойное положение. Шторм с интересом изучала свое отражение в зеркале. Мексиканские женщины выглядят очень привлекательными в блузках, спущенных с плеч, как, впрочем, и следует носить этот наряд.

– Понравится это Кейну или нет, но я надену блузку так, как ее носят мексиканки и как вообще подобает носить такой наряд, – вполголоса произнесла Шторм. – Я больше не девочка, чтобы терпеть чей бы то ни было диктат.

Сказано – сделано. Шторм спустила оборку ворота с плеч так, что обнажилось начало ложбинки ее груди. После этого, еще раз поправив волосы, она вышла из комнаты. Пышная юбка с легким шуршанием колыхалась вокруг ее колен, а стройные ножки, обутые в новые сандалии, вышагивали с мягкой грацией.

Кейн и Рейф тоже успели за это время переодеться. Подойдя к ним, Шторм сказала с улыбкой:

– О мой Бог! Я даже не знаю, кто из вас более хорош!

Оба мужчины были одеты в узкие брюки из саржи, заправленные в начищенные до блеска сапоги из мягкой кожи. Вороты тонких шерстяных рубашек были распахнуты на груди, а рукава закатаны выше локтей.

– Ничего себе! – Рейф окинул Шторм одобрительным взглядом. – Да ты просто неотразима! У меня сегодня не будет проблем с решением вопроса, кто самая красивая девушка на вечеринке.

– Спасибо, сэр, вы очень добры, – шутливо ответила Шторм, беря под руки обоих мужчин и направляясь с ними к двери. Кейн взглянул сверху вниз на ее обнаженные плечи, нахмурился, но не сказал ни единого слова.

У Шторм создалось такое впечатление, будто все их гости прибыли одновременно. На усыпанной гравием дорожке, ведущей к дому Рёмеров, вытянулась целая цепочка фургонов, легких колясок и всадников, прискакавших верхом. Шторм с первых же минут встречи гостей была приятно удивлена. Хотя Джози Сейлз все же приехала, но приехала она одна в своей легкой двуколке.

Рейф сопровождал Шторм, следуя за ней, когда та переходила от одной группы старых друзей и соседей к другой, здороваясь со всеми и сияя от счастья. Она была очень рада снова встретить своих старых знакомых. Прежнее чувство родства и сопричастности охватило ее. Живя в Шайенне, она так и не узнала этого чувства. Как только ее новые друзья заговаривали о прошедших далеких событиях и счастливых минутах, пережитых ими вместе друг с другом, Шторм тут же ощущала себя покинутой, чужой в их кругу.

Лишь одно обстоятельство омрачало праздничное настроение Шторм. Прошел уже почти час с начала вечеринки, а Уэйда все еще не было. Неужели он не приедет? Неужели он забыл, что у нее сегодня праздник?

Стараясь не выдать свое растущее беспокойство и волнение, Шторм двигалась и суетилась, как и положено хозяйке дома, и в то же время она напряженно следила за подъездной дорожкой, тайком бросая на нее взгляды и с тоской ожидая, когда же появится на ней большой вороной жеребец, скачущий галопом по направлению к дому. И вместе с тем она молила Бога, чтобы рядом с этим жеребцом не скакала другая лошадь, лошадь под дамским седлом…

Прошло еще полчаса, прежде чем ожидание Шторм было вознаграждено. Она ощутила, как ее сердце рванулось и замерло в груди, когда на дорожке появилась фигура скачущего на вороном коне всадника.

– Он один, – еле слышно прошептала Шторм, стараясь сосредоточиться на том разговоре, который шел вокруг.

Но вместо этого она вообще перестала что-либо слышать, веселые голоса гостей как будто внезапно смолкли, когда Уэйд легко соскочил на землю и зашагал к той группе людей, в которой она стояла. Глаза Шторм скользнули по его стройной фигуре, он был одет в белую рубашку из тонкой ткани и черные саржевые брюки в обтяжку, которые явственно обозначали выступающие внизу живота гениталии. Шторм, как зачарованная, следила за его приближением, не в силах отвести взгляда от гульфика. Страстное желание дотронуться, провести ладонью по этому запретному месту охватило девушку. Ей хотелось возбудить мужскую силу Уэйда, заставить ожить ее. Когда она, наконец, подняла глаза, ее взгляд встретился с взглядом Уэйда, в глазах обоих отражалось лишь одно – откровенное сладострастное желание. Посторонний мир исчез, растворился для них, они как будто позабыли обо всем на свете. И поэтому оба непроизвольно вздрогнули, когда внезапно резкий окрик Джози Сейлз вывел их из оцепенения, прервал этот чудесный незабываемый для Шторм миг.

– Уэйд! – рыжеволосая Джози набросилась на него, словно дикая кошка, вцепившись длинными крепкими пальцами в предплечье Уэйда. – Я уже думала, что ты не приедешь.

Тень скуки и отвращения пробежала по лицу Уэйда, и он сказал ледяным тоном:

– Я не помню, чтобы обещал тебе быть здесь.

– Тебе и не надо было обещать мне этого, глупый ты человек, – Джози притворилась, что вовсе не замечает его недовольно нахмуренных бровей. – Я же знаю, что Кейн снимет с тебя шкуру, если ты не появишься на вечеринке, устроенной в честь возвращения домой его принцессы.

Голос Джози звучал громко и вызывающе, и Шторм почувствовала на себе любопытные взгляды окружающих. Два противоречивых желания одолевали ее: ей хотелось наброситься на Джози, повалить ее на землю и избить до полусмерти, и еще ей хотелось броситься в дом и, закрывшись там ото всех, не появляться до конца вечеринки.

Но Шторм не сделала ни того, ни другого. Убегать было не в ее духе, а начинать постыдную свару казалось ей унизительным. Поэтому она расправила плечи, глубоко вздохнула и произнесла с гостеприимной улыбкой на устах:

– Привет, Уэйд. Рада, что ты смог выбраться сюда.

– Хорошо, что ты наконец вернулась домой, Шторм, – мягко сказал Уэйд и, вырвав руку из цепких пальцев Джози, пожал тонкие пальцы Шторм.

– Спасибо, Уэйд, – произнесла Шторм. У нее перехватило дыхание, и страшная робость охватила ее.

– Да-да, добро пожаловать в наши края, Шторм, с возвращением! – опомнилась Джози, переходя на светский тон, но тут же снова забылась. Пренебрегая правилами приличия, она оттолкнула Шторм и ухватила Уэйда под руку.

Пристально взглянув на Джози, Шторм подумала, что та по-своему довольно привлекательна, но ее возраст уже дает о себе знать, черты ее лица уже начинали заостряться и становились с течением времени все более грубыми. Сейчас искаженное злостью лицо Джози выдавало ее полное неудовольствие тем, как мужчина, которого она держала под руку и считала своим, поздоровался с более молодой и соблазнительной женщиной.

Кому-кому, а Шторм было знакомо и понятно чувство женской ревности, – ведь она сама его постоянно испытывала – поэтому она, как хозяйка, изобразила на лице приветливую улыбку и сказала самым любезным тоном:

– Как поживаешь, Джози? Мне приятно снова видеть тебя.

Тяжелый взгляд зеленых глаз выражал непримиримую враждебность, когда Джози окинула им девушку с головы до ног, заметив безупречную белизну ее кожи и упругую юную грудь. Вместо того, чтобы ответить Шторм тем же тоном, каким она приветствовала гостью, Джози пропустила доброжелательные слова мимо ушей и произнесла с нехорошей усмешкой, кривившей ее губы:

– Вот теперь я вижу, что маленькая принцесса совсем выросла. При звуке этих слов чувство жалости, которое Шторм на минуту испытала к зрелой, утратившей молодость женщине, растаяло, как дым. Ну, раз Джози этого хочет, пусть она это получит!

– Мы все изменяемся с возрастом, года-то неумолимо бегут! – произнесла Шторм и нарочно остановила взгляд на тонкой сеточке морщинок, собравшихся вокруг глаз ее соперницы. Лицо Джози покрылось красными пятнами, в кругу гостей раздалось тихое женское хихиканье и приглушенный смешок, который – Шторм была в этом уверена – издал Уэйд. Она ждала, чем же ответит на ее выпад уязвленная Джози, но та ответила самым неожиданным образом.

Притворившись, что не поняла смысла обращенного против нее замечания, Джози подняла свое лицо и, взглянув снизу вверх на Уэйда, промолвила, кривя губы в жалком подобии улыбки:

– Ты помнишь, сколько неприятностей доставляла эта девчонка вам с Кейном в детстве, она всегда путалась под ногами, всегда досаждала вам? Ты помнишь, как вы постоянно гнали ее от себя взашей?

Борясь с желанием ударить наотмашь по этому худощавому, увядающему лицу, Шторм скользнула неуверенным взглядом по Уэйду. Неужели он согласится со словами этой скверной обозленной женщины?

Ее сердце бешено колотилось в груди. Уэйд смотрел на Джози с выражением угрюмого недовольства в серых глазах. Переведя взгляд со своей любовницы на Шторм, он спокойно заметил:

– Только сумасшедший мог бы захотеть прогнать ее от себя теперь.

Шторм вздрогнула от полного жгучей ненависти молниеносного взгляда, которым Джози пронзила ее.

Но как бы отреагировала пришедшая в бешенство женщина на замечание Уэйда осталось неизвестным. Потому что в это мгновение сзади к Шторм подошел Рейф и, остановившись рядом, по-хозяйски обнял ее за талию. Прижав девушку к себе, он вкрадчиво произнес:

– Более верных слов я в жизни не слышал, Мэгэллен, и я уверяю тебя, что я – не сумасшедший.

«О, Рейф! – застонала Шторм в душе, – лучше бы ты не говорил этого!»

Внезапно раздались звуки веселой музыки, заиграли скрипки и банджо, зажигательная мелодия разорвала ночную тишину, пары закружились и запрыгали на деревянном настиле, устроенном специально для танцев ковбоями Кейна.

Сбитые на скорую руку доски прогибались и пружинили от топота десятков ног. Уэйд холодно взглянул на Шторм и, взяв Джози за руку, произнес:

– Пошли, потанцуем.

Чувствуя полную опустошенность в душе, Шторм посмотрела вслед Уэйду и Джози, смешавшимся с лихо отплясывающими парами.

– Пойдем, дорогая, потанцуем вместе со всеми, – сказал Рейф, и, не чувствуя под собою вдруг одеревеневших ног, Шторм последовала за ним.

Когда они закружились в танце, Рейф прижал Шторм к себе и зашептал ей на ухо:

– Расслабься, Шторм, улыбнись. Пусть этот надутый буйвол подумает, что ты вовсю веселишься и наслаждаешься жизнью. Я собираюсь сегодня вечером хорошенько вздернуть его нервы, вывести его, наконец, по-настоящему из себя. Я хочу внушить ему такую ревность, так раззадорить его, чтоб он, черт бы его побрал, навеки заткнулся и больше не смел обижать тебя.

Шторм огляделась по сторонам, взглянула на толпящиеся вокруг танцующие пары, и ее взгляд случайно упал на Джози и Уэйда. У Джози был глупый самодовольный вид, и она изо всех сил прижимала свое сухопарое тело к Уэйду, который, казалось, не имел ничего против.

«Где твоя женская гордость? – шептал Шторм ее внутренний голос. – Выкинь из своей головы этого подлого человека и наслаждайся весельем. Это же твой праздник! Когда этот длинноногий хищный волк сделал для тебя хоть что-то хорошее?»

Шторм надавала себе полезных советов и, расслабившись в объятиях Рейфа, рассмеялась звонко и беззаботно, пускаясь в веселый пляс.

Затем сразу же, почти без паузы, последовали еще три танца. После этого вперед выступил Кейн и громко провозгласил:

– А теперь все танцуют старинную кадриль!

Выберите себе партнеров и приготовьтесь!

Глаза Шторм вспыхнули веселыми искорками. Она очень любила этот старый танец со всеми его движениями, притоптываниями, кружением и хлопаньем в Ладоши.

Широко улыбаясь, Рейф протянул Шторм руку, но тут же чья-то рука с выступающими синими венами перехватила ее запястье.

– Прости, Рейф, – произнес скрипучий голос, – но Шторм всегда танцует первую кадриль со мной.

Рейф добродушно ухмыльнулся, когда Шторм бросилась на шею седовласому старику.

– Дядя Джейк! – воскликнула она. Я не знала, что ты здесь!

– Я только что прискакал, – отец Уэйда тепло обнял девушку. – Мне довольно поздно удалось выбраться из салуна. Несколько пьяных повздорили между собой, дело дошло да драки, и мне понадобилось какое-то время, чтобы выдворить их на улицу.

Шторм выпустила, наконец, из своих объятий жилистое тело старика и улыбнулась, глядя в темное от загара, морщинистое и обветренное его лицо.

– Ты прекрасно выглядишь, дядя Джейк, – произнесла она, вспоминая, каким добрым всегда был к ней Мэгэллен-старший, особенно после гибели ее родителей. Раз в неделю он оставлял свой салун на попечение бармена и вместе с ней отправлялся на лодке ловить рыбу на реке Платт.

Шторм никогда не удавалось поймать много рыбы, но эти прогулки и само по себе присутствие дяди Джейка успокаивали ее боль, утешали ее в горе.

Когда две шеренги танцующих встали напротив друг друга, Шторм вернулась к реальности. Они с Джейком так и не упомянули в своем коротком разговоре имя Уэйда. И тут зазвучала громкая веселая музыка и начался танец. С криками и радостными возгласами пары кружились в темпераментном танце. Джейк тоже кружил Шторм и вертел ее, делая замысловатые па, так, что пышная юбка девушки высоко взлетала, обнажая длинные стройные ноги и на долю секунды приоткрывая бедра.

Беззаботное самозабвенное веселье Шторм заражало всех окружающих, трогало сердца гостей, вызывало улыбки на лицах. И, поддавшись общему настроению, Уэйд, который только что видел перед собой дрожащую от гнева девушку, раздосадованную и сердитую, сейчас не мог отвести от нее своих восторженных глаз. Нога Уэйда снова начала сильно болеть, он не мог больше выдерживать быстрого танцевального темпа.

Джози, танцевавшая с ним в паре, взглянула на него, не скрывая своего бешенства и ненависти. К тому времени, когда партнеры проводили своих дам на место, а музыканты отправились отдохнуть и перекусить, Джози Сейлз уже буквально кипела от злобы и раздирающих ее эмоций.

Масла в огонь подлил еще и сам Уэйд, когда, ни слова не говоря, оставил Джози и начал пробираться сквозь толпу прочь от танцевальной площадки. Она громко окликнула его, но он, обернувшись на мгновение один раз, больше не обращал внимания на ее призывные крики.

Однако Джози удалось отвлечь внимание Уэйда на одно мгновение, в результате чего он потерял из виду светлую пушистую головку с распущенными по плечам кудрями. Он обшарил взглядом всю толпу, но обнаружил в ней только своего отца – он стоял один.

– Черт подери! – выругался вслух Уэйд, поскольку Рейфа тоже нигде не было видно. Он повернулся налево и сразу же заметил их, в глазах у Уэйда все потемнело.

Рейф ждал, пока Шторм натанцуется, и когда она наконец подбежала к нему вся раскрасневшаяся после танца, он сказал:

– Пойдем где-нибудь присядем, тебе надо перевести дух.

Взяв Шторм за руку, Рейф повел ее по тенистой тропке в заросли роз, образовавшие небольшой садик. Эти розы посадила еще мать Шторм. Полная луна освещала каждый цветок, издававший сильное благоухание. Рейф остановился, сорвал полураспустившийся алый бутон и протянул его Шторм.

– Он похож на тебя, Шторм. Сладко благоухающий, невинный и чуть-чуть дикий.

– Спасибо, Рейф, – Шторм взяла у него розу и, подняв руку, попыталась укрепить ее в волосах над ухом. Рейф подошел к ней совсем близко, протянув руку, начал помогать ей вплетать стебель, розы в густые кудри. В этот момент раздавшийся совсем рядом с ними грубый громкий голос заставил обоих резко обернуться.

– Кейн хочет, чтобы ты сейчас же вернулась к гостям, Шторм, – произнес Уэйд, пристально глядя на них.

Шторм ответила ему суровым взглядом, недовольная его приказным тоном и наглым поведением.

– Передай брату, что я вернусь к гостям, когда сама этого захочу, – отрезала Шторм, причем в ее голосе явно слышались нотки возмущения и негодования.

– Ты слышал, что она сказала, Мэгэллен? – Рейф презрительно выпятил нижнюю губу. – Она не маленькая девочка, чтобы можно было помыкать ею, как угодно.

– Не вмешивайся не в свое дело, Джеффри, – тон Уэйда и весь его вид выдавали скрытую угрозу. Он как будто только что заметил присутствие Рейфа. Уэйд вцепился в запястье Шторм и рванул ее к себе.

– Пошли, слышишь?

Бешенство охватило Шторм, когда она почувствовала, что он собирается силком тащить ее по тропинке к собравшимся во дворе гостям.

– Я приду, когда сочту нужным, – повторила она, стараясь освободить свою руку. – Ты делаешь мне больно, слышишь, ты, бешеная горилла!

– Черт бы побрал тебя, Мэгэллен, отпусти ее сейчас же! – Рейф вцепился сильными пальцами в плечи Уэйда и крутанул его на сто восемьдесят градусов лицом к себе. Уэйд весь напрягся, готовый к драке, и оттолкнул Шторм в сторону. Молниеносным неуловимым движением он выбросил вперед кулак и нанес удар прямо в челюсть Рейфа. Тот закачался и рухнул на колени. Увидя, в каком жалком положении он находится, Шторм ахнула и бросилась было к нему.

– Стой, где стоишь, – приказал Уэйд тоном, не терпящим возражений, и видя, что девушка не подчиняется, он схватил ее за руку, не пуская к Рейфу и не обращая никакого внимания на ее попытки сопротивления и злые оскорбительные слова, которые она выкрикивала ему в лицо.

Рейф спрятал улыбку удовлетворения. Его план удался, как нельзя лучше. Реакция Мэгэллена была сверх всякого ожидания – быстрой и неистовой. Теперь уже не было никакого сомнения в том, что этот малый сходит с ума по Шторм. Но почему он пытается скрыть свою страсть? Рейф потер ушибленный подбородок и с трудом поднялся на ноги.

– На этот раз ты победил, Мэгэллен, – произнес он ледяным тоном. – Я не стану драться из-за Шторм, потому что она – не кость, из-за которой могут сцепиться две голодные собаки. До скорой встречи, дорогая.

Он улыбнулся Шторм и направился по тропинке в сторону дома.

– Ты – толстокожий бык! – воскликнула Шторм и забарабанила кулаками в широкую грудь Уэйда, пытаясь вырваться, так как он все еще держал ее и мешал ей побежать вслед за Рейфом. – Ты не имел права бить его!

Уэйд не произнес ни слова в ответ и не сопротивлялся ее ударам, ожидая пока шаги Рейфа стихнут в отдалении. Затем он схватил ее запястья и насмешливо спросил:

– Почему ты так сердишься, моя девочка? – его серые глаза так и буравили ее злым пронзительным взглядом. – Неужели ты расстроилась из-за того, что тебе помешали заняться любовью с этим парнем?

Прежде чем она собралась с ответом, он рывком увлек ее в густую тень, которую отбрасывало растущее поблизости дерево и прорычал:

– Тебе вовсе не надо идти к Джеффри, чтобы получить удовлетворение!

Шторм открыла рот, чтобы ответить на его столь чудовищные обвинения, но он не дал ей возможности произнести хотя бы слово, запечатав ее рот своими губами. Она напряженно пыталась не поддаваться его страстному призыву, не обращать внимания на усердный язык, пролагающий себе путь внутрь ее рта.

Она держалась отлично, пока Уэйд не стащил ее блузку за широкую оборку вниз, обнажив грудь, и не начал ласкать ее соски. Все было забыто: и гордость, и решимость не отвечать на его ласки. Шторм застонала от удовольствия. Она подняла одну руку и погрузила свои дрожащие пальцы в черные густые волосы Уэйда.

Но тут внезапно он оттолкнул ее и снова натянул ворот блузки на предплечья, закрыв грудь. Шторм заморгала в недоумении.

– Ну, этого пока хватит. Или тебе мало? – усмехнулся он. Его слова были столь жестоки, как будто он полоснул ее ножом.

И Уэйд потащил спотыкающуюся Шторм по тропинке на освещенное место, где в это время снова возобновились танцы. Не говоря ни слова, он отпустил ее и поспешил прочь. Через минуту Шторм услышала звонкий цокот копыт удаляющегося галопом скакуна. Она знала, что это был вороной жеребец, уносивший Уэйда прочь. Шторм ощутила внутреннюю опустошенность: радость и веселье окончательно покинули ее.

Правда, настроение Шторм несколько поднялось, когда она увидела в толпе гостей Джози; отчаянье было написано на хмуром лице этой женщины. По крайней мере Уэйд не взял ее с собой!

Кейн пригласил всех за стол, и толпа гостей направилась к деревьям, под которыми был накрыт ужин. К Шторм снова подошел Рейф, и они вместе присоединились к остальным гостям.

– Итак, Шторм, – произнес Рейф, понизив голос, и его глаза заискрились смехом, – наш петух все же убежал, да так, что только пятки засверкали. Но как он распетушился! Он был просто ослеплен ревностью!

– Нет, Рейф, здесь дело вовсе не в ревности, – грустно возразила Шторм. – Просто Кейн послал его за мной, и он решил, что приведет меня, во чтобы то ни стало, назад к гостям.

Рейф бросил на нее скептический взгляд.

– А зачем ты понадобилась Кейну?

Шторм была озадачена.

– Я не знаю. Он заметил меня только что, но лишь улыбнулся и помахал мне рукой…

В голосе Шторм звучала обида на брата.

– Он, наверное, подумал, что неприлично хозяйке дома покидать гостей и уединяться.

Рейф только покачал головой. Вне всякого сомнения, Шторм Рёмер была слишком невежественна в вопросах мужской ревности. Рейф наполнил тарелку Шторм, а затем положил целую груду мяса себе на тарелку, и они отошли к группе приятелей Шторм, наблюдавших за Джози и державших пари: который из двух мужчин, с кем она сегодня кокетничала, отвезет ее домой после этой вечеринки.

– Может быть, им придется тянуть жребий, – предположил парень, стоящий рядом с Рейфом. Его замечание было встречено дружным смехом.

– Да, им придется, пожалуй, тянуть жребий… тянуть жребий, кто из них первым ляжет с ней в постель, – развил мысль другой острослов.

Ответом ему был еще один взрыв безудержного хохота.

Одна из женщин, переходя на более серьезный тон, заметила:

– Я слышала, что Уэйд бросил ее, и она совсем обезумела, стараясь вернуть его расположение к себе.

Слыша, как ее друзья перемывают косточки Джози, ехидно потешаются над ней и делают на ее счет довольно грубые вольные замечания, Шторм не могла не почувствовать жалости к ней. Что будет с этой женщиной, когда все узнают, что Уэйд и его старая любовь снова вместе?

«Джози будет так же ранена этим известием в самое сердце, как ранена я сама», – ответила Шторм на свой собственный вопрос.

Миновал еще один час, который показался Шторм самым длинным в ее жизни. Ее губы свело судорогой от искусственной улыбки, раздаваемой налево и направо, а горло болело от вынужденного смеха. Праздник уже давно кончился, а некоторые гости все никак не хотели расходиться. Наконец брат и сестра попрощались с последним гостем.

Но еще прежде, чем последние отзвуки топота копыт и поскрипывания колес замерли вдали во мраке, Шторм встала перед Кейном и уперла руки в бока.

– Что это тебе вздумалось посылать за мной Уэйда, – спросила она, – приказав ему вернуть меня к гостям, как будто я – маленькая девочка и мне десять лет?

– Не пойму, о чем ты говоришь, – Кейн взглянул на нее как на сумасшедшую. – Я вовсе не посылал его за тобой. Мы едва ли вообще перемолвились хотя бы единым словом за целый вечер, я ведь был страшно занят! Хотя, постой, я видел, когда он уезжал, на нем лица не было, он походил на раненого медведя гризли. А ты с ним успела поговорить?

– Кто вообще смог бы поговорить с подобным типом? – фыркнула Шторм. – Он только отдает приказы, а потом затыкает уши, чтобы не слышать никаких возражений и доводов.

– Да, Уэйд именно такой человек, – Кейн отвернулся, чтобы спрятать от сестры довольное выражение лица. Он думал в эту минуту о том дне, когда его упрямый друг сдастся, наконец признается Шторм в любви и сделает ей предложение. Если этого не случится, этот придурок просто, в конце концов, свихнется.

Громко, сладко зевнув, Кейн произнес:

– Я смертельно устал. Пойдем-ка спать. Мы разберемся в этом запутанном деле завтра. – Он взглянул на свое окно и добавил: – Я вижу, Рейф уже лег спать.

Следуя за братом в дом и поднимаясь по ступенькам лестницы к себе в спальную комнату, Шторм напряженно думала, глубокая складка озабоченности залегла на ее лбу. Что за игру ведет Уэйд? С одной стороны, он разыгрывает из себя старшего заботливого брата, а с другой стороны, бешено ревнивого любовника.

Уже засыпая, Шторм окончательно решила, что его сегодняшний поцелуй совсем не был братским. Значит…

Смеет ли она надеяться?