Глава 9

Боулинг кишит людьми. Димка не рассчитал время, мы увязли в пробке на Литейном и в результате появились на презентации, когда действо уже было в разгаре.

– Извини, что так получилось, – мрачно говорит Димка.

– Бывает, – беззаботно отвечаю я, оглядывая публику. – Все равно торчала бы дома, так что спасибо – вытащил.

– Шампанское? – откуда ни возьмись появляется официант.

– Непременно! – восклицаю я и беру бокал.

Шампанское – это как раз то, что мне сейчас необходимо. То, о чем я мечтала с обеда. Сегодняшний день складывался неудачно с самого утра. Какая-то суета, какое-то напряжение, висящее в воздухе… Вообще, все изменилось с момента моего возвращения из отпуска. Не связано ли это с М.А.? Или это шалит мое разыгравшееся воображение? Словом, шампанское было как нельзя кстати.

– Димон, привет! – вдруг слышу я и поворачиваюсь на голос.

К нам подкатывает забавный толстячок в смокинге.

– Ого! – восклицает Димка. – Виталик! Какими судьбами?

– Случайно, друг мой, случайно, – посмеивается толстячок, окидывая меня цепким взглядом. – Не познакомишь?

– Знакомьтесь, – послушно произносит Димка, – Виталий, Ольга.

– Оч-чень приятно, – поет толстячок, энергично хватая мою правую руку и подтягивая ее к губам. – Люблю рыженьких и голубоглазеньких.

О, черт! Я закатываю глаза. Понятное дело, кто ж не любит рыженьких и голубоглазеньких? Я таких не знаю. Но точно назову того, кто терпеть не может слащавых и лоснящихся от самодовольства толстячков. Это я, я и еще раз я! Я аккуратно извлекаю свою руку из его скользкой ладошки и бросаю взгляд на Димку. Он морщит лоб в немой просьбе. «Будь другом, – читаю я в его глазах, – потерпи, мужик мне нужен». Нужен, так нужен. Пусть себе общаются, только без меня.

– Пардон, – лучезарно улыбаюсь я Виталику, – я на минуточку, – и, не дожидаясь ответа, растворяюсь в толпе.

Надо было прихватить с собой кого-нибудь из девчонок, думаю я, лавируя среди хохочущей публики, и как я раньше не сообразила. Димка же сразу сказал, что ему сюда нужно для дела. Он, как и я, не большой поклонник боулинга, но на презентации ведь ходят не из-за предмета самой презентации, а по двум причинам: кто-то тусуется от нечего делать, вроде меня, а кто-то по делам, вроде Димки.

– Шампанское? – передо мной опять вырастает официант.

Я верчу в руках бокал с недопитым шампанским в знак того, что у меня в этом смысле еще все в порядке, официант кивает и уже поворачивается, чтобы удалиться, но я цепляю его мизинцем за манжету и вопрошаю:

– А поесть? Что-нибудь можно поесть в этом сумасшедшем доме?

Он неожиданно ухмыляется, но моментально прячет усмешку под профессиональной приветливостью и отвечает:

– В соседнем зале.

– Супер! – Я прикладываю руку к сердцу. – Огромное спасибо. Вы спасли меня от голодной смерти.

Он опять улыбается и спешит покинуть меня, чтобы не растерять остатки профессионального достоинства.

Фуршет впечатляет. Призрак голодной смерти уступает место ужасу перед возможной гибелью от переедания. Я вижу на другом конце стола Димку с Виталиком, машу им рукой с зажатой в ней вилкой, но подходить ближе не собираюсь – мужики явно погружены в деловую беседу. Так, что бы еще здесь попробовать?

– Да, – бормочу я тихонько себе под нос, – интересно было бы знать, с чем эти рулеты.

– С грибами, – внезапно слышу я мужской голос, – и сыром. Очень вкусно. Рекомендую.

Я оборачиваюсь. Нет! Не может быть!

– Привет, – говорит он.

– Привет, Майкл, – медленно отвечаю я.

– Рад тебя видеть, – сообщает он, подцепляя один рулет и водружая его на мою тарелку.

– Взаимно. – Мои губы непослушно шевелятся, как будто в них вкатили солидную дозу анестетика.

– Прекрасно выглядишь. – Майкл скользит взглядом по моему черному струящемуся наряду.

– Спасибо, – губы продолжают тормозить, – ты тоже хоть куда.

Майкл смеется. Хоть куда – это еще слабо сказано. Майкл заткнет за пояс любого из мужиков, тусующихся здесь сегодня. Он здорово похож на Джорджа Клуни, только, в отличие от Клуни, его можно потрогать руками. С ним даже можно потрепаться о том о сем. Сходить в ресторан. И даже провести ночь-другую… Черт, что это со мной? Решила ведь давным-давно, что Майкл в прошлом – что было, то было. Ночь-другая там тоже присутствовали, но ведь из этого ничего не вышло. Я ему не показалась. Мы теперь просто друзья. Впрочем, «друзья» – это сильно сказано. Просто люди, которые живут в одном городе, изредка болтают по телефону, еще реже встречаются случайно, вот как сегодня, и ничего, абсолютно ничего между ними уже нет. Тогда откуда этот анестетик в губах и легкое помешательство в мыслях? Или виной тому шампанское?

– Как тебе вечеринка? – спрашивает Майкл, продолжая внимательно меня рассматривать.

– Да так… – пожимаю я плечами. – Этих вечеринок в нашей жизни было уже… – Я взмахиваю рукой с бокалом.

– Это точно, – смеется он, – нас уже ничем не удивишь.

– Ага, – охотно соглашаюсь я, чувствуя, что постепенно начинаю приходить в себя. – Чтобы тут визжать от восторга, нужно быть, как минимум, лет на десять моложе. Вон как те девчонки. – Я кивком указываю в сторону тех тридцати шести дорожек боулинга, из-за которых мм, собственно, здесь и собрались.

Там резвятся человек двадцать, в основном – жизнерадостные юные особы в ультракоротеньких юбчонках, швыряющие шары, хохочущие и совершенно не заботящиеся о том, как они выглядят.

– Ну. – Майкл всматривается в толпу, машет кому-то рукой.

– Ты здесь не один? – спрашиваю я.

– Нет. – Мгновенная пауза, затем он продолжает: – С девушкой.

– Ах, ну да, конечно, такой мужчина и без девушки, – растерянно говорю я.

А чего я ожидала?

– Ты ведь тоже наверняка не одна, – усмехается Майкл.

– С Димкой, – защищаюсь я.

– А-а… – тянет он.

Нет нужды ничего уточнять. Майкл знает о Димке и его роли в моей жизни. Знает, что Димку я беру в спутники тогда, когда никого рядом со мной нет.

– Это он попросил меня составить ему компанию, – бормочу я неизвестно зачем.

– Значит, сегодня ты с Димкой, – задумчиво говорит Майкл. – А так? По жизни?

– Что? Что ты имеешь в виду? – Я тяну время.

Майкл молча смотрит на меня.

– Ну-у, – пытаюсь выкрутиться я, – у меня передышка…

– Между каким и каким? – вдруг спрашивает он.

– Что? – Я непонимающе на него таращюсь.

– Передышка после какого номера? – Он останавливает официанта, отдает ему наши пустые бокалы и берет по фужеру с красным вином. – После сорокового? Или счет уже пошел на сотни?

– Я не понимаю тебя… – тихо говорю я.

– Да ладно тебе, – невесело усмехается Майкл, – я все знаю про ваши подсчеты. Вы же особенно и не таились.

Да, мы не таились. А разве мужики ведут себя не так? Я делаю глоток вина и неожиданно для себя самой спрашиваю:

– Майкл, почему у нас ничего не вышло?

Он удивленно вскидывает голову.

– Ну, – спешу продолжить я, – я, наверное, тебе не понравилась? Да? Или что? Жаннета говорила, что ты предпочитаешь брюнеток…

– Ты мне нравилась, – резко прерывает он меня.

Что?! Я делаю еще глоток, захлебываюсь вином и начинаю кашлять. Майкл серьезно смотрит на меня. Кашель постепенно затихает. Я прочищаю горло и выдавливаю из себя:

– Как странно…

– Ты мне нравилась, – повторяет Майкл, – очень нравилась.

– Тогда почему все так случилось? – жалобно тяну я.

– Я же не был тебе нужен, – пожимает он плечами и берет с блюда кусочек буженины.

– С чего ты это взял? – изумляюсь я.

– Не знаю, – невнятно говорит Майкл, разжевывая мясо, – ты всем своим видом демонстрировала, что я у тебя номер двадцать какой-то, проходящий, и я понял, что ловить мне там нечего.

– Но… – начинаю было я и умолкаю.

– Что «но»? – Майкл грустно глядит на меня.

– Но это была лишь защитная реакция, – поясняю я.

– Защитная? – удивляется он. – От чего?

– От тебя, – бормочу я, понимая, что это полная чепуха.

– От меня? – опять удивленно переспрашивает он. – А-а… Я понял. От меня, как от представителя мужикова племени?

Я удрученно киваю. Черт, черт, черт!

– Ну, ты и… – Майкл комкает реплику.

– …Дура, – заканчиваю я за него. – Ну, я и дура!

– Примерно так, – кивает он и запивает мясо вином.

– Но все так теперь себя ведут, – возражаю я.

– Значит, все дуры, – жестко отвечает Майкл. – Мне вообще непонятно, почему женщины считают, что главное – это быть ухватистыми и напористыми. Не знаешь?

– Не знаю, но догадываюсь.

– И почему же?

– Ухватистые и напористые получают то, что хотят. – Я вдруг начинаю злиться. – Вы же тоже хороши. Сидите себе, посиживаете, только ждете, когда придут и вас возьмут. То есть ждете тех самых ухватистых и напористых. Нормальные вам ни к чему. С ними же возиться надо.

– Сволочи, одним словом, – прерывает меня Майкл.

– Кто? – изумляюсь я.

– Да мужики же, разве нет? – Он усмехается. – У вас же любимая тема для разговоров: все мужики – сволочи.

Я молчу. «Как все это грустно!» – думаю я и тихо произношу:

– Извини.

Майкл непроизвольно дергается.

– Извини, – повторяю я. – Я, наверное, показалась тебе жуткой особой.

Он качает головой и после некоторой паузы говорит:

– Я вот подумал сейчас… Все эти разборки: кто, кому, чего, – это все бред, чушь. Мы просто собирались построить что-то на пустом месте.

Я хмурюсь:

– Не поняла.

– Ну, знаешь… – Он мнется. – Все же мы особых чувств друг к другу не питали… Поэтому-то ничего и не вышло. Если бы что-то было, то мы могли бы простить друг другу все эти приколы, верно?

– Майкл, – я начинаю медленно врубаться, – ты о любви, что ли?

Он опять дергается. И понятно, мужики боятся этого слова как огня. Боятся, но, похоже, тайно ждут, когда оно будет сказано. Вот уж неожиданность!

– А твоя девушка, она…

– Она вон там. – И Майкл машет в сторону дорожек.

– И ей…

– Ей двадцать три, – коротко отвечает он.

Двадцать три. Хороший возраст для того, чтобы без страха твердить с утра до вечера: «Люблю, люблю…» Видно, в этом причина.

– Была рада тебя повидать, – говорю я и протягиваю ему руку.

Майкл удивленно смотрит на меня, потом кивает, берет меня за протянутую руку и внезапно резко притягивает к себе. Я вздрагиваю, инстинктивно упираюсь руками в его грудь, а он осторожно касается губами одной моей щеки, потом другой – и шепчет:

– Желаю удачи.

Какая к дьяволу тут может быть удача!

– Майкл оказался романтиком, – сообщаю я Жаннете на следующий день и рассказываю о презентации.

– А тебя раздражают романтики? – осторожно осведомляется она.

– Да не то чтобы раздражают, – задумываюсь я, – но что касается Майкла, то я просто не могла бы и подумать, что так обстоят дела. Успешный бизнесмен. Красавец, можно сказать. Не закомплексован. Словом, современный мужик от пяток до макушки. Какая тут может быть романтика? Однако поди ж ты!

– Но желание, чтобы тебя любили, это нормально, разве нет? – все так же осторожно продолжает Жаннета.

– Да, – подумав мгновение, соглашаюсь я, – но скажи, пожалуйста, ты часто встречала мужиков, которые такое желание демонстрировали?

– Нет, – отвечает она, – но они могли просто не говорить этого вслух.

Свежая мысль. Я как-то раньше над этим не задумывалась.

– А как у тебя дела? – Я меняю тему. – Что новенького?

– Есть кое-что, – загадочным тоном говорит Жаннета. – Сейчас, подожди, прикрою дверь… – Слышно, как она шагает по комнате, щелкает дверной ручкой, потом опять возникает в эфире. – К Олегу приехал двоюродный брат из Самары, сидят, болтают. Короче, у нас сдвинулось с мертвой точки.

– Что?

– Ну как же, – смущается Жаннета, – наше дело, помнишь?

– А-а… – вспоминаю наконец я. – Да что ты? Правда? Поздравляю!

– Спасибо. – Жаннета хихикает как девчонка. – Так странно, верно?

Верно. Дело заключается в том, что Жаннета с Олегом никак не могут родить ребенка. В конце концов они решили усыновить младенца. Но с младенцами была страшная проблема. И вот, судя по всему, проблема эта нашла свое разрешение.

– Вы кого-то нашли? – спрашиваю я.

– Да, – радостно кивает Жаннета, – девчонке двадцать лет, залетела по глупости. Мужик женат, перспектив мало, да и у нее самой планы: учеба и все такое. Вот мы и договорились, что она родит ребеночка и откажется в нашу пользу.

– А так разве можно? – сомневаюсь я. – Там наверняка какая-нибудь процедура, очередность. Или нет?

– Это проблема Олега, – небрежно говорит Жаннета. – По формальной части он у нас мастер.

– А девчонка-то здорова?

– Да, у нее все нормально, все проверили. И наследственность вроде бы тоже не вызывает беспокойства…

– А мужик? – встреваю я. – Как у него по этой части?

– Еще не знаю, – отвечает Жаннета, – но хочу поговорить с ним. Думаю, должен пойти навстречу. Никто же не собирается его инкогнито открывать, в смысле, жене доносить. Мне только удостовериться, что у него все в порядке, и – гуляй, Вася!

– Вася? Его зовут Васей?

– Да нет, – хохочет Жаннета, – это так, присказка. Представляешь, – добавляет она через мгновение, – у нас будет ребеночек!

– Девочка? – интересуюсь я.

– Мальчик, – торжественно возвещает она.

– Мальчик? – с сомнением произношу я. – А что Олег? Он нормально все это воспринимает?

Мальчик – все же для мужика серьезное испытание. Им конечно же подавай наследника, сына, но все-таки собственного.

– Нормально, – решительно отвечает Жаннета. – Он хоть и с норовом, но по этому поводу у нас никаких разногласий.

– Да, он действительно у тебя с норовом, – усмехаюсь я. – Все время удивляюсь, как вы сумели ужиться.

– Не все же такие требовательные, как ты, – фыркает Жаннета.

– Пардон? – удивляюсь я. – Что ты сказала?

– То и сказала, – продолжает фыркать она. – Твой Майкл-романтик прав. Отпугнешь кого угодно.

– Не понимаю.

– А что тут понимать? Когда двое сходятся, извини, амбиции свои затыкаешь подальше. Компромиссы и компромиссы, другого не дано. А ты компромиссы в гробу видала, ведь так?

– Не так, – возражаю я. – Спроси у Галки – я на работе только этим и занимаюсь.

– Да при чем тут работа? – вздыхает Жаннета. – Я про личную жизнь тебе толкую. Конечно, среди твоих тридцати семи мужиков полно было всякого барахла, но ведь не все. И что бы тебе не взять кого-нибудь и не довести дело до ума? Нет, там, где другие тихонько приспосабливаются, ты просто пинаешь за порог. И что?

– И что?

– И в результате ходишь по презентациям с Димкой, – устало завершает Жаннета.

– То есть ты хочешь сказать?.. – растерянно мычу я.

– Я хочу сказать, что, конечно, мужики почти все сволочи, но ты, Лелька, извини, тоже не подарок.

Я не подарок. Никто не подарок. У каждого своя придурь. Я переваривала в голове Жаннетину выволочку всю субботу и все воскресенье. Дорисовывала «фреску» на кухне, но любимое занятие не приносило обычного удовлетворения. Требовательная. Не готовая к компромиссам. Ну да. Это так. Разве это так плохо? Здравый смысл подсказывал, что для совместной жизни это не просто плохо, это отвратительно. Вот у меня и нет этой совместной жизни. И мне уже тридцать пять. В тридцать пять не меняются. Так, по мелочам, но не по-крупному. Значит, мне такой суждено прожить всю жизнь? И умереть? Требовательной и одинокой?

Загрузка...