Сицилийский ревнивец

Глава девятая

Их возвращение в венецианский дом Макса было стремительным. Диего, встретивший босса и его подругу сразу же после их приземления, все выполнял точно и оперативно. Ступив в холл, Софи обнаружила ожидавшую их группку людей, которые оказались прислугой Макса в его венецианских апартаментах и были ей незамедлительно представлены. Повар Мария — супруга Диего, горничная Тесса — их замужняя дочь, садовник Люк — муж последней.

— Разве у тебя есть сад? — удивилась Софи.

— Диего отнесет твой багаж наверх, а я буду сопровождать тебя в ознакомительной экскурсии. Тебе уже известно, что на первом этаже у нас столовая, кабинет. А здесь что-то вроде комнаты для утреннего отдыха и приемная, — Макс гордо расхаживал по своему дому, открывая перед Софи одну дверь за другой. — Ниже размещаются кухня, служебные помещения, комнаты Диего, а еще ниже — винный погреб.

Софи впечатлило наличие в палаццо отлично оборудованного спортзала и огромного, крытого стеклом бассейна, за которым следовала оранжерея.

— Этот райский сад, равно как и все остальные уголки моего скромного жилища, в твоем полном распоряжении. А я сейчас вынужден тебя покинуть. Дела зовут. Но не забывай: обедаем вместе в полвторого.

— Слушаюсь, мой повелитель, — отсалютовала она с легкой горечью в голосе.

— Я очень рад, что ты наконец осознала это, — совершенно серьезно сказал он, уходя.

Оставшись одна, Софи решила подняться «к себе». Там она увидела Тессу, распаковывавшую ее вещи. Софи, поблагодарив, отказалась от ее помощи, поскольку делать ей все равно было нечего. Но в одиночестве она пребывала недолго.

— Я забыл тебе передать это, — сказал Макс, проходя на ее сторону через гардеробную комнату, и положил что-то на туалетный столик, где несколько минут назад она аккуратно расставила свой парфюмерно-косметический арсенал и шкатулку с драгоценностями. — Я открыл для тебя счет в Итальянском банке, как мы и договаривались. Это твоя кредитная карта. Приготовься к прогулке по магазинам сразу после обеда. Я намерен слегка изменить твой стиль. Ты не должна появляться на людях в этих коротеньких юбочках. Это зрелище не для здешней публики.

Макс походя покусился на святая святых любой самодостаточной современной женщины и заслуживал строгого выговора. Однако Софи вовремя вспомнила, какова ее нынешняя роль в его жизни, и смиренно промолчала. Она лишь удалилась в ванную комнату и приняла прохладный душ. Одеваясь, Софи пришла к выводу, что настала пора разработать стратегию совместного с Максом пребывания. Учитывая его проницательность, искушенность и бескомпромиссность, Софи нуждалась в действенной защите. Единственная ниточка, за которую она могла дергать, — их постельные бдения.

В урочный час Софи появилась в обеденном зале в двубортном жакете цвета шалфейного листа и в подходящей по цвету облегающей юбке, чуть-чуть не доходящей до колен. Две легкие прядки волос, идущие от висков, она зафиксировала на затылке, прочие же свободно спадали на плечи и вдоль спины. Такая простая прическа, по ее мнению, должна была выгодно подчеркнуть изыски ее необычно яркого макияжа. Если добавить трехдюймовые шпильки, на которых она продефилировала к столу, весь ее вид кричал о неукротимой чувственности и дерзости.

— Рад, что ты стала прислушиваться к моему мнению. Выпьешь вина? — спросил Макс, оглядев Софи сверху донизу.

— Всегда счастлива угодить! — прибегла она к сарказму, чтобы скрыть свой гнев. — От вина не откажусь. Ты всегда обедаешь с таким пафосом? — спросила Софи, оглядев пышно сервированный стол.

— Почему нет, если я здесь? К сожалению, это случается не так часто.

— Если ты не возражаешь, в твое отсутствие я бы хотела питаться в более скромной обстановке, на кухне, например.

— Не возражаю, — ответствовал хозяин и предложил ей место за столом, когда Диего вносил первый поднос с яствами. Усаживая Софи, Макс был приятно удивлен отсутствием блузки под жакетом.

— Значит, ты уже спланировал мой досуг на сегодняшний день? — возобновила разговор Софи, когда обед завершался ароматным кофе.

— Я обещал тебе бриллианты взамен искусственных кристаллов. И намерен выполнить свое обещание. — С каждой минутой общения Макс ощущал неуловимые изменения, происходившие в голосе и тоне Софи.

— Бриллианты! Как я могла о них забыть? — Она резко встала из-за стола. — Стоит ли так спешить?

— Я привык все делать по плану и быстро. Сегодня мы идем к ювелиру, — решительно прекратил дискуссию Макс.

— Да, конечно, — нехотя согласилась Софи, поднимаясь из-за стола. А полчаса спустя они уже входили в ювелирный салон.

Сосредоточенным взглядом поверх очков ювелир оглядел новых посетителей и предложил им на выбор несколько изумительных гарнитуров из колье, серег и браслетов.

— Нравится? — спросил Макс.

— Очень, — ответила Софи в соответствии со своей новой стратегией выживания.

— Выбирай, — скомандовал Макс, не привыкший к длительным прогулкам по магазинам.

— Я предоставлю это тебе. В конце концов, платишь ты, — сощурила Софи зеленые глаза.

Макса постепенно начинала раздражать ее миротворческая тактика. Ему больше нравилось балансировать на грани скандала. И все же он без лишних слов выбрал усыпанный бриллиантами разных размеров комплект украшений, который буйством ослепительных отблесков напоминал водопад. Расплатился и, подхватив спутницу, покинул салон.

— Я раскусил вас, леди, — остановился он посреди дороги лицом к Софи и крепко сжал ее за локти. — Попрошу броситься в канал ради моего удовольствия, тоже скажешь «да»? Или, может, поцелуешь у всех на виду?

— Да, — рассмеялась она и, обвив его шею, поцеловала.

— Макс! Чем это вы здесь занимаетесь?

Макс и Софи обернулись на возглас. Перед ними стояла Джина, заставшая их за поцелуем.

— Доктор, леди стало плохо, и я сделал ей искусственное дыхание, — ответил, не размыкая объятий, Макс. — Не знал, что ты все еще в Венеции.

— Даже у докторов бывают каникулы. Мне тоже удивительно встретить тебя здесь, Но теперь я понимаю, что явилось причиной, — двусмысленно кивнула она в сторону Софи.

Та с легким недоумением посмотрела на маленькую смуглую Джину и сопровождавшую ее даму чуть постарше, сразу почувствовав себя не в своей тарелке.

— Ты, конечно же, знакома с Софи, — обратился Макс к сестре. — А ты, я полагаю, помнишь Джину, милая, — предположил он, повернувшись к Софи.

— Да, — не разочаровала девушка Макса. — Рада видеть вас снова. — Она адресовала Джине радушную улыбку.

— Я рада не меньше, — ответила Джина. — Познакомьтесь с моей подругой Розой. Мы гуляем по магазинам. Хотели зайти в кафе «У Флориана». А вы?

— У нас были схожие планы, но с магазинами покончено, — отчитался Макс.

— Не могу поверить в это, Софи. Как вам удалось заманить этого типа в магазины? — рассмеялась Джина. — Я думала, он безнадежен.

— Надежда умирает последней, — ответила банальностью сконфуженная Софи.

— Джина, мне кажется, ты смущаешь Софи и выставляешь меня в дурном свете, — призвал Макс сестру к порядку и покровительственно обхватил Софи за плечи.

— Тебе показалось. Но я рада, что ты становишься человеком, Макс, — продолжала веселиться Джина.

— Составите нам компанию за чашечкой кофе? — вступила в разговор Роза.

— Действительно, может быть, вы присоединитесь к нам? — поддержала ее Джина.

Покидая кофейню часом позже, Софи терялась в догадках о характере нынешних отношений между братом и сестрой. Мчась на катере по дороге домой, она по репликам восстанавливала их разговор. Софи не предполагала, что беседа примет такой непринужденный характер. Это были в основном бесконечные анекдоты про сыновей Розы, которые в ее рассказах представали как два маленьких террориста. Моментами ощущалась некоторая натянутость, но Джина и Макс общались между собой, как всегда, доверительно, но не более того.

— Роза забавная, а Джина очень милая, — вслух подумала Софи, когда они переступали порог дома.

— Тебя это удивляет? — возмутился Макс. — На мой взгляд, Джина всегда была такой.

— Пожалуй, что так. Ты ее лучше знаешь, — равнодушно согласилась Софи.

— Возможно, я чего-то недопонял? Давай без этих соглашательств. Хочешь что-то сказать, говори, — скомандовал Макс, взяв ее за подбородок.

— Все нормально, — отвернулась она.

— Тебе, наверное, хотелось бы отдохнуть перед ужином, — немного раздраженно проговорил Макс.

— Смотря что ты подразумеваешь под словом «отдых», — также нервно парировала она.

— Это твое, возьми. — Он протянул ей футляр с украшениями. — Я всегда держу слово. Посмотрим, держишь ли ты свое.

На следующее утро за завтраком Софи то и дело украдкой косилась на Макса. Прошедшую ночь он начал с того, что велел ее надеть новые драгоценности. Все, что последовало за этим, стало для Софи самым постыдным опытом в ее жизни. Она бы предпочла быть совершенно нагой, нежели щеголять в полученных таким образом бриллиантах.

— Я отбываю в фамильное поместье, — холодно уведомил он, когда они встали из-за стола после завтрака. — В мои нынешние обязанности входит управление сетью отелей. Смогу вернуться только в воскресенье вечером. Если соберешься выходить из дома, Диего должен сопровождать тебя. Одна не смей. Все ясно?

Прошло еще шесть недель.

Софи стояла перед зеркалом, критически оглядывая свое отражение. За время, проведенное в Венеции, она сильно изменилась. Ей казалось, что она стала более уверенной в себе и, может быть… более красивой.

Макс только час назад вернулся из недельной деловой поездки в Эквадор, а они уже собирались на благотворительный вечер и немного опаздывали.

Скорее обнажающее, чем скрывающее женские прелести вечернее платье от Версаче цвета смарагда, также зеленые туфельки из шелка и бриллиантовая флористика от Ван Клиф, украсившая мочки ушей и шею, изобличали в ней счастливицу содержанку. За последнее время «хозяин» и «рабыня» действительно «притерлись» друг к другу, и их отношения странным образом строились на, казалось бы, взаимоисключающих чувствах: любви и презрении.

Каждую ночь в Венеции он входил в ее спальню, и они вновь и вновь поднимались к вершинам чувственной любви. И как ни удивительно, но приобретенный опыт вовсе не вел к пресыщению, а наоборот, лишь усиливал их страсть и взаимную тягу.

Софи втайне надеялась, что Макс испытывает к ней не только похоть, но хоть и капельку любви. Нельзя быть таким нежным и заботливым, когда тобой владеет лишь физическое желание, хотелось думать ей. Но начинался новый день, и его властное и бесцеремонное обращение с ней заставляло ее думать иначе и страдать от собственного унизительного положения.

Первая ее неделя проживания в палаццо ушла на составление распорядка дня, который не позволил бы ей умереть от тоски. Великодушие Марии предоставляло ей возможность спасаться в кухне, а трое любознательных детей Тессы оказались весьма способными к английскому языку, благодаря чему у Софи даже возникло ощущение собственной полезности.

Макс на поверку оказался феноменально деятельным человеком. Он разъезжал по всему миру и разрывался между своими резиденциями в Риме и Венеции.

Как-то раз в Риме, когда Макс отправился в офис, Софи, выйдя из душа и вооружившись зубной щеткой, стала разыскивать тюбик с пастой и наткнулась на флакончик духов. Рядом она обнаружила бутылочку лекарства, выписанного на имя Джины, и разные мелочи, которые вполне могли принадлежать сестре Макса. Но ее особое подозрение вызвала заколка для волос, которая вряд ли нашла бы себе место на коротко остриженной головке Джины. Поэтому, когда Макс в следующий раз попросил Софи сопровождать его в Рим, она отказалась, сославшись на выдуманные критические дни. Лучше оставаться единственной женщиной в палаццо (что она доподлинно знала из уст Марии), нежели одной из многих в римском пентхаусе.

Макс принялся настаивать, уверяя, что для достижения наслаждения существует множество различных способов, и уступил только тогда, когда Софи прибегла к откровенной симуляции.

И хотя, несмотря ни на что, он ей не поверил, но уговаривать перестал. Более того, он вообще перестал звать ее в поездки.

Впрочем, Софи это устраивало, и она никогда не спрашивала, куда и зачем он едет, а покорно оставалась одна и скрашивала свое одиночество, наслаждаясь прогулками по венецианским улочкам.

Диего, сопровождавший ее повсюду, оказался отменным знатоком истории и архитектуры города. Они посетили собор Святого Марка, музей Гуггенхайма, Академию, множество маленьких художественных галерей и старинных церквей, живописное убранство которых могло поспорить с любым музейным собранием. Коротали время в колоритных кофейнях. Софи радовалась прогулкам, и ее огорчало лишь то, что ей хотелось бы совершать все эти маршруты с другим человеком. Она тайно скучала по нему. Настолько тайно, что не позволяла тоске заглушать свое презрение к этому вероломному самолюбцу.

— Отчего хмуришься? — спросил Макс у ее отражения в зеркале.

Софи развернулась на стуле и посмотрела на высокого мужчину, который вошел в гардеробную в ослепительно белой сорочке и черных брюках, держа в руке смокинг. Он был так хорош собой, что сердце девушки екнуло.

— Ты не считаешь, что эти серьги будут выглядеть несколько вульгарно с этим платьем? — бесстрастно спросила Софи.

— Нисколько. Все просто восхитительно. — Швырнув смокинг на кровать, Макс посмотрел на нее с лукавой полуулыбкой.

— Конечно, ведь ты за все заплатил, — с нескрываемой неприязнью отозвалась Софи.

— Совершенно верно, равно как и за твои профессиональные услуги, — хлестко парировал Макс.

— Мы, кажется, опаздываем, — гневно воскликнула Софи, видя, как он приближается к ней с совершенно определенными намерениями.

— О, Софи, не будь столь однобока. Хотя бы иногда можешь играть добрую и ласковую возлюбленную? Впрочем, как тебе угодно. Лично меня все устраивает. — Он притянул к себе ее руку и вложил в нее платиновую запонку. — Будь душкой, застегни. Моя левая рука не такая проворная, как правая.

— Не прикидывайся. Насколько мне известно, в проворности рук тебе нет равных.

— И почему тебя это так бесит, красавица? — Он обнял ее за обнаженные плечи и поцеловал в. шею. — А что, если мы никуда не пойдем, останемся дома и предадимся оголтелому разврату? Мы слишком долго были врозь. Я не успел после своего возвращения насытиться тобой, — горячо зашептал он ей на ухо.

— Неужели ты спрашиваешь мое мнение? Как оригинально! Прежде ты вел себя совершенно иначе. Делал все, что заблагорассудится.

— И мы оба получали от этого удовольствие.

— Ты полагаешь, я нарядилась лишь для того, чтобы тебе было приятнее меня раздевать? Если так, то ты сошел с ума, — откровенно дразнила его Софи.

— Это правда. Я сумасшедший. И я прекрасно знаю женщину, которая сделала меня таким. — В ее сердце заронилось очередное крохотное зернышко надежды. — Ладно, твоя взяла. Давай отложим игры до возвращения. Я и в самом деле обязался посетить это благотворительное собрание, — резко переменил он тон. — Нам еще предстоит долгий путь на катере, во время которого мы сможем всласть подурачиться. Что скажешь? — произнес он подчеркнуто дружелюбно.

Софи лишь неопределенно улыбнулась в ответ.

Благотворительный вечер, на который спешили Макс и Софи, проходил в отеле «Киприани». У входа их встретила Джина. Как всегда веселая и приветливая, она замахала ему рукой, лишь завидев его.

— Макс, дорогой, — Джина радушно обняла брата, затем потянулась к нему на цыпочках и поцеловала в губы, после чего обернулась к Софи. — Привет, никак не ожидала встретить тебя здесь. Не предполагала, что тебя может заинтересовать подобное мероприятие. Но мы ни от какой помощи не отказываемся. — Она засияла светской улыбкой, продолжая держать Макса в своих объятьях.

Софи отчетливо осознавала, что Джина не благоволит ей. Признавшись самой себе во вновь обретенной любви к Максу, Софи посчитала эту встречу изощренным испытанием ревностью, которому сознательно подвергает ее коварный Макс. Единственный человек, который мог воспрепятствовать его браку со сводной сестрой, — старик Куинтано — умер, и, по мнению Софи, у Джины было достаточно шансов побороться за сердце Макса. Софи не тешила себя надеждой стать для Макса единственной женщиной, поскольку слишком хорошо знала его любовные аппетиты, тем более что ее оскорблял затянувшийся статус любовницы. В Джине она видела самую предпочтительную кандидатуру на роль жены миллионера Макса.

— Ты права, мне это не свойственно. И если быть совершенно откровенной, я бы предпочла уйти, — ответила Софи на сомнительное приветствие соперницы, которая, по ее мнению, намекала таким образом, что она является третьей лишней.

Макс не упустил момента продемонстрировать свое неудовольствие таким оборотом событий. Меньше всего ему хотелось, чтобы самая блистательная женщина на этом приеме принародно покинула его — Макса Куинтано. Репутация непревзойденного мачо была ему слишком дорога. Вдобавок он считал ниже своего достоинства оказаться в одном ряду брошенных этой меркантильной женщиной любовников, каковым совсем недавно еще являлся русский нефтяной магнат Эйб Асамов.

— Это вечер Джины. Она организовала благотворительный прием в помощь раковым больным. — Он строго посмотрел на Софи, в ее наполненные презрением и одновременно гордостью глаза. — Ты останешься и будешь любезна со всеми, — нагнувшись, продолжал урезонивать ее грозным шепотом Макс. — А главное, ты будешь очень любезна со мной. Хотя бы на стоимость этих побрякушек.

Софи не оставалось ничего другого, как кивнуть головой.

— Я надеюсь, этот вечер станет одним из самых плодотворных в твоей благородной миссии, — полуофициальным тоном произнес Макс, обращаясь к Джине. — За Софи не беспокойся, она умеет вести себя в обществе. Да, дорогая? — обратился он к обеим женщинам одновременно.

— Это была неудачная шутка. Вы ведь знаете, я иностранка и вдобавок блондинка, — мрачно оправдывалась Софи. Она боялась разочаровать своего мужчину. Вместе с безусловной покорностью к ней пришло осознание его главных приоритетов. Она ясно понимала, что не входит в их число.

Через некоторое время, вместе с другими приглашенными гостями, они заняли свои места за столом. Их окружали филантропы, светила медицины и завсегдатаи светских мероприятий, которые пытались соответствовать пафосу происходящего. Софи безадресно улыбалась, попивала вино, старательно игнорируя Макса. Стараться пришлось недолго, поскольку Джина единолично оккупировала его. Беседа между ними оживлялась все больше и больше. Софи окончательно отстранилась, заняв пост наблюдателя.

В отличие от Софи, Макс привычно играл роль души компании, острослова и эрудита, способного поддержать любую беседу. Он не упускал возможности поддеть Софи своими многозначительными комментариями, сопровождая их обезоруживающей улыбкой, то и дело брал ее руку в свою ладонь, подливал ей вина. Она хоть и оставалась безучастна к его петушиным наскокам, но внимательно наблюдала за тем, как добавляется ярости в его глазах. Ничего, ему полезно немного выйти из себя. Пусть помучается! Не ей же одной страдать! А потом, когда он приблизится к точке кипения, она скажет ему ласковое слово и выпустит его пар.

Софи почти ни с кем не разговаривала, хотя и старалась быть обходительной, если кто-нибудь к ней обращался с вопросом. Есть, пить и улыбаться — большего от нее и не требовалось. Она не спеша смаковала вино, задумчиво поглощала пищу, не позволяя происходящему вокруг нарушить размеренный ход пищеварения. Когда настало время для кофе и разговор оживился, разомлевшая от вина Софи посчитала уместным вторгнуться в диспут, который, как оказалось, касался различных способов привлечения денег для помощи онкологическим больным. Она довольно скоро потеряла нить беседы и очень удивилась, когда вдруг услышала свое имя.

— А почему бы нам в целях благотворительности не устроить аукцион, на котором заплативший наибольшую сумму сможет получить почетное право поцеловать очаровательную Софи? — выкрикнул хмельным тоном сидевший напротив нее мужчина, явно не джентльмен. — Уверен, даже пациенты не откажутся в нем поучаствовать. Будь я смертельно болен, один поцелуй этой красивейшей женщины всенепременно излечил бы меня, — продолжал он свою пошлую тираду. Все рассмеялись и посмотрели на нее.

— Сомневаюсь, что это сработает, — вмешалась в разговор Джина. — Софи относится к той категории роковых женщин, которые скорее доведут до сердечного приступа совершенно здорового мужчину, нежели будут посещать больницы как сестры милосердия. Ее красота не для увечных. Я права, Софи? — Джина явно перешла грань дозволенного, но все громко захохотали.

Софи готова была разрыдаться, услышав столь необоснованные обвинения в свой адрес от человека, который ее совершенно не знал.

— Не знала, что у тебя есть основания утверждать подобное, — тихо произнесла Софи, не надеясь, что в этой толпе незнакомых ей снобов хоть кто-нибудь встанет на ее защиту.

— В любом случае я никому не позволю тебя обижать, а целовать — тем более! — грозно воскликнул Макс, давая всем понять, что этот разговор ему не по нраву.

— Не принимайте подобные фразы близко к сердцу, — обратился к ней седовласый профессор по фамилии Манта, сидевший неподалеку. — Медикам вообще свойственны весьма циничные шутки, а подвыпившим медикам и подавно.

— Благодарю. Для меня эта тема достаточно болезненная. Моя мама умерла от рака груди, когда мне было одиннадцать. Три дня назад, двадцать пятого ноября, была очередная годовщина ее смерти. Я была еще ребенком, но два года, как могла, ухаживала за мамой. Разумеется, мои навыки по уходу за раковыми больными не котируются на столь высоком уровне, — грустно пошутила она.

— Не надо о грустном, пойдемте лучше танцевать, — профессор встал. — Вы не возражаете, синьор Куинтано? — с широченной улыбкой обратился он к Максу.

— Нисколько, — с натянутой улыбкой отозвался Макс, понимая, что это приглашение — прямое следствие не самой доброй шутки его сестрицы.

— Ну что, успокоились немного? — спросил профессор, ведя свою партнершу в танце.

— Да, спасибо. Простите. Я порой бываю эмоциональна до истеричности. Но мне кажется, что это была не шутка, а незаслуженное оскорбление.

— Пусть им будет стыдно, а вам стыдиться нечего.

— К сожалению, мне тоже есть отчего краснеть.

— Как и каждому из нас, — продолжал утешать девушку светило медицины. — К сожалению, мне не часто доводилось встречать таких очаровательных докторш, как вы.

— Жаль вас разочаровывать, но я не медик.

— Очень рад этому. По правде говоря, женщины-медички мне порядком успели надоесть. Иногда, особенно когда отдыхаешь, хочется поговорить о чем-нибудь более интересном, чем раковые клетки и метастазы. Давайте сменим тему. Расскажите, пожалуйста, о себе.

— Я лингвист, работаю переводчиком, иногда преподаю. Сейчас, например, я учу английскому детишек служащих моего друга, у которого гощу.

В следующий момент профессор Манта уже вербовал Софи к себе на службу. Как оказалось, он являлся членом наблюдательного совета престижной частной школы, в которой учились его внуки. А поскольку их постоянный преподаватель иностранного языка в тот момент отсутствовал по состоянию здоровья, ему срочно подыскивали замену до конца семестра.

— Я польщена, но не уверена, что смогу принять ваше предложение, — с сожалением сообщила Софи, однако взяла его визитную карточку и пообещала позвонить на днях.

Макс в бешенстве наблюдал со стороны, как Софи берет карточку из рук престарелого господина. Не в силах владеть собой, он подошел к танцующим, рывком потянул Софи к себе и гаркнул:

— Нам пора!

Быстро попрощавшись со всеми, они покинули собрание.