Синеглазая Касси

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Листер-Медоуз выглядел точно так же, как в тот день, когда Имоджен обожгла руку на барбекю. Дети все так же играли в садиках под развешенным на длинных веревках бельем, все так же цвели герани в горшках на подоконниках, а стену дома Донелли все так же украшала россыпь ярко-желтых и оранжевых настурций. Даже собака, дремавшая на солнце у входной двери, была постаревшей версией щенка, которого Джо принес домой в тот день, когда Имоджен было семнадцать лет и она еще не подозревала, какие несчастья обрушатся на нее всего лишь через год.

Имоджен остановилась посреди дороги, радуясь, что припарковала машину у магазинчика за углом. Вид взятого напрокат «линкольна» возвестил бы о появлении чужака громче иерихонских труб, а ей необходимо время, чтобы взять себя в руки и, наверное, в пятнадцатый раз отрепетировать, как выложить свои сногсшибательные новости.

После материнского откровения воздух в комнате загустел так, что Имоджен задохнулась и еле слышно прошептала:

– Что ты сказала?

– Твой ребенок не умер, дорогая... но лучше бы она умерла.

– Для кого лучше, мама?! – гневно выкрикнула Имоджен, обретя голос. – Для меня? Для Джо? Или для тебя?

– Для всех, включая девочку, – ответила Сьюзен. – Ее удочерили, о ней хорошо заботятся.

Имоджен не могла прийти в себя. Шок, восторг, гнев, замешательство мешали думать связно. Вопросы, сталкиваясь, метались в голове. Кто? Когда? И самое главное – почему? – Почему, мама?

Сьюзен разрыдалась:

– Твоя дочка – результат изнасилования. При каждом взгляде на нее ты вспоминала бы о насилии, которому подверглась. Как бы ты жила с этим? Как я могла позволить ей остаться с тобой?

– Господи, мама, о чем ты говоришь? Джо не насиловал меня. Ты слышишь, мама? Джо меня не насиловал.

– Имоджен, я нашла твое платье, все изорванное, грязное. Я видела синяки у тебя на шее и на руках.

– Не он это сделал! – выкрикнула Имоджен.

– Ты заблокировала память, чтобы не сойти с ума, но я-то никогда этого не забуду. И не прощу. Я боролась со своей совестью, дорогая, поверь мне. Джо Донелли должен сидеть в тюрьме за содеянное. Но ты была так юна, Имоджен, моя малышка, бесценное папино сокровище, и я не могла выставить тебя и наше имя на публичное унижение, как потребовало бы официальное обвинение.

– Значит, вместо того, чтобы расспросить меня о случившемся, ты вышвырнула меня из города. – Имоджен не смогла скрыть горечь. – С глаз долой – из сердца вон. Так, мама?

– Перемена обстановки, Париж в июле... по-моему, неплохое лекарство, о таком, как ты говоришь, «вышвыривании» можно только мечтать.

– А потом ты поняла, что я беременна, и отослала к кузине Эми. Об этом тоже можно мечтать?

Сьюзен поникла в кресле, как увядшая роза, растерявшая лепестки.

– Не знаю! Я поступила так, как считала правильным. Откуда мне было знать, что через столько лет ты возобновишь отношения с человеком, которого должна презирать и ненавидеть? Как я могла знать, что ты совершишь такую глупость – скажешь ему о ребенке? И кто, находясь в здравом уме, станет восхищаться его желанием навестить могилу дочери? Сегодня он такой же негодяй без чести и совести, каким был в тот день, когда изнасиловал тебя... Ты еще долго будешь смотреть на меня обвиняющими глазами? Может, еще скажешь, что не он украл твою невинность?

– Это была любовь.

– Валяться в грязи с самым распущенным парнем в городе? – с презрением спросила Сьюзен. – Ты называешь это любовью? Тогда ты еще большая дура, чем я думала.

Краем глаза Имоджен заметила какое-то движение и очнулась от воспоминаний. Миссис Донелли вышла подмести парадное крыльцо. Собака потянулась и перекатилась на брюхо.

Имоджен понимала, что ее миссия не из легких. К своему стыду, в какой-то момент она даже решила не делиться новостями с Джо. Какой смысл? Зачем перекладывать на Джо эту тяжелую ношу? Вряд ли они имеют право искать своего ребенка и требовать, чтобы приемная семья вернула им дочь.

«В любом случае Джо недвусмысленно дал понять, что не желает иметь с тобой ничего общего. Так зачем же напрашиваться на новые оскорбления?» – прошептал противный внутренний голос.

«Затем, что ложь длилась слишком долго и должна наконец закончиться, – строго ответила совесть. – Джо несправедливо обвиняют в изнасиловании. И ты просто обязана все исправить».

Заметив гостью, миссис Донелли выпрямилась и ладонью прикрыла глаза от солнца.

– Боже милостивый, неужели Имоджен?

– Точно. – Улыбаясь, Имоджен наклонилась погладить собаку. – Не думала, что вы помните меня. Как поживаете, миссис Донелли?

– Хорошо, просто отлично. Ты чудесно выглядишь, Имоджен, но ты всегда была как картинка. Заходи, здесь жарко. Ты пришла к Пэтси?

Имоджен последовала за миссис Донелли в кухню.

– Вообще-то я надеялась застать Джо.

– Джо, говоришь? – Миссис Донелли внимательно взглянула на Имоджен. – Его нет дома. Поехал вернуть «тандерберд» Шону, но вернется с минуты на минуту. Мы с Пэтси как раз собирались выпить кофе – под яблоней, в холодке. Не хочешь присоединиться к нам, милая?

Хлопнула дверь черного хода, и в кухню вошла Пэтси, в шортах и майке похожая на семнадцатилетнюю школьницу, которую помнила Имоджен.

– Имоджен, какой чудесный сюрприз! Я искала тебя вчера в чайной палатке, но кто-то сказал, что ты уехала сразу после официальной церемонии.

– Ну, сейчас она здесь, так что можете поболтать, пока не вернется Джо. Бери поднос, Пэтси, а я принесу кофе.

– Ты хотела увидеть Джо? – настороженно спросила Пэтси. – Он знает, что ты заедешь?

– Нет. – Имоджен оглянулась на миссис Донелли, такую уютную, такую радушную, и подумала, как та отнесется к известию, что ее лишили одного из внуков. Сможет ли она, при всей своей доброте, простить такой грех?

– Ты виделась с ним в эти дни? – скороговоркой спросила Пэтси.

– Да. Мы ужинали вчера, а позавчера он заезжал на пару часов. А что?

– Я просто спросила... Извини, Имоджен, я сказала ему кое-что, что не должна была говорить, и с тех пор меня грызет совесть. – Пэтси огорченно вздохнула. – Если я тебе скажу, ты, наверное, никогда не простишь меня.

И вдруг Имоджен поняла. Джо и Пэтси всегда дружили. Если еще вспомнить, как Пэтси при первой встрече с ней нервничала, терзая салфетку, то не надо быть гением, чтобы найти верный ответ.

– Ты каким-то образом узнала о моей беременности и рассказала Джо?

Знаменитые глаза Донелли казались еще синее на вспыхнувшем краской стыда лице Пэтси. – Мне так стыдно, Имоджен, до смерти стыдно! Даю слово, я ни одной живой душе не проболтаюсь. Я бы и Джо ничего не рассказала, но он был таким...

– Каким, Пэтс? – Голос Джо вонзился в признания Пэтси, как горячая сталь – в податливое масло. Джо, не замеченный никем, обо шел дом и теперь стоял за их спинами, прислонясь к яблоне, сложив на груди руки и обжигая их вызывающим взглядом.

Пэтси взвизгнула и вскочила, как будто вдруг заметила, что сидит на осином гнезде, но бежать ей было некуда.

Миссис Донелли застыла с кофейником в одной руке и пустой кружкой в другой.

– Что здесь происходит? Из-за чего весь этот шум?

– Пэтси очищает свою совесть за чужой счет, – ответил Джо. – Продолжай, Пэтс, раз уж начала.

Пэтси лихорадочно пыталась найти какой-нибудь способ вывернуться, но не находила.

– Я...

– Неужели ты сплетничала? – упрекнула мать. – Ну, Пэтси Донелли, я думала, что лучше воспитала тебя.

Имоджен больше не могла молчать. Слишком велики были ее собственные грехи, чтобы винить кого-то другого.

– Это не сплетни. Джо имел право это знать, и я должна была сама рассказать ему давным-давно. Я благодарна тебе, Пэтси, ты помогла мне осознать мою трусость.

Пэтси расплакалась.

– Патриция Мария Луиза, прекрати! – сказала миссис Донелли, беря дочь за руку. – Имоджен приехала повидать Джо, а не нас. Пойдем, и пусть они разберутся в своих делах без твоей помощи.

Только когда мать с сестрой исчезли в доме, Джо повернулся к Имоджен.

– В чем дело?

– Хотела увидеться с тобой.

– Я так и понял. – Он раздраженно оттолкнулся от дерева. – Зачем? Что случилось?

– Нам необходимо поговорить.

– Сколько можно переливать из пустого в порожнее? Я все сказал, Имоджен, и если ты до сих пор хочешь собрать величайший роман своей жизни из обрывков воспоминаний, то зря тратишь время. Я надеялся, что ясно выразился вчера.

– Я здесь не для этого.

– Отлично. Видишь ли, меня вся эта история начинает утомлять. Ты привлекательная женщина, и я бы с удовольствием с тобой поразвлекся, если бы ты была другой, а не той, кто ты есть. Однако в данных обстоятельствах...

– Наша дочь жива, Джо.

Если бы Имоджен специально добивалась драматического эффекта, то и тогда не смогла бы выбрать лучшего момента. На секунду воцарилась мертвая тишина. Затем, словно в трансе, Джо пробормотал:

– Повтори.

– Наша дочь жива. Мама призналась мне сегодня утром.

Джо тяжело опустился на садовый стул.

– В какую игру вы обе играете, черт побери?

– Клянусь, я не играю.

– Неужели? – Джо уставился на лицо Имоджен, выискивая доказательства лжи. – Теперь только остается сказать, что все это время ее прятали на чердаке.

– Нет. Ее удочерили.

– Что?! Кто...

– Понятия не имею.

– Дьявольски удобно! Минимум информации, чтобы я на коленях выпрашивал остальное! Неужели ты думаешь, что я поверю?

– Надеюсь, ты сможешь сосредоточиться на самом важном. Я сообщила тебе, что ребенок, которого мы считали мертвым, жив. Я разрываюсь между раем и адом. Я не знаю, смеяться или плакать, а ты обвиняешь меня в подлой игре. У тебя сомнения, Джо Донелли?

– Имоджен, я не знаю! Может, все дело в том, что с момента нашей встречи ты не даешь мне расслабиться ни на секунду. Я каждый раз и вообразить не могу, какую очередную новость услышу в следующий момент. Сначала я узнаю, что зачал ребенка, причем узнаю не от тебя. Потом, не сумев вывернуться, ты рассказываешь жалостливую историю об умершем ребенке. Я начинаю расспрашивать о деталях, а ты, видите ли, ничего не знаешь. Нет ни свидетельства о рождении, ни свидетельства о смерти – ничего. Прошлое – прошлому, говоришь ты мне, только будущее имеет значение. – Схватив пару ложек, Джо забарабанил ими по подносу. – Сюрприз, сюрприз, господа! Парню не удастся сорваться с крючка. Дочка, которую он считал мертвой и похороненной, жива и здорова.

– Джо, так получилось.

– Я чувствую себя обманутым дураком! И я хочу знать, что еще вы замыслили. Сколько еще тараканов бегает по чердаку, который ты называешь своими мозгами?

Имоджен ответила на его свирепый взгляд не менее свирепым взглядом.

– Если тебя больше всего волнует, как избавиться от меня, успокойся. Может, это и потрясение для мужчины, который считает себя неотразимым, но чем больше я смотрю на тебя, тем менее привлекательным нахожу. А что касается моих планов – да, они у меня есть. Только приготовься, Джо, так как сейчас твое непомерно раздутое самомнение получит еще один удар: мои планы тебя не касаются. Да, я многое хочу сделать. Вначале я заставлю маму рассказать, где моя девочка. Я хочу увидеть ее, узнать, счастлива ли она, здорова ли. Я хочу знать, хватает ли ее приемным родителям денег, чтобы обеспечить ей такую жизнь, какой она заслуживает. Если нет, надеюсь, они примут мою помощь. Однако в любом случае я намерена основать трастовый фонд, чтобы обеспечить ее будущее.

Имоджен умолкла, переводя дух, и Джо тут же воспользовался паузой.

– То есть ты хочешь выкупить ее и тем самым возместить все зло, которая причинила твоя мать. Между прочим, при твоем попустительстве... – Джо заскрежетал зубами, и слова полетели Имоджен в лицо, как плевки. – Она украла у этого ребенка право знать своих собственных родителей!

– Если тебе не хватает ума и доброты, можешь и так сформулировать. Однако мною движет совсем другое. – Имоджен подошла к нему, гордо подняв голову. – Я устала переубеждать тебя, Джо. Неужели ничего невозможно сделать, чтобы ты изменил свое мнение обо мне? Все, хватит! Думай, что хочешь, мне теперь наплевать.

Имоджен встала и направилась к дому. Джо нагнал ее и бесцеремонно схватил за руку.

– И куда же ты понеслась?

– Начинать поиски. – Имоджен устремила многозначительный взгляд на длинные пальцы Джо, обхватившие ее запястье. – Будь добр, отпусти меня. Я и так потратила на тебя слишком много времени.

Джо злобно зашипел. Его глаза засверкали гневом.

– Мы начнем поиски вместе, принцесса. И начнем мы с дражайшей мамочки. Как ты сюда добралась?

– На машине. Или ты думал, что я прилетела на метле?

– Поехали!

Сьюзен, видимо, немного оправилась от утренних потрясений. Она стояла у дверей гостиной в элегантном голубом костюме; тройная нитка натурального жемчуга на шее, безупречная прическа, аккуратно подкрашенные губы. Только слишком бледное лицо и крепко сжатые руки выдавали ее волнение.

Увидев Джо, Сьюзен не вымолвила ни слова, лишь слегка приподняла изящные брови и повернулась к дочери.

– Он знает, мама, – сказала Имоджен в ответ на вопросительный взгляд Сьюзен. – Я передала ему все, что ты мне рассказала, однако думаю, нам обоим этого недостаточно. Мы хотим узнать подробности.

– Возможно, ты права, но не здесь, – резко возразила Сьюзен. – Идемте в солярий.

В молчании все трое проследовали в солярий. Как только двери за ними плотно закрылись, Сьюзен повернулась к Джо.

– Можете присесть, мистер Донелли.

– Я предпочитаю стоять.

– Как пожелаете. – Сьюзен выбрала самый дальний от Джо диван, присела на подлокотник и царственно разрешила: – Ну, говорите. Несомненно, вы хотите многое сказать.

– В данный момент я горю желанием послушать, что скажете вы.

Сьюзен встала и, пожав плечами, подошла к кадке с цветущими гардениями.

– Вам? – Она сорвала увядший цветок и презрительно взглянула на Джо. – Вам я ничего не должна. Ни объяснений, ни извинений. Все, что я сделала, я сделала ради моей дочери и ни о чем не сожалею. Меня волновали только ее интересы.

В два широких шага Джо преодолел разделявшее их расстояние.

– А меня сейчас волнуют интересы моей дочери, миссис Палмер. Я хочу знать, где она... и не стоит говорить, что не знаете, я не поверю.

– Она живет в любящей и стабильной семье, больше я ничего не намерена вам сообщать. – И, словно подчеркивая, что вопрос исчерпан, Сьюзен швырнула цветок в кадку.

Джо перевел взгляд на измятый цветок, затем снова посмотрел в лицо Сьюзен, сунул руки в карманы джинсов и, не спеша пройдясь по комнате, остановился у южного окна. Внезапно он развернулся и, подойдя к Сьюзен, наклонился к ней. Его голос прозвучал так угрожающе, что даже Сьюзен вздрогнула.

– Вы думаете, я позволю вам снова сыграть Господа Бога? Неужели вы действительно верите, что сможете вышвырнуть меня из этого дома, как почти девять лет назад, когда я пришел сюда и попросил разрешения увидеть Имоджен?

Имоджен, до этого момента, как загипнотизированная, наблюдавшая за сражением между матерью и Джо, очнулась.

– Мама! Это правда?

– Правда, – подтвердила Сьюзен, не отрывая взгляда от Джо. – Жаль, что я не наподдала ему так, чтобы он улетел отсюда навсегда.

Джо зловеще улыбнулся, и Имоджен невольно подумала, что никогда еще не видела его таким красивым и таким безжалостным. Его заявление о том, что он голыми руками убил человека, уже не казалось ей абсурдным. Однако, несмотря на закипающую в нем ярость, его голос прозвучал кротко, словно мурлыканье сытого кота.

– Я отец вашей внучки, миссис Палмер. Может, поговорим как родственники?

– Я скорее умру, чем признаю вас членом своей семьи.

Улыбка Джо стала еще шире, однако у Имоджен мороз пробежал по коже.

– Вы рискуете умереть гораздо раньше, чем предполагаете, потому что, если не скажете, где моя дочь, я сверну вашу тощую шею.

На несколько бесконечных секунд противники застыли лицом к лицу, глаза в глаза, и, как ни велико было негодование Сьюзен, она не выдержала неумолимого гнева Джо. Она обмякла, явно поняв бесполезность сопротивления, и без сил опустилась на диван.

– Крайние меры не понадобятся.

Однако больше Сьюзен ничего не сказала. Имоджен смотрела на сжимающиеся и разжимающиеся кулаки Джо, и ей казалось, что ее сердце бьется в том же ритме, заглушая журчание фонтана.

– Мы ждем, – напомнил Джо с обманчивой мягкостью, впрочем не замаскировавшей угрозу. – И мое терпение заканчивается. Где моя дочь, старая ведьма?!

Сьюзен вскинула руку, но туг же опустила, признавая поражение.

– Она живет в Норбери, к западу от Ниагарского водопада, и учится в очень хорошей школе. – Сьюзен подняла глаза на Джо. – Мы не любим друг друга, мистер Донелли, и сомневаюсь, что наши отношения когда-либо изменятся, однако я вовсе не людоедка, какой вы меня считаете. Пытаясь защитить свою дочь, я не бросила вашу. Я заботилась о ней, делала для нее все, что могла. Я хотела, чтобы Имоджен забыла тот кошмар и начала жизнь заново, в новой обстановке. Может быть, я ошибалась и составила о вас неправильное мнение. Если так, я глубоко сожалею.

Ей не удалось разжалобить Джо, и он не стал делать из этого секрета.

– Извинения запоздали, миссис Палмер, чудовищно запоздали. Никакие ваши заботы не возместят и не оправдают того, что мы с Имоджен потеряли восемь лет из жизни нашего ребенка.

– Я понимаю, однако вы еще успеете наверстать упущенное.

– Сомневаюсь. Даже после ваших откровений мы вряд ли сможем постучаться в чью-то дверь и потребовать нашу дочь. Как мы вырвем ее из единственной семьи, которую она знает? Как оправдаем тот факт, что столько лет не объявлялись? И как мы докажем совершенно чужим людям, что имеем на нее права? Ответьте мне на все эти вопросы, и посмотрим, захочется ли мне хотя бы выслушать ваши извинения.

В глазах измученной старой женщины вспыхнули отблески огня, горевшего в прежней Сьюзен Палмер.

– Сформулированные вами проблемы не так неразрешимы, как вам кажется, мистер Донелли. Женщина, заботам которой я доверила свою внучку, не чужая нам, она заботилась и об Имоджен. Имоджен, раскрыв рот, таращилась на мать.

– Да, Имоджен, – кивнула Сьюзен. – Я говорю о Моне Уайборн, твоей старой няне. Именно она забрала твою дочь и растит ее.

– Я думала, что и Мона умерла, – прошептала Имоджен, когда к ней наконец вернулся дар речи. И вдруг, не в силах ничего с собой поделать, разразилась истерическим смехом. Кудахтающее эхо ударило ей в уши, и она в ужасе зажала рот рукой.

– Заткнись, Имоджен, – приказал Джо.

– Не могу! – выкрикнула она между всхлипами и упала на ближайший диван. – Я несколько лет подряд посылала Моне рождественские открытки, а они возвращались с пометкой «Вернуть отправителю». – Смех снова начал душить ее, слезы хлынули из глаз. – Ну разве не смешно, Джо?

– Не смешно. – Он выхватил из кармана носовой платок и всунул его в руку Имоджен. – Ну хватит, успокойся. Ты должна успокоиться. Если будешь так вести себя при нашей дочери, то испугаешь ее до смерти.

– Почему испугаю? Наоборот, она хоть поймет, как я счастлива видеть ее.

Джо сел рядом с Имоджен, и она, уткнувшись лицом ему в плечо, зарыдала так, будто ее сердце разрывалось на куски.

– Я прикажу подать чай, – предложила Сьюзен.

– Прикажите, – разрешил Джо таким тоном, будто был хозяином дома.

Этого оказалось достаточно, чтобы Имоджен снова залилась истерическим хохотом вперемешку с плачем, но Джо ласково гладил ее по спине, и судорожные рыдания вскоре прекратились.

Измученная, обессиленная, Имоджен затихла. Она могла бы оставаться в его объятиях бесконечно, наслаждаясь покоем и ощущением безопасности, словно наконец нашла единственное место, где могла бы быть счастлива. Но и это Джо оборвал, отстранив ее.

– Тебе лучше?

– Не знаю... – всхлипнула она. – Не могу понять, что на меня нашло.

– Ну, не нужно быть большим ученым, чтобы понять. С самого своего приезда ты находилась в невероятном напряжении, а сейчас наступила разрядка.

Имоджен посмотрела на него, увидела озабоченность в его глазах.

– Не волнуйся, Джо. Все в порядке. Самое страшное позади.

– Ты действительно так считаешь? По-моему, все только начинается.

– Как ты можешь так говорить? Наша девочка жива. – Имоджен неуверенно улыбнулась сквозь слезы и почувствовала, как приятное тепло растекается по всему телу. – Подумай только! Через несколько часов мы встретимся с ней. Увидим ее, поговорим, потрогаем.

– А что потом?

– Не знаю. Сейчас я не могу думать, что будет дальше.

– Не хотел бы спровоцировать новую истерику, принцесса, но...

– Тогда помолчи. – Имоджен затрясла головой и на секунду прижала ладонь ко рту. – Пожалуйста, не заставляй меня думать о завтрашнем дне.

Джо внимательно посмотрел на нее, вздохнул, поцеловал кончики ее пальцев.

– Хорошо, Имоджен, будь по-твоему. Но не обманывайся, нам не пикник предстоит. Нам придется перевернуть вверх тормашками две жизни, поэтому побереги силы.