Синица в руках

Заиграл рожок и гитара, женщины стали выстраивать детей в хоровод, кружась вокруг музыкантов.

– Кто не будет танцевать, тот не сможет устоять! Растряси скорей себя, и давай танцуй как я! – призывал Юрий, показывая детям нужные движения и руководя вращением хоровода.

Задорно звенела гитара, наращивая темп. От танцев Юрия и от нелепой сосредоточенности, с которой дети старались повторить несложные движении, Алена веселилась все больше и больше, стремительно вливаясь в эту радостную реку.

Время пролетело незаметно. Казалось бы только начали, немного попели, потанцевали, еще не все игрушки были собраны, не все игры сыграны, но устали все, и взрослые, утомленные отданной и полученной энергией, и дети, разбившиеся по кучкам выбрав себе по-взрослому, засыпали на глазах. Мальчишки больше терзали Юрия с Иваном, строившими вместе с ними высокие крепости. Трое девочек не слазили с Алены, путая ей волосы и хватая за нос.

– Так! На обед! – скомандовала Нина Сергеевна, сама с трудом отрываясь от игры с более старшими детьми. Все послушно встали, и взрослые повели свои группы на обед. В столовой уже было все накрыто, уставшие и проголодавшиеся дети опережали взрослых в поедании простой, но непротивной казенной пищи.

– Ты придешь? – маленькая девочка смотрела в глаза Алене, нервно теребя свою одежду.

– Да, Лиза, конечно, приду, – Алена больше не замечала, что глаза девочки смотрели не на нее, а в разные стороны, она видела душу ребенка, а душа ребенка смотрела прямо ей в сердце.

Всех детей уложили спать, взрослые еще долго стояли в дверном проеме, слушая, как засыпают счастливые дети.

– А ты молодец, – похвалила ее Нина Сергеевна, когда они все вместе сидели в ее кабинете и пили чай с тортом, который испекла Оля.

– Нет, не молодец, – Алена дрожащей рукой поставила чашку на блюдце .

– Извините меня.

Она поспешно вышла из кабинета, следом вышел Иван.

– Что с тобой? – он нашел ее в дальнем углу коридора, спрятавшуюся в нише дверного проема. Ее тело подрагивало от нервной дрожи, она плакала, закрыв лицо руками.

– Я понимаю, понимаю.

Он прижал ее к себе, нежно гладя по голове. Алена медленно успокаивалась, всматриваясь красными от слез глазами в его спокойное лицо.

– Я когда первый раз был, ох, не помню, как потом домой доехал. Напился, но не мог уснуть. С каждым разом это притупляется, но не уходит никогда.

– Я не знаю, не знаю,– шептала Алена. – Я больше не смогу, не смогу.

– Если ты не захочешь, то можешь не ехать.

– Я хочу! Хочу! Но, боюсь, боюсь.

– А чего ты боишься?

– Боюсь, что не смогу забыть. Эта девочка, она не выходит у меня из головы, не выходит. – Она помотала головой, силясь стряхнуть наваждение, – она так смотрела на меня.

– Ты знаешь, она назвала меня мамой. Как это? Как?

– Я не знаю, что тебе ответить. Давай подождем. Если ты этого захочешь, мы ее удочерим, Нина Сергеевна поможет с оформлением документов.

– Как удочерим? Мы же с тобой не женаты?

– Это всего лишь формальность, – пожал плечами Иван.

– Ты делаешь мне предложение? – вспыхнув глазами, спросила Алена.

– Мне кажется, что сейчас не время и не место.

– Так ты делаешь мне предложении или нет?

– Да, делаю. Алена, выходи за меня замуж.

– Ты наверное шутишь. Слишком мало времени прошло, тебе не кажется?

– Нет, я давно к этому готов.

– А когда ты это понял?

– Давай не будем. Нас люди ждут.

– Отвечай, а то не соглашусь!

– А ты согласна? Я от тебя ответа пока не получил.

– Отвечай!

– Ладно. Сначала я, а потом ты.

– Хорошо, – Алена притянулась к его лицу.

– Еще в магазине.

– Ты врешь! Так не бывает!

– Ты же знаешь, я плохо вру.

– Да, ты не врешь, – Алена пристально смотрела в его глаза.

– Ну?

– Что ну?

– Теперь ты отвечай.

– Ой, какой ты непонятливый! Ну, конечно же, я согласна! – она страстно поцеловала его, отметив про себя с удовольствием, как он расслабился после ее ответа.

– Завтра же переедешь ко мне.

– Конечно же, я ж теперь жена, как-никак.

– Пока еще не жена.

– Но-но, поговори мне еще, муженек!

5.

– Па-ап! Я возьму твой телефон? – не дожидаясь ответа, Женя забрала телефон с тумбочки и ушла другую комнату.

– У тебя же свой есть, зачем тебе? – крикнул Антон с кухни, копаясь с потекшим смесителем.

– Тебе жалко? – огрызнулась дочка из комнаты. Послышался приглушенный смех Маши.

– Нет, просто интересно.

– Поиграю и отдам, – ответила Женя, листая его записную книжку.

– Маша подбежала к двери и, осмотревшись, не идет ли отец, бесшумно закрыла. Женя сидела на кровати, недовольно смотря в экран.

– Ну что там? – Маша нетерпеливо толкнула сестру, усевшись рядом.

– Да все то же самое, ничего нового.

– А ты СМС-ки смотрела?

– Да что их смотреть, одни какие-то краны, регуляторы – полная чушь! – Женя с досадой бросила телефон на кровать.

– Дай я посмотрю! – Маша схватила смартфон и углубилась в него, медленно водя пальцем по экрану.

– Нашла, нашла!

Маша, довольная собой, показала сестре отрытое в ворохе рабочих дел сообщение: «Привет! Как дела? Ты уже дома, наверное, я тоже. Как твои красавицы? Алина».

– Хм, он его даже не читал! – воскликнула, негодуя, Женя. – Алина, сейчас мы тебя найдем.

Она стала устанавливать один за другим мессенджеры, пока в списке контактов не появилась Алина. С профиля на них смотрела красивая темноволосая женщина со слегка суровым взглядом.

– У, какая злюка! – сказала Женя, пародируя ее лицом.

– И вовсе не злюка! – запротестовала Маша. – Красивая, да?

– Ну да, ничего. Нам подходит, – согласилась Женя.

– А давай напишем ей, а?

– Давай, надо только папин профиль заполнить, – Женя открыла галерею в поисках фотографии, но, ничего кроме трубопроводов и каких-то железяк, не увидела.

– Вот, давай эту! – Маша открыла на своем планшете фотографию отца на детском аттракционе, сделанную ею в предыдущий его отпуск.

– Фу, как-то не серьезно, – заупрямилась Женя.

– Давай эту! – настаивала Маша.

– Ну давай, – Женя перекинула ее на телефон отца и стала заполнять профиль. Через пять минут все было готово.

– Ну что, начнем?

Девочки переглянулись, Маша захихикала.

– О! Она в сети – воскликнула Маша, заметив, как поменялся статус контакта.

– А папа не будет ругаться на нас?

– Пусть ругается! Сам он ничего делать не хочет, придется нам, – грозно ответила Женя и принялась за чат.

«Привет! Извини, не видел твоего сообщения».

Через пару минут телефон пропищал ответом.

«Привет! А я думала, что ты на меня обиделся. Мы тогда не хорошо расстались, мне кажется, что я была не права».

– Интересно, а что там у них произошло – спросила Маша, игриво блестя глазами.

– Не знаю, но уверена, что наш папа накосячил! – Женя самодовольно ухмыльнулась.

Она набрала текст и вопросительно посмотрела на сестру, Маша, с видом знатока, утвердительно кивнула.

«Тебе не за что извиняться, это мне стоило быть напористей».

«Ой, давай закончим, а? А то сейчас будем извиняться по часу. Не люблю это. Как твои дела? Как дочки. Рады тебе?»

– Ну-ка, – Женя отвела телефон от себя и сделала их с сестрой фото. – Пуганем слегка.

Она отправила ей фото, Маша, ерзая от возбуждения, жадно смотрела, как сестра набирает ответ.

«Вот мои красавицы! Младшая чуть не задушила меня в объятиях. Все отлично, когда находишься дома. Как у тебя дела?»

– Неправда, я же легонечко! – возмутилась Маша. – Зачем ты обманываешь?

– Ничего я не обманываю, – вздернула нос Женя. – Он аж хрипеть начал.

– А сама в ванной плакала, – хитро улыбнулась Маша.

– У меня живот болел, – неуверенно оправдывалась сестра. – Смотри, ответила.

«У меня все хорошо, но… не знаю, наверное, это слишком уныло. Мне кажется, что на работе я чувствую себя счастливее. А тут я одна, вот».

– Одна! Одна! – весело повторяла Маша.

– Сейчас дожмем, – ехидно улыбнулась Женя.

«Я опять разоткровенничалась, ты не обиделся?»

– Так, чем это вы тут занимаетесь? – Антон вошел в комнату, делая строгое лицо.

– Ничем! – быстро ответила Маша.

– А разве стучаться не надо? – огрызнулась Женя. – Тут все-таки дамы!

– Дамы, ха. Подрастите сначала, – улыбнулся Антон. – Так что вы делаете?

– Играем, – ответила Женя.

– Во что играете?

– В викторину! – воскликнула Маша.

– В викторину? Интересно. А можно с вами?

– Потом, дай мы закончим, а? После обеда, а? – ответила Женя, пряча от его взора телефон.

– Хорошо. Я тогда пока в магазин сбегаю, а вы на стол накроете, договорились?

– Да, папочка! – ответила Маша, расплывшись в улыбке.

– Все, ушел, – Антон закрыл за собой дверь, понимая, что девчонки его обманывают, но ему не хотелось мешать их игре.

Как только хлопнула входная дверь, Женя торопливо стала набирать ответ.

« Приезжай к нам в гости. У нас весело!»

« В гости? Ну не знаю, а дочки твои против не будут?»

« Дочки – «за»! Я им о тебе рассказывал, они хотят с тобой познакомиться»

« Правда? Но я не знаю, понравлюсь ли я им…»

«Уверен, что да. У нас есть свободная комната, всем места хватит».

«Я могу приехать завтра, мне ехать пару часов. У тебя верный адрес в профиле?»

«Да, Заводская ул., дом 23, квартира 45».

«Тогда завтра к часу буду».

«Здорово! Я рад»

«Я тоже рада. Спасибо»

«Не за что, может тебе не понравится».

– Как это не понравится? – возмутилась Маша. – Как это наш папа может не понравится?

– Ну мама же нас бросила, – тихо прошептала Женя.

– Не надо, не напоминай! – Маша отвернулась, еле сдерживая накатившие рыдания, но вскоре повернулась обратно, услышав сигнал мессенджера.

«Не говори ерунды. Ты мне нравишься»

Хлопнула входная дверь, вернулся Антон.

– Дайте телефон, я же хотел нашей бабушке позвонить, – он потянулся к Жене, но та, поспешно сворачивая программу, вжалась в угол.

– Но пап, почему ты не стучишься сначала? – обижено ответила она, возвращая телефон.

– Ну извини, торопился, – он положил телефон в карман куртки. Телефон завибрировал. – Да, алло! О, привет. Очень рад тебя слышать. Да, все хорошо. Конечно. У тебя как? Понятно, понятно… Завтра, да собственно ничего… хорошо, отлично… а адрес? У тебя уже есть?… нет, … ну, забыл видимо… да. Захлопотался… нет, не похож, мне далеко до … Ладно, ждем… и я тебя… почему не говорил? Не знаю, тюфяк, видимо… ну да, ты заметила… Да нет, обедать собираемся, могу дать им трубку… не хочешь?… ну завтра поговорите, тем более что им есть, что тебе сказать, правда, Маша?

– Да, папа! – ответила Маша, во все уши слушая его разговор.

– Это Маша, младшая… что хочешь, на свое усмотрение… да, Женя у нас серьезная… тебе виднее… ну все, до завтра… ага, пока.

Он встал перед дочками, строго глядя на них, Маша делала вид, что боится и пряталась за сестру, Женя с вызовом смотрела на отца.

– Ну, что вы мне скажете? – спросил он их.

– Ты разве чем-то недоволен? – воскликнула Женя.

– Да нет, конечно, – смягчился он и сел рядом с ними.

– Ну вы даете, свахи. Это кто это вас научил?

– Жизнь научила! С тобой только так и можно! – ответила Женя.

– Ладно. Я не сержусь, – он улыбнулся, Маша тут же бросилась к нему на шею.

– Спасибо, вы обе правы. Дай обниму.

Женя, как бы нехотя, придвинулась в его объятия, ощутимо ткнув его твердым кулачком в бок.

– Надо ей подарок сделать! – сказала Маша.

– Какой подарок? – удивился он.

– Может, мы торт испечем? По бабушкиному рецепту? – загорелась Женя.

– Можно, напиши мне, что нужно докупить, я сейчас съезжу.

– Я сейчас! – Женя, радостная, побежала на кухню, проверить запасы.

Женя придирчиво осмотрела отца и устало покачала головой.

– Что, опять плохо? – удивился он, находя себя в зеркале вполне симпатичным.

– Дай я. Все приходится делать самой, – проворчала она, довольная очередной возможностью поруководить отцом, постепенно примеряя на себя роль главной женщины в доме.

– А мне нравится, – сказала Маша, появившаяся в комнате с измазанным в муке лицом.

– Ты такой серьезный.

– Вот именно, что как на похороны,– съязвила Женя.

– Ну-ну, не каркай, – погрозил пальцем Антон.

– Так, вот. Сначала одень это, – Женя выложила на большую кровать в родительской комнате подобранный комплект одежды.

– Давайте, выходите. Как я переоденусь?

– Ой, да чего мы там не видели, тоже мне, – проворчала Женя, но вышла, захватив с собой упирающуюся Машу.

На кухне творился настоящий хаос, везде была рассыпана мука со следами маленьких ладоней, из мойки горой торчала грязная посуда – девочки творили, а убирать придется отцу. «Художник не должен размениваться на рутину» – повторяла Женя, запомнив фразу из будничного сериала по телевизору. Посреди стола на большом белом блюде красовался огромный торт, украшенный разноцветными кремовыми розочками, было видно, что одну половину украшал один человек, а вот вторую совсем другой.

– Ох, Антоша, какой ты красивый! Сразу помолодел лет на десять! – послышался восторженный голос бабушки.

Девчонки, оторвавшись от любования тортом, бросились в комнату к отцу.

– Ну, а теперь как? – спросил он, разглядывая себя в зеркале. Ему казалось, что одежда слишком обтягивающая, приталенная рубашка, подаренная давным-давно женой, подчеркивала его атлетичную фигуру, но ему хотелось вернуться обратно к привычному облику свободных прямых линий.

– Вот так лучше, – Женя снисходительно осматривала его.

– Надо бы тебе гардероб обновить, а то ходишь в каком-то старье!

– Папа, ты такой красивый, прямо, как на фотографиях! – воскликнула Маша, пойманная Женей на лету, в своем честном порыве обнять отца.

– Иди умойся, – строго сказала Женя. – А потом я тебе подберу одежду.

– Но я сама могу! – возмутилась Маша.

– Ну давай сама, – ухмыльнулась Женя.

– Батюшки, уже половина одиннадцатого, – всплеснула руками бабушка.

– Ну, мне пора.

– Бабушка, ну куда ты пойдешь, – стала уговаривать ее Женя.

– Разве тебе не интересно познакомиться?

– Да, мама, куда это вы собрались? – спросил Антон, примирившись с новым нарядом. Он теперь назвал ее мамой, чем несказанно обрадовал тещу, растрогав ее до слез.

– Раз уж эти мошенницы устроили сегодня смотрины, то вы должны остаться. Мы же все должны решить, подходит она нам или нет, верно?

– Абсолютно точно, – подтвердила Женя, – строгое жюри вынесет свой вердикт.

– Ну какое жюри? – удивилась бабушка. – Это же человек, а вдруг мы ее напугаем?

– Никуда она от нашего папы не денется. Она не сможет устоять! – патетично сказала Женя.

– Да. Папа, там надо немного на кухне прибраться.

– Да я сейчас, – заторопилась бабушка.

– Мама, сам сделаю, – он снял рубашку и надел домашнюю майку.

– Сейчас все помою, все-таки девчонки старались.

– Да! – крикнула Маша, пробегая от ванной в комнату.

– Ну хорошо, я тогда комнату для гостьи подготовлю.

– Какую еще комнату? – удивилась Женя. – Мы сегодня с Машкой у тебя ночуем.

Не будем смущать их своим присутствием. Вам же надо побыть наедине, верно?

– А ты откуда все знаешь? – бабушка любя сжала внучку сильными руками.

– А что тут знать? Не маленькая же.

– Я тоже! – крикнула из комнаты Маша, а потом добавила неуверенно, – знаю.

– Да конечно, что ты там знаешь. Покажи-ка, что там напялила на себя, – Женя ушла в комнату.

– Ну, ты посмотри, какие деловые, – покачала головой бабушка. – И все знают.

– Я, честно говоря, об этом не думал.

– А вот и зря. Пора уже подумать, Антоша. Не молодеем же. Девчонки сами о себе позаботятся, вон, Женька почти все умеет, Машку научит. Ты о себе думать должен.

– Да знаю я все, Вы правы. Просто все неожиданно.

– Так оно так и быть должно, если все наперед знать, то в чем интерес жить? Да, ты не забыл, что завтра суд?

– Нет, я готов.

– Ну вот и славно.

Алина припарковалась около подъезда, ловко втиснувшись между двумя заснеженными машинами. Подъезд был верный. Выходя из машины, она, доставая пакеты с подарками, на секунду задумалась, брать ли сразу с собой сумку с вещами. Ей не хотелось сегодня возвращаться обратно по темной скользкой дороге между их городами, но разум подсказывал не торопить события, когда как сердце рвалось от нетерпения.

Из подъезда вышел мужчина, безразлично посмотрев на нее. Лифт поднял ее на седьмой этаж. Двери закрылись, а она все еще не решалась нажать на кнопку звонка. Заскрипел засов, и дверь открылась. На нее смотрела белокурая девочка, слегка наклонив голову.

– Привет! Ты Алина?

– Да. А ты, Маша, да?

– Ага. Ну, что стоишь, давай заходи! – Маша потянула ее за руки, втаскивая в дом.

– Маша! Ты чего дверь открыла? – раздался недовольный голос Жени.

– А, здрасьте.

– Здравствуй, – ответила ей Алина, выдерживая строгий взгляд старшей дочери.

Женя, удовлетворившись тем, что Алина не отвела глаз, как делали другие взрослые, и, вспомнив, что она хозяйка, взяла из рук Алины пакеты.

– Раздевайтесь и проходите. Я все отнесу на кухню.

– Спасибо, – Алина чувствовала, что глупая улыбка не сходит с ее губ. Она представляла себе все иначе, готовясь к стандартной помпезности семейных посиделок, а тут все было как-то легко.

– Привет, давно приехала? – наконец вышел Антон, спешно надевавший утвержденную дочкой рубашку.

– Нет, только что, – улыбнулась ему Алина. – Я вам небольшие подарки привезла.

– Ух ты! Обожаю подарки! – запрыгала на месте Маша. – Мы тоже подготовили для тебя подарок!

– Для меня? – вскинула черные брови Алина. – Интересно.

Маше так понравились ее брови, что она подошла ближе и жестом попросила повторить. Алина, нисколько не стесняясь, поиграла бровями, Маша попыталась повторить, но у нее не получалось.

– Я тебя научу, – сказала ей Алина. – Это не сложно, только надо тренироваться.

– Пошли мыть руки, – потащила ее в ванную Маша.

Руководя в ванной взрослой тетей, Маша, пододвинула к раковине скамейку и встала на нее, чтобы дотянуться до волос Алины, которые она распустила, чтобы причесаться.

– Какие красивые! – с восхищением говорила Маша, путая шаловливыми ручками.

– У тебя тоже очень красивые волосы, – Алина погладила ее по голове, слегка подергав за косички.

– Это бабушкины, – ответила Маша.

– Понятно, – удивилась Алина, но не захотела спрашивать дальше.

Это наша любимая бабушка! – звонко сказала Маша, приведя за руку Алину на кухню.

– Здравствуйте, – поздоровалась Алина со светло-русой женщиной, так похожей на девочек.

– Здравствуйте, Алина. Как доехали?

– Спасибо, хорошо. Дороги, правда, не очень.

– А Вы на машине?

– Да, я решила на своей приехать. Немного поплутала по городу, – Алина смущено улыбнулась. – Зато город посмотрела.

– Да у нас городок маленький, куда не поедешь, не заблудишься.

– Я смогла. Пришлось даже обратно вернуться.

– Ты бы позвонила, я бы тебя сориентировал, – сказал Антон, помогавший Жене собирать на стол.

– Да ничего страшного. Я вроде не сильно опоздала.

– На десять минут, – сказала Женя.

– Зануда, – сказала ей бабушка.

– А мы торт испекли! – воскликнула Маша, показывая на подоконник.

– И ты тоже? – удивилась Алина.

– Да! Мы вместе с Женей!

– Какой красивый! У меня такие красивые торты никогда не получались.

– Ничего, научим, – ответственным тоном ответила ей Маша.

– Эй, свахи. Вы чего тут уже планов настроили? – нахмурился Антон. – Сейчас напугаем Алину, и она сбежит отсюда подальше.

– Не сбегу, – улыбнулась она и прошептала одними губами, – если сам не захочешь.

Он остановился на месте, соединяясь с ней взглядом, не желая порвать эту нить. Пауза затянулась, девчонки с интересом смотрели на взрослых, будто бы забывших о них, пока Женя не звякнула тарелками об стол.

– Еще успеете! Давайте есть! – она толкнула отца, заставляя его двигаться.

– Женя! Ну, разве можно так? – возмутилась бабушка, хитро поглядывая на Алину.

– Ничего, она права, – смутилась Алина и опомнилась. – Я же вам всем подарки привезла.

– Мы уже распределили, – спокойно ответила ей Женя. – Тут никто ждать не будет, быстренько разделим.

– Да! – закивала Маша. – Подарков мало не бывает!

– Много не бывает, – поправила ее Алина.

– Точно!

Обед прошел шумно и весело. Девчонки атаковали ее вопросами, заставляя краснеть не только ее, но и бабушку с Антоном, который с нисходящей глупой улыбкой, тайком бросал на нее откровенные взгляды, получая не менее страстный ответ. За их переглядыванием внимательно наблюдала Женя, вздергивая брови и перешептываясь с бабушкой. Маша, в конец развеселившаяся, болтала без умолку стараясь руководить.

Еды на столе было много. От вкусного угощения и радушия Алина чувствовала, что скоро лопнет и с большим трудом смогла съесть один кусок торта.

– Все, я больше не могу, – взмолилась она. – Я объелась.

– Я тоже, – пропищала Маша, уже давно прижавшаяся к Алине, тщетно борясь с надоедливой зевотой .

– Ничего, не пропадет, – сказала бабушка, убирая угощение в холодильник.

– Женя, давай собираться.

– А что, вы уже уходите? – удивилась Алина.

– С девчонками еще надо кое-куда съездить.

– Понятно, – улыбнулась Алина, бросив взгляд на молчавшего Антона.

– Маша! Пошли одеваться, – Женя потащила сонную сестренку в комнату.

– Давайте я помогу, – сказала Алина, вставая из-за стола.

– Ну а что, помоги, – согласилась бабушка.

– Не надо, ты же в гостях, – запротестовал Антон, но женщины уже на пару занялись процессом мойки посуды.

– Ничего, я люблю мыть посуду, – сказала Алина, примеряя на себе детский фартук.

– Слышишь, Антон? Имей ввиду.

– У меня такое чувство, что мне смотрины устроили, – призналась Алина.

– А чего стесняться? Не время уже, сама понимаешь.

– Я понимаю, меня это не обижает, скорее радует, – Алина многозначительно взглянула на Антона.

– Вот и хорошо. Дальше сами приберете. Я пойду девчонок соберу, а то они что-то притихли там.

Алина молча мыла посуду, искоса поглядывая на стоявшего рядом Антона, механически складывающего чистые тарелки в шкаф.

– Мы ушли! – крикнула Женя из коридора, и дверь хлопнула. Заскрипел замок, и квартира погрузилась в тишину.

– Оставь, потом домоем, – почему-то тихо сказал Антон.

– Немного осталось, не люблю оставлять грязную посуду, – прошептала она, прикоснувшись мокрой ладонью к его руке.

– Потом.

Антон закрыл кран и притянул ее к себе, слегка подрагивая от ее запаха, теплоты дыхания, вырывавшегося из полураскрытых губ, жадно просящих поцелуя. Ловя губами ее ответные поцелуи, чувствуя напряжения всех своих мускул, чувствуя, как отзывается ее тело на неуклюжие ласки, он взял ее на руки и понес в спальню.

– Подожди, подожди, – шептала она, – дай хоть фартук сниму.

Серое административное здание гордо возвышалось на отгороженном пустыре, поблескивая на ярком солнце зеркальной пленкой на окнах. Неторопливо пыхтели три тойоты с госномерами, возле которых лениво курили водители, обсуждая последние новости. Алина сидела на скамейке крохотной детской площадки соседнего дома, находящейся в прямой видимости от здания суда. Идти вовнутрь она не захотела, непонятное чувство тревоги овладело ей, и она отказалась идти вместе с Антоном. Он не стал настаивать, понимающе пожав ее руку.

Она сидела и, погруженная в счастливую задумчивость, жмурилась на солнце. Как странно, всего один день, а как многое изменилось в ее жизни, протекавшей до этого вдали от всех, тихим слабым ручейком, пугающимся любого дуновения ветра. Как много общего оказалось у них с Антоном, несмотря на то, что они были абсолютно разными по характеру и темпераменту людьми. Антон был спокойным, как слон. Алина улыбнулась, вспоминая его реакцию на ее сравнение. Возможно это возраст? Ведь с возрастом все становятся похожими.

«Ну нет! – подумала она, вспоминая своих родителей, которые с возрастом отдалялись друг от друга все дальше и дальше, – просто ты дурочка влюбленная».

Алина грациозно потянулась, расслабленная на солнце. Легкий морозец приятно пощипывал лицо, все было замечательно, и хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось.

– Привет! – еще издали закричала Маша, вприпрыжку подбежав к ней.

– О, Машка, привет! Какая ты красивая! – Алина смутилась от избытка теплых чувств чужого, еще вчера чужого ребенка, но так нагло и приятно обнимающего ее, смотря ей в глаза открытым доверительным взглядом.

– Это меня Женя накрасила! Она это хорошо делает, только ей не говори, а то зазнается!

– Я и так знаю, что все делаю хорошо. Привет, Алина, – Женя села рядом с показной неодобрительностью глядя на обезьяньи выходки сестры.

– Папа еще не выходил?

– Пока нет, но он там уже долго.

– А почему ты не там?

– Не люблю суды, – подернула плечами Алина.

– Почему-то не люблю и все, хотя никогда там не была.

– Я тоже не люблю, – по-взрослому сказала Женя. – Мы когда с бабушкой заявление от отца передавали на развод с этой, так меня чуть не вырвало. Такой запах ужасный, люди все такие жуткие, смотрят только перед собой, и ничего не видят.

– Это мы заявление о разводе с мамой относили, – весело пояснила Маша.

– Понятно, – смутилась Алина, не находя ничего для ответа.

– У нас это не запретная тема, ты же знаешь, мать нас бросила, живет с каким-то богатым уродом, – зло сказала Женя.

– Но все равно это моя мама, – Маша плотнее уселась к Алине. – Ты же останешься с нами?

– Да, мы тебя одобрили, – важно сказала Женя, садясь поближе к Алине. – Как тебе наш папа?

– У вас замечательный папа, и вы – замечательные! – Алина обняла девочек, чувствуя, как они сильнее прижимаются к ней.

– Ты любишь нашего папу? – строго спросила Женя, глядя ей прямо в глаза.

– Я не знаю, я об этом не думала.

– Не хорошо обманывать детей, – заметила Женя. – Так любишь или нет?

– Да, люблю, – ответила Алина. – Но этого мало.

– За папу не беспокойся, он уже готов, – хихикнула Женя.

– Да, он вчера на тебя такими глазами смотрел! Это точно любовь! – воскликнула Маша.

– А ты откуда знаешь? – удивилась Алина, не скрывая улыбки от воспоминаний вчерашнего дня, от его грубоватых скованных, но нежных ласк, доверчивых, открытых глаз, точь-в-точь как у Маши.

– Конечно, знаю, я же не маленькая! – гордо ответила Маша.

– А где ваша бабушка?

– Скоро подойдет, – махнула рукой назад Женя. – Она там языком зацепилась со знакомой.

– Это мама нашей мамы, – пояснила Маша.

– Я так и подумала.

– У папы нет родителей, – добавила Женя.

– Как нет? Этого не может быть! – возразила Маша.

– Ну, может где-то и есть. Он из детдома, поэтому у нас одна бабушка, – уточнила Женя.

– Ваш папа мне об этом не говорил.

– Он не любит об этом разговаривать, – сказала Женя, – а где твои родители?

– Мама в Тюмени живет, а я недалеко отсюда, за старым колхозом.

– А почему ты не живешь с мамой? – удивилась Маша.

– Не задавай лишних вопросов, – осекла ее Женя.

– Ничего страшного, в этом нет большой тайны. Родители мои развелись, и я жила с матерью. Потом отец умер, и я больше не смогла жить с ней, захотела жить самостоятельно. Вот так.

– А почему ты не хочешь жить с матерью? – не понимала Маша.

– Ну как, я взрослая, она взрослая. У каждой свой характер, свои желания. Так всегда бывает.

– Наша же мама тоже не хотела жить с бабушкой, – заметила Женя.

– Да, я об этом не подумала, – ответила Маша.

– Да ты и не помнишь ничего, совсем маленькая была!

– Помню! Я все помню! И вовсе не маленькая! – возмутилась Маша, пытаясь через Алину толкнуть свою сестру.

Из здания суда вышел Антон и радостно помахал им прозрачной папкой с бумагами.

– Папа, папа! – радостно завопила Маша.

– Сиди, сам подойдет, – спокойно сказала Женя, но сильно ерзая на лавке.

– Привет, мошенницы, – Антон поцеловал облепивших его дочек. – Они тебя не замучили?

– Нет, что ты, все хорошо, – ответила Алина, вставая с насиженного места.

– Ну как дела?

– Все, я теперь свободный человек! – весело улыбаясь, сказал Антон.

– Ты теперь женишься? – Маша вопросительно посмотрела на него.

– Маша, я же только развелся. Рано еще жениться.

– И ничего не рано! – настаивала Маша. – Алина согласна!

– Ну, это мы с Алиной вдвоем решим, хорошо?

– Ничего, мы дожмем эту Синюю бороду! – уверено сказала Женя, подмигивая Алине, раскрасневшейся от детской непринужденности в простых по сути, но таких сложных для взрослых вопросах.

6.

В комнате стояло гнетущее молчание, шипевшее, изредка угасающими искорками напряженности, вырывавшимися наружу при каждом испепеляющим взгляде, которым одаривала друг друга каждая сторона. Казалось, еще немного, и объемный взрыв от этих искорок разорвет густую атмосферу непонимания и все более крепнущей ненависти родных людей друг к другу. Безучастно тикали часы. Любопытная кошка, не желавшая оставаться вне центрального действия, примостилась на коленях у Саши, поблескивая зелеными глазами на нависшую над ссутулившейся девушкой грозную мощную фигуру матери, которая только покачивала головой и, шепча одними губами, заранее заготовленные, рассчитанные на публику, причитания.

– Что ты хочешь от меня, мама? – холодным тоном вновь спросила Саша, бросая на мать непонимающий и полный яростного огня взгляд.

– Разве я что-то хочу? Кроме того, чтобы моя дочь была счастлива, чтобы твои сестры были счастливы и устроены в жизни? Чтобы наша семья не бедствовала и жила достойно, так, как должна жить? Я для себя ничего не хочу! – закончила на патетичной ноте мать, глядя на дочь с детской наивностью и открытостью, сквозь которую слишком явно проявлялась еле сдерживаемая ярость, желание силой вытащить эту дрянь из дома и за волосы поволочь обратно.

Но это был чужой дом, и она в бессильной злобе мяла толстыми руками платок, не желая навлекать на себя позор побоища в чужом доме.

– Доченька, может поговорим дома, у нас, в родном доме? В родных стенах все и видится иначе, правильнее. Пойдем домой, тебя отец ждет. Он же тебя очень любит, помнишь, как он заботился о тебе в детстве?

– Я все помню, мама! И вашу доброту и то, как вы меня продали! – уже не сдерживаясь, воскликнула Саша, когда на ее коленях встрепенулась, изогнув спину и втыкая когти ей в ноги кошка. Саша шумно выдохнула и медленно стала гладить кошку, ей было дурно от этого разговора, бессмысленного по сути и смертельного в сухом остатке. Назад пути больше не было, она давно приняла решение, не видя понимания со стороны родных.

– Господи! Да как же ты с матерью разговариваешь? Да разве мы с отцом для тебя ничего не сделали? Мы тебя не любили, не заботились о тебе? Мы ничего для себя не просим, но мы думаем о будущем твоих сестер, наших внуков, – вновь принялась раскручивать свой любимый маховик жертвенной риторики мать, изображая лицом невообразимую гримасу горькой обиды и испепеляющей ярости.

– Ой, ну хватит, мама! Хватит уже прибедняться! Да разве это Эльдар все создал? Разве это он, а не отец положил все, ради нашего достатка, пропадая сутками на работе? Прекрати, мама!

– Доченька моя, – ласковым, чарующим голосом проговорила мать. От ее голоса вздрогнула даже кошка, еле слышно прошипев на гостью.

– Ты же не знаешь, что мне пришлось пережить. Думаешь, твой отец не бил меня? А я терпела, терпела – ради вас, потому что мои родители воспитали меня правильно, я уважала своего мужа, если он бил, значит я это заслужила.

– Ой, вот только не говори, что вы были ко мне слишком добры, а я выросла неблагодарной дрянью! – истерично расхохоталась Саша, представляя, как тонкая высокая фигура отца противостоит мощи ее матери. – Мама, я не вернусь к Эльдару, прими это, и давай закончим, нам больше не о чем говорить.

– Тебе больше не о чем говорить со своей матерью? Господи, значит я что-то сделала в своей жизни не так, раз ты меня так наказываешь!

– Ну, прекрати, мама! – с нажимом сказала Саша. – Оставь этот театр для других.

– Я не заслужила того, чтобы моя дочь, любимая дочь! – она повысила голос.

– И хамила мне! Так ты еще придешь извиняться, придешь! Когда поймешь, чего стоит твой уголовник! А я приму тебя, приму – ведь я же люблю тебя! Ты моя любимая дочь!