Скажи мне «да»

3

Джули Уоткинс была сиротой. Ее оставили у монастыря с запиской, приколотой к пеленке, что ее зовут Джули Уоткинс, когда ей было всего несколько недель. День, когда ее нашли, считался днем ее рождения. Монахини растили девочку с любовью и заботой. Когда Джули выросла, то поняла, как ей повезло. Монастырь стал ее домом. Мать Селина привязалась к ней с первых дней и опекала Джули. Девочка прислуживала в церкви, пела в хоре, помогала убирать кельи монахинь и работать на кухне. Больше всего Джули нравилось месить тесто и выпекать хлеб. Когда ей было около тринадцати лет, она впервые представила на конкурсе и благотворительном базаре свой хлеб и домашнюю лапшу и с тех пор регулярно участвовала в подобных мероприятиях, часто удостаиваясь наград. Призовые деньги передавались матери Селине и копились для оплаты колледжа.

Проживание в монастыре в Луизиане имело и свои отрицательные стороны. Монахини сами преподавали Джули обязательные предметы, но они понимали, что ей необходимо общаться с ровесниками, и определили ее в районную школу. Хотя все дети носили форменную одежду, Джули, которая привыкла к мрачным одеяниям монахинь, стала обращать внимание на то, как одеты другие люди.

Ей очень нравились голубые джинсы, которые носили все подростки. «Когда-нибудь, — мечтала она, — я куплю себе голубые джинсы и золотые серьги в виде колечек». Джули поделилась своей мечтой с матерью Селиной, которая в ответ улыбнулась и потрепала ее по голове. Мать Селина с нежностью смотрела на Джули и удивлялась, как родная мать могла от нее отказаться. Единственное, что было известно о девочке, так это ее имя: Джульетт Уоткинс. Найденыш стал для монахинь подарком Божьим. Все заботились о ней, все любили ее.

Когда Джули исполнилось четырнадцать, мать Селина объяснила девочке самые элементарные вещи о женской доле в мирской жизни, дала почитать кое-какие книги. Монахиня не ограничивала свободу девочки. Единственное, о чем она ее просила, сохранить девственность до замужества и исполнять всегда десять заповедей. Джули посчитала это легковыполнимым. «Неужели, — думала она, — кто-то захочет заниматься со мной сексом, если я его не буду любить? А если я полюблю кого-то, то выйду за него замуж — это так просто».

Джули с детства привыкла говорить только правду. Иногда она из-за своей прямолинейности попадала впросак и ставила монахинь в неловкое положение, но никогда ее не осуждали за это и не делали замечаний.

Джули нравилось в школе. Она быстро подружилась с детьми, полюбила занятия и пение в хоре. В школе учились дети разного социального положения, и Джули одинаково относилась ко всем детям. У нее было хорошее чувство юмора. Она никогда не чувствовала себя лишней в те моменты, когда ученики обсуждали свои семейные дела, потому что считала своей семьей монахинь. Она рассказывала истории из жизни монастыря и забавные вещи, которые иногда там случались. Дети понимали, что она подкидыш, никто никогда не попрекнул ее этим. Тот факт, что она ничего не знала о своих родителях, никогда не смущал ее.

Первое горе испытала Джули, когда умерла мать Селина. Она просто не проснулась холодным ноябрьским утром. Перед смертью Селина подолгу разговаривала с Джули, понимая, что скоро оставит ее. Все помогали и поддерживали Джули в тяжелое для нее время. После смерти Селины Джули узнала, что монахиня была из обеспеченной английской семьи, и девочка испытала чувство благодарности, когда ей сообщили, что мать Селина оставила ей немного денег для оплаты учебы в колледже. Вместе с деньгами она оставила письмо. В нем излагалась воля покойной — Джули должна учиться в колледже и жить в общежитии. Селина была уверена в твердых моральных принципах своей воспитанницы, но знала и о многочисленных искушениях и житейских сложностях, поджидающих неискушенную девушку. Уверенная в том, что Джули не станет монахиней, она хотела, чтобы девушка хотя бы первое время жила под чьим-то наблюдением.

День похорон стал кошмаром для Джули, которой ей еще не доводилось встречаться со смертью. Монахини разрешили Джули посмотреть на мать Селину, лежащую в гробу, хотя не сразу решились на это. Они посоветовались с приходским священником и наконец решили, что Джули легче будет принять смерть Селины, если она увидит ее в гробу, спящую вечным сном. Они объяснили ей, как та страдала, а теперь она предстала перед Богом, и Джули надо радоваться за нее. Девушка не понимала, как можно этому радоваться. Как такое возможно? Конечно, она рада, что мать Селина у Бога и что ее страдания позади. Но как она будет по ней тосковать! Джули потеряла мать Селину навсегда.

Монахини окружили Джули особым вниманием, помогая ей пережить трудные дни. Она успешно училась, занялась спортом, став капитаном баскетбольной команды. Ей предоставляли полную свободу, и она иногда ходила на свидания.

Никто из монахинь не пользовался косметикой, но, глядя на своих одноклассниц, Джули тоже в последнем классе захотелось попробовать. Монахини дали ей на это немного денег. Они знали, что Джули не собирается оставаться в монастыре, и помогали ей советами по поводу косметики и прически. Джули даже не ожидала, что Христовы невесты могут проявить столько вкуса и познаний в этой области.

Только один раз за свою монастырскую жизнь Джули подверглась наказанию. Она была уже в выпускном классе. Однажды вечером она весело развлекалась с Дэном и вернулась только к одиннадцати. Да еще и не убрала в кухне, хотя было ее дежурство. Ей было очень стыдно. И хотя они с Дэном ничего плохого не делали, ей почему-то больше не захотелось с ним встречаться.

Монахини не одобряли ее отношений с Дэном, потому что он курил и, как догадывались, пил пиво. Им и в голову не приходило, что Джули и сама попробовала глоток пива и разок затянулась сигаретой. Дэн никогда не пил слишком много, потому что серьезно занимался спортом.

Дэн пытался назначить свидания, но она всегда говорила «нет». Он злился, так как думал, что Джули не может простить ему того, что ее наказали. Дэн был из такой семьи, где не принято было предупреждать родителей, когда он вернется, и поэтому ему было трудно понять ее, спешившую домой к половине одиннадцатого. К тому же Дэн частенько пытался заманить ее в постель. Она отвечала, что он этого от нее не дождется, и становилась оттого еще более желанной. Дэн даже однажды обозвал ее ледышкой, она только засмеялась, так как знала, что совсем не холодна. Пусть и не до конца, она понимала желания своего тела.

Как-то в школьной раздевалке девочки обсуждали ребят, с которыми побывали в постели. Одна даже утверждала, что спала с учителем. Ронда, которая затеяла весь это разговор, спросила Джули, занималась ли та с кем-нибудь любовью. Джули ответила ей совершенно искренне, что нет и что она не намерена это делать до замужества. Тогда Ронда спросила, как же она обходится без секса. Джули посмотрела ей прямо в глаза и ответила: «У меня нет в этом потребности. Когда я полюблю кого-нибудь, тогда и буду заниматься любовью со своим избранником». Как ни странно, ни одна из девочек не проронила ни слова, даже Ронда.

По дороге домой Джули мечтала о своей свадьбе. Она будет венчаться в большой церкви, а все монахини станут подружками невесты. После рождения каждого ребенка она будет устраивать пышные крестины, и всех монахинь пригласит в крестные матери. Джули часто мечтала об этом и твердо знала, что такой день когда-нибудь наступит.

В колледже у Джули проблем не было. Ее все любили. Первые четыре года она провела в студенческом общежитии в Алабаме. Получив степень магистра, Джули переехала в маленькую квартирку, тут же в университетском кампусе. Работать она собиралась в Нью-Йорке или в Сан-Франциско, и когда пришло приглашение от «Брэндон бразерс», это было то, что нужно. Компания предложила льготы, которые другие компании не предоставляли, — она давала отличное медицинское и пенсионное обеспечение, страховку, да и на зарплату грех было жаловаться. Она любила свою работу, свою квартирку и людей, с которыми работала в «Брэндон». Всех, но только не Гувера.

На следующий день Джули на работе ожидал большой сюрприз. Была пятница, и на выходные она ничего не планировала, собираясь заняться накопившимися домашними делами. Джеффри Брэндон заглянул в ее кабинет.

— Доброе утро, мисс Уоткинс. — Он вел себя так, будто она его приглашала. Джули смотрела на него в надежде, что он объяснит причину своего визита.

— Доброе утро, мистер Брэндон. Как дела?

— Все в порядке.

— Вы что-нибудь хотели, мистер Брэндон? — поинтересовалась Джули без особого энтузиазма.

Джули только взглянула на Джеффри, подумав про себя, что каждый его костюм стоит больше, чем она ежемесячно платит за квартиру, электричество, газ и телефон. В синем костюме, ярко-голубой шелковой сорочке и голубовато-сером галстуке он выглядел весьма внушительно.

Джеффри одарил ее ослепительной улыбкой и спросил, не хочет ли она пообедать с ним.

Джули была изумлена:

— Я думала, вы проводите выходные со всей семьей…

— Оба брата будут заняты в эти выходные, а я не хочу проводить уик-энд в Нью-Йорке в одиночестве. Я был бы вам очень признателен, если бы вы составили мне компанию завтра вечером. Вряд ли я смогу повести вас в какое-нибудь шикарное место. Мой вечерний костюм еще не доставлен из Бостона. Не знаю, отчего они так долго возятся. Однако Эммон говорил мне о прекрасном итальянском ресторанчике в деловой части города, и мне хотелось бы пойти туда с вами.

— Я даже не знаю. Это очень соблазнительно, и итальянскую кухню я люблю, но я живу слишком далеко… — Она чувствовала, что ее аргументы выглядят неубедительно, и сама не понимала, зачем говорит это.

— Нет проблем. Я пришлю за вами лимузин компании.

— Тогда я согласна. Я принимаю ваше приглашение.

— Отлично, в восемь часов вас устроит? — Улыбка не сходила с его красивого лица.

— Можно даже чуть позже. Вы, наверное, привыкли поздно обедать?

— Как правило, да. Если восемь вас устроит, я буду рад.

Джеффри повернулся, чтобы выйти из комнаты. Уже в дверях он тихо произнес:

— Да, мисс Уоткинс, кое-что еще. Третья компьютерная система уже укомплектована новым оборудованием. Как я слышал, это нужно было сделать очень давно.

Джули ушам своим не верила. От радости ей захотелось обнять и расцеловать его, но она вовремя спохватилась.

— Как вам это удалось?

— Что вы имеете в виду? Честно говоря, я не понимаю, почему этого не сделали раньше.

Его слова взволновали Джули, но она решила, что сейчас не время обсуждать этот вопрос.

— Чем бы это ни было вызвано, я очень рада и все в отделе обрадуются тоже. Спасибо, мистер Брэндон.

— Еще один вопрос, мисс Уоткинс. Мне хотелось бы, чтобы спор между вами и Гувером был решен до моего отъезда в Лондон. Я до сих пор не понял, что именно произошло. И еще. Глупо называть друг друга мистер Брэндон и мисс Уоткинс. Пусть будет просто Джеффри и Джули, вы не возражаете?

— Конечно, нет. До завтра, Джеффри.

Джеффри попрощался и покинул ее кабинет.

Остаток дня прошел мирно, если не считать Гувера, который все время ворчал, чем-то недовольный. Джули никак не могла этого понять. Он должен был радоваться новому компьютеру, но по его виду этого сказать было нельзя. Может быть, это оттого, что совсем молодой Джеффри, только что окончивший университет, поставил его на место, объяснив братьям, как накладно пользоваться устаревшей техникой.

Мод вошла с бумагами на подпись.

— Я так рада новому компьютеру, Мод.

— Все равно их не одолеть, босс. И между прочим, у тебя есть дела поважнее, — многозначительно улыбнулась Мод.

— Какие?

— Джеффри Брэндон. Он положил на тебя глаз. Я видела, как он смотрел на тебя вчера, когда ты шла по коридору.

— Выкинь глупости из головы, Мод, и иди работать. Не сидеть же здесь до ночи. Если дождь не перестанет, придется ехать домой на автобусе, а на остановке будет полно народу.

Толпа на остановке была такая, что Джули решила идти пешком. Даже в плаще, сапогах и с зонтом она здорово промокла.

Она была рада, что пришла домой, ей ужасно нравилось жить в Нью-Йорке, но все чаще и чаще она вспоминала о монахинях и дала себе слово как можно скорее выбраться навестить их. Лучше всего на Рождество. Они переписывались, разговаривали по телефону, но Джули знала, что добрейшие сестры скучают по ней.

Джули налила чашечку горячего чая, села на софу и с удовольствием осмотрела свою уютную комнату, на обустройство которой она потратила много фантазии, времени и сил. Софа покрыта самодельным цветастым покрывалом, плетеный абажур, отреставрированный ею, свисал над столом, в вазах почти всегда стояли свежие цветы.

Джули задумалась о поездке на Рождество в Новый Орлеан. Ей не терпелось увидеть знакомые лица, рассказать сестрам о своей работе, но она решила подождать до тех пор, пока не уладится неприятная история с Гувером.

Джули улеглась в постель и стала думать о предстоящем вечере в обществе Джеффри. Ей нравится итальянская кухня, и она с удовольствием пойдет завтра с Джеффри в ресторан. Она больше не вспоминала о греке, который, как небесное светило, сверкнул на ее горизонте и бесследно исчез. Повернувшись на другой бок, Джули засмеялась, сказав себе: «Ну вот, еще одна задница прошла мимо».

В субботнее утро дождь продолжал лить не переставая. Джули решила выйти за овощами, чтобы перекусить в ожидании назначенного времени. Был душный влажный день. По дороге домой она принялась обдумывать, что лучше надеть на встречу с Джеффри. Он сказал, это не будет слишком официально, но наверняка на нем окажется костюм и галстук. Она решила надеть летнее черное платье из хлопка, которое отлично сидело на ней. К платью выбрала босоножки на высоком каблуке и золотые сережки, похожие на цыганские кольца. Зная, что из-за влажности ее волосы завьются, Джули решила заплести французскую косичку и украсить ее черным кожаным бантом. Для плаща было жарковато… Но о чем ей волноваться? Водитель наверняка зайдет за ней с зонтом.

Джули была готова задолго до восьми часов. Ровно в восемь раздался звонок в дверь. Джули при виде шофера в форменной одежде удивилась, что Джеффри не поднялся за ней. Водитель проводил ее до машины, предупредительно раскрыв над ней зонт. Она решила, что Джеффри ждет в машине. Красивее лимузина Джули никогда не видела — стального цвета, огромный и сверкающий. Водитель открыл дверцу, помогая ей сесть. В машине было все, кроме Джеффри. Она припомнила: он, кажется, сказал, что пришлет лимузин для нее. Возможно, она поняла что-то не так. Усевшись на мягких кожаных подушках, девушка решила наслаждаться поездкой. Под рукой оказался бар с шампанским. Она взяла бокал чудесного хрусталя и налила его до краев. Джули расслабилась. Здесь был и маленький телевизор, но ей не захотелось включать его, она прикрыла глаза, наслаждаясь тихой музыкой. Немного странно только, что Джеффри сам не заехал за нею. Если бы он сказал, что пришлет за ней машину, она бы скорее всего отказалась.

Шикарный лимузин остановился у входа в ресторан. Водитель распахнул дверцу и сказал, что мистер Брэндон будет через двадцать минут.

Это не понравилось Джули.

— Могу я узнать, почему мистер Брэндон опаздывает на двадцать минут?

— Не могу сказать, мисс.

— Разве он не знал, когда мы приедем, и не мог так спланировать свое время, чтобы встретить меня? — холодно спросила Джули, понимая, что зря задает подобные вопросы шоферу. — Он точно не знал, когда мы подъедем, мисс.

— Тогда могу я попросить вас отвезти меня обратно домой и по дороге ненадолго остановиться около магазина? Я хочу купить гамбургер себе на обед.

Джули улыбнулась, представляя, как подъедет к магазину на такой красивой машине.

— Мистеру Брэндону это вряд ли понравится. Он не привык ждать, — предупредил ее шофер.

— Мисс Уоткинс тоже не любит ждать. — С этими словами она села в машину.

Вернувшись домой, Джули взяла тарелку с гамбургером и села перед телевизором. Зазвонил телефон. Она была уверена, что это Джеффри. Джули испытывала одновременно злость и разочарование. Почему он вообразил, будто она станет ждать его возле ресторана? Она схватила трубку и ледяным голосом произнесла:

— Эскорт-служба Брэндон слушает.

— Ты перепила или чего-нибудь накурилась? — растерянно спросила Мод.

— О Мод, я думала — это Джеффри.

— То-то я удивилась, что ты сняла трубку. Я думала, вы уже воркуете с ним в ресторане. Хотела оставить тебе сообщение на автоответчике.

— Ничего не получилось. Он прислал за мной лимузин, но, когда я подъехала к ресторану, шофер заявил мне, что он задерживается и будет через двадцать минут. Мне не нравится такое начало романа.

— Джули, может, так принято в Англии?

— Это ему не Англия, и воспитание есть воспитание. Ты почему мне звонишь в субботу? Что-то стряслось?

— Третья система вышла из строя. Гувер в ужасе. Ты можешь приехать в офис?

— А что от меня толку, Мод? Пусть Гувер выпутывается как хочет, сам виноват.

— Джули, я думаю, ты должна приехать, — настаивала Мод.

— Ладно, я приеду, — сдалась наконец Джули. — Постараюсь поймать машину, на улице все льет. Увидимся.

Через час к общему замешательству Джули появилась в офисе. Несмотря на плащ и зонт, она все равно промокла до нитки.

— Извините, что так долго. Я не смогла поймать машину и пришлось добираться пешком. Подождите секунду. Я немного обсохну.

Гувер уставился на нее, едва сдерживая свой гнев. Как может она быть такой спокойной, когда произошло ЧП? Добро еще двое старших Брэндонов, но эта молодая выскочка… Это уже чересчур. Его могут уволить. Гувер стал лихорадочно соображать, что бы такое предпринять, чтобы свалить вину на Джули.

В этот момент в комнату вошел Джеффри.

Гувер тихо пробормотал:

— Добрый вечер.

— Мистер Гувер, я слышал, у нас опять проблема с третьей системой?

— Да, это правда, я только что сообщил об этом мисс Уоткинс.

— Она здесь? — Джеффри не смог скрыть своего удивления.

— Да, пошла посушиться.

В этот момент Джули вошла в комнату. Джеффри бросил на нее вопросительный взгляд, но Джули молча поджала губы. В своем дорогом костюме он выглядел роскошно, она же скорее напоминала мокрую курицу.

— Добрый вечер, мистер Брэндон, — ровным голосом поздоровалась она.

— Добрый вечер, мисс Уоткинс.

— Вы уже в курсе, что третья система полетела. Новая заказана, но будет готова к работе только недель через шесть.

— Да, я знаю это.

— Компьютер следовало заменить еще год назад.

— Почему же его не заменили, мисс Уоткинс? Я так и не услышал вразумительных объяснений ни от вас, ни от мистера Гувера. Если компьютер нуждался в замене, это должны были сделать своевременно. — Джеффри был в ярости.

— Мне кажется, мистер Брэндон, эту песню я уже слышала. Несколько раз я настойчиво говорила мистеру Гуверу, что замена необходима, но он отклонил мое требование.

Гувер смотрел на Джули без какого-либо выражения на лице.

— Боюсь, я не знаю, что вы имеете в виду, мисс Уоткинс. Я впервые услышал от вас о проблеме с компьютером только на последнем совещании.

Джули стало не по себе. Она посмотрела Гуверу прямо в глаза и произнесла таким тоном, какого сама от себя не ожидала:

— Мистер Гувер, я посылала несколько требований на новый компьютер, но каждый раз вы их отклоняли. Я даже послала рапорт в главный офис, но вы изъяли его, сказав, что руководство отклонило мою просьбу.

— Я уже говорил на собрании, что не видел никакого рапорта.

Джули не знала, что и сказать на такую наглую ложь. Она стояла, уставясь в одну точку. Что делать? Как доказать свою правоту? Ее научили говорить правду и бороться за нее, и она не отступит от своих принципов.

Джеффри взглянул на Джули и по ее воинственному виду догадался, что она готова к бою. Он обнял ее за плечи и повернул к себе.

— Вместо того чтобы выяснять отношения, давайте подумаем все вместе, что делать с компьютером.

— Джули взглянула на Джеффри так, будто получила от него пощечину. Ей страстно хотелось оправдаться немедленно.

Гувер среагировал моментально.

— Сейчас мы не в состоянии ничего сделать. Мастер приходил, но не сумел починить. Мы вынуждены ждать новый компьютер, но пока мы будем простаивать, мы можем потерять всех заказчиков. Их перехватят конкуренты.

Джули молчала. Гувер, ободренный тем, что владеет инициативой, продолжал:

— Если бы меня поставили в известность, что компьютер вот-вот выйдет из строя… Но я и понятия не имел. Возможно, я слишком доверял мисс Уоткинс. — Он взглянул Джули прямо в глаза.

К этому моменту Джули пришла в себя.

— Гувер, вы лжете и отлично знаете это, — выкрикнула она. — Можете вы поклясться, что не получали моих требований и не передавали их руководству?

— Конечно, могу, мисс Уоткинс. Я понятия не имел об этих проблемах.

— Я вынуждена повторить, мистер Гувер, что вы лжете, и намерена доказать это. Сейчас я не могу привести доказательства своей правоты, но я их обязательно найду. Почему вы сваливаете свою вину на меня?

Джеффри тронул Джули за руку.

— Есть у вас копии рапорта?

— К сожалению, нет. Мы с Мод все перерыли на следующий день, но копии доклада были изъяты из файлов. Возможно, ваши братья помнят мой рапорт…

Гувер скривил губы и тихо сказал:

— Они не могли запомнить его, так как никогда не получали.

Перед Джули вдруг раскрылась вся картина.

— Так, значит, вы не показывали рапорт руководству?

— Как я мог, если и сам его в глаза не видел?

Джули взъярилась:

— Мод помнит, что она его печатала. Она жалеет, что не припрятала его хорошенько, но ей и в голову не пришло, что тут есть воры и лгуны.

Гувер был спокоен, делал вид, что это его не касается. Все оборачивалось как нельзя плохо.

— Все знают: Мод скажет то, о чем вы ее попросите, — ухмыльнулся Гувер. — Она настроена против меня. Я бы сказал, вам есть над чем подумать, мисс Уоткинс.

Джули резко повернулась на каблуках и вышла из комнаты.

Словно притянутый магнитом, Джеффри поспешил за ней. Джули зло втискивала ноги в сапоги, натягивала мокрый плащ.

— Я бы мог отвезти вас домой. Дождь все идет, и уже слишком поздно, чтобы идти одной.

— Нет, спасибо. Я хочу проветриться, — резко бросила Джули.

— Вы упускаете случай, леди. Два раза я не предлагаю, — пожал плечами он.

— Хорошо, согласна. Если я промокну, то наверняка заболею.

— Машина у входа. Пошли.

В кабине лифта, бесшумно спускавшегося вниз, Джеффри не сводил с нее глаз, но Джули даже не заметила этого, настолько была разгневана и растеряна. Больше всего на свете ей хотелось остаться одной и лечь спать.

Джеффри прервал молчание.

— Если вы хотели проучить меня за сегодняшний несостоявшийся обед, вы абсолютно правы.

— Обед, обед! Я и думать о нем забыла. Я так подавлена ложью Гувера…

— Если вы знаете, что он врет, почему же вы ничего не предпринимаете? Зачем ему противиться покупке нового компьютера? Не из его же зарплаты в конце концов заплатят.

— Вот этого-то я не понимаю, Джеффри. Я знаю, что он врет, но не могу понять причину и не могу предъявить доказательств.

Джули даже не заметила, как они дошли до его «мерседеса».

— Садитесь и пристегните ремень безопасности, — сказал Джеффри.

— Я боюсь, что испорчу сиденье, одежда на мне не высохла.

— Не думайте об этом, Джули.

Джеффри снова взглянул на нее. Он никогда не видел более красивой женщины. Это был вызов судьбы. У него всего несколько месяцев на то, чтобы уложить ее в постель. Это будет не так-то легко. Она, по-видимому, девственница, но как бы то ни было, он своего добьется.

— Джули, я хотел бы извиниться перед вами. Дайте мне шанс исправиться.

Джули выглядела смущенно.

— Пожалуйста, Джеффри, отвезите меня домой.

— Вы должны показать мне дорогу. — Найти легко. Езжайте прямо, я скажу, где повернуть направо.

— А не перекусить ли нам хоть что-нибудь, прежде чем я отвезу вас?

— Нет, спасибо. Я попросила вашего водителя остановиться у магазина и купила гамбургер.

Джеффри громко рассмеялся, но Джули не видела в своих словах ничего смешного.

Остаток дороги они провели в молчании. Джули показала Джеффри, где остановиться, попрощалась и выпрыгнула из машины.

Джули приняла горячий душ и легла в постель. Ей хотелось поскорее отключиться, но сон не шел. Какая-то мысль сверлила мозг, и она никак не могла ухватить ее. Было душно и влажно, дождь усилился. Джули подумала, что в следующем году сможет наконец купить себе кондиционер. По необъяснимым причинам она вдруг подумала о Никосе Андропулосе. Наверное, для него покупка кондиционера такая мелочь. Мысль мелькнула и исчезла, мозг опять переключился на Гувера. Гувер… Гувер… Гнусный негодяй нагло врет, а она не может ничего доказать, а главное, не понимает, зачем ему это нужно. Напряжение стало невыносимым.

Джули решила восстановить в памяти все с самого начала.

Гувер никогда не любил ее, но и никогда и не предпринимал ничего без ее ведома. Она вовремя получала премии — очередная должна быть к Рождеству. И хотя они с Гувером недолюбливали друг друга, она чувствовала, что он доволен ее работой. Она хорошо справлялась, и он отмечал это. Иногда даже хвалил ее. Почему же он врет сейчас?

Наконец Джули забылась тяжелым сном. Громкий раскат грома разбудил ее; и Джули поняла, что она задремала.

Джеффри упомянул какие-то ассигнования. Что это за деньги? Джули не знала, что какие-то ассигнования им выделялись.

Она резко села в кровати.

Вот оно что! Гувер потратил деньги на что-то другое, на свои нужды, а отчитался как за ремонт компьютера. А теперь, негодяй, старается потопить ее, как только может.

Джули встала с постели и принялась быстро писать. Она записывала все, что помнила; все, что она когда-либо говорила про компьютер. Нельзя ждать до понедельника. Она должна опередить Гувера.

Понедельник приближался медленно, зато у Джули было время разработать свой план. В воскресенье она позвала Мод, они стали думать вместе. Джули были нужны доказательства, их мог дать родственник Мод, работавший в ревизионном отделе.

— Ты хочешь попросить моего брата сделать что-то незаконное? — удивилась Мод.

— Почти, — спокойно ответила Джули. — Мы можем сражаться с Гувером только его же методами.

— Что же ты хочешь?

— Мне нужны копии оплаченных счетов за его подписью. И я прошу тебя позвонить брату сейчас же. Если мои догадки верны, счета за ремонт компьютера, отправленные в ревизионный отдел, — фальшивые.

Мод была поражена.

— О, Господи! Неужели ты подозреваешь его в этом? Я никогда не любила его, но я и предположить не могла, что он может пасть так низко.

— Приди завтра на работу на час раньше, Мод. Сделаешь все необходимые звонки, до того как придут остальные сотрудники. Но, пожалуйста, позвони своему брату сегодня же. Он меня знает, я его не подведу.

В понедельник утром Джули проснулась в самом дурном настроении. Несостоявшийся обед с Джеффри, вранье Гувера развеяли радужные надежды. Джули тщательно оделась. Для предстоящего ей тяжелого дня она выглядела безукоризненно. Волосы гладко зачесаны назад и собраны в узел, умело наложенный макияж лишь подчеркивает достоинства ее лица, делая его черты необычайно выразительными. Платье Джули выбрала простого покроя с единственным украшением в виде пышного банта на шее.

Гувер появился в офисе раньше, чем этого ожидала Джули. Он чувствовал, что предстоит борьба. По дороге на работу он думал о Джулии. Эта маленькая негодяйка доставляет столько неприятностей. Вытащить копию доклада из файла было прекрасной мыслью. Она ничего не сможет доказать, так отчего же он так нервничает?

Увидев Джули, он торопливо поздоровался с ней.

— Мистер Гувер, мне хотелось бы переговорить с вами.

— Я тоже этого очень хочу. Эта комната вас устроит?

Она посмотрела на него и произнесла:

— Да, я приду через минуту, только приготовлю кофе.

Она должна была прежде дождаться звонка от Мод. Наконец телефон зазвонил. Мод подтвердила ее подозрения.

Джули с торжествующим видом вернулась в комнату к Гуверу. Она заговорила, едва переступив порог:

— Мистер Гувер, мы оба знаем, что вы лжете. Мы оба знаем, что вопрос о новом компьютере и починке старого обсуждался. Нет никакой нужды возвращаться к этому.

— О чем же вы хотите поговорить? — Его голос был спокоен.

— Я узнала кое-что интересное, мистер Гувер. Например, что вы вписали в отчеты за починку компьютера и приобретение нового оборудования суммы гораздо большие, чем платили на деле. Вы послали фальшивые счета в ревизионный отдел, а разницу присвоили.

Гувер побледнел. Казалось, ему не хватает воздуха. С неожиданным хрипом он упал грудью на стол. Джули бросилась к нему. Он едва дышал. Она открыла дверь, испуганно позвала Мод. Мод не было на месте, и Джули попросила помочь ей двух мужчин, проходивших мимо по коридору.

— По-моему, у мистера Гувера сердечный приступ, немедленно вызовите «скорую помощь».

Мод вбежала в комнату.

— Что случилось?

Джули рассказала ей все, как было. Она не могла сдержать нервную дрожь.

— Мне не по себе, Мод. А если он умрет? Это будет моя вина.

— Совсем не твоя. Он виноват и волновался, что все раскроется. Вспомни, как он вел себя в пятницу. Он перенервничал, а ты тут совсем ни при чем.

— Знаю, Мод, но все же я была бы рада, если б все обошлось.

Джули вошла к себе в кабинет и устало опустилась в кресло. Конец недели выдался ужасным, сегодняшний день начался не лучше.

На пороге появилась Мод.

— Есть новости из ревизионного отдела. Все было так, как ты предполагала.

— Давай пока никому ничего не говорить, Мод.

Вскоре появился Джеффри. Он выглядел обеспокоенным.

— Я прямо из госпиталя. Гуверу уже лучше. Это был сердечный приступ, вызванный стрессом. Я разговаривал с врачом, и он сказал, что Гуверу необходимо отдохнуть несколько недель. Мы предоставим ему отпуск. Он давно работает, и мы должны сделать для него все, что можем.

Джули посмотрела на Джеффри и принялась гадать, что же ей делать. Сказать ему о Гувере или сейчас неподходящий момент? Может быть, лучше всего дать Гуверу возможность признаться во всем самому. Но если он этого не сделает, тогда она будет вынуждена сделать это сама.

Из задумчивости ее вывела Мод.

— Босс, мистер Гувер просит тебя к телефону.

Джули недоуменно уставилась на аппарат.

— Зачем я ему?

Она взяла трубку:

— Мистер Гувер, мне сказали, вам уже лучше. Я рада, что все не так серьезно.

— Да, ничего серьезного, кроме ваших обвинений…

— У меня есть доказательства, мистер Гувер.

— Вы кому-нибудь уже сказали?

— Только Мод.

— Что вы намерены делать дальше, мисс Уоткинс?

Джули была абсолютно спокойна.

— Я намерена до пятницы дать вам возможность рассказать все Брэндонам самому. Если вы не сможете, тогда я сделаю это сама. У меня нет выбора. Если вы уедете в отпуск, а потом вернетесь как ни в чем не бывало, где гарантия, что вы снова не станете присваивать деньги компании?

— У меня достаточно денег, чтобы покрыть недостачу, мисс Уоткинс.

— Этот вопрос, пожалуйста, решайте с руководством.

— Я прошу вас не говорить пока ничего Брэндонам, я все сделаю сам.

— Обещаю вам, мистер Гувер, и надеюсь, что вы не станете медлить. Помните, до пятницы. Вы украли много денег, мистер Гувер. И это не все. Вы еще хотели очернить невиновного человека, меня. Я не могу вам это простить. До свидания.

Джули опустилась на стул. Ее трясло. То, что она заставила Гувера признаться, не принесло ей облегчения, но она знала, что поступила порядочно.

На следующее утро Джули вызвали в главный офис к Роджеру Брэндону. Все три брата собрались в кабинете. Роджер сидел за своим столом. Эммон напротив Роджера, а Джеффри пристроился рядом. Все трое встали, когда она вошла в комнату. Джеффри указал ей на стул возле себя.

— Доброе утро, мисс Уоткинс.

— Доброе утро. — Это было все, что Джули смогла произнести.

— Я уверен, вы знаете причину — одну из причин, нашей встречи, мисс Уоткинс.

— Думаю, что да, мистер Брэндон.

— Мистер Гувер принял предложение работать в нашем лондонском офисе. Он отправится туда, как только выйдет из больницы.

— Отлично, — произнесла Джули.

— Отлично? И это все, что вы можете сказать? — удивился Джеффри.

— А что я должна сказать? Что я рада, что он не потопил меня? Рада, что он не попал в тюрьму? Я не знаю, чего вы от меня ждете, но, может быть, сейчас как раз подходящее время сказать руководству компании «Брэндон», что нужно тщательнее присматриваться к людям, занимающим высокие должности. Гувер придирался ко всему, и никто не мог ему ничего возразить. Он стоял между коллективом и руководством, не давая возможности переговорить с вами…

— Я что-то не понял. Вы о чем-то хотите поговорить с нами? — воскликнул Эммон.

— И я и другие менеджеры тоже. Гувер заставлял нас работать сверхурочно, хотя в этом не было необходимости. Он испортил праздники многим работникам. Ему дали такую власть, что он в два счета выставил бы любого, кто попытался бы ему возразить.

Джеффри встал, засунув руки в карманы расстегнутого пиджака.

— Я не верю этому. Неужели так оно и было? Что скажешь, Роджер?

Роджер Брэндон встал и посмотрел прямо на Джули.

— Извините, мисс Уоткинс, но нам еще надо обсудить ряд серьезных вопросов.

Догадавшись, что ее ставят на место, Джули повернулась на каблуках и вышла.

«Хорошо же, — сказала она себе. — Хорошо, что я не написала в Новый Орлеан, чтобы меня ждали к Рождеству. Возможно, придется искать новую работу».

Вернувшись к себе, она попросила Мод зайти и плотно прикрыть дверь. Она рассказала про признание Гувера и попросила Мод хранить молчание. Сам по себе факт, что Гувер больше здесь не работает, был прекрасной новостью.

— Мне придется искать нового босса, Джули? — вопросительно взглянула на нее секретарша.

— Я бы не удивилась этому, Мод, — невесело улыбнулась в ответ Джули.

Раздался стук в дверь. Мод открыла и увидела широко улыбающего Джеффри.

— Джули, то, что вы сказали недавно в присутствии моих братьев, правда?

— Да, и причем еще не вся.

— Я хочу предложить вам занять место Гувера. С прибавкой к зарплате. Конечно, на вас ляжет большая ответственность, но я уверен, что вы справитесь, и должен добавить, что братья согласны со мной. Что вы на это скажете?

— Что сказать? Я люблю свою работу, и надеюсь, что смогу держать все в своих руках. Мне только хотелось бы сделать кое-какие изменения.

— Если их одобрят мои братья — действуйте. Мы решили еженедельно проводить совещания с начальниками отделов. Менеджеры будут собираться, как и раньше, по понедельникам. Мы сможем чаще обмениваться мнениями.

— Отличная идея, Джеффри! Я принимаю ее с удовольствием.

Джеффри взглянул на Джули. Неужели она не подозревает, как красива? Там, в офисе Роджера, ее глаза так воинственно сверкали. Да, это совсем не обычная дама.

— Я хочу извиниться за мою грубость прошлым вечером, — сказал он. — Обещаю, что это больше не повторится.

— Джеффри, вы свободны в субботу вечером? — неожиданно спросила Джули.

— В общем-то да.

— Тогда пригласите меня пообедать. Я сходила бы в хороший ресторан. Если ваш вечерний костюм еще не прибыл из Бостона, можно взять напрокат. В восемь часов меня устроит и, пожалуйста, не опаздывайте.

Джеффри был поражен.

— Буду счастлив исполнить все ваши указания, но мне хотелось бы напомнить, что вам не следует к этому привыкать. С моими женщинами я говорю иначе.

— Я не ваша женщина, Джеффри, не забывайте этого. Вы что, настолько не уверены в себе, что женщина не может вас о чем-нибудь попросить? Между прочим, за свой обед я заплачу сама, пусть вас это не волнует.

Джеффри одарил Джули широкой улыбкой и вышел, посвистывая.

Джули пошла к Мод.

— Что мне делать, Мод? Я сама напросилась, велела Джеффри надеть смокинг, а у самой нет вечернего платья. Только то, что я надевала на выпускной бал в колледже, но вряд ли оно мне сейчас подойдет. Не могу же я его надеть…

— Да-а, задача. В твоем случае нужно что-нибудь необыкновенное.

Джули улыбнулась.

— В твоих запасах не найдется ничего подходящего?

— Нет. Послушай, у тебя же есть черное шелковое платье, ты надевала его на прошлое Рождество. Оно тебе очень идет.

И правда. Оно обтягивало бедра, подчеркивало стройные ноги, не стесняя походки. К нему годились и черные босоножки на высоких каблуках.

Джеффри в этот вечер был хорош как никогда. Белоснежный смокинг и черные брюки выглядели очень элегантно. Он принес Джули огромный букет абрикосового цвета роз, и она им ужасно обрадовалась.

— Спасибо за розы, Джеффри. Когда я куплю машину и заеду за вами, чтобы отвезти куда-нибудь, я тоже принесу что-нибудь приятное.

Он смущенно засмеялся.

— Честно говоря, впервые приношу розы на свидание, Джули, — признался Джеффри.

Они отправились в ресторан в чудесном расположении духа. Джеффри настоял на том, чтобы опустить верх машины, чтобы не пострадала прическа Джули. Они вели легкий шутливый разговор. Джеффри клялся, что она флиртует с ним. Джули расхохоталась:

— Я рада, что вы это заметили, — но тут же добавила: — Это я просто от смущения.

— Ну, Джули, вы определенно не робкого десятка, — смеясь, отозвался Джеффри.

Ресторан, который выбрал Джеффри, оказался превосходным. Джули поспешила сказать ему об этом, и он важно произнес:

— То ли еще будет, когда вы познакомитесь с его кухней.

— Хорошо, — улыбнулась она. — В таком случае я заказываю самое дорогое блюдо из меню.

У их столика появился официант, и Джеффри принялся распоряжаться.

— Итак, — начал он, — принесите леди паштет, а мне улиток. Это для начала. Затем подайте нам обоим маринованные артишоки и салат. Для освежения принесите шербет и оранжад. От малины у меня аллергия, так что проследите, чтобы ее в шербете не было. Леди съест лосося с рисом и спаржей, а я — филе с кровью и спаржу. Насчет десерта мы решим позже, но попросите, пожалуйста, шефа приготовить ваше фирменное суфле. На это требуется не меньше часа, и я хочу, чтоб оно было готово на случай, если леди захочет десерт.

Джули ошеломленно наблюдала за ним. При этом он не играл, а вел себя совершенно естественно. Джули собралась с духом и спокойно сказала:

— К вашему сведению, Джеффри, паштет из гусиной печенки я терпеть не могу. Я не хочу лосося, но с удовольствием съела бы кровавый бифштекс, как и вы. Я не люблю артишоки, а предпочитаю просто салат или салат с рокфором. Шербет — единственная вещь, которая мне понравилась из перечисленного вами.

— Почему же вы не остановили меня? — удивился он.

— Вы когда-нибудь пытались остановить поезд? Знаете, я не хотела бы портить вам настроение, но вы ужасно самоуверенны, Джеффри. Вы лучше знаете, что нужно другим, так ведь? Почему вы не спросили меня? Вы даже не спросили, что я хочу заказать, а ведь мы едва знакомы. Вы никак не можете знать моих вкусов.

Джеффри подозвал официанта.

— Кажется, леди недовольна моим заказом. Пожалуйста, отмените этот, она закажет по-своему.

Официант в изумлении уставился на Джули.

— Что прикажете, мадам?

— Я хочу самое дорогое блюдо в каждой перемене, и непременно салат с рокфором.

Официант растерялся и застыл, не зная, что делать. Джеффри взглянул на него и громко рассмеялся.

— Один ноль в вашу пользу, Джули, но я еще отомщу, — пообещал он.

— Я могу и подождать, Джеффри, — усмехнулась Джули.

Лилась тихая, спокойная музыка, и Джули спросила:

— Не потанцевать ли нам?

— Вообще-то я думал, что мужчина должен приглашать женщину на танец.

Джули взглянула на него с любопытством:

— И где записано такое правило?

— Не знаю. Но мне не нравятся агрессивные женщины.

— Я не думала вас обижать, Джеффри. Просто мне захотелось потанцевать с вами.

— Очень хорошо, пойдемте.

— Нет, спасибо. У меня уже пропало настроение.

— Вы испытываете мое терпение и, по-моему, преследуете какую-то цель. Вы — самая необычная, самая интересная и самая сумасшедшая женщина, какую я когда-либо встречал.

— Но, Джеффри, вы кое о чем забыли.

— О чем же, моя дорогая Джули?

— Об очень важной вещи. Если у вас есть намерение уложить в постель меня сегодня или в какой-либо другой вечер, вам лучше подумать о чем-нибудь другом. Я лягу в постель с одним-единственным мужчиной — со своим мужем.

— Вы прямой человек, как я вижу?

— Я никогда так о себе не думала. Просто зная, что многие мужчины воображают, будто деловые независимые женщины к тому же и весьма доступны, я хотела сообщить, что не разделяю подобного убеждения. Я решила предупредить вас заранее.

Джеффри был явно разочарован. Он и так уже потратил на нее гораздо больше времени, чем собирался поначалу.

— «Шатонеф дю Пап» вас устроит?

— Не знаю, а что это за вино?

— Это сухое красное вино, и я его очень люблю.

— Я предпочитаю терпкое белое вино, спасибо.

— К мясу? — удивился Джеффри.

— Да, к мясу.

Джеффри заказал ей белое вино, а красное для себя.

— Вы не возражаете, если я закурю?

— Возражаю. Это вредно для наших легких, к тому же это не слишком приятно сидящим вокруг.

— Джули, — воскликнул Джеффри. — Вечер мне нравится все меньше и меньше.

— Не знаю, в чем дело, Джеффри? Мне очень хорошо.

— Джули, вы все делаете мне назло. Почему? Мстите мне за прошлый вечер?

— Хорошо, Джеффри, давайте разберемся. Во-первых, я сама назначила вам свидание. Во-вторых, я сама пригласила вас на танец. В-третьих, я заказала блюда, которые я хотела бы съесть, а не те, которые выбрали вы. В-четвертых, я не люблю красное вино. И, в-пятых, мне не нравится, когда дымят мне в лицо. По-моему, эти факты лишь доказывают ваши плохие манеры, так что непонятно, на что вы обижаетесь.

— Надеюсь, завтра вы поведете меня осматривать достопримечательности? Я хочу посмотреть статую Свободы и побродить по Манхэттену. Обещаю, что предоставлю вам выбор лично заказать хот-догов; торжественно обещаю не пялиться на девушек без очков и даю честное-пречестное слово не дымить вам в лицо.

— По-моему, это отличная идея, Джеффри, и еще. Давайте начнем все сначала.

— Как это? Я не очень понимаю… — в недоумении уставился на нее Джеффри.

— Разрешите представиться. Я — Джульетт Уоткинс.

— А я — Джеффри Брэндон.

Они через стол обменялись рукопожатием и на том кончили пререкаться. Остаток вечера прошел приятно, доставив им обоим удовольствие.

Джеффри проводил Джули до дверей и не попросился разрешения зайти. Джули была очень довольна: она отлично провела время, от вина и от общения у нее немного кружилась голова.

— На какое время мы назначим нашу экскурсию, Джули?

— Не раньше десяти. Мне хотелось бы немного поспать.

— Подходит. Спокойной ночи, Джули. — Джеффри поцеловал Джули в лоб, и она закрыла дверь.

Домой он ехал со странным чувством. Джеффри всегда мечтал найти невесту, которая сохранила бы девственность до брачной ночи, но женитьба представлялась ему еще далеким будущим. Он не собирался пока жениться. Американки ему казались скучными, но только не эта… Неизвестно, как и где, но он обязательно окажется в постели с Джули Уоткинс, и священник тут совсем ни при чем.

Джеффри с силой жал на педаль газа. Какого черта она о себе воображает? Неужели на свете нет других женщин, кроме Джули Уоткинс? Зачем он затеял эту дурацкую экскурсию? Глупее не придумаешь. Ладно, завтрашний день он как-нибудь продержится, а там надо скорее кончать со всем этим. Может, мать права, англичанки — вот кто знает, как себя вести. Все этой Джули не так, спорит по любому поводу. Нет, это не для него. В его планы входит немного развлечься перед возвращением домой. А у Джули Уоткинс слишком большие запросы и высокие требования.

У Джеффри на примете была художница. Ее звали Лэйн. И он подозревал, что это она время от времени оставляет ему записки под дворником. В некоторых были приглашения выпить, в других — просто телефонный номер. Он никогда не обращал внимания на эти бумажки, но вот сейчас возьмет и позвонит. Почему бы не позвонить прямо утром? Может быть, удастся хорошо провести воскресную ночь.

Джеффри был горд собой. Он принял правильное решение. Ему не нужна мисс Джули Уоткинс, и завтра после экскурсии все с ней будет кончено. Пусть убирается к черту со своей невинностью!

Был жаркий, влажный день. Слишком жаркий для осмотра достопримечательностей. Джули гадала, как они доберутся до статуи Свободы, но потом подумала, что на пароме, возможно, будет прохладнее.

Приехал Джеффри, стройный и подтянутый, в прекрасно сидящих джинсах.

— Вам джинсы шили на заказ? — брякнула Джули и тут же смутилась.

— Конечно, а что, вы их разве не заказываете?

— Да нет, мои куплены в магазине — самые обычные джинсы.

— Не скромничайте, Джули. С моей точки зрения, к вам ни в каком смысле нельзя относить слово «обычный», — усмехнулся Джеффри. — Ах, Джеффри-душка! Вы со мной кокетничаете?

— Не уверен. Я еще не решил, действительно ли вы самая красивая, самая восхитительная женщина, которую я когда-либо встречал, или вы меня дразните, и больше ничего. А может, вы хотите свести меня с ума?

— Ладно, — задумчиво сказала Джули. — Не обязательно решать этот вопрос сегодня. Пошли.

Джеффри засмеялся и шутливо поклонился:

— Моя колесница ждет нас.

— О, Джеффри, я забыла сказать. Мы не поедем на машине. Лучше воспользуемся метро.

— Хорошая мысль! У меня не хватило силы воли спуститься в метро в одиночестве.

Держась за руки, они направились к ближайшей станции. В воскресное утро народу было немного, но среди пассажиров метро хватало интересных лиц, Джули любила рассматривать лица людей и представлять себе, как они живут.

Джеффри взглянул на нее:

— О чем вы задумались?

— О, я люблю представлять себе, чем занимаются эти люди, кто они, как живут…

— Не все ли равно? — воскликнул Джеффри.

— По-моему, нет. Видишь женщину с крашеными рыжими волосами. Раньше она, наверно, участвовала в шоу. А мужчина, сидящий рядом, скорее всего был жокеем.

Джеффри громко рассмеялся.

— Вы много говорите о других, но никогда не рассказываете о себе, о своей семье.

Джули посмотрела ему в глаза.

— Я сирота, Джеффри. Одна из тех, кто не знает своих родителей… Подкидыш, завернутый в пеленку, к которой пришпилена записка с именем.

Джеффри не сразу поверил. Уж не разыгрывает ли она его? Она любит подшучивать. Но что-то в ее голосе говорило, что это правда.

— Где вас оставили?

— Около монастырской церкви в Новом Орлеане, штат Луизиана. Монахини подобрали меня, стали обо мне заботиться. Я переписываюсь с ними и надеюсь поехать туда на Рождество.

— Как грустно! Но, пожалуйста, не намечайте пока ничего на Рождество. Может, лучше отпраздновать со своей церковной семьей День Благодарения? — Джеффри одернул себя. С чего он вдруг ляпнул насчет Рождества? Какая ему разница, где она будет справлять Рождество?

Джули с недоумением взглянула на него. Что он имел в виду, сказав, чтобы она ничего не планировала на Рождество?

Поезд прибыл на место, и Джули сказала:

— Мы пойдем более короткой дорогой, чтобы не толкаться среди туристов.

Они подошли к парому. Джули любила смотреть, как машины цепочкой заезжают в черное чрево парома, словно в глотку огромного кита. Сегодня народу было немного, и вскоре они отплыли. Было жарко, но дул легкий ветерок, принося прохладу. Через несколько минут показалась статуя Свободы.

Джеффри был взволнован, но Джули не догадывалась о причине.

— Не волнуйтесь, Джеффри. Мы обогнем на пароме статую, а потом можем войти внутрь. Мне хотелось бы показать вам вид города со смотровой площадки.

— Я не волнуюсь. Просто статуя производит такое впечатление…

Джули понимала, что он имеет в виду. Она чувствовала то же самое, когда попала сюда в первый раз с Мод.

— Посмотрите на остров, Джеффри. Видите вдали старую тюрьму?

— Что это за место, Джули?

— Это выход на Говернор-Айленд. Сюда приезжают семьями, здесь можно хорошо отдохнуть, выпить пива, здесь есть театр и танцевальная площадка. Ну и, конечно, гостиницы для туристов, и очень красивый клуб с рестораном. Мы можем там пообедать, если вы не возражаете.

Клуб оказался переполнен, и они предпочли съесть свои сандвичи, запив их содовой прямо на берегу.

— Паром отправляется через полчаса, Джеффри. Нужно идти. Впрочем, если хотите еще побродить тут, можно поехать на следующем пароме.

К самой статуе они отправились на катере. Как всегда, там было полно туристов со всего мира, слышалась разноязычная речь. На катере Джеффри обнял Джули за талию и крепко прижал к себе. Она взглянула ему в глаза, они поцеловались. Джули нравилось, как он целовал ее. Сначала легкое быстрое прикосновение, похожее на простое знакомство, потом их губы слились в страстном поцелуе. Джеффри чувствовал сквозь легкую ткань, как напряглись ее соски, а Джули ощущала, как сильно его желание. Такого оглушающего шквала чувств ей испытывать еще не приходилось.

Для Джеффри, конечно, это было привычно — традиционный первый шаг на пути в спальню.

— О, Джули, я не выдержу! Я так хочу тебя. Давай продолжим экспедицию в следующий раз. А сегодня я хочу только одного — оказаться с тобой в постели.

Джули резко отстранилась. Она не чувствовала себя оскорбленной, но была удивлена его натиском. Ей хотелось, чтобы он целовал ее. Ей нравилось обнимать его и чувствовать его возбуждение, но она вовсе не намерена ложиться с ним в постель, да еще сразу же после второго свидания! Необъяснимо почему, но вдруг перед ней возникло лицо того грека. Она отпрянула от Джеффри, попытавшегося еще раз поцеловать ее.

— Не знаю, что и сказать, Джеффри. Мне нравится, как ты целуешь меня, но это не значит, что я улягусь с тобой в постель. Мы ведь едва знакомы.

— Джули, тебе не меньше двадцати четырех. Большинство женщин ложатся в постель с мужчинами намного раньше.

— Верно, Джеффри. Мне уже двадцать шесть, но я вовсе не «все женщины». Я не собираюсь ложиться в постель ни с тобой, ни с кем-либо еще до свадьбы. Если это для тебя непреодолимое препятствие, давай не будем больше встречаться.

— Все в порядке. Извини, возможно, я слишком настойчив. Но где ты научилась так целоваться?

— Ты сам научил меня, Джеффри. Только что. Так меня целовал, и я отвечала тебе. Честно, мне это ужасно нравится.

Катер подошел к острову. Джеффри меньше всего сейчас интересовала статуя Свободы. Ему хотелось еще многое сказать Джули об их отношениях. Важно, чтобы она поняла: если она ляжет в постель с мужчиной, который заботится о ней, это значит, что ей не о чем беспокоиться. Просто он еще не готов к женитьбе. Джули выиграла этот раунд, в следующий раз он подготовится лучше.

— Иди сюда, Джеффри!

Джеффри послушно последовал за ней, прекрасно сознавая, что подъем по ступенькам нисколько не охладит его пыл.

Джули взяла на себя обязанности гида. Она провела его повсюду, и к концу осмотра оба едва держались на ногах.

Джули дотронулась до руки Джеффри.

— Давай поищем местечко для отдыха. Хочется выпить чего-нибудь прохладного. Здесь должна продаваться вода, а вон удобная скамейка, где можно присесть.

Они уселись, Джули сбросила туфли.

— Расскажи мне о своей семье, Джеффри. Я совсем ничего не знаю о твоих братьях.

Джеффри вытянул длинные ноги и начал рассказывать:

— Роджер и Эммон старше меня. Они всегда присматривали за мной, защищали. Мы всегда отлично ладили. Перед смертью отец настоял, чтобы они продолжали бизнес, начатый дедом здесь, в Нью-Йорке. Он же распорядился, чтобы я закончил Гарвард и вернулся в Лондон к семье, что я и собираюсь сделать. В основном это всех нас устраивает. Однако Америка мне нравится с каждым днем все больше и больше. Мать — англичанка, а отец был американцем. Это тебя удивляет?

— Да, вы все не очень похожи на американцев.

— Мы всегда жили или в Лондоне, или в загородном доме. Мать никогда не признавала Америку, и мы считаем себя больше англичанами, чем американцами. Особенно я. Мне нравится приезжать в вашу страну на короткое время, но я в душе остаюсь англичанином. Да, забыл сказать, мою сестру зовут Клара, и она самая старшая из нас.

— Ты как-то странно произнес ее имя. С ней что-нибудь не так?

— Нет, не сказал бы. Трудно объяснить причину моего беспокойства. Физически с ней все в порядке. Но, кажется, ей очень нравится доставлять неприятности людям. Ей не нравится жена Роджера, и она делает все, чтобы отравить ее жизнь.

— Почему же жена Роджера терпит это? — возмутилась Джули.

— Если ты позволяешь кому-то причинять себе боль, значит, ты виноват в этом так же, как и они.

— А твоя мама, какая она? — с интересом спросила Джули.

— Мама очень привлекательная женщина. Ей шестьдесят один, но выглядит она на сорок пять. У нее много друзей, и каждый день ее расписан по минутам. Она очень гордится нашей семейной историей и родственными связями. Это для нее многое значит.

— Она уже подыскала тебе принцессу голубых кровей?

— Естественно. Ее зовут Синтия, и она мне очень нравится. Она больше, чем сестра или кузина. Она мне даже ближе, чем Клара, но я не хочу на ней жениться. Я боюсь, что наши чувства не взаимны. Синтия хочет замуж и не прочь войти в нашу семью. Я пытался много раз обратить ее внимание на других мужчин, но она и слышать об этом не желает. Надеюсь, пока я нахожусь здесь, в Америке, что-нибудь изменится.

— А как ты, Джеффри? Ты уже присмотрел себе девушку?

Он посмотрел прямо ей в глаза и улыбнулся мальчишеской улыбкой.

— Не уверен, Джули. Но, по-моему, скоро это случится.

Джули схватила Джеффри за руку.

— Пойдем на паром, пора возвращаться, — заторопилась она. — Поедем ко мне, я приготовлю обед.

— Ты умеешь готовить? — В его голосе явственно звучало недоверие.

— Конечно, умею, — обиделась Джули.

Джеффри нежно дотронулся до ее губ. Джули поцеловала его пальцы. Его глаза были полны страсти, и Джули знала, он хочет ее. Но пусть ждет — ведь поцелуи ничего не значат!

После долгой поездки в метро они зашли в магазин и купили бифштексы, все, что нужно для салата, французский хлеб и бутылку хорошего вина.

— Как насчет сыра «бри» на десерт, Джули? — спросил Джеффри.

— Терпеть его не могу. Тебе что-нибудь придумаю, а себе сделаю желе. Посмотри, какая чудная пахлава.

И на мгновение опять перед глазами появилось лицо грека. Почему-то ей вдруг захотелось пахлавы. Слишком дорого для нее, да и слишком тяжелое блюдо для такого жаркого дня. Но все же она ее купила, и под руку с Джеффри они отправились к Джули домой.

Джеффри с любопытством оглядел маленькую квартиру. Обставлена со вкусом, но тесно и душно. Он предложил поехать к нему, но Джули отказалась. Она включила слабосильный вентилятор, который ничуть не помогал в этой жаре.

— Через несколько минут станет легче. К следующему лету куплю кондиционер. На моей новой должности и с повышением зарплаты я смогу себе это позволить. И машину куплю.

— Как только ты спишь в такой духоте? — вздохнул Джеффри, расстегивая верхние пуговицы на рубашке.

— Ставлю вентилятор прямо к кровати.

Джеффри вытер со лба пот.

— Можно, я приму душ?

— Я тоже хочу. Давай я пойду первая, это займет несколько минут. А потом начну готовить салат.

Джули вернулась в комнату в белых шортах и открытой майке. Волосы она собрала в конский хвост и выглядела как девчонка. Увидев ее, Джеффри понял, что душ ему необходим холодный.

Джули облегченно вздохнула. Она не знала, что у него на уме. Джеффри намеренно возбуждал ее, и она бы не удивилась, если б он начал раздеваться перед ней, чтобы посмотреть на ее реакцию. Она принялась за салат, откупорила вино.

— Мне нужен полновесный поцелуй, — заявил Джеффри, вернувшись из душа. — Я устал ходить вокруг да около.

Он властно обнял ее и поцеловал. Ее маленькие груди мгновенно набухли, словно давно ожидали поцелуя. Джеффри опустился на колени и стал поочередно ласкать их. От его прикосновений у Джули закружилась голова. Она почти теряла сознание от сжигающей ее страсти. Ей не хотелось останавливать его, но она знала, что должна это сделать.

— Я так долго этого ждал, Джули.

Он стал целовать ее так настойчиво, как никто никогда ее не целовал.

— Джули, пожалуйста, я хочу быть с тобой…

Сознание Джули прояснилось. Она отпрянула от него, стараясь завязать бретели топа. Руки дрожали, она с трудом справлялась с непослушными завязками.

— Джеффри, я…

— Не говори ничего, позволь мне…

— Я не знаю, что со мной. Никто не ласкал меня так раньше. Но если ты думаешь, что я уступлю тебе, ты ошибаешься. Женщина имеет столько же прав, как и мужчина, остановиться, когда она хочет.

— Ладно, сдаюсь, но предупреждаю: скоро ты будешь моя, вся моя, Джули. Это именно отступление, а не поражение.

Сказав это, Джеффри тут же пожалел о своих словах. Хватит возиться с этой недотрогой. К черту Джули Уоткинс. Уж слишком она твердокаменная. Нечего терять время…

Его мысли вернулись к Лэйн. Девица явно не прочь переспать с ним. С Джули надо кончать, и он не будет откладывать.