Скандальная история

Глава 5

На Кэтрин было то самое платье, которое она выбрала для венчания много месяцев назад. Со священником ей уже не раз доводилось встречаться. Свадебный завтрак во всех деталях соответствовал ее пожеланиям. Даже кольцо у нее на пальце было в свое время выбрано Коулом.

И лишь мужчина, сидевший с ней рядом, был совсем не тот. Оказалось, что ее супругом стал вовсе не Коулден Мэллори, а его брат Доминик.

Она тихонько вздохнула и украдкой взглянула на мужа. В отличие от нее он, похоже, нисколько не был смущен их странным положением и болтал со своей сестрой с самым беззаботным видом.

Кэтрин невольно нахмурилась. Черт бы его побрал! Неужели он не понимает, что весь ее мир разбился вдребезги?! Она вышла замуж не за того Мэллори. Коулден занял место в другом конце стола, а она оказалась рядом с братом своего бывшего жениха, рядом с тем, кого совершенно не знала. Да, она его совсем не знала, но он уже успел пробудить в ней чувства и желания, которых она так боялась…

Но даже если она вышла замуж не за того Мэллори, то это вовсе не означало, что теперь ей придется уступить ему и она окажется в его власти. Нет, она заставит его держаться на почтительном расстоянии и он, в конце концов, потеряет к ней интерес и уйдет от нее. Ей не раз случалось видеть, что мужья поступают именно так.

Тут он вдруг прикоснулся к ее руке, и она тотчас же вернулась к реальности.

– Уже почти одиннадцать, – сказал Доминик, пытаясь заглянуть ей в глаза.

Кэтрин потупилась и принялась разглядывать золоченую кайму на тарелке. Если уж заставлять его держаться на почтительном расстоянии, то лучше всего начать это прямо сейчас. Она скорее почувствовала, чем увидела, как он нахмурился, но это не принесло ей удовлетворения.

– Нам пора ехать. – На сей раз голос его прозвучал гораздо мягче.

Сара, сидевшая неподалеку от них, внезапно вскочила на ноги и, деланно улыбаясь, спросила:

– Неужели?

Кэтрин невольно поморщилась – эта женщина ужасно ее раздражала. И почему Коулу вздумалось жениться на такой ведьме? Красота была ее единственным достоинством.

– Сядь, Сара, – сказал Коул негромко, но таким тоном, что даже священник поднял глаза от окорока, которым угощался.

Доминик взял жену под руку и с невозмутимым видом заявил:

– Чем скорее мы отправимся в путь, тем скорее доберемся до Лэнсинг-Сквера. Как только мы начнем жить в поместье, скандал и сплетни стихнут сами собой.

– А это, Бог свидетель, будет великим благом для всех нас, – подхватила Ларисса. Поднявшись со стула, она добавила: – Скандала следует избегать любой ценой.

– Совершенно верно, мама. Было бы очень хорошо, если бы вы всегда придерживались такого мнения, – с усмешкой заметил Доминик. Он повел Кэтрин в холл, и все члены семьи последовали за ними.

– Не болтай глупости, Доминик! – прокричал Коул.

Доминик резко развернулся и оказался лицом к лицу с братом. Кэтрин со страхом смотрела на изготовившихся к схватке братьев. Казалось, еще одно слово – и начнется потасовка. Больше всего беспокоило то, что рядом с братьями стояла Сара, ухмылявшаяся во весь рот. Было совершенно очевидно, что эта женщина обожала скандалы и считала драку прекрасным развлечением.

Стараясь предотвратить драку, Кэтрин поспешила встать между Сарой, Домиником и Коулом. Было ясно, что теплых чувств друг к другу эта троица не питала, но откуда столь явная неприязнь? Тут ей вспомнились слова Сары – та сказала, что Доминик «подбирает объедки после брата». Злобным намекам такой женщины, как Сара, Кэтрин не очень-то верила, а вот Коул – совсем другое дело. Кэтрин уважала своего бывшего жениха и относилась к нему с искренней симпатией. А он относился к Доминику с презрением, что, конечно, не могло не заставить Кэтрин задуматься.

Тут и Джулия встала между братьями.

– Успокойтесь, – сказала она негромко, но твердо. Посмотрев в лицо Доминику, добавила: – Попрощайся же со мной.

Доминик улыбнулся и обнял сестру. Затем повернулся к Кэтрин и сказал:

– Попрощайся же со всеми. Нам давно пора ехать.

Кэтрин кивнула. Под пристальным взглядом мужа она пробормотала слова прощания, а затем оба вышли к экипажу, ожидавшему их у крыльца. Доминик открыл перед женой дверцу, и Кэтрин, в очередной раз вздохнув, забралась в карету. Теперь она была миссис Мэллори, и через несколько минут ей предстояло уехать вместе с мужем – с мужчиной, которого она страстно желала… и боялась.

Доминик поднял глаза от газеты, лежавшей у него на коленях, и покосился на молодую жену. По тому, как она сразу напряглась, он понял: Кэтрин почувствовала его взгляд. Однако она с притворной невозмутимостью перевернула страницу своей книги – словно его и не было рядом с ней. Подавив улыбку, он потянулся к жене и прикрыл книгу ладонью, так что Кэтрин все же была вынуждена взглянуть на него.

– Добрый день, миссис Мэллори, – сказал он со своей самой обаятельной улыбкой.

Щеки Кэтрин покрылись легким румянцем, а глаза широко распахнулись. Потом она вдруг улыбнулась, и у Доминика перехватило дыхание – он тотчас же почувствовал, что его влечет к этой женщине. Разумеется, он был почти уверен, что Кэтрин скоро ему надоест, но в данный момент это не имело ни малейшего значения.

– И вам добрый день, мистер Мэллори. – В выражении ее лица что-то изменилось, и румянец на щеках стал ярче. – Вы оторвали меня от чтения по какой-то веской причине?

Коротко рассмеявшись, он откинулся на спинку сиденья и сложил на груди руки.

– Что у тебя за книжка, Кэт?

Она захлопала глазами:

– Прости, я не поняла…

– Ты читаешь с самого начала нашего путешествия, то есть примерно часов пять. О чем твоя книга? – Он взял томик из ее рук и быстро пролистал страницы. – Начнем с имени героини. Как зовут героиню?

Кэтрин отвела глаза, смущенная неожиданным вопросом.

– Ее… ее зовут… – начала она.

– Матильда. – Его улыбка стала еще шире. – А как имя героя этого захватывающего повествования?

– А героя, конечно же, зовут… – Она пожала плечами, сдаваясь на милость победителя.

– Джеральд. – Доминик снова заглянул в книгу. – О Боже, какие ужасные имена! – Он бросил томик на сиденье рядом с собой, затем внимательно посмотрел на жену: – А теперь объясни мне, пожалуйста, почему ты притворялась, что читаешь. Неужели мое общество так неприятно? – Она снова пожала плечами, и он со смехом воскликнул: – Какой удар по моему мужскому самолюбию!

– Сомневаюсь, мистер Мэллори, что ваше самолюбие так уж сильно пострадало. – Кэтрин тоже засмеялась, потом добавила: – Просто я… я чувствовала себя ужасно неловко…

– Но почему? Неужели тебе действительно неловко?

Она молча кивнула, и Доминик вдруг почувствовал, что ее признание очень его огорчило. Да, как ни странно, ему хотелось шутить с этой женщиной и весело смеяться, хотелось дружеской беседы и понимания. А ведь прежде у него такого с женщинами не случалось…

Она вздохнула:

– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Мы с тобой едва знакомы – и вдруг оказались связанными узами брака до конца жизни. Странно, не правда ли?

Он придвинулся к ней поближе и вновь расплылся в улыбке:

– В таком случае нам следует познакомиться, получше. Могу я спросить, какой твой любимый цвет?

Кэтрин невольно рассмеялась.

– Я всегда питала слабость к лавандово-голубому.

Он сделал глубокий вдох и утвердительно кивнул.

– Ну конечно! Тебе и должен нравиться лавандовый, ведь от тебя пахнет именно лавандой. А мой любимый цвет – зеленый. Серовато-зеленый, цвет нефрита.

И Доминик заглянул в ее мерцающие зеленые глаза. Очевидно, что его комплимент не остался незамеченным, так как Кэтрин робко улыбнулась и поспешно отвела взгляд.

Снова воцарилось молчание, но на сей раз это было не то тягостное молчание, которое так отравляло им первые часы путешествия. Минуту спустя Кэтрин снова посмотрела на мужа:

– А ты не рассердишься, если теперь я задам вопрос тебе?

Он пожал плечами:

– Полагаю, это будет справедливо. Спрашивай.

– Где ты жил все эти годы? – Кэтрин нервно теребила выбившуюся из прически прядь. – Скажи, почему ты ушел от своей семьи?

Доминик нахмурился. Вопрос неприятно удивил его. Он-то спросил про любимый цвет, а она в ответ задает такой вопрос… Вопрос, опасно связанный с причиной, по которой он женился на ней. А эту правду он еще не готов был ей открыть. Может, когда-нибудь он сам заговорит об этом, но только не сейчас.

Доминик откашлялся и устремил взгляд на заснеженный пейзаж, пробегавший за окном.

– Что касается моих отношений с родственниками… Видишь ли, тут все очень запутано. – «Запутано» – мягко сказано! – И гак было всегда, – добавил он, еще больше помрачнев.

– Семейные отношения редко бывают простыми, – с невозмутимым видом заметила Кэтрин. – Так что помучается, ты не ответил па мой вопрос.

Итак, увиливать бессмысленно. Она на такую тактику не согласна. Тяжко вздохнув. Доминик снова устремил взгляд на жену. Он решил приоткрыть ей часть правды, но рассказывать о себе все до конца, конечно же, не собирался.

– Когда мне было шестнадцать, я рассорился со своей семьей. Мы с отцом страшно повздорили. Причина ссоры заключалась отчасти в том, что за несколько лет до того рассказал мне мой брат. – Доминик умолк и снова вздохнул.

– Что же брат тебе рассказал?

– Что рассказал? – Он покачал головой: – Теперь это уже не имеет значения. Может, когда-нибудь я все тебе объясню.

– Что ж, как хочешь. – Кэтрин нисколько не обиделась, она прекрасно понимала, что есть вещи, которые человек должен хранить в тайне.

Доминик же вновь заговорил:

– После ухода из дома я близко сошелся с несколькими знакомыми, которые стали моими благодетелями. Эти люди очень многому меня научили. Даже играть в карты, пьянствовать всю ночь напролет и соблазнять женщин.

Кэтрин тихонько засмеялась.

– Если я когда-нибудь познакомлюсь с этими благодетелями, то непременно поздравлю их с прекрасно выполненной работой. Судя по всему, последний урок ты неплохо усвоил.

– О, моя дорогая, я замечательно его усвоил, и тебе еще предстоит в этом убедиться. – Он пристально посмотрел ей в глаза, потом продолжил: – А что до благодетелей, то не сомневайся, ты обязательно с ними познакомишься. Человек, с которым я сошелся ближе всех, – это барон Адриан Мелвилл. Мы с ним договорились, что он приедет навестить меня недели через полторы. Я написал ему и пригласил навестить нас и Лэнсинг-Сквере. Написал, как только ты дала согласие выйти за меня.

– Я постараюсь принять барона как можно лучше, – пообещала Кэтрин. Немного помолчав, она вновь заговорила: – Хорошо, конечно, что у тебя нашлись друзья, но все равно тебе, наверное, было трудно. В таком юном возрасте – и вдруг оказаться без поддержки близких.

Доминик отрицательно покачал головой, хотя в душе не мог не признать: в замечании Кэтрин много правды. Жизнь его была очень одинокой, пока он не научился не чувствовать себя отверженным. И теперь он знал себе цену и не сомневался в собственных силах.

– Все это не имеет значения, Кэт.

– Нет, имеет! – возразила она с горячностью. – Я по собственному опыту знаю, как страшно остаться одной на свете.

– Действительно знаешь? – Доминик вдруг понял, что жена каким-то непостижимым образом заставила его рассказать слишком много. Да, он вовсе не собирался говорить то, что сказал.

Лицо Кэтрин внезапно исказилось. Едва заметно кивнув, она проговорила:

– Да, знаю. Мои родители погибли, когда мне было всего тринадцать лет.

Он взглянул на нее с сочувствием:

– Прости, Кэт. Я не знал.

Почему-то он все время полагал, что под крыло своих малоприятных опекунов Кэтрин попала совсем недавно. А теперь он живо представил ее тринадцатилетней девочкой, оставшейся без родителей, и образ этот затронул в его сердце какую-то тайную струну. Взяв жену за руку, Доминик легонько пожал ее, как бы давая понять, что он прекрасно все понимает.

– Разумеется, не знал, – кивнула Кэтрин. – В конце концов, если не считать информации о наших с тобой любимых цветах, мы и в самом деле ничего друг о друге не знаем.

Какое-то время он просто смотрел на нее, и на сей раз она не потупилась под его взглядом, хотя в глазах ее была душевная боль. Конечно же, эти последние несколько дней дались ей нелегко, и теперь, когда все закончилось, ему захотелось успокоить жену, дать понять, что все в ее жизни изменится к лучшему. Разумеется, он не будет преданным ей душой и телом, но все равно ему хотелось, чтобы она чувствовала себя в безопасности и знала, что в его доме с ней ничего плохого не случится.

Перебравшись на ее сторону, Доминик сел рядом с ней и осторожно убрал с ее плеча локон, выбившийся из прически.

– Поверь, Кэт, со временем все изменится. Изменится, когда мы лучше узнаем друг друга.

Он медленно поднял руку и провел ладонью по ее щеке. Веки ее затрепетали, и глаза закрылись – она как бы смирялась со своей участью.

«Я должен ее поцеловать, – подумал Доминик. – Да, именно должен…»

Он осторожно привлек жену к себе и, заключив в объятия, коснулся губами ее губ. Она тихонько всхлипнула, и руки ее обвили шею Доминика. С каждым мгновением его поцелуй становился все более страстным, и Кэтрин все сильнее воспламенялась. С губ то и дело срывались тихие, как вздох, стоны, и с каждым стоном она оказывалась все ближе к тому повороту, после которого повернуть обратно уже не сможет.

Однако Доминику не хотелось, чтобы свой первый любовный опыт его жена приобрела в тряской карете, в которой к тому же гулял сквозняк. Впрочем, это не означало, что он вовсе не должен был к ней прикасаться. Нет, он вполне мог поласкать ее немного, чтобы дать ей представление о грядущих наслаждениях.

Тут руки ее вдруг соскользнули с его шеи и легли ему на грудь. Он сначала подумал, что Кэтрин собралась оттолкнуть его, как отталкивала уже не раз, но она сунула руки ему под сюртук, туда, где пылало пламя. Доминик мог бы поклясться, что жена при этом даже замурлыкала от удовольствия.

Стараясь не терять голову, он провел ладонью по ее бедру. Кэтрин ахнула, однако не отстранилась. Доминик замер на мгновение, а затем вновь впился поцелуем в ее губы. Он целовал жену и ласкал, пока ноги ее немного не раздвинулись. Тогда ладонь его легла меж ее ног, и он даже сквозь ткань платья ощутил исходивший от нее жар.

Кэтрин громко вскрикнула и тотчас же отстранилась. Тяжело дыша, она уставилась на него словно в изумлении. Глаза ее были влажными от желания, но в них была и настороженность. «Впрочем, ничего удивительного, – подумал Доминик. – Новое всегда пугает».

– Не бойся, я не сделаю тебе больно, – прошептал он, легонько целуя жену в губы.

Но она решительно покачала головой:

– Этого ты не можешь обещать мне, Доминик.

Он едва заметно нахмурился и пристально посмотрел на нее. Почему Кэтрин так сказала? Было совершенно очевидно, что она имела в виду вовсе не ласки и поцелуи. Неужели она в самом деле считала, что он способен причинить ей боль?

Он уже собрался задать жене этот более чем уместный вопрос, но тут карета начала замедлять ход, затем остановилась и качнулась – это возница стал слезать с козел. Доминик с неохотой вернулся на свое место напротив Кэтрин. Она расправила юбку и уставилась в пол.

– Гостиница, мистер Мэллори, – сказал возница, открывая дверцу.

Доминик некоторое время не сводил с жены глаз. Потом сказал:

– Спасибо, я сам помогу миссис Мэллори выбраться из кареты. А вы займитесь багажом.

– Да, сэр, – кивнул возница. Он тут же отошел, оставив дверцу открытой.

– Кэт, ты готова? – спросил Доминик. Он вдруг подумал о том, что под крышу этой гостиницы они с женой войдут почти чужими людьми, но к утру уже будут знать друг друга гораздо лучше.

– Но здесь только одна кровать, – прошептала Кэтрин, покосившись на мужа.

А жена хозяина гостиницы тем временем показывала им обстановку.

– Это у нас самая лучшая комната, – с улыбкой говорила хозяйка. Она была довольна, что у них в гостинице остановились такие гости, и ей хотелось произвести на них впечатление. Впрочем, Кэтрин она почти не замечала, зато не сводила глаз с ее мужа и постоянно улыбалась ему. – Да-да, это самая лучшая комната, – продолжала хозяйка. – Знаете, как только ваша карета прибыла, я сразу приказала отнести вам поднос с едой и вином. Не желаете ли еще чего-нибудь?

Доминик взглянул на Кэтрин, и тотчас же щеки ее залились жарким румянцем – во взгляде мужа совершенно ясно читалось: «Я желаю тебя».

– Нет, все прекрасно. Благодарю вас.

– Я велю приготовить вам воду для ванны завтра утром. – Хозяйка лукаво улыбнулась молодым супругам и вышла из комнаты.

Кэтрин же сразу вспомнила о том, что должно было произойти этой ночью. Повернувшись к мужу, она повторила:

– Но здесь только одна кровать.

Он взял со столика у камина стакан с портвейном и сделал большой глоток.

– А чего ты ожидала, Кэт? Ведь у нас с тобой медовый месяц, не так ли?

Она молча покачала головой и принялась стягивать перчатки. Бросив перчатки на стол, осмотрелась. Комната была довольно просторной, но все равно кровать занимала ее почти целиком. Эта огромная кровать, вероятно, специально была предназначена для того, чтобы два человека могли кувыркаться на ней без помех. «Интересно, часто ли на этой кровати спали?» – подумала Кэтрин.

Стараясь не смотреть на мужа, она снова обвела взглядом комнату. Впрочем, какой смысл притворяться, что она не замечает, с каким выражением Доминик смотрит на нее? Он смотрел на нее… как хищник на добычу. Да, у нее возникнут серьезные проблемы, если она не возьмет ситуацию под контроль.

Повернувшись к мужу, Кэтрин сказала:

– Ты, наверное, проголодался. Сядь, поешь… – Она указала на накрытый столик. Если он наестся до отвала и выпьет побольше вина, то, возможно, сразу же заснет.

– Я не голоден, – ответил он, шагнув к ней. – Но если ты голодна…

– Нет-нет, мне тоже не хочется. – Она покачала головой. Конечно, если сесть сейчас за стол, то на некоторое время ему придется отступить, но ведь потом от еды ей станет еще хуже (у нее от волнения в животе словно бабочки порхали).

И тут ей вдруг вспомнился совет Юстасии. Якобы в первую брачную ночь молодой жене следовало лежать смирно и терпеть. Только вряд ли это пройдет с Домиником. Там, в карете, на подъезде к гостинице, его ласки исторгли у нее ответные ласки. И она как-то догадалась, что нужно делать, хотя не имела никакого опыта. Как все это было не похоже на то, что рисовалось ее воображению, когда она планировала их с Коулом медовый месяц.

Коул вел бы себя очень деловито. Он бы не проявлял чувств. Он был бы мягок. И хотя она не думала всерьез, что Доминик способен причинить ей физическую боль, а все-таки было в нем что-то животное… Наверняка он потребует от нее ответных ласк – в этом можно было не сомневаться.

Внезапно она вспомнила о книгах, которые еще девочкой видела в родительском доме. И ей тотчас же представилось, как они с Домиником проделывают то, что было изображено на картинках из этой книги. О Боже всемогущий, ей представилось все до мельчайших подробностей – даже ласки, которыми она отвечала на ласки мужа!

Кэтрин содрогнулась от пробудившегося желания и тут же отвернулась, чтобы муж не понял, что с ней происходит. «Какую бы придумать отговорку?» – спрашивала она себя.

– А тебе следовало остаться во дворе. Ну… чтобы караулить нашу карету…

О Боже, какая же она идиотка! Столько лет воспитывала в себе такт и умение владеть ситуацией, а теперь требует, чтобы молодой супруг в первую брачную ночь отправлялся во двор сторожить экипаж!

Доминик расплылся в улыбке:

– Поверь, дорогая, это самая лучшая гостиница на нашей дороге, возможно – одна из лучших во всей Англии. За постой здесь берут довольно дорого, так что хозяева вполне могут нанять ночного сторожа. – Он приблизился к ней еще на шаг, и теперь Кэтрин ощущала исходивший от него запах, чудесный мужской запах… – Кроме того, я заплатил конюхам именно за то, чтобы они приглядывали за лошадьми, каретой и багажом. Мне сегодня действительно предстоит выполнить свой долг, но мои обязанности заключаются отнюдь не в том, чтобы приглядывать за каретой.

Он замолк, но не остановился. И Кэтрин вдруг поняла, что пятится от него, что уже почти дошла до камина.

– Кэт, ты боишься меня?

Она покачала головой, но предательская дрожь выдала ее.

– Доминик, ты должен меня понять. Ведь я даже не была знакома с тобой еще несколько дней назад. Предполагалось, что это, – Кэтрин обвела взглядом плохо освещенную комнату, – мне предстоит испытать только через несколько дней. Испытать с… – Она в смущении умолкла.

– С Коулом, – проговорил он ледяным тоном.

Кэтрин прикрыла глаза. Доминик ужасно злился всякий раз, когда она упоминала Коула, и было ясно: он полагал, что его старший брат нравится ей гораздо больше. Гадко, конечно, так поступать с ним, но, используя это его заблуждение, она, возможно, получит единственный шанс на спасение.

Кэтрин утвердительно кивнула:

– Да, с Коулом. Мне нужно время, чтобы приспособиться к моим новым обстоятельствам. Может, не поздно попросить еще одну комнату, чтобы ты там переночевал.

– Ха! В первую брачную ночь?! – Он нервно рассмеялся. – Мы пытаемся погасить скандал. Не следует давать злопыхателям новую пищу для сплетен. Нет уж, Кэт, мы будем спать в одной постели, как и положено молодоженам. Но я обещаю тебе, я клянусь, что не стану ничего делать без твоего согласия. – Снова он шагнул к ней, и теперь ей уже некуда было отступать. – Подходит?

Нет, это ей совсем не подходило. Спать в одной постели с таким мужчиной – нелегкое испытание. Она почему-то надеялась, что он согласится снять еще один номер и уйдет, оставив ее в покое. Конечно, глупо было на это рассчитывать. Такой человек, как Доминик Мэллори, ни за что не отступит, ни за что не откажется от задуманного.

– Э-э… Что ж, хорошо. – Она пошла к ширме, стоявшей возле камина. Ее саквояж стоял рядом, и кто-то уже потрудился достать из него ее ночную рубашку и капот. – Я только ночную рубашку надену, а потом мы можем… Потом мы можем лечь спать.

Доминик взглянул на нее с усмешкой, и Кэтрин, мысленно проклиная себя за глупость, схватила свою рубашку и шмыгнула за ширму, чтобы оказаться в безопасности хотя бы на время. Да, она прекрасно понимала, что всего лишь пытается оттянуть неотвратимое – ведь все равно этой ночью случится то, что должно было случиться.

И ее сердце при этой мысли радостно затрепетало.