Скандальная куртизанка

Глава 22

Грейсон не собирался заезжать к Кейт, когда садился в карету, однако же оказался перед ее домом. Выйдя из кареты, он заметил, что дверь ее дома распахнута. Может, там проводится какой-то раут с джентльменами и куртизанками?

А он стоит сейчас здесь, словно томимый любовью осел. Его ожидали на ужин у Мэри, но он не смог проехать мимо дома Кейт. Грейсон почувствовал себя смешным.

Ветер крепчал, метель набирала силу. Даже если в доме проходил раут, Грейсон принесет пользу хотя бы тем, что закроет дверь. Но едва он приблизился к двери, как услышал рык мужского голоса и отчаянный женский крик. Это его встревожило. Не тратя время на стук, Грейсон распахнул дверь и увидел мужчину, который держал Кейт за волосы.

Дарлингтоном овладел дикий, необузданный гнев. Грейсон ринулся в маленький холл и схватил мужчину за плечо. Герцог увидел циничную усмешку на лице насильника и что было сил закричал:

— Отпусти ее!

Кейт вскрикнула. Грейсон схватил негодяя за полы сюртука и крепко стукнул насильника о стену, вынудив тем самым отпустить волосы Кейт. Герцог прижал негодяя к стене и схватил его за горло.

— Я убью тебя! — выдохнул он.

— Она должна мне деньги! — попытался оправдаться негодяй.

— Это отвратительный способ требовать долги, — сдерживая гнев, проговорил Грейсон и толкнул Флеминга к двери.

Флеминг споткнулся и выпрямился; и тогда Грейсон толкнул его с такой силой, что он вылетел в открытую дверь. Парочка прохожих в тревоге вскрикнули, а негодяй поспешил подняться и скрыться за углом.

Грейсон вернулся в дом и закрыл за собой дверь. Его шляпа, которая слетела с головы, валялась на полу. Кейт едва перевела дух, грудь высоко вздымалась. Кейт выглядела ошеломленной и испуганной. Ее прекрасные шелковистые волосы были сильно всклокочены.

— О Господи, вы целы? — спросил Грейсон, делая к ней шаг, но Кейт резко отступила назад, словно боялась именно его.

Грейсон заколебался, не зная, что делать. Затем он снова шагнул к ней, но она вдруг бросилась к гостиной, словно ища убежища.

— Кейт!

Кейт подбежала к окну.

— Они не заперты. Их необходимо запереть!

Грейсон поймал ее раньше, чем она успела снова броситься в бега, обнял ее за плечи и привлек к себе.

— Все в порядке, Кейт, — стал успокаивать ее Грейсон. — Вы в безопасности. Я теперь здесь, и вы в полной безопасности.

— О Господи, Грейсон… — Она обмякла, испытывая облегчение. — Эти окна…

— Я закрою их, — предложил он и, с неохотой отпустив ее, проверил и запер окна.

— Простите, — пробормотала Кейт. Грейсон резко обернулся.

— Почему вы извиняетесь? С вами все в порядке? Он не причинил вам вреда?

— Нет, нет.

— Как его зовут? Назовите его имя, и я позабочусь о том, чтобы он больше никогда вас не беспокоил.

Кейт безнадежно застонала.

— Ваша власть в его мире не имеет никакого значения.

— В его мире? Что это за мир?

— Слишком сложно объяснять. — Она вдруг закрыла лицо руками.

Чувствуя себя беспомощным, Грейсон протянул руку, но Кейт уклонилась.

— Где ваш дворецкий?

— Ушел. Они все ушли. Он позаботился об этом.

К Грейсону снова вернулся гнев.

— Что вы имеете в виду? — Кейт трясло, и он положил руку ей на плечи. Кейт вздрогнула, но по крайней мере не отодвинулась. — Кто он? — спросил Грейсон.

— Его зовут Флеминг. Но не верьте тому, что я должна ему деньги! — Она вдруг сжала его руки. — Я не должна ему! Я сняла у него пару комнат, а он недавно — совсем недавно! — решил увеличить плату.

— Комнаты?

— Да, комнаты, — поморщилась она. — На Сент-Кэтринс-Док.

Сент-Кэтринс-Док? Грейсон знал этот район. Вероятно, это там, где старинная больница и церковь, когда-то это было вполне приличное место, но сейчас оно было весьма непрезентабельным.

Кейт слегка покраснела, увидев на его лице выражение удивления.

— Я снимаю эти комнаты для… знакомых. Грейсон тут же подумал о «знакомых» особого сорта. Кейт поняла, о чем он подумал, потому что сразу же ахнула.

— О нет, нет, совсем не для тех знакомых, — поспешила она объясниться. — Это молодые женщины, у которых нет дома. Им нужно где-то жить, и если бы я не сняла для них комнаты, уверяю вас, им пришлось бы заниматься другим делом… если вы понимаете, что я имею в виду.

— Понимаю, — нахмурился он. — Но вам опасно ходить туда.

— Сейчас вы говорите, как Дигби, — устало сказала она. — Он не разрешает мне ходить туда без сопровождения. Но я ему уже неоднократно объясняла, что мне набережная куда роднее, чем ему, поскольку я выросла там, а он — в Саутуорке.

Грейсон некоторое время молча смотрел на Кейт. Он не знал, каких откровений ожидал, — он полагал, что она дочь купца, приехала в Лондон из какой-то деревни. А вовсе не из такого… тошнотворного места, как Сент-Кэтринс-Док.

— Вы родились на набережной? — осторожно спросил он.

— Нуда. Не на самой набережной, а в районе церкви.

— А Флеминг пришел за рентой? Вам нужны деньги? — спросил Грейсон.

— Нет! — воскликнула она, явно удивленная его предложением. — Нет и нет, его гнев адресован Дигби. Флеминг как-то упомянул о том, что в утренней газете «Таймс» писали о бале. Он считает, что вы — мой покровитель, и… и… ну, он считает, что я купаюсь в роскоши.

Грейсон не стал бы употреблять эти слова, но он хорошо понял, что она имела в виду: негодяй думал, что у нее есть деньги. Всегда были шарлатаны и проходимцы, которые ради получения собственной выгоды пытались использовать его имя или имя его семьи. Грейсон печально вздохнул и прижал ладони к ее лицу.

— Я очень сожалею, что мое бремя богатства распространилось и на вас, Кейт. Это бремя приходит одновременно с привилегиями.

— Существует и бремя бедности, — вздохнула Кейт. — Он был убежден, что я никогда не скажу об этом вам, побоюсь все потерять. О, это никогда бы не случилось, потому что Олдос всегда рядом, и я… Спасибо, Грейсон. Спасибо, что спасли меня.

Спас ее. Он вовсе не спас ее, он не мог спасти ее от такой жизни. Просто он оказался рядом в нужный момент. Он снова погладил ее волосы.

— Вы в порядке?

— Я в полном порядке. — Кейт попыталась улыбнуться, хотя на глазах появились слезы. — У меня бывали и худшие моменты.

— Это меня не успокаивает. — Он намотал прядь ее волос на палец. — Это меня нисколько не утешает, потому что вы — изумительно красивая женщина, и я, как и большинство мужчин, не могу отвести от вас глаз. Мне невыносимо знать, что есть такие люди, которые хотят воспользоваться этой красотой.

Кейт всю жизнь говорили, что она красива, но когда это сказал он, по телу разлилось тепло.

— Но в такой же степени, как я восхищаюсь вашей красотой, я восхищаюсь и вашей силой духа, — добавил он и погладил ее по щеке.

Это было именно то, чего Кейт желала больше всего: чтобы ею восхищались не только за красоту. В голубых глазах Грейсона она прочитала томление и страсть. Впервые в жизни она чувствовала себя по-настоящему желанной, а не просто красивой.

— Не надо, — прошептала она. — Не говорите так.

Грейсон вопросительно поднял бровь:

— Почему?

— Потому что от этого вы мне нравитесь еще больше, — сказала она. — Мне спокойнее, если я не буду желать чего-то другого.

Грейсон нахмурился и дотронулся пальцем до ее нижней губы.

— Это скучно, — тихо произнес он. — Если вы не позволяете себе желать… то как вы испытаете наслаждение?

— Вам легко говорить, вы — герцог, — сказала она, беспомощно переплетая свои пальцы с его. — А я из-за удовольствия рискую всем.

— Я рискую больше, чем вы думаете. Ведь принц поручил мне сохранить вас для него.

— А я дала ему слово. Это все, что у меня есть. Я не могу отступить. Даже ваше пребывание здесь — это риск, хотя я благодарна вам. — Она подняла на него глаза. — Но почему вы пришли?

Он не ответил, просто коснулся двумя пальцами ее подбородка и внимательно вгляделся в ее лицо.

— Я должен был увидеть вас.

Кейт покачала головой:

— Вы пытаетесь соблазнить соблазнительницу…

— Это опасно, это безумие, — перебил он. — Я говорил то же самое себе, однако не в силах остаться в стороне.

Она не могла это слушать; искушение было слишком большим. Кейт резко отвернулась от Грейсона и отошла на пару шагов. Когда он стоял так близко…

Грейсон снова приблизился к ней и провел пальцами по спине. Она тихонько ахнула.

— Один миг, — прерывисто дыша, проговорила она, — всего один миг — и я окажусь на улице.

Грейсон ответил поцелуем в затылок.

Кейт понимала, что должна отодвинуться, должна попросить его уйти. Однако желание лишило ее сил.

— Всего лишь один миг, — прошептала она.

— Я не могу справиться со своим желанием, — произнес Грейсон и снова поцеловал ее в затылок. — Оно растет, оно стучит во мне, словно барабан…

— Перестаньте! — воскликнула она, поворачиваясь к нему лицом. — Пожалуйста, не говорите больше ни слова!

— Я не прошу вас о действиях, скажите только, испытываете ли вы такое же желание?

— Вы же знаете, что испытываю. — Она чувствовала это всем своим нутром. И это чувство было настолько сильным, что она была почти готова рискнуть всем ради любви, ради той любви, о которой она даже не осмеливалась мечтать. — Но… не надо, — добавила она, словно эти слова могли как-то защитить ее. И в то же время приблизилась к нему настолько, что ее губы оказались совсем рядом с его ртом.

Пальцы Грейсона слегка коснулись ее подбородка, дотронулись до мочки уха, воспламенив кожу.

— Я хочу поцеловать вас, хотя моя совесть протестует против этого. Если я это сделаю, я предам принца и подтолкну вас к такому же предательству.

Эти слова совсем растопили ее сопротивление. У нее не было ни сил, ни желания оттолкнуть его. У нее оставалось лишь одно — страсть, неукротимое желание.

Взгляд его голубых глаз упал на ее губы.

— И я тем самым предал бы еще одного человека.

Кейт совершенно точно знала, кого он имел в виду, но до настоящего момента не думала о его любовнице.

Разочарование было чрезвычайно острым; Кейт опустила голову. Честно говоря, она просто дурочка. Герцог не для нее. Она жила в фантазиях, все еще, как в детстве, ожидая, что придет фея и унесет ее далеко-далеко. Спазм сдавил горло.

— Боязнь риска часто перевешивает желание, — пробормотал Грейсон.

Кейт подняла голову.

— Я думаю, это один из таких случаев.

Грейсон положил ладонь на ее щеку и покачал головой.

— Нет, Кейт, — возразил он. — Это не тот случай. Это совершенно иной случай.

И он поцеловал ее.

Напряжение в теле Кейт с этим поцелуем не уменьшилось; ее ожидания лишь усилились. Грейсон положил ладонь ей на талию, провел вверх, к груди. Ее тело вздрогнуло от этого прикосновения, Кейт прижалась к нему плотнее.

Внезапно Грейсон сжал ее в объятиях, погладил волосы и жадно осыпал поцелуями.

Через мгновение они оказались на диване. Рука Грейсона легла на ее щиколотку, под оборку платья, затем скользнула вверх, к тому месту, где заканчивался чулок, к оголенному бедру.

Кейт вцепилась пальцами ему в плечо и тихонько застонала. Дрожь пробежала по всему ее телу. Назад хода не было. Она перешла границу, когда можно было одолеть это безумное желание.

Грейсон зашевелился.

— Твое платье, — прерывистым шепотом произнес он, — его нужно снять. — Его пальцы задвигались, расстегивая пуговицы платья.

Кейт остановила его. Она отвела его руки от своего тела и прижала их к его груди. Он наблюдал за ней с жадным любопытством. Мадам Альбер как-то сказала Кейт, что мужчин возбуждает то, что они видят, а женщин — то, что они слышат. Кейт встала и медленно, осторожно стянула платье с плеча. Грейсон сглотнул, вперив взор в обнажившееся плечо. Кейт стянула платье с другого плеча и позволила ему соскользнуть на пол.

Голубые глаза Грейсона потемнели от желания, когда он увидел ее тело. Ноздри его ходили ходуном, когда он пытался втянуть воздух, взгляд скользил по ее грудям, которые туго натянули материю нижней сорочки.

— О Господи, да ты само совершенство, — хрипло проговорил он и быстро сбросил с себя сюртук, жилет и галстук.

Она улыбнулась чувственной улыбкой и развязала ленту сорочки. Затем задрала сорочку, сняла ее через голову и отбросила в сторону. Кейт стояла перед Грейсоном совершенно голая, позволяя ему разглядывать себя.

Он застонал от удовольствия и положил ладони ей на грудь.

— Прекрасная Кейт, — сказал он и поцеловал ее сначала в одно, затем в другое плечо, слегка куснув ее при этом, после чего взял в рот сосок.

Ощущение было божественным. Кейт откинула голову назад и закрыла глаза, пускаясь в плавание по сладостным волнам, которые он возбудил в ее теле.

Он продолжал дразнить соски губами и языком, и Кейт застонала.

— Ты лишаешь меня возможности дышать, — прошептала она и запустила пальцы в его шевелюру.

— Ты вообще лишаешь меня разума. — Его рука скользнула по ее ноге.

— Мы оба сошли с ума? — прерывающимся голосом спросила Кейт.

— Окончательно и бесповоротно. — Он вдруг сгреб ее в охапку, встал вместе с ней с дивана и положил Кейт на коврик возле камина. Его тело накрыло ее тело, его губы прижались к ее губам.

Кейт раньше не испытывала никаких особых чувств, проявляя лишь терпимость в физических отношениях с мужчиной, но сегодня… сегодня она испытывала потребность, неуемное желание, страсть. Она исследовала его тело, ощупывала ладонями его грудь и спину. Ее рот был открыт для поцелуя, ее язык скользил вокруг его языка. Она прижалась к его телу, и когда он оттолкнул ее руки, чтобы расстегнуть рубашку, она дерзко сунула ладонь ему под брюки.

Грейсон приподнял голову, словно желая что-то сказать, но так ничего и не произнес. Он лишь смотрел на нее потемневшим от вожделения взглядом.

— Кейт, — прохрипел он.

Бенуа в такие интимные моменты никогда не называл ее по имени, да он вообще ничего не говорил, только «подвинься сюда» или «раздвинь ноги». Сейчас, когда Грейсон произнес ее имя таким страстным шепотом, Кейт возбудилась до предела. Плотина желания прорвалась внутри ее. Это были не просто чувственные ощущения, которые она обычно испытывала; это было удовольствие, которое она не могла вообразить даже в самых дерзких фантазиях. Не было никаких опасений, никаких страхов. Она не чувствовала ничего, кроме желания и потребности быть с ним, ласкать его тело, трогать руками его горячую плоть.

Грейсон снял рубашку. Он был поистине великолепен, плечи его были широкие и мускулистые, грудь — твердая, и вообще он обладал скульптурными формами. Кейт импульсивно поцеловала его в грудь, ее язык задержался на сосках, а руки блуждали по всему его телу.

— О Господи, как я хочу тебя! — горячо проговорил он.

— Какую страсть ты пробудил во мне, — прошептала Кейт, задыхаясь.

От этих слов кровь в жилах Грейсона приобрела силу бушующей реки. Желание овладеть ею сделалось необоримым. Ее волосы шелковистыми волнами лежали на обнаженных плечах; светло-зеленые глаза сияли, словно сигнальные огни двух маяков. Кейт задыхалась, продолжая гладить его тело; ее полные губы были слегка приоткрыты, кожа пылала.

Грейсон снял ботинки и расстегнул брюки. Теперь она лежала под ним, ее груди вздымались с каждым жадным вдохом, являя собой потрясающе соблазнительное зрелище. Она пожирала его взглядом, одаривая обольстительной улыбкой.

Ее улыбка стала еще соблазнительнее, когда она взяла его ствол в руку и стала его ласкать. Грейсон ввел пальцы во влажную пещерку и увидел, как ресницы Кейт вздрогнули, а глаза закрылись, когда он стал ласкать ее с такой же страстью, как и она его.

Дыхание Кейт стало более глубоким; она обхватила его бедра, притянула к себе. Грейсон закрыл глаза, сконцентрировавшись на нарастающем сладостном ощущении, и постепенно ввел ствол на полную глубину.

Но глаза Кейт открылись, и она посмотрела на него, словно была в удивлении. На мгновение Грейсон испугался, подумав, что причинил ей боль, но затем увидел, что ее лицо осветилось улыбкой.

— О Боже, — сказала она и, погладив его спину, подняла колени. — О Боже!

Она определенно испытывала наслаждение. Дороги назад не было. Он ласкал ее, продолжая двигаться, горячо целовал. Ее тело подходило ему идеально; она так верно реагировала на каждое его движение, что испытанные им чувства потрясали Грейсона.

Кейт положила ногу ему на спину, обвила шею руками и страстно поцеловала в ответ.

Когда Кейт стала задыхаться, Грейсон приподнял бедра и погрузился в нее на всю глубину. Кейт вскрикнула в экстазе. Движения Грейсона стали еще быстрее и продолжались до того момента, пока он не содрогнулся и не излился в таком же наслаждении.

Он уронил голову ей на плечо. Ему понадобилось какое-то время, чтобы собраться с силами и поднять голову. Он чувствовал себя совершенно выжатым. Он отвел волосы с глаз Кейт и испытал удовольствие, увидев ее сияющую улыбку. Кейт прижала ладонь к его лицу.

— Я никогда, никогда не была настолько счастлива. Я не знала, что можно получить такое наслаждение. — Она поцеловала его. — Это было изумительно, Грейсон!

Кто эта красавица? Кто эта женщина, которая одной своей улыбкой могла заставить его задохнуться? Он снова поцеловал ее, освободился от ее тела и перекатился на спину. Кейт положила голову и руку ему на грудь.

Так они и лежали несколько минут, пока Грейсон не учуял какой-то странный запах.

— Что-то горит? — спросил он. Кейт громко вскрикнула.

— Ростбиф! — Она попыталась найти что-нибудь из одежды, но отыскала лишь свою рубашку и его сюртук. Набросив это на себя, Кейт бросилась из комнаты.

Грейсон, приподнявшись на локте, чувствовал себя несколько неуверенно. Это была важная ночь, ночь, которая изменила его прежние представления об отношениях с женщинами. Он вошел в царство сладостного наслаждения, которого едва коснулся ранее. Это разительно отличалось от того, что он испытывал с Дианой; а поскольку ему совершенно не хотелось сравнивать их обеих, ему с большим трудом удалось отделаться от этой мысли.

Естественно, это породило у него несколько весьма неудобных вопросов. С Дианой близость была всегда бурной и быстрой, и ему казалось, что они никогда не смогут расслабиться настолько, чтобы насладиться друг другом так полно и безудержно, как это было с Кейт.

В объятиях Кейт он ощущал себя полностью удовлетворенным, но странным образом уязвимым, словно бесцельно брел по неведомой тропе, не зная, когда повернуть, не понимая, что делает и как вернуться назад, к себе прежнему. Он знал лишь то, что не знаком с этим неуверенным человеком. Он не мог быть этим человеком, джентльменом, который влюбился в куртизанку.