Скандальная любовь

ГЛАВА 12

Марта вошла за Николь в ее комнату. Она не была на пикнике, но все случившееся там знала во всех подробностях.

— Ты расскажешь мне… — начала было она, но, увидев Ани, упаковывающую вещи Николь, остановилась.

— Куда ты уезжаешь?

Николь, отпустив Ани, повернулась к своей лучшей подруге:

— А как ты думаешь? В Драгмор!

— Но тебе нельзя сейчас уезжать из Лондона.

— Почему же?

— Потому что герцог тебя принял и теперь все тебя будут приглашать. Вся твоя жизнь повернется по-другому. Сейчас тебе уезжать нельзя!

Николь отвернулась, прикусив губу. Ей необходимо уехать, она знала это. Вчера было прощание. Это конец, и ждать больше нечего.

Но и Драгмор не казался ей больше пристанищем и не манил ее, как раньше. Искушение остаться в Лондоне было очень велико. Однако она должна ехать. Они уже попрощались. Остаться в Лондоне будет злоупотреблением с ее стороны.

— Каждый раз, когда я с ним, у меня сердце разрывается от боли, — мягко сказала Николь.

— Ох, Николь, я уверена, что он увлечен тобой. Поэтому он и коробку твою купил. Но он человек чести и никогда не покинет Элизабет. Всем известно, что она испытывает странное переутомление. Она и благотворительный пикник покинула раньше времени, потому что переутомилась, организуя его. Он вчера водил ее в театр, но пробыли они там очень недолго.

Николь ходила взад и вперед по комнате.

— Я знаю, Марта, поэтому и не могу остаться. Признаюсь тебе, что я просто боюсь за себя, за свои чувства к нему. Я… я хочу его, и это несправедливо, так как он принадлежит другой. Стыдно.

Интересно, поняла ли ее Марта? В любом случае она не позволит себе продолжать обсуждение этой интимной темы.

— Кое в чем ты права. По-видимому, тебе действительно лучше уехать в Драгмор, пока ты не переболеешь им. Сейчас пришло твое время возвращаться в свет, и ты все равно рано или поздно про герцога забудешь. Но если ты останешься, то непременно кого-нибудь найдешь себе, я уверена.

— Мне никто не нужен.

— Почему ей нужно искать кого-то еще и почему Николь уезжает? — спросила Регина, неожиданно появляясь в дверях.

— Следует стучаться, — упрекнула ее Марта.

— Да? Разве моей сестре, нужно что-то скрывать? — Она закрыла дверь и возбужденно заговорила: — Что вчера произошло? Николь, если бы ты видела, как герцог на тебя смотрел!

Слова сестры легли на свежую рану.

— Как же он смотрел на меня? — Ей не хотелось задавать этот вопрос, но он вырвался сам собой.

— Как будто ты единственная женщина в мире.

— Пожалуйста, не говори глупостей, Регина, ты ошибаешься! — Николь даже села, обессилев. Регина уселась рядом.

— И тебе он очень нравится, это было так видно!

— Видно? — Николь сразу стала пунцовой.

— Видно мне, — заверила ее сестра. — Это правда, что ты отвезла его в нашей карете?

— Да, правда. — Николь не смутилась. Она запомнит на всю жизнь до мельчайших подробностей их вчерашнее прощание.

— Элизабет очень мила, — продолжала Регина, — но с тобой ее нельзя даже сравнивать. Я молю Бога, чтобы он бросил ее ради тебя!

— Регина! — резко одернула ее Марта: — Не буди в сестре глупые, безнадежные мечты. Ничего подобного он никогда не сделает.

— Вы стали старыми ворчуньями. Если любишь, все возможно!

Николь встала, не желая участвовать в споре. Она знала, что Марта права, но в глубине души ей, конечно же, очень хотелось, чтобы права была Регина. Она даже стала думать, что он позвал ее, когда карета поехала. Но зачем он звал ее? Может быть, он и правда смотрел на нее как на единственную женщину на свете. Николь потерла виски. Не надо слушать Регину. Она еще маленькая и ничего не смыслит в мужчинах и их поведении.

Неожиданно Марта обрушилась на Николь:

— Ты не должна уезжать из Лондона, Николь. Я прошу тебя! Герцог никогда не задерживается в городе надолго. Он редко появляется в свете. Может быть, ваши пути однажды и пересекутся, но на большее рассчитывать нельзя. Если ты сейчас уедешь, то обречешь себя на жизнь старой девы в деревне. Не делай этого!

Как же герцог перевернул все ее существование! До встречи с ним она жила спокойной, размеренной жизнью, любила и ценила свои привычки, свои понятия, свой круг общения. Теперь же в ее душе поселилась неутолимая болезненная жажда того, чего она никогда не сможет иметь.

Прежняя гармония жизни погибла безвозвратно. Представить себя в деревне она больше не могла. Пребывание в Драгморе заранее казалось бесцветным и нестерпимо одиноким. Раньше она никогда не чувствовала одиночества, а теперь оно угнетало ее.

— Не знаю. Подумаю, — ответила она наконец Марте.

Регина поддержала Марту, но слушать младшую сестру, которая утверждала, что между ней и герцогом расцветает любовь, не хотелось. Все-таки Регина очень наивна, разве можно ей верить в этом. Кроме того, Николь придется решать еще одну проблему, отрицать которую уже нельзя, — это Элизабет. Как ни старалась Николь относиться к ней плохо, из этого ничего не вышло: развить в себе антипатию к Элизабет она не смогла. Это был столь милый человек, что не любить ее было невозможно. И если бы вдруг герцог оставил бы ее ради Николь, она бы себе этого никогда не простила. Причинить такое горе Элизабет было нельзя. Получалось, что выход из этого замкнутого круга один — забыть навсегда герцога Клейборо.

Герцог вошел в холл своего дома после утренней верховой прогулки по парку. Лицо горело от холодного ветра. Он специально выбрал для этой прогулки необъезженного коня. Хотелось очень быстрой и опасной ездой отвлечься от тяжелых мыслей. Но умчаться от себя не помогла даже бешеная скачка.

Завтрак ждал его на столе: несколько ломтиков семги и белорыбицы. Он не удивился, увидев за столом мать; ее карета стояла у дома. Герцог всегда был рад видеть ее, но не сегодня. У него не было сомнений относительно причин ее прихода. Его и без того скверное настроение испортилось еще больше.

— Доброе утро, мама. — Он поцеловал ее в щеку и сел.

Ответив на его приветствие, Изабель налила ему черного чая. Он любил пить черный чай без молока.

— Мы вчера собрали тысячу пятьсот двадцать восемь фунтов, — начала она разговор располагающим к беседе тоном, но взгляд был жестким.

— Сюда входят и мои пятьсот фунтов?

— Да.

— Я чувствую, тебе хочется в меня вцепиться, мама. Пожалуйста, не стесняйся.

— Я не знаю, хочу в тебя вцепиться или нет. Мне было ужасно жаль ее, она была в таком неловком положении, и то, что ты спас ее, меня очень тронуло, А с другой стороны…

Он поднял бровь.

— Хэдриан, пожалуйста, скажи мне: между вами ничего нет?

— Тебе не кажется, что эта тема для разговора матери со взрослым сыном не самая подходящая?

— Поскольку нет отца, у меня нет выбора.

— Всегда есть выбор, мама.

— Хэдриан!

— Я действительно пытался защитить Николь Шелтон от оскорблений. Давай на этом закончим.

— Элизабет любит тебя, Хэдриан. — Лицо матери выражало беспокойство.

— Я тоже очень люблю ее. И всегда любил. Я был у нее на крестинах, качал ее на коленях. Она ходит за мной с тех пор, как научилась ходить. Я не собираюсь нарушать нашу помолвку, мама.

Изабель почувствовала, что может полностью ему доверять. Однако беспокойство ее не исчезло, она знала, что сердечные дела развиваются по своим законам, без учета последствий. А она уже видела, что может произойти между ее сыном и леди Шелтон. Ей трудно быть судьей, но, видит Бог, она знает, что такое страсть. У нее это тоже было, правда, немного не так. Френсис был жестоким, неверным мужем…

Хэдриан прервал ход ее мыслей:

— Меня очень беспокоит Элизабет. Я убедился, что она больна. Она все продолжает худеть и устает еще быстрее, чем прежде. Я пригласил врача.

— Очень хорошо. А она знает об этом?

— Не только знает, но на этот раз и не сопротивляется, — сказал герцог печально.

Мать и сын задумались. До сих пор Элизабет уверяла всех, что чувствует себя хорошо. Ее согласие проконсультироваться у врача было равносильно признанию в том, что у нее что-то не в порядке.

Потом мысли Изабель переключились на Николь. Да, Николь и Элизабет были несхожи, как ночь и день. Было совершенно понятно, почему сын мог увлечься: Николь была дикая, сильная, здоровая и красивая. То есть именно такая девушка могла бы составить партию ее сыну, такая же, как он сам. Если бы не Элизабет, она с радостью согласилась бы на брак сына и Николь, несмотря на скандал.

Ей стало вдруг страшно оттого, что она утром отправила Николь приглашение. Теперь она молилась, чтобы все прошло хорошо.

Николь пребывала в растерянности: она никак не могла принять решение — уехать ли в Драгмор, где ей уже совсем не хотелось жить, или остаться в Лондоне, где она могла рассчитывать лишь на случайные встречи с герцогом. Граф и графиня Драгмор вернулись в Лондон поздно вечером на следующий день. После ужина Джейн пригласила Николь в свои комнаты поболтать.

Николь часто проводила время с матерью, но не в ее комнатах и не в вечернее время. Несомненно, мать хотела с ней что-то обсудить. Она устроилась на оттоманке, обитой тканью цвета красной вишни, перед камином и приготовилась к беседе с Джейн.

Джейн налила себе и ей шерри и села в маленькое кресло рядом с Николь.

— Милая, я слышала, что ты велела укладывать вещи?

— Я решила было вернуться в Драгмор, но теперь не уверена. — Ей так хотелось все рассказать матери, но знала, что этого делать нельзя.

— Из-за герцога Клейборо? — спросила мягко Джейн.

Николь едва сдержала возглас удивления. Мать нежно и сочувственно смотрела на дочь.

— Я слышала о благотворительном пикнике. — Она коснулась руки Николь.

— Ой, мама! — Комок подкатил к горлу, и Николь отвернулась, старательно изучая руки.

— Доверься мне, дочь.

— Не могу.

— Что бы ты ни сказала, меня это не удивит, тем более что я догадываюсь о твоих чувствах.

Николь посмотрела на мать. Боже, знай Джейн, что произошло между нею и герцогом, она была бы сейчас в шоке. Николь не хотела ей рассказывать, но груз переживаний был слишком велик.

— Наверное, ты то же самое испытывала к отцу, — начала Николь неуверенно и сама поразилась значению этих слов.

Джейн тоже удивилась, так как не предполагала, что дочь могла испытывать такие сильные чувства к герцогу.

— Я убежала от твоего отца, — сказала она.

От неожиданности у Николь расплескалось вино.

— Он согласился жениться на мне, но я была уверена, что он это сделал потому, что сначала скомпрометировал меня. — Она не стала говорить дочери, что на самом деле она сама соблазнила графа, забравшись к нему в постель, когда он был вдребезги пьян. — Я так любила его, что не могла стать его женой до тех пор, пока не убедилась, что и он любит меня.

— Мне кажется, что я могу это понять.

— Ты его любишь?

Николь пристально смотрела на огонь в камине. Она молчала, боясь произнесенных слов.

— Он не любит меня. Он любит Элизабет, а она очень милая и добрая, а вначале я ненавидела ее. Он просто… желает меня.

Джейн усмехнулась:

— Любовь между двумя людьми — очень редкий и драгоценный дар, Николь. Редкий и драгоценный. Я полагаю, что если бы он действительно любил Элизабет, то не хотел бы тебя. Герцог — человек слова, и он никогда не нарушит своего обещания. Я рада, что ты ясно видишь и понимаешь ситуацию. Ты молодая и сильная девушка, и я знаю, что ты сможешь забыть его.

Николь уже почти рыдала:

— Я никогда его не забуду, никогда. Но это уже не имеет никакого значения.

Джейн встала, обняла дочь и стала успокаивать ее:

— Как бы я хотела помочь тебе.

— Мне уже хорошо!

— Все обернется к лучшему, Николь. Поверь мне. После того, что он сделал на пикнике, все начнут приглашать тебя, потому что он тебя признал. Конечно, тебе больно, но сейчас уехать из Лондона будет ошибкой.

— Марта говорит то же самое.

— Я хочу, чтобы ты осталась. — Джейн взяла ее руки в свои. — Это твой шанс восстановить себя в обществе и найти человека, который полюбит тебя. И не тряси головой. Переживи свою любовь к герцогу. Ты сейчас можешь стать леди, за которой будут ухаживать, которую станут приглашать. В Драгморе же ты обречена на одиночество в деревне. Мы оба просим тебя: останься здесь и попытайся воспользоваться тем, что сделал для тебя герцог.

Родители очень редко просили Николь о чем-либо, и она не могла им отказать, да и не хотела. Не хотела уезжать, не хотела забывать герцога и не хотела в Драгмор, где она, откровенно говоря, будет по нему чахнуть.

— Вы действительно думаете, что меня будут принимать в обществе и я буду пользоваться успехом?

Она попыталась представить себе будущее, которое хотела для нее мать: она вращается среди неженатых людей, которые за ней ухаживают. Наконец она находит себе принца, который сразу делает ей предложение. Но, увы, из этого ничего не выйдет. Если она забудет его, у нее начнется жизнь, которой она никогда не хотела. Она нисколько не сомневалась в том, что для нее уже никогда не найдется принца и никогда она не сможет обрести счастье.

— Я уверена, — сказала Джейн.

— Я остаюсь.

Мать была в восторге. Затем, вначале явно не решаясь, она все-таки спросила:

— Раз ты остаешься, Николь, я должна сказать тебе о приглашении, которое мы получили сегодня. Это приглашение на субботу и воскресенье принять участие в охоте.

— Я очень люблю охотиться, — сказала Николь.

— Нас приглашает Дауэйджер, герцогиня Клейборо.

— Мама, я не могу.

Но даже произнеся эти слова, Николь мгновенно представила себе, что в охоте примет участие он, а Элизабет, конечно, не сможет охотиться.

— Я не очень хорошо знаю герцогиню, но мы на протяжении уже многих лет изредка встречаемся и разговариваем. Она мне очень нравится, и я думаю, такие же чувства она испытывает и ко мне. Только тридцать семей получили приглашения, тридцать самых влиятельных семей. Среди приглашенных есть один или два свободных молодых человека. Мне бы хотелось, чтобы ты познакомилась с ними. И то, что герцогиня великодушно включила тебя в список, означает, что, как и герцог, она берет тебя под свое покровительство. Это только начало, Николь.

Конечно, больно будет там видеть герцога и Элизабет вдвоем, но сердце жаждало встречи с ним. В то же время Николь понимала, что значит для нее получить приглашение от Дауэйджер, герцогини Клейборо, к ней в дом на уик-энд. От такого приглашения не отказываются.

— Она очень достойная женщина, и, как ее сын, не может поощрять несправедливость. Я знаю, тебе неудобно быть там, и если у тебя все еще болит сердце, а ты соглашаешься на поездку только из-за меня, то, право, не стоит. Ты можешь не ехать, а мы им скажем, что ты нездорова.

— Если она пригласила меня лично, то я еду, — сказала Николь, твердо решив начать новую жизнь, в которой у нее будет полно поклонников и успех, но… что-то говорило ей о том, что все это уже не для нее…