Скандальные свадьбы

Глава 1

— Хороший денек для свадьбы!

Новенький сверкающий «паккард» свернул на полукруглый, мощенный булыжником подъезд к дому и вскоре остановился.

Пирс Сент‑Клер не спешил отвечать сидевшему за рулем спутнику, его взгляд был прикован к четырехэтажному особняку, окруженному вязами.

В это великолепное солнечное воскресное утро высокие чугунные ворота стояли открытыми нараспашку, пропуская к дому наемные кареты, коляски и автомобили с запоздавшими гостями. Однако Пирса беспокоили не ворота, а высокие деревья — они доходили до второго этажа и загораживали окна, это могло помешать ему подать условный знак.

— Будь начеку, — наконец сказал он и вышел из машины. Высокий, худощавый, с врожденным вкусом, он был одет, как и все приглашенные на свадьбу джентльмены, в черный смокинг и такие же брюки, белую крахмальную рубашку с белой бабочкой и белой гвоздикой в петлице. Его густые темные волосы были зачесаны набок, а глаза блестели, как два синих озера.

— Мне потребуется не больше двадцати минут. Смотри не пропусти мой сигнал, Луи! — Он бросил на напарника предостерегающий взгляд.

Худой средних лет господин в твидовом пиджаке и фетровой шляпе ухмыльнулся, сверкнув золотым зубом:

— Помилуйте, босс, разве я вас когда‑нибудь подводил?

Пирс ничего не ответил и пошел к особняку Бутов, а Луи отъехал в сторону, давая дорогу подъезжавшим машинам. Церемония должна была начаться ровно в четыре часа.

Приглашенных было так много, что даже образовалась небольшая очередь. Шедшие впереди дамы начали перешептываться, и Пирс слышал все до единого слова.

— Как ей повезло, — сказала брюнетка в голубом шелковом платье с большим декольте. — Просто не верится, что бедняжке Аннабел наконец‑то улыбнулась удача. Кто бы мог подумать, что так повернутся события!

Блондинка в серебристом шифоне энергично закивала:

— Никто не верил в то, что она найдет себе мужа, — ей ведь уже двадцать три, разве не так? Ее младшие сестры все замужем, а крошка Элизабет ждет второго ребенка. Знаешь, Джейн, я была уверена, что Аннабел останется старой девой, несмотря на богатство ее папаши.

— Я тоже так думала. Если уж отец не может купить дочери мужа, ей не остается никакой надежды.

— Харолд Толботт, верно, влюбился, а иначе зачем ему жениться на ней? Ведь он и сам богат.

Пирс вздохнул и перестал прислушиваться. Какое ему дело до того, повезло невесте или нет? А вот богатство ее отца, Джорджа Бута, который был владельцем сети магазинов по продаже мануфактуры — самой большой на северо‑востоке, его очень интересовало. Дж. Т. Бут являлся лакомым кусочком для женщин, фланирующих по нью‑йоркской Дамской миле [1] — его состояние было во много раз больше, чем состояние его конкурента Джона Уонамейкера.

Пирс как‑то уже бывал в качестве гостя в особняке Бутов на Тридцать третьей улице. За огромным круглым холлом с мраморными колоннами следовал величественный бальный зал с куполообразным потолком, где и должна была состояться церемония бракосочетания. С потолка свисала дюжина сверкающих хрустальных люстр. В дальнем конце зала виднелся алтарь, украшенный красными и белыми розами и ярко освещенный сотнями восковых свечей. По обеим сторонам прохода, оставленного для невесты, были расставлены скамьи для гостей, а на специальных возвышениях располагалось не менее пятидесяти свечей, между которыми стояли роскошные композиции из живых цветов. От всей этой красоты захватывало дух, но Пирс оставался к ней равнодушен — убранство дома интересовало его так же мало, как и сама невеста.

Его внимание больше привлекала ведущая наверх широкая пологая лестница.

Брюнетка весьма привлекательного вида то и дело посматривала через плечо на Пирса, и он улыбнулся ей. Она скромно потупилась, однако тут же оглянулась блондинка. Потом, зардевшись, она отвернулась и шепотом спросила у подруги, но так, что он услышал:

— Кто это?

— Ш‑ш! Не сейчас.

Брюнетка снова оглянулась, и Пирс ей поклонился.

На левой руке блондинки сверкнул бриллиант размером не менее восьми карат. Наверняка куплен у Тиффани [2] и стоит по крайней мере семьдесят пять тысяч долларов, подумал молодой человек и вздохнул.

Очередь заметно продвинулась, и дамы оказались у входа в зал, где их приветствовал отец невесты. Пирс спокойно ждал, когда хозяин его заметит.

— Дорогой Брэкстон! — Бут радушно улыбнулся, протягивая Пирсу руку. — Я так рад, что ты смог‑таки приехать на свадьбу моей дочери!

Грузный, с густыми бакенбардами, Джордж Бут был человеком веселым и общительным.

Пирс в ответ сверкнул белозубой улыбкой — он уже привык к своему вымышленному имени.

— Как же я мог пропустить такое событие, Джордж? — Его британский выговор был совершенно очевиден.

— Меня страшно волнует вопрос, который мы обсуждали. — Бут перешел на шепот: — Я собираюсь на следующей неделе съездить в Филадельфию, чтобы взглянуть на ваш магазин, но в банке меня уже заверили, что никаких проблем не возникнет. Думаю, наше слияние произойдет гораздо раньше, чем мы ожидали, мой мальчик.

— Я тоже.

Ирония данной ситуации состояла в том, что бедняга Бут надеялся заработать на слиянии еще пару миллионов, а Пирс Сент‑Клер понятия не имел о розничной торговле и не был владельцем магазина. Однако к тому времени, когда Бут смекнет, что к чему, его партнер уже будет далеко от Нью‑Йорка.

Пирс прошел вперед, отдал шляпу и перчатки лакею и встал позади скамеек, так чтобы при первом же удобном случае выскользнуть из зала.

Дождавшись, пока все гости уселись, он отошел на несколько шагов назад и переступил через порог.

В холле никого не было, и он не раздумывая побежал вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Пот градом катился у него по лицу. Одного взгляда в окно коридора было достаточно, чтобы понять: Луи может и не увидеть, когда он подаст ему знак; на этот случай у них имелся запасной план.

Пирс подергал за ручки нескольких дверей, но все они оказались запертыми; открытой — и это был плохой знак — оставалась лишь дверь в спальню хозяев дома.

Войдя, он огляделся. Все в этой комнате выглядело кричащим: красное и золотое, шелк и дамаст, мрамор и дерево. Он знал, где находится сейф, но это не имело особого значения, потому что, как правило, люди не отличаются оригинальностью. На сей раз ему сначала пришлось повозиться с громадной картиной Тьеполо, висевшей напротив кровати с балдахином.

Достав из внутреннего кармана слуховую трубку, Пирс приставил ее к сейфу и, предварительно засунув в другое ухо восковой шарик, принялся за работу. Ему потребовалась целая минута, чтобы вскрыть сейф. Довольный проделанной работой, Пирс открыл дверцу и остолбенел.

Сейф был пуст.

Так вот почему комнату не заперли, запоздало догадался он.

Пирс вспомнил о лучшей подруге Люсинды Бут — Дариелле, весьма болтливой особе, и чертыхнулся. Она утверждала, что Люсинда держит все свои драгоценности именно в этом сейфе, и, черт бы ее побрал, ошибалась. Придушить бы эту рыжеволосую, да что толку! У него даже не было времени на размышления.

Пирс посмотрел на часы — с тех пор, как он расстался с Луи, прошло одиннадцать минут. Он захлопнул сейф, подвинул на место картину и, засунув слуховую трубку в один из многочисленных потайных карманов в подкладке смокинга, вышел в коридор, а затем, убедившись, что никто его не видел, поспешил вниз.

Оставался всего один вариант, и Пирс задержался ненадолго в холле, чтобы собраться с мыслями.

Гости в зале сидели в ожидании начала свадебной церемонии. Неожиданно в холле появился лакей, но быстро ушел, не обратив на Пирса никакого внимания; и тогда он повернулся и пошел в обратном направлении.

В это мгновение раздались первые звуки органа. Пирс облегченно вздохнул и улыбнулся. Следующие полчаса, а может, час, семья Бутов и четыреста приглашенных будут очень и очень заняты.

Прочная, тикового дерева дверь в библиотеку оказалась запертой. Всего четыре дня назад именно в этой комнате он пил отменный старый портвейн с самим Джорджем Бутом, а сегодня должен был проникать сюда с помощью отмычки.

Не прошло и нескольких секунд, как он, войдя в комнату, остановил свой взгляд на пейзаже Констебля, висевшем над камином, затем, быстро подойдя, сдвинул картину в сторону. Его взору предстала черная металлическая дверца сейфа. Так и есть! Бут не очень‑то задумывался, как ему маскировать свои сейфы.

Пирс снял картину и поставил ее на пол, прислонив к стене.

Когда сейф был вскрыт, сердце его радостно забилось при виде бархатных футлярчиков и мешочков в темной глубине. Он решительно выгреб все содержимое: кольца, ожерелья, серьги — драгоценности, которых хватило бы на долгие годы безбедной жизни. Но ему нужна была вполне определенная вещь.

Найдя наконец изумительное жемчужное ожерелье, Пирс ловким движением сунул его в специальный карман, скрытый за подкладкой смокинга.

Закрыв сейф, он поднял картину с пола и, не теряя времени на то, чтобы рассмотреть работу знаменитого живописца, повесил ее на место.

Внезапно тихий шорох привлек его внимание. Он стоял неподвижно, не отрывая взгляда от медленно поворачивающейся ручки двери. Потом, словно опомнившись, молодой человек быстро нырнул за стоявший рядом зеленый диван на позолоченных ножках, изогнутых в виде когтистых лап какого‑то зверя.

Дверь скрипнула и открылась.

— Черт бы побрал все, — пробормотал женский голос. Судя по тону, женщина была в отчаянии.

Пирс неслышно вздохнул — с женщиной справиться легче, чем с мужчиной. Его мозг лихорадочно работал. Пока за диваном его не видно, но если женщина отойдет от двери…

— Черт, черт, черт! — простонала она.

Затем раздались тихие шаги и шуршание платья. Женщина вошла в комнату, но не закрыла за собой дверь, и в библиотеке стало немного светлее. Пирс напрягся. Что она делает здесь, почему не осталась с гостями? Его взгляд внезапно упал на камин. Проклятие! Картина висела криво — явная улика, свидетельствующая о том, что совершено ограбление.

Он стиснул зубы. Хочешь не хочешь, придется поправить картину, прежде чем убираться отсюда.

— О Господи, — со стоном прошептала женщина — казалось, ее мучила невыносимая боль.

Наклонив голову пониже, Пирс взглянул через щель между диваном и полом на вошедшую и обмер. Подол верхней белой юбки был расшит жемчугом и отделан кружевами. Если его догадка верна, это сама невеста!

— О Боже, что же мне делать?

Он чуть было не выругался вслух, глядя на юбки и думая о том же самом. Невеста, которая в данный момент должна быть в зале и идти по проходу к алтарю рука об руку со своим отцом, по абсолютно непонятной причине в полном одиночестве изливает свои жалобы в библиотеке. Не надо быть гением, чтобы догадаться по ее тону — она отнюдь не намерена делать того, что все от нее ожидают в данный момент. И хуже всего было то, что она направлялась прямо к дивану.

Тысячи причин, почему невеста могла оказаться здесь, пронеслись у Пирса в голове, но он все их отмел, как абсурдные.

Неожиданно белые туфельки исчезли из его поля зрения. Пирс вытянул шею, чтобы увидеть, куда они делись, и снова замер — женщина, видимо, решила обогнуть диван и сесть. Затаив дыхание, он стал ждать, предполагая, что его вот‑вот обнаружат.

На его счастье, невеста прошла мимо — ее девственно белые юбки и длинная прозрачная фата волочились по полу вслед за ней, а в руках она держала открытую бутылку шампанского!

Подойдя к окну, девушка высунулась в него и стала смотреть на освещенный солнцем газон перед домом.

— Как это могло случиться? — прошептала она и глотнула шампанского прямо из горлышка.

Пирс видел, что бутылка была на две трети пуста. Проклятие! Невеста несчастна, пьяна и не собирается уходить из библиотеки. Так он никогда отсюда не выберется!

Может, ему удастся выскользнуть из комнаты незамеченным, пока она стоит у окна и пьет? Нет, слишком рискованно. Или лучше встать, пока она отвернулась, и представиться? Тоже опасно — позже его могут обвинить в краже со взломом. В течение нескольких секунд эти два решения были отвергнуты, а когда ему в голову пришло третье, она обернулась и снова стала глотать шампанское прямо из бутылки, как обыкновенная пошлая девица в баре.

Пирс словно окаменел. Он ничего не понимал.

Бедная, невезучая старая дева Аннабел Бут оказалась совсем не такой, какой он ожидал ее увидеть: у нее были светлые волосы, голубые глаза — просто ангельская внешность! Она с удивлением смотрела на картину, которая определенно висела криво.

— Боже!

Пирс уже собрался выйти из своего неудобного укрытия, когда она посмотрела на него с явным недоумением. Чувствуя себя донельзя глупо, он улыбнулся.

— Привет! — Молодой человек одарил ее одной из своих самых сногсшибательных улыбок.

— Господи, вы, наверное, ушиблись? — воскликнула она, бросаясь к нему.

— Да, видите ли, мое колено… Серьезная травма.

Не успел он опомниться, как она поставила на стол бутылку и подставила плечо, помогая ему встать.

— Вы что, упали?

Пирс смотрел в ее ярко‑голубые глаза — этот цвет не мог потускнеть даже от двух третей бутылки шампанского. При других обстоятельствах ему понравилась бы ее заботливость, и он непременно воспользовался бы ею.

— Да, нечаянно споткнулся. Спасибо.

— Позвольте я помогу вам. — Она начала подталкивать его к дивану.

— Да нет же, все в порядке. — Он попробовал сопротивляться, но для женщины ее роста и такой привлекательности невеста оказалась на удивление сильной.

— Вам, должно быть, больно?

— Старая рана, — улыбнулся Пирс. — Война, знаете ли.

— Война? — Она продолжала теснить его к дивану. — Какая война?

— Это… э… небольшая стычка в Южной Африке.

— В Южной Африке? Ах да, вы ведь англичанин — это заметно по вашему акценту.

Она вдруг замолчала — по‑видимому, до нее дошло, что она обнимает его. Ее щеки слегка порозовели. Опустив руки и избегая его взгляда, она тихо сказала:

— Вам надо сесть. — Ее голос неожиданно дрогнул.

Пирс не мог отказать себе в удовольствии и сделал вид, что ноги его не держат и он нуждается в ее поддержке. Когда их взгляды встретились, он улыбнулся. Бедная, невезучая Аннабел Бут.

— Мисс, разве вам сейчас не положено быть совсем в другом месте? — осторожно осведомился он.

Девушка не отвела взгляда, но щеки ее снова порозовели, и тут же выражение лица Аннабел изменилось: она поморщилась и отошла от него. Неужели сейчас заплачет? Этого еще не хватало — чего доброго, и в обморок упадет. Впрочем, такой поворот событий был бы для него весьма кстати.

— Мисс Бут?

Она схватила со стола бутылку и с вызовом посмотрела на него.

— Вряд ли я кому‑то нужна, сэр! — Ее голос задрожал.

— Напротив, я даже уверен, что вы нужны, мисс Бут. — Пирс постарался сказать это как можно мягче, надеясь, что к ней вернется здравый смысл, но Аннабел, казалось, еще больше рассердилась, чего он никак не ожидал. — Я слышал, что жених от вас без ума…

Она посмотрела на него так, словно это он был сумасшедшим.

— …И не только влюблен в вас, — отважно продолжал Пирс, не переставая улыбаться, — но и богат. Чего еще можно желать? — Он чуть было не добавил «в вашем возрасте».

— Влюблен? Этот жалкий червь?

— Простите…

— Бесхребетная жаба. — Ее пухлые розовые губки задрожали, глаза наполнились слезами. — Как я могу выйти за него замуж!

Такого поворота событий Пирс никак не ожидал.

— Возможно, дорогая мисс Бут, вам с вашим женихом следует поговорить начистоту после того, как вы отпразднуете бракосочетание?

Она продолжала смотреть на него, как на предателя.

В это мгновение до Пирса вдруг дошло, что музыка в зале прекратилась. Орган больше не играл свадебный марш.

— Черт побери, — не выдержав, пробормотал он.

— Никаких свадебных празднеств не может быть, иначе я останусь несчастной на всю жизнь… — Запрокинув голову, Аннабел снова отпила из бутылки.

— Мисс Бут, это самый большой день в вашей жизни. Любая девушка мечтает выйти замуж, особенно за такого замечательного человека, как ваш жених.

— А вот я не желаю выходить замуж. — Она протянула ему бутылку. — Хотите выпить?

Не будь ситуация столь пикантной, он бы, пожалуй, не отказался, но в данных обстоятельствах…

— Если вы сейчас отвергнете вашего жениха, другого шанса выйти замуж у вас может и не быть.

— Вы намекаете на то, что мне уже двадцать три года, и даже с половиной, сэр?

— Разумеется, нет, я бы не взял на себя такую смелость. — Пирс натянуто улыбнулся.

— Меня просто продают, как молочную корову.

— Ну, уж на корову‑то вы никак не похожи. Вы привлекательны, грациозны, у вас прекрасная речь. Поверьте, о такой, как вы, любой мужчина может только мечтать…

— Вот как? У вас что, галлюцинации?

Надо же, удивился Пирс: редко у какой барышни в словаре есть такое слово. Большинство из них и значения‑то его не понимают.

Он уже собрался как следует прикрикнуть на невесту, чтобы заставить ее вернуться в зал, когда из‑за двери раздался женский голос:

— Аннабел?

Пирс отпрянул в испуге.

— Успокойтесь, это моя мать. — Мисс Бут насмешливо посмотрела на него, но тут же ее настроение снова изменилось. — Господи, ну почему все решили, что я должна выйти за него?

— Потому что вы должны, и вы можете.

Он намеревался вытолкнуть ее из комнаты, прежде чем их обнаружат здесь вдвоем, как вдруг ощутил у себя на бедре что‑то твердое, чего там определенно не должно было находиться. Сначала Пирс подумал, что это бутылка, которую она только что держала в руке.

— Аннабел, дорогая, где ты? — Люсинда Бут была уже совсем близко от библиотеки.

Нет, это не бутылка. Пирс почувствовал, как предмет заскользил по его ноге. Он посмотрел вниз как раз в тот момент, когда великолепное, из трех ниток жемчуга, украшенное бриллиантами ожерелье выпало из его потайного кармана.

— Что это? — Невеста, казалось, не могла отвести глаз от сверкающего украшения.

— Да Аннабел же! Сколько можно тебя звать!

Глаза Пирса спокойно встретили растерянный взгляд голубых глаз невесты. Улыбнувшись, он схватиА ее и прижал к себе.

— Если вы закричите, я сверну вам шею.

На какой‑то миг мисс Бут замерла; казалось, она боялась даже пошевелиться, но вскоре самообладание вернулось к ней.

— Вы не посмеете! — Она чуть не задохнулась от возмущения.

— Не советую вам злить меня. — Он попытался поднять с пола ожерелье. Воспользовавшись этим, Аннабел быстро наклонилась, намереваясь ударить его локтем в пах.

К счастью для себя, Пирс вовремя угадал ее намерение и успел увернуться, избежав таким образом весьма серьезной травмы. Хорошенько встряхнув, он снова прижал ее к себе и тут же приставил ей к виску пистолет.

— Мисс, ваш жест нельзя назвать благородным, но все же я предлагаю вам помочь мне. Вы очень красивая девушка, а я люблю красивых девушек и не хочу причинять вам боль; правда, еще больше я не хочу оказаться в тюрьме.

— В таком случае вам не надо было становиться вором, — лаконично заметила она, энергично стараясь высвободиться. — Да отпустите же наконец — все равно вы не станете стрелять в меня. Вы не похожи на хладнокровного убийцу, сэр!

— Советую вам не слишком обольщаться, мисс Бут.

— Аннабел! — окликнула дочь Люсинда, возникая на пороге.

Прижав к себе невесту, Пирс обернулся и улыбнулся, наблюдая, как с лица Люсинды постепенно сходит краска.

— Мадам, предлагаю вам вести себя смирно — тогда я не причиню вреда вашей крошке.

— Все в порядке, мама, — мрачно подтвердила Аннабел, — за исключением того, что он украл твои драгоценности.

Люсинда Бут некоторое время молча смотрела на дочь, а потом, нелепо взмахнув руками, рухнула на пол.

Аннабел бросилась к ней.

— Боже, где у нас нюхательная соль — она лучше всего помогает при обмороках!

— Благодарите Бога за этот неожиданный подарок. — Пирс схватил невесту и потащил ее мимо лежащей без сознания матери в холле и не остановился, даже когда заметил двух лакеев, глазевших на них разинув рты.

— Помогите! — Аннабел протянула к ним руки, но оба бравых молодца словно превратились в статуи.

Ведя невесту через холл, Пирс, не удержавшись, бросил взгляд в зал как будто специально для того, чтобы увидеть, как четыре сотни гостей стали свидетелями похищения.

Он и сам не мог поверить в то, что происходит, и только добравшись до выхода вместе с сопротиапявшейся Аннабел, услышал у себя за спиной недоумевающий голос Джорджа Бута:

— Брэкстон!

— Ни с места. — Похититель задержался лишь на мгновение. — С ней все будет в порядке.

Бут не верил своим глазам, его недоумение быстро сменилось гневом.

— Ах ты, сукин сын! Сейчас же отпусти мою дочь!

Светловолосый голубоглазый молодой человек во фраке и с красной гвоздикой в петлице, внезапно появившийся рядом с Бутом, картинно протянул вперед руки и громко воскликнул:

— Боже мой, он крадет у меня невесту! Кто‑нибудь, сделайте же что‑нибудь!

За его спиной тут же образовалась небольшая толпа гостей, которые старательно вытягивали шеи, чтобы лучше видеть происходящее, тем не менее не произносили ни слова.

— Если никто не тронется с места, она вернется к вам живой и невредимой, — сурово предупредил Пирс, наставляя пистолет на толпу.

Все в ужасе замерли.

— Вы об этом еще пожалеете! — взвизгнула Аннабел, видимо, и сама еще не осознавая, что теперь бежит рядом с ним по собственной воле.

— Не сомневаюсь. — Пирс уже не думал о невесте — его куда больше беспокоило то, что он не смог подать знак Луи из окна второго этажа, как было предусмотрено их планом. Через тридцать минут после провала первого варианта Луи должен уже снова быть наготове, но ни его, ни машины нигде не было видно. Это показалось Пирсу очень странным, тем более что напарник прежде никогда его не подводил.

— Черт возьми, Луи, — пробормотал он себе под нос.

— Кто такой Луи? — задыхаясь, спросила Аннабел.

У него не было ни малейшего желания отвечать ей, тем более в момент, когда ее отец, жених и еще добрая сотня гостей, столпившись у входа, наблюдали за тем, как он тащит за собой похищенную у них из‑под носа невесту.

Наконец за рядом карет, на запятках которых стояли лакеи, он увидел свой «паккард».

— Луи! — что есть мочи закричал Пирс.

К счастью, Луи догадался не глушить мотор, поэтому машина сразу тронулась с места. Побежав следом, Пирс отпустил Аннабел и оттолкнул ее в сторону, а сам вскочил на переднее сиденье.

— Жми! — приказал он Луи, потом, сам того не желая, обернулся и, посмотрев на невесту, увидел, как она поднимается с земли, — ее белое платье было в грязи, диадема, удерживавшая фату, сползла набок…

Она тоже посмотрела на него, и их взгляды встретились.

Пирсу было жаль, что такой шикарный свадебный наряд безнадежно пострадал, но, возможно, он оказал ей услугу: ведь она так не хотела выходить замуж! Аннабел Бут вовсе не заслуживала того, чтобы ее мужем стал этот молокосос!

Неожиданно «паккард» дернулся и остановился.

— Черт, что такое? — Пирс в недоумении посмотрел на напарника. Такого с ними еще никогда не случалось.

Выскочив, Луи попытался запустить мотор заводной ручкой, а Пирс перебрался на место водителя. К машине с искаженными лицами уже бежали Бут, жених и еще несколько человек. Их намерения были предельно ясны. Невеста, словно превратившись в статую, стояла неподвижно всего в нескольких шагах от машины и смотрела на приближавшуюся толпу.

Мотор наконец завелся.

— Залезай, черт бы тебя побрал!

Луи уже обогнул машину, когда Аннабел, будто очнувшись, сделала то же самое, и они столкнулись у дверцы.

— Господи! Давай же быстрее! — крикнул Пирс, и тут что‑то белое приземлилось на сиденье рядом с ним, а сверху на это белое прыгнул Луи.

Аннабел спихнула Луи себе под ноги, и Пирс, стиснув зубы, нажал на газ. Прозрачная вуаль фаты закрыла ему лицо. Смахнув ее нетерпеливым жестом, он включил скорость. «Паккард» рванул с места с такой силой, что из‑под его колес полетела щебенка.

На невероятной скорости машина промчалась по круговой дорожке, пугая лошадей и лакеев. Пирс вцепился в руль обеими руками и напряженно смотрел в сторону ворот. Боковым зрением он увидел, что Луи старается занять место рядом с невестой.

Когда они проехали ворота, Пирс так резко свернул налево, что взвизгнули тормоза, а два боковых колеса на короткое мгновение повисли в воздухе.

Аннабел сосредоточенно пыхтела, пытаясь справиться с фатой; ее щеки пылали. Она не смела взглянуть на Пирса, зато на него в полном изумлении смотрел Луи, и было видно, что ему до смерти хочется задать своему патрону несколько вопросов.

Машина ехала очень быстро, минуя кареты, фургоны и двухколесные экипажи. Справа остался «Холланд‑Хаус» — один из самых фешенебельных отелей Нью‑Йорка. Стоявший перед входом швейцар в расшитой золотым позументом ливрее подзывал такси. Два джентльмена собирались перейти дорогу на углу Тридцать третьей улицы, а груженая телега ожидала своей очереди, чтобы пересечь Пятую авеню, — почему‑то все это отпечаталось в памяти Пирса.

Ему необходимо было сосредоточиться. Бросив холодный взгляд на раскрасневшуюся невесту, он процедил сквозь зубы:

— Вышвырни ее, Луи.

— Есть, сэр.

Глава 2

В то время как вор, словно сумасшедший, гнал машину по Пятой авеню, лавируя между каретами, фургонами и телегами, Аннабел, постепенно трезвея, крепко держалась за кожаное сиденье автомобиля. Она все еще не могла поверить в то, что случилось. Сбежать от своего жениха чуть ли не у самого алтаря на глазах у всей семьи, друзей и еще нескольких сот самых известных людей высшего света Нью‑Йорка — худшего варианта она не могла и представить!

И все же на губах ее блуждала улыбка, но лишь до тех пор, пока вор не велел выкинуть ее из машины. Резкий тон этого неожиданного приказа заставил ее повернуть голову: может, она ослышалась?

— Чего ты ждешь, Луи? Действуй!

Аннабел вдруг вспомнила, как смотрели на нее отец и жених, когда вор тащил ее через холл, и с каким выражением недоумения на нее глазели гости. Ее сердце бешено заколотилось, и она снова судорожно вцепилась в кожаное сиденье. Никуда она отсюда не пойдет. Выбор сделан. Ей нельзя выходить замуж за Харолда Толботта ни сейчас, ни завтра — никогда; а то, что случилось, это, наверное, и называют судьбой.

Луи схватил ее за плечи, и Аннабел, поняв, что произойдет дальше, истошно закричала. Машина вильнула к тротуару и, взвизгнув тормозами, резко остановилась.

— Шевелись! — крикнул вор своему маленькому, жилистому напарнику.

Луи тут же потянулся к дверце, чтобы вытолкнуть ее на улицу.

— Нет! — Аннабел вырвалась из его рук и ударила его в лицо кулаком. Она плохо соображала, что делает, но боролась за свободу, как за собственную жизнь.

Голова Луи мотнулась назад, глаза закатились, тело обмякло.

— Господи! — Вор заскрежетал зубами.

Аннабел и сама была удивлена результатом своих усилий, хотя знала, что она силой превосходила многих женщин, так как регулярно ходила пешком, ездила верхом, каталась на велосипеде, плавала и играла в теннис.

Шок длился всего мгновение; потом вор схватил ее, очевидно, намереваясь сделать с ней то, что не удалось его напарнику.

Их взгляды встретились и она увидела, что он колеблется.

— Умоляю, нет! — Аннабел изо всех сил старалась оттолкнуть его, хотя понимала, что бороться с ним бесполезно. — Грабителям всегда нужен заложник, так? Вам повезло — я согласна.

— Да вы просто с ума сошли! — пробормотал ее похититель поневоле.

Где‑то сзади них раздался пронзительный свисток, и вор, тихо ругнувшись, отпустил Аннабел, потом быстро завел мотор и рванул с места. Она упала на спинку сиденья и снова придавила несчастного Луи, который все еще был без сознания.

Второй свисток заставил водителя «паккарда» еще прибавить скорость; затем он резко свернул и помчался на запад в сторону Бродвея.

Обернувшись, Аннабел увидела, что их преследуют два конных полицейских. Она посмотрела исподтишка на своего похитителя. Его взгляд был прикован к дороге, лицо выглядело решительным и злым. Он собирался пересечь на большой скорости забитый транспортом Бродвей, и погоня, казалось, его ничуть не пугала. Определенно этот вор был одним из самых потрясающих мужчин, которых она встречала в своей жизни.

Аннабел снова оглянулась.

— Они нас поймают! На Бродвее такое движение — надо было остаться на Пятой авеню!

Вор бросил на нее презрительный взгляд.

— На Пятой движение меньше, — как бы оправдываясь, сказала Аннабел.

— Держитесь, — приказал он, не сводя глаз с перекрестка; костяшки его пальцев, сжимавших руль, побелели.

Аннабел глянула вперед, и ей показалось, что у нее вот‑вот остановится сердце: вниз по Бродвею по рельсам двигались один за другим два трамвая. Если он не остановится и не пропустит их, случится беда. Времени было слишком мало, чтобы мчащийся во весь опор автомобиль сумел пересечь улицу и избежал столкновения.

— Стойте! — в отчаянии закричала она. — Остановитесь, или мы погибнем!

Но человек за рулем, казалось, ее не слышал; одной рукой с силой нажав на клаксон, другой он выровнял машину и на большой скорости выехал на перекресток.

Аннабел вцепилась в сиденье. Ей были видны лица мужчин и женщин, смотревших в окна неотвратимо приближавшегося трамвая. Выражение недоумения на этих лицах сменилось сначала паникой, а затем ужасом. Кто‑то начал кричать. Она встретилась взглядом с господином в очках, который держался за поручень, — он был бледен, как, впрочем, и все остальные пассажиры.

Объятая страхом, девушка уже представляла себе искореженный металл, кровь, смерть…

С диким скрежетом «паккард» проскочил через рельсовые пути под самым стеклом водителя трамвая: металл и медь напоследок успели задеть друг друга, но все же столкновения не произошло.

И вот уже Бродвей остался позади. Они мчались вверх по Двадцать седьмой улице, и Аннабел обернулась назад. В это время второй трамвай выехал на перекресток, преграждая дорогу конным полицейским. Она откинулась на спинку сиденья и облегченно вздохнула.

— Все‑таки вам это удалось, — прошептала она, но ее тут же швырнуло на водителя, потому что автомобиль в очередной раз сделал резкий поворот. Над ними прогрохотал двигавшийся по мосту поезд.

Вор гнал машину под эстакадой, разгоняя играющих мальчишек, которые в испуге разбегались по сторонам.

— Похоже, вам все это доставляет удовольствие? — Он бросил на Аннабел подозрительный взгляд.

— По крайней мере я не могу не признать, что вы первоклассный водитель. — Она поудобнее устроилась на сиденье и улыбнулась. Теперь, когда им удалось улизнуть от полиции и избежать смертельного столкновения с трамваем, Аннабел и в самом деле пришла в хорошее настроение.

Вор глянул на нее, одновременно снова поворачивая на перекрестке так резко, что чуть было не задавил человека, толкавшего перед собой тележку с фруктами. Бедолагу с ног до головы окатило водой из лужи. Обернувшись, Аннабел увидела, как торговец в насквозь промокшей куртке грозит им вдогонку кулаком. Проходившие мимо женщины‑работницы в скромных платьях и молодые клерки поворачивали головы и глазели им вслед.

— Спасибо за комплимент. — Вор сверкнул белозубой улыбкой. — У меня в этом деле большой опыт.

«Да, — подумала Аннабел, — у этого парня крепкие нервы».

— Простите мне мое любопытство: а вы кто?

Все еще не снижая скорости, он свернул на Седьмую авеню.

— Можете называть меня Брэкстоном.

Двое джентльменов верхом на лошадях поспешно перебрались с мостовой на тротуар.

— Это ваше настоящее имя?

— Вы умная девушка.

Неожиданно, обогнув автобус, он остановил машину у магазина, где шла распродажа костюмов; над окнами второго этажа висела вывеска скорняка.

— А теперь выходите.

Аннабел даже не пошевельнулась.

Он сидел, положив руки на руль, и терпеливо ждал.

— Послушайте, мне не нужен заложник.

— Нет, нужен. — Она облизнула пересохшие губы. — Они дадут вам уйти, если вы пригрозите, что убьете меня?

— Неужели вы не боитесь, мисс Бут? Вам не приходило в голову, что я на самом деле могу вас убить — к примеру, организовать несчастный случай со смертельным исходом?

Его взгляд завораживал.

— Ну как вы не понимаете, я не могу туда вернуться. Не могу, и все.

Он как‑то странно посмотрел на нее.

— Неужели жених пугает вас даже больше, чем я?

Аннабел потупилась и кивнула. Своего похитителя она отчего‑то совсем не боялась. Хотя ей еще не приходилось кого‑либо обольщать, но сейчас она была готова на все. Ей не раз говорили, будто она достаточно привлекательна, но беда была в том, что мужчины теряли к ней интерес через пару минут после знакомства. Еще бы — она лучше их умела ездить верхом, стрелять, говорить и соображать, а они этого терпеть не могут. На самом деле Аннабел считалась самой красивой из сестер Бут, несмотря на то что Мелисса и Лиззи были признанными красавицами.

Правда, ее также считали самой странной из сестер, с мужским характером, даже называли синим чулком. До этого момента сама Аннабел не задумывалась над тем, красива ли она, потому что не считала привлекательную внешность важной для себя или хотя бы полезной.

Теперь настало время задуматься и вспомнить, чему ее учили близкие и подруги. Ей нужна помощь этого человека. Отлично сознавая, что делает, она наклонилась и заглянула ему в глаза, мысленно моля Бога о том, чтобы он помог ей сделать все не хуже, чем делала ее сестра Мелисса в подобных случаях.

— Пожалуйста!

С минуту они молча смотрели друг на друга. Звонки трамваев, грохот поезда у них над головами, гудки автомобилей, цокот лошадиных копыт, даже воркование голубей на крышах — все вдруг куда‑то исчезло. Аннабел потихоньку скрестила пальцы на удачу. Интуиция подсказывала ей не шевелиться, не говорить, может быть, даже не дышать.

— Не надо так хлопать ресницами — вы становитесь похожей на жеманную дуру.

Аннабел сжалась. Неужели она проиграла? На карту было поставлено все, что она ценила в жизни.

Неожиданно Брэкстон поморщился, завел мотор и вырулил на дорогу, потеснив молочный фургон и грузовик. Взгляд его синих глаз был снова обращен вперед. Аннабел облегченно вздохнула, хотя понимала, что про себя он ее, наверное, проклинает на чем свет стоит. Стало быть, она все же выиграла, но пока лишь первый раунд. Не надо себя обманывать. Брэкстон решил во что бы то ни стало от нее избавиться и найдет способ осуществить свое намерение, в этом она не сомневалась.

Она не лгала, сказав, что не может сейчас вернуться домой, потому что если вернется, ее непременно выдадут за Харолда Толботта, а это хуже, чем смерть, хуже даже запятнанной репутации.

Внезапно в уме у нее возник план, и Аннабел даже улыбнулась про себя. Быстро стянув с головы фату, запихнула ее себе под ноги… и тут ее взгляд упал на Луи.

— Почему он до сих пор не пришел в себя? — Она вдруг почувствовала себя виноватой.

— Вы послали его в нокаут, — коротко ответил Брэкстон.

— Вот как? Здорово!

— Сомнительная доблесть, вам не кажется?

— Возможно, но я не такая, как мои сестры и все другие женщины. — Она закинула руки за спину и стала расстегивать многочисленные перламутровые пуговички — без помощи горничной делать это было чрезвычайно сложно. — Вообще‑то я не хотела причинить ему вред, но не рассчитала свою силу. Когда мне было двенадцать лет, я подралась с Томми Брэтвейлером и подбила ему оба глаза.

Она заметила, что они на той же бешеной скорости выехали на Семьдесят пятую улицу, а это уже совсем другой район Нью‑Норка — Уэст‑Сайд, где Аннабел никогда не бывала. Здесь все выглядело не так как в Нью‑Йорке, который был ей знаком: далеко отстоящие друг от друга дома и редкие магазины окружали обширные пространства пустующей земли, а к востоку была видна река Гудзон, на противоположном берегу которой упирались в небо скалы Нью‑Джерси. Аннабел даже разглядела двух коз в чьем‑то дворе.

— Значит, оба глаза? Не один?

Кажется, в этот момент до него наконец дошло, что она, собственно, делает.

Аннабел покраснела, однако не стала прерывать своего занятия и стянула с себя сначала корсаж свадебного платья, потом все платье, оставшись в корсете, сорочке, нижних юбках и панталонах, обшитых блестящей тесьмой и кружевами, как и полагалось невесте. Брэкстон не спускал с нее глаз, а она, по‑прежнему вся красная, старалась не думать о том, что раздевается перед незнакомым мужчиной. Но разве она не плавала голышом в горном озере? Ее сестры тогда просто бились в истерике.

— Позвольте узнать, что вы делаете? — с британской невозмутимостью осведомился ее похититель.

— Понимаете, сейчас я слишком заметна. В данный момент работают все телеграфные линии города, и свадебное платье для полиции, как красный флаг.

— Простите, но в нижнем белье вы еще более заметны.

Он свернул с дороги и поехал по проулку между двумя каретными сараями, потом, остановившись и заглушив мотор, вышел из машины.

Аннабел вдруг начала бить дрожь. Выпростав ноги из‑под неподвижно скрючившегося на полу Луи, она спросила в тревоге:

— Как вы думаете, что с ним?

— Ровным счетом ничего, он сейчас очнется. — Брэкстон распахнул ворота амбара и вернулся в машину. — В молодости Луи был боксером, выступал в легком весе. Возможно, вы задели одну из его старых ран.

— О Боже!

Итак, он собирается спрятать «паккард» в каретном сарае. Аннабел медленно вошла внутрь вслед за машиной. К ее удивлению, там уже стояли экипаж и лошадь в полной упряжи.

— Блестящая идея! — буркнула она себе под нос.

Пирс, не глядя на нее, молча вышел из машины, вытащил Луи и положил его на землю, потом достал из кареты средних размеров сумку и снял с себя фрак. Аннабел видела, как он вынул украденное ожерелье из кармашка, вшитого под подкладку фрака, и переложил его в сумку.

— Вижу, у вас все предусмотрено.

— Надеюсь. Может, вы отвернетесь? — Он снял галстук‑бабочку и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

Прежде чем повернуться к нему спиной, Аннабел успела увидеть мускулистую, покрытую черными волосами грудь. И зачем только она уставилась на него, когда он начал раздеваться? Брэкстон наверняка это заметил.

Услышав шуршание одежды, Аннабел решила, что ей стоит отойти подальше. Какая досада, подумала она, что не ее жених, а наглый вор оказался высоким, стройным, красивым, смелым и необыкновенно хладнокровным. Если бы Харолд был хоть чуточку похож на этого человека, может, ей и не пришлось бы сбегать от него.

Впрочем, ее семья вряд ли позволила бы ей выйти замуж за вора. Сама мысль об этом показалась ей смехотворной. Кроме того, она вообще не хотела выходить замуж. Все женщины после этого становятся дурами, начинают без конца делать в доме перестановки, до полного изнеможения ходят по магазинам, устраивают чаепития и обзаводятся детьми. Нет уж, это не для нее!

— Готово! — услышала она веселый голос и обернулась. Брэкстон уже переоделся — теперь на нем был просторный пиджак и мешковатые брюки, а вечерний костюм лежал на переднем сиденье.

На полу девушка заметила большую, сложенную вчетверо клеенку.

— Если вы и вправду хотите помочь, беритесь за концы клеенки.

— Неужели вам не страшно? — удивилась она, помогая ему накрыть клеенкой «паккард».

— Бывает… иногда.

— Просто вам все это нравится. Например, нравится удирать от полиции.

— А вам разве нет?

Этот вопрос поставил ее в тупик, но после минутного раздумья она сказала:

— Вы действительно все продумали до мелочей. И часто вам приходится этим заниматься?

— Случается иногда. — Он усмехнулся, и при этом на его левой щеке образовалась ямочка, такая же, как на подбородке.

Брэкстон склонился над Луи и стал легонько похлопывать его по щекам.

— Значит, вы профессиональный вор?

— Хм. Не уверен, что мне надо отвечать на этот вопрос.

Луи негромко застонал, ресницы его дрогнули.

— Слава тебе Господи, — выдохнула Аннабел.

— Кажется, вас радует, что он не умер? Лучше быть сообщницей, чем убийцей, ведь так? — насмешливо спросил похититель.

— Я не хотела причинить ему зло. А убийство вообще ничем нельзя оправдать.

Брэкстон встал и, скрестив на груди руки, внимательно посмотрел на нее.

— Настало время, мисс Бут, возвращаться домой. И боюсь, вам придется добираться туда самой.

— Неужели вы меня сейчас бросите?

— Брошу.

У Аннабел сжалось сердце.

— Бог мой, что случилось? — Луи сел и принялся ощупывать синяк на виске.

— Леди нанесла тебе почти смертельный удар. — Было похоже, что Брэкстону эта ситуация доставляет удовольствие. — Переодевайся, друг мой, нам пора убираться отсюда.

Луи мрачно посмотрел на Аннабел.

— Простите, но… — она обернулась, — вы не можете оставить меня здесь, в Уэст‑Сайде, в одном нижнем белье!

— Почему же? Вам так к лицу ваш наряд. Вы в нем такая соблазнительная, моя дорогая! Пройдет не так уж много времени, и какой‑нибудь вежливый, сознательный джентльмен отвезет вас обратно прямо к алтарю.

— Я хочу поехать с вами и…

— Нет! — Повернувшись к ней спиной, Брэкстон протянул руку Луи и помог ему встать.

— Что мне сделать, чтобы убедить вас взять меня с собой, хотя бы на несколько дней?

Скрестив руки на груди, похититель внимательно осмотрел ее с головы до ног.

— Вы очень соблазнительны. А что именно вы предлагаете взамен, мисс Бут?

Аннабел сглотнула. Неужели он имеет в виду то… ну… то самое?

— Поймите, мне нельзя возвращаться домой, иначе они заставят меня выйти замуж.

— А какое я имею к этому отношение? — Терпение Брэк‑стона, видимо, было на исходе. — Луи, давай быстрее! — крикнул он приятелю, который, укрывшись за каретой, торопливо переодевался.

— Сейчас, босс!

Аннабел схватила Брэкстона за рукав.

— Ладно, я вернусь, но при условии, что моя репутация будет запятнана.

— Запятнана? — Он удивленно взглянул на нее. — Вы желаете воспользоваться для этого моими услугами?

Ну так и есть — он все понял буквально! Она же имела в виду, что не может вернуться домой до тех пор, пока положение не изменится и никто больше — ни отец, ни сестры не станут приставать к ней и знакомить ее с глупыми никчемными мужчинами в надежде, что она наконец выйдет замуж.

Брэкстон посмотрел на нее в упор, и Аннабел закусила губу.

— Я не могу вернуться прямо сейчас, слишком мало прошло времени.

Они молча смотрели друг на друга, когда из‑за кареты появился Луи в клетчатой рубашке и бархатных брюках. Сверток со снятой одеждой он держал под мышкой.

— Нам пора, милорд.

Брэкстон кивнул и повернулся.

— Ну пожалуйста, — попросила Аннабел и подошла к нему ближе, уверенная в том, что он слышит, как от страха громко стучит ее сердце. Она была достаточно умна, чтобы понимать — этот человек может воспользоваться ситуацией и действительно ее обесчестить. И все же, по ее мнению, на свете существовали веши похуже, чем поцелуи элегантного грабителя; одной из них была необходимость жить до конца своих дней с Харолдом Толботтом или каким‑нибудь другим идиотом вроде него.

Брэкстон с решительным видом взял у Луи узел с одеждой и сунул его в руки Аннабел.

— Можете переодеться в карете, пока мы будем выезжать из города. — Он повернулся и направился к кучерскому сиденью.

Глава 3

Сняв фрак и оставшись в рубашке и жилете, Джордж Бут в ярости мерил большими шагами библиотеку. Пейзаж Джона Констебля, обычно висевший над мраморным камином, сейчас стоял на полу, прислоненный к стене, в то время как находившийся за ним сейф над камином был открыт и зиял черной дырой.

Другой джентльмен сидел в одном из обитых зеленым бархатом кресел и держал на коленях блокнот. На нем были мешковатый костюм и котелок, рядом стояла трость с медным набалдашником. Напротив на зеленом диване пристроилась Люсинда Бут в вечернем платье из золотой парчи и кашемировой шали на плечах. По обе стороны от нее расположились ее дочери, Мелисса и Лиззи, а позади них стояли их мужья. Люсинда все время подносила к носу платочек, глаза ее были красными от безутешных рыданий.

— Одно могу сказать, Бут: вас безбожно надули, а этот тип Брэкстон чертовски здорово все провернул. О! Прошу прощения, дамы. — Джентльмен встал, захлопнул блокнот и сунул его в карман.

— Я и без вас это знаю, Томпсон. Лучше скажите, что вы собираетесь предпринять, чтобы вернуть мою дочь?

— Пока мы тут беседуем, полиция уже прочесывает город. Он не сможет никуда уехать дальше острова Манхэттен, обещаю вам.

— А как насчет мостов и паромов? — Бут, остановившись, бросил свирепый взгляд на Томпсона, шефа полиции города, который стоял, опершись на свою неизменную трость. — К этому времени он мог спокойно добраться до Нью‑Джерси.

— Сэр, нам и раньше приходилось иметь дело с подобными происшествиями. Я уже сказал вам, он даже не сумеет выбраться с острова. — Лицо Томпсона расплылось в самодовольной улыбке.

— Моя бедная, бедная Аннабел, — всхлипывала Люсинда.

Сидевшая слева от нее Мелисса издала звук, весьма похожий на презрительное фырканье. Она была такого же роста, как Аннабел, но более хрупкой и с более темными волосами.

— Эта бедная Аннабел удрала в машине вместе с вором, мама!

Люсинда негромко вскрикнула и снова залилась слезами.

— Мелисса! — испуганно одернула сестру Лиззи. Небольшого роста, с белым, как фарфор, личиком, она очень походила на отца.

— Но ведь так оно и было. — Мелисса презрительно пожала плечами. — Все это видели. Он ее отталкивал, а она ни в какую. Верно, она заранее решила убежать с ним.

— Не думаю, что это правда. — Лиззи встала и повернулась к сестре спиной.

— Извините меня, — кашлянув, обратился к Мелиссе Томпсон. — Зачем вашей сестре по собственной воле прыгать в машину преступника?

Бут встал между дочерью и полицейским, прежде чем Мелисса успела ответить.

— Аннабел села в машину не по своей воле, — уверенно заявил он, бросив на дочь взгляд, в котором читалось предостережение.

Мелисса скромно сложила руки на коленях и с ангельским видом улыбнулась Томпсону.

— Сэр, если ваша дочь действительно убежала с этим Брэкстоном, я должен все знать. Вы ведь хотите вернуть ее…

— Ни с кем она не убегала! — взорвался Бут.

— О Господи! — Лиззи потянула Томпсона за рукав. — Просто сестра была напугана — вы же знаете, перед свадьбой невесты всегда нервничают. Аннабел не сбежала бы с совершенно незнакомым человеком!

Мелисса снова фыркнула, и тут же стоявший за ее спиной муж положил ей руку на плечо. Этот предупреждающий жест не ускользнул от внимания Томпсона.

— Итак, я желаю знать, что здесь происходит. Вы от меня что‑то скрываете? Мне это кажется чрезвычайно подозрительным. Возможно, этот человек и ваша дочь были в сговоре и вместе украли ожерелье? Признаться, это был бы неплохой план.

— Не смейте называть мою дочь воровкой! — возмущенно воскликнул Бут.

— Нет, она бы никогда… — подхватила побледневшая Лиззи. — Я могу поклясться на Библии, мистер Томпсон, что Аннабел не была знакома с этим Брэкстоном.

— А может, была, но скрывала от вас. Зачем же еще ей бежать с ним?

— Томпсон, — вздохнул Бут, — Аннабел очень импульсивна, я бы даже сказал, неуправляема. Было так трудно заставить ее выйти замуж! У нее золотое сердце, она честна, как только может быть честен человек, но она не похожа на других. Чтобы моя родная дочь меня обокрала? Никогда! И с вором она не знакома. Но должен признаться, не далее как вчера вечером она умоляла не выдавать ее замуж и даже сказала мне, что хочет порвать с женихом. Разумеется, я ей не разрешил этого сделать.

Бут сел рядом с женой и взял ее за руку.

— Это я виновата, — рыдала Люсинда. — Если бы я ее выслушала, если бы попыталась понять, ничего подобного не случилось бы.

— Ну уж нет. Все равно Брэкстон сбежал бы с мамиными драгоценностями, — предположил Адам, муж Лиззи.

— Аннабел давно пора выйти замуж, — настаивала Мелисса. — Мы уже замужем, а она старше нас. Не мы виноваты, что она не встретила свою настоящую любовь. — Обернувшись, Мелисса улыбнулась мужу, и он улыбнулся ей в ответ.

— Непредсказуемая женщина способна на отчаянные поступки, — резюмировал Томпсон. — Возможно, мисс Аннабел влюбилась в этого Брэкстона с первого взгляда и решила с ним сбежать?

— Ничего подобного она не делала! — отрезал Бут и тут же обернулся к Лиззи: — Или так оно и было?

— Папа, я просто уверена: Аннабел в глаза не видела мистера Брэкстона до сегодняшнего дня. — Лиззи нервно теребила складки юбки, лицо ее выражало отчаяние.

— По‑моему, вы не слишком убеждены в этом, — отважился предположить Томпсон.

— Когда дело касается Аннабел, никто не может быть ни в чем уверен, — пробормотал Джон.

— Это правда, иногда ее действительно трудно понять. — Мелисса вздохнула.

Между тем Томпсон не отрывал взгляда от Лиззи; ее глаза были полны слез, кончик носа покраснел.

— Аннабел никогда бы…

Бут тоже подозрительно уставился на дочь:

— Ты что‑то от нас скрываешь?

— Вовсе нет. Я знаю только, что люблю сестру и что она отважная женщина! — Теперь уже слезы ручьями текли по щекам Лиззи. — Аннабел ни словом не обмолвилась о том, что с кем‑то познакомилась или влюбилась; наоборот, она изо всех сил пыталась убедить себя, будто Харолд Толботт — тот человек, который ей нужен. Но несколько дней назад Аннабел поняла свою ошибку. Одна мысль о том, что ей придется соединить свою жизнь с Харолдом, приводила ее в ужас. Она вообще боялась выходить замуж за кого бы то ни было.

— Сестра и правда не хотела выходить замуж, — подтвердила Мелисса.

— О‑очень интересно, — протянул Томпсон. — Весьма оригинальная особа. — Он вытащил из кармана блокнот и что‑то в нем записал. — Скажите, мисс Бут, ваша сестра была способна влюбиться в незнакомого человека и сбежать с ним?

Лиззи молчала.

— Мисс Бут, я не спрашиваю вас, сделала ли она это. Я только спрашиваю, была ли она способна на такой отчаянный поступок?

Лиззи снова промолчала.

— Можете не отвечать. — Томпсон был явно разочарован.

— Да бросьте вы! — Мелисса встала и сделала неопределенный жест рукой. Ее кремовое шелковое платье зашуршало тяжелыми складками. — Все здесь собравшиеся знают о том, что Аннабел способна на любой сумасбродный поступок. Даже для наших друзей не секрет, что у нее непредсказуемый характер.

— Ну‑ну. — Детектив обвел взглядом присутствующих и кивнул.

Бут встал, потирая виски.

— Если Брэкстон соблазнил мою дочь, это не ее вина. Он и меня соблазнил, да простит мои слова Господь. Такой умный и обаятельный человек. Я принимал его за того, за кого он себя выдавал, а теперь хочу, чтобы он попал за решетку!

— Без сомнения, этот тип — профессионал. Думаю, очень скоро у нас появятся сведения о его местонахождении. Мы уже отправили телеграмму в Скотленд‑Ярд. Не беспокойтесь, мистер Бут, даже если ваша дочь окажется сообщницей преступления — а преступление здесь налицо, — мы поймаем преступников, и я вас об этом сразу же извещу. Не удивляйтесь также, если мне придется снова появиться у вас, чтобы задать вам некоторые вопросы.

— Погодите. — Бут протянул руку. — Я хочу назначить вознаграждение тому, кто поможет мне вернуть дочь. Пятьдесят тысяч долларов.

— Хорошо. Но надо объявить и условие: если она вернется живой и невредимой, мистер Бут. Вы ведь согласитесь на это?

Услышав слабый вскрик, Бут и Томпсон разом обернулись и увидели, как Люсинда падает в обморок, а ее дочери и их мужья спешат ей на помощь.

— Впереди патруль.

Аннабел тоже увидела конных полицейских и замерла, стараясь ничем себя не выдать. Однако Брэкстон не только не остановил экипаж, но даже не стал подгонять лошадей.

Они уже двадцать минут ехали в северном направлении через пригороды Манхэттена; время от времени им попадались фермы и фруктовые сады, но жилых домов было немного. Аннабел не знала, где они находятся, но все равно не сомневалась, что их вот‑вот поймают.

Она схватила Брэкстона за рукав, но на это он лишь улыбнулся.

— Расслабься, Чарли!

Прежде чем они покинули амбар, Брэкстон велел Аннабел измазать лицо грязью и заправить длинные волосы под шляпу, взятую у Луи. Правда, она не очень верила, что сможет сойти за молодого парня; что касается самого Брэкстона, вряд ли он, переодевшись, стал неузнаваемым. Описание его внешности, далеко не обычной, уже наверняка разослано в полицейские участки и расклеено по всему городу. К тому же его британский акцент являлся слишком заметной уликой.

Когда перед ними возникли два конных полицейских, Брэкстон невозмутимо улыбнулся, в то время как Аннабел начало трясти от страха и она боялась даже чересчур громко вздохнуть.

— Прошу вас, остановитесь, сэр, — вежливо попросил полицейский с пышными усами.

— Добрый день, офицер, что‑то случилось? — в гнусаво‑протяжной манере, свойственной янки, спросил Брэкстон.

Куда подевался его британский акцент? Аннабел оставалось только изумляться.

— Пожалуйста, сойдите.

— Как угодно, мы никуда не торопимся.

— Вы из Бостона? — уже менее сурово спросил полицейский и слез с лошади.

— Родился и вырос там, так же как мой отец и отец моего отца, — весело отозвался Брэкстон.

Полицейский кивнул на Аннабел и Луи.

— А это кто?

— Чарли — мой дальний родственник. Он сирота, и я везу его к себе.

— Сирота? — Полицейский пожевал табак внимательно оглядывая Аннабел.

Она боялась, что страж закона обнаружит обман, а еще хуже того, начнет задавать вопросы, и все больше краснела, однако он тут же перевел взгляд на Луи, который мирно спал на заднем сиденье, и Аннабел смогла наконец вздохнуть полной грудью.

— Мой конюх, — пояснил Брэкстон.

Полицейский отошел и снова взобрался в седло.

— Извините за беспокойство. Мы ищем одного очень умного англичанина и молодую женщину, которую он похитил вместе с кучей драгоценностей.

— Вот негодяй! — В голосе Брэкстона слышалось неподдельное негодование. — Слава Богу, у нас есть такие люди, как вы, сэр, которые служат таким простым гражданам, как мы. Только проницательные блюстители порядка могут защитить нас от преступников.

Ну и наглец! Аннабел не знала, куда глаза девать.

— Всего доброго, сэр! — Полицейский расплылся в улыбке.

Брэкстон сел в коляску, взял в руки вожжи и поехал мимо полицейских. В конце концов патруль остался у них за спиной, но сердце Аннабел все еще не могло успокоиться. Она хотела взглянуть назад, чтобы убедиться в отсутствии погони.

Однако Брэкстон словно угадал ее намерение.

— Не оборачивайтесь. — Бостонского выговора как не бывало!

Она посмотрела на него: он улыбался как ни в чем не бывало.

— Вы даже не вспотели, — с укором произнесла Аннабел, словно именно это было главным во всей истории.

— А он никогда не потеет, — раздался голос Луи с заднего сиденья.

— Разве вы не должны были сказать «не покрылись испариной», как полагается воспитанной светской барышне? — Брэкстон хмыкнул и искоса посмотрел на нее.

— Так вы еще и издеваетесь надо мной!

— Ну да, моя дорогая, потому что это вы покрылись испариной.

Аннабел снова глубоко вздохнула и откинулась на спинку сиденья.

— Должна признаться, я испугалась.

— Ну, вам‑то терять нечего, не то что мне и Луи.

— Вам же сказано: я не могу вернуться. Пока.

— Тогда ясно.

Он произнес это тихо, не отрывая от нее взгляда, и Аннабел почувствовала себя неловко. Ей вдруг представилось, что Брэкстон держит ее в объятиях и собирается поцеловать. Она постаралась поскорее избавиться от этого видения. Что с ней происходит? Вечером она все ему объяснит, и не будет ни объятий, ни поцелуев, ни — упаси Боже — чего‑нибудь еще. А вот ее репутация будет погублена, и она сможет вернуться домой, где снова станет свободной.

Девушка вспомнила о своих близких и почувствовала себя неловко. Как они, должно быть, переживают! Однако ее терзало не только чувство вины. Теперь они никогда не смогут доверять ей. Отчего‑то эта мысль вдруг показалась ей невыносимой.

А впрочем, зачем ей вообще возвращаться? Бегство с Брэкстоном — это же так интересно! В ее жизни никогда не случалось ничего подобного. Правда, один раз она увлеклась скачками, потом целый год бредила живописью, связалась с богемой и даже позировала обнаженной. Когда и это увлечение закончилось, Аннабел две недели работала продавщицей в универмаге Уонамейкера, расположенном всего в двух кварталах от ее дома. Увы, все ее проделки быстро становились известными — об этом всегда заботилась ее сестричка Мисси, вечно совавшая нос не в свои дела.

Потом Аннабел увлеклась теннисом, чтением и путешествиями. Ей особенно понравились вояжи за границу, и она стала дважды в год ездить в Европу. Ее отец поощрял эти поездки, но девушка догадывалась, на что он надеется: там она могла встретить подходящего мужчину, влюбиться в него и вернуться домой уже помолвленной.

И все же ничего более возбуждающего, чем сегодняшнее приключение, в ее жизни еще не было.

— Что вы так на меня уставились?

Аннабел вздрогнула. Она снова представила себя в его объятиях, только на сей раз он был раздет. Таких мыслей следовало бы стыдиться, но она чувствовала себя заинтригованной.

И все же Аннабел отвела взгляд.

Они въезжали в деревню Мотт‑Хейвен. Аннабел была расстроена и почти не замечала ни домов, ни магазинов. Она слишком хорошо себя знала и прекрасно понимала — ей грозит беда. Если ее и дальше будут посещать подобные видения, у нее прибавится еще больше неприятностей, да таких, которые скорее всего окажутся непоправимыми. Вот только сейчас ей вовсе не хотелось прислушиваться к тому, о чем предупреждал внутренний голос. Бедная Аннабел Бут! Почему она такая дикая, отчаянная, упрямая? Да, не повезло ее родителям, что и говорить!

И все же сравнивать свою скучную жизнь с жизнью Брэкстона Аннабел опасалась — это могло завести ее бог знает куда.

— Вас что‑то беспокоит, мисс Бут? — услышала она его голос.

— Нет‑нет, все в порядке; — На лице Аннабел появилась неуверенная улыбка.

— Уж не сожалеете ли вы о своем необдуманном поступке?

— Я никогда ни о чем не жалею. Что сделано, то сделано.

Он молча посмотрел на нее, и тут Аннабел поняла, что наступил вечер и близится ночь.

Глава 4

Последним на Мейн‑стрит оказался свежевыкрашенный дом, обшитый досками и окруженный белым штакетником. На заднем дворе виднелся красный каретный сарай. Брэкстон обогнул дом и через широко распахнутые ворота направил коляску прямо в этот сарай.

— Да, вы и правда предусмотрели все до мелочей, — заметила Аннабел и, оглядевшись, увидела еще одну коляску с лошадью.

— А вы, как всегда, проницательны. — Брэкстон, кажется, был в превосходном настроении. Соскочив на землю, он подал Аннабел руку.

Удивившись проявленной им галантности, девушка уже хотела принять помощь, но блеснувший в его глазах лукавый огонек остановил ее: в одежде Луи она выглядела не привлекательной красавицей, а чумазым помощником конюха.

Отдернув руку, Аннабел спрыгнула вниз и с обиженным видом стала наблюдать за тем, как Брэкстон достает из второго экипажа большую сумку, в которой могло бы поместиться довольно много вещей.

— В этом доме кто‑нибудь живет? — спросила она.

— Еще как живет! — послышался звонкий женский голос из глубины сарая.

И тут же Аннабел увидела высокую золотоволосую женщину в синей юбке и такого же цвета блузке с длинными рукавами, она улыбалась Брэкстону, направлявшемуся к ней с распростертыми объятиями.

— Здравствуй, Мэри Энн, дорогая! — Он поцеловал ее в щеку.

Аннабел почувствовала, как в ней просыпается ревность, однако женщина, которой на вид бьшо лет сорок, только мимоходом улыбнулась Брэкстону и остановила обеспокоенный взгляд на неожиданной гостье.

— Пирс, я не ожидала, что с вами будет кто‑то третий.

— Надеюсь, ты уже варишь кофе? — Было очевидно, что он не желал сейчас обсуждать этот вопрос.

Ее не представили, и Аннабел решила взять инициативу на себя. Стараясь не думать о том, что ведет себя неприлично и по‑мужски, она протянула Мэри Энн руку.

— Привет, я Аннабел Бут. Пирс до самой последней минуты не догадывался, что я поеду с ним.

По крайней мере она теперь знает, как его зовут.

— Здравствуйте. Я миссис Уинстон. Добро пожаловать. Вы, должно быть, устали, — приветливо сказала хозяйка.

После того как мужчины закрыли ворота каретного сарая, все направились в дом, который оказался внутри таким же радующим глаз, как и снаружи. В гостиной на столах лежали салфеточки, на кушетках — покрывала. Стены были оклеены обоями.

Аннабел осталась с Луи, а Пирс последовал за Мэри Энн на кухню.

«Интересно, — подумала она, — чем они там занимаются? Обнимаются, как добрые друзья или как любовники?» Она глянула на Луи, который, плюхнувшись на кушетку, невозмутимо листал каталог товаров по почте.

— Она, что, его старая пассия?

— А ты ревнуешь, милочка, это сразу заметно.

— Вовсе нет, — горячо возразила Аннабел. — Просто догадалась, что они довольно близки.

— Не волнуйся, у него этих пассий пруд пруди.

— Вот как. А кто он вообще?

— Ты лучше сама спроси его об этом.

Аннабел решила не ждать больше ни минуты, она вышла из гостиной и, стараясь не шуметь, направилась в кухню в надежде застать этих двоих страстно обнимающимися. Услышав их голоса, она прижалась к стене и замерла.

— Как ты мог привезти ее сюда, Пирс? — С кухни донесся какой‑то звук, видимо, Мэри Энн поставила на плиту чайник.

— Тебе не о чем беспокоиться, детка, на рассвете мы уедем.

— Не о чем беспокоиться? — В голосе Мэри Энн послышалось удивление.

Осторожно заглянув в открытую дверь, Аннабел увидела, как Мэри Энн выкладывает на тарелку пончики. Пирс как ни в чем не бывало стоял посередине кухни. Потом он подошел к ней сзади и положил ей руки на плечи.

— Никакой опасности нет и… я очень ценю то, что ты для меня делаешь.

Мэри Энн повернулась к нему лицом.

— Ты прекрасно знаешь, что выбора у меня нет; но как бы я хотела, чтобы ты бросил эти безумные выходки, прежде чем окажешься за решеткой или погибнешь. — Ее глаза наполнились слезами.

— Здесь никто не собирается умирать. — Пирс поднял ее лицо за подбородок. — С Гэрри тогда произошел несчастный случай. Страшная ошибка.

— Это его не вернет. — Она вытерла слезы кончиком фартука. — Аннабел Бут. Господи, почему ты не выкинул ее где‑нибудь на Манхэттене? Сейчас, наверное, весь город кишит полицейскими.

— Согласен, тут я дал маху. — Он пожал плечами и, неожиданно обернувшись, посмотрел на Аннабел. — Любите подслушивать?

— Я не подслушивала. Просто хочу пить.

Вряд ли он ей поверил.

— Заходите, пожалуйста. — Мэри Энн предложила гостье стул. — Вы, наверное, устали и напуганы. Мне очень жаль, что вас в это втянули, дорогая.

Аннабел не хотела, чтобы Мэри Энн ей понравилась, но женщина говорила так искренне…

— На самом деле я не устала и вовсе не напугана. Можно мне выкупаться и сменить одежду — на мне вещи Луи, и, боюсь, от них не очень хорошо пахнет. — Пирс не сводил с нее изумленных глаз, но Аннабел уже не обращала на него внимания и улыбалась хозяйке. — Если, конечно, это вас не слишком затруднит.

В доме имелась лишь одна комната для гостей на втором этаже напротив хозяйской спальни, и она была отдана Аннабел. Луи и Пирс расположились на ночь в гостиной. Аннабел ломала голову над тем, остался ли Пирс после ужина внизу с Луи, или отправился в спальню к добрейшей миссис Уинстон.

Она сидела на краю узкой кровати в ночной рубашке Мэри Энн, в висках у нее стучало. Ей бы радоваться, что она осталась одна, пока Пирс утешал хорошенькую вдовушку, — ведь именно этого ей хотелось. Запятнано должно быть только ее имя, а она сама останется прежней — чистой и невинной.

Но девушка знала, что не сомкнет глаз всю ночь, думая о нем.

Наконец, не выдержав, она встала и, босиком подойдя к двери, прислушалась. Все было тихо, из коридора не доносилось ни единого звука. Неужели все действительно спят?

Она начала осторожно открывать дверь, и тут же послышался громкий скрип.

Затаив дыхание, она выглянула наружу. В коридоре было совершенно темно. Лестница, ведущая вниз, тоже не освещалась.

Внезапно где‑то заскрипели половицы.

Аннабел замерла. Может, ей показалось? Скрип доносился из конца коридора, но как она ни напрягала зрение, ей так и не удалось никого увидеть.

И тут кто‑то, обхватив ее сзади за талию, зажал рот рукой. Аннабел хотела закричать, но рука, закрывавшая рот, была такой сильной, что она не смогла даже пискнуть. Ее грудь оказалась прижатой к крепкому мужскому телу.

— Господи, так это вы, — прошептал ей на ухо Пирс. Его рука скользнула вниз по ее плечам.

Именно в это показавшееся ей бесконечным мгновение Аннабел почувствовала его мужское тепло и силу. Теперь ее спина оказалась прижатой к двери спальни, но между ней и Пирсом по‑прежнему не оставалось ни дюйма расстояния. Его бедра были прижаты к ее ногам, его грудь давила на ее груди, а ее глаза оказались на уровне его губ.

И какими привлекательными были эти губы!

— Позвольте спросить, что вы здесь делаете? — Пирс сверкнул в темноте белыми зубами.

— Я могла бы спросить вас о том же, — прошептала в ответ Аннабел. Его тело находилось так близко… К тому же она не знала, куда деть руки.

Он внимательно посмотрел на нее и вдруг сделал шаг назад.

— Мисс Бут, вам знакома английская поговорка «Любопытство убило кошку»?

Хотя ее колени подгибались от страха, она не хотела, чтобы он уходил.

— Но я не кошка, наверное, поэтому любопытство пока меня не убило и вряд ли когда‑либо убьет.

— Знаете что… — Он тихо засмеялся. — А вы мне нравитесь! Мы с вами могли бы отлично поладить. — Его голос звучал так чувственно, так интимно…

— Вы мне тоже нравитесь, мистер… Пирс.

Улыбка исчезла с его лица.

Соблазнительные сцены, о которых Аннабел не должна была даже думать, вдруг представились ей. Вот он ведет ее в спальню, снимает с нее ночную рубашку, его большие красивые руки гладят ее…

— Идите спать. Увидимся завтра утром, — сурово произнес он.

— Подождите! — Это был почти крик отчаяния.

Но он и не думал уходить.

— Подождите, — повторила она. — Послушайте, я не похожа на других женщин…

Он все стоял и смотрел на нее.

— Я никогда не выйду замуж. — Аннабел сжала кулаки. — Потому что хочу быть свободной. — Так как он продолжал молчать, она снова заговорила, чувствуя, как на глаза навертываются слезы: — Свободной, как ветер. Не прикованной к какому‑нибудь идиоту вроде Харолда и вообще ни к кому. Вы этого не поймете, потому что вы — мужчина.

Обида захлестнула ее. Она проиграла. Сейчас он уйдет, а утром их пути разойдутся, и они больше никогда не встретятся.

— Я вас понимаю, — наконец откликнулся Пирс, — и лучше, чем вы думаете.

Не в силах оторваться от его мерцающего взгляда, Аннабел заметила боковым зрением, как он протягивает к ней руки. В это мгновение ее словно озарило: она с самого начала, с той минуты, как впервые увидела его в библиотеке отца, знала, что это должно случиться.

Он схватил ее за плечи и притянул к себе. Его грудь снова прижалась к ее груди, руки скользнули вниз и остановились на бедрах.

Аннабел задрожала в предвкушении неизбежного. Ей хотелось, чтобы поцелуй длился вечно. Так ее еще никто не целовал, никто и никогда.

Вдруг Пирс оторвался от ее губ и, тяжело дыша, заглянул ей в глаза.

— Даю вам последний шанс, — прошептал он хрипло.

Аннабел не сразу поняла его.

— Нет, я все равно не передумаю.

Пирс взял ее за руку, и они прошли в спальню. Заперев дверь, он обернулся — Аннабел стояла в нерешительности возле кровати. В комнате было достаточно светло, чтобы она могла разглядеть выражение его лица — напряженное и страстное.

— Что я должна делать дальше? — невольно вырвалось у нее.

Он подошел к ней, улыбаясь, и подцепил пальцем бретельку ночной рубашки.

— Ничего. Вам надо только чувствовать, Аннабел, остальное предоставьте мне.

Теперь она боялась даже дышать. То, как он смотрел на нее, как прикасался к ней кончиками пальцев, завораживало. Ее тело было охвачено огнем, и при этом она ясно сознавала: ей нужно только одно — чтобы он овладел ею.

Пирс наклонился и стал попеременно целовать то одно, то другое ее плечо в тех местах, где были бретельки; потом, поддев пальцами, он стал тянуть их и вместе с ними рубашку вниз, обнажая сначала грудь, потом бедра, ноги…

Глядя на нее восхищенными глазами, он провел пальцами по ее соскам, и Аннабел еле сдержала крик удовольствия. Затем его руки стали ласкать ее живот и бедра.

— Какая ты красивая! И слишком роскошная для большинства мужчин.

— Но… не для тебя? — с трудом выговорила она, потому что он гладил ее бедра.

— Может быть, и для меня. — Пирс на мгновение замер и тут же снова прижался к ней губами в глубоком, страстном поцелуе. Его язык проник внутрь ее рта, вызвав новую волну чувственного наслаждения.

Когда их губы наконец разомкнулись, она вздохнула:

— Это нечестно.

Он подтолкнул ее ближе к кровати.

— Жизнь вообще не очень честная штука.

Очутившись посреди белоснежных простыней, Аннабел засмеялась, но довольно неуверенно.

— На мне ничего нет, а ты все еще одет.

— Это мы сейчас поправим.

Она села, чтобы посмотреть, как он будет раздеваться. Этот мужчина был именно таким, каким она представляла себе в мечтах своего избранника: широкий в плечах, узкий в бедрах, стройный и мускулистый.

— Ты просто пожираешь меня взглядом, — сказал он, но не двинулся с места.

Зардевшись, она подняла глаза и посмотрела ему в лицо.

— Я еще никогда не видела обнаженного мужчину и… никогда не знала, что такое страсть.

— Я рад это слышать. — Сев рядом, он обнял ее. — Что ж, давай знакомиться. Меня зовут Сент‑Клер.

Аннабел не смогла ответить, потому что он снова поцеловал ее и опустил на спину, а его огромная, горячая мужская плоть оказалась у нее между бедрами. Его губы двинулись вниз по ее шее. Со стоном она выгнула спину ему навстречу, как можно шире раскинув ноги. Желание было таким острым, что все тело ее болело. Пирс взял губами сосок, а она неистово ласкала его и молила, ловя ртом воздух:

— Скорее!

— Нет. — Он обвел большим пальцем другой сосок. — Есть вещи, моя дорогая, которые не делаются в спешке, и в первую очередь это относится к занятиям любовью. — Он погладил пальцами внутреннюю поверхность ее бедер. Аннабел казалось, что, если Пирс сейчас не дотронется до ее более интимных мест, она просто умрет.

— Я хочу насладиться тобой, — прошептал он.

— Ты умеешь подбирать слова. — Она хотела сказать еще что‑то, но тут он положил ладонь на ее влажную, нежную плоть, и Аннабел вскрикнула.

— Ну пожалуйста, — всхлипывала она, впиваясь ногтями ему в спину.

— О‑о! — Он схватил в ладони ее лицо, и их губы соединились. Аннабел сразу поняла, что за этим последует: она обхватила его ногами, и Пирс вошел в нее. Почувствовав препятствие, он на секунду замер, но в следующее мгновение повторил толчок — на сей раз быстро и уверенно. Ритм толчков все убыстрялся, приводя Аннабел в экстаз и заставляя ее кричать от наслаждения.

Вцепившись ему в плечи она простонала:

— Еще!

Он тут же снова вошел в нее. Его лицо было искажено страстью.

— Сейчас! — потребовал он.

Аннабел кивнула, и взрыв вознес ее к звездам.

Она проснулась с таким чувством, будто все еще обнимает его. Яркий утренний свет, врывавшийся в комнату сквозь раздвинутые занавески, полностью соответствовал ее радостному настроению. Аннабел улыбнулась, вспомнив, как они ночью занимались любовью, но вдруг поняла, что обнимает подушку, а вовсе не возлюбленного. Со вздохом она перевернулась на спину и увидела, что кровать пуста. Пирса не было.

Потянувшись, Аннабел снова улыбнулась. Неудивительно, что мужчины и женщины преследуют друг друга как безумные. Любить — действительно наслаждение, особенно такого мужчину, как Пирс.

А как страстно они занимались любовью! Он был нежен тогда, когда знал, что ей может быть больно. А уж как он на нее смотрел, как целовал, как держал ее в объятиях, когда все закончилось! Впервые в своей жизни она влюбилась и ничуть не жалела об этом.

Аннабел села на кровати, не заботясь о том, что простыня соскользнула и обнажила ее грудь. Кровать была такой узкой, что им пришлось спать обнявшись. Тем чудеснее были воспоминания. Такое выражение лица, как у него, наверное, можно увидеть у кота после того, как он украдкой съел миску сметаны. Неужели все мужчины занимаются любовью так, как он? Пирс прикасался ко всем частям ее тела, и не только руками; он оказался первоклассным любовником, так же как и первоклассным вором.

Да что же это — она разговаривает сама с собой, как лунатик. Аннабел выпрыгнула из постели. Не смущаясь своей наготы, она подошла к окну, широко раздвинула занавески… И тут же улыбка исчезла с ее лица. Интересно, сколько сейчас времени? Скорее всего уже давно утро.

Окно спальни выходило на задний двор, и она увидела, что ворота каретного сарая открыты, а во дворе никого нет.

Пирс, наверное, внизу, готовится к отъезду. Тогда почему он не разбудил ее? Неужели он хочет сбежать? И это после такой ночи!

Ужасное предчувствие охватило Аннабел. Она принялась метаться по комнате, натягивая сорочку, потом, отбросив в сторону корсет и нижнюю юбку, надела темную юбку и белую блузку, которые ей дала Мэри Энн. Каковы бы ни были планы Пирса на будущее, она твердо знала, что поедет с ним.

Схватив чулки и туфли, Аннабел выскочила в коридор, а затем, стараясь не волноваться и не думать о самом худшем, сбежала вниз по лестнице. С бешено бьющимся сердцем она остановилась в дверях кухни.

Здесь пахло свежесваренным кофе, на столе стояло блюдо с пончиками. Небольшая горка грязных тарелок возвышалась возле раковины. Куда все подевались?

Аннабел подошла к двери, ведущей на задний двор, и выглянула из нее, но увидела лишь боковую стену сарая.

— Доброе утро!

Девушка вздрогнула, услышав голос Мэри Энн, и, обернувшись, сразу заметила, что у хозяйки был очень усталый вид.

— Доброе утро! — вежливо ответила она.

Мэри Энн протянула ей утренний номер газеты, и, увидев заголовки, Аннабел похолодела.

«ПОХИЩЕНИЕ БОГАТОЙ НАСЛЕДНИЦЫ. ПОЛИЦИЯ БЕЗУСПЕШНО ПЫТАЕТСЯ ВЫЙТИ НА СЛЕД ПОХИТИТЕЛЯ».

— Боже мой! — Она стала читать дальше, и ей показалось, что сердце ее вот‑вот остановится. — Вы только послушайте, что они здесь пишут: «Аннабел Бут, известная своим непредсказуемым характером и странными наклонностями…» А дальше автор перечисляет некоторые из этих самых наклонностей.

— Я читала статью, моя дорогая, — тихо сказала Мэри Энн, не переступая порога кухни.

— Что ж, кое в чем они правы… хотя читать об этом не слишком приятно. Но только я никогда не играла на сцене. Кто им об этом сказал? Мне никогда даже в голову не приходило ничего подобного…

Мэри Энн молчала.

Схватив дрожащими руками газету, Аннабел перечитала статью. О Боже! Автор утверждал, что сотни свидетелей видели, как она сама вскочила в машину похитителя.

Она попыталась улыбнуться.

— Ну вот, теперь опять пойдут сплетни об этой бедняжке Аннабел Бут, только на сей раз она не услышит за своей спиной шепота и не увидит ни сочувствующих, ни осуждающих взглядов. Почему вы на меня так смотрите? И где Пирс?

— Он уехал.

Ей показалось, что она ослышалась.

— Уехал?

— Ну да, уехал. Они с Луи отправились на рассвете.

У Аннабел вдруг зазвенело в ушах, и все поплыло перед глазами. Солнце скрылось за тучу, и в кухне стало темно.

— Нет, это невозможно!

— Что с вами, моя дорогая? — Мэри Энн бросилась к Аннабел и схватила ее за руку. — Вы так побледнели! Вам плохо?

— Но он не мог вот так уехать! — Аннабел и вправду затошнило.

— Мне жаль. В последнее время Пирс Сент‑Клер так изменился, и я никогда не прощу его за то, что он с вами сделал. — Она хотела поддержать гостью, но та оттолкнула ее.

— Мы занимались с ним любовью, — растерянно прошептала Аннабел.

— Мне правда очень жаль, — повторила Мэри Энн. — Он обычно так не поступает. Не понимаю, что на него нашло.

Значит, все это — прикосновения, поцелуи, улыбки, любовь во взгляде — одно притворство, актерская игра!

— Господи! — воскликнула Аннабел и, выбежав во двор, бросилась на колени. Приступы рвоты сотрясали ее, на глазах выступили слезы.

Когда рвота прекратилась, она схватилась за шершавые ступени крыльца, и острые занозы сразу впились в ладонь. Но эта боль была ничто по сравнению с болью, которую причинило ей предательство Пирса. Он просто ее использовал, а потом бросил. Вся его любовь оказалась ложью, и теперь ей оставалось только умереть.

Глава 5

Утро выдалось туманное, и Аннабел не сомневалась, что днем пойдет дождь.

Она приехала сюда только накануне вечером и сейчас, с чулками и туфлями в руках, шла по узкой полоске пляжа, отделявшей океан от модного курорта Акадия. Ей сказали, что этот пляж пользуется особой популярностью среди гостей, но правила очень жесткие: мужчинам разрешается купаться только до двух часов дня, а затем купаются женщины. До этого момента оставался еще час, однако по случаю плохой погоды берег был пуст.

Тропинка сворачивала в сторону отеля, и Аннабел, остановившись, обернулась к воде, с удовольствием вдыхая свежий солоноватый воздух. В этой части пляжа, куда бы она ни посмотрела, повсюду торчали поросшие соснами скалы.

Недалеко от берега Аннабел увидела самую высокую гору острова; над ней, расправив крылья, парили два орла. На какое‑то мгновение она забыла прошлое и улыбнулась, проследив глазами за красивыми птицами. Потом улыбка сошла с ее лица, и она снова стала подниматься по песчаной тропке, которая вела к большой лужайке позади отеля. Ветер трепал ее легкое муслиновое платье. Аннабел размышляла о том, правильно ли поступила, приняв приглашение Лиззи и Мелиссы, — обе они вместе с мужьями решили провести август на курорте. Возможно, все‑таки лучше бы ей поехать в Европу, и одной — туда, где, черт побери, ее никто не знает.

Заметив, как на землю упали первые капли дождя, Аннабел пошла быстрее и вскоре увидела большое белое здание отеля с зелеными ставнями и длинной верандой со всех сторон. Ветер усилился, стало холодно.

С веранды ей отчаянно махала рукой женщина в ярко‑желтом платье, и Аннабел, узнав сестру, сразу заулыбалась. Лиззи ждала третьего ребенка и уже через два месяца должна была родить.

— Привет, — сказала Аннабел, поднимаясь на веранду.

— Так красиво на пляже! — Лиззи улыбнулась, но вид у нее был встревоженный.

— Очень красиво, — согласилась Аннабел, и усевшись в плетеное кресло, стала надевать чулки и туфли.

— Ах, вот вы где! Мы вас повсюду ищем, — раздался за их спинами резкий голос. Аннабел оглянулась: в дверях, ведущих на веранду, стояла Мелисса.

— Незачем было меня ждать! — огрызнулась Аннабел.

— Ты ведь прекрасно знаешь, что женщинам не разрешается ходить на пляж до двух часов.

— Ради Бога, Мисси, успокойся, там нет ни души. К тому же скоро пойдет дождь.

— Ты так и не найдешь себе мужа, если будешь все время нарушать правила. — Мелисса была вне себя. — И когда ты только образумишься, интересно знать!

— Но мне не нужен никакой муж, — отрезала Аннабел и, пройдя мимо сестры, направилась в столовую.

Мелисса, не отставая, шла следом, а Лиззи семенила рядом, стараясь погасить надвигавшуюся ссору.

— Послушай, Аннабел, может, тебе действительно следует подчиниться правилам отеля — здесь за этим следят очень строго, и все считают, что ты ведешь себя слишком фривольно…

Резко повернувшись, Аннабел чуть не столкнулась с младшей сестрой нос к носу.

— Да наплевать мне на их правила, и они об этом знают, правда, Лиззи? — Она понимала, что ведет себя вызывающе, но ничего не могла с собой поделать.

— Тише! — Лиззи схватила сестру за руку. — На нас смотрят. Давайте не будем сейчас спорить. — Она умоляюще посмотрела на Аннабел, а потом обратила гневный взор на Мелиссу. — Я прошу, никогда больше не употребляй это ужасное слово!

— Ты всегда на ее стороне, — прошипела Мелисса, направляясь к стелу, за которым уже сидел ее муж.

Аннабел и Лиззи переглянулись.

— Прости ее, у Мелиссы, верно, плохое настроение. Ты же знаешь, как она сейчас расстроена.

— Я стараюсь ей сочувствовать, но она всегда на меня нападает. То, что она не может забеременеть, не дает ей права срывать зло на мне.

— А ты просто не обращай на нее внимания. — Лиззи, удрученно кивнув, взяла Аннабел под руку, и они вместе подошли к столу.

Адам, отодвинув стулья, помог им сесть.

— Не правда ли, здесь просто великолепно? — вежливо спросил он. — Ты когда‑нибудь видела такую красоту?

Аннабел не ответила, раздосадованная двумя парами за соседним столом, которые не стесняясь разглядывали ее. Вчера они глазели на нее точно так же. Какая невоспитанность! Женщины были примерно одного возраста с ней, но на левой руке у каждой было по золотому кольцу с огромным бриллиантом, а рядом под присмотром няни расположился целый выводок маленьких детей. Разговор между ними шел на пониженных тонах, но Аннабел догадывалась, о чем они говорят. Более того, она была уверена, дамы хотели быть услышанными.

— Это абсолютная правда, два года назад она сбежала с грабителем, можешь себе представить? Бросить несчастного жениха прямо у алтаря! Толботт, конечно, уже давно женился, он и знать ее не хотел, когда она вернулась. А теперь у нее еще хватает наглости появляться в обществе!

— Да, это действительно наглость, — согласилась вторая дама.

Аннабел чуть обернулась и смерила обеих сплетниц ледяным взглядом.

— Как все‑таки легко оказаться в обществе воспитанных людей. Легче легкого. Просто заранее заказываешь номер в отеле, потом садишься в поезд и все — ты уже на месте. Хотя на самом деле я задала бы себе вопрос: а действительно ли воспитанны те, кто живет в этом отеле?

Произнеся столь яркую тираду, Аннабел повернулась к дамам спиной и поэтому уже не могла видеть, что они смутились и покраснели. Настроение ее было вконец испорчено.

Лиззи попыталась успокоить сестру:

— Не позволяй каким‑то крысам тебя расстраивать; это действительно замечательный отель, и большинство людей здесь никогда не стали бы сплетничать.

И тут неожиданно Мелисса, наклонившись к Аннабел, принялась поучать ее:

— Если бы твое поведение было образцовым, все бы очень скоро забыли твое прошлое, сестренка; но ты предпочитаешь вести себя вызывающе, нарушаешь общепринятые нормы и после этого удивляешься, что люди судачат о тебе и не принимают в свое общество! Помилуй Бог, как они могут забыть, если ты все время даешь новую пищу для разговоров.

Аннабел невольно задумалась. Может, Мисси права? Если смотреть на все ее глазами, то так оно и есть. Ну почему она такая импульсивная, такая отчаянная?

— Я не желаю это обсуждать! — Она принялась за суп, но он оказался слишком горячим, и ей пришлось опустить ложку.

Любопытство убило кошку, вдруг вспомнила Аннабел и сделала глубокий вдох. Слова, сказанные кем‑то, кого она не хотела называть по имени, о ком не хотела даже думать, как ножом, полоснули ее по сердцу.

— Суп остывает, — донесся до нее голос Адама.

Все молча начали есть, но как раз к этому моменту у Аннабел напрочь пропал аппетит. В Европе ее поведение никому не казалось странным, но там она почти никогда не бывала в обществе, проводя много времени в Париже, где случайно встретилась со знакомым художником. Мелисса умерла бы, если бы узнала, что ее сестра не вставала с постели раньше полудня, все вечера пропадала в театре, а потом сидела в каком‑нибудь варьете или кафе за бокалом красного вина, куря сигарету за сигаретой.

Он бы не осудил ее, даже несмотря на то, что она сделала.

Опять ее преследуют мысли о Сент‑Клере!

С момента несостоявшейся свадьбы прошло два года, и теперь ее терзали обрывочные воспоминания о том коротком миге, проведенном вместе с ним. Аннабел никак не могла понять, почему эти воспоминания‑призраки вновь и вновь всплывают в сознании и не хотят оставить ее в покое. Самым невероятным было то, что ее невольный похититель всегда являлся ей с одним и тем же выражением раскаяния на лице.

Все это просто романтическая чушь, убеждала она себя, нельзя любить вора и мошенника. Хотя Аннабел понимала, что не менее виновата в случившемся, чем он, все же она так и не смогла его простить за то, что он тогда уехал, не попрощавшись. Хуже того, перед этим он притворился, будто любит ее.

— Смотри! — Она почувствовала толчок локтем в бок. — Вон тот вчерашний джентльмен, который пригласил тебя сыграть с ним в теннис. — Лиззи была явно взволнована, у нее даже щеки раскраснелись.

Аннабел подняла глаза и, увидев приближавшегося к их столу высокого симпатичного молодого человека, почувствовала, что и сама краснеет. Вчера после ужина Джеймс Эпплтон Берд подошел к ней; они долго беседовали и договорились сыграть на следующий день партию в теннис. Уже целую вечность, а точнее, целых два года, ни один джентльмен не проявлял к ней такого интереса.

Приблизившись к столу, Джеймс вежливо поклонился, и Аннабел заметила, что он выглядел слегка смущенным. Она сразу поняла, почему он чувствует себя неловко, и у нее защемило в груди. Какая же она дура, разве не этого ей следовало ожидать?

— Мисс Бут, боюсь, погода не позволит нам поиграть сегодня…

«Определенно он что‑то узнал о Пирсе», — промелькнуло у нее в голове.

— Да, трава слишком мокрая.

Наступило молчание.

— Можно перенести игру на завтра, — вмешался Адам. Вероятно, он хотел ей помочь, но эффект оказался прямо противоположным.

— Видите ли, — все больше краснея, сказал Джеймс, — я сегодня утром подвернул ногу. Может, в конце недели… — Он еще раз поклонился и поспешно ретировался.

Аннабел сидела, словно оплеванная, ее щеки пылали. Она с трудом подавила в себе желание швырнуть ему вслед тарелку, да так, чтобы суп расплескался по всему столу. Ей так хотелось свободы, и вот теперь она ее наконец получила. Вот только кто мог предположить, что бойкот общества окажется таким болезненным!

Снова наступило напряженное молчание.

— До него, верно, дошел слух, что ты отлично играешь в теннис. Бедняга скорее всего понял, что не имеет ни единого шанса обыграть тебя, — отважился подать голос Адам.

Глаза Аннабел наполнились слезами. Она ни за что не покажет, что этому болвану Джеймсу удалось задеть ее.

— Всем известно, что ты никогда не проигрываешь. — Лиззи с готовностью поддержала Адама.

— Однако, — вмешалась Мелисса, — если ты хочешь заполучить мужа, не грех и проиграть пару раз.

К этому времени Аннабел уже успела взять себя в руки.

— Даже и не подумаю, — буркнула она.

— Тогда ты просто дура, сестричка. Ни одному мужчине не нравится женщина, которая играет в теннис лучше, чем он. — Мелисса обернулась к мужу. — Разве я не права, дорогой?

— Ну конечно, права, дорогая.

Тут уж Аннабел решила, что с нее довольно. Она не была голодна и положила ложку.

— Мы все прекрасно понимаем, что речь идет не о теннисе.

— Да, давайте оставим эту скучную тему. — Лиззи поспешила сгладить ситуацию. — Вы слышали, сегодня приезжает графиня Россини, одна из самых богатых женщин в Европе!

— Да уж, не сомневайтесь. — Мелисса отломила кусочек хлеба. — Когда она вышла замуж за графа, ей было семнадцать, а ему шестьдесят пять. Всем известно, что ее прельщали только его деньги, поскольку она из обедневшей семьи, но никто, конечно же, не предполагал, что он проживет еще пятнадцать лет.

— Графиня недавно овдовела, — охотно пояснила Лиззи.

Аннабел не было никакого дела ни до графини, ни до ее денег. Встав из‑за стола, она заявила:

— Прошу прощения, но у меня разыгралась мигрень и к тому же нет аппетита. Увидимся за ужином.

Проходя по столовой, Аннабел чувствовала на себе десятки глаз сидевших за столами гостей, отчего зал показался ей бесконечно длинным.

При выходе она чуть не столкнулась с каким‑то господином.

— Извините! — разом произнесли они.

— Мисс Бут? — Господин с седыми усами был высокого роста, хотя немного тяжеловат. — Надеюсь, я вас не ушиб?

Их представили друг другу накануне вечером, и теперь Аннабел судорожно пыталась вспомнить, как его зовут.

— Нет, что вы, мистер Фрэнк.

— Ах, так вы уже пообедали, — разочарованно протянул он.

— Да. Разрешите пройти? — Она считала, что разговор окончен.

— Мисс Бут, — она увидела, что его лицо начинает краснеть, — надеюсь, вы согласитесь совершить со мной прогулку по пляжу или, если угодно, по городу.

Аннабел пришла в ужас. Вот кто ею заинтересовался — Томас Фрэнк! Она вспомнила, что он вдовец.

— Видите ли, я неважно себя чувствую, — заторопилась она. — Но все равно спасибо за приглашение. — Приподняв юбки, Аннабел опрометью бросилась вон из столовой.

Она успокоилась, лишь очутившись в громадном вестибюле, где полы из темного дуба были устланы персидскими коврами, а отделанные деревянными панелями стены украшали произведения живописи. С высокого потолка свисали три большие хрустальные люстры, и повсюду стояли обитые парчой диваны. Обычно именно здесь гости сидели и разговаривали либо уединялись в уголке с книжкой.

Бросив взгляд в окно, Аннабел увидела, что дождь превратился в настоящий ливень, а по подъездной дороге к отелю приближается большая золоченая карета, на запятках которой стоят два ливрейных лакея. Когда карета, запряженная четверкой великолепных лошадей, остановилась у подъезда, она вздохнула. Разумеется, у нее не было никакой мигрени и сидеть, запершись в комнате, ей вовсе не хотелось.

Аннабел опустилась на красный диван и взяла со столика газету, но едва она успела прочитать несколько заголовков, как на пороге отеля возникла небольшая суматоха.

— Как мило с вашей стороны, что вы можете принять меня и моих слуг, хотя я не предупредила вас заранее. Я вообще не знаю, как нам удалось добраться сюда в такую погоду, — заявила Джулия Россини, появляясь в дверях. Голос у графини был с хрипотцой, но казался очень приятным.

Аннабел, не стесняясь, разглядывала гостью, пока та проходила мимо нее в вестибюль в сопровождении управляющего отелем. Это была миниатюрная дама в сказочно красивом костюме из золотого бархата. Когда она обернулась, Аннабел увидела роскошные рыжие волосы и фарфоровое личико. Значит, это и есть та пользующаяся дурной славой женщина, о которой рассказывала Лиззи!

— Вы так ко мне добры, дорогой мой, — проворковала графиня. Управляющий склонился и поцеловал ее руку, прежде чем графиня успела снять перчатку.

Аннабел с удивлением наблюдала, как лакеи графини и служащие отеля вносили один за другим сундуки и чемоданы, занося их в лифт.

— Моя дорогая графиня, вам не следует задерживаться в вестибюле, — заявил управляющий. — Я распорядился, чтобы в ваш номер принесли шампанское и икру, на случай если вы пожелаете перекусить с дороги. Столовая, разумеется, тоже будет для вас открыта.

— Вы так добры! — воскликнула приехавшая дама и, повернувшись, скрылась в одном из лифтов; за ней туда же вошли еще несколько женщин, которые, по всей вероятности, были ее горничными.

Прежде чем двери лифта закрылись, взгляд Аннабел на короткое мгновение встретился со взглядом графини. Затем стрелка светящегося указателя этажей стала двигаться вверх, пока не достигла последнего из них, восьмого. А как же иначе? Апартаменты графини и должны быть на самом верху.

Вся эта кутерьма, вызванная приездом необычной гостьи, слегка раздражала Аннабел, но, к счастью, после того как графиня поднялась в свой номер, в вестибюле наступила тишина, и девушка потянулась за газетой. Однако тут же ее внимание снова отвлекли шаги и почтительное приветствие швейцара:

— Добрый день, сэр.

— Надеюсь, у вас найдется для меня номер, — услышала она мужской голос с аристократическим британским акцентом.

Аннабел вздрогнула, будто кто‑то ударил ее и лишил возможности дышать. Этого не может быть!

Не в силах пошевелиться, она не спускала глаз с незнакомца.

— Моя фамилия Уэйнскот.

Разве можно забыть этот голос?

Аннабел начала медленно подниматься. Он стоял к ней спиной — высокий, стройный, темноволосый. Чтобы она узнала его, ему вовсе не обязательно было оборачиваться.

Боже милосердный!

Склонив голову, гость расписался в журнале регистрации, и Аннабел почувствовала, что находится на грани обморока.

Вот он отодвинул журнал и, улыбаясь, повернулся, так что она увидела его профиль и руки.

Невероятные, искусные руки.

Сомнений больше не оставалось — это был тот самый человек, который сначала овладел ее сердцем, а потом швырнул его ей обратно.

Аннабел захлестнула ярость и… обида, однако сердце так и не перестало болеть.

Неожиданно спина вошедшего напряглась, он почувствовал, что за ним наблюдают, и обернулся…

Глава 6

Сент‑Клер узнал ее сразу, в этом не было сомнения. Аннабел показалось, что он ощутил еще больший шок, чем она; его лицо побледнело.

Аннабел задрожала как осиновый лист. Он здесь. Как это может быть? И что означает ее реакция? Неужели он все еще что‑то для нее значит? То, что случилось, было так давно…

— Ваши ключи, мистер Уэйнскот. Номер на третьем этаже. Разрешите напомнить вам, что сейчас как раз время обеда, а с четырех до семи столовая будет закрыта и откроется только к ужину.

Пирс рассеянно посмотрел на говорившего.

— Спасибо, голубчик. — Он улыбнулся и сунул управляющему несколько монет. — Моему камердинеру потребуется помощь ваших служащих. Я имею в виду багаж.

— Конечно, конечно. — Управляющий поклонился и скрылся за конторкой.

Когда Аннабел и Сент‑Клер остались в вестибюле одни, он обернулся: его взгляд был спокойным, глаза непроницаемыми. Аннабел, сжав кулаки, продолжала молча смотреть на него. Интуиция подсказывала ей, что на этот раз она ни в коем случае не должна устраивать скандал — это было бы непоправимой ошибкой.

Первым сдвинувшись с места, Пирс решительными шагами направился к ней.

— Полагаю, мы с вами знакомы, мисс… э… Бут, не так ли?

Он внимательно посмотрел ей в глаза.

Знакомы! Аннабел охватила ярость.

— Неужели? — Ее голос был полон сарказма. — Ах да. Мы встречались… дайте подумать… Нет, не могу вспомнить, когда и где нас познакомили.

Его улыбка показалась ей немного натянутой.

— Кажется, на приеме в честь мэра города Нью‑Йорка…

— О! Значит, у вас память гораздо лучше, чем у меня, если вы помните такие подробности. — Слезы щипали ей глаза. Черт! Черт! Черт бы его побрал!

— Мисс Бут, — мягко сказал Пирс. — На тот случай, если вы забыли, меня зовут Уэйнскот. Брюс Уэйнскот.

На тот случай, если она забыла!

— Как мне помнится, вас звали Брэкстон…

Он молчал.

Чувствуя, что вот‑вот разрыдается, Аннабел бросилась бежать и тут же наткнулась на своих сестер.

— Дорогая, что с тобой? Ты заболела? — Лиззи схватила Аннабел за плечи, но та словно ничего не понимала. Пирс здесь, в отеле! О Боже!

— Я беспокоюсь за тебя. — Лиззи нахмурилась.

Аннабел уже не могла сдерживаться.

— У меня жуткая мигрень. — Она говорила правду. Перед ее внутренним взором стояла картина, которую она не в силах была забыть: многочисленные гости на свадьбе, ее отец, жених Харолд Толботт, сестры и их мужья — все столпились у входа в нью‑йоркский особняк и смотрели, как она, стоя на четвереньках, совершает свой самый роковой поступок.

Интересно, Лиззи видела Пирса? Узнала ли она его?

— У тебя никогда не бывает мигреней. — Взгляд Лиззи переместился на широкую лестницу. Аннабел тоже посмотрела в ту сторону и увидела спину Пирса, который уже дошел до площадки второго этажа. Не теряя ни минуты, она схватила Лиззи и повернула к себе лицом.

— Я, пожалуй, пойду лягу, — сказала она. — Мне надо подумать.

— Куда ты, Аннабел, твоя комната совсем в другом крыле отеля. Ты ведешь себя как‑то странно.

Итак, Лиззи не узнала Пирса, иначе она сразу высказалась бы на этот счет. Она видела его только какое‑то мгновение, и то со спины. Но почему ее, Аннабел, так волнует, что его могут узнать? Разве не безумие беспокоиться о воре, по которому тюрьма плачет?

Ей следует самой сообщить властям, что он здесь, это всего лишь справедливо, а она будет отмщена. Вместо этого она беспокоится, что его узнают ее родственники, — ну не бессмыслица ли?

— Аннабел, очнись! Да что с тобой? — допытывалась Лиззи, дергая сестру за рукав.

— Я поднимусь в свою комнату. — Аннабел изобразила на лице улыбку. — Увидимся перед ужином. Все будет хорошо.

На самом деле она вовсе не была в этом уверена, во всяком случае, до тех пор, пока Сент‑Клер остается в одном с ней доме.

Лиззи кивнула:

— Моя дорогая, мне жаль, что тебя расстроил этот тупица Джеймс Эпплтон Берд. Впрочем, он вообще вряд ли тебе подходит.

— По правде говоря, я о нем давным‑давно забыла.

— Похоже, ты понравилась мистеру Фрэнку, — с надеждой в голосе продолжала Лиззи. — Мне кажется, он очень добрый и милый…

Аннабел заморгала и уставилась на сестру.

— Лиз, он старый и очень занудный.

— Ты никому не даешь шанса. — Лиззи в отчаянии закусила губу. — Иногда мне кажется, что ты сохнешь по тому вору и хочешь, чтобы он снова появился в твоей жизни!

Аннабел ушам своим не поверила — ее сестра говорила об этом, да еще именно сейчас!

— Ладно, я пошла. — Она чмокнула Лиззи в щеку. — А то давно забыто, как говорится, было, да быльем поросло.

Вздохнув, Лиззи смотрела, как ее сестра, подхватив юбки, взбегала вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, — совсем не так подобало бы действовать приличной даме из общества.

Она больше не испытывает никаких чувств к человеку, который бросил ее два года назад, убеждала себя Аннабел, но, с другой стороны, не слишком жаждет, чтобы его осудили на пожизненное заключение. Стало быть, с ней и вправду не все в порядке, раз она не хочет, чтобы он попал за решетку.

В длинном, покрытом пушистым ковром коридоре не было никого, кроме горничной, которая толкала перед собой тележку с коробками и флаконами чистящих средств. Быстро миновав ее, Аннабел вошла в номер и заперла за собой дверь, а затем, расшнуровав и скинув ботинки, бросилась на кровать.

И тут внезапно слезы ручьем потекли по ее щекам.

Господи! Совершенно невозможно поверить в то, что она все еще испытывает какие‑то чувства к человеку, который так с ней обошелся. Но ведь это она его соблазнила. Никогда, даже в самых фантастических мечтах, она не могла представить себе, что это такое — заниматься любовью с мужчиной. А уж то, что он оставит ее, даже не попрощавшись, и вовсе не могло прийти ей в голову.

Аннабел вытерла слезы. Может, Лиззи и права. Возможно, лишь из упрямства она не желала расстаться с любовью к Пирсу Сент‑Клеру, известному также как Пирс Брэкстон. Но как она могла влюбиться в совершенно незнакомого человека менее чем за двадцать четыре часа? Разве такое возможно?

Бедная, несчастная Аннабел Бут, такая безрассудная, такая беспомощная…

Ей хотелось прижать ладони к ушам, чтобы не слышать уже порядком надоевших причитаний. Как это похоже на нее: вдруг сорваться и совершенно необдуманно отправиться в путешествие по Индии, а то еще того хуже — влюбиться в вора и мошенника.

Кто‑то постучал в дверь, и Аннабел в испуге села в кровати. Наверняка это Лиззи принесла ей на подносе обед, а может, Мисси пришла, чтобы ее отругать. Но скорее всего это горничная.

Девушка поднялась и с бьющимся сердцем пошла открывать, по пути взглянув на себя в зеркало, висевшее над туалетным столиком. Ее светлые волосы выбились из шиньона, платье с высоким воротом было помято, лицо побледнело. По контрасту глаза казались не голубыми, а почти черными. Подойдя к двери, она распахнула ее…

Перед ней стоял Пирс Сент‑Клер собственной персоной.

Аннабел на мгновение замерла, а потом что есть силы ударила его по щеке. Звук от пощечины оказался таким сильным, что его, вероятно, можно было услышать не только в ее комнате, но и в коридоре.

Переступив через порог, Пирс закрыл за собой дверь. Не успела она опомниться, как он запер ее, а ключ положил в карман.

— Теперь нам ничто не помешает. Здравствуй, Аннабел.

Она задрожала от ярости.

— Убирайся! Хочешь погубить мою репутацию во второй раз?

Он смотрел на нее, и по его глазам нельзя было понять, что он думает и что чувствует. Единственное, чего в его взгляде точно не было, так это раскаяния.

— Ты не изменилась.

— Мерзавец!

— И ты сердишься. — Пирс стоял, не шевелясь, у двери, не приближаясь к ней. — Разве не ты хотела, чтобы твоя репутация была запятнана? Или теперь ты предпочитаешь забыть об этом?

— Я ничего не забыла! — Аннабел сжала кулаки, ее щеки пылали. У нее вдруг возникло неудержимое желание снова ударить нахала, однако неожиданно нахлынувшее воспоминание о его поцелуях и ласках удержало ее.

— Ты сердишься, потому что я уехал, не попрощавшись? — Он пристально смотрел на нее, словно изучая.

Ну как можно было ответить на этот вопрос? Один Бог знает, сколько еще лет должно пройти после той единственной встречи, чтобы она его действительно забыла…

— Если мужчина занимается любовью с женщиной, предполагается, что они все‑таки не совсем чужие.

— Мне очень жаль. Я тогда поступил чересчур опрометчиво. Это случилось по многим причинам…

Аннабел скрестила руки на груди.

— А мне кажется, ты просто похотливый козел, вот и вся причина. Я была наивной дурой, к тому же девственницей, и по ошибке приняла твою похоть за любовь, за проявление чувств. Разумеется, такому, как ты, прощаться вовсе не обязательно.

Слезы жгли ей глаза. Но нет, она ни за что не заплачет! Он этого не дождется!

Сент‑Клер швырнул ключ на постель и прошел мимо нее к окну, которое выходило на лужайку за домом и на теннисные корты Акадии. Кроме того, из окна был виден противоположный берег залива — небольшой, покрытый соснами скалистый полуостров, выдававшийся в Атлантический океан.

— Прости меня, — сказал он, не двигаясь с места. — Я не хотел причинять тебе боли. Просто я считал, что так будет лучше.

— Я тебе не верю.

Пирс медленно повернулся, и их взгляды встретились. Аннабел чуть было не сдалась, потому что прочла в его глазах то самое раскаяние, которое представлялось ей в ее мечтах.

— Видишь ли, — задумчиво произнес он, — ты была отнюдь не так наивна, как думаешь, и ты мне очень понравилась. Изучая тебя, я очень скоро составил о тебе определенное мнение: ты импульсивна и непременно постаралась бы принять участие в моих… приключениях. Я сделал то, что было лучше для нас обоих, Аннабел.

Его заявление потрясло ее. Пирс прав — вместо того чтобы вернуться домой, она опять настояла бы на том, чтобы ехать с ним. Однако сейчас гораздо важнее другое: он действительно имел в виду то, о чем только что сказал? Она ему тогда понравилась? Но разве можно ему верить? И если он любил ее хоть немного, как у него хватило совести так поступить? Аннабел облизала пересохшие губы:

— Какое высокомерие, какая самонадеянность! Как ты посмел сделать выбор за меня!

— Ты не первая, кто обвиняет меня в высокомерии, — угрюмо ответил Пирс.

Аннабел никак не могла унять дрожь. Черт, неужели прошло два года с тех пор, как они были вместе? Больше похоже на то, что прошло два дня или две недели. Зачем только он пришел сюда, стоит от нее всего в нескольких шагах и, улыбаясь, смотрит на нее своими колдовскими глазами. Черт бы побрал его обаяние!

— Я сама решаю, что мне делать, — отрезала она.

— Очень немногие женщины, особенно незамужние, способны самостоятельно принимать решения, — спокойно возразил он. — Позволь узнать, твой отец тоже здесь?

Его вопрос прозвучал совершенно неожиданно для Аннабел. Она инстинктивно спрятала левую руку, на которой, разумеется, не было обручального кольца, в складки юбки.

— Стало быть, вот зачем ты приехал. — В ее голосе звучала горечь. — Нет, я здесь с сестрами.

На его щеках заходили желваки.

— У меня нет желания садиться в тюрьму, и это лишь одна из причин.

Аннабел вдруг испугалась. Она стала пятиться, пока ее плечи не коснулись двери.

— Впрочем, я совершенно уверен, что ты меня не выдашь, — заметил Сент‑Клер.

— А вот я в этом не уверена.

— Если бы ты хотела меня выдать, моя дорогая, то сделала бы это уже сорок пять минут назад. — Он наконец улыбнулся, и затем его взгляд остановился на ее губах.

— Я тебя ненавижу, — услышала Аннабел свой голос. На самом деле она думала о его поцелуях, которых вовсе не собиралась вспоминать, как не собиралась приходить в отчаяние от того, что он никогда ее больше не обнимет.

— В этом нет твоей вины. Скорее виноват я. Я пытался отказаться, но не слишком сильно. Не много найдется мужчин, которые смогли бы воспротивиться тебе, и в этом твоя главная беда.

Вот в этом он жестоко ошибается, подумала Аннабел. Нет ни одного мужчины, который бы ее желал. В отчаянии она подскочила к кровати, схватила ключ и, подбежав к двери, попыталась ее отпереть.

— Я хочу, чтобы ты ушел. Сейчас же.

Его ладонь накрыла ее руку, их взгляды снова встретились.

— Я рад, что ты не изменилась — такая же отважная, смелая, и еще красивее, чем была. — Он уже не улыбался. — Жаль, если общество или какой‑нибудь мужчина вроде твоего отца сумеют тебя покорить.

Аннабел вскинула подбородок.

— Никто, даже ты, никогда не сможет меня покорить.

Он не ответил, и в комнате наступила зловещая тишина. Слышно было лишь их дыхание.

— Это вызов, дорогая?

— Н‑нет, — выдохнула она, дрожа всем телом.

Пирс рассмеялся. Аннабел помнила этот смех — искушающий и вместе с тем приводящий в бешенство.

— Значит, ты борешься сама с собой?

— Я тебя ненавижу, — воскликнула она и ударила его кулаком в грудь. — Сейчас же убирайся и не смей даже близко подходить ко мне.

Сент‑Клер перестал смеяться и схватил ее за руку, его пальцы сомкнулись у нее на запястье, и в мгновение ока Аннабел оказалась в его объятиях.

Она подняла глаза, и они долго смотрели друг на друга — до тех пор, пока Аннабел не поняла, что он собирается ее поцеловать.

— Я знал, — сказал Пирс тихо и проникновенно, — знал, что, если начну с тобой прощаться, ты уговоришь меня и у меня не будет сил оставить тебя.

Аннабел слушала его, затаив дыхание.

— Разумеется, я не хотел отвечать за то, что загубил твою жизнь, — продолжал он, сжимая ее руку. — Ты заслуживаешь гораздо большего, чем жизнь, которую веду я: вечно в бегах, скрываясь от полиции. Впереди у каждого человека столько возможностей, у меня не хватило бы духу лишить тебя хотя бы одной из них.

Все это было так неожиданно!

Сент‑Клер провел пальцами по ее щеке, и она затрепетала от тоски и томления, которые, как ей казалось, давно умерли в ее сердце.

— Честно говоря, я уже не рассчитывал когда‑нибудь тебя увидеть. — Его взгляд вдруг стал холодным. — По‑моему, мне лучше уйти.

Сколь ни была Аннабел поражена происходящим с ней, одно ей было ясно: она не хочет, чтобы он уходил, во всяком случае, пока. Они так долго не были вместе, а сейчас еще даже не успели поговорить.

Однако гордость не позволила ей остановить его. К тому же еще никогда в жизни она не была в таком замешательстве.

Пирс приоткрыл дверь.

— Никого нет, — сказал он и посмотрел на нее так, словно не хотел покидать ее.

Аннабел заколебалась, но благоразумие все же взяло верх.

— Иди же! Мои сестры здесь со своими мужьями, поэтому…

Веселые огоньки заплясали в его глазах.

— Спасибо, что предупредила. — Он тихо выскользнул из комнаты, а Аннабел остановилась на пороге и смотрела ему вслед, пока он не исчез.

Глава 7

Дождь лил как из ведра; на землю спустился такой густой туман, что ничего не было видно даже в нескольких шагах, но Пирса это не интересовало: перед его глазами стояла Аннабел — босая, с растрепанными волосами… и страшно ранимая.

Вот они — превратности судьбы.

Сент‑Клер не лгал — он и правда считал, что они не должны быть вместе, и, уж конечно, даже предположить не мог, что их пути снова сойдутся. Встреча с Аннабел его взволновала, отрицать это не было смысла.

Вздохнув, Пирс отвернулся от окна. Он был в брюках и рубашке с закатанными рукавами; его кожаный дорожный сундук, таких размеров, что в нем без труда мог поместиться среднего роста человек, стоял на полу, а чемодан лежал на кровати. Открыв чемодан, он стал доставать из него свои вещи. Ему предстояло серьезное дело, и причина была вовсе не в Аннабел Бут, а… в графине Джулии Россини.

Собравшись в салоне перед столовой, гости отеля ожидали, когда накроют столы для ужина. Сверкающий дубовый паркет салона был устлан персидскими коврами, две медные люстры свисали с окрашенного в зеленый цвет потолка. Стены украшали светло‑зеленые обои, и вся мебель была зеленого и желтого цвета.

Аннабел остановилась на пороге и огляделась. В салоне было много народу, включая ее сестер и их мужей; повсюду мелькали роскошные вечерние туалеты и драгоценные украшения дам, а также черные смокинги мужчин, но Пирса среди публики не было. Впрочем, Аннабел и так знала, что его не будет, — не станет же он напрасно рисковать. А на душе у нее скребли кошки.

Как бы ни хотелось Аннабел на сей раз избежать всеобщего внимания, ей это не удалось. На ней было бледно‑желтое платье с глубоким декольте, обнажавшим грудь и плечи, шею обхватывало ожерелье из натурального жемчуга. В принципе она никогда не относилась к тем, кто гордится своей внешностью, но сегодня ей хотелось быть красивой. Аннабел знала, что в этом платье и в ожерелье, которые она до сих пор никогда не надевала, с сияющими глазами и ярким румянцем, с красиво уложенными волосами она не останется незамеченной; но теперь ее настроение резко переменилось. Как глупо было разочаровываться из‑за того, что он не увидит ее такой и не оценит!

Многие мужчины, включая Джеймса Эпплтона Берда и пожилого мистера Фрэнка, не спускали с нее восхищенных глаз. Ни на кого не глядя, Аннабел направилась к своей семье. Проходя мимо гостей, она услышала, как кто‑то недоуменно сказал:

— Просто не верится, что это она! — Как будто красота и элегантность были для нее чем‑то совершенно невозможным или недоступным.

Лиззи встретила ее с сияющей улыбкой.

— Аннабел, я никогда раньше не видела этого платья! Ты выглядишь в нем просто великолепно!

— Это потому, что я его ни разу не надевала. — Аннабел потрепала темные волосы двухлетнего сынишки Лиззи, Эвана, и поцеловала его в пухлую щечку. — Привет, малыш. Как дела?

Мальчик сунул в рот палец, улыбнулся и сказал:

— Хо‑о. — Видимо, это должно было означать «хорошо».

— Мы ждали только вас. — Няня Эвана взяла мальчика за ручку. — Мастеру Эвану пора спать. Скажи всем спокойной ночи!

Аннабел наклонилась и прижала малыша к себе.

— Сладких тебе снов, Эван. Обещаю, что утром я с тобой поиграю.

— Тен?

— Да, если не будет дождя, мы поиграем в теннис.

Пока няня уводила Эвана, Аннабел смотрела ему вслед и не слышала слов Мелиссы о том, что глупо учить играть в теннис двухлетнего ребенка, который и говорить‑то еще как следует не научился.

Вдруг Аннабел вздрогнула: на пороге салона, внимательно наблюдая за ней, стоял Пирс Сент‑Клер.

Она почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица, а сердце сначала остановилось и тут же забилось в бешеном ритме. Так он все‑таки не побоялся показаться на людях…

Пирс улыбнулся ей и едва заметно кивнул. В волосах у него появилось несколько широких седых прядей, и он что‑то сделал со ртом, отчего его нижняя губа стала более полной и немного выпятилась вперед, а нос изогнулся крючком. Тем не менее Аннабел не сомневалась, что все, кто был с ним знаком, наверняка его сразу же узнают.

— Откуда у тебя это платье, сестрица? — допытывалась Мелисса.

— Это часть моего приданого, — рассеянно ответила Аннабел. — Можешь взять его себе, если хочешь.

— Правда? Уж я‑то буду носить его не снимая. — Мелисса просияла и тут же, увидев, что Аннабел смотрит куда‑то в сторону, поинтересовалась: — В чем дело? Там что‑то интересное?

Аннабел хотела еще раз взглянуть на Пирса, но, заметив, что вся ее семья смотрит туда же, быстро отвернулась. Она так испугалась, что даже не могла сразу сообразить, как утихомирить их любопытство.

— У тебя такой вид, будто на тебя напало привидение, — усмехнулся Адам. — С тобой все в порядке?

— Да‑да, все хорошо. Просто один человек показался мне знакомым, но я ошиблась.

Неожиданно Лиззи улыбнулась и прошептала ей на ухо:

— С тебя не сводит глаз Томас Фрэнк. Он направляется к нам. О, и Джеймс Эпплтон Берд тоже!

Аннабел улыбнулась и увидела, что Пирс занят дружеской беседой с какими‑то джентльменами… но его взгляд по‑прежнему устремлен на нее, как будто он только и ждал момента, когда она на него посмотрит!

И тут же ей пришлось убедиться в том, что Лиззи была права: к ним приближался сияющий мистер Фрэнк. Аннабел пришла в ужас: сейчас Пирс увидит, что за ней ухаживает пожилой человек, словно она старая дева, мечтающая выйти замуж. Следом шел Джеймс, когда их взгляды встретились, он смущенно улыбнулся и поклонился.

Джеймс был ей совсем неинтересен, но она одарила его лучезарной, ободряющей улыбкой и грациозно присела. Он зарделся и снова поклонился, оттеснив тем самым на задний план мистера Томаса Фрэнка.

— Добрый вечер, — обратился он ко всем сразу.

— Добрый вечер, Берд, — сдержанно ответил Адам.

Лиззи тоже кивнула ему довольно холодно: никто не забыл, как он обошелся за обедом с их родственницей.

Но Аннабел была сама приветливость.

— Добрый вечер, Джеймс. Как ваша лодыжка?

— Спасибо за заботу. Может быть, я даже смогу завтра немного поиграть в теннис, конечно, если позволит погода.

— Надеюсь, погода не подведет. — Аннабел не смогла удержаться и бросила взгляд на Пирса. — Если ваша нога пройдет, я с большим удовольствием сыграю с вами партиюдругую.

— Я слышал, что вы превосходный игрок, мисс Бут. Сочту за честь быть вашим партнером.

— Тогда договоримся на завтра. — Она лукаво улыбнулась.

— Значит, до встречи. — Джеймс поклонился и, попрощавшись, отошел.

Аннабел была довольна собой, потому что даже спиной ощущала взгляд Пирса. Однако Лиззи, Адам, Мелисса и Джон тоже за ней наблюдали.

— Надо же, как он вдруг переменился, — съязвила Мелисса. — Тому причиной, верно, твое платье.

— Просто Джеймс догадался, что вел себя недостойно, — возразила Лиззи. — Но и ты, Аннабел, ведешь себя сегодня как‑то странно. Что происходит?

Аннабел постаралась держаться как можно более непринужденно. С невинным видом она удивленно подняла брови.

— Не понимаю, о чем речь. — Она отвернулась от Лиззи, но Пирс уже смотрел на вход в салон.

Аннабел глянула в том же направлении…

На пороге салона стояла графиня Россини. Она была такой прелестной, такой необыкновенной, что затмила собой всех остальных.

Все гости сразу заметили ее появление; разговоры начали стихать и вскоре совсем умолкли. На графине было узкое черное платье с глубоким декольте; дивное ожерелье из бриллиантов и рубинов спускалось с грациозной длинной шеи на мраморную грудь. Аннабел показалось, что она в одно мгновение превратилась в гадкого утенка, так как графиня Россини была одной из самых красивых женщин на свете.

С обворожительной улыбкой графиня обвела взглядом гостей и вошла в салон в сопровождении двух пар и своего кавалера — весьма привлекательного молодого блондина с усами.

Аннабел посмотрела на Пирса. Похоже, он так же поражен, как все. Очень медленно он оторвал взгляд от рыжеволосой итальянки…

Аннабел еле удержалась, чтобы не показать ему язык. Это было бы так по‑детски, тем более что по сравнению с великолепной светской дамой она и впрямь выглядела девчонкой.

— Мисс Бут? Добрый вечер.

Аннабел хотела повернуться, чтобы ответить, но заметила, что Джулия Россини остановилась возле Пирса и не спускает с него глаз. В ответ он улыбнулся и поклонился ей.

— Мисс Бут! Позвольте сказать вам, что вы сегодня неподражаемы.

Аннабел видела, как Пирс подошел ближе к графине и что‑то сказал; они оба улыбались. Графиня протянула ему руку, и он поднес ее к губам.

Чувствуя себя совершенно несчастной, Аннабел отвернулась и тут встретилась лицом к лицу со своим обожателем — древним мистером Фрэнком.

Было уже девять часов утра, когда дождь наконец прекратился и небо очистилось от туч. Аннабел остановилась у раскидистого дерева неподалеку от пляжа. Тропинка за ее спиной вела к лужайке позади отеля и теннисным кортам Акадии, впереди простирался залив.

Аннабел прислонилась к стволу дерева и стала рыться в соломенной сумке, перекинутой через плечо. Вчера она, конечно, поступила опрометчиво, позволив Томасу Фрэнку проводить ее к столу во время ужина, а потом прогуляться с ней по галерее. Теперь все будут о них сплетничать — старая дева и старый дурак.

Достав из сумки пачку сигарет, Аннабел сунула одну сигарету в рот и стала шарить в сумке, ища спички, как вдруг кто‑то тронул ее за плечо.

— Вы позволите? — Пирс Сент‑Клер держал в руке зажженную спичку.

Изумление Аннабел было так велико, что сигарета выпала у нее изо рта. Она поймала ее у себя на груди, в то время как человек, которого у нее не было никакого желания видеть — ни сейчас, ни когда бы то ни было, — продолжал держать горящую спичку.

В ярости Аннабел сунула сигарету обратно в рот и, как только он зажег ее, жадно затянулась.

— С каких это пор вы стали курить? — осведомился он.

— Сразу после похищения, — не без ехидства сказала она между затяжками.

— Вряд ли это можно было назвать похищением.

— В обществе говорят другое. — Аннабел непринужденно помахала в воздухе сигаретой.

— Вы теперь прислушиваетесь к тому, что думают и говорят в обществе?

На секунду она поверила в его искренность, но тут же одернула себя и выпустила дым прямо ему в лицо.

Пирс поморщился.

— По‑моему, для прогулки еще слишком рано, для курения — тем более.

— Я встаю в шесть и сразу спустилась на пляж, чтобы поплавать. — Это было неправдой, но Аннабел уже не владела собой. Ей хотелось во что бы то ни стало вывести его из себя.

— Дамам не разрешается купаться до двух часов. Впрочем, полагаю, вы это отлично знаете.

— Знаю. — Она все яростнее пыхтела сигаретой.

— А добрейший Томас Фрэнк знает об этой вашей привычке? Не думаю, что он позволит своей жене курить.

Аннабел посмотрела на него с удивлением.

— Простите? За два года ничего не изменилось. Я по‑прежнему отношусь к замужеству отрицательно.

Пирс промолчал, и Аннабел почувствовала, что краснеет.

Он был умен и, вероятно, в курсе того, что никто не возьмет ее в жены, даже если она изменит свое отношение к браку.

— А уж за этого пожилого человека я, конечно, никогда бы не вышла замуж, каким бы добрым он ни был, — заключила она и бросила сигарету.

Погасив ботинком окурок, Пирс не спеша произнес:

— Меня тебе не одурачить, Аннабел.

— Для вас я мисс Бут.

— Вообще‑то говоря, мне льстит, что после двух лет ты все еще любишь меня настолько, что ревнуешь к другой женщине.

— Вот еще! Я вас ни капельки не люблю, так что смело можете отправляться в спальню к графине. — Она повернулась к нему спиной и стала чуть ли не бегом спускаться вниз по тропинке, но он не отставал от нее.

— Я вовсе не собирался в спальню к графине, хотя сомневаюсь, что ты мне поверишь.

— Конечно, нет.

— И все‑таки у тебя нет повода для ревности.

Аннабел фыркнула.

— Она, наверное, одна из самых красивых женщин в Европе.

— Возможно.

Лучше бы он так не думал. Ей вдруг представилась графиня… в его объятиях. Это видение не просто расстроило Аннабел — оно привело ее в бешенство.

— Десять лет назад, — снова заговорил Пирс, — я был бы несказанно рад вниманию такой женщины, как Джулия Россини, но такому человеку, каким я стал сейчас, ей нечего предложить.

Аннабел трудно было в это поверить.

— Почему вы мне все это рассказываете?

— Потому что ты мне небезразлична.

Аннабел чуть не споткнулась, но Пирс вовремя подхватил ее.

— Оставьте меня!

— Графине не хватает ума. — Он пожал плечами. — Красота без мозгов меня не привлекает. К тому же она так жеманна…

Аннабел посмотрела на него в упор, и на какое‑то мгновение ей захотелось ему поверить. А потом ей вспомнилось, как он весь вечер увивался за этой самой графиней.

— Ну да. — Она понимала, что невежлива, даже груба, но ничего не могла с собой поделать.

Они спускались к пляжу в молчании, и вдруг Аннабел словно током ударило. Она резко остановилась и прищурившись посмотрела на него.

— Если графиня не интересует вас как возлюбленная, вы, должно быть, заинтересованы в ней по совсем другому поводу!

— Ты всегда была проницательна, — не моргнув глазом, ответил Пирс.

Вот как. Он даже не думает ничего отрицать! Хоть бы его схватили в момент кражи…

— Вы что, с ума сошли? Зачем вы это делаете? Я уверена, вы уже столько наворовали, что можете до конца своих дней жить как король.

Он усмехнулся.

— И опять ты права.

Аннабел покачала головой.

— Тогда зачем снова и снова подвергать себя опасности?

— Ты знаешь зачем.

У нее защемило в груди.

— Риск, вот в чем дело. Вам нравится рисковать.

— Верно, я люблю риск.

Не выдержав его взгляда, Аннабел отвернулась. Она вспомнила, каким захватывающим был тот день, когда он обокрал ее отца и им удалось улизнуть из‑под самого носа полиции. Видимо, он не может без этого, точно так же, как какой‑нибудь несчастный наркоман — без опиума.

— Вам небезопасно здесь находиться. Кто‑нибудь обязательно вас узнает, особенно если вы ограбите графиню. Может, даже кто‑то из моих близких.

— К тому моменту, когда это произойдет, я уже буду далеко, — с сарказмом в голосе сказал Сент‑Клер и после долгой паузы добавил: — А ты, оказывается, меня любишь даже больше, чем я думал. Вот, беспокоишься о моей безопасности.

Она знала, что он прав, но отказывалась в этом признаться даже себе.

— Нам не следует встречаться.

— Почему же? — Пирс взял ее за руку. — Почему, Аннабел?

Как только он к ней прикоснулся, в ней снова ожило желание. Но он уже однажды оставил ее с разбитым сердцем, и второго удара она не перенесет.

— Я собираюсь поплавать, а вы возвращайтесь к графине и обдумывайте план вашей следующей кражи.

— Я тоже хочу поплавать с тобой.

Она в ужасе посмотрела на него, а потом отчеканила:

— Сейчас же уходите.

— Меня тянет к тебе. У меня не хватило сил сопротивляться тогда и не хватает теперь…

Именно в этот миг к Аннабел пришло осознание того, куда ее может завести якобы случайная встреча, и она, подхватив юбки, бросилась бежать.

Глава 8

— Адам, Аннабел нет в комнате!

Успокаивая жену, Адам положил ей руку на плечо.

— Почему бы мне не пойти погулять с Эваном и не поискать ее? Кажется, я видел, как она вышла из отеля…

Они стояли у дверей столовой, в которой почти не было народа, поскольку все в отеле предпочитали заказывать завтрак в номер.

— Как это похоже на нее — отправиться на прогулку ни свет ни заря! — Лиззи всплеснула руками. — С ней что‑то происходит, я это чувствую, и… она что‑то от меня скрывает.

— Дорогая, я не хочу, чтобы ты так беспокоилась! — Адам поцеловал жену и посадил на плечи сынишку. — Помни, ты носишь нашего сына.

— Вовсе нет, Адам, — Лиззи улыбнулась, — я ношу нашу дочку.

— Поживем — увидим.

Адам пересек лужайку за домом, мокрую от вчерашнего дождя и утренней росы. Далеко впереди он увидел высокого мужчину, появившегося из‑за кустов и теперь шедшего ему навстречу.

Когда они поравнялись, Адам узнал в джентльмене, одетом в брюки и твидовый пиджак, того самого человека, который вчера вечером так очаровал графиню Россини. Они кивнули друг другу.

— Доброе утро. — Адам осторожно протянул ему руку. — Адам Тэррингтон.

— Уэйнскот, — представился незнакомец; его синие глаза смотрели холодно и надменно.

— Вы, случайно, не видели привлекательную молодую блондинку, она гуляет где‑то здесь.

— Извините, ничем не могу помочь. — Уэйнскот чуть улыбнулся и прошел мимо.

Адам обернулся — он был почти уверен, что знает этого человека. Но где и когда они встречались?

— Папа! Анбел! — закричал Эван.

Аннабел поднималась по той же песчаной тропинке, босая и в мокром платье. Чулки и туфли она держала в руке. Неужели купалась? Он улыбнулся и покачал головой. Эта девушка никогда не изменится.

«Извините, ничем не могу помочь».

Адам похолодел. Слова Уэйнскота эхом отозвались у него в ушах. Выходит, он ее не видел? Адам не раз ходил по этой тропинке, которая вела к небольшому пляжу. Просто исключено, что они могли разминуться и не заметить друг друга.

— Аннабел! Мы уже стали беспокоиться. Где ты была?

— Я… я… решила прогуляться по пляжу.

Она лгала, в этом Адам не сомневался. И вдруг ему представилась совершенно иная картина. Неужели у нее было свидание с джентльменом, которого он только что встретил? Но ведь Аннабел взрослая женщина. Возможно, она никогда не выйдет замуж. Не ему осуждать ее.

— Ты в порядке? — осторожно спросил он.

— Да, все нормально.

Адам внимательно посмотрел на нее: следов слез на ее лице не было.

— Пойдешь с нами завтракать?

У него никак не выходила из головы встреча с седовласым незнакомцем. Да, он его знает, но откуда? Почему так важно об этом вспомнить, и почему его это так волнует?

— С удовольствием, — с явным облегчением ответила Аннабел.

Лиззи права, сестра что‑то скрывает. Может быть, любовную связь с этим незнакомцем?

— Что ты на меня так смотришь?

И тут Адама осенило.

Ну конечно! Этот человек изменил внешность. Пирс Брэкстон, похитивший Аннабел в день ее свадьбы, — вот кто он такой!

— Думаю, тебе лучше сесть, — предупредил Адам, когда они после завтрака остались с Лиззи одни в номере.

— Не пугай меня, ты и так странно вел себя за столом. Что‑нибудь случилось? — Лиззи схватила Адама за руку.

Он подвел ее к обитому ситцем дивану и усадил на него.

— Дорогая, приготовься. Я вспомнил, где видел джентльмена, который вчера вечером составил компанию Джулии Россини.

— Что? — не поняла Лиззи. — Ах, ты имеешь в виду мистера Уэйнскота? Не понимаю, Адам, какое это может иметь значение.

— Послушай, это тот же тип, который был на свадьбе Аннабел. Он перекрасил волосы, сделал что‑то со своим носом, но это Брэкстон, уверяю тебя.

— Ты хочешь сказать… — Лиззи побледнела.

— Да. Тот самый наглый вор, которого тогда так и не удалось поймать.

Аннабел увидела его, когда он шел по вестибюлю. Хотя на сей раз на нем была одежда камердинера, она узнала бы этого человека где угодно.

— Луи! — Она схватила его за локоть.

Он резко повернулся и, прежде чем ответить, внимательно оглядел вестибюль.

— Босс сказал мне, что встретил вас здесь, мисс Бут. — Луи сверкнул своим золотым зубом. — Но, ради Бога, отпустите меня. Нельзя, чтобы нас видели вместе.

— Я хочу поговорить с вами. — Аннабел понизила голос. Она нервничала. А что в этом удивительного? Перед ней стояла трудная дилемма: она питала нежные чувства к человеку, которого должна ненавидеть и которому следовало бы отомстить. Вместо этого целых два долгих года она была им одержима, хотя обманывала себя, убеждая, что перестала любить его. После несостоявшейся свадьбы она меняла одно увлечение за другим, только чтобы не вспоминать о прошлом, не чувствовать пустоту настоящего и не думать о будущем.

Но вот он появился вновь, и все изменилось. Отрицать это не было смысла, как и дальше убеждать себя изменить к нему отношение. Ее сердце странным образом и совершенно безоговорочно принадлежало ему. Теперь Брэкстон здесь, он в опасности, и это приводило ее в ужас.

— Прошу вас, Луи, пойдемте со мной. — Она чувствовала, что вступила на путь самоуничтожения, но остановиться была уже не в силах, точно так же, как не могла бы остановить несущийся на нее локомотив.

Луи покачал головой, но Аннабел, схватив за локоть, стала энергично подталкивать его к выходу из вестибюля.

Когда они оказались за дверями отеля у двух каменных вазонов, украшавших вход, Луи остановился.

— Вы такая же сумасшедшая, какой были тогда!

Не отрывая от него взгляда, Аннабел скрестила руки на груди.

— Когда произойдет кража? Как вы надеетесь скрыться? — требовательно спросила она.

Поначалу Луи не скрывал своего изумления, но, быстро опомнившись, затравленно оглянулся.

— Понятия не имею, о чем вы говорите.

— Как же, как же! Все вы отлично понимаете. Пирс снова решил рискнуть, но на этот раз его непременно поймают. У меня дурное предчувствие.

Она не лгала. После сегодняшней встречи с Пирсом у нее сердце было не на месте, поэтому Аннабел все время думала о краже, которая должна скоро произойти. Она уже представляла себе, как местный шериф ведет Сент‑Клера, закованного в кандалы, в тюрьму.

— Мы должны его остановить, Луи!

— Интересно как? Или вы собираетесь рассказать всем, кто он на самом деле?

— Я не могу, и вы отлично знаете это, — вздохнула она, — хотя должна была бы. Умоляю, поговорите с ним или позвольте мне помочь ему.

Последние слова вырвались у нее как‑то сами собой.

— Если он на что решился, никто не сможет его отговорить. И уж конечно, Сент‑Клер никогда не позволит вам помогать ему, Богом клянусь.

Аннабел задумалась. У нее не было сомнений в том, что Пирс собирается ограбить графиню, но и Луи прав: Пирс не передумает и не примет ее помощи. Тогда, может быть, ей удастся помочь ему благополучно скрыться после кражи?

— Я вижу, вы все еще не забыли его, мисс. — Луи хмуро улыбнулся.

— Сент‑Клер не заслуживает того, чтобы гнить в тюрьме до конца своих дней, — резко оборвала его Аннабел. — К тому же он помог мне избежать брака с этим слюнтяем Харолдом Толботтом. Теперь я хочу помочь ему, разве не ясно?

Аннабел вдруг поняла, что действительно этого хочет. Во рту у нее пересохло, по телу побежали мурашки. Возможно, их характеры слишком похожи, и этим объясняется ее фатальная к нему привязанность.

— Ни за что, — отрезал Луи.

— Аннабел!

Господи, Лиззи! Ее сестра шла по посыпанной гравием дорожке к отелю и махала ей рукой.

— Уходите быстрее, — зашептала Аннабел. — И ни слова Пирсу о нашем разговоре, или я сверну вам шею!

Луи не заставил долго себя упрашивать и поспешил убраться.

Аннабел сделала глубокий вдох, чтобы прийти в себя и успокоиться, и улыбнулась сестре.

— Ты, кажется, собиралась прилечь?

Лиззи проводила подозрительным взглядом удалявшегося Луи.

— А это еще кто такой? — Ее тон был необычно резок.

— Служащий отеля. Я спрашивала у него, как добраться до города…

— Ты собираешься пройти пять миль пешком?

Аннабел взглянула на сестру с удивлением: Лиззи никогда не была склонна к сарказму, но сейчас она выглядела какой‑то… напуганной.

— Не отворачивайся! И перестань лгать! — Лиззи неожиданно расплакалась. — Брэкстона видели здесь сегодня утром, а потом ты встретилась с ним на пляже. Видишь, мне все известно!

Аннабел почувствовала, что у нее начинает кружиться голова.

— Это просто абсурд.

— Абсурд? Но Адам его узнал!

Аннабел стало трудно дышать, она даже боялась, что вот‑вот потеряет сознание.

— Лиззи, пожалуйста, пожалуйста, ничего больше не говори! — Она схватила сестру за руку.

— Ты в него влюблена, я вижу это по твоим глазам! О Боже! — Лиззи снова разрыдалась.

— Да нет же, ничего подобного, — попыталась оправдаться Аннабел, хотя понимала, насколько жалка ее ложь. — Но поверь мне, он не заслуживает того, чтобы провести остаток дней в тюрьме.

— Этот человек вор. — Лиззи вытерла слезы. — Он украл мамино ожерелье и погубил твою репутацию, а значит, виновен по крайней мере в двух преступлениях. Его место за решеткой, и ты это прекрасно понимаешь. Как ты можешь утверждать обратное, сестра? Как?

Аннабел била дрожь.

— Да, Лиззи, он вор, но все‑таки неплохой человек и не причинил мне вреда. Он джентльмен.

— Джентльмен! И ты еще можешь его защищать после всего, что было?

У Аннабел пересохло во рту. Время гибели Брэкстона приближалось с неумолимой быстротой!

— Я никогда не говорила всей правды ни тебе, ни кому‑либо еще, так выслушай меня хотя бы сейчас. Он не собирался меня похищать — я сама села к нему в машину. Потом он хотел оставить меня в Уэст‑Сайде, а я… я отказалась. И он ни за что не прикоснулся бы ко мне, если бы…

Аннабел запнулась, но Лиззи по‑прежнему не сводила с нее глаз.

— Если бы не что? — Во взгляде сестры было столько ужаса, что Аннабел вздрогнула и все же она решилась.

— Я его соблазнила.

— Соблазнила? Ты?

— Да, Лиззи, я соблазнила Брэкстона, а не наоборот. Я хотела загубить собственную репутацию, чтобы не выходить замуж за Харолда Толботта или за какого‑нибудь другого идиота.

Господи, неужели она все это сказала?

Лиззи смотрела на нее во все глаза и молчала.

Едва сдерживая слезы, Аннабел пожала плечами.

— Со мной что‑то не в порядке, да? Мисси все время твердит об этом. Отчаянная — вот как обо мне говорят. Отчаянная, вздорная, упрямая.

Слезы тихо покатились по лицу Лиззи. Крепко обняв Аннабел, она прошептала:

— Просто ты другая, ни на кого не похожая. Ничего дурного в тебе нет, и, надеюсь, на этот раз ты сказала правду. Не могу себе представить, что можно такое на себя наговаривать только для того, чтобы выгородить кого‑то. Ах, Аннабел, Аннабел!

— Теперь ты видишь, что он не подлец. — Вздохнув, Аннабел улыбнулась. — Но уж лучше бы он им был — тогда мне стало бы гораздо легче.

— Но теперь Брэкстон здесь, и ты встречалась с ним на пляже. Аннабел, что ты делаешь? Подумай хотя бы на этот раз! Тебе надо держаться от него подальше…

— Я уже подумала. По правде говоря, с тех пор как он вчера приехал, я все время думаю. Ты сохранишь мой секрет, Лиззи? Наш секрет? Пожалуйста!

— Ты же знаешь, что я никогда не смогла бы предать тебя, — помолчав, ответила Лиззи.

Аннабел обняла сестру, но когда она открыла глаза и увидела, что за ее спиной стоит Мелисса, то в ужасе отшатнулась.

Глава 9

Улыбаясь, Мелисса подошла к ним.

— А, вот вы где. Я собралась прогуляться и увидела вас здесь. Вы тоже гуляете? Можно мне с вами?

Аннабел облегченно вздохнула: кажется, Мелисса не слышала их разговора. К сожалению, полностью доверять сестре Аннабел не могла: слишком уж она любила подслушивать.

— Лиззи хотела поговорить со мной… о моей утренней прогулке по пляжу, но теперь она свободна.

Даже если Мелисса знала, что предметом их разговора был Пирс, она не подала виду.

— Так может быть, ты присоединишься ко мне?

— Нет, — покачала головой Лиззи, — у меня болит голова, и я должна лечь. — Она поспешила ко входу в отель.

— Что это с ней? — Мелисса удивленно взглянула на Аннабел. — Чем она так расстроена? Или ты опять что‑нибудь натворила?

— Нет, у нас был очень доверительный разговор. Пожалуй, теперь я тоже пойду к себе.

В ответ сестра только пожала плечами, но у Аннабел было такое чувство, что Мелисса знает все.

Нервы Аннабел были напряжены до предела с той самой минуты, как она вошла в столовую. С одной стороны, ей очень хотелось увидеть Пирса, но с другой — она надеялась, что он проявит благоразумие и не придет в столовую.

Она заметила, как внимательно смотрит на нее Лиззи; что касалось Мелиссы, ее внимание было поглощено превосходной бараниной на косточке.

И тут Аннабел увидела Пирса — он появился в дверях вместе с графиней! Какая неслыханная наглость! Неужели он собирается ограбить ее сегодня вечером, предварительно занявшись с ней любовью, чтобы усыпить бдительность?

Аннабел вспомнился разговор утром на пляже. Но нет. она будет полной дурой, если поверит в то, что он любит ее.

— Аннабел, ты чем‑то расстроена? — услышала она голос Мелиссы. Закончив есть, сестра аккуратно сложила на тарелку нож и вилку.

— Боюсь, я испортила себе аппетит, съев недавно це5лую коробку шоколадных конфет. — Аннабел, конечно, говорила неправду, просто все ее внимание было приковано к оживленно беседующей паре. Графиня, наклонившись к Сент‑Клеру, по‑видимому, рассказывала ему какую‑то историю, в то время как он наслаждался ее обществом. Мелисса тоже обернулась.

— Ты, кажется, не сводишь глаз с компании графини, — поинтересовалась она у Аннабел, — или с того красивого англичанина, в которого эта итальянка, судя по всему, влюбилась?

— Мне совершенно неинтересны оба. — Аннабел заставила себя немного поесть.

— А меня эта графиня просто заворожила. Надо же иметь столько денег! Мужчины прямо‑таки увиваются вокруг нее, чтобы добиться ее расположения! — Лиззи бросила предупреждающий взгляд на Аннабел.

— Ты тоже хочешь, чтобы тебя окружало много мужчин? Разве тебе не достаточно одного? — поддел ее Адам и улыбнулся.

Аннабел с завистью наблюдала за ними. Как это прекрасно, когда двое искренне любят друг друга!

Она больше не смела смотреть на Пирса, но слова Адама всколыхнули в ее душе бурю чувств. Ей хотелось, чтобы Пирс был в нее влюблен так же, как Адам — в Лиззи, чтобы он перестал обращать внимание на других женщин. В то же время, если после ограбления Пирс снова скроется, она больше никогда его не увидит.

Аннабел вдруг представилось, что она находится на краю пропасти, а перед ней необъятная черная пустота и полное одиночество до конца дней. Пожалуй, так оно и случится, если только она не возьмет свою судьбу в собственные руки.

Было почти два часа ночи, и даже засидевшиеся допоздна за карточным столом гости отеля уже легли спать, когда Аннабел притаилась в конце коридора, ожидая появления «сладкой парочки».

Услышав скрип лифта, она прижалась к стене. Наконец ее терпение было вознаграждено: дверь лифта открылась, и вышла графиня в сопровождении Сент‑Клера. Графиня была немного пьяна и тяжело опиралась на руку своего спутника.

Аннабел закусила губу. Разумеется, Пирсу не составит труда овладеть столь легкой добычей, а когда она уснет, он украдет ее ожерелье… и прости‑прощай, красотка.

Остановившись перед дверью в свой номер, графиня, слегка покачиваясь на высоких каблуках, стала рыться в сумочке, видимо, пытаясь найти ключи.

— Разрешите мне. — Пирс в мгновение ока справился с задачей и открыл дверь. — Спокойной ночи, Джулия.

Графиня улыбнулась.

— Брюс, неужели вы не зайдете ко мне? — Она была удивлена не меньше, чем невидимая в темноте коридора Аннабел.

— Моя дорогая леди, у меня нет никакого желания разделить судьбу ваших многочисленных воздыхателей, которыми вы играете, как марионетками.

Графиня усмехнулась.

— Вы хотите сказать, что я манипулирую мужчинами? — промурлыкала она.

— Вот именно.

— Но возможно, это понравится нам обоим?

— Может, и так, но, по правде говоря, Джулия, в вас влюблен Линвилл, и было бы неразумно с вашей стороны отказываться от такого мужчины. Полагаю, у него благородные намерения, чего нельзя сказать про меня. — Он загадочно усмехнулся.

— Вы меня удивляете.

Рассмеявшись, Сент‑Клер слегка коснулся губами ее губ.

— Доброй ночи.

— Доброй ночи, Брюс.

Аннабел была в восторге, она ликовала. Графиня скрылась за дверью, а ее провожатый повернулся и пошел по коридору обратно к лифту. Казалось, он пребывал в прекрасном расположении духа.

Тихий вздох невольно вырвался из груди Аннабел, и Пирс, обернувшись, сразу увидел ее.

Прятаться уже не имело смысла, и Аннабел почувствовала, что все ее лицо горит.

— Так‑так. — Он не спеша подошел к ней. — Похоже, вы теперь служите в отеле горничной? — Это был явный намек на короткое черное платье и белый передник Аннабел, которые она позаимствовала в прачечной отеля.

— Нет, это только маскировка, — прошептала она.

Сент‑Клер усмехнулся.

— Как вы собираетесь ее ограбить, если отказались переспать с ней? — Аннабел тут же замолкла, она и сама не ожидала от себя такой бесцеремонности.

Улыбка исчезла с его лица.

— Как же плохо вы обо мне думаете.

— Но вам как‑то нужно проникнуть в номер, а она заперла дверь.

Он только улыбнулся в ответ.

— О! — Аннабел вдруг почувствовала себя настоящим детективом. — Я и забыла, что закрытая дверь для вас не помеха.

— А может быть, то, что мне нужно, находится вовсе не в номере графини. — Пирс насмешливо посмотрел на нее. — Возвращайтесь в свою комнату, Аннабел, и ложитесь спать; у меня еще впереди много работы.

— Значит, все произойдет сегодня ночью?

— Да.

— Тогда позвольте мне вам помочь.

— Это исключено.

— Почему?

— Вы можете испортить все дело.

— Но так нечестно! — не выдержав, воскликнула Аннабел.

— Зато это правда — вы только отвлечете меня. К тому же у меня уже есть партнер.

Не зная, какой еще предлог придумать, она решила быть с ним до конца откровенной.

— Значит, мне больше никогда не удастся вас увидеть?

— По всей видимости, нет.

Девушка обхватила себя руками, словно пытаясь согреться.

— А если я скажу вам, что не смогу этого пережить… вы измените свое решение?

— Но, Аннабел, это же безумие! — Он не отрывал от нее напряженного взгляда.

— Мне все равно, что вы обо мне подумаете. — Ее голос стал хриплым. — И потом, что вы называете безумием?

— Вот это. — Он схватил ее и крепко прижал к себе.

Аннабел не могла поверить: после двух бесконечно долгих лет одиночества он снова ее целует! Она вцепилась ему в плечи, впилась губами в его губы, запустила пальцы ему в волосы. Ее спина была прижата к стене, а его ладони не переставая гладили ее, в то время как губы подобрались, наконец, к ее полуоткрытой груди.

— Пирс, прошу тебя, не останавливайся. Пожалуйста, Пирс. Я никогда тебя больше не увижу!

Он оторвался от нее, но только для того, чтобы обхватить ладонями ее лицо. Их взгляды встретились.

— Я хочу тебя, Аннабел.

— И я… я тоже хочу тебя.

Когда в дверь тихо постучали, Аннабел лежала в объятиях Пирса в его постели, совершенно голая. Ее сердце учащенно билось, дыхание только начинало успокаиваться после короткой, но страстной любовной близости.

Стук — тихий, настойчивый — повторился.

Пирс на мгновение замер, он все еще обнимал Аннабел; затем, быстро скатившись с нее, встал и, натянув брюки, открыл дверь.

— Босс, вы что, забыли — сегодня ночью нам предстоит серьезное дело! — услышала Аннабел громкий шепот Луи.

— Прости, я слегка задержался, но не жалею об этом. — Он глянул через плечо и улыбнулся Аннабел, которая так и сидела, не шевелясь. Она не смогла улыбнуться в ответ — все произошло слишком быстро.

Когда Луи заметил ее, глаза его чуть не вылезли на лоб от изумления, однако он тут же взял себя в руки.

— Босс, время идет, пора приступать к делу, так что пока вам придется забыть о ней.

Впустив Луи в комнату, Пирс быстро натянул на себя оставшуюся одежду. Выражение его лица резко изменилось: оно стало жестким, и, глядя на него, Аннабел почувствовала, как радость от близости сменяется страхом перед тем, что вскоре должно было случиться.

— Разрешите мне хотя бы вас охранять, — взмолилась она.

— Нет. — Он потянулся за смокингом.

Отбросив покрывало, Аннабел решительно встала с постели и с молниеносной быстротой натянула сорочку.

— Все равно я буду вам помогать!

На какую‑то долю секунды ей показалось, что Пирс колеблется.

— Нет, Аннабел. Я знаю, ты смелая и упрямая, но на этот раз — нет.

— Но что, если она проснется и схватит тебя, когда ты будешь ее грабить?

Сент‑Клер снял со стула смокинг, тот самый — с потайными карманами, потом нагнулся и достал из сундука небольшую черную сумочку.

Сейчас он уйдет, так ничего ей и не ответив. Аннабел натянула черное платье. Неужели они опять расстанутся, даже не попрощавшись! Что ж, это ее вина: она позволила событиям развиваться по их собственному сценарию и не сумела схватить за хвост свою судьбу.

Аннабел до того расстроилась, что смогла застегнуть только одну пуговку.

— Черт бы побрал все! — в отчаянии крикнула она.

Пирс остановился и оглянулся; его лицо было чрезвычайно серьезным. Борясь с проклятыми пуговицами на спине, она ни на минуту не отрывала от него взгляда.

Он бросил сумку и подошел к ней.

— Прощай!

— Нет!

Подняв сумку, он не оглядываясь пошел к двери.

Аннабел знала, что сейчас этот человек не только выйдет из комнаты, но и уйдет из ее жизни навсегда. Безумным взором она окинула комнату, и ее глаза остановились на большой бело‑голубой вазе с цветами. Схватив ее, она побежала следом за мужчинами, на ходу поднимая вазу все выше и выше…

Неожиданно Пирс оглянулся.

— Нет! — закричал он, непроизвольно качнувшись в сторону, но было поздно. Аннабел швырнула вазу, и та вдребезги разбилась о голову ничего не подозревавшего Луи.

Глава 10

Пирс и Аннабел молча смотрели, как Луи, закатив глаза, падает на пол.

— Я хотела как лучше, — беспомощно прошептала Аннабел, — и я хотела, то есть хочу, помочь вам…

— Боже милостивый, — сказал он удрученно. — Хорошо, но только не сегодня. Впрочем…

Аннабел была настолько ошеломлена содеянным, что не сразу поняла смысл его слов.

Некоторое время Пирс смотрел на нее, как бы раздумывая, что делать дальше, а потом приказал:

— Повернись, надо спешить. Мы и так уже выбились из графика. — Он быстро застегнул все пуговицы на ее платье. Аннабел сунула ноги в туфли, и они бесшумно выскользнули из комнаты. На языке у Аннабел вертелась сотня вопросов, но она боялась, что, если произнесет хоть звук, Пирс ее придушит.

Они спустились в вестибюль, где горело только несколько слабых лампочек. Заметив за конторкой спящего клерка, Аннабел в испуге схватила Пирса за рукав, но он, выразительно глянув на нее, прижал к губам палец. Однако ее это нисколько не успокоило: что, если клерк застанет их в самый неподходящий и ответственный момент! От страха и возбуждения ее сердце билось уже где‑то в горле.

Спустившись по лестнице, они пошли через вестибюль, и, когда были уже на середине зала, клерк вдруг зашевелился и что‑то забормотал. Аннабел оцепенела, но Пирс схватил ее за руку, и они бегом пересекли вестибюль, остановившись за углом, как раз у кабинета управляющего. У Аннабел немного отлегло от сердца, хотя она все еще дрожала и едва могла поверить, что их до сих пор не поймали.

Тем временем Пирс быстро достал из сумки небольшой коловорот и с его помощью ловко вскрыл замок; потом, нажав плечом на дверь, открыл ее и, поклонившись, словно они были на балу, пропустил Аннабел вперед, а когда они вошли в комнату, снова осторожно прикрыл дверь.

— Это замок с секретом, — прошептал он. — Отмычками его не возьмешь.

Аннабел показалось, что с ней вот‑вот начнется истерика, но она взяла себя в руки и молча показала сначала на дверь, а потом на себя.

— Молодец, — прошептал он одними губами и, похлопав ее по спине, быстро направился к стене позади письменного стола. Аннабел сразу догадалась, что его целью был встроенный в стену стальной сейф. Она увидела, как он достал из сумки что‑то наподобие медного рожка и, приложив один его конец к сейфу, а другой к уху, начал осторожно поворачивать большой черный круг с циферблатом.

Приоткрыв дверь, Аннабел посмотрела в щель. В вестибюле никого не было…

И тут за ее спиной раздался щелчок. Он показался ей угрожающе громким, но это означало, что Пирсу удалось открыть сейф. Он убрал рожок обратно в сумку и запустил руку внутрь.

Вдруг Аннабел услышала шаги. Она снова посмотрела в щелку, но никого не увидела; зато сзади кто‑то похлопал ее по плечу, и она чуть было не подскочила от страха. К счастью, это был Пирс — он улыбался ей, протягивая крупный рубин. Такого она еще никогда не видела. Рубин висел на нитке мерцающего жемчуга.

— Боже, какая красота, — прошептала она… и тут в вестибюле снова раздались шаги.

Пирс, видимо, тоже их услышал, потому что ожерелье вдруг исчезло, зато в руке у него оказался небольшой пистолет.

Когда дверь начала открываться, он дал знак Аннабел спрятаться у него за спиной.

При этом она так напряглась, что ей показалось — еще чуть‑чуть, и ее нервы не выдержат.

Едва в кабинет вошел небольшого роста человек, как Пирс, зажав ему рот рукой, приставил к его голове пистолет.

— Ты что, это же я, Луи.

Пирс глубоко вздохнул и опустил пистолет.

Луи посмотрел сначала на Пирса, потом на Аннабел. Если бы взглядом можно было убить, они оба были бы уже мертвы.

Аннабел очень хотелось извиниться перед Луи, но, с другой стороны, она была бы не прочь придушить его за то, что он так ее напугал. Правда, она не успела сделать ни того, ни другого, потому что Пирс подал им знак, значение которого было предельно ясно: пора убираться. Выпроводив из комнаты сначала Луи, потом Аннабел, он вышел следом и, прижавшись к стене, стал вслушиваться в звуки, доносившиеся из вестибюля. Храп клерка, отчетливо раздававшийся в тишине, в этот миг показался всем троим самой лучшей музыкой, какую они когда‑либо слышали.

Аннабел встретилась взглядом с Пирсом. Неужели им так везет? Он махнул рукой, и они бегом миновали вестибюль, поднялись вверх по лестнице и остановились лишь у номера Пирса.

На часах было три часа пятьдесят пять минут. Весело ухмыляясь, Пирс взял бутылку шампанского. Когда пробка подскочила к потолку, он сказал:

— Как мне помнится, ты очень любишь шампанское, Аннабел.

Удалось! Им это удалось! Они обокрали графиню, и никто не застиг их на месте преступления. Все прошло гладко.

— Да, очень, — счастливо улыбаясь, подтвердила Аннабел.

Он обнял ее за талию и тихо произнес:

— Даже если оно теплое?

— Даже если теплое. — Она перестала улыбаться.

Пирс наклонился и поцеловал Аннабел так крепко, что все мысли тут же улетучились у нее из головы.

— Эй, погодите! — Луи недовольно нахмурился. — Вам не кажется, что ей надо кое‑что объяснить?

Пирс выпрямился, а Аннабел, все еще не опомнившаяся от поцелуя и от того, что они сделали, никак не могла понять, о чем говорит Луи. Ей сейчас хотелось только одного — снова прыгнуть в кровать и позволить этому человеку делать с ней все, что он захочет.

Пирс протянул ей бутылку шампанского.

— Сначала дама.

Аннабел взяла бутылку и сделала большой глоток прямо из горлышка. Шампанское показалось ей восхитительным. Она вспомнила, что они сделали, какова была ее роль, и не удержалась от улыбки. Определенно, риск в ее характере.

— Ты, кажется, очень довольна, Аннабел?

— Очень. — Она восторженно взглянула в его синие глаза.

— А вот у меня из‑за нее голова трещит, — пожаловался Луи, по‑прежнему хмуро глядя на Аннабел.

— Дама не хотела причинять тебе вред, я уверен. — Пирс передал Луи бутылку.

— Простите меня, — искренне покаялась Аннабел, — но мне было так страшно за вас двоих, что я захотела помочь.

Внезапно ее восторг пропал. Они сделали это, провели дело с успехом, легко, даже слишком легко. И что дальше? Ее сердце болезненно сжалось. Она обернулась к Пирсу и увидела, что он смотрит на нее внимательно, без тени улыбки на лице, как будто читая ее мысли.

— Что теперь? — растерянно спросила она.

— Мы съедем через день или два. Когда пропажа рубина обнаружится, сюда явится полиция и всех допросит, но не найдет ни ожерелья, ни вора.

— Неужели ты задержишься здесь? — недоверчиво спросила Аннабел.

— Да. Если я удеру сейчас, среди ночи, то сразу стану главным подозреваемым. Пока же ты единственная, кто меня здесь знает.

Аннабел стало так плохо, что она почти минуту не могла выговорить ни слова и без сил опустилась на кровать — ту самую, на которой они совсем недавно лежали, обнявшись. Смятые простыни были немыми свидетелями их страсти.

— В чем дело? — Тон Пирса изменился.

— Я должна была сказать тебе об этом раньше. Адам и Лиззи тоже знают, кто ты. Адам вспомнил тебя, когда встретил на дороге к пляжу, и рассказал об этом моей сестре. Лиззи обещала никому ничего не рассказывать, но она вряд ли сможет сохранить тайну, когда кража будет обнаружена. — Аннабел в растерянности потерла виски. — Думаю, что и Адам не станет молчать.

Пирс негромко выругался.

Аннабел еще ни разу не слышала, чтобы он ругался, ему это как‑то не шло.

— Мы пропали, придется уезжать немедленно.

Она вздрогнула.

— А как мы это сделаем, босс? — Луи почесал затылок. — Прислуга встанет через пару часов, к тому времени мы даже из города не успеем выбраться.

Пирс посмотрел на Аннабел так, словно в этом была ее вина.

— Ты знал, чем рискуешь, — решив защищаться, заявила она.

— Да, знал.

— У меня не было времени рассказать тебе обо всем, думаю, не надо объяснять почему.

— Теперь нас поймают. — Луи принялся ходить взад‑вперед по комнате. — Даже если мы успеем на поезд, они остановят его и арестуют нас.

— С этим нельзя не согласиться.

Ситуация с каждой минутой становилась все хуже.

— Я попрошу их не выдавать вас, — запричитала Аннабел.

— Нет, из этого ничего не выйдет. Адам Тэррингтон слишком прямой и честный человек, он укажет на меня пальцем в тот самый момент, как Джулия Россини завопит: «Кража!»

Увы, Аннабел была об Адаме того же мнения.

— И что же нам делать?

— Бежать немедленно, что же еще! Если повезет, нам с Луи удастся скрыться до того, как поднимется паника.

— А как же я? — Аннабел с трудом сдерживала слезы.

— История повторяется, не так ли?

И все же она не проронит ни слезинки, пусть не надеются.

— Я ваша сообщница.

Сент‑Клер как‑то странно посмотрел на нее, а Луи насмешливо фыркнул.

Он даже не предлагает ей бежать вместе с ними. Она его любит, Бог свидетель, что любит, но он не отвечает ей взаимностью, во всяком случае, не в той степени, как ей хотелось бы. Сейчас он снова бросит ее, разбив ей сердце во второй раз.

— Аннабел!

Она подняла на него глаза.

— У нас все равно ничего не получится.

— Почему?

— Слишком велик риск, что нас поймают. Я не могу позволить тебе рисковать.

— Но сам ты рискуешь.

— Я — другое дело. Твое место здесь, в этом кругу, с этими людьми, со своей семьей.

Аннабел на мгновение задумалась. Что такое этот ее круг? Скука и предсказуемость брака да светские развлечения. Здесь больше всего на свете обожают сплетничать, судить и осуждать. Бедная, несчастная Аннабел Бут! Неужели он не видит, что ее круг совсем другой?

— Аннабел, придет день, и ты влюбишься в блестящего молодого человека, выйдешь за него замуж. — Сент‑Клер встал перед ней на колени. — Сейчас ты этого не понимаешь. Но ты молода и когда‑нибудь скажешь мне спасибо за то, что я тебя уберег от опрометчивого поступка.

Аннабел невесело рассмеялась. «Я уже влюбилась», — хотелось ей сказать, но она промолчала.

— Поторопитесь, милорд, — подал голос Луи, — иначе у нас не останется шансов.

— Я никогда тебя не забуду. — Пирс взял обе ее руки в свои и крепко сжал.

Они долго смотрели друг на друга, потом он молча вышел из комнаты вместе с Луи, оставив ее почти в таком же состоянии, как и два года назад. Но теперь уже Аннабел никогда не простит его, потому что… никогда больше его не увидит.

Глава 11

Аннабел плакала до тех пор, пока ее не сморил сон.

Проснулась она из‑за того, что кто‑то изо всех сил барабанил в дверь.

— Немедленно открой! — Лиззи не переставала стучать.

Аннабел медленно села в постели, и ее снова захлестнуло чувство безысходности. За окном вовсю светило яркое утреннее солнце, а из ее глаз безудержно лились слезы. Она упала на спину, потом перевернулась на живот и зарылась лицом в подушку.

— Аннабел! Аннабел! Ты там? Да отзовись же!

Внезапно рассердившись, Аннабел отбросила в сторолу подушку, встала и, подойдя к двери, распахнула ее настежь.

— Я сплю, — крикнула она. — Уходи!

— Ты плачешь! — ужаснулась Лиззи. — Что он тебе сделал на этот раз?

Сочувствие сестры было таким искренним, что Аннабел не выдержала и с громкими рыданиями бросилась ей на шею.

Когда она немного успокоилась, они вошли в комнату, и Аннабел устало опустилась на кровать. Лиззи закрыла дверь на ключ и села рядом с ней.

— Графиню ограбили, — сказала она. — Вчера поздно вечером из сейфа, который находится в кабинете управляющего, похитили какой‑то особо ценный рубин, который стоит огромных денег.

Упоминание о краже вызвало у Аннабел новый приступ рыданий. Еще никогда в жизни ей не случалось столько плакать, никогда у нее не было так тяжело на душе. Она чувствовала себя полностью опустошенной.

— Это ведь Брэкстон, не так ли? Он уже сбежал? — осведомилась Лиззи.

Аннабел вытерла слезы.

— Да, его уже здесь нет. Если быть точным, кража со взломом была совершена сегодня в три тридцать утра, а не вчера вечером.

— Откуда тебе это известно? — в недоумении спросила Лиззи. — И почему на тебе форма горничной?

— Ты правда хочешь знать?

Лиззи стала медленно подниматься, лицо ее побледнело.

— О Боже! Пожалуйста, Аннабел, скажи, что ты не связалась с ним… что ты… Мне даже страшно подумать об этом.

Аннабел ничего не ответила, она чувствовала себя слишком подавленной. Рыдания душили ее.

— Ах, дорогая, он ужасный человек! Не надо из‑за него так терзаться. — Лиззи крепко обняла сестру.

Аннабел молчала. Ей все еще хотелось защищать Пирса, но она ни за что этого не сделает, будь он проклят!

— Скажи, Адам собирается сообщить о нем властям?

— Нет, это невозможно. Что стало бы с тобой, сделай мы подобное заявление? Все приняли бы тебя за его сообщницу!

— А я и есть сообщница, — невесело рассмеялась Аннабел.

— Не говори больше ни слова, — простонала Лиззи. — Я ничего не хочу слышать. Пожалуйста!

Аннабел посмотрела на вконец расстроенную сестру и, бросившись на кровать, накрыла голову подушкой. У нее даже не осталось сил ненавидеть Пирса. Все, на что она была способна, так это только горевать. Она любила его и потеряла во второй раз.

— Аннабел. — Тон Лиззи изменился. — Адам уже позвонил папе. Думаю, он завтра будет здесь.

— И ты ему все расскажешь? Неужели ты на это способна?

— Да. Для твоего же блага.

Джордж Бут действительно прибыл на следующий день, вскоре после того как от горничной Аннабел узнала, что местная полиция прочесывает весь район, пытаясь напасть на след вора. Разумеется, подозрение пало на Уэйнскота ввиду его внезапного отъезда посреди ночи.

Едва поселившись в своем номере, мистер Бут послал лакея за дочерью. Прежде чем выйти из комнаты, Аннабел глянула на себя в зеркало и вздрогнула. Вид у нее был просто ужасный: глаза и нос красные и опухшие от слез, лицо мертвенно‑бледное, волосы безжизненно повисли. И все же, собрав все свое мужество, она поднялась на пятый этаж.

Ей было трудно себе представить, что с ней сейчас сделает отец. Лишение наследства, отлучение от семьи — это самое малое, чего она ожидала. Но куда страшнее бьшо испытать на себе его гнев.

С тяжелым предчувствием она постучала в дверь.

— Войдите, — отрывисто донеслось из комнаты.

По голосу отца Аннабел сразу поняла, что он уже потерял всякое терпение и ее будущее более чем ужасно.

Как только она вошла в обшитую деревянными панелями и красиво обставленную гостиную, составлявшую часть роскошных апартаментов, Джордж Бут сразу повернулся к ней.

— Ну, что ты можешь сказать мне в свое оправдание? — мрачно спросил он.

Отец выглядел очень усталым… и очень сердитым.

— Как ты, папа? — только и осмелилась спросить Аннабел.

— Черт возьми, у меня нет настроения для пустых разговоров! Он был здесь, и ты здесь! Просто не верится! У вас что, любовная связь?

Глаза Аннабел заблестели от слез, но они не имели никакого отношения к словам отца.

— Да, — прошептала она. — Он был здесь, и мы провели вместе ночь.

Мистер Бут смотрел на нее с нескрываемым удивлением. К нему даже не сразу вернулся дар речи.

— Как ты могла? — Он недовольно пожевал губами. — Этот тип похитил тебя, а ты его простила? Ты, умная и сильная женщина, позволила ему соблазнить себя?

— Да, — уныло призналась Аннабел.

Бут смотрел на нее и, казалось, не верил своим ушам.

— Когда этого типа поймают, мне придется задушить его собственными руками!

— Нет! Я люблю его! — крикнула она.

— О Боже!

Аннабел бросилась на оттоманку и разрыдалась.

— Но это невозможно. Ты не можешь любить такого человека! Он не только совершенно безнравственный тип, он вор и нарушает закон, черт побери! Разве я не воспитывал тебя так, чтобы ты понимала разницу между добром и злом? Как ты позволила ему ограбить графиню, почему не сдала его полиции?

— Даже сейчас, хотя мне очень больно, я молю Бога, чтобы полиция его не поймала, — прошептала Аннабел. Она не смела поднять глаза на отца. Неужели Лиззи действительно рассказала ему все, и он знает, что она участвовала в ограблении?

— Если бы ты была ребенком, я положил бы тебя поперек колена и как следует выпорол, хотя… Возможно, я сам во всем виноват. — Джордж воздел руки к потолку. — Я всегда прощал тебе все твои дикие выходки и ни разу пальцем не тронул.

— Успокойся, папа, ты тут совершенно ни при чем, — охрипшим от волнения голосом ответила Аннабел. — Все дело во мне. Для всех я какая‑то не такая, а вот с Пирсом мы похожи характерами.

— Похожи с ним? — вне себя закричал Джордж Бут. — Он вор, а ты? Видит Бог, ты и правда повредилась в уме!

— Мне очень жаль, папа. — Она обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь. — Защищая его, я предаю тебя… но там, где дело касается Пирса, я ничего не могу с собой поделать. Знаешь ли ты, что он единственный человек из тех, кого я встречала, который восхищается моей прямотой, моей решимостью и смелостью? — Закрыв лицо руками, она простонала: — Я все плачу и плачу, никак не могу остановиться.

Неожиданно отец подошел к ней и заключил ее в объятия.

— Ах, Аннабел, я никогда не прощу его за то, что он разбил твое сердце. Я убью его, обещаю тебе.

— Нет, папа. Понимаешь, он ведь мне ничего не обещал. Я собиралась сама тогда убежать с ним, но он отказался взять меня с собой. Он не хотел подвергать мою жизнь риску, не хотел, чтобы меня поймали и посадили за решетку. Он надеялся, что я кого‑нибудь полюблю и выйду замуж. Да, он разбил мое сердце, но вместо того чтобы убивать его, ты должен быть ему благодарен…

— И ты еще его защищаешь! Послушай, Аннабел, ну что мне с тобой делать?

— Теперь это уже все равно. Моя жизнь кончена. Пирс — преступник. У меня нет будущего.

— Нет, — не согласился он. — Ты совершила серьезную ошибку, но в сердечных делах редко кто поступает мудро. Твое будущее начинается сегодня. Раньше я никогда не диктовал тебе, что делать. И хотя мне понятно твое горе, я сделаю то, что должен был сделать два года назад.

— Что, что именно? — всполошилась Аннабел.

— Ты выйдешь замуж, как это делают все приличные девушки. Ты еще будешь меня за это благодарить, вот увидишь.

Спустя два дня Аннабел стояла перед алтарем, сооруженным в зале приемов отеля, который по случаю свадебной церемонии был празднично украшен цветами и свечами. На ее бракосочетании с Томасом Фрэнком присутствовали вся семья, графиня Россини со своей свитой и многие гости отеля.

Аннабел считала, что ее жизнь кончена, и потому подчинилась воле отца. Лиззи подсказала ему, что Томас Фрэнк именно тот человек, которым Аннабел, когда выйдет за него замуж, сможет вертеть как захочет. Слушая Лиззи, Аннабел недоумевала: не сошла ли ее сестра с ума? Сама Лиззи вышла замуж по любви, после короткого, но весьма бурного романа с Адамом, и все четыре года, прошедших после женитьбы, они продолжали любить друг друга, как в первый день. Так кого Лиззи пытается обмануть?

Мелисса, как обычно, держалась более чопорно.

— Папа прав, Аннабел, пришло время тебе повзрослеть и устроить свою судьбу. Если бы ты пыталась, то могла бы найти кого‑нибудь, кто нравится тебе больше, чем Томас, а теперь у тебя нет выбора.

Аннабел не смела поднять глаз на жениха. В первый раз в жизни ей пришло в голову, что сестра вовсе не желает ей добра, но почему — этого она не понимала.

Неожиданно до нее дошло, что священник, замолчав, смотрит на нее. Она была так погружена в свои мысли, что не слышала ни слова.

Томас толкнул ее локтем в бок.

— Да, — шепотом подсказал он.

О Боже! Аннабел оцепенела. Свадебная церемония достигла самого важного момента, но язык ей не повиновался.

Джордж Бут, стоявший позади Томаса со своей женой, дочерьми и их мужьями, выступил вперед.

— Она согласна. — Он грозно глянул на дочь. — Ну же, скажи, чтобы все слышали!

Аннабел открывала рот, как рыба, вытащенная на песок, но по‑прежнему не могла вымолвить ни слова.

Священник ласково посмотрел на нее и повторил:

— Аннабел Бут, согласна ли ты взять в мужья этого человека? Клянешься ли быть с ним вместе в болезни и здравии, в горе и радости, что бы ни случилось, пока смерть не разлучит вас?

В зале наступила гробовая тишина. Аннабел стояла, судорожно ловя ртом воздух.

Священник улыбнулся, очевидно, приняв звук, вырвавшийся у Аннабел, за согласие, и, повернувшись к жениху, быстро задал ему тот же традиционный вопрос. Томас поспешно взял Аннабел за руку и громко произнес:

— Согласен.

Аннабел закрыла глаза. Вот и все. Еще мгновение, и их объявят мужем и женой.

— Если кто‑либо, — продолжал священник, — возражает против этого союза, пусть скажет сейчас или впредь будет молчать.

Зал замер.

«Я возражаю, — подумала Аннабел. — Я возражаю».

Священник уже приготовился объявить их мужем и женой…

— Я возражаю! — Произнесший это человек неожиданно появился в проходе.

Зал ахнул, а у Аннабел подкосились ноги. Она не верила своим глазам.

Он все‑таки пришел — пришел, чтобы спасти ее!

— Простите? — Священник был в замешательстве.

Сент‑Клер остановился возле Аннабел.

— Я сказал, что возражаю. — Его глубокий грудной голос зазвенел в тишине зала. — Аннабел Бут не может выйти замуж за этого человека.

Джордж Бут очнулся первым.

— Арестуйте его, это он украл рубин у графини Россини.

Со всех концов зала к Пирсу уже бежали служащие отеля. Когда они схватили его, он не стал вырываться, а лишь смотрел и смотрел на Аннабел.

Она горько заплакала. Как она его любила! Если бы только они могли понять!

— Вызовите шерифа, — приказал управляющий гостиницей одному из служащих.

— Постойте! — Аннабел посмотрела на Пирса. Он был невозмутим, уверен в себе и улыбался ей; зато она так боялась за него, что не смогла ему улыбнуться в ответ.

Аннабел оглянулась на отца, потом обвела взглядом зал.

— Мистер Уэйнскот не крал рубина графини Россини.

— Аннабел, — услышала она встревоженный голос отца.

— Не крал. — Она упрямо покачала головой. — Это было физически невозможно.

Сент‑Клер посмотрел на нее в упор. Улыбка сошла с его лица — казалось, он точно знал, что она скажет.

— Он был со мной всю ночь! — Голос Аннабел было слышно во всех уголках большого зала. — И все утро. Со мной, в моей постели.

Джордж Бут побелел, Лиззи вскрикнула, а Мелисса округлила глаза. Люсинда стала медленно оседать на пол, и Джон с Адамом, пораженные признанием Аннабел, едва успели подхватить ее. В зале поднялся невообразимый гвалт.

Щеки Аннабел пылали, но ее голова оставалась холодной.

— Это правда.

— Аннабел, — резко оборвал ее отец, — ты соображаешь, что говоришь?

Она с надеждой посмотрела на него. Как ей хотелось, чтобы он пришел ей на помощь, понял ее и… благословил их.

— Папа, Пирс был со мной, он не мог украсть рубин.

Гости стали перешептываться. Аннабел посмотрела на отца долгим взглядом, потом повернулась к Пирсу… и тут совершенно неожиданно, пробравшись через толпу возбужденных гостей, к ним подошла графиня Россини.

— Мистер Уэйнскот мой друг, — заявила графиня, — он никогда бы не стал ничего у меня красть. — Она улыбаясь оглядела присутствующих.

Аннабел замерла.

Между тем графиня обернулась к Джорджу и управляющему.

— Что касается меня, то я не придаю этому рубину особого значения. Когда‑то…

— Мадам! О, мадам! — Одна из компаньонок графини бежала по проходу, прижимая что‑то к груди. Аннабел увидела, что это было жемчужное ожерелье с рубином, и в недоумении посмотрела на Пирса, но он только усмехнулся. — Я нашла это у вас в спальне, когда доставала ваше вечернее платье!

Графиня просияла.

— Думаю, никакой кражи вообще не было. — Она пожала плечами.

Джордж Бут в задумчивости переводил взгляд с Аннабел на Пирса и обратно.

— По‑видимому, вы правы, — наконец произнес он.

— Теперь, когда обвинение снято, могу я продолжить? — Пирс внимательно оглядел присутствующих. — Я люблю эту женщину, и, думаю, она меня тоже любит, а поэтому не может выйти замуж ни за кого другого. — Он повернулся к Джорджу. — Позвольте мне сначала представиться: мое полное имя Пирс Уэйнскот Брэкстон Сент‑Клер, виконт Килдэр.

— У вас есть титул? — Аннабел была поражена.

— С некоторых пор. Видите ли, мой единственный брат погиб в результате несчастного случая на охоте.

Итак, Пирс — титулованный аристократ, а поскольку Килдэр находится в Ирландии, он вовсе не англичанин. Она бросила взгляд на отца: неужели он откажет? Радость и волнение одновременно захлестнули ее.

— Минуточку, — пробормотал мистер Бут. — Вы, часом, не родственник маркиза Коннота?

— Джулиан мой кузен. Полагаю, вы знакомы с семьей его жены — Ролстонами?

Настала очередь Аннабел изумиться.

— Лиза Ролстон — моя подруга.

— Как все‑таки тесен мир! — В голосе Пирса явно угадывался ирландский акцент.

— Послушайте, сэр, мне бы хотелось переговорить с вами наедине. — Отец Аннабел выглядел слегка смущенным.

— Не сэр, а милорд, — мимоходом заметил Пирс.

Когда они отошли в сторону, Аннабел спряталась за алтарем, чтобы подслушать, о чем шептались мужчины. Ее взгляд упал на несчастного Томаса Фрэнка, пребывавшего в полном унынии, и ей стало его жаль. Впрочем, если бы она вышла за него замуж, он все равно не был бы счастлив, так как уже через неделю понял бы, что не может с ней справиться.

— Объясните же наконец, с какой целью вы стали вором? — шепотом спросил Бут.

— Тому есть две причины. Первая в моем характере, а кроме того, это имеет отношение к моей семье.

— Ничего не понимаю. Не могли бы вы разъяснить?

— Мой отец был образованным человеком, и я стараюсь не отставать от него. Причина, по которой я ворую, может быть названа вполне респектабельной, — меня нанял Британский музей, и я уже пять лет стараюсь вернуть ему коллекцию драгоценностей, некогда принадлежавших племяннику Екатерины Великой. Коллекция была украдена двадцать пять лет назад, и музей хочет ее восстановить, если не сразу, то хотя бы по частям. Уверяю вас, это весьма увлекательное приключение.

Аннабел начала тихо хихикать, и Пирс тут же посмотрел на нее так, что она чуть не растаяла.

— Дорогой сэр, я нашел свою избранницу — это ваша дочь. Я люблю ее и хочу на ней жениться. Если вы окажете мне честь, я откажусь от своей прихоти и начну более благопристойную жизнь.

Аннабел вышла из своего укрытия, и они с Пирсом взялись за руки. Ей с трудом верилось в то, что все окончилось так благополучно.

— Папа, пожалуйста. — Она умоляюще посмотрела на отца.

Немного поколебавшись, Джордж кивнул:

— Думаю, у меня нет выбора.

Аннабел захлопала в ладоши.

— Мне бы хотелось совершить обряд прямо сейчас. — Пирс обернулся к Томасу. — Мистер Фрэнк, прошу меня простить за беспокойство, но не могли бы вы отойти в сторону?

— Я так и знал, что этим кончится, — грустно пробормотал Фрэнк. — Что ж, Аннабел, от всего сердца желаю вам счастья. И вам, сэр.

Аннабел встала рядом с Пирсом, а Джордж занял свое место среди родственников. Мисси уже удалось привести в чувство Люсинду.

— Теперь, ваше преподобие, можете приступать, — кивнул Пирс священнику.

Не зная, что делать, тот вопросительно взглянул на Джорджа.

— Приступайте. — Бут махнул рукой, словно давая сигнал.

Взявшись за руки, Аннабел и Пирс встали перед священником, и тот начал церемонию заново:

— Ниспосланные нам свыше узы брака…

Аннабел почти ничего не слышала — Пирс смотрел на нее с неподдельной нежностью, и она тоже не могла оторвать от него взгляда.

— Никто до тебя, — прошептал он, — не заставлял меня задуматься над тем, чтобы изменить свою жизнь.

— Но я не хочу, чтобы ты ее менял, — тоже шепотом призналась она.

— Что? — Он, казалось, был сбит с толку.

— Я буду чувствовать себя несчастной, если ты бросишь свое ремесло.

Запрокинув голову, Пирс от души рассмеялся.

Священник кашлянул.

— Согласна, — громко сказала Аннабел.

— Пирс Уэйнскот Брэкстон Сент‑Клер, согласны ли вы взять в жены эту женщину?

— Согласен. — Пирс посмотрел на нее. — Я согласен, чтобы отныне и навсегда Аннабел стала моей женой и партнером во всех моих делах — хороших и… плохих.

Он притянул ее к себе, она встала на цыпочки, и они поцеловались долгим поцелуем.

— Простите, милорд. — Священник снова кашлянул. — Мы еще не закончили…

Однако ни жених, ни невеста его уже не слышали. Поцелуй все продолжался, и постепенно гости начали хлопать, пока аплодисменты не перешли в овацию.

Люсинда и Лиззи плакали, Джон и Адам тоже были растроганы. Даже на глазах Джорджа выступили слезы. Одна Мелисса улыбалась как‑то неохотно.

— Провозглашаю вас мужем и женой, — наконец объявил священник.

Аннабел оторвалась от мужа и, все еще стоя на цыпочках, спросила шепотом:

— Так когда состоится следующее ограбление?

Вместо ответа он рассмеялся и снова крепко поцеловал ее.