Бренда Джойс Скандальный брак

Эта книга посвящается Роберте Сталберг и Джуди 0'Брайен,

моим прекрасным новым друзьям, неизмеримо обогатившим мою жизнь.

Я дорожу вашей дружбой. Спасибо за все.

Пролог

Эссекс, Англия, 1852 год

«…Господи, я еще так молода, и меня наверняка ждут впереди не только радости, будут и суровые испытания, и разочарования, и мелкие обиды, и боль… Но сегодняшний день все равно останется самым несчастливым в моей жизни!»

Эта мысль неотступно преследовала Анну, доводя ее почти до изнеможения.

Словно сквозь туман Анна видела, как ее кузина Фелисити надевает платье, сшитое специально к помолвке, и изо всех сил старалась не слушать счастливую болтовню, которой та сопровождала сей торжественный процесс. Официально об этой ненавистной для Анны помолвке Фелисити с виконтом Лионзом объявят лишь сегодня вечером, но во всем графстве и доброй половине Лондона уже вовсю обсуждали эту новость. Больше всего на свете Анне хотелось вообще ничего не знать и находиться сейчас где угодно, только не в спальне своей кузины. Анна попросила разрешения уйти к себе в комнату, маленькую, невзрачную комнату, которую она ненавидела, но тетя Эдна не позволила, сказав, что в такой важный для Фелисити день полезна любая помощь.

На самом деле никакой помощи Анны не требовалось, потому что служанка-француженка со всем прекрасно управлялась сама. Талию Фелисити затянули так туго, что она стала на два дюйма уже. Анна никогда не завидовала Фелисити, но сейчас, глядя на ее полную грудь и округлые бедра, она почти ненавидела свою красивую, женственную кузину. Анна никогда не считала себя привлекательной, но сегодня ей казалось, что она просто уродина…

А Фелисити все продолжала щебетать. Какое же это мученье! Анна прикрыла глаза. Фелисити не подозревала, что каждое ее счастливое слово — будто нож в сердце кузины. Анна любила Доминика Сент-Джорджа. Любила с тех пор, как себя помнила. Она даже не пыталась скрывать своих чувств, но ни тетя, ни дядя, ни кузина — никто не принимал их всерьез: все лишь снисходительно улыбались, а иногда и открыто потешались над уверенностью Анны в том, что однажды Дом не только заметит ее, но и женится на ней. Может статься, так и случилось бы, если 6 она, а не ее кузина упала с лошади и свалилась прямо к его ногам, с тоской думала Анна. Да, да, он бы сейчас на Фелисити даже и не взглянул!..

Анне казалось, что ее сердце вот-вот разорвется. А кузина, любуясь на себя в зеркало, не переставала болтать, превознося красоту и богатство Дома Сент-Джорджа. Хоть бы она наконец прекратила!

— О мама, — в сотый раз воскликнула Фелисити, — я так счастлива!

— Нормальное состояние для девушки, отхватившей такого мужчину, — трезво, без обиняков ответила Эдна Коллинз, — Слава Богу, герцог и маркиз вызвали его домой и велели жениться, иначе, вполне возможно, нам пришлось бы праздновать твою помолвку с лордом Гарольдом Ридом.

Фелисити была младшим ребенком Эдны и к тому же единственная дочь в семье. Ее впервые вывезли в свет четыре года назад; с тех пор она получила дюжину предложений руки и сердца, но отвергла все. Анна была свидетелем бесконечных семейных споров о том, кто же наконец должен стать спутником жизни Фелисити; несмотря на множество разногласий, все стороны сходились в одном: она должна выйти замуж в нынешнем году. И вот, когда после долгих пререканий было решено, что следует принять предложение лорда Рида, немолодого, но очень богатого барона, за Фелисити начал ухаживать Доминик, и все планы оказались моментально забытыми..

Анна проглотила подступивший к горлу комок. Она еще не выезжала в свет. И не потому, что ей только семнадцать, и даже не потому, что тетя и дядя никогда не стали бы тратить на это деньги. Просто Анна слишком сильно любила Дома, чтобы искать другого мужа.

Лучше она до конца своих дней останется старой девой, но будет продолжать любить Доминика. Вечно. Даже несмотря на то, что он муж ее кузины… Анна быстро смахнула выступившие на глазах слезы, опасаясь, что Эдна или Фелисити заметят, как она расстроена.

Служанка-француженка с сочувственной улыбкой взглянула на девушку.

Эдна, занятая дочерью, не обратила внимания на состояние Анны.

— Веди себя как подобает и будь хорошей женой, и ты ни о чем не пожалеешь. Примирись со всеми его привычками, хорошими и плохими, — наставляла она Фелисити.

Но белокурая голубоглазая красавица только рассмеялась в ответ.

— Мне известно, какая репутация у Дома СентДжорджа, мама. Я знаю, что у него были самые красивые женщины в мире, но знаю и то, что своих скаковых лошадей он ценит гораздо выше. Не надо считать меня дурочкой. Как должна вести себя леди, я усвоила с детства, но не стану неукоснительно соблюдать все правила. Я не позволю Дому сбежать к любовнице сразу после брачной ночи. И не позволю, чтобы он любил своих лошадей больше, чем меня!

Эдна громко хмыкнула, что, по-видимому, должно было означать одобрение.

— Но если он все же сохранит любовницу или отдаст предпочтение лошадям, тебе лучше сделать вид, что ты ничего не замечаешь.

— Как бы там ни было, я собираюсь приручить жестокосердного виконта Лионза! — Фелисити засмеялась, но в глазах ее вспыхнули хищные огоньки. — Мне ведь не следует забывать, что однажды я стану маркизой Уэверли, а потом герцогиней Рутерфорд! Не так ли?

Анна больше не могла выносить все это. Мысленно она представила себе Дома, с золотисто-каштановыми волосами, смуглой кожей. Дома, тепло улыбающегося Фелисити, отчего ямочка на его правой щеке становилась глубже. Анна покачнулась и, спотыкаясь о ворс огромного персидского ковра, на ходу метнув яростный взгляд на пенящуюся кружевами белоснежную кровать, бросилась к дубовой двери.

— Куда это ты собралась? — резко окликнула ее Эдна. — Вернись сейчас же!

Впервые в жизни Анна не выполнила приказания своей ненавистной тети. Стараясь сохранить остатки гордости, она выбежала из комнаты.

Анна одиноко стояла у стены в бальной зале Уэверли Холл — главной резиденции маркиза Уэверли Филипа Сент-Джорджа, отца Доминика. Ее взгляд был прикован к другому концу залы, где у входа расположилось семейство Сент-Джорджей вместе с ее тетей, дядей и кузиной. Но она видела только одного Дома.

Черный фрак, черные брюки с атласной полосой по шву, в манжетах белоснежной рубашки — запонки с сапфирами, сверкающими в ярком свете пяти огромных люстр… О, он выглядел просто великолепно. Дом был самым красивым мужчиной, которого когда-либо встречала Анна. Пожалуй, черты его лица были даже чересчур правильными, но главную привлекательность придавало ему необычное сочетание красок: смуглая кожа, глаза цвета топаза и густые, золотисто-каштановые волосы. Но Анна, как завороженная, смотрела только в его глаза. Прекрасные, гипнотизирующие, намекающие на какую-то тайну, а может быть, трагедию, они словно звали ее, как голос сирен манил моряков в море. И… это были глаза одинокого мужчины…

Сейчас он стоял рядом с Фелисити, которая в бледно-голубом вечернем платье выглядела восхитительной и желанной. Гости подходили поздравить жениха и невесту, и Дом сдержанно кивал головой.

А Фелисити сияла, смеялась и цепко держала его под руку. Анна никогда раньше не видела, чтобы кузина вела себя так откровенно. Доминик был к ней неизменно внимателен, хотя казалось, что вечер его несколько утомляет.

Их взгляды неожиданно встретились, и Дом быстро отвел глаза.

Анна вздрогнула. Происходило что-то странное. Уже не в первый раз за этот вечер их взгляды вот так, как сейчас, внезапно и необъяснимо скрещивались. Несомненно. сегодня он наконец заметил ее, но Анна не могла понять почему. Ее щеки были бледны, лицо безжизненно, глаза и кончик носа опухли и покраснели. Она надела какое-то девчоночье платье цвета темной морской волны, которое раньше носила Фелисити. Анна считала, что даже этот цвет для нее сегодня недостаточно мрачен: ей хотелось быть с ног до головы в черном.

Дом слегка повернул голову и опять посмотрел в противоположный конец бальной залы прямо на Анну.

Она не отвела взгляд и даже чуть вскинула подбородок. Дом отвернулся и, продолжая беседовать со священником, обнял Фелисити.

Наступил торжественный момент: объявление о помолвке. Дом надел на палец Фелисити великолепное кольцо с сапфиром в восемь карат, окруженным бриллиантами, и поцеловал в щеку. Гости радостно загудели и зааплодировали.

Прижимаясь чрезмерно открытой грудью к руке жениха, Фелисити что-то прошептала ему на ухо, для чего Дому пришлось слегка наклониться. Он не сделал попытки отстраниться, а другая его рука все еще покоилась на талии Фелисити. Они были идеальной парой. Анна резко повернулась и столкнулась с высоким мужчиной.

— О, здравствуй, Анна, — сказал герцог Рутерфорд, поддержав девушку; на его правой руке сверкнуло рубиновое кольцо с печаткой. — Почему ты не стоишь вместе с нашими семьями и не встречаешь гостей?

Она снизу вверх растерянно смотрела на герцога, перед которым всегда робела, — ведь он был одним из самых состоятельных, благородных и влиятельных людей в королевстве.

Анна судорожно сглотнула.

— Я… — Она лихорадочно подбирала слова. — Я не очень хорошо себя чувствую.

— Вижу. — Его красивые глаза светились добротой. — Тебе чем-нибудь помочь?

Анна снова украдкой посмотрела в сторону Доминика и Фелисити. Дом молчал, а Фелисити болтала с кем-то из местных дворян.

— Нет.

Герцог проследил за ее взглядом.

— Эта пара красиво смотрится. Жаль только, что они не подходят друг другу.

Глаза Анны округлились. Уж не ослышалась ли она?

— Вы… не одобряете их выбор?

— Я счастлив, что мой внук наконец женится. А Коллинзы — прекрасная семья, в их жилах течет еще более голубая кровь, чем в наших, и они гораздо более состоятельны, чем многие из нашего окружения. Как я могу этого не одобрять? Дело не в этом. Дом упрям. Я попытался внушить ему, что Фелисити не сделает его счастливым, но он не стал меня слушать.

Анна внимательно посмотрела на герцога. Как он проницателен!

— Но… она ведь так красива.

— Красота — это свойство глаз того, кто смотрит, моя дорогая. Анна, ты слишком бледна. Может, тебе лучше выйти на свежий воздух?

— Да, наверное, вы правы, -ответила она, бросив на герцога благодарный взгляд. — Извините меня, ваша светлость. — С этими словами Анна отвернулась и, стараясь не смотреть на гостей, направилась через бальную залу к выходу. Она спиной чувствовала на себе взгляд Дома; впрочем, ей это наверняка только показалось.

Анна была уже возле распахнутых стеклянных дверей, ведущих на террасу и в сад, когда Подбежал слуга и сунул ей в руку сложенный лист бумаги. Анна подождала, пока .слуга отойдет, и, сгорая от любопытства, вышла на террасу; сердце ее замерло, словно готовое вот-вот остановиться.

Записка была от Дома. Он просил Анну встретиться с ним в саду.

Она не могла в это поверить. Может быть, кто-то подшутил над ней?

Стояла теплая и душная ночь. Скорее всего будет дождь, но пока на небе ярко светили тысячи звезд и сверкал полумесяц. Анна быстро пересекла выложенную плиткой террасу, прошла мимо белого мраморного фонтана и скрылась за домом. В саду, наполненном пьянящим ароматом лилий и глициний, она остановилась. Что Доминику нужно от нее, чего он хочет? Ведь он помолвлен с Фелисити, зачем же ему понадобилось свидание с ней, Анной?

Задумавшись, она не заметила, сколько времени неподвижно простояла в тени огромных древних дубов. Анна чувствовала себя почти такой же несчастной и беспомощной, как в тот день, когда узнала о смерти отца. Теплый летний воздух ласкал влажные от слез щеки…

Внезапно она почувствовала на себе чей-то взгляд и медленно повернулась. На каменных ступенях террасы неясно вырисовывалась фигура Доминика.

— Д-дом?

Он стоял, не шевелясь, и смотрел на нее.

У Анны бешено заколотилось сердце. Значит, это была не шутка…

— Д-дом? — снова недоверчиво повторила она.

Что-то выпало у него из рук, какой-то белый комок. «Наверно, носовой платок», — подумала Анна, не в силах сдвинуться с места.

Дом подошел и остановился перед ней. Лицо его было сурово. Анне показалось, что ее тело качнулось ему навстречу.

Дом смотрел на нее так, словно видел насквозь.

— Анна?

Он никогда раньше не называл ее по имени. Анна не могла вымолвить ни слова. Она вся дрожала. Что он хочет от нее?

— Что-нибудь случилось, Анна?

— Ничего. Просто я… хотела уйти. Его взгляд стал мягче.

— Ты на званом вечере. — Он смотрел ей прямо в лицо. — А вечера должны доставлять удовольствие. Она закусила губу.

— Только не этот. Он смотрел на ее рот.

— Да, полагаю, что не этот… во всяком случае, не тебе.

Анна похолодела. Неужели он знает? Он угадал ее мысли? Как он узнал, что она любит его? Нет, нет, это плод ее фантазии.

— Я… я хотела бы поздравить вас, — пролепетала она внезапно охрипшим голосом.

Он снова посмотрел ей в глаза. Анна видела, как на виске у него бьется жилка.

— Правда?

— Д-Да.

Он вдруг сунул обе руки в карманы, покачнулся, и лунный свет блеснул на его сапфирных запонках.

— Ты чересчур благородна.

У Анны перехватило дыхание. Он знал!

— Нет, я… не… Совсем нет! — Боже, да перестанет она наконец запинаться! Но ведь она так нервничает, и потом… Дом все время смотрит прямо на ее губы.

— Сколько тебе лет, Анна? — внезапно спросил он.

— Восемнадцать, — солгала она.

— Ты выглядишь моложе. Значительно моложе. — Он повернул голову, продемонстрировав ей свой великолепный профиль.

Анне показалось, что она задыхается.

— Мне семнадцать, — призналась она шепотом. Он снова внимательно посмотрел на нее.

— Ты совсем ребенок.

— Н-нет, — заикаясь, ответила Анна. — Я н-не ребенок! Мне почти восемнадцать, правда!

— Сегодня, — резко произнес он, — тебе семнадцать, а не восемнадцать, значит, ты ребенок. — Потом неизвестно почему на его лице появилась добрая улыбка. — Но у тебя все пройдет, Анна. Уверяю…

Его глаза словно гипнотизировали ее.

— Нет, это никогда не пройдет. Он снова посмотрел на ее губы.

— Позволь мне проводить тебя в залу, пока наше исчезновение не заметили.

— Ты любишь ее? — услышала Анна свой голос и не узнала его, так странно и напряженно он звучал. Она была готова убить себя за этот вопрос, но ей так отчаянно хотелось получить на него ответ!

— Нет. — Он поднял руку, немного помедлил и мягко коснулся ее щеки.

Анна вздрогнула.

Он никогда раньше не прикасался к ней. Это было такое приятное ощущение! Прежде она не испытывала ничего подобного. Не в силах владеть собой, она закрыла глаза и, слегка повернув голову, плотнее прижалась щекой к его теплой чуть шершавой ладони.

— Нет, — снова резко повторил Дом. — Я не люблю ее. — Его рука внезапно сжалась в кулак.

Анна открыла глаза. Он тяжело дышал. Его глаза опасно сверкали. Он провел по ее щеке согнутым пальцем. — Любви здесь нет и никогда не было.

Затем его палец скользнул по ее влажным, чуть раскрытым тубам.

— Дом, — прошептала Анна.

— Ты когда-нибудь целовалась? — вдруг спросил он. Она молча покачала головой. Его ладонь внезапно разжалась.

— В таком случае мне выпала огромная честь, — прошептал он, наклоняясь к ней, — быть первым.

Дрожа от предвкушения чего-то необыкновенного, не в силах произнести ни слова, Анна ждала поцелуя.

Доминик едва коснулся ее губ. Анна была разочарована. Потом быстрым движением снова скользнул по ним и замер, прижавшись щекой к ее щеке. Анна протянула руки и обхватила его за плечи.

Его рот широко раскрылся и, казалось, поглотил ее губы. Анна вскрикнула.

Дом с силой сжал ее в объятиях. У Анны закружилась голова, земля поплыла под ногами… Она приникла к нему и обняла так крепко, как только могла. Внезапно он коснулся языком ее языка. И так же внезапно убрал его.

Анна задрожала от волнения. Тяжело дыша. Дом оторвался от ее губ.

— Я должен отвести тебя в залу, — хрипло сказал он и попытался отстранить ее от себя.

— Нет! — Анна приподнялась на цыпочки и неистово прижалась губами к его рту.

Он застыл, но всего лишь на секунду. Пока она неумело, но страстно целовала его. Дом железной хваткой сомкнул руки на талии Анны. Его рот открылся — жаркий, влажный, словно пожирающий ее губы… и они медленно опустились на траву.

Несколько мгновений спустя крик Анны наполнил ночь.

Загрузка...