Скандальный брак

Глава 5

Анна ушла к себе в спальню. Но и здесь она не чувствовала себя в безопасности. Перед глазами стояло удивленное, а потом взбешенное лицо Дома.

Она подошла к окну и остановилась около вазы со свежесрезанными цветами. Ей казалось, что ее заточили в тюрьму. После двух стычек — сначала с матерью Дома, а потом с ним самим — ей не хотелось покидать своей спальни-камеры и спускаться вниз. Доминик был так разгневан, когда направился к деду! Теперь он уже, наверно, услышал о дарственной из первых уст. Успокоился ли он или еще больше разъярился? Анна подозревала, что скорее второе.

Как она устала от несправедливых обвинений! Она ничего не просила: ни возвращения мужа, ни дарственной, ни Уэверли Холл. Ни поцелуя Дома…

Анна решительно отбросила эти мысли. Нет, она должна забыть о его поцелуе. Ей нужно думать о том, как убедить Дома уехать из Уэверли Холл.

Может, теперь, когда он узнал, что больше не является владельцем особняка, он поймет, что ему все же лучше уехать?

Анна прикоснулась руками к губам, и ощущение поцелуя Доминика мгновенно вновь напомнило о себе. О Господи! Кого она хочет обмануть? Она ненавидела Дома, да, но если он уедет, ее сердце будет разбито. Потому что какая-то частичка в ней все еще любила его… и будет любить всегда.

Анна посмотрела в окно. Туман, словно покрывалом, укутал землю, звезд больше не было видно. Деревья и кустарники казались привидениями, населявшими Уэверли Холл. Здесь часто бывал туман, но сегодня он казался Анне мистически таинственным, рождавшим ощущение полного одиночества.

Анна закрыла глаза. В общем-то, несмотря на все неприятности, она прожила эти четыре года не так уж плохо. Уэверли Холл стал ее домом, и ей нравилась жизнь здесь. Но вдруг приехал Доминик, и всколыхнул в ней те чувства, о которых она не хотела и не любила вспоминать. Это вывело Анну из равновесия. И еще то, что она должна прятаться в спальне из страха вновь столкнуться лицом к лицу со своим мужем.

Анна решительно пересекла комнату, вышла в коридор и тихо спустилась по лестнице. Она не знала, куда идет. Ей просто хотелось выйти из этого дома и оказаться подальше от мужчины, за которого она так глупо и безрассудно вышла замуж.

Из-за ближайшего дерева ей навстречу шагнула чья-то фигура.

— Анна?

Анна вздрогнула и схватилась рукой за сердце.

— Патрик! Как ты меня напугал!

Патрик Коллинз подошел к ней и взял за руку»

— Извини, — тихо произнес он. — Что ты здесь делаешь? Я думала, ты уехал вместе с остальными гостями.

— Я боялся за тебя. Мне не нравится, что ты осталась с ним в одном доме. Анна, с тобой все в порядке?

Анна крепко сжала его руку. Она была очень рада видеть сейчас брата Фелисити.

— Не думаю.

Он обнял ее за плечи.

— Он сделал что-нибудь?

— Нет.

— Давай погуляем.

Анна согласилась, и они пересекли влажную от росы и тускло освещенную из окон дома лужайку. Патрик не убирал руки с плеча Анны, и ей вдруг стало неловко. Она, конечно, знала о его чувствах к ней. Хоть Патрик никогда не говорил об этом, она понимала, что он любит ее. Анна подозревала, что именно поэтому он все эти несколько лет находился рядом с ней.

Они молча вошли в лабиринт узких тропинок сада и оказались словно отрезанными от остального мира. Патрик повернулся к Анне и взял обе ее руки в свои.

— Он знает о дарственной? Анна кивнула.

— Он в бешенстве.

На лице Патрика промелькнуло выражение, которого она не поняла.

— Ему раньше никогда не перечили. Он всегда получал все, что хотел. Это, должно быть, весьма болезненный удар для него.

— Ты почти рад!

— Я не рад: просто я говорю правду. Что он собирается делать? Он уедет?

— Не имею представления, — ответила Анна. — Он заявил, что его планы переменились, и он останется, но это было до того, как я сказала ему о дарственной.

— Не думаю, что он пожелает с этим смириться, — пробормотал Патрик. — Я боюсь за тебя, Анна.

Анна взглянула в красивое озабоченное лицо Патрика. Как часто она изливала ему душу и ей становилось легче! Ей и сейчас хотелось все рассказать ему. Но что, собственно, она ему скажет, если даже себе боится признаться в своих чувствах?

Анна закрыла лицо руками. Патрик издал сдавленный звук и заключил ее в объятия. Они и раньше обнимались, но Анна впервые позволила себе прильнуть к нему и опустить голову ему на плечо.

— Анна, не позволяй ему прикасаться к тебе.

Она почувствовала неловкость и попыталась высвободиться, но кузен не хотел отпускать ее.

— Однажды он воспользовался тобой, — предостерег ее Патрик. — Он сделает это снова. Или попытается сделать. Я видел, как он смотрел на тебя в гостиной. У него далеко не благородные помыслы.

Анна выскользнула из его объятий.

— Патрик, ты заходишь слишком далеко.

— Анна…

— Нет! Я взрослая женщина и сама справлюсь с проблемами своей супружеской жизни.

— Правда? — Патрик скривил губы. — Мне кажется, ты переоцениваешь свои силы. До сих пор ты не очень-то успешно с ними справлялась. После свадьбы тебя бросили. Кто утешал тебя все эти годы, кто давал советы?

На лице Анны появилось недовольное выражение.

— Ты мой самый близкий друг, в этом нет сомнений. Я хорошо знаю, что в это трудное время ты пришел мне на помощь.

— Позволь все сказать тебе, Анна, — произнес Патрик. — ДЛЯ таких мужчин, как Дом Сент — Джордж, не существует морали. Он снова воспользуется тобой, если ты это допустишь,

Анна сделала глубокий вдох, но не смогла успокоиться.

— Я не собираюсь позволять ему ничего подобного. Но не кажется ли тебе, что ты несколько несправедлив к Дому? — Ее тон был немного резок. — Я думала, вы друзья.

— Мы были дружны когда-то, — недовольно ответил Патрик. — В детстве мы вместе играли здесь, в Уэверли Холл, ты это наверняка помнишь, потом вместе отправились в Итон и Кембридж. Но в университете у каждого из нас был свой круг друзей, а теперь наши пути редко пересекаются. Но, несмотря ни на что, я считаю Дома своим другом.

— Тогда, может, тебе не стоит так рьяно бросать в него камни? — с упреком спросила Анна.

— У него есть любовница, — мрачно заметил Патрик. — Но ты, конечно, знаешь об этом.

Анна вздрогнула. Она знала. Недавно Доминик вступил в связь с очень известной французской актрисой, снискавшей репутацию одной из самых красивых женщин на современной сцене. Анна изо всех сил старалась не думать о ней.

— Многие мужчины имеют любовниц. ,

— А многие нет.

— Если бы наш брак сложился по-другому, это могло бы иметь значение, но в данном случае — никакого, — решительно солгала Анна.

— Извини, — уступил Патрик.

Анна вздохнула.

— Зачем ты споришь? Почему я должна защищать его?

— Не знаю, — ответил Патрик.

Анна помолчала.

— И ты извини меня. Я очень дорожу нашей дружбой, Патрик.

— Спасибо, — серьезно ответил он. Анна улыбнулась, правда, несколько натянуто, и прикоснулась к его руке.

— Пора возвращаться? '

— Анна… — Патрик не двигался. — Прежде чем мы вернемся, позволь мне еще раз напомнить тебе об осторожности. Пожалуйста, помни, что он сделал с тобой четыре года назад. Это все, о чем я тебя прошу.

У Анны комок подступил к горлу.

— Я вряд ли смогу забыть прошлое, Патрик. И, что гораздо важнее, я не смогу простить Дома.

Доминик расхаживал по террасе, поглядывая на покрытые туманом лужайки. Потом, облокотившись на перила, тихонько выругался.

Замысел Рутерфорда был совершенно ясен. Но, пожалуй, герцог зашел слишком далеко. Заявил, что своей абсурдной дарственной хочет компенсировать Анне четыре года одиночества! На самом деле он просто хочет, чтобы Дом стал Анне настоящим мужем и чтобы они произвели на свет наследника, обеспечив наконец будущее герцогства. Тогда отпадет надобность в «компенсации» Анне отсутствующего супруга.

Дом недовольно хмыкнул. Конечно, дед мог подарить Анне любой другой особняк, но дал именно этот, потому что прекрасно понимал, как потеря Уэверли Холл уязвит внука.

Доминик не хотел уступать. Несомненно, потеря отцовского дома — весьма болезненный удар; ничего, он переживет его. Но он не может примириться с этим — вся его натура противится тому, чтобы дед распоряжался его жизнью. Разумеется, у Рутерфорда были права и основания мечтать о законном наследнике. Самому Дому было все равно. Он имел двоих внебрачных детей — мальчика и девочку, и если понадобится, когда-нибудь сможет узаконить их. За обоими детьми хорошо смотрели, и Дом часто их навещал, поселив их мать, Джулию Гаффни, которая была его любовницей почти пять лет, в роскошном доме неподалеку от себя. Так что, в общем-то, он мог бы уехать отсюда хоть завтра, как только зачитают завещание Филипа, и вернуться в Лионз Хилл, свой особняк неподалеку от Лондона, где обычно проводил большую часть времени.

Дом провел рукой по волосам. Можно понять страстное желание Рутерфорда увидеть наконец законного наследника, но то, как жестко дед добивается своей цели… Этому Доминик не находил оправданий. Если бы герцог просто попытался убедить меня, размышлял Дом, то, возможно, я был бы более покладистым. Тем более что заниматься любовью с Анной вряд ли можно считать неприятной работой.

— Доминик?

Дом вздрогнул от неожиданности, услышав голос матери. Он повернулся и стал напряженно вглядываться в темноту, силясь разглядеть Клариссу. Она стояла на пороге распахнутых стеклянных дверей и казалась удивительно красивым, почти эфирным созданием. Легкий ветерок шевелил складки ее юбки. Кутаясь в черную, вышитую тамбуром шаль, она сделала несколько шагов вперед. Пушистый кот, почти такого же цвета, как туман, терся об ее ноги.

— Мама, ты искала меня?

— Да. — Она замолчала в нерешительности. — У нас не было возможности поговорить раньше, при гостях.

Дом подошел к ней.

— Чем я могу тебе помочь, мама?

Кларисса отвела взгляд и посмотрела в сад, почти растворившийся в тумане.

— Я так тревожусь, Доминик.

Дому захотелось утешить ее; он стоял достаточно близко, чтобы обнять мать, но их взгляды внезапно встретились, и Дом не осмелился даже поднять рук.

— О чем же ты тревожишься, мама?

— Обо всем, — резко произнесла Кларисса. — И о тебе, и о себе.

Дом вздрогнул.

— У тебя нет причин волноваться за меня, а за себя и подавно.

— Ты уже знаешь об этой глупой дарственной Рутер-форда?

Почувствовав, что его вновь охватывает раздражение, Дом отвел взгляд.

Кларисса положила руку ему на плечо.

— Доминик, Уэверли Холл должен принадлежать тебе!

— Да, он должен принадлежать мне, но сейчас он принадлежит Анне.

— Твой дед зашел слишком далеко, он, должно быть, выжил из ума!

— Да, он зашел очень далеко, но он в здравом уме, мама. Он отлично знает, что делает.

— И Анна тоже, — добавила Кларисса с неожиданной горячностью. Дом поморщился.

— Что ты имеешь в виду?

У Клариссы был на удивление взбешенный вид.

— Все эти годы она не теряла времени зря. Дом. Сейчас она маркиза и держит все бразды правления весьма недурным имением в своих руках. Или ты полагаешь, что Рутерфорд сам до этого додумался?

— А почему нет? — Дом пристально посмотрел на мать, взвешивая каждое ее слово. — Мама, что ты стараешься мне доказать?

Кларисса покраснела от злости.

— Твоя жена — расчетливая потаскушка! Жаль, что именно мне приходится говорить тебе об этом, но она очень умна и хитра. Ты этого не знаешь, так как тебя здесь не было четыре года. Все это время она потратила на то, чтобы втереться в доверие к Рутерфорду и завоевать его сердце. Он обожает Анну! Земля, по которой она ступает, кажется ему священной! Он считает, что она всегда права! Он отдал ей то, что по праву рождения принадлежит тебе! Он во всем с ней заодно!

Дом спокойно смотрел на мать. Она, как и все родственники, считала, что Анна всего лишь удачливая дрянь. Если бы Доминик основывался только на фактах, он бы тоже так решил. Однако он знал Анну намного лучше. И, что важнее всего, хоть он и пытался забыть ту безумную ночь в саду, она навсегда запечатлелась в его памяти. Анна была невинна и боготворила его. А он поступил, как последний негодяй.

— Я не думаю, что Анна так бессердечна и так хитра, мама.

— Ну, разумеется! Однако у нее хватило хитрости выманить тебя в ту ночь на свидание прямо с помолвки Фелисити! — воскликнула Кларисса. — И посмотри, к чему это привело.

Дома покоробили ее слова.

— Я виноват в этом не меньше, чем она. А может, и больше. Я не должен был отвечать на ее записку. И, конечно, обязан был вести себя как джентльмен.

— Я не укоряю тебя за то, что ты вступил в связь с этой потаскухой. Ты мужчина, а мужчины со дня сотворения мира попадаются на крючок к расчетливым соблазнительницам.

Дом облизнул пересохшие губы.

— Мама, Анна — моя жена.

— А-а, ты стал ее защищать? После того как она женила тебя на себе, а теперь получила и этот дом, и поистине королевский доход?

— Рутерфорд сделал это по своей воле.

— Ты не знаешь Анну, — продолжала Кларисса на повышенных тонах. — Она здесь королева. Она управляет всем имением. Она прибрала к рукам Уэверли Холл задолго до того, как Рутерфорд объявил о дарственной. А теперь она получила то, чего не имеют большинство женщин, но это только начало, помяни мое слово.

Дом молчал.

— Ты знаешь, почему она уволила управляющего? — спросила Кларисса. — Только для того, чтобы без всяких помех владеть имением!

— Она уволила Джорджа Харвея? — удивился Дом. — Наверняка это сделал отец.

— Нет. Его уволила Анна, а твой отец не стал вникать, что к чему, и быстро с ней согласился.

— Вот это да! Значит, она действительно управляет имением. Это же сложнейшая задача, с которой справится не всякий мужчина.

— Похоже, ты начинаешь ею восхищаться!

— Возможно, — задумчиво проговорил Дом. — Мама, я не могу поверить, что Анна так хитра и жестока. В ту ночь она была невинна, и я один виноват в том, что соблазнил ее. Поэтому я обязан был жениться на ней, а в результате причинил ей только горе. Теперь она презирает меня… и поделом.

— Ты не прав! Ты не знаешь ее! Дом, ты не можешь сейчас уехать.

— Почему?

— Потому что всем нам станет только хуже. Если ты останешься, то сможешь распоряжаться в имении, даже несмотря на дарственную. Анна меня не любит. — Кларисса вытерла слезы. — Куда я поеду, если Анна решит, что больше не хочет меня видеть? Что мне тогда делать?

— Мама, Анна не станет требовать, чтобы ты уехала из этого дома. Да и я этого не позволю. — Доминик осторожно обнял ее и притянул к себе. Ее хрупкое тело дрожало, и он быстро отпустил мать. — Может, ты и сама решишь, что тебе лучше жить где-нибудь в другом месте. Я всегда буду рад видеть тебя в любом из наших поместий.

— Мой дом здесь. Я люблю Уэверли Холл. Я не хочу жить ни в каком другом доме.

— Тогда ты останешься здесь.

Кларисса со всхлипом вздохнула.

— Останься, Дом, пожалуйста! Хоть ненадолго. Пока все не образуется. Анне нужно напомнить, что ты ее муж. И потом… — Она на мгновение запнулась. — Если кто и должен уехать, так это она.

— Нет! — резко ответил он. — Здесь и ее дом тоже. По-моему, ты несправедлива к ней. Тебе никогда не приходило в голову, что у вас с ней много общего? Вы обе любите это имение. Ты моя мать, а она моя жена. Почему бы вам не подружиться? Я был бы тебе признателен, если бы ты познакомила Анну с местным дворянством и помогла ей завести здесь друзей.

— О чем ты говоришь?! — задохнулась от возмущения Кларисса.

— Я уеду завтра, как и собирался. Но мне в голову не приходило, как тяжело Анне жить почти в полной изоляции. Я хочу это исправить.

— Я… — Кларисса побледнела.

— Мама, ты же не откажешь мне в такой простой просьбе? — Его тон был обманчиво мягок. Дом привык, что ему подчинялись беспрекословно. Он отлично знал свою власть над женщинами.

Кларисса молча кивнула и повернулась, чтобы уйти, но Дом остановил ее.

— Мама, спасибо, что ты пришла поговорить со мной.

Их взгляды встретились.

— Я знаю, что была не очень хорошей матерью, Доминик. Я очень сожалею об этом.

— Ты была отличной матерью, — возразил он, внезапно обнаружив, что голос не слушается его. Он постарался улыбнуться, — Мне кажется, мы, наконец узнаем друг друга по-настоящему. — Улыбка исчезла с его лица. — Я не знал моего отца, и теперь уже никогда не узнаю. Я не хочу повторить эту ошибку с тобой, мама.

Кларисса промокнула платком глаза, наклонилась и взяла на руки кота. Ее губы дрожали.

— Когда ты родился, я не хотела отдавать тебя кормилице, но твой отец и дед настояли на этом.Позже они не позволили мне ухаживать за тобой, сказав, что на это есть няньки. — Кларисса энергично моргнула, прогоняя непрошеные слезы. — Я пыталась участвовать хоть в чем-то: купать тебя, расчесывать тебе волосы. Но твой отец твердил, что это дело прислуги. Он настаивал, чтобы я проводила с тобой не больше часа в день, и время выбирал он, а не я. Вот откуда взялся ритуал ежедневного чаепития. «Этого достаточно», — говорил он.

— Но почему, почему он так поступал? — негодующе воскликнул Дом.

Кларисса покачала головой.

— Они говорили, что возня с ребенком унижает меня. — Кларисса жалобно улыбнулась. — Но это была ложь, ты же знаешь. Это нисколько не унижало меня. Рутерфорд не позволял мне заниматься тобой, не мог простить, что я сбежала с Филипом.

— Господи, — сердито пробормотал Дом. Он хорошо помнил, как, будучи ребенком, искал мать, но ее никогда не было рядом. Она всегда находилась в своих комнатах. Даже когда он упал с пони и сломал лодыжку, за ним ухаживали управляющий, дворецкий, няня, но только не мать…

— Твой отец временами бывал настоящим тираном, — вновь раздражаясь, сказала Кларисса.

Дом вспомнил о дарственной.

— Возможно, — рассеянно сказал он.

— О чем ты думаешь? — спросила Кларисса, пристально глядя на сына.

— Я думаю о дарственной, — ответил Дом. — Ты знаешь, какие там условия?

— Условия?

— Рутерфорд хочет правнука. Если Анна родит от меня сына, Уэверли Холл снова станет моим, — сухо сказал Дом.

Кларисса побелела.

— Он сошел с ума, — прошептала она. — Это же абсурд!

— Согласен.

— И ты сделаешь это? — с дрожью в голосе спросила Кларисса.

— Если я и решу спать со своей женой, то исключительно по личным причинам; к дарственной это не будет иметь никакого отношения.

— У тебя уже есть сын. Прекрасный мальчик! Тебе незачем делать то, чего ты не хочешь. — Дому показалось, что она сейчас снова заплачет. — Это несправедливо! Зачем он пытается свести тебя с этой женщиной? О чем он думает?

— Он считает, что я несправедливо обошелся с Анной.

— В этом виновата она, а не ты! Если бы только мы нашли способ избавиться от нее, — сердито сказала Кларисса. — Если бы она куда-нибудь исчезла, сбежала, как ее мать!..

Дом вздохнул.

— Если она сбежит, мне, несомненно, придется ехать вслед за ней.

— Тебе не нужно было на ней жениться.

— Сейчас слишком поздно сожалеть об этом.

— Да, потому что развод окончательно погубит репутацию нашей семьи. — Она быстро поцеловала его в щеку. — Я иду спать. Пожалуйста, скажи мне завтра «до свидания», прежде чем уехать.

Доминик кивнул и проводил ее взглядом. Несмотря на то, что он был сильно расстроен, его охватило странное возбуждение. Он и не мечтал, что ему когда-нибудь удастся наладить отношения с матерью.

Дом вздохнул. Что же ему делать с Анной? Четыре года он притворялся, что не женат. Теперь, ненадолго вернувшись домой, он понял, что больше не в силах играть в эту нелепую игру. У него есть жена, реальная женщина из плоти и крови, которая ненавидит его, хотя, как это ни странно, он, возможно, сейчас для нее даже более привлекателен, чем раньше. Анна удивительная женщина. Так ли уж плохо стать ей настоящим мужем? Он повернулся и посмотрел сквозь окна террасы в густую темноту туманной ночи, размышляя о холодном, без любви, браке своих родителей и своем одиноком детстве. У него забилось сердце. Когда-то давно он убедил себя, что ему никто не нужен. Все эти четыре года он считал, что поступил правильно, и теперь вдруг испугался: может, он действительно влюбится в Анну? И что тогда?

Ему лучше уехать прямо сейчас, немедленно.

Клубы тумана окутали лужайки и почти скрыли особняк от посторонних глаз. Полчаса назад Дом видел, как Анна вышла в сад, но не заметил, вернулась ли она. Куда она пошла? Если бы он совсем не знал ее, то решил, что у нее с кем-то назначена встреча, тайное свидание, ибо для обычной прогулки сейчас слишком холодно и сыро.

Внезапно Доминик перепрыгнул через перила и оказался на траве. Немного постояв, он пошел по усыпанной гравием дорожке. Он услышал их голоса еще до того, как ему удалось что-либо рассмотреть. Тихие, ласковые, нежные. Сначала Дом не узнал Патрика. Он только увидел, что какой-то мужчина обнимает Анну за плечи, а Анна ведет себя с ним словно с давним любовником.

Доминик был поражен. Кровь запульсировала у него •в висках. Похоже, Анна не слишком томилась одиночеством эти четыре года!

И только потом Дом узнал своего друга детства Патрика Коллинза.