Скипетр всевластья (СИ)

Глава 7 Журналист

Нина сжала кулаки. Журналист, оказывается. Небось, решил написать изобличающую статью, а в лице Ракитиной нашёл бесценный источник информации. Кто ещё может знать об изнанке государственных структур, как не сам сотрудник? Точнее, одинокая сотрудница. Если так, то пусть держится подальше!

Заметив инспектора, Сидрова, как заправский регулировщик, жестами показала, с какой скоростью и куда идти, чтобы не попасть в кадр. Нине очень захотелось пройти мимо и локтём пихнуть одного улыбчивого репортёра, но девушка сдержала порыв. Отснимут материал и уберутся восвояси.

Инесса Владимировна работала в кабинете около пожарной лестницы. Пожар случился в другом конце здания, поэтому цветы Мартыновой не сгорели, а столы и техника не провоняли дымом. В остальных помещениях Ракитина до сих пор чувствовала гарь. Небось, месяцы пройдут, прежде чем фонд забудет о происшествии.

Лампы дневного света не горели. На плитке грелся чайник, старенькое радио пиликало ретро-мелодии, а в клетке чирикали волнистые попугайчики. Коллеги в шутку называли птиц детьми Инессы Владимировны, которая добилась разрешения содержать живность в кабинете. Оно и понятно, женщина работала в управлении со дня основания, засиживалась допоздна, проводила за отчётами выходные. Однажды она призналась Нине, что после развода и дележа имущества старается поменьше бывать дома.

Иной раз мнение Мартыновой значило куда больше, чем распоряжения начальника отдела, ведь так тонко в специфике работы с клиентами не разбирался никто. «Практика — наш самый лучший учитель!» — много раз повторяла Инесса Владимировна.

Сидя за столом, женщина обедала супом. Аромат копчёностей и гороха заставил Нину сглотнуть.

— Приятного аппетита, — инспектор удобнее перехватила букет, — простите, что потревожила.

— Ничего, Нинуль. Тебе можно.

— Спасибо. Я оставлю у вас цветы? Боюсь, соседи лепестки оборвут или ещё что-нибудь сделают. Особенно Ольга Николаевна.

— Да, эта может. Клади на стол, — ложкой она указала на пустое рабочее место, — всё равно Дмитрий на больничном. Хотя, приезжие заставили Лунько дозвониться до него и принудительно вызвать на понедельник. Какая разница, что он в травматологии с ногой сломанной лежит, — грустно усмехнулась женщина.

— Они понимают, что Дима не придёт?

— Да, но самомнение у начальства ого-го какое. Доложат, что предприняли все меры, совершили невозможное…

В коридоре никого не было, и Ракитина поспешила в кафетерий. Обычно девушка брала курицу или котлеты из дома, но сегодня радовалась, что проспала. Хотя бы на час вырваться из каменного плена и вдохнуть свободы!

В «Натали» обедала добрая половина фонда: обыкновенные специалисты, так называемые «рабочие лошадки», винтики в механизме, на которых держалась организация. Начальники, руководители подразделений, прочие «серьёзные шишки» и все, кто себя к ним относил, предпочитали более дорогой «Питтсбург», славящийся в городе лучшим жареным мясом или, на американский манер, стейками. Где проводил перерывы управляющий, не знал никто. Чёрный седан увозил его ровно в полдень и привозил за минуту до начала рабочего времени.

Единственный свободный столик остался около двери в туалет. Наплевав на запах, Нина присела на стул, но не успела снять куртку, как кто-то прикоснулся к плечу.

— Догнал, — Олег взял сумку инспектора, — пойдём, я кое-где заказал столик.

— Какой столик? — девушка вспыхнула подобно спичке, — оставьте меня в покое, господин журналист. Решили денег заработать? Не получится!

— Сначала еда, после разговоры.

— Не хочу, не голодна.

Желудок громко запротестовал.

— Да уж, слышу. Давай, не то опоздаешь на работу.

Рядом остановился администратор.

— У вас проблемы?

— Что вы, просто моя девушка сильно голодна.

Сотрудник понимающе улыбнулся.

От вопиющей наглости Нина потеряла дар речи. Пока Ракитина переваривала услышанное, Олег взял её за руку и вывел на улицу.

В «Базиликко», как оказалось, официанты уже поджидали гостей. Повесили куртку и пальто на подставку, усадили за столик около фонтана, а вместо меню принесли пасту в мясном соусе, посыпанную зеленью и тёртым сыром.

— Решил сэкономить время, — мужчина пожал плечами, — у вас обед короткий.

Инспектор промолчала. Раз уж «её парень» разорился на ресторан, то зачем корить себя угрызениями совести?

Подобной вкуснятины девушка никогда не пробовала. Обычно твёрдая и пресная в домашних условиях, ресторанная паста казалась мягкой и ароматной. Да, под началом истинного повара даже простое блюдо станет верхом кулинарного изыска. Лучше не думать, сколько стоит сие наслаждение.

Тарелки опустели, официанты подали тирамису и чай. Нина изумилась. На салфетках стояли не крохотные кофейные кружечки, а доверху налитые чайники. Одного хватит наполнить три чашки! Ещё и останется.

За столиком около окна, в компании фигуристой брюнетки, обедал управляющий. Леди с жаром что-то произносила, Иван Игнатович кивал, не забывает при этом жевать лазанью. Ракитина прикусила губу: одним секретом меньше.

— Давно не видел, чтобы кто-то ел так быстро, — Олег наблюдал за спутницей.

— Не позавтракала.

— Заказать вторую порцию?

— Обойдусь.

Девушка глядела в зеркало ягодного чая.

— Зачем всё это?

— Ты о чём?

— Не притворяйся, всё отлично понял, — Нина сцепила пальцы в замок, — чего добиваешься? Скажи прямо, не то я встану и уйду.

Журналист невозмутимо размешивал сахар.

— Что ж, тогда извини.

Промокнув губы салфеткой, девушка взяла сумку и куртку и зашагала к выходу. Ни в каких играх инспектор участвовать не собиралась. Пусть «добрый молодец» подбивает клинья к кому-нибудь другому, ищет иную «подружку». Та же Кащеева обрадуется букетам и обедам в дорогих ресторанах, а уж информацией снабдит самой горячей. Кто кого бросил или охмурил, влез в долги или купил нечто дорогое.

Солнце пряталось за верхушками сосен. На косматых, словно из сказки, ветвях прыгали вороны и каркали, будто певцы перед прослушиванием в хор, на паутинках скользили паучки. Один опустился Нине на плечо. Вроде, это хорошая примета. Насекомых Ракитина не боялась и пересадила путешественника на дерево. Пусть ползёт.

За пять минут до окончания обеда Нина вошла в здание. Забрала цветы из кабинета Инессы Владимировны, поблагодарила за помощь.

Кащеева, Болтова и Малютин уже сидели на рабочих местах.

— Ты с этим веником в кафешке сидела? — хохотнул Кирилл, — представляю, сколько людей о колючки одежду порвали. Готовься к судебным искам! Ах, да, платить тебе нечем. Но не беспокойся. Говорят, у шеста можно хорошо заработать!

Ракитина вымученно улыбнулась. Сортирный юмор коллеги набил оскомину всему фонду. Чего ещё ждать от любителя пошлых комедий.

— Нет. Спрятала от вас, чтоб не распотрошили, а после забрала.

— Какая наглость… — Ольга Николаевна была готова вцепиться Нине в волосы.

— С волками жить, по-волчьи выть, — инспектор обрезала концы и ставила розы в вазу, куда ранее налила воды из бутылки, — я, хотя бы, не копаюсь в чужих вещах.

— Заткнись, пока по морде не получила!

— Отвянь, Оленька.

— Да я сейчас…

Что хотела сделать Кащеева, инспектор не узнала, так как в кабинет постучали.

— Заходите, — вмиг сменился тон.

Дверь открылась, и Ракитина прикусила губу. Господин журналист, собственной персоной. Улыбался, как ни в чём ни бывало.

— Держи, ты в «Базиликко» забыла, — он передал пакет на ручках-ленточках, — и прости, я был не прав.

Олег поцеловал Нину. Не по-дружески, в щёку, а так, словно они встречались два-три месяца и готовились жить вместе.

— Ну, до вечера, красавица, — пальцем он очертил подбородок девушки, — не скучай. Нас ждёт незабываемая ночь.

Кащеева позеленела от злости. Малютин чесал кончик носа, а Болтова задумчиво чёркала обложку журнала сканвордов. Судя по шороху страниц, за утро Марина разгадала минимум шесть штук. Трудолюбивый работник, что сказать.

Нина села в кресло и включила монитор компьютера. Ладони мелко дрожали, а на губах словно горел невидимый огонь. С первого курса института никто её так не целовал. В тот день однокурсник проиграл спор, и лучшая студентка в потоке заставила горе-соперника «облобызать» дурнушку. Пока Ракитина осмысливала поступок, однокурсники держались за животики и плакали от смеха.

В пакете лежали открытка и коробочка.

«После работы иди в сквер, под магнолии. Там я расскажу всё».

Олег. Воистину человек-загадка. Что хочет, непонятно, но буквально проходу не даёт. Да, предсказуемость — черта не его характера.

Что ж, можно погулять. Благо, за окном тепло и солнечно. Как в мае, когда небо наливается кристальной синевой, зацветает акация, а в город приезжают первые отдыхающие. Поздняя весна — любимое время года Ракитиной.

Вторую половину дня Нина провела в прекрасном настроении. Предельно вежливо обслуживала клиентов и помогала исправить ошибки, любовалась цветами и фарфоровой куколкой (подарком Олега), ловила свирепые взгляды Кащеевой. Но не боялась. Помнила, что через месяц забудет о склочной коллеге, да и обо всём, связанном с фондом.

Раз в полчаса по внутренней связи писали сообщения о вызовах работников на беседу с проверяющими из отделения. В мыслях Ракитина молилась, чтобы до неё очередь посетить отдел кадров дошла завтра. Допрос комиссии — что может быть хуже перед свиданием. Предстоящую прогулку девушка расценивала именно как свидание. Слишком настойчиво журналист добивался встречи.

Нина отрабатывала список организаций, не представивших отчётность, когда в коридоре раздались крики. Начальник отдела автоматизации Антон Гвоздев громко материл проверки, отделение и «бакланов, у которых яйца вместо мозгов». Отборная ругань заставила Ракитину поморщиться. Где набрался подобной гадости? Наверное, у бомжей словарный запас меньше.

До конца рабочего дня оставалось пять минут.

— Что у него опять случилось? — стоя перед зеркалом, Болтова расчёсывала плохо окрашенные кудри. У корней седые, посередине цвета глубокой ржавчины, концы блёкло-коричневые — фотография Марины была достойна обложки иллюстрированного пособия «Что не надо делать с волосами».

— Печеньки закончились, — Малютин допивал холодный чай.

— Нет, — Кащеева подкрашивала ресницы, — у них бедлам в кабинете. Пришли с обеда, а всё валяется.

— У них всегда всё валяется.

— Сегодня особый случай. Кто-то сдвинул системники, вытащил ящик с личными дисками и флешками и вытряхнул на пол. Ничего не пропало, но настроение мальчикам испортило знатно. Хотят скрытые видеокамеры поставить и вычислить: чужак или кто пошутить решил?

— Давно эти лбы стали для тебя мальчиками? — съязвил Кирилл.

— С тех пор, как кое-кто увлёкся бабушками.

— По крайней мере, эта «бабушка» не транжирит на себя все деньги.

— Было бы что транжирить! Три приличных ужина, а после — сплошные отмазки!

— Ах вот оно что…

Забрав розы и подарки, Нина вышла в коридор. Дверь прикрывать не стала, пусть все слушают ссору бывших любовников. Вон, у лифта собралась толпа работников, все глазеют на «сладкую парочку» и шепчутся. Клиенты вовсе пальцами тычут. Ну, Оленьке всегда не хватало внимания, пусть упивается.

На лестнице Ракитина заметила кое-что странное. Лента на двери в закрытый после пожара коридор провисла. Болталась дугой, словно её не затянули до конца. Будто кто-то ушёл и забыл поправить. Либо оставался там…

Инспектор торопливо сбежала по ступеням. Нет, на третий этаж она шагнёт лишь под страхом смертной казни. Пускай охрана и управляющий разбираются с теми, кто нарушил запрет. С другой стороны, это могла быть комиссия. Да, конечно! Они ведь говорили, что недовольны расследованием и сами хотят изучить кабинеты. Не зря один из приезжих — технарь. Вот и смотрит. Да.

Перед входом в фонд охранник успокаивал клиентов.

— Управление работает до шести.

— Как до шести? Почему? — грузная женщина засунула руки в карманы дублёнки, — я уже в третий раз сюда прихожу! И была уверена, что вы работаете до семи! Что я, по-вашему, должна делать? Опять толкаться в пробке? Дайте пройти!

— Специалисты уже ушли.

— Всё вы врёте! Сидят, небось, и чаи гоняют. Устали бедненькие!

— Ничем не могу помочь, — сотрудник гнул свою линию, — приходите завтра.

С пункта видеокамер к охраннику поспешила подмога.

— Чтоб вам всем пусто было! Взяли привычку над людьми издеваться! — дамочка уткнулась в телефон. Полминуты ожидания вызова, и Нина пожалела Пашеньку, на которого вылились чужие обиды и ярость.

На перекрёстке стояли автомобили. Водитель чёрной иномарки нажал на клаксон, когда Нина шла через переход. Открыл окно и тоном рыночного грузчика приказал быстрее «шевелить батонами». Ракитина указала на светофор: ещё десять секунд она может идти с любой скоростью.

В сквере пахло весной. Золотились в свете фонарей кусты форзиции, раскачивались на ветру вечнозелёные магнолии. С листьев-лодочек капал вчерашний дождь и жемчужинками скатывался по травинкам. Не будь руки заняты, девушка бы собрала кристаллики и втёрла в кожу. В старых газетах Нина прочитала, что подобная вода заряжает энергией природы. Женщины в средней полосе страны умываются «живой» водой и до сорока лет не знают морщин и пигментных пятен.

Шагая по аллее, инспектор задумчиво глядела на лавочки. На какой ждёт Олег? И ждёт ли вообще… Забыл, опоздал или пошутил?

Сзади послышались шаги.

— Привет, красавица, — поцелуй в щёку, — давай сумки.

Нина молча передала вещи.

— Что-то случилось? Ты грустная.

— Скорее, собранная, — девушка сжала губы, — в записке ты обещал всё рассказать. Я внимательно слушаю. И, пожалуйста, без лирических отступлений и шуток-прибауток. Уже темно, а мне завтра рано вставать.

Они шагали по аллее, обрамлённой фонарями. На лавочке дремал бездомный, через три скамьи от него хихикала влюблённая парочка. Чернело небо, зажигались звёзды. Короткий апрельский день сдался напору ночи.

— Хорошо, — нахмурился репортёр, — в вашем управлении завелись крысы.

— Кто? — оторопела Нина.

— Крысы. Личности, которые сознательно вредят вам, — свободной рукой он зачесал чёлку за ухо, — я журналист газеты «Российский Вестник» Олег Виноградов. С месяц назад мне на электронную почту пришло анонимное письмо. Сначала принял за спам и удалить хотел, но прочитал, сам не знаю, почему. Там был ваш адрес и предупреждение, что скоро вы станете источником сенсаций. В те дни я был в отпуске и решил съездить, посмотреть.

— Короче, заняться было нечем, — понимающе улыбнулась Ракитина.

— Верно. С виду вы оказались вполне благопристойными, но в любой организации есть подводные камни. Все что-нибудь скрывают или недоговаривают. Поэтому я не поверил первому впечатлению и стал искать пути внутрь.

— И нашёл меня.

— Снова угадала. Увидел тебя в коридорах и проследил. Прочитал табличку на двери и методом исключения узнал имя, должность. Что было в парфюмерном, сама помнишь. Кстати, сестра у меня правда есть. И подарок ей понравился.

— В фонде работают десятки девушек, — Ракитина вспомнила специалисток с отдела выплат. Те всегда ходили в боевом раскрасе и не снимали высоких каблуков — бери любую и снимай для разворота модного журнала. Красавицы под стать Олегу, — Мог заинтересовать другую.

— Ну… в тот день я видел многих ваших сотрудниц. Прелестницы, не спорю, но взгляды — стервозных фурий. Такая либо матом нахамит, либо сядет на шею. А ты шла с папкой документов и улыбалась чему-то. Именно это меня подкупило, — Виноградов взял сумки в другую руку, — а на следующий день — у вас пожар. Без жертв, слава богу, но и так событие из ряда вон выходящее. Поскольку я ранее приехал на юг, то редакция одного телеканала поручила собрать материал для новостных выпусков. Это я сделал, но… вспомнив об анонимке, решил провести собственное расследование. Практически уверен, что письмо намекало на пожар. А раз так, то всё это было спланировано заранее. Короткое замыкание ни при чём.

— Кому это надо? — фыркнула инспектор, — мы не банк какой-нибудь, не касса, наличных денег в фонде отродясь не бывало. Даже технику глупо воровать. Половина уже устарела и не тянет, другую спишут через год-два.

— Не знаю, но хочу выяснить, — Олег остановился, — Нина, без тебя у меня ничего не получится.

Доходя до ограды, аллея плавно поворачивала назад. По ту сторону решётки сияла неоновая вывеска кинотеатра, на открытой парковке не было свободных мест. Да, сегодня четверг — премьерный день показа голливудского блокбастера о пришельцах, о чём всю неделю вещали радиостанции.

— Если ты ошибаешься? Если нет никакого заговора? Вдруг это случайности?

— За десять лет работы в профессии чутьё не подвело ни разу. Будут иные странности, это вопрос времени.

Ракитина прикусила губу.

— Что такое?

— Сегодня коллега сказала, что кто-то обыскал кабинет отдела автоматизации.

— Вот, ещё одно доказательство моей правоты. Я выведу на чистую воду крыс фонда. Мне сенсация, тебе вознаграждение, — мужчина задумался, — плюс я могу договориться о хорошей работе в Москве. У нас в газете есть вакансии, с жильём тоже проблем не возникнет. Что скажешь?

Нина глядела на фонарь. Изогнутый, точно клюка, столб подпирал пирамиду из четырёх насыщенно-жёлтых плафонов. Мерно горели лампочки, позволяя погрузиться в размышления. Разве фонд — столь значимая организация, чтобы кто-то планомерно устраивал поджог и копался в чужих вещах? Нет. Но оба события — не выдумка, а факты. И эти факты надо осмыслить, проанализировать: есть ли связь? Или это правда совпадения? Может, Антон забыл, как искал что-то среди флешек и солгал, попросту не захотел выставлять себя дураком в глазах подчинённых. Вроде, логично.

Логично. Или… Кто отправил письмо Олегу? Кто заранее предупредил журналиста? Только тот, кто связан с пожаром. Значит, это не случайность, а хитроумная «операция». Но с какой целью? Зачем и кто всё это затеял? Чуть не убил Нину. Скоро она забудет о работе, а пока не стоит ли подыграть журналисту? На прощание громко хлопнуть дверью? Ввязаться в авантюру, коих Ракитина избегала… и разбавить серые дни яркими красками, в конце концов. Впервые сделать что-то по воле сердца, а не разума, поплыть против течения. Увольнение станет первым шагом к новой судьбе, вторым — участие в расследовании, а третьим — переезд в столицу. Не хотелось верить, что Виноградов может обмануть.

К чему привела внушённая родителями жизнь по строгим правилам? Двадцать шесть лет в феврале исполнилось, а за душой пусто. Ни близких подруг, ни молодого человека, ни мало-мальски значимых событий. Работа — рисунки, рисунки — работа. И мечты. Бесконечные, несбыточные мечты за чашкой чаю на кухне. Посиделки в кафе? С кем? Сокурсницы детей воспитывают, общих интересов не осталось. Свидания? Не научила Нину мать-трудоголичка, как флиртовать с мужчинами, воспитала колючую, неприступную дочь. Вот и Олег видит в ней не девушку, а средство для достижения славы.

Одна. Всегда.

Подул ветер. Инспектор поёжилась: тонкая куртка от вечернего холода не спасала. Купить тёплую не позволяли средства.

— Что я должна делать?

Репортёр улыбнулся.

— Ничего такого, за что могут наказать. Для начала надень вот это, — Виноградов передал Нине медальон, — там внутри микрофон с высокой чувствительностью. Записывает даже шёпот. А это, — из кармана мужчина вытащил три чёрных шарика, — видеокамеры. Одну положи на шкаф в своём кабинете, другую закрепи в концах коридора так, чтобы в объектив попадал весь этаж. Несколько дней понаблюдаем, что и как обстоит.

— В детстве в шпионов не наигрался, — девушка надела украшение, камеры убрала в сумку, — хорошо, сделаю.

— Твой номер телефона?

Ракитина послушно продиктовала комбинацию.

— Отлично, — Виноградов недовольно прищурился, — я тебя обидел.

— Нет, что ты.

— Обманываешь.

— Если и так, то что с того?

Нина прошла под кованой аркой-выходом из сквера. В круглосуточном цветочном магазине напротив парка выгружали коробки с растениями, продавцы придирчиво осматривали товар и ругали неаккуратного водителя.

— Я слушаю.

Инспектор крепче прижала букет роз.

— Больше не дари цветов и подарков, хорошо? И поцелуев не надо, и обедов в дорогих ресторанах. Не то поверю, что нравлюсь тебе. Деловые отношения, так деловые.

— Одно другому не мешает.

— Нет.

— Но проводить до дома можно?

— Как хочешь.

Всю дорогу Ракитина молчала. Поглядывала на бледный, точно призрачный, полумесяц, дрожала от холода. Получилось не свидание, а рабочие переговоры, по итогам которых стороны заключили договор. Для полноты картины осталось перенести условия на бумагу и скрепить подписями и печатями. Отчего-то Нине стало грустно.

Около знакомой хрущёвки девушка остановилась. Олег выжидающе посмотрел на спутницу, точно ожидал приглашения на чашку чая. Инспектор сделала вид, что не заметила. Звать в гости не станет, не заслужил господин журналист подобного внимания.

— Пришли. Вон мои окна… — Ракитина испуганно округлила глаза, — только свет на кухне почему-то горит! Я одна живу!

— Вдруг забыла выключить? — нахмурился Виноградов, — ты ведь проспала.

— Поэтому на кухню сегодня не заходила! Второпях умылась, оделась и побежала! Неужто ко мне кто-то залез…

— Проверим.

Без тени сомнения Олег потянул Нину в подъезд. Взбежал по ступеням, остановился на четвёртом этаже. Дверь в квартиру была приоткрыта, в прихожей горел свет.

— Нет…

Букет выпал из рук.

— Стой! Ты куда? — Ракитина вцепилась в пальто журналиста, — вдруг они ещё там? Вдруг поджидают? Полицию надо вызвать!

— Проверим, на двоих не нападут.

— Нет, я не пойду! Ты как хочешь, но я останусь!

Олег возвёл глаза к потолку. Пока девушка искала в сумке телефон, Виноградов плечом отодвинул створку и шагнул в коридор.

Дрожащей рукой инспектор набирала номер.

— Алло, полиция? Приезжайте скорее, меня ограбили. Улица Лилейная, дом шесть, квартира девять… жду, и мне очень страшно. Пожалуйста, поторопитесь.

Сидя на ступеньках, девушка глубоко дышала. Её бил озноб, руки не слушались, точно ватные. Слава богу, что в момент кражи инспектора не было дома! Сколько раз в новостях показывали репортажи, когда воры калечили или убивали хозяев! Плевать на имущество, жизнь дороже. Сначала пожар, теперь это. За что судьба наказывает Нину?

Почему именно к ней забрались грабители? Соседи из седьмой квартиры позавчера закончили евроремонт, завезли новую мебель и технику. Вот где могли бы поживиться любители лёгких денег. Наводчик ошибся номером, не иначе.

Скрипнула дверь, и в подъезд вышел Олег. Ракитина крепко сжала букет, колючки укололи руки.

— Пусто. Ушли. Но в комнатах полный бардак. Даже обои оторваны, а люстры скручены. Ты хранила что-то ценное?

— Нет, — Нина чувствовала, что вот-вот расплачется, — я недавно ремонт начала, всё денег не могла накопить…

Из глаз брызнули слёзы.

— Ну, не реви, — Виноградов обнял девушку, — всё поправимо. У меня сегодня переночуешь.

С улицы донёсся шум сирен. Сквозь стёкла в лестничных пролётах замигали красно-синие огни.

— Приехали.

— Д-да, — кивнула Ракитина.

Как ни крепилась девушка, остатки самообладания отказали. Словно раненая белуга, она рыдала на плече журналиста. Что дальше делать, Нина не представляла.