Сквозь тернии в капкан (СИ)

— Ну я судить не берусь, но так казалось, — пожала она плечами.

Официант принес мне кофе, а Кате первое, и она накинулась на свой борщ, предупредив его, что второе понадобится очень скоро.

— У нее были друзья, помимо тебя?

— Не уверена. Но с ней наверняка ничего не скажешь – я и про жениха то ее узнала не так давно, — сосредоточенно жуя, ответила она.

— Про бывшего парня она, как я понимаю, не рассказывала?

— Неа.

— А про Макара?

— Ну раньше вообще даже не упоминала. Ну а когда я узнала про него, то не дала ей отвертеться: сама представь, как мне было любопытно. Все-таки, Анька особа не слишком заметная, ну в плане… ты меня поняла, не яркая она, — подняв на меня глаза и убедившись, что я кивнула, Екатерина продолжила, — Хотя, если присмотреться, девка она не страшная, ей бы чуть подкраситься… Ну а этот Макар ее – просто загляденье. Красавчик, каких поискать, да еще блондин. А ты видела его ямочки? Я честно думала, таких в природе не бывает… А этот еще и при деньгах, это сразу заметно. Ну и такой подарок достался Анютке нашей, было отчего проявить любопытство.

— Ну, ямочки у него на самом деле что надо, — не могла не признать я. Катерина нравилась мне все больше: не одна я считаю, что Анна моему Макару не пара.

— Слушай, а ты случаем не сестра ему? Ты тоже блондинка, высокая и красотка!

На мой взгляд, этих факторов было недостаточно, чтобы установить родство, тем более брат с сестрой не всегда похожи друг на друга. Стоит только вспомнить Марта… Но Екатерине этого было знать необязательно, потому я кивнула:

— Двоюродный.

— Ну, я сразу заметила. Повезло вам с генами… Значит, брат твой решил не доверять полиции и во всем разобраться?

— Вроде того, — кивнула я, поражаясь странной логике.

— Как интересно, прямо детектив, — выдала она, одновременно махая рукой официанту и призывая принести второе.

— Ну и что же Аня рассказывала о Макаре?

— Немного. Сказала, что познакомились случайно и очень романтично: она торопилась в свой кошачий приют и перебежала через дорогу, а он ехал на машине и едва ее не сбил. Хорошо, это было где-то во дворах и скорость у него была небольшая. Ну, потом они разговорились, он хотел отвезти ее в больницу, но она наотрез отказалась: ее ждали ее кошечки. Ну, в конечном итоге он поехал с ней. Ну а потом позвонил, и завертелось… Ну наверняка ты и сама это все прекрасно знаешь.

— Слышала. На самом деле, мы редко виделись в последнее время, я была в отъезде, — объяснила я свою неосведомленность.

— Ммм, — пробормотала она, принявшись за принесенное официантом второе.

— Она не упоминала, где работала до этого?

— Неа. Говорю же, скрытная она. Но мне казалось, что она из другого города.

— Вот как? — заинтересовалась я.

— Ну да. Она никогда не говорила этого напрямую, но складывалось такое впечатление: ну знаешь, иногда она не знала названия улиц, хотя они центральные. Само собой, всего никто не упомнит, даже кто живет в этом городе всю жизнь, при условии конечно что не работает таксистом… В общем, хоть и не таксист, но все равно любой житель города знает центральные улицы. Ну и торговые центы там, магазины всякие. А Анька часто путалась, я замечала за ней это не единожды. Она даже про универмаг на Гагарина забыла!

— Не может быть! — ахнула я: универмаг был у нас чуть ли не достопримечательностью, про него знал и стар и млад.

— Может! — серьезно заверила меня Катя.

— Она это как-то объясняла?

— Да я не стала ее расспрашивать: к тому моменту я поняла, что от нее и слова не добиться, если она сама того не захочет, я подумала, потерплю немного и она мне расскажет. Я и так начала чувствовать себя слишком навязчивой.

— Возможно, у нее просто память плохая, — предположила я, хотя сама в это ни секунды не верила: как ни крути, универмаг - веское доказательство.

— Может, — пожала плечами Катя, явно больше заинтересованная в своем бифштексе со странным зеленоватым оттенком, чем в поисках ответов за загадки, что было мне даже на руку.

— Она не рассказывала, где училась?

— Вроде рассказывала… или нет? Что-то не могу припомнить.

— А на прошлой неделе ее поведение не казалось тебе странным? Может, она была напугана, или что-то еще?

— Да нет вроде, Анька как Анька. Ты что, думаешь ей угрожали?

— Кто знает, — пожала я плечами.

— Нет, ничего подобного я не заметила. Ну, она немного нервничала в пятницу, потому что ей предстояло знакомство с семьей Макара, но не более того.

Я нахмурилась: вообще-то, знакомство с моей семьей. С каких пор Макар стал считать себя моим сводным братом и сам по себе усыновился? Внезапно это вызвало раздражение… махнув рукой официанту, я напомнила про торт и приказала принести счет.

— Что ж, думаю, я услышала все, что хотела.

— Удачи тебе, в твоих поисках. Анька была хорошей девкой, будет обидно, если гад, что это сделал останется безнаказным.

— Не останется, — пообещала я, расплатилась и вышла из кафе.

История подруги показалась мне интересной: может, она немного приукрашивала, но все равно заметила, что с нашей Анечкой что-то не то. Подставной парень, подставная работа… ну хорошо, работа реальная, но появилась она на ней совсем недавно. Ближайшая подруга знает ее всего полгода, город ей тоже плохо знаком. Напрашивается вывод, что Крокодильша – самозванка. Так с какой целью она здесь появилась? И кто ей помог? Без помощи она бы явно такое не провернула, тут поработали местные любители протянуть руку помощи. Неужели их целью был Макар? Он то за коим чертом сдался? Потому что работает с моим отцом? Все опять упирается в наше семейство или это нечто другое? Иногда жутко бесило, что в любом, даже самом мелком деле, нужно думать прежде всего о семье. Кто-то криво посмотрел? Странно, наверное, у папули появились новые враги… ну и прочее в том же духе, сколько я себя помню.

Устроившись в машине, я первым делом позвонила Марту, потому как если соединить все факты об Анечке, становилось понятно, что имя она тоже сменила, уверена в этом. Братец уже много лет занимался подделкой документов, у него был самый настоящий талант. Он не зарабатывал этим на жизнь, что часто выручал нуждающихся, в том числе и по моей просьбе. Именно Март в свое время помог Андрю Вишневскому исчезнуть, и я давно подозревала, что все тот же Вишневский и подкинул так любящему сидеть дома братцу идею данного хобби, еще до того, как Март начал помогать мне.

— Сестричка? — тут же ответил Март.

— Мне нужна твоя помощь.

— Неужели опять не можешь выбрать, какой оттенок помады тебе приобрести? Что на этот раз: колеблешься между оттенком «Красная дорожка» и «Красная мечта»?

— Ты опять все напутал, — закатила я глаза, — «Красной мечты» не существует!

— Да?! Ну вот, — пригорюнился он.

— Не переживай, я понимаю, как тебе трудно запомнить два словосочетания за раз.

— Полтора, ведь «красный» тут повторяется.

— Тем более… Ну а теперь, если не возражаешь, я перейду к делу: мне нужно, чтобы ты поинтересовался погибшей Анечкой.

— На предмет?

— Поддельной личности.

— Это ведь не потому, что блондин собирался на ней женится?

— Почему все сразу вспоминают Макара?! — разозлилась я, — Он тут совершенно не при чем! И вовсе он не мой!

— Ну знаешь, все считают, что ты приложила к ее смерти свою наманикюренную ручку, а все из большой любви к его светлым локонам.

— Если бы приложила, не сделала бы это возле своего дома, идиот!

Март хихикнул:

— Вот и я так думаю. Хотя Андрей предположил, что это хитрый трюк: подставить саму себя, вроде как ты не могла сделать все так просто и очевидно.

— Твоему Андрею лечиться надо. А еще лучше, застрелиться.

— Не думаю, что он с тобой согласиться.

— Психи вообще редко соглашаются с нормальными людьми, — заметила я.

— Поэтому ты вечно считаешь, что все вокруг тебя неправы? — рассмеялся братец, но решил взять себя в руки, — Ты что ты хочешь, чтобы я узнал?

— Хочу знать, кто сделал ей липовые документы. Ты же можешь это выяснить?

— Ну… у меня есть определенные связи, но сама понимаешь, не положено выдавать клиентов. Так что гарантировать успех трудно…

— А если клиент мертв?

— Это точно облегчит задачу. Я поспрашиваю.

— Тебе придется расширить зону поисков: есть мнение, что Крокодильша из другого города.

— Без проблем, сестричка. Только это займет чуть больше времени и уменьшит вероятность успеха. В родном городе все намного проще, сама знаешь, — хмыкнул братец.

— Пока, растение. Жду звонка.

Уверена, раньше, чем завтра, Март не позвонит, так что я решила посвятить имеющееся у меня время на более вдумчивое изучение той информации, что добыл Ромашка. Что ж, можно было с уверенностью сказать: с моей памятью полный порядок, потому как везде значилось, что Крокодильша работала в саду вот уже много лет. И училась в нашем ВУЗе, родилась и выросла в нашем городе. Кто бы ей не помогал, к делу подошли довольно серьезно: надумай кто проверить Анечку, как это сделали мы с Ромкой, прикопаться было бы не к чему. Но никогда нельзя недооценивать оппонента: возможно, кому-то и хватило бы незатейливой проверки, но лично я предпочитала убеждаться во всем лично. Чей бы это ни был план и какую цель он бы не преследовал, он с треском провалился из-за моей природной въедливости. И тут назревает вполне логичный вопрос: Крокодильшу убили, потому что я начала ей интересоваться или по какой-то другой причине? Оба варианта казались вполне реальными.

Всю оставшуюся часть первого из семи дней, что отвел мне на расследование папуля я посвятила размышлениям: позвонить Макару, или нет? Помнится, Ромка настоятельно советовал дать ему время, так что пришлось отправиться спать безо всяких звонков… Ну и пока у меня было мало доказательств, больше подозрений, я надеялась, что братец не подведет.

В таких делах Март подводил довольно редко: вот и в этот раз он разбудил меня около девяти утра и бодрым голосом отрапортовал:

— Сделано, сестренка! Должен сказать, тебе невероятно повезло, даже удивительно… Только не обессудь, с парнем тебе придется потолковать самостоятельно: он согласился только на личную встречу. В общем, я договорился, а как вытянуть из него информацию – это уже дело твое.

— Спасибо, братец. Хотя бы скажи, что за тип?

— Жутко подозрительный. И продажный, за деньги готов маму родную сбагрить… Сдается мне, давно уже так и сделал.

— Ну, это несомненный плюс.

— Тебе виднее, это же ты у нас знаток человеческих душ. Но живет он далековато – придется тебе прокатиться.

— Как далеко? — обреченно поинтересовалась я, втайне молясь, что это не Владивосток и не придется совершать многочасовой перелет с пересадкой.

— Четыреста километров на юг – и ты на месте. С твоей манерой езды за три часа доберешься.

— Ты меня недооцениваешь: за два с половиной!

— Не разбейся, мне будет скучно без тебя, — хмыкнул братец.

— У тебя же теперь есть друг, клоун каких мало, — съязвила я.

— А, точно. Тогда ладно.

— Ты такой засранец, Март.

— Ну мы же родственники. В общем, типа зовут Иван Богов, как сам себя он кличет ты наверное догадалась. Адрес скину смской. Рад был с тобой поболтать, но мне надо выспаться: вечером я договорился встретиться с-тем-кого-ты-терпеть-не-можешь.

— С нашим мэром?! — удивилась я.

— Не замечал между вами неприязни.

— Мне не нравятся его взгляды на жизнь.

— Я говорил не про мэра… по крайней мере, не про настоящего. Вполне возможно, про будущего. В общем, пока, сестренка, — хихикнул Март и положил трубку.

Неужели Вишневский в политику намылился? Быть такого не может, из него политик как из меня сестра милосердия. Ну и шуточки у братца… Сообщение с адресом пришло через пару секунд, там же продублированы фамилия, имя и отчество парня, с которым мне предстояло пообщаться. Ну и номер телефона, на всякий случай. Неудивительно, что он отказался отвечать на вопросы по телефону: в такое время, как наше это крайне неосмотрительно. Так что придется теперь пилить черт знает куда в поисках ответов, и еще не факт, что я не потрачу день зря…

— Ромка! — крикнула я, надеясь, что друг еще не скрылся по своим делам в неизвестном направлении.

Услышав топот ног, я поняла, что друг еще дома. Через минуту показалась его темная макушка, а потом и он сам, по обыкновению облаченный в фартук:

— Ты чего как рано проснулась?

— Того. У меня шесть дней осталось, забыл? Не до сна сейчас!

— Хм. Есть план на сегодня?

— Вроде того. Поедешь со мной?

— Дай подумать… — он почесал затылок пятерней и уставился куда-то в угол, — Да, сегодня я полностью твой. Но при условии, что буду свободен завтра.

— Идет! А что у тебя завтра? — заинтересовалась я.

— Не забивай себе голову, просто одна любопытная встреча.

— Ты уверен? Может, нужна моя помощь?

— Нет, Сенька. Идем лучше завтракать, я приготовил твой любимый фруктовый салат с творогом! — Ромка подмигнул и скрылся за дверью.

Мы позавтракали, потом Ромка подождал, пока я соберусь. На парковке мы долго спорили, кто будет за рулем, но так как на свете нет такого спора, в котором я бы не одержала победы, другу пришлось сдаться. Как я и обещала, на дорогу мы потратили два с половиной часа (в основном потому, что расстояние оказалось значительно меньше 400 км). Всю дорогу друг матерился и собирался умереть в столь молодом возрасте. А еще сожалел, что жестоко поступал практически со всем женщинами в своей жизни, за что Всевышний и наградил его знакомством со мной и, как следствие, этой поездкой. Логика явно прихрамывала на обе ноги раз познакомились мы в нежном возрасте, к тому моменту Ромка уж точно не успел сильно нагрешить.

— Сегодня же позвоню Маше, — в конце концов решил он.

— Той, что в администрации трудится?

— Нет, которая юрист.

— Лучше бы первой… и не тащи ее к нам в дом, — посоветовала я, — И к себе лучше тоже не надо, а то сбежит бедняжка раньше времени.

— Я же не хочу, чтобы ты ей вилкой глаза выколола, — огрызнулся Ромка, — Так что я даже об этом не думал.

— Вот и славненько. Пригласи ее в ресторан, и...

— Без тебя разберемся.

И почему он так не жалует мои советы? Все же по делу.

Мы как раз въехали в нужный нам город: в навигаторе я вбила адрес: оказалось совсем близко, не придется пиликать через все пробки. Город большой, так что я не сомневалась в их наличии. Нужным нам домом оказалась новая двенадцатиэтажка, окрашенная в голубой цвет. На боку дома фантазия дизайнера (или прораба вкупе со строителями) пошла дальше, на белой стене красовались голубые облака вплоть до крыши дома. Подъездов было хоть отбавляй, машин возле дома тоже. Может, его и построили недавно, но скоро это место превратиться в самую настоящую свалку, я в этом была уверена: там, где проживает такое количество людей по-другому и быть не могло.

— Квартира какая? — поинтересовался Ромка, отвлекая меня от прогнозов судьбы дома.

— Четыреста двадцать пятая.

— Тогда четвертый подъезд, — убежденно отозвался друг.

— Ты уверен?

— У меня друг в похожем доме живет, там в каждом подъезде нумерация начинается с единицы: сто первая, двести первая… Ну, ты поняла. Так и подъезд легче определить.

— На самом деле удобно, — пришлось согласиться мне. Как известно, у нас это редкость: обычно все запутано так, что первый подъезд может оказаться и вовсе посередине.

Мы прошли к нужному подъезду и позвонили в домофон: ждать пришлось недолго, спустя пару гудков нам ответил недовольный мужской голос:

— Да?

— Свои, — пропела я.

— Какие такие свои?

— Соседи, вы согласились с нами побеседовать.

Дверь открылась, мы прошли в чистый подъезд. Путем нехитрых подсчетов определили, что нужный нам этаж – пятый. Номера на квартирах отсутствовали, так что пришлось полагаться наудачу: я позвонила в железную дверь с огромным глазком, Ромка отошел на шаг в сторону. Дверь незамедлительно открылась, как будто хозяин квартиры нас поджидал (уверена, так оно и было) и я увидела перед собой небритого дядьку лет сорока-сорока пяти. Из-за бороды точно сказать было трудно, она отвлекала на себя все внимание: густая, по виду колючая, торчащая в разные стороны. Ранее такой мне видеть не приходилось, я слабо ойкнула и сделала шаг к Ромочке.

Бородач хмыкнул и раздвинул губы в подобии улыбки:

— Я знал, что ко мне приедет красивая блондиночка, но чтобы настолько…

— Попридержи коней, — охладил его пыл Ромочка, обняв меня за плечи.

— Жаль, что ты привела с собой парня, но дело есть дело, — он открыл дверь пошире, предлагая нам пройти внутрь.

Обстановка внутри соответствовала новизне дома: вся мебель сияла чистотой, все было новоприобретенное и недавно отделанное. В общем, моя оценка – неплохо. Вот у Ромки тоже дом новый, а обстановка оставляла желать лучшего, и он вечно отмазывался своей холостячностью. Теперь я начинала думать, что дело в самом Ромке.

Мы прошли по длинному коридору и оказались на просторной кухне. Бородач кивнул нам на диванчик, сам пристроился в кресло напротив.

— Может, вам что-то налить? Коньяк, виски? Мартини?

Мы с Ромкой отрицательно покачали головами: я была за рулем, подозреваю что Ромка отказался из тех же соображений.

— А это не опасно? Тащить в дом незнакомцев? — решила уточнить я.

Бородач весело заржал:

— А вы незнакомцы?

— Ну мы же незнакомы! По-моему, так это и называется…

— Ты здесь по рекомендации, иначе и духу твоего бы здесь не было, красавица.

— Никогда нельзя знать наверняка, — широко улыбнулась я, — А теперь перейдем к делу: насколько я поняла, Абрамову Анну Эдуардовну создали вы?

— Возможно, — пожал он плечами.

— Возможно?!

— Эй, я рисковал жизнью, когда ехал с ней в одной машине ради «возможно»?! — рассвирепел Ромка.

— Ромочка, успокойся. Думаю, Иван… Как вас по отчеству?

— Обойдемся без него, — улыбнулся бородач, уже догадываясь, куда я клоню.

— Так вот, — продолжила я, — Иван хочет знать, на что мы можем обменять его знания.

— Красивая и умная, — протянул он, — Выйдешь за меня?

— Вам придется встать в очередь. И побриться.

— И большая очередь?

— Приличная.

Иногда и преувеличить не грех.

— Ерунда. А вот с бородой я пока расстаться не готов, извини.

— Поговорим об этом в другой раз, — улыбнулась я, — Мы здесь по делу, и готовы договориться.

— Еще и не любит болтать попусту… — он блаженно закатил глаза, на что Ромка хмыкнул, — Отлично. Три тысячи и я скажу все, что знаю.

— Рублей?! — ахнул удивленный Ромка.

— Твой парень меня обижает. Кто же сейчас рубли берет?

— Мы договорились, — кивнула я, не желая торговаться.

— Да, я имел дело с Анной Абрамовой, — моментально признал он.

— И каково же ее настоящее имя?

— Я не знаю.

— И как это понимать?

— Думаю, вы догадываетесь, как у нас все работает: она появилась у меня не по объявлению из интернета.

— И вы даже не спросили ее имени?

— На кой черт оно мне сдалось?! — удивился бородач, — Я просто получил нужные мне данные по электронной почте. И к сведению, я делал ей не один паспорт.

— Не один – это сколько?

— Два. Оба на имя Анны, но с разными фамилиями. Но это еще не так удивительно, как абсолютно разные фотографии.

— Анны и другой девушки?

— Нет, красавица, ты меня не поняла: обе фотографии принадлежали Анне.

— И как это понимать? — совсем запутался Ромка.

— Я отлучусь на минутку, — бородач поднялся со своего места под Ромашкиным настороженным взглядом.

Вернулся он через пару минут и сунул мне в руки две фотографии формата 20х30. С одной на меня без сомнений смотрела лже-Анна: волосы зализаны в безвкусную косицу, невыразительные глаза со светлыми ресничками, поджатые губки. А вот с другой…

— Это кто такая? — заглянул мне через плечо друг.

— Полагаю, это тоже Крокодильда, — переводя взгляд с одной фотографии на другую, констатировала я.

Черты ее угадывались, но удивительно, что может сделать с человеком покраска волос и коррекция бровей. Ну и выражение лица: на втором снимке у Анны было уверенное выражение лица. Брови подчеркивали профессионально накрашенные глаза, блестящие волосы каштанового оттенка спадали на плечи. Если не знать наверняка, то ни в жизнь не скажешь, что это одна и та же девушка, ничего общего с мышиным гнездом Крокодильши, что встречала я. Стоило признать, вторая девушка была красавицей.

— Любопытно, не правда ли? — подмигнул внимательно наблюдающий на мной бородач.

— Я бы сказала, что это стоит потраченных трех тысяч. И у вас не возникло вопросов, зачем все это?

Он засмеялся:

— Девочка моя, разве такое спрашивают? Во-первых, это не мое дело, а во-вторых, мне все равно: в своей жизни я и не таких чудес повидал. И со временем это становится все менее и менее любопытным.

— Все равно это довольно необычно… — нахмурилась я, все еще разглядывая Анн.

— Как сказать… Заказчик сказал, что девушка – актриса, так что такие различия у одной и той же цыпочки мне не показались странными.

— А кто заказчик?

— Прости, милая, — развел бородач руками, — Но ты сама понимаешь, что я не могу сказать.

— Даже за вознаграждение? — попытала я счастье.

— Прости, но жизнь дороже денег.

Судя по его выражению лица, больше спрашивать не было смысла. Ромка это тоже понял и вопросительно на меня посмотрел, но я отрицательно покачала головой: неприятности в чужом городе нам были не нужны, пока я не видела смысла особо наглеть. Он слабо кивнул и уставился в свои ладони.

— Ничего страшного, я понимаю.

— Как я понял, девушка покинула наш мир? — поинтересовался с виду не обративший внимания на наши переглядывания бородач.

— Не совсем добровольно, но да, покинула.

— Что ж, очень жаль, — сказал он без намека на жалость.

— Не обманывайте, — улыбнулась я.

— Вы ищете ее убийцу, так что я предположил, что она была твоей подругой. Ну или его, — он кивнул подбородком в сторону Ромки.

— Я хочу найти ее убийцу лишь потому, что он меня опередил.

— Красивая, умная и жестокая…

— И можешь не распускать слюни, — отрезал Ромка.

— Он это серьезно? — бородач очень рисковал, обращаясь ко мне: судя по Ромке, тот уже был на грани, подобных типов он на дух не переваривал.

— Абсолютно, Ромочка у меня такой собственник!

Я расплатилась с довольным Иваном, подхватила друга под руку и мы покинули неплохо отремонтированное жилище и его алчного хозяина. Хотя его трудно назвать алчным, раз имя заказчика он отказался сообщить, несмотря на щедрую мзду. Пусть будет в меру корыстолюбивым.

— Скользкий тип, — поежился Ромка, — Так и хотелось ему втащить.

— Ну что за выражение! — закатила я глаза.

— Нормальное выражение.

— Ну хорошо… а ты думал, каким он будет? Простым как твоя фантазия?

— Этот наглец к тебе подкатывал, — буркнул Ромка.

— И что?!

— Терпеть не могу, когда это происходит при мне.

— Прошу, только не ревнуй, — я растянула губы в глупой улыбке, — Все равно на свете нет такой выдающейся личности, на которую я бы обратила свое внимание. По крайней мере, пока.

— Это точно… эй, постой! — остановил Ромка самого себя, — А как же твой Макар?

— А что Макар?!

— Ну ты же затеяла поиски убийцы и все такое, чтобы доказать свою непричастность? Мы же ищем доказательства для него?

— Ну… не только, — призналась я, — Мое любопытство тоже дорогого стоит.

— Как всегда гонишься за пятью зайцами, Сенечка? — ехидно прищурился Ромка.

— Заяц всего один, просто он преследует сразу несколько целей. И да, возможно, одна из целей – как раз Макар и есть. Хотя в последнее время его умонастроение оставляет желать лучшего, да и вообще…

— Ой, Сенечка, не нравится мне все это: почему бы нам просто не отыскать убийцу и все? Помнится мне, Макар не особо жалует твои игры, и разве одна из них сможет помочь его вернуть?

— О «вернуть» речи не идет.

— В таком случае, чего ты добиваешься? — Ромка сощурил глаза, ко мне приглядываясь. Не особо это приятно, — Тебя беспокоит, что парень перестал за тобой волочиться, не так ли? И ты вбила себе в голову… Сеня, завязывай, я серьезно!

— Ты такой зануда, — вынуждена была заметить я, потому что иногда мне начинало казаться, что Ромке лет семьдесят.

— Это не значит, что я не прав.

— Довольно! — остановила я его, к этому моменту мы как раз выезжали со двора, — Мне и так порядком надоели твои нравоучения, а между прочим, вечером у меня еще и визит к Марине запланирован. Все так и хотят научить меня жизни…

— Не похоже, что она тебе сильно помогает, — буркнул Ромка.

Комментировать его замечание я не стала: понятно же, что мой случай не из самых простых. Выудив из бардачка айпад, я принялась изучать местные ВУЗы, для этого и уступила Ромке место за рулем. Наблюдая за мной одним глазом, он поинтересовался:

— Куда путь держим, мой светловолосый Шерлок?

Я ткнула пальцем в экран:

— На улицу Грибоедова. Тут самая большая кафедра актерского искусства в этом городе, так что с нее и начнем.

— Хочешь установить личность лже-Анны?

— Само собой, хочу.

— Она может быть и не отсюда, такую вероятность ты рассматриваешь? И вовсе не обязательно она должна быть актрисой, этому бородатому могли попросту наврать… Или он мог наврать или выдать свои догадки за чужие слова.

— Эк ты завернул… — подивилась я, — Но мне даже нравится твой ход мыслей.

— Помечу этот день в своем календаре.

— Обязательно пометь… а если серьезно: пока мы движемся на ощупь в полной темноте, Ромочка. Но интуиция мне подсказывает, что этот город – тот, что нам нужен, так что пока не будет отвлекаться на «если бы да кабы».

Ромка ничего не ответил, просто смерил меня «ох уж эта твоя интуиция» взглядом. Со стороны выглядело забавно, я показала ему язык и ткнула в плечо. Примерно через тридцать минут путешествий по местным дорогам, мы притормозили возле здания, окрашенного в светлый кофейный оттенок, с внушительными колоннами по периметру Оно выглядело довольно впечатляющим: по обе стороны от него, словно крылья, отходили корпуса. Следовало признать, университет здесь ничуть не хуже того, что в нашем городе. И сейчас тут повсюду царила новогодняя атмосфера: огромная елка перед входом светилась даже в дневное время, само здание так же украшено фонариками. Рядом с елкой расположилось нечто, напоминающее снеговика: гигантский монстр из прутьев, обвитых все теми же огнями, с выдающимся по размерам носом и в черной шляпе. Выглядело жутковато и уж точно не способствовало появлению новогоднего настроения.

— Мне пойти с тобой? — поинтересовался Ромка, тоже разглядывая «шедевр».

— В целях экономии времени - нет. Навести пока другой университет, там тоже имеется актерская кафедра.

— Это который?

— Я уже обозначила его на карте навигатора, — я потрясла айпадом перед его носом, — И фотку Крокодильши тоже туда скинула.

— И когда только успела?

— Ромочка, не все такие медлительные как некоторые. Ну все, постарайся не быть слишком серьезным и пугающим, когда будешь болтать с актрисами, может тебе и повезет, — я чмокнула его в щеку и покинула свою красавицу, ничуть не беспокоясь за друга: обычно девицы так и млели в его присутствии.

Несмотря за довольно прохладную погоду, на улице туда-сюда сновали студенты: кто-то небольшими стайками, кто-то в одиночестве. Как всегда гордо задрав подбородок, я шествовала вперед, желая поскорее скрыться в здании: ненавижу подобную погоду! А ведь до самых неприятных морозов еще далеко… Бррр… На самом деле надо бы уехать в жаркие страны и раньше весны здесь не показываться, непонятно что вообще меня здесь держит… Угораздило же Крокодильшу окочуриться так невовремя.

Распланировать зимние праздники я не успела: прямо передо мной возникло препятствие в виде темноволосого парня с такой широченной улыбкой, что она больше напоминала ломтик арбуза, чем демонстрацию радости.

— Привет! — казалось, раздвинуть губы еще шире было невозможно, но парень доказал, что я его недооценила.

Быстро окинув его взглядом, я пришла к выводу, что это местная знаменитость: нахальный взгляд, держится так уверенно, что захотелось проучить бедолагу.

— Привет! — взмахнула я ресничками.

— Почему я тебя раньше здесь не видел, красавица?

— Все, что происходит с нами, происходит вовремя, — глубокомысленно изрекла я и, увидев недоумение на его лице, решила упростить ему задачу, — Потому что я здесь впервые конечно.

— Что, раньше здесь не бывала? — на всякий случай уточнил он.

Проучить его сразу расхотелось, вернее, я потеряла интерес: парня и так природа интеллектом обделила, нечего еще больше издеваться над бедолагой. Что вообще происходит с людьми?! Не может быть, чтобы проблема была во мне, но в последнее время никто не радовал, абсолютно. Так недолго и в депрессию впасть, а от депрессии до прыжка с крыши дорога, как известно, короткая. Может, все дело в чертовой погоде?

Разобраться в причинах моего пониженного настроения мне помешал парень с ломтиком арбуза. Кажется, он что-то спрашивал. Уточнять, что именно, я не стала, просто лениво поинтересовалась, раз уж он все равно топчется рядом:

— Проводишь меня до кафедры актерского искусства?

— С радостью!

Я подхватила его под локоть и под завистливые взгляды остальных студентов мужского пола мы прошли к главному входу. По дороге парень, который назвался Юриком, поведал мне местные сплетни, выжал из себя крохи знаний о самом университете, но быстро выдохся и решил закидать меня вопросами. Такой возможности я ему не дала, потому что сама не прочь была закидать парня вопросами, например, о заведующем кафедрой. Сначала Юрик пытался отшутиться, но потом быстро сознался, что одна из его девушек как раз на актерском и учится, так что в этом смысле он оказался просто отличным источником информации. Путь до нужной нам кафедры оказался неблизким: мы прошли через множество длинных коридоров и даже через один тоннель, по всей видимости ведущий в другой корпус. Думаю, Юрик пожалел, что расстояние такое большое: за это время я успела довести парня до состояния задумчивого шока, его левый глаз уже начинал дергаться, так что я крепче удержала его за руку: еще убежать надумает!

Наконец, мы прошли через огромный светлый холл и остановились возле впечатляющей двери из красного дерева. Табличка на ней подсказывала мне, что Юрец не подвел и привел меня куда нужно.

— Ну, я это… пойду? — нерешительно поинтересовался он, глядя на меня с долей надежды.

— Пока, Юрик! — я махнула ему рукой на прощание.

— А ты… ну… это… имя свое того, скажешь?

— А ты как думаешь? — подмигнула я несчастному и потянула на себя ручку двери.

Кабинет оказался не кабинетом вовсе, то есть дверь вела не в кабинет, а в приемную. В небольшой комнатке располагался компьютерный стол из темного дерева, непосредственно сам компьютер, за которым пряталась темноволосая девушка и небольшой диванчик напротив. Что ж, неплохо однако существует местный начальник, у нас помнится личный ассистент был только у ректора.

— Модест Ицхакович сейчас не принимает, — моментально отреагировала девушка на мое появление.

— Что ж, полагаю, он сделает для меня исключение, — усмехнулась я, — Надеюсь, вы в курсе, кто я?

Она выглянула из-за своего компьютера и окинула меня изучающим взглядом. Возможно, сегодня я и не была во всеоружии, в смысле без укладки от стилиста, зато на мне была шубка из крашеного меха ярко голубого цвета и мой любимый белый брючный костюм. К тому же, мои волосы, даже неделю нечесаные смотрелись бы потрясающе, многочисленные процедуры тому сильно способствуют. Я умею производить впечатление, когда того хочу.

Видя замешательство на лице «личного ассистента», как было указано на табличке у ее компьютера, я нетерпеливо махнула в сторону еще одной двери:

— Ну так что, вы собираетесь сообщить о моем визите?

Она неуверенно кивнула и подняла трубку. Что там ей пришлось нашептать своему боссу, я не расслышала, потому что как раз прикидывала, как начать беседу с дядькой. Пожалуй, буду действовать по обстоятельствам: для начала оценю этого, судя по имени, стопроцентного жулика. Сдается мне, это довольно скользкий и корыстный тип, хотя делать выводы основываясь лишь на имени, как минимум преждевременно.

— Вы можете пройти, — голос девушки вернул меня в реальность.

— Неужели!

Я шагнула к двери: «Мизоч Модест Ицхаковиц» — прочитала я на табличке. Имечко я уже слышала, но прочитать его вкупе с фамилией – совсем другое дело. Ужас какой то, пожалуй, больше никогда не буду жаловаться на свое имя.

Хозяин кабинета был абсолютно точной копией того образа, что я себе нарисовала, сидя в приемной: за пятьдесят, жиденькие седые волосы достают до плеч и завиваются на концах, впечатляющие залысины, маленькие глазки резко контрастировали с большим носом. Рост ниже среднего, комплекция чуть больше средней. Мне так и виделось, как этот тип потирает свои ручки и приговаривает что-то вроде «ну-ссс, сударыня, чем платить будем?».

Судя по тому, как активно он ко мне подскочил и начал пожимать руку, мой вид пришелся ему по душе.

— Добрый день, добрый день…? — повторялся он с вопросительной интонацией.

— Сентябрина Евгеньевна, — кое-как высвободив свою руку, ответила я.

— Проходите, садитесь, — он подвел меня к креслу, сам устроился напротив, — Танечка сейчас организует нам чаю. Или вы предпочитаете что-нибудь покрепче?

— Чай сгодится.

— Отлично. Позвольте сделать вам комплимент: встретить такую красивую девушку как вы – большая удача, — протянул Модест Ицхакович, вместо того, чтобы поинтересоваться, кто я такая и за каким чертом меня сюда принесло.

— Какое странное заблуждение, полагать, что красота – это добро, — процитировала я, — И, если вы не против, я бы перешла сразу к делу.

— Не против.

— Полагаю, вы слышали о Розе Мерсер? Она владеет театром в Лондоне, так же она одна из ведущих актрис.

— Что-то припоминаю, — потирая подбородок, соврал этот еврей. Если он начальник факультета актеров, дела тут плохи, потому как из него актер никудышный.

— На самом деле, мы владеем театром вместе. И сейчас готовим новый проект, — в свою очередь вдохновенно врала я. Хотя, не все из сказанного было враньем: Роза на самом деле моя подруга, и театр на самом деле наш общий, вот уже почти два года как. Подруга уже давно зовет сыграть что-нибудь на сцене по старой памяти, но семейные дела не отпускают надолго.

Далее я коротко описала постановку, весьма обтекаемо поведала о самой Розе и пару раз даже перешла на английский, для убедительности. Минут через десять мое вдохновение подошло к концу, а глаза Мизоча съехались у переносицы. Очаровательно улыбнувшись, я ждала, когда дядя немного отойдет.

— Так я не понял: вы моя бывшая студентка?!

— Само собой, — приврала я.

— И вам нужна наша помощь?

— Вы – моя единственная надежда. С вашим опытом и талантом…

— Знаете, а я сразу понял, что вы актриса: такая красота должна быть показана всему миру, иначе он многого лишится.

— А вы льстец, Модест Ицхакович, — подмигнула я, каким-то чудом не сломав язык.

— Мы оба знаем, что это не лесть, Сентябрина Евгеньевна. Странно, что я вас совсем не помню в качестве студента, а вас трудно не заметить.

— Мой папа – пластический хирург, — отрезала я, дабы избавиться от дальнейших подозрений: тип прав, учись я здесь, меня бы никто не забыл.

— Оу, — лицо его вытянулось и он стал присматриваться ко мне, как будто надеялся обнаружить следы пластики.

Пора было переходить к делу:

— Я бы хотела заполучить несколько молодых талантов, из числа выпускников или студентов. За этим я и здесь. Разумеется, ваша помощь не останется без вознаграждения.

— Да бросьте, какое вознаграждение! — махнул он рукой, но глаза алчно заблестели.

— Ну, я щедрая девушка, — подмигнула я, потом положила перед ним фотографию лже-Анны в образе «из салона», — На самом деле, меня очень интересует эта актриса. Я видела ее игру пару раз, и под впечатлением. Думаю, она училась у вас?

Он взял фотографию и некоторое время внимательно ее разглядывал:

— Честно говоря, не припоминаю. Обычно всех самых талантливых я знаю в лицо, знаете ли, и после выпуска мы поддерживаем связь: наш мир тесен, сами знаете. Возможно, ее талант раскрылся уже после, всех своих выпускников я помнить не могу… — судя по виду, Модест Ицхакович был крайне разочарован тем, что не смог мне помочь.

— Не расстраивайтесь, — подмигнула я, — На самом деле я все равно рассчитывала побеседовать с преподавательским составом, мне же нужны и другие таланты.

— Конечно, конечно!

— Вы организуете нас встречу, пока я здесь?

— Все, что угодно, моя дорогая.

— Отлично, тогда я прямо сейчас с ними и потолкую, — решила я не тянуть кота за хвост, распивать чай мне уже надоело.

— Я скажу Танечке, она вас проводит до кафедры. Я пока позвоню и обеспечу вам полное сотрудничество моих коллег.

— Спасибо, Модест Ицхакович!

— Полно те, зовите меня просто Модестом, — он поцеловал мою ручку и проводил к двери, дав Танечке подробные инструкции.

Жулик не подвел, на кафедре меня поприветствовали как родную. Попытались еще раз напоить чаем, но я отказалась: на самом деле я вообще не люблю чай, а пить его из пакетика – и вовсе кощунство. Я пробыла на кафедре никак не меньше часа, поговорив практически со всеми (кроме какой-то Марьи Игнатьевны, которая была в отпуске и Николая как-то там, он на больничном). Никто из них не смог припомнить лже-Анну, хоть я и продемонстрировала ее обе фотографии. Незнание ее имени еще больше осложнило поиски.

Спустя час я не без труда покинула приветливый коллектив: на вопросы я там отвечала куда больше, чем их задавала. Оказалось, что некий Борис слышал про Розу, и понеслось… в общем, еле ноги унесла.

Что ж, стоило признать поражение: лже-Анна здесь явно не училась. Это было обидно, потому что я делала ставку именно на этот университет. Оставалось надеяться, что Ромке повезет больше. Устроившись в кафе напротив, я ему позвонила:

— Ну что, как тебе местный университет? — довольно быстро отозвался Ромка.

— Ничем не отличается от нашего: ленивые студенты, бездушные преподаватели, идущая на спад система…

— Пессимистично.

— Как есть.

— Значит, у тебя голяк?

— Абсолютный.

— У меня тоже… Хотя, небольшая зацепка все же есть: одна студенточка поделилась интересной информацией: якобы в городе есть отдельная школа актерского мастерства. Оттуда часто нанимают девушек на небольшие роли. Она туда и сама пару раз заглядывала, но Анну не признала. Может, есть смысл заглянуть туда, раз мы проделали такой путь?

— Она дала тебе адрес?

— Обижаешь. Еще и телефончиком поделилась, — хмыкнул этот кобель.

— Эти подробности можешь опустить, — нахмурилась я.

— Это как минимум несправедливо: мне часами приходилось слушать про твоего Макара, планы мести твоему Вишневскому… А теперь еще и потратить день на поиски убийцы невесты блондина. И все это – непонятно с какой целью!

— Ты тратишь день исключительно на меня любимую!

— Я на полпути к тебе, горячо любимая ты моя!

— Найдешь меня в кафе, что напротив. Возьму нам что-нибудь перекусить, — отозвалась я и отключилась.

Мои сеансы с Мариной нет-нет, да давали о себе знать: Ромка прав, я его вообще редко слушаю. Может, мне стоит чаще интересоваться его личной жизнью? Слушать это как-то не особо интересно… на что не пойдешь ради дружбы! Марина утверждает, что надо чаще слушать окружающих, даже если мне абсолютно не интересно. Это якобы порождает доверие… она вообще любит утверждать, что доверие порождает доверие: интересно, она сама то в это верит? Сдается мне, либо она редко выходит на улицу и реальных людей не встречает, либо привирает. Потому как я точно знала: доверься, а потом извлекай нож из спины. Ну, это я конечно, про всех, кроме Ромки: если в моем лексиконе и существовало слово на букву «д», то оно относилось исключительно только к нему. Что ж, можно признать, что Марина права: кого-кого, а Ромку я могу и послушать. Иногда.

Я взяла себе латте с мятой, Ромочке – обычный эспрессо и огромный бургер. Не понимаю, чем ему так нравятся эти жутко вредные монстры из хлеба, слабого подобия мяса и вялого листика салата, но он постоянно их жевал. Увидев свою белоснежную красавицу, я вышла на улицу.

— Только сейчас понял, кого ты мне сегодня так напоминаешь, — заржал Ромка, когда я присела рядом и сунула ему в руки дурацкий бутерброд.

— Мечту твоей жизни?

— Нет. Ты в этом голубом прикиде – ну вылитая Снежная Королева. А с твоей вечной привычной взглядом хрен морозить – сходство абсолютное!

— Где ты вообще эту фразу откопал?

— Понятия не имею… должно быть, услышал от кого-то из вашей семейки, уж вы то любите поупражняться в игре слов.

— У меня нет такой привычки!

— Есть, есть, — заржал он.

— Отлично! Если есть, тогда твой наверняка уже отвалились, от мороза то, — разозлилась я, — Скажи лучше, далеко нам до той дыры добираться? Мне через пять часов надо быть в городе!

— Успеешь ты к своей докторше, — буркнул обидевшийся Ромашка.

Дальнейший путь продолжался в тишине: я пила кофе и размышляла о лже-Анне и ее неизвестном нанимателе, который все больше казался мне вполне известным. Не знаю, на что я опиралась: в очередной раз на интуицию, или сумму мелких фактов. Отыскать бы еще хоть одно доказательство… Ромка почти всю дорогу жевал, ловко управляясь с машиной одной рукой. Ехать пришлось чуть ли не в другой конец города, что меня не особо радовало: на обратной дороге придется собрать все пробки.

— Приехали, — не особо бодрым голосом оповестил Ромка и его настроение мне было понятно: здание «Школы актерского мастерства имени З.В. Гаранина» оказалось бывшим садиком. Древнее двухэтажное здание с покосившимися окнами, в последний раз его красили явно еще до моего рождения. Кое-где я заметила куски фанеры, прибитые к оконным проемам: новые стекла вставить никто не потрудился.

— Ты уверен? — усомнилась я.

— Ага. Кариночка так и сказала – дыра дырой.

Я поморщилась на его «Кариночку», но промолчала, потому что Ромка явно издевался.

— А еще она сказала, что на самом деле это довольно популярное место среди начинающих актеров, а этот самый З.В. Гаранин – очень интересный мужик. Немного чудаковатый, но классный. И часто подкидывает работенку.

— Какого рода? — заинтересовалась я.

— Актерского, должно быть.

— Так идем скорее это проверим, а то только один вид этой развалюхи на меня депрессию навевает.

Мы с Ромкой не без опаски приблизились к садику: чего опасался друг мне неведомо, я же была уверена, что его Кариночка что-то напутала с адресом. Ну еще я волновалась за свою красавицу: в подобном месте она напоминала бельмо в глазу и светилась чуть ли не на километр. Что ж, мое опасение №1 не оправдалось: на табличке у входа было ясно написано «Школа актерского мастерства З.В. Гаранина».

— Что за имя такое, на «З»?! — задумался Ромка, — Зураб что ли?

— Что-то фамилия не слишком подходящая, для Зураба то. Наверное, Захар, — предположила я, не зная больше ни одного имени на «З».

— Или Звенигород.

— Кто?!

Само собой, оказалась права я, в основном потому, что Ромкины варианты, мягко говоря, диковинные. Когда мы оказались внутри и прошли по обшарпанному коридору до самого его конца, как велела светловолосая женщина, которую мы поймали на входе, то оказались перед очередной дверью. На этот раз загадочные инициалы на ней были расшифрованы как «Захар Владимирович Гаранин».

— Черт, ты оказалась права.

— А то. Я всегда права.

— Ты вообще в курсе, что такое скромность?

— Нет.

— Говорят, она украшает, — не желал успокоиться друг, не скрывая насмешку.

— Только тех, кому больше нечем себя украсить! — отрезала я и толкнула дверь этого самого З.В. Она оказалась заперта и не желала поддаваться, не смотря на все мои усилия (я толкнула ее трижды).

— У него семинар сейчас, — услышала я за спиной: говорившей оказалась та самая женщина, что направила нас сюда.

— А сразу нельзя было сказать?

— Вы спросили, где его кабинет, а не где его найти, — пожала она узкими плечиками.

— На кой черт нам его запертый кабинет?! — рявкнула я.

— Вы извините Сенечку, она у нас актриса, творческая личность, — влез Ромка, широко улыбаясь, — Вы нам не подскажете, где проходит его семинар?

— В 202 кабинете: на второй этаж и налево, — неуверенно ответила она, ткнув пальцем в сторону лестницы.

— Спасибо большое. Идем, Сенечка!

Ромка схватил меня за руку и потащил к лестнице.

— Вот чертова карга!

— Ты сама виновата: если бы ты разговаривала с людьми нормальным тоном, они бы тебе так же и отвечали, а не шугались и тыкали пальцами.

Кабинет под номером 202 оказался распахнутым настежь. И вообще, кабинет оказался вовсе не кабинетом, а помещением с практически полным отсутствием мебели. Ну кроме стульев, которые располагались по кругу. Зато это все с лихвой компенсировалось народом: сюда набилось никак не меньше двадцати человек. Все женского пола, кроме парня лет этак тридцати.

— Тебе лучше остаться за дверью, — быстро сориентировалась я, сунула Ромке в руки шубу и присоединилась к женскому коллективу.

Меня заметили сразу же, как раз то самое лицо мужского пола, которое я опознала как З.В. Гаранина. Он оказался куда ниже меня ростом, худоватым и на мой взгляд уж слишком сильно прилизанным. Глазки как у крыски моментально прищурились, на секунду мне показалось, что в них промелькнуло узнавание, но я забраковала эту мысль как невероятную. Он шагнул ко мне навстречу и протянул щуплую ручку:

— Добрый день!

— Добрый, — отозвалась я и неохотно пожала его руку.

— Вы у нас новенькая? — еще больше сощурился он.

— Это же очевидно.

— Не могу не похвалить вашу красоту. Лично я считаю, что внутренняя красота намного интереснее, чем красота внешняя, но глядя на вас готов пересмотреть свое мнение.

— И вы готовы сделать это ради первой встречной? Это вызывает жалость, — не удержалась я, приглядываясь к дядьке: что-то в его физиономии мне не нравилось.

Щуплик заливисто рассмеялся: можно подумать, я шутила.

— Меня зовут Захар, кстати.

— Сентябрина.

— У красивой девушки всегда красивое имя, вы не находите?

— Роза – это в любом случае роза, как ее не назови.

— Забавно: а если бы тысячелетия назад ей дали другое имя?

— Тогда сегодня я бы выразилась по-другому, но суть все равно осталась бы прежней.

— Или нет, — подмигнул он.

— Мы этого не узнаем, — отрезала я.

— Что ж, Сентябрина, вы как раз вовремя – наш небольшой урок как раз начинается, — он еще раз окинул меня изучающим взглядом, увиденное ему явно пришлось по душе, потом нехотя отвернулся и захлопал в ладоши, привлекая к себе внимание остальных дамочек, хотя это и было без надобности: все и так пялились на нас, — Леди, прошу вас занять свои места, мы начинаем!

Все начали занимать видавшие виды стулья. Пришлось последовать их примеру и устроить свою пятую точку на шаткой деревянной конструкции. Оказалось, так называемый семинар был посвящен искусству импровизации. Я не сильна в определениях, но кажется, это больше похоже на практическое занятие, потому как приходилось импровизировать, а не обсуждать. Стоило признать, З.В. Гаранин умело увлекал свою публику: сама не заметила как прошел час. Парень объявил о времени следующего семинара и все начали потихоньку расходиться. Судя по поведению дамочек, Гаранин тут пользовался популярностью.

— Сентябрина? — окликнул он меня.

— Да?

— Задержитесь на минуту, если вам не сложно.

— Ничуть, — заверила я, потому что как раз уходить никуда не собиралась.

Мы дождались, пока все дамочки покинут аудиторию, тогда Захар подошел ко мне и уселся напротив:

— Должен признать, у вас настоящий талант к перевоплощениям, — порадовал он: как будто я и сама не знала. Между прочим, этому я училась в Англии, а не в разолбанном садике в какой-то подворотне.

— Благодарю.

— Вы не похожи на девушку, которая пришла сюда, чтобы учиться. Я не прав?

— Возможно.

— Тогда зачем вы здесь?

— Вы мне скажите, — улыбнулась я, внимательно наблюдая за скользким Захаром. Мне сегодня определенно везет на подозрительных личностей, и этот не был исключением: пока я изучала его, он разглядывал меня, как будто решал в голове какую-то задачку.

— Хорошо, — наконец кивнул он, — Кто вам посоветовал сюда прийти?

— Знакомая.

— У нее есть имя?

— Есть.

— Могу я его услышать?

Беседа казалась мне все более и более интересной, было очевидно, что Захару есть что мне рассказать. Вот только что? И захочет ли он это сделать? Придется наслать на парня Ромку…

— Можете, — наконец пожала я плечами, — Только я не уверена, что вы знаете ее настоящее имя.

— Вот как?!

— Да. Анечка – занимательная личность, она не любит представляться своим именем. Говорит, слишком простое.

— Ну, я знаю сразу три Ани, — осторожно заметил Захар.

— У меня есть ее фотография, если вам настолько интересно, — я выделила «настолько» и выразительно закатила глаза. Потом протянула Захару айфон с изображением лже-Анны, которым мы разжились сегодня с утра.

Едва взглянув, он сразу же утвердительно кивнул:

— Похоже, ваша подруга все же довольна именем. Это Аня Журавлева.

— Ну надо же, — удивилась я, причем удивление было настоящим: стало быть, лже-Анна никакая не лже, решила-таки оставить свое имя, когда меняла личность. Чтобы не путаться, судя по тому, что запасной паспорт у нее тоже на это имя.

— Кстати, давно ее не видел, — продолжил Захар, внимательно за мной наблюдая, — Ей что, больше не нужна работа?

Так, что еще за работа? Они тут как-то подрабатывают что ли?

— Да она замуж собралась.

— Жаль. У нее тоже был своего рода талант.

— С этим трудно поспорить, — не удержалась я, вспомнив, как эта алчная девица едва не женила на себе Макара.

— Возвращаясь к моему первому вопросу, раз уж мы выяснили, как вы сюда попали: вы здесь, потому что ищете работу? Потому что вы мало похожи на кого-то, кто в ней нуждается…

— А на кого я тогда похожа?

— На девушку, которая ищет неприятности, без обид.

— Никаких обид, — заверила я. Желание натравить Ромку на этого скрытного типа увеличивалось в геометрической прогрессии, — Но работа меня все равно интересует.

— Не думаю, что Аня рассказывала вам подробности, не так ли? — с загадочным видом поинтересовался он.

— Нет, — неуверенно ответила я, потому что ответь я по-другому, последовал бы неминуемый вопрос, ответа на который у меня не было. Пока что.

— Надеюсь, что нет…

Воцарилась тишина: Захар имел задумчивый вид, я не стала его отвлекать, потому что боялась болтнуть что-то не то. Наконец, еще раз окинув меня внимательным взглядом, он улыбнулся:

— Хорошо. Жду вас завтра в семь вечера. Сентябрина…

Его улыбка мне совершенно не понравилась, но я заставила себя растянуть губы в ответ:

— Здесь?

— Да, все обычно собираются здесь.

— Я приду, — заверила я Гаранина, хотя сама в этом пока уверена не была: происходящее мне не очень нравилось и что-то подсказывало мне, что ждут меня здесь без Ромашки. Но стоило признать: парень сумел заинтриговать.

— Не сомневаюсь, Сентябрина, — он поднялся со своего ненадежного на вид стула, что послужило сигналом: этот странный разговор подошел к концу. Похоже, он был в восторге от моего имени, раз так часто его повторял.

Мы вместе покинули класс, спустились по лестнице. Потом он выразил желание проводить меня до выхода, я не сопротивлялась, выискивая глазами Ромку: как-никак, декабрь на улице, а у него моя верхняя одежда. Как я должна до машины добираться? Рисковать подхватить воспаление легких?!

— Увидимся, Захар, — пообещала я и под его недоуменным взглядом выпорхнула-таки на улицу. Хорошо, что он не успел спросить, а где собственно моя верхняя одежда.

Ромки не было, так что я, стуча зубами, набрала его номер:

— Где тебя носит, мать твою?

Ответить Ромка не пожелал, просто положил трубку. Зато через пару секунд дверь открылась и из садика показался сам друг, на ходу протягивая мне шубку.

— Не ругайся, я ждал, когда этот хмырь от тебя отвяжется, не хотел светиться, ну на всякий случай, — виновато пояснил Ромка.

— Если я заболею под Новый Год…

— Не продолжай, мы оба знаем, что здоровье у тебя богатырское: к тебе вообще никакая зараза не липнет.

Это сомнительное замечание я сочла за благо проигнорировать:

— Идем скорее отсюда, меня тошнит от этого места!

На этот раз за руль села я, потому что намеревалась ехать домой, а с Ромкой это займет черт знает сколько времени.

— По твоему сосредоточенному выражению лица вижу: что-то узнала.

Я быстро изложила Ромке наш странный разговор с З.В. Гараниным. Если мне он показался подозрительным, то другу и вовсе не понравился, у него тоже своеобразный нюх на все сомнительное имелся:

— Все это какой-то проституцией попахивает, не находишь?

— Нет, то есть сомневаюсь, — призналась я, — Не думаю, что в таком случае я бы получила эту самую «работу».

— Все равно, это странно.

— Вот именно, странно до такой степени, что я не успокоюсь, пока не узнаю, в чем дело!

— А если это никак не связано с убийством Анечки?

— Связано. А если нет – все равно это зацепка: мы же хотим узнать, что она затевала и кто ей помогал? Возможно, мы отыщем этого загадочного кого-то «на работе».

— А если нет? — не отставал ехидный друг.

— Если нет – найдем еще зацепку. В конце концов, у нас есть ее имя, надеюсь что в этот раз настоящее. Кстати об этом…

Я достала мобильный и быстро дала инструкции брату: обратного пути у нас часа три, за это время он вполне сможет узнать что-нибудь любопытное. Пока я болтала с Мартом, Ромка тоже сделал пару звонков.

— Что? — ответил он на мой недоуменный взгляд, — На всякий случай, вдруг Март не справится.

— Не мели чушь. Может, он и похож на комнатное растение, но мой братец гениален. Твоим прихвостням до него точно далековато.

— Не волнуйся, я не расскажу, что ты назвала кого-то словом на букву «г». Кого-то кроме себя, я имею ввиду, — заржал Ромка.

— Почему ты думаешь, что для меня это проблема?!

— Потому что я тебя знаю, Сенечка.

Ну, с этим было трудно поспорить.

— И ты можешь разогнаться побыстрее, — откинув спинку назад, продолжил Ромка, — Тогда, если мы все-таки разобьемся, я умру сразу.

— В твоих словах в кои то веки есть логика, — хитро улыбнулась я и прибавила скорость. Ромка просто закрыл глаза.

***

В город мы вернулись за час до моей встречи с Мариной. Ромка всю дорогу сыпал проклятиями и готовился вылезти седым из машины, но как всегда преувеличивал. Не успели мы подъехать к дому, как позвонил братец:

— Дело сделано, сестренка. Проверь свою почту.

— На пять секунд я даже перестала сожалеть, что мы родственники, — обрадовалась я скорости Марта.

— Везет тебе, у меня таких пяти секунд еще не случалось, — завистливо вздохнул он.

— То ли еще будет, братец.

— Не надейся, сестричка!

— Спасибо, позор семьи.

— Обращайся, милая, — хмыкнул он и повесил трубку.

«Вот же гад» — выругалась я. Прекрасно знает мое отношение к этому отвратительному слову, и постоянно использует против меня.

Пока мы поднимались, Ромка заказывал пиццу из кафе напротив. Он всегда прежде всего думает о еде, как и любой истинный кроманьонец. Я же первым делом побежала проверять почту. Информации оказалось негусто: всего пару листов формата А4, которые я сразу и распечатала. Мои ожидания не оправдались: ничего интересного об Анне Журавлевой. Ну кроме того, что мы наконец-то знаем ее настоящее имя. Закончила девять классов, семья не особо благополучная, но сама Анна не привлекалась и ни за чем противозаконным замечена не была. Работала кассиром в местном супермаркете, пару лет назад уволилась. Более нигде не работала, что наводит на мысль о том самом заработке, о котором говорил Гаранин. Замужем не была, зато парень имелся: некий Руслан Гайманов, его контактные данные прилагались. Подруга была в единственном числе, и ее тоже звали Анной, дружили с детства. Подругу я для себя отметила: с ней неплохо было бы поговорить. Если дружили они с детства, как Крокодильда объяснила свое отсутствие в последние полгода? Подруга может что-то знать… О связи лже-Анны с актерской школой З.В. Гаранина ничего, видимо, она появлялась там неофициально.

Схватив листочки, я помчалась к выходу.

— Ты куда? — оторвался Ромка от заказа ужина.

— Дела, — отмахнулась я и бегом припустилась к лифту, чтобы он не успел додумать, что у меня за дела.

И как всегда, когда это было нужно меньше всего, Ромка резко переставал тормозить и начинал соображать довольно быстро: сразу же отложил свой телефон и кинулся за мной.

— Сенечка, может сначала убийцу найдем?

— Обязательно найдем, Ромочка, — копируя его жалобный тон, ответила я.

— Дай ему остыть.

— Кому?!

Ответить Ромка не успел, потому что дверь лифта закрылась. На самом деле я понимала, что Ромка может быть прав, но желание ткнуть Макара его красивым носом, дальше которого он видеть не способен, в правду о его дурацкой подружке, пересилило. У Марины наверняка припасен какой-нибудь хитрый термин на этот случай, что-то вроде «это все геометрия твоей личности», но мне было все равно.

На улице пошел снег, едва ли не впервые за весь декабрь. Лично я снег не особо жаловала, но многие посчитали бы это хорошим знаком: вокруг все белело, на улице сразу стало намного светлее, приближение Нового Года чувствовалось куда лучше. Я заехала на подземную парковку офисного здания, где работал папуля, оттуда сразу поднялась на нужный мне этаж. Галечка (Ниночка?) – личный ассистент моего отца, но непонятно почему она еще и за Макаром приглядывала, при виде меня подавилась чаем. Похоже, решила подкрепиться перед отъездом домой.

— С-сентябрина Евгеньевна? — воскликнула она отчего-то с вопросительной интонацией. Имя что ли забыть успела?!

— Похвальная память, — съязвила я.

— Вы, вы…

— Прекрасно выгляжу?

— Вы… — Ниночка была на грани обморока, так что я решила ей помочь:

— Макар у себя?

Она с чувством кивнула и я прошла дальше. Непонятно, отчего она меня так боится? Я же даже не ее начальник, вроде бы даже толком с ней не разговаривала никогда. Неужели у меня такой свирепый вид? Или виноваты дурацкие слухи? Тут многие считают, что у папули большие проблемы с потомством: сынок практически растение, а дочурка буйная. Однажды я даже слышала, что лечилась от шизофрении где-то в Америке, хотя тогда я просто навещала друзей в Европе. Люди любят судачить, и я ничего не имела против: если после всего этого одно мое появление влияет на граждан подобным образом, то я могу не только от шизофрении лечиться, но и от острого эпилептического слабоумия.

Мысли о Верочке так меня отвлекли, что я залетела в кабинет Макара, даже не постучавшись. И даже с духом собраться не успела, так что в итоге встреча шокировала меня не меньше, чем его самого.

— Бри? Что ты здесь делаешь? — справившись с удивлением, как-то устало спросил он. Вообще, Макар выглядел на слабую троечку: мешки под глазами, волосы спутанные, цвет лица немного сероватый. Неужели его настолько подкосила смерть Крокодильды?!

— Макар?! — брякнула я.

— Что ты здесь делаешь? — повторил он.

— Даже не знаю, с чего начать…

— Тогда молчи.

Я прошла вперед и села в кресло напротив:

— Хорошо, может я это и заслужила. Но у меня есть для тебя кое-что интересное.

Он принял из моих рук папку, но смотреть не стал, кинул на стол перед собой и сложил руки на груди:

— Что это? — кивнул он на папку. Во взгляде скользил интерес, но он его пытался скрыть.

— Тебе надо на это взглянуть.

— Ты уверена, что мне это надо? Может, тебе?

— Мне без надобности, я уже все видела.

— И как?

— Хреново, наверное. Открой и убедись в этом сам, — предложила я.

— Зачем?!

— Макар, просто посмотри.

— С тобой ничего не бывает просто, Бри. Какую выгоду ты рассчитываешь извлечь на этот раз?

— Прекрати меня наказывать за один-единственный промах, Макар, — начала злиться я, — Ты уже все мне доказал, хватит. Ты у нас парень с характером, а я первостатейная дрянь. Только вот я не такая дрянь, какой ты меня всегда выставляешь.

— Я ничего тебе не доказывал, и не собираюсь.

— Отлично, тогда открой чертову папку и прочитай, что там написано.

— Очередной обман?

— Что ты заладил?!

— Второй раз в жизни встречаю такую лгунью как ты, — тяжело вздохнул он и устало потер глаза.

— Это обидно.

— Потому что я назвал тебя лгуньей?

— Потому что ты сказал, что я вторая.

— Наверное, ты меня не так поняла… На самом деле я имел ввиду, что ты первая. Лгунья номер один... С тобой вообще будет трудно кому-либо конкурировать, ведь ты врешь как дышишь, а дышишь ты постоянно.

— Это… лестно, вообще-то, но почему-то мне кажется, ты не собирался меня хвалить, а как раз наоборот… И кто же у нас заслужил второе место?

— Думаю, ты догадываешься. Не зря же ты примчалась сюда с таким самодовольным видом.

— Так ты знаешь о своей Анечке?!

— Я не такой уж и дурак, Бри, — невесело усмехнулся он.

— С чего ты это взял? — не удержалась я от язвительности, но быстро взяла себя в руки, — Извини, это было не к месту.

— Отчего же? В конце концов, я собирался на ней жениться, и уже был бы женат, если бы не тот несчастный случай.

— С каких пор это стало несчастным случаем? Не ты ли утверждал, я кровожадная убийца, которая все и подстроила?

— Я не буду за это извиняться, потому что до сих пор ничего не известно. Следствие зашло в тупик, — опять горько усмехнулся он, — Но я знаю одно: ты вынудила ее уйти, а через пять минут она была мертва. Никаких следов, концы в воду. Очень похоже на тебя, Бри.

— Это даже не камень в мой огород, это огромная гора, размером с Эверест.

Он пожал плечами, а я изо всех сил старалась сдерживать огромными волнами нарастающую злость. Теперь она начинала напоминать цунами, и это было не к добру: когда я сильно злюсь, начинаю говорить лишнее.

— Не перегибай палку, я никогда подобным не занималась, Макар. Ты не можешь говорить, что это на меня похоже. Такое чувство, что ты винишь меня во всех грехах мира, вообще во всем, но так не делается…

Он отвел глаза и покачал головой. Кажется, разговор ему нравился не больше, чем мне, и я уже догадывалась о причине:

— Сейчас ты ненавидишь меня, потому что послушал, не так ли? — усмехнулась я своей неожиданной догадке.

— Скажешь, что я идиот, раз до сих пор хочу тебе верить?

— Ты идиот, но не поэтому.

— Вот как?

— Да, Макар. Потому что я, черт возьми, была права. Твоя горе-невеста выдавала себя за другого человека, и я думаю, что лучше о таком знать до свадьбы. Ты проверил ее, и оказалось, что я не лгала и манипулировала, как ты привык считать! — я уже повысила голос, но вовремя вспомнила о Ниночке (Валечке?), которая наверняка сейчас прислонилась ухом к двери, и сбавила обороты.

— Возможно, в этот раз ты и не обманывала, — пожал он плечами.

— Такое чувство, что ты только и ищешь, каких бы еще грехов на меня повесить. Неужели ты настолько стал меня ненавидеть?

— Ты не понимаешь, Бри…

— Ты объясни мне! — рявкнула я.

— Хорошо, если ты этого так хочешь, — он вскочил со своего места и стал нарезать круги по кабинету, потом резко остановился передо мной, — Сейчас я ненавижу только себя, потому что чувствую себя последней тварью. Хочешь знать почему?

Я неуверенно кивнула.

— Потому что стоило тебе заявить, что Аня меня обманывает, знаешь, что я почувствовал на самом деле? Облегчение, хотя в тот момент я даже не знал, права ли ты. И когда… когда… это произошло, я опять почувствовал облегчение, хотя опять же не знал о ней ничего наверняка.

Видимо, под «это» он имел ввиду ее убийство.

— Потом я кое-что узнал, но это все совершенно неважно, потому что… — продолжать он не стал, лишь махнул рукой.

Я резко встала и потянулась к нему:

— Макар… — голос мой звучал как-то жалко.

— Не надо, Бри, — он оттолкнул мою руку, — Ты должна быть довольна.

— Чем?!

— Мной. Собой. Этой ситуацией. Не знаю…

— Ты не прав, Макар, — покачала я головой.

— Неужели? Я думал, каждый раз, когда слышишь «ты была права», ты просто с ума от счастья сходишь, — издевательски заметил он.

— Наверное, сегодня будет первое исключение.

Нет, я не врала, но немного приукрашивала, каюсь. Но все равно чувствовала себя мерзко, как будто все это на самом деле было моей виной. По неизвестной причине в компании Макара я начинала стыдливо ощущать все свои грехи, а их у меня было как блох на собаке. Внезапно я осознала, что ненавижу это ощущение, ненавижу чувствовать себя вот так. Интересно, все дело в нем или все же во мне?

— Исключение, как же.

И вот опять: он давил на меня, как будто душил моим же чувством вины. Чувством, которого вообще не должно быть, в ситуации с Крокодильшей так уж точно.

— Мне кажется, тебе пора уходить, — продолжил он, потому что я молчала, обдумывая неожиданное открытие.

— Но…

— Просто уходи, прошу. Мне тяжело тебя видеть… — перебил он.

— Хорошо, я уйду, — я сделала пару шагов по направлению к двери, но остановилась, — Макар, ты не можешь ненавидеть себя, и меня в придачу только за то, что совершил ошибку. Это твоя ошибка, не моя – это во-первых. А во-вторых, это так же неправильно, как и винить меня за все, происходящее в твоей жизни. Подумай лучше об этом…

Он ничего не ответил, и я просто вышла. Галечка (Светочка?) имела весьма заинтересованный вид, так что мои догадки о прослушке наверняка оказались верными. Настроение было ни к черту, но связываться с ней не хотелось: расскажу дамочке о том, как нехорошо подслушивать в другой раз.

— Черт, черт, черт! — выругалась я, пнув колесо своей красавицы, но быстро одумалась, — Прости, моя хорошая, просто твоей хозяйке сегодня вынесли мозги, пропустили их через мясорубку и запихали обратно, вот она и дерется.

Пара охранников смерила меня выразительными взглядами, думая, что я не замечу. Само собой, я это видела и показала им неприличный жест. Что ж, у меня здесь и так слава сумасшедшей избалованной дочери Симбирина, надо ее поддерживать. Жеста мне показалось мало, так что я притормозила около них, когда выезжала и открыла окно:

— Это еще что за «мы с Тамарой ходим парой»?! Быстро разошлись, голубки, иначе нажалуюсь родителю!

И уехала.

«Ну что, Сентябрина, ты почувствовала себя лучше после этого?» — спросила бы меня Марина. Чертова докторша, окончательно растормошила мой разум, из-за дурацких сеансов постоянно думаю, а что бы она сказала. Постоянно копаюсь в причинах чужих поступков, чужих слов. Раньше я таким не увлекалась, и ощущения хреновые, черт ее побери. Неужели кто-то посторонний смог повлиять на меня? Нет уж, такого быть не может.

И да, сейчас путь мой лежал как раз к Марине. Я опоздала всего на пять минут: зашла без стука, зная, что меня ждут, и плюхнулась на диван напротив. Подумав, скинула сапоги и легла, все еще чувствуя раздражение после предыдущей своей встречи.

— Добрый вечер, Сентябрина, рада тебя видеть, — как всегда вежливо поздоровалась Марина.

— И в этом вся разница между нами, — буркнула я.

— Ты сегодня не в духе?

— Ага, — махнула я рукой, — Предновогодняя депрессия, если такая вообще существует… Почему у вас не предусмотрен массаж ног? Я бы сейчас не отказалась!

Для достоверности я потрясла своими длинными конечностями и зыркнула на Марину. Поймав мой вопросительный взгляд, она мягко рассмеялась:

— Извини, но это не входит в мой список услуг. Но идея мне нравится.

— Еще бы, у меня не бывает плохих идей.

— Я помню, — кивнула она, наверняка отметив про себя что-нибудь про мою гордыню.

— Ну да, я же плачу за вашу память… Так что сеанс грядущий нам готовит? — невесело поинтересовалась я.

— Что ж, давай сегодняшний час начнем с ассоциаций: например, я говорю день…

— А я говорю – прошел странно.

— Интересный ответ.

— Обычный.

— Хочешь, скажу тебе свое правило? — неожиданно поинтересовалась она.

— Вы же все равно скажете, — пожала я плечами, — Так что валяйте.

— Странным бывает только то, что ты сама считаешь странным.

— Ну… черт, это довольно длинный список! Например, я считаю странным сочетание классической юбки с какими-то странными ботинками… вы замечали, что люди стали так безвкусно одеваться? А еще я считаю странным бордовый цвет, он же старит. Почему бы не одеть красный, или, к примеру, вишневый? Почему именно этот чертов бордовый?! А белая помада? Что за мания красить губы как мертвец?! Тут на днях узрела девицу…

— Сентябрина, давай отвлечемся от проблем современной моды, — ненавязчиво перебила меня Марина.

— Ну, это же все довольно странно… Ну и, если хотите знать, я считаю странным женитьбу на самой настоящей Крокодильде. Это считается?

— Мы уже обсуждали эту в прошлый раз. И да, это считается, если ты так хочешь.

— Любите вы путать. Модные странности значит не нравятся, а тут – если хочу, то могу считать… Разве я плачу вам не за то, чтобы вы выслушивали мою болтовню?!

— На самом деле, я помогаю тебе понять вещи, которые и так очевидны. И осознать их, ведь это очень важно.

— Это и есть основная цель психологии, не так ли? — усмехнулась я.

— Не совсем, — сдержанно улыбнулась она, — Но давай вернемся к твоему дню. Почему ты сказала, что он странный?

— Потому что вы хотели ассоциацию… Мы что, уже прекратили нашу игру? Я думала, весь ее смысл в том, что вы говорите много слов, и все такое.

— Мы продолжим, но чуть позже.

— Вы никогда не сдаетесь, не так ли?

— Все сдаются, Сентябрина, хоть раз в жизни.

— Пессимистично, но я предпочитаю думать, что не сдамся никогда. Ну и раз вы хотите услышать про мой день… — я кратко описала свое видение событий дня сегодняшнего. Не думаю, что Марину особо могло заинтересовать расследование, так что сосредоточилась я больше на вечере.

— Я думаю, тебе лучше отвлечься… скажем, хотя бы до Нового Года.

— Я вас не понимаю, — нахмурилась я.

— Пока нет.

— К чему загадки, когда вы мне можете все объяснить?

— Сентябрина, я не могу навязать тебе что-то. Ты здесь, чтобы я могла помочь тебе разобраться в себе и понять, чего ты хочешь. И чего другие от тебя хотят.

На самом деле я здесь была вовсе не за этим, но спорить не стала.

— Что конкретно я должна понять? — не желала я сдаваться просто так.

— Просто сделай, как я тебе говорю: отвлекись. Например, заведи себе новую подругу, или друга. Или сходи на свидание. В конце концов, найди себе работу, пусть даже временную. Может, если у тебя будет меньше свободного времени…

— Вы что, издеваетесь?!

— Ничуть. Мы с тобой встречаемся уже не один месяц, но все твои разговоры вертятся вокруг одного. Ты увлекающаяся натура. Я хочу, чтобы в следующий раз ты рассказала мне что-то новое.

— Надо было сразу так и сказать, — буркнула я, — Рассказать я могу о чем угодно.

— Ты должна хотеть рассказать, а не сидеть и придумывать только потому, что я прошу.

— Но вы же как раз это и делаете?!

— Нет, — очень сдержанно возразила Марина, — Но хорошо, я знаю, что дружба дается тебе не легко. Облегчу тебе задачу: в следующий раз мы поговорим о ком-нибудь другом, не важно, друг это, враг, любовник… Пожалуй, к друзьям будем подходить постепенно.

— Ну, это будет довольно просто, — согласилась я с облегчением: перспектива шастать по городу в поисках подруги меня как-то не очень вдохновляла. Любовника, к примеру, найти куда проще.

— Тогда, увидимся через неделю, — дежурно улыбнулась она.

— Пожалуй, прямо сейчас и отправлюсь добывать себе историю. И да, это будет враг, — пообещала я и ходко покинула кабинет.

— Будь осторожнее, — вслед мне посоветовала Марина.

В принципе, я и без всяких советов собиралась пообщаться с этим мерзавцем, но тут получила знак: надо ехать. Просто часом ранее я собиралась отложить Вишневского, скажем, на завтра, когда возможно у меня будут новые интересные сведения, но к чему откладывать неизбежное? Так и хотелось вытрясти все из этого противного типа.

Хоть я ни разу и не была в гостях у этого гада, адрес знала прекрасно. Узнай врага раньше, чем он узнает тебя, как говорится… Но к моей ситуации эту славную пословицу отнести было трудно, раз Вишневский знал обо мне все задолго до того, как я вообще поняла, что он жив. Хотя тогда мы врагами и не были… наверное. По сути, причины обижаться были только у меня, но я забыла все свои обиды, когда парень якобы погиб… В общем, не суть: знай своего врага, и точка!

Жил он в одном из двух новых домов, что располагались чуть в стороне от центра. Их называли у нас «близнецами», как печально знаменитых собратьев и строительством занимался мой дражайший родственник. Само собой, сотни этажей там не было и близко, но ближе к тридцати для нашего города тоже рекорд. Я слышала, что квартиры там стоили баснословных денег, но были раскуплены еще до начала строительства, потому что масштабы его впечатляли. И как оказалось, счастливые обладатели теперь уже новеньких квартир, не прогадали: кроме окон в пол по всему дому и современной планировки, тут была четырехъярусная подземная парковка, охрана и даже свой собственный парк. Не два дома, а целый мини-городок, не иначе. Не удивительно, что этот выпендрежник поселился именно здесь. Ну и, само собой, жил он на последнем, то есть двадцать седьмом этаже, где когда-то думала поселиться я сама, но быстро отказалась от данной затеи: слишком много народу вокруг.

На въезде мне повезло: автоматические ворота открыл тип на белом Мерседесе, но милостиво пропустил меня вперед. Он же позволил взять себя под руку и пройти мимо охраны, не пришлось предупреждать о своем появлении. Всегда бы так везло, а… Тип оказался никем иным, как братом нашего мэра, а с последним отношения у нас не сложились, так что пришлось заявить, что я лесбиянка, а то уж слишком сально он мне улыбался. После такого заявления у парня волосы встали дыбом и он даже отошел на шаг назад, что в общем-то меня устраивало, но внезапно обидело: можно подумать, мы находимся где-то в СССР, лет этак 50 назад. Мы вместе зашли в лифт и пришлось объяснить идиоту, что сейчас другие времена и я не кусаюсь. Я настолько увлеклась, что начисто забыла, что к сексуальным меньшинствам вообще-то не отношусь, но мне пришлось умерить свой пыл, потому что Боря (так он представился, когда еще не был осведомлен о моей ориентации) выскочил на пятнадцатом и я была готова поклясться, что перекрестился. Теперь я не любила не только нашего мэра, но и все его семейство в целом, вот же где клубок змей с кучей предрассудков…

Борю пришлось выкинуть из головы, потому что я прибыла на двадцать седьмой: тут было всего три квартиры. Я позвонила в крайнюю правую и для убедительности еще и трижды пнула ее ногой. Ждать пришлось минут пять, я уже собиралась отправиться восвояси, решив, что Вишневский шатается по каким-нибудь притонам, мучает котят или крадет младенцев и приносит их в жертву (или что там обычно делают подобные личности?), но услышала шаги и через еще три минуты дверь открылась.

Меня встретили пиратской улыбочкой и полным отсутствием следов удивления. Хотя о чем я, даже у меня дома имелся специальный экран, чтобы видеть всех сомнительных личностей, которые пытаются пробраться в гости. Правда, им я не пользовалась вовсе. Не знаю, чем занимался этот ипокрит, но узнать не хотела: он предстал передо мной совершенно голый, небрежно обернув свой зад простыней. Настолько небрежно, что волю фантазии я не могла дать даже при большом желании.

— Фу, ты не одет! — я брезгливо скривилась: чертов эксгибиционист.

— От тебя ничего не скроешь, — самодовольно усмехнулся этот гад, — К тому же, к чему стесняться, раз ты уже все видела?

— Точно. Смутно помню, что меня тошнило не меньше недели, а кошмары мучают и по сей день… Так ты не открывал мне целых три минуты, потому что раздевался? — поинтересовалась я, шагая вперед без приглашения и жестом отодвигая хозяина квартиры как можно дальше от себя.

— Я что, поторопился? И… ты считала минуты?!

— Само собой, раз мое время на вес золота.

— Прости, просто не мог прийти в себя от обрушившегося на мою голову счастья: ты и у меня дома… Хочешь посмотреть мою комнату? — без перехода поинтересовался он. Хоть Вишневский так и сверкал самодовольством, отчего-то мне показалось, что он не хочет услышать положительный ответ. Должно быть, на самом деле у него там алтарь и десяток здоровых карапузов, а я его отвлекла от будничного занятия обыкновенного психа.

— Мне и здесь нравится, — заверила я, потому что к младенцам присоединяться не желала, и огляделась: из коридора я попала в огромное помещение, которому трудно было подобрать название.

Кажется, он вздохнул с облегчением. Нет, такая нервозность так и подстегивала мое любопытство: может, там не младенцы, а что похуже?! Или это все мое воображение и врожденная подозрительность? Может, парень просто не желает видеть меня в своей постели? Не то, чтобы я горела желанием там оказаться, но неожиданно стало обидно.

— Тогда присаживайся. Мартини?

— Лучше оденься, — поморщилась я, — Но вообще-то, я бы не отказалась от кофе с коньком. Надеюсь, в этой обители зла имеется приличный кофе?

— Обижаешь.

— Но сначала оставь свои эксгибиционистские штучки и одень штаны!

— Ну только если ты настаиваешь, — ухмыльнулся он.

— Настаиваю!

Вишневский наконец-то удалился, а я осмотрелась: вообще-то, тут было неплохо. Огромное помещение, в котором было сразу все: и кухня, отделенная барной стойкой, и гостиная с диваном и плазмой на всю стену, и даже современный камин. Походило на студию. Но все равно своя квартира со множеством помещений мне нравилась куда больше: хотя бы понятно, что где, но сказать, что тут было плохо или царила безвкусица я не могла. Но самое примечательное – это конечно окно во всю стену. Оно никак не загораживалось, но это было бы лишним: и так было потрясающе. Трудно было представить тут какие-нибудь занавески или жалюзи…

Завидев пачку сигарет на барной стойке, я вытащила одну и с удовольствием закурила: сожительство с Ромкой имело свои минусы – друг уничтожал все сигареты в доме, а когда мне все же удавалось урвать хоть одну, смотрел на меня так, точно я враг государства, хотя сам частенько покуривал, когда я не видела. Подойдя к шикарному окну, я уставилась вниз: стоило признать, вид тут был фантастическим, весь город словно на ладони. Может, мне тоже стоит переехать на двадцатый этаж? Только ради такого пейзажа стоило… Хотя, соседей слишком много – это не по мне, да и брат мэра тут живет, не говоря уже о типе, в чьей квартире я сейчас находилась. Не дом, а серпентарий какой-то… Я услышала, как кто-то встал рядом и обернулась.

— Так лучше? — поинтересовался Вишневский, стоя передо мной в одних домашних штанах. Футболку, само собой, проигнорировал и я смогла разглядеть еще пару шрамов: один тянулся через весь правый бок и терялся где-то на спине, второй – след от пули, что выпустил Ромка. Шрам еще не успел побелеть и имел немного устрашающий розовый оттенок.

— Лучше для тебя – это топор между глаз, — отрезала я и отошла на шаг.

— Я что, заставляю тебя нервничать?

— Ты мне неприятен, сразу возникает желание помыться с дегтярным мылом.

— Хочешь, покажу тебе ванную? У меня есть и джакузи, мы могли бы…

— Не могли, — перебила я, решив что с обидой немного поторопилась и парень просто прячет что-то в своей комнате.

— Ну смотри, с мужчиной многие вещи делать намного приятнее, — подмигнул он, не забыв про свою пиратскую ухмылочку.

— Так то с мужчиной. Ты то здесь причем?

— Не думай, что мне обидно: я понимаю, что ты не знаешь, от чего отказываешься.

— Насколько я помню, от целых тридцати секунд сомнительного счастья.

Он расхохотался, как будто я шутила. И, так как вопроса, а за каким чертом я собственно пришла к нему домой на ночь глядя, я так и не дождалась, пришлось начинать разговор самой.

— Так зачем, напомни, ты убил ее? — решила я воспользоваться для этого методом «с места в карьер».

— Ты не звонишь, в гости не приходишь… Надо же как то привлечь твое внимание, — пожал он плечами как ни в чем не бывало.

— То есть, ты не собираешься ничего отрицать, — тяжело вздохнула я, после секундной паузы: Вишневский – это тебе не Ромка или Макар. Этот гад еще более изворотлив, чем я сама и разговаривать с ним всегда было непросто.

— А какой в этом смысл? Ведь если ты что вбила в свою красивую головку, тебя трудно переубедить, — с этими словами он резко отошел от окна и прокомментировал мой недоуменный взгляд, — На всякий случай, знаешь ли.

— Правильно, держись от меня подальше.

— На самом деле, я бы хотел находиться к тебе так близко, как вообще возможно, но без риска словить очередную пулю. Не то, чтобы меня не возбуждала опасность…

— Интересно, откуда бы тут стрелять? Из вертолета? Или ты ожидаешь, что Ромка пролетит мило на парашюте?

— Таким образом ты хочешь намекнуть, чтобы я подошел обратно? — подмигнул он и сразу двинулся вперед.

Я выставила перед собой руку:

— Вообще-то, у Ромки разряд в парашютном спорте!

— Чушь.

— Хорошо, таким образом я говорю, чтобы ты перестал ломать комедию…

Из комнаты, куда он удалился, послышались какие-то странные звуки: кажется, что то упало. Стоило мне с любопытством прислушаться, все затихло. Может, показалось?

— Кажется, я обещал тебе кофе, — напомнил Вишневский, с неудовольствием покосившись в сторону злосчастной спальни.

— С коньяком, — напомнила я, уселась у барной стойки и схватила еще одну сигарету. Взгляд мой упал на подобие аквариума, как бы вмонтированного в стену. Приглядевшись, я поняла, что воды там нет, соответственно и рыб тоже, но что-то определенно было и даже шевелилось.

— Ты – просто кладезь вредных привычек.

— Ну, знаешь ли, даже небезызвестный классик считал, что если человек не курит и не пьет, поневоле стоит задуматься, а не сволочь ли он? — с удовольствием процитировала я слова великого, одним глазом кося в сторону стены и пытаясь отгадать, что же это там такое.

— Пожалуй, тогда я тоже закурю, — усмехнулся этот мерзавец и на самом деле выудил сигарету.

— Тебя это не спасет, у тебя на лбу написано, что ты сволочь.

— Тогда я еще и выпью.

Он наконец-то закончил с приготовлением кофе, щедро разбавил его коньяком и протянул мне. Себе же просто налил чистоганного.

— Ты что, вытравляешь сволочизм из организма? — не могла не заметить я ядовитым тоном.

— Его просто так не вытравить, тебе должно быть это известно, — подмигнул он.

— Что это за хрень? — ткнула я пальцем в стену. Этот вопрос волновал меня уже некоторое время, так как сама я классифицировать жуткого длинного таракана красновато-бурого цвета с сотней ног не смогла.

— Что? — он проследил мой взгляд, — Аа… знакомься, это малютка Сентябрина, сколопендра.

— Ты назвал эту тварь в мою честь?

— Ты должна быть довольна. Сеня еще и жутко ядовитая, это я, кстати, на своей шкуре прочувствовал. Но даже после этого рука на нее не поднялась.

— Жаль, что ее яд не смертелен, — посетовала я, отодвигаясь подальше от этой жути, которая в данный момент издавала шипящие звуки (если конечно это не плод моего воображения), — Хотя, как говорится: каждой твари по паре. Вот вы и нашли друг друга.

— Не советую обижать мою крошку, иначе мне придется выпустить ее на волю, — по-пиратски улыбнулся Вишневский.

— Выпускай: она не настолько большая и страшная, чтобы пережить встречу с моими новенькими сапожками. Хотя, сапоги будет жалко…

— Не слушай ее, дорогая, — он потянулся к аквариуму (террариуму?) и погладил жуть через стекло, — Твоя тезка просто завидует: она то может лишь языком молоть и ничего больше.

Наблюдая за этой сценой, я лишь покачала головой:

— Каждый раз я думаю: человек не может быть таким отталкивающим, но ты упорно доказываешь обратное.

— Солнце, ты мне надоела… Переходи к делу: кому я там кровь пустил?

— Крокодильде, кому же еще. То есть, уверена, что не только ей, но на остальных твоих жертв мне плевать с двадцать седьмого этажа.

— Это покойная невеста твоего белобрысого? — блеснул он догадкой, оставив без внимания «остальных жертв». Похоже, они не были достойны даже упоминания.

— Ага.

— Крокодильда… нет, ей бы больше подошло что-то менее агрессивное. Она показалась мне довольно милой девочкой.

— Неудивительно, раз она актриса и ей за такое деньги платят, — ехидно заметила я, наблюдая за Вишневским, — К тому же, дураков так легко провести…

Ничего интересного заметить я не успела, потому что со стороны комнаты опять раздались какие-то звуки, в этот раз мне точно не показалось. Андрей настороженно на меня уставился. Я улыбнулась еще шире, прикидываясь глухой на оба уха сразу, хотя слух у меня был превосходный, Ромка утверждал, что вместо ушей у меня самые настоящие локаторы.

— Дураков? Намекаешь на белобрысого?

— В том числе, — пришлось признать мне.

— Эээ… значит, та серая мышка была актрисой? Интересно…

— Еще как… а вот мне интересно, кому в голову пришло ее нанять? — копируя его тон, спросила я.

— Думаешь, ее наняли? А что, если это любовь?

— Прекрати, — поморщилась я, — Сегодня я имела беседу с весьма скользким и продажным типом, который утверждал, что документами нашу Анну снабдил именно ты. Ну, или твой брат-близнец.

— Ты блефуешь, — усмехнулся он, прихлебнув свой коньяк, даже не поморщившись. Я решила последовать его примеру и отведала кофе: стоило признать, за время своего семилетнего скитания он где-то научился неплохо справляться с кофе-машиной. Вроде бы, ничего сложного, но лично у меня получались настоящие помои, а не сей божественный напиток.

— Нет, я знаю, что нашу милую Анечку подослал ты. Только вот мне с трудом видится смысл: подослал то ты ее к Макару, а мстительных планов вроде как ожидала я. Конечно, я понимаю, на что был расчет: он мне вроде как небезразличен, и тут свадьба… Но ты всерьез рассчитывал, что я позволю этой каракатице окольцевать моего Макара?!

— Звучит как довольно тупой план.

— Да, но эту селедку убили… Так что он перестает быть таким уж и тупым. Я бы сказала, он довольно хитрый. Только ленивый не подумал на меня, всем известно о моем отношении к этой свадьбе.

— Всем, кроме меня, по-видимому. Лично я считаю все это не большим, чем обыкновенная прихоть: ты просто вбила себе в голову идею о ваших смазливых белобрысых детках, но сам Березин… Ты это серьезно? Он же скучный и довольно занудный малый. К тому же, не особо сообразительный, ну или предпочитает таким казаться. Все, что его интересует – это забота о себе любимом. Да он же настолько уныл, что наверняка придерживается принципа «Дети. Кухня. Церковь»! Хотя в последнее время я все чаще думаю, что все это лишь бравада, слишком сильно белокурый похож на прохвоста, уж больно тщательно лижет зад твоему папуле…

Это его неуместное замечание я полностью проигнорировала, но все равно промелькнула мысль о схожести Макара с представителями незаконной профессии. Похоже, не одна я так думаю.

— Всем же известно, что идеальное убийство – это не то, что не раскрыто вовсе, а то, что раскрыто по ложному следу. Проще говоря, подставь ближнего… а это как раз твой стиль.

— Отлично, хочешь услышать мою версию хитрого плана?

— Нет, — моментально отозвалась я, даже не надеясь, что он воспримет это самое «нет» всерьез.

Так и вышло:

— Настоящая хитрость – это убрать с дороги девушку, и сделать это таким очевидным способом, что как ты выразилась, только ленивый не подумает на тебя. Но опять же, даже ленивый знает, что ты не идиотка, чтобы так поступать. Ты бы придумала что-то куда более интересное.

— Например, подставить подставу? — подсказала я.

— Точно, — Вишневский налил себе еще коньячку и опять покосил в сторону от меня. Этак недалеко до косоглазия, мне стало его даже жаль: и так смахивает на средневекового разбойника, еще и косоглазием разживется. Интересно, пираты страдали косоглазием? Наверняка…

— А что, отличная идея… возможно, я бы так и сделала, если бы кто-то меня не опередил.

— Так это уже не я?!

— Ну, технически я вообще на тебя не думала, — пришлось мне признаться, а то бедолага наверняка запутался, потому что слушал и вникал вполсилы, его основная мощь была направлена в сторону спальни и происходящего там, — Это я про убийство: тебе это элементарно невыгодно. Ты просто нашел актриску и подсунул ее Макару.

Вообще-то, это была лишь теория, которая прочно угнездилась в моем мозгу, стоило мне узнать о профессии лже-Анны. Не стоит забывать наше первое правило: что бы ни творилось вокруг, подозревай причастность к семейству. Судя по спокойной реакции Вишневского, так оно и было: мы оба понимали, больше некому заниматься такими глупостями. Все шло ровно так, как я и ожидала: он подстрелил Ромку, пытаясь подставить Макара, потом Ромка подстрелил его, разумеется, не без моей помощи. Теперь вот у Андрея был некий далекоидущий план, опять таки включающий моего несчастного Макара. Только вот план пошел наперекосяк, когда кто-то убил Крокодильду. В том, что план не включал простую свадьбу, я ничуть не сомневалась, так что убийство было ему не на руку, поэтому-то я и исключила Вишневского из списка подозреваемых. Что ж, можно было сказать, что ответный шаг он уже сделал, теперь дело за мной: так просто оставлять это нельзя… Пожалуй, разберусь уже после того, как найду убийцу Крокодильши. Месть порождает месть, и так до бесконечности, и это есть прекрасно… Как говорится, вендетта не выход, а отличное развлечение…

— Знаешь, что сейчас пришло мне в голову? — насмешливо поинтересовался Вишневский, его взгляд мне очень и очень не понравился.

— Очередная пакость?

— Просто мысль: подставить подставу – хороший план, и ты утверждаешь, что он не твой. И не мой. А что ты скажешь насчет блондинистого Кена?

— Это не Макар.

— Как видишь, игра продолжается, и даже игроки в ней неизменны. Просто сейчас может быть чужой ход, подумай лучше над этим… Еще кофе?

— Не откажусь, — сладко улыбнулась я.

Стоило ему поднять свою пятую точку и отойти на несколько шагов, я живо снялась со своего места и кинулась в сторону спальни. Остановить мое любопытство не под силу даже танку, куда уж тут Вишневскому. Пока он обернулся на шум и попытался меня нагнать, я уже была возле заветной двери. Возможно, у него было бы больше шансов, будь его коридор метров триста в одну только длину, но он поскупился на такой метраж и в результате я толкнула дверь как раз тогда, когда он схватил меня за руку и дернул в свою сторону. Я ловко вывернула руку и нырнула к двери, Вишневский оказался еще быстрее и резко метнулся вперед, захлопнув дверь перед моей физиономией. Его таланты уже давно вызывают у меня вопросы, уж слишком он ловок. Все, что я успела разглядеть – наличие в ней людей. Больно ударившись носом о его грудную клетку, я отшатнулась назад, но он успел схватить меня за руки и удержать от падения.

Его темные глаза уставились в мои, руки он до сих пор не отпускал. Не знаю, сколько мы так простояли, но дыхание мое сильно участилось. Я потупила глазки и прикусила губу. Больше Вишневскому никаких намеков не потребовалось, одним рывком он притянул меня к себе и впился в губы жестким поцелуем. Это я могла ему позволить и даже с энтузиазмом ответила, позволив ему расслабиться. Медленно, но верно мы начали отступать в сторону гостиной со сколопендрой.

«Пора» — решила я и со всей силы толкнула Андрея прямо на барный стул. Может, он бы и не упал от моего толчка (может, девушка я и сильная, но против двухметровой горы не попрешь), но, налетев на стул, опасно покачнулся и свалился вниз. Этого я уже не видела, так как на всех парах мчалась к заветной двери, хотя многое отдала бы за лицезрение его физиономии. Неприятно, когда тебя вот так вот проводят, если честно, я почти не надеялась, что у меня так легко все получится.

Три секунды – и я ввалилась в комнату. Не знаю, чего я ожидала увидеть, но только не той картины, что предстала передо мной. И вот тут я расхохоталась: подобное зрелище того заслуживало: на огромной кровати томно развалились две блондинистые дамочки, то есть развалилась одна, а другая нависла над ней с непонятной мне целью. Увидев меня, она живенько отползла в сторону и скопировала позу той, что развалилась. Мой смех как рукой сняло, потому что дамочек я узнала мгновенно.

— Нас что, будет четверо? — поинтересовалась наиболее тощая. Голос ее был под стать телосложению: тонкий и противный и я всегда ее недолюбливала. Дамочке было очень далеко за тридцать и знаменита она была тем, что уже лет двадцать как была женой нашего нелюбимого всеми (мной так уж точно) мэра. Похоже, мадам меня не признала.

Почувствовав движение за спиной, я развернулась: лучше сейчас держать парня на глазах. Вишневский стоял, подпирая дверной косяк и сказать, что его взгляд мне не понравился – значит сильно преуменьшить. В животе поселилось неприятное чувство, не иначе как сколопендра заползла.

— С-сентябрина Евгеньевна? — послышалось знакомое заикание.

В любой момент ожидая, что Вишневский вытащит меня отсюда за шиворот или предпримет более жесткие действия, я перевела взгляд на Галочку (Светочку?), в данный момент ее глаза грозили вывалиться из орбит, щеки покраснели, даже на лбу проступили красные пятна. Секретарша отца и жена мэра? Интересный тандем, ничего не скажешь. Неужели Андрюша на самом деле намылился в политики? Непонятно тогда, зачем он собирает дамочек у себя, но наверняка в этом есть какой-то скрытый смысл.

— Сентябрина? То есть, Симбирина? — ахнула миссис Мэр. Кажется, ее звали Зинаидой, и ее имя я не любила еще больше чем ее саму. Мне всегда казалось, что подобное имечко может прибавить еще лет десять к возрасту.

Поняв, что все молчат и ожидают от меня каких-то действий, я на пятках развернулась и подошла к Вишневскому:

— Каков кобель, а! Опять значит за свое взялся… — уперев одну руку в бок, другую я сжала в кулак и потрясла перед его носом, — И ведь тащит всякую дрянь в дом!

Я многозначительно взглянула на дамочек: они прифигели еще больше, чем Вишневский, который теперь разглядывал меня с интересом. Я не удержалась и с чувством вмазала ему пощечину: за Макара. Блондинки дружно ахнули. Хотелось бы навернуть ему еще разок, но что-то в его взгляде меня остановило.

— Ты разбил мое бедное сердце, оно кровоточит! — добавив в голос драматизма, поведала я, — И это после всего, что между нами было…

Андрей поморщился и зло меня перебил:

— Лучше прекрати, — голос его звучал тихо и спокойно, но, неожиданно для себя самой я заткнулась. Кажется, с пощечиной был перебор, таких типов как Вишневский лучше лишний раз не злить.

— Хорошо, извини, — я развернулась к дамочкам, чтобы только не видеть его глаз, — А вы… лучше бы вам начать планировать новую жизнь, девушки. Ты можешь считать себя безработной, тут без вариантов, — обратилась я к Валечке, — А вы… как же вам не стыдно? В вашем то возрасте! При живом муже! Да его брат живет этажом ниже!

— Не строй из себя правильную, все мы знаем, что…

— Тссс, — приложив палец к губам, перебила я Зинаиду, наслаждаясь ее перекошенной от злости физиономией, — Главный враг знаний – иллюзия этих самых знаний, почти бывшая миссис Мэр. Вот у меня, к примеру, никаких иллюзий, все наглядно. Думаю, вашему мужу понравится.

— Сука… — протянула миссис, но я не стала обижаться.

— Лучше заткнись, — равнодушно посоветовал ей Вишневский, все еще сверля меня своим жутким взглядом. Пока я отвлекалась на дамочек, сколопендра в моем животе исчезла, но, стоило мне один только раз взглянуть на Андрея, тварь заползла обратно, скручивая и обжигая внутренности изнутри. Меня вообще трудно напугать, но сейчас по непонятной причине я желала оказаться как можно ближе к Ромке, в моменты страха всегда тянет к родному.

Похоже, пора заканчивать: великий актер всегда знает, когда надо покинуть сцену, затягивать – дурной тон. И, как любая великая актриса, я чувствовала, что мне пора удаляться. На пути моем возвышался Вишневский, и что-то подсказывало мне, что просто так мне отсюда не удалиться.

Стараясь игнорировать неприятное чувство в животе, я подошла к нему и ткнула пальцем в грудь:

— Между нами все кончено! — картинно заявила я и в этот раз задействовала свое колено, он болезненно согнулся, схватившись за известное место, я наклонилась к нему и шепнула заранее заготовленную фразу так, чтобы дамочки не слышали, — Не мечтай, что я забуду твою выходку, сволочь. И уж точно теперь тобою займусь… Надеюсь, Ромка сможет прицелиться так, чтобы попасть в старую рану… думаю, будет не очень приятно, да? На твоем месте я бы носу не высовывала из своей высотки. И да, лучше тебе не приближаться к Макару, иначе плечом ты не отделаешься.

— Тварь… — совершенно отчетливо заявил Вишневский, с трудом разгибаясь и больно хватая меня за руку, — А теперь твоя очередь слушать: не суйся в мои дела. Тебе не стоило переходить границу, дорогая, ты совершила большую ошибку, — все еще держа за руку, он выволок меня из комнаты, захлопнув за собой дверь, чтобы у нас не осталось свидетелей. Руку было больно, но я решила держать лицо до конца.

Вишневский толкнул меня к стене в коридоре, я ударилась спиной, но он не дал мне отойти, схватив вытянутой рукой за шею, при этом держась на почтительном расстоянии, как будто ожидал от меня военных действий (кстати, небезосновательно). Его темные глаза горели яростью, кажется, мой последний удар на самом деле оказался перебором. Внезапно я почувствовала себя слабой, по настоящему беспомощной. Такого со мной еще не бывало, наверное, все дело в его глазах. Сейчас они казались мне даже не человеческими.

— Я… — голос получился хриплым, он слишком сильно сдавил мою шею.

— Что, сдулись все твои угрозы? — он зло усмехнулся, — Кому-то пора прекратить твои выходки, и если твой папаша смотрит на происходящее сквозь пальцы, придется мне показать тебе твое место.

Все так же держа меня за шею, он оттолкнул меня в сторону. Едва не налетев на огромное зеркало, я схватилась за стену и удержалась на ногах. В глазах стояли самые настоящие слезы, но это все от нехватки воздуха и обжигающей боли в горле. В данный момент я была готова убить Вишневского, и это не просто игра слов. В таком состоянии убивают по-настоящему, жестоко и с садистским удовольствием. Медленно выпрямившись, я повернулась к нему: Андрей отошел от меня на пару шагов, словно в его голове бродили мысли, подобные моим. Не знаю, сколько мы сверлили друг друга взглядами, полными ненависти, отвращения и боли, пока Вишневский не покачал головой, прикрыв глаза…

— Тебе лучше уйти, пока все не зашло слишком далеко, — бросил он, все еще держа глаза закрытыми. Голос его звучал устало, опустошенно.

И я ушла, так и не сказав ни слова, хотя слов было много. С полчаса я просидела в машине, пытаясь успокоиться: эмоции били через край, подталкивая меня к действиям, но я не сделала ничего. Наверное, на тот момент это было самым правильным решением за всю мою жизнь. А еще я решила не рассказывать об инциденте Ромке. Прежде всего потому, что мне пришлось бы признать: хоть ненадолго, но Вишневский победил, а этого я себе позволить не могла. Да и неизвестно, как Ромка бы отреагировал. Скорее всего, не очень хорошо, а я слишком любила друга, чтобы позволить ему быть втянутым в наши баталии.

***

На следующий день мое настроение ничуть не улучшилось. Стоило только вспомнить прошлый вечер и глаза, полные бешенства – становилось не по себе. Я трясла головой и пыталась выбросить это из головы и отвлечь себя другими проблемами. Например, какой черт дернул Вишневского найти актриску из другого города? Эту мысль я старалась не отпускать всю трехчасовую дорогу на следующий день. Не живи лже-Анна так далеко, не пришлось бы тратить столько времени даром… Не то, чтобы я не любила езду: просто обожала, но встать на целых три часа раньше обычного – это скажу я, испытание.

В общем-то, З.В. Гаранин ждал меня не раньше семи, но я рассчитывала поговорить с подругой Крокодильши – Анной. Так немудрено запутаться в этих Аннах… Никакой фантазии у людей, брали бы пример с моей мамули: второй Сентябрины за всю свою жизнь я не встречала ни разу.

В тот момент, когда я въезжала в город, можно было уже догадаться, что день будет не самым удачным: во-первых, все утро я потратила на скандал с Ромкой, который не желал отпускать меня в «подобное мутное предприятие» (это его слова), в одиночку. Сам он поехать ну никак не мог, о чем я знала еще позавчера, но собирался отложить все свои дела. Это меня не устраивало, и не только из-за его дел. Не хотелось целый день находиться под его пристальным взглядом. На шее проступили небольшие синяки, не слишком заметные, но уверена, Ромка бы их разглядел, не броди я по дому в свитере. В споре я таки победила, так что возникло и «во-вторых». Вместо себя он отправил со мной парня, которого обозвал своим доверенным лицом. Пашка я уже видела не раз, и на месте Ромки ему бы особо не доверяла: уж слишком он был туп. Ромка оказался глух к моим доводам, и теперь вот это чудо ехало за мной на своем Опеле. Ну и тут как раз уместно перейти к «в-третьих»: надежда на то, что «доверенное лицо» отстанет по дороге, соответственно и отвяжется от меня, умерла еще примерно на половине пути. Если бы не было снега, у меня было бы больше шансов уйти от него: все-таки, моя Ауди - это вам не Опель. Но вот уже второй день подряд снег падал дурацкими хлопьями (снегопад начался вчера вечером), нещадно покрывая дорогу и деревья вокруг, так что скорость моя существенно снизилась.

Ну, и как оказалось, это еще не все, есть еще и «в-четвертых»: подругу Анны нам отыскать так и не удалось. Телефон ее не отвечал, и никто не догадывался, где она пропадает. В итоге пришлось пообедать с дурацким Пашком, который едва ли не пускал слюну, когда смотрел на меня и все время подозрительно облизывал губы. К семи часам вечера я уже напоминала неврастеника, а при одном упоминании Пашка руки начинали дрожать. Я трижды за день поскандалила с Ромашкой, но он остался неумолим: мол, держись Пашеньку, он надежный и все тут. Хотя, стоило признать, что у Пашка имелся существенный плюс: он отвлекал меня от Вишневского.

В общем, наплевав на все знаки судьбы, я все-таки потащилась на ту встречу. На всякий случай сняла номер в местной гостинице и оставила свою малютку на стоянке, а Пашка в номере: оказывается, некоторые бугаи не переносят тройную дозу снотворного и крепко засыпают. И это не моя вина: откуда мне было знать такие подробности, раз я далеко не медик?!

С пятиминутным опозданием я появилась в развалюшном садике на такси. Около входа меня никто не ждал, никакой тебе красной ковровой дорожки, хотя, когда я выгружалась из такси, видела какое-то движение справа. Поначалу это напугало, но потом я решила, что это просто какие-нибудь наркоманы шныряют, место для них самое что ни на есть подходящее. Черт, а темно-то здесь как… На худой конец хотя бы свет включили, шею можно свернуть в этих катакомбах! Прикинув так и этак, я толкнула дверь и прошла по темному коридору до кабинета Гаранина. Кажется, за дверью слышались голоса… Я тихонько постучала и не без опаски внедрилась внутрь, услышав короткое «Входите!». Кроме Гаранина, тут присутствовало еще двое мужчин: один – точная копия Пашка, бритый верзила с разбитой губой, сломанным носом и бесцветными глазами. Я определила его в категорию «безобидные». А вот второй мне понравился куда меньше: подтянутый мужчина лет сорока в стильных очках. Темные с проседью волосы аккуратно зачесаны назад, лицо узкое и длинное, нос тонкий и тоже длинный. Губы, само собой, тонкие. Он быстро окинул меня оценивающим холодным взглядом, но ни лице не отразилось ни единой эмоции, хотя во взгляде читалось некое неодобрение. И отчего-то мне показалось, что увиденное ему пришлось по душе, от этого мне сделалось как то не по себе. Не то, чтобы я обращала внимание на оценивающие взгляды, это мне абсолютно по барабану, но сам тип внушал опасение. И за ту секунду, что я оценивала окружающую обстановку, поняла, что опасалась его не одна: и Гаранин, и бритый бугай взирали на него с каким-то благоговейным страхом.

— Сентябрина, вы все-таки пришли! — нашелся Гаранин, улыбка его вышла слегка нервной.

— Я боялась, что уже опоздала.

— Захар, ты нас не представишь? — продолжая внимательно меня разглядывать, обратился к Гаранину длинноносый. Голос его был тихим, но в нем чувствовалась уверенность человека, наделенного властью, по крайней мере среди присутствующих.

— Конечно, — спохватился тот, — Это Сентябрина, я вам про нее уже рассказывал. А это Борис Иванович, — представил он длинноносого. Про третьего участника данной сцены, похоже, напрочь забыли. Или Гаранин решил, что его можно даже не упоминать.

— Интересное имя, — протянул тип, которого я мысленно окрестила Змеем, уж больно был похож, даже голос походил на змеиное шипение.

— Что говорить: мне повезло.

— Вас так назвал отец?

— С чего вы взяли? — удивилась я, стараясь не показывать свою тревогу: упоминание отца мне не особо понравилось.

— Просто предположение, — с виду равнодушно пожал он плечами, но покоя в душу не привнес, — Как вы добрались, без приключений?

— Как-то обошлось. Правда, у вас тут слишком темно, я бы разжилась парочкой фонарей.

— Захар Владимирович непременно прислушается в вашему совету.

Разговоры ни о чем меня всегда настораживали. Я подняла глаза на длинноносого и он мне широко улыбнулся. Почувствовала неладное я слишком поздно, даже не почувствовала, а скорее услышала движение за спиной. Пришла запоздалая мысль, что пока Гаранин с узколицым болтали ерунду, их громила-дружок, которого я слишком быстро записала в категорию «безобидных» бесшумно прокрался за спину.

«Поверить не могу, что я такая ворона» — моя последняя мысль, потом все вокруг потемнело и наступило полное забвение.

***

— Как скоро она оклемается? — услышала я знакомый голос, который звучал словно издалека. Голова жутко раскалывалась, пить хотелось так, словно накануне я перебрала с текилой. Но, несмотря на все эти отвлекающие обстоятельства, практически в ту же секунду я сообразила, кому принадлежит этот голос и сочла за благо глаза не открывать. И да, разочарование в себе любимой тоже никуда не делось: надо же быть такой клушей?! Ведь чувствовала: что-то здесь не чисто, и все равно поехала. Чертово любопытство… Хотя, в конце концов, ведь чего-то я ожидала? Вот тебе и шанс выяснить что-нибудь этакое.

— Пару часов еще точно проваляется в отключке, — на этот раз голос был мне незнаком, все, что я могла сказать – это о его принадлежности лицу мужского пола.

— Ты уверен? Два часа – слишком много.

— Возможно, у меня получится привести ее в чувство пораньше, — незнакомый голос выдал свое сомнение в моих оклемательных способностях. А зря, между прочим.

— Попытайся. И будь осторожен, говорят, девка та еще штучка, и гены у нее тоже не подкачали, — злобно заметил Змей. Непонятно только, с чего он так на меня взъелся, до этого вроде так зазывно улыбался.

— Во сколько начало?

— В полночь.

— Она будет готова, — загадочно заверил незнакомец.

— А две другие?

— Обижаете, Борис Иванович.

Послышались удаляющиеся шаги, потом скрипнула дверь. Предположительно, нас покинул Змей, его дружок остался тут. Так, теперь главный вопрос: мне то что делать? Оклемалась я намного раньше, чем эти гады предполагали, что несомненно большой плюс. Для меня. Теперь я могу проваляться тут еще пару часов и послушать, что вокруг меня происходит (а могло сложиться так, что никто больше не станет вести разговоров подле меня, бессознательной), или же я могу рискнуть и оглядеться. А ну как появиться шанс? Что за шанс, я представляла смутно: сказать, что разговор Змея и его таинственного собеседника меня заинтриговал, значит, ничего не сказать. К чему я должна быть готова? Так что, пожалуй, появись у меня шанс дать отсюда деру, я бы им не воспользовалась, по крайней мере пока. Зачем то же нужны были все эти ужимки? Меня вырубили какой-то дрянью, от которой теперь болит голова и привезли в неизвестное место. То есть, я так думала, но зачем было лишать меня сознания, не собирайся они меня переместить? Стало быть, от злополучной школы мы все-таки удалились. Вот только как далеко? Змей требовал моей готовности к двенадцати… Ночи или дня? Скорее всего, ночи: не могла же я проваляться в отключке больше полсуток? Думаю, прошло около трех часов… За это время я могла оказаться где угодно. Черт… Окажись мы где-нибудь за тридевять земель, у меня могут возникнуть серьезные проблемы с предполагаемым побегом. Придется как минимум искать населенный пункт, а бродить по лесам и полям – не самое мое любимое занятие. В общем, решено: я остаюсь и жду развития событий, а там – по обстоятельствам. Судя по всему, убивать меня никто не собирается, по крайней мере пока. Ну, я на это надеюсь, будет обидно если я ткнула пальцем в небо.