Сквозь все преграды

Глава 15

Мариетта назвала свой новый дом Ханлан-Хаус, потому что в нем до сих пор чувствовалось присутствие мисс Ады и мисс Алисы. Бродя по тихим комнатам, она повсюду находила следы чужой жизни. И неудивительно: ведь бывшие хозяйки провели здесь лет семь — десять.

В комнате, которую Мариетта выбрала для себя, в нижнем ящике платяного шкафа была спрятана изящная плетеная корзинка для шитья, когда-то принадлежавшая мисс Аде. Старая дама или еще кто-то украсил ее каймой, расшитой красными розами. Содержимое корзинки стало для Мариетты настоящим откровением. Она провела добрых два часа, разглядывая пуговицы, кусочки кружев и шелка, а заодно знакомясь с очень практичной мисс Адой, которая ничего не выбрасывала и, более того, раскладывала все обрезки, пуговицы, нитки и иголки по маленьким пакетикам, снабжая каждый подробным описанием. «Хорошие черные пуговицы разных размеров», «Двенадцать больших булавок», «Шнур из серебряной парчи. Три дюйма, с четвертью». Там нашлись и пакетики с наждачной бумагой, в которую ровными рядами были воткнуты булавки с белыми головками, и отличные острые ножницы в бархатном футляре, а на самом дне в выцветших конвертах, перевязанных красной шелковой лентой, лежали прелестнейшие валентинки. Мариетта таких никогда и не видела. Неизвестно, почему мисс Ада избрала одинокую жизнь, но из писем было ясно, что ее любил некий мистер Марлон Бишоп из Иллинойса. Почти полвека назад и на протяжении двенадцати лет он подтверждал неизменность своих чувств к мисс Аде. Жив ли он сейчас, спрашивала себя Мариетта, разглядывая красивые открытки, которые джентльмен сделал собственной рукой. И знает ли он, что мисс Ада умерла? Отказался ли от надежды на взаимность? А может, мистер Бишоп давно переключился на другой объект и его ухаживание имело больший , успех?

Мисс Алиса Ханлан оказалась более общительной особой. Это явствовало из груды писем и открыток, в беспорядке валявшихся в ящике письменного стола. Леди получала их главным образом от знакомых из Бата в Англии, но попадались открытки даже из Мадрида. Тон корреспонденции был довольно фривольным и откровенным, поэтому Мариетта без труда нарисовала в своем воображении облик этой милой и доверчивой дамы.

В доме мисс Ады и мисс Алисы, среди их вещей, она чувствовала себя отлично. Дом был словно создан специально для них троих. Мариетта тоже внесла в него свою лепту: поставила фотографии матери и Дэвида и разложила книги на застекленных полках в гостиной.

Словом, Мариетта начала новую жизнь.

Первые три недели она была слишком занята, чтобы думать о Мэтью. У нее появилось много знакомых: Киркленды, которые взяли Мариетту под свое крыло и «вывели в свет», члены школьного комитета, дамы из церковного комитета, которые на следующий же день после ее приезда пожаловали к ней в дом, преподобный Тальбот и его семья, пригласившие Мариетту на чай.

Мариетта быстро поняла, что здесь ее считают знаменитостью, В этом маленьком городишке каждый знал: вот идет миссис Колл, дочь известного сенатора Хардести и вдова прославленного профессора Дэвида Колла. Кроме того, ходили слухи, что она возглавит школьное дело в Санта-Инес. Это потрясло Мариетту. После смерти Дэвида она страстно хотела вернуться в Калифорнию и приняла первое же приглашение на работу, только бы жить в этом штате. Однако в письме от школьного комитета речь шла только о месте учительницы. А местные видели в ней человека, который сможет организовать систему образования, отвечающую потребностям быстро растущего города, где планировалось построить два новых здания — начальной и средней школы. И самое главное — им нужен был человек, который сумел бы собрать для этого деньги в имеющем вес обществе. Такой человек должен был убедить толстосумов как следует раскошелиться.

Поняв наконец, для чего на самом деле ее пригласили в Санта-Инес, Мариетта чуть не расхохоталась. А она-то еще удивлялась тому, что школьный комитет с готовностью предложил место ей, не имеющей никакого опыта! Даже теперь, проработав в школе месяц, Мариетта не чувствовала уверенности в себе, хотя закончила очень хороший женский колледж. И все же приятно заниматься делом, в котором неплохо разбираешься! Жизнь в Санта-Инес обещала много интересного. Каждый новый день приносил ощущение, что здесь она у себя дома.

Мэтью был прав, сравнивая Санта-Инес с земным раем. Пологие холмы с растущими на склонах дубами издали напоминали поле спелой пшеницы. Этот прекрасный пейзаж очаровывал, манил к себе, от него веяло тишиной и покоем. По вечерам Мариетта сидела в саду, вспоминая голос Мэтью, его лицо, сияющие синие глаза.

«Здесь хорошо по вечерам, особенно после жаркого дня. Ветерок приносит прохладу, и это просто здорово».

Только в эти часы Мариетта разрешала себе думать о Мэтью, о той боли и радости, которые он ей принес. Боль была свежа и нестерпимо остра, но и радость — тоже. Она закрывала глаза, воскрешая в памяти ту последнюю ночь, его нежные, почти благоговейные ласки, дрожь, которая пробегала по всему ее телу от этих ласк. Ничего более удивительного и прекрасного Мариетта не испытывала за всю свою жизнь. А Мэтью?

Ответ напрашивался сам собой. И он был не слишком приятен. Мэтью исчез не попрощавшись. Все понятно! Но Мариетта не задумывалась над этим глубоко по той простой причине, что ей удавалось побыть одной не больше десяти — пятнадцати минут в день, чему очень способствовали Джастис Двенадцать Лун и Либерти Неторопливый Медведь.

Они появлялись и исчезали внезапно, словно привидения. Мариетта не знала, где живут братья Дроганы, где спят и как им удается не отходить от нее ни на шаг. Она знала только, что они защищают ее от возможного нападения со стороны Эллиота Чемберса, и была им благодарна. Ведь Мэтью до сих пор пропадал неизвестно где.

С первого же дня Дроганы установили своего рода дежурство. По утрам они сидели на крыльце, как сторожевые собаки. Мариетта впускала их в дом и кормила. По крайней мере так было наутро после ее приезда, когда на кухне еще оставалось много хлеба, печенья и всякой другой еды, приготовленной Элизабет. Сама Мариетта стряпать не умела. Потом братья появлялись на крыльце в полдень и вечером, ожидая обеда и ужина. Стоило ей расположиться в саду, чтобы предаться мечтам о Мэтью, как кто-то один или они оба нарушали ее уединение. И Мариетте приходилось прерывать свои грустные размышления и посвящать час-другой приятной беседе с охранниками. Несмотря на свой экзотический внешний вид, братья Дроганы были людьми довольно образованными и умными. Мариетта и представить себе не могла, что Джастис, оказывается, уже шесть лет назад закончил колледж Нотр-Дам. Каждый день она приглашала их переночевать в гостиной, но они вежливо отказывались, ссылаясь на то, что предпочитают спать на свежем воздухе. В душе Мариетта была им за это благодарна: что могли подумать соседи, если бы узнали, что два длинноволосых, диковатого вида джентльмена остаются у нее на ночь? Правда, не менее интересно выяснить их мнение и по поводу пребывания упомянутых джентльменов на ее крыльце.

Что же касается Мэтью Кейгана, то Мариетта хотела только одного — поскорее забыть о нем. Пусть он не тревожит больше ее сердце и превратится в дорогое воспоминание. В старости она будет вытаскивать время от времени эти воспоминания на свет божий, как мисс Ада, наверное, вытаскивала из корзинки для шитья воспоминания о своем Марлоне Бишопе. Не важно, увидятся ли они когда-нибудь снова. Надо вырвать эту любовь с корнем, как сорняк, смотреть Мэтью в лицо и постараться ничего при этом не чувствовать. Чтобы выполнить это намерение, Мариетта поклялась себе не общаться с его семьей. Однако скоро выяснилось, что сдержать данное слово совершенно невозможно. Она еще могла вынести общение с младшим братом Мэтью — Джимми, весьма любезным молодым человеком, но с его женой… Элизабет Кейган напоминала ураган. Признаки его приближения заметны, к нему можно подготовиться, но остановить его никому не под силу.

Еда, приготовленная Элизабет, закончилась через два дня. На следующее утро братья Дроганы, сгорая от нетерпения, ждали завтрака на крыльце, а Мариетта орудовала на кухне, пытаясь справиться с печкой. Она поставила на нее сковороду с яичницей и кусочками хлеба, поднесла зажженную спичку к поленьям, и в этот момент в парадную дверь громко постучали.

Рассердившись на весь свет, Мариетта пошла открывать.

— Если вы хотите завтракать, — крикнула она, распахнув входную дверь, — боюсь, придется немного потерпеть.

На пороге стояла молодая женщина и в упор смотрела на нее. Мариетта онемела от неожиданности.

— О, простите, — выдавила она наконец из себя и выглянула на улицу.

Либерти и Джастис сидели на крыльце и с жадностью поедали печенье из корзинки, которая была чуть поменьше той, что держала в руках молодая женщина. Два белокурых мальчика (один — совсем крошка) стояли рядом и требовали, чтобы взрослые обратили на них внимание.

— Полагаю, что извиняться надо мне, миссис Колл, — сказала темноволосая и черноглазая незнакомка. В ее речи отчетливо слышался очаровательный южный акцент. — Я хотела прийти позже, но подумала, что у вас, наверное, ничего нет на завтрак. Я знаю, какой аппетит у мистера Двенадцать Лун и мистера Неторопливого Медведя, а потому уверена, что они уже опустошили все полки на вашей кухне. — Она протянула руку. — Я Элизабет Кейган, золовка Мэтью.

— О!.. — Мариетта ответила на крепкое рукопожатие. Она не ожидала, что Элизабет Кейган так молода. — Рада познакомиться с вами, миссис Кейган. Мэтью… маршал Кейган много о вас рассказывал. Проходите, пожалуйста.

— Спасибо. — Элизабет взглянула на детей. — Джентльмены, будьте добры, — обратилась она к Джастису и Либерти, — присмотрите за Джорджем Робертом и Джозефом. Я скоро вернусь.

Джастис, у которого рот был набит до отказа, молча кивнул. Повернувшись к Мариетте, Элизабет Кейган приподняла юбку и сказала, переступая через порог:

— Благодарю вас, миссис Колл. Я зайду. Оказавшись в гостиной, Элизабет оглядела ее и одобрила.

— Мило. Я никогда не была у мисс Ады и мисс. Алисы, но внешне мне всегда очень нравился их дом. Да и сад здесь прекрасный.

— Да, — согласилась Мариетта, с любопытством глядя на молодую женщину, которая стала женой брата Мэтью. Для жены богатого владельца ранчо она была одета слишком просто. Во всем ее облике чувствовалось что-то спартанское: от темного платья и строгой прически до сурового выражения лица. Она напоминала женщин из секты менонитов, которых Мариетта однажды видела в Нью-Йорке. — Мне тоже очень нравится этот дом.

— Как вы устроились? — Расхаживая по комнате, Элизабет Кейган провела пальчиком по какому-то предмету обстановки и нахмурилась. — Пыль, — сказала она с отвращением. — В сухом климате с ней надо вести постоянную борьбу. В Теннесси жуки и грязь. В Калифорнии — пыль… — Закончив осмотр, она добавила: — Вам что-нибудь нужно?

— Думаю, что нет, — ответила Мариетта.

В ее душе начало закипать раздражение. Да, она ничего не знает о пыли и способах борьбы с ней. Ну и что? Этими проблемами раньше всегда занимались в ее доме горничные.

— Но, конечно, я еще только осваиваюсь.

— Разумеется. — ответила Элизабет. Ее тон ясно показывал, что это не оправдание для пыли. Она посмотрела на Мариетту своими большими черными глазами. — Буду с вами совершенно откровенна, миссис Колл. Я лично не люблю, когда кто-то указывает мне, как надо вести хозяйство. Но я обещала Мэтью…

— Мэтью?!

— Да. Я обещала, что позабочусь о вас и обеспечу всем необходимым.

При упоминании о Мэтью Мариетте с трудом удалось сохранить самообладание, она постаралась, чтобы голос звучал спокойно:

— Это очень мило с вашей стороны, миссис Кейган, но уверяю вас: маршал Кейган больше за меня не отвечает.

— Простите, — не менее спокойно возразила Элизабет, — у него на этот счет другое мнение. Два дня назад он устроил из-за вас скандал.

— Маршал Кейган был в Санта-Инес? Два дня назад? — Брови Мариетты от удивления поползли вверх.

Элизабет поставила на пол свою тяжелую корзину и начала стягивать перчатки.

— Вы, кажется, удивлены? — заметила она, развязывая ленты на шляпке. — Честно говоря, мне не нравится поведение Мэтью. Думаю, вам лучше присесть, миссис Колл. Вы выглядите не очень хорошо.

— Я прекрасно себя чувствую, миссис Кейган, — сухо заверила ее Мариетта. — Я была бы весьма признательна, если б вы рассказали мне о вашем разговоре с маршалом Кейганом.

— Вам не нравится, что он попросил меня и Джимми помочь вам, — констатировала молодая женщина. — Это вполне понятно. Мэтью — властный человек. Все Кейганы таковы. Потом вы поймете, что с ним надо вести себя твердо, как с непослушным ребенком. Одну минутку… — Она подошла к двери и крикнула: — Мистер Неторопливый Медведь, будьте добры, зайдите в дом! Либерти тотчас появился на пороге, держа а руке недоеденную булку.

— Да, мэм?

— Если не ошибаюсь, — невозмутимо сообщила Элизабет, — на кухне что-то горит.

— О нет! — вскрикнула Мариетта. — Моя яичница! И тосты!

— Я думаю, миссис Колл будет очень благодарна, если вы потушите огонь, пока он не нанес большого ущерба.

Выронив булку, Либерти побежал на кухню.

— Берегите волосы! — крикнула Элизабет ему вслед. Потом, покачав головой, повернулась к Мариетте и презрительно сказала: — Эти волосы! При виде мистера Двенадцать Лун и мистера Неторопливого Медведя у меня всякий раз возникает почти непреодолимое желание взять ножницы и отрезать им эти волосы.

Схватившись за голову, Мариетга с ужасом смотрела на дым, который плыл из распахнутой кухонной двери.

— Проклятая печь! Я все утро пыталась разжечь ее!

— Мэтью считает, что вам нужны кухарка и экономка. И я полагаю, что он прав, миссис Колл, — твердо заявила Элизабет. — Пожалуйста, сядьте. Кажется, вы нездоровы.

Мариетта не стала возражать и буквально рухнула в кресло. Гостья села напротив.

— Не расстраивайтесь, мэм. Я уверена, мистер Неторопливый Медведь быстро потушит огонь. Несмотря на длинные волосы, он надежный человек. — Она сложила руки на коленях. — Так о чем мы говорили? Ах да! Мы обсуждали Мэтью. Я уже сказала, он очень плохо вел себя, когда увидел, что мистер Двенадцать Лун и мистер Неторопливый Медведь находятся в «Лос Роблес», а вас там нет. Я даже думала, что они устроят драку, но мой муж сумел растащить их.

— Почему? — спросила Мариетта.

— Что «почему»? — удивленно переспросила молодая женщина.

— Почему они чуть не начали драться? — терпеливо повторила Мариетта.

— Кажется, я уже все объяснила, — сухо ответила гостья. — Мистер Двенадцать Лун и мистер Неторопливый Медведь не привезли вас в «Лос Роблес», как велел Мэтью. Обнаружив, что вас там нет, он начал обвинять их. И меня тоже. Якобы я вас напугала! Никогда в жизни я не слышала подобной глупости. Я чуть не отхлестала его веником за это.

Представив себе эту картину, Мариетта зажала рот рукой, чтобы не засмеяться!

— Если я правильно его поняла, — продолжала Элизабет, — то Мэтью боится, что некий джентльмен по имени Чемберс может навредить вам. Он хотел, чтобы вы пожили в «Лос Роблес» до тех пор, пока Чемберса не арестуют, и очень разозлился, узнав, что вы поселились здесь. Мэтью собирался привезти вас в «Лос Роблес» силой, но мистер Двенадцать Лун и мистер Неторопливый Медведь пообещали, что будут тщательно охранять вас, спать во дворе и ни на минуту не выпустят вас из виду. Это его немного успокоило, однако потом, когда выяснилось, что Натан Киркленд встретил вас на вокзале и помог устроиться на новом месте, Мэтью опять разбушевался. — Элизабет заметно помрачнела. — Что он говорил! Пришлось уложить детей спать, чтобы они ничего не слышали, поскольку Мэтью вел себя очень плохо. Ведь Натан — ближайший друг Джеймса, и я уверена, что он вел себя учтиво и делал только то, о чем просил его Вирджил.

— Конечно, — пробормотала Мариетта, в душе которой боролись гнев и радость. — Он настоящий джентльмен. Я очень ему признательна.

— Разумеется. Натан никогда не совершил бы неподобающего поступка. Я уверена. Не понимаю, почему Мэтью подумал иначе.

Из кухни вышел Либерти:

— Огонь я погасил, но беспорядок там жуткий.

— Ну, — сказала Элизабет, вставая с кресла, — с этим справиться несложно. Большое спасибо, сэр. Вы можете вернуться на крыльцо. Завтрак скоро будет готов. — Она взяла свою корзину.

— Завтрак? — переспросила Мариетта.

— Да. Ах, пока я не забыла: мы с мужем приглашаем вас отобедать у нас в воскресенье после службы. А также мистера Двенадцать Лун и мистера Неторопливого Медведя.

— Когда речь идет о вкусном обеде, меня не надо просить дважды, мэм. — Либерти улыбнулся. — Большое спасибо.

Мариетта не разделяла его радости. Несмотря на доброту Элизабет Кейган и трогательную заботу Мэтью, она твердо решила по возможности не общаться с семейством Кейганов.

— Благодарю вас за это любезное приглашение, миссис Кейган, — ответила она учтиво, — но, к сожалению, я не смогу отобедать у вас в воскресенье.

— Чепуха! — мгновенно откликнулась Элизабет. — Вы должны прийти.

— Нет, — твердо повторила Мариетта. — Я не приду.

— Не глупите, — заявила гостья непререкаемым тоном. — Я обещала Мэтью, что каждое воскресенье вы будете проводить в «Лос Роблес», значит, так и будет. И незачем больше обсуждать эту тему. — Элизабет направилась в кухню. — Идемте, миссис Колл, я покажу вам, как надо разжигать печь.