Сладкая месть

Глава 9

Рейн дожидался своего экипажа на углу возле городского дома лорда Дорринга. Вскоре он сел в изящное черное ландо, выбранное им для поездки в город.

На дверцах экипажа не было никаких опознавательных знаков, ничего, что могло бы случайно выдать, кто он, или вызвать любопытство по поводу цели его поездки. Рейн редко заботился о соблюдении приличий, но на сей раз он с удивлением обнаружил, что не хочет, чтобы имя Джоселин склоняли бы вместе с его именем в той унизительной манере, которую свет приберегает для женщин вроде Розали Шеллгрейв или даже леди Кэмпден.

Конечно, рано или поздно это случится. Но Рейн намеревался избавлять свою будущую любовницу от подобных сплетен так долго, как только сможет.

— На Мэддокс-стрит, Финч, — крикнул он кучеру. — И побыстрее, я тороплюсь.

И Рейн откинулся на сиденье устремившегося вперед экипажа. Он спешил к своей даме.

Виконт весь вечер с нетерпением ждал возможности вернуться к Джоселин, он упустил несколько взяток в висте только потому, что его мысли уносились к Джо и их страстной встрече несколько дней назад. Но сегодня был вторник. За последние два года он ни разу не пропустил встречу в «Кулачном бойце». И если он нарушит это правило, его товарищи начнут искать причину. Хэркурт тоже был членом клуба. А Стивен с радостью воспользуется возможностью поболтать о своем недавнем знакомстве с очаровательной миссис Уиндэм.

Господи, эта девушка все еще сохраняла невинность! И он не собирался отдать ее на съедение волкам!

В начале двенадцатого подали его экипаж. Рейн уезжал от Дорринга немного раньше обычного, но не настолько, чтобы это обратило на себя внимание. По-настоящему необычным было другое: небольшое количество бренди, которое он выпил, — с тех пор, как он познакомился с темноволосой бродяжкой, взявшей его на мушку, Рейн стал пить меньше.

После своего возвращения в Лондон виконт много играл, пил и распутничал от скуки. Но с той роковой ночи перед особняком Дорринга он уже явно перестал скучать. Рейн подумал о Джоселин и улыбнулся. Он надеялся, что она ждет его.

С другой стороны, интересно было бы забраться обнаженным к ней в постель, когда она спит. Она не успеет насторожиться и, может быть, примет его ласки и даже ответит на них. И тогда он овладел бы ею, вошел бы в ее упругое тело и поймал бы ее естество, ускользавшее от него с самой первой их бурной встречи.

Рейн вздохнул, понимая тщету своих надежд, хоть его тело и начало напрягаться. Дисциплина, напомнил он себе. Ты поймешь, когда она будет готова, и тем сладостнее станут ощущения.

Экипаж завернул за угол на Гросвенор-сквер, въехал в узкий переулок позади городской усадьбы Рейна. Грум уже ждал его, направляя ландо и лошадей в конюшню. Рядом с ним работал Броуни.

— Добрый вечер, Броуни, — крикнул Рейн, спускаясь на мостовую.

— Вечер добрый, хозяин.

— Как поживает наша леди?

— Тебя ждет. И нервничает, как кошка.

Рейн кивнул, стараясь скрыть свое разочарование. Джоселин не спит. И, похоже, не горит сладким нетерпением, на которое он втайне надеялся. Ничего, со временем эта проблема разрешится. В этом он не сомневался. Ему следовало бы сходить к Мадам Дю Мон, чтобы немного расслабиться. Но он понимал, что не сделает этого.

Рейн вошел в дом через заднюю дверь, пересек холл, передал лакею шляпу и перчатки и направился в гостиную. По тому, что сказал Броуни, он ожидал, что Джоселин сидит там на диване, но в комнате никого не оказалось.

— Она наверху, милорд, — сообщил лакей с подчеркнутой чопорностью.

— Спасибо.

Нужно что-то делать с этими слугами. Ему совсем не нравилось их жесткое отношение. Он мог себе представить, как они обращаются с Джоселин в его отсутствие.

Рейн взбежал наверх, перепрыгивая через две ступеньки, думая, не спит ли она все-таки, почти мечтая, чтобы она спала. Он открыл дверь ее спальни и снова испытал разочарование.

— Я здесь, милорд, — тихо позвала Джоселин, и нежный звук ее голоса обдал его жаром.

Собираясь не обращать на это внимание, Рейн вошел в свою спальню и замер на пороге.

— Добрый вечер, милорд, — Джоселин стояла рядом с большой ванной, полной горячей воды. — Я думала, что ты захочешь искупаться перед сном.

На ней была белая кружевная ночная рубашка, которую он ей купил.

У Рейна захватило дух. Он оглядел девушку с ног до головы, заметил, что ритм ее дыхания немного изменился, что жилка на шее бьется быстрее обычного.

— Да, — произнес он хрипловатым голосом, — думаю, что мне это будет приятно.

Он приблизился к Джо в надежде, что правильно понял смысл того приглашения, которое прочитал в ее голубых глазах, но он боялся двигаться слишком быстро, чтобы не нарушить очарование и не вспугнуть ее.

Джоселин улыбнулась.

— Позволь мне помочь тебе раздеться.

У Рейна пересохло во рту. Джоселин подошла к нему, белое кружево развевалось вокруг нее, черные как смоль волосы поблескивали в свете свечей и камина.

С той минуты, как он увидел ее в прозрачной кружевной рубашке, желание болезненно давило на него, и Рейн боялся, что, если Джо зайдет слишком далеко, а потом попытается остановить его, он уже не сможет совладать с собой.

— Ты уверена, Джо?

— Я буду гораздо увереннее, если ты поцелуешь меня, милорд.

Рейн застонал и обнял ее. Она охотно устремилась ему навстречу, податливая и отзывчивая, Джо ответила на его поцелуй, открываясь давлению его языка, позволяя пробовать свои губы.

Полегче, сказал он себе. Не торопи ее. Но ему не хотелось медлить. Ему хотелось сорвать рубашку с ее гибкого тела, целовать ее груди и лоно, опустить ее на пол, расстегнуть штаны и войти в нее.

Но вместо этого он прервал поцелуй, чтобы коснуться губами ее подбородка, прикусить ее нежное ухо, усыпать поцелуями ее плечи.

— Твоя ванна, милорд, — с трудом прошептала Джоселин.

— Да…

Это позволит помедлить, он сможет смягчить жар, разрывавший его тело.

Во всяком случае он надеялся на это, пока снимал фрак и жилет, но потом Рейн почувствовал, что пальцы Джоселин расстегивают пуговицы на его рубашке. Дрожащими руками он расстегнул запонки, сорвал с себя крахмальное белое полотно и потянулся к пуговицам на лосинах.

Но пальцы Джоселин поспели первыми. Он заметил, что ее руки дрожат, но не мешал ей. Вместо этого он запрокинул ее лицо, наклонился и поцеловал, его член был таким твердым и напряженным, что Рейн боялся, как бы его не прорвало. Напряжение спало, когда пуговицы были расстегнуты. Джоселин отвела взгляд.

— Твои ботинки, — прошептала она.

Рейн сел на стул и разулся, потом стянул штаны. Нагой, он подошел к ванне и влез в нее. Щечки Джоселин очаровательно покраснели, когда она встала на колени рядом с ванной, не обращая внимания на брызги, от которых ее рубашка намокла и стала совсем прозрачной.

— Только купание должно быть недолгим, — сказал Рейн, — иначе, дорогая, тебе придется присоединиться ко мне прямо как есть.

Она тихо засмеялась.

— Я уже приняла ванну, милорд. Я бы предпочла присоединиться к тебе в постели.

Она увидела жар желания в его глазах и впервые заколебалась.

— Т-то есть… если ты тоже этого хочешь. Рейн обхватил руками ее лицо, привлек к себе и поцеловал.

— Моя обворожительная Джоселин, если бы ты только знала, как я этого хочу.

Она несмело улыбнулась, потом глубоко вздохнула. Взяв в руки губку, она намылила ее и стала тереть его широкую спину. Под водой он заерзал, пытаясь совладать с растущим возбуждением. Джоселин убрала губку, облила водой его плечи и стала мыть его торс. Он ощутил прикосновение ее груди, когда она склонилась над ним.

Джоселин намылила мускулы на его груди, ополоснула, потом намылила и сполоснула его живот. Потом ее пальцы замерли на границе воды, тогда Рейн поймал ее руку и опустил в воду. Она выпустила губку, которая так и осталась плавать в мыльной пене, но рука ее осталась под водой и осторожно двигалась, оценивая размер, форму и ощущение.

— Мы подойдем друг другу, Джо. Твое тело скоро привыкнет к моему.

— Рейн?

— Что, милая?

— Ты поцелуешь меня снова?

Он чуть не рассмеялся. Когда она пугалась, она верила, что его поцелуи разгонят страхи. До сих пор это так и получалось, и этот раз тоже не был исключением. Он особенно осторожно действовал языком, дразняще касаясь уголков ее рта, требуя отклика. И она сначала осторожно, а потом все более самозабвенно ответила на поцелуй. И последняя тонкая ниточка его самоконтроля оборвалась.

Он перескочил через край ванны, выпрямился, голый и возбужденный, весь в мыльной пене.

— Рейн!

Он тихо хмыкнул, протянул к ней руки, привлек к себе и поцеловал. Просунув руку ей под колени, он подхватил ее и пошел к постели. Белая кружевная рубашка в мгновение ока стала насквозь мокрой, как и ковер, по которому он шагал мокрыми ногами. Рейн упал на массивную кровать с балдахином, опустив девушку осторожно на середину пуховой перины, он жадно целовал ее губы, а его руки коснулись ее груди.

Она только на мгновение замерла, а потом ответила на поцелуй, запустила пальцы ему в волосы, изогнулась, прижимаясь к нему всем телом.

Джоселин задрожала, и не от холода или влаги. Мускулистое тело Рейна прижалось к ней. Она ощущала его мощные очертания, мускулы на его плечах, мощный пресс. Одна из его могучих рук сплелась с ее волосами, тогда как другая обхватила ее за ягодицы, чтобы крепче прижать к нему, его пальцы массировали, дразнили, заставляя место между ее ног гореть и пульсировать.

Господи. Она никогда не испытывала таких сумасшедших ощущений, никогда так не теряла контроль над собой. Рейн коснулся ее губ, овладел ее ртом. Его язык довел ее до неистовства. Под ее пальцами мускулы его влажной груди изгибались и напрягались, и соски на ее груди стали такими твердыми, что болели от прикосновений.

Словно уловив ее потребность, он спустил рубашку с ее плеча, обнажив грудь, нагнулся и поймал сосок губами. Джоселин ощутила жар, почувствовала, как все ее тело пронзил огонь, и гортанно застонала. Рейн нежно пососал, и жар запульсировал в ее лоне. Он целовал и лизал, приоткрывая рот, чтобы поймать в него больше ее плоти, тянул, сосал, пробовал, испепеляя ее кровь. Когда он отстранился, боль от этой потери была такой острой, что она чуть не заплакала.

Но он только снял с нее рубашку. И через мгновение снова целовал ее, его губы ласкали, требовали, его язык погружался в ее рот. Его рука как огнем обжигала ее плоть, потом скользнула в нежный треугольник мягких темных завитков между ее ног, раздвигая губы ее влагалища, его палец проник внутрь.

Джоселин вскрикнула от жара, пронзившего ее тело. Пламя охватило ее, заглушив все мысли, кроме мысли о Рейне и о магическом чувстве, которое он возбуждал. Она поняла, что она там влажная, когда он стал использовать эту влажность для того, чтобы растянуть ее и подготовить, вложил туда и второй палец, потихоньку вынимая их и снова погружая внутрь.

Она боялась, тревожилась, чувствовала замешательство.

Но никаких преград больше не существовало.

Ей хотелось, чтобы его пальцы были в ней, хотя до этого мгновения она не могла в это поверить. Ей хотелось, чтобы он гладил ее и жаркое пламя охватывало бы всю ее.

— Рейн, — прошептала она, прижимаясь к его груди, умоляя о чем-то, понимая, что она просит о том длинном, жестком и напряженном, чего так боялась, одновременно нуждаясь в нем и боясь его.

— Спокойнее, любимая, не переживай, — он снова поцеловал ее, нежно, медленно, глубоко, а его рука ласкала ее грудь. — Ты готова принять меня, Джо. Ты чувствуешь это?

— Я готова. Господи, Рейн, я более, чем готова. Рейн застонал. Коленом раздвинул ее ноги, расположился над ней, целуя ее груди и посасывая их,

Потом вернувшись к ее рту и просовывая внутрь вой язык. И в это мгновение она почувствовала, как его твердый член входит в нее, такой толстый и горячий, что она снова на мгновение испугалась. Но его поцелуи манили и дразнили, а его мускулы терлись о ее груди, и мгновение спустя она раздвинула ноги шире, приглашая его, пока он не достиг преграды ее девственности.

— Будет немного больно, Джо. Но только сейчас. Я постараюсь быть как можно более нежным.

Ее тело напряглось, ожидая этого мгновения, боясь разрыва своей плоти. Но его пальцы обхватили ее грудь и стали ласкать сосок, его язык скользил по сводам ее рта, а его губы — Господи — его губы пили ее губы пока, казалось, не завладели всем ее существом. Джоселин ощутила прилив жара, открылась, как цветок на солнце, и Рейн достиг своей цели.

Боль пронзила ее. Джоселин вскрикнула, но поцелуй поглотил этот звук.

— Прости, — сказал он, сочувственно хмурясь. — Жаль, что нет другого способа.

Она увидела, какой ценой далась ему эта забота, по поту, выступившему у него на висках, по слипшимся волосам на лбу.

— Все в порядке. Больно было только мгновение.

С ней действительно все в порядке, поняла Джоселин. С ней всегда будет все в порядке, пока Рейн будет рядом.

— Слава Богу, — он снова поцеловал ее, долгим глубоким поцелуем, и, когда она расслабилась, ее тело залила волна тепла.

Рейн медленно начал двигаться снова, осторожно, стараясь не причинить ей боли. Странно, но боль не возвращалась. Осталась только тяжесть мускулистого тела Рейна и его жесткий горячий член, погруженный в нее. Она могла бы почувствовать себя уязвимой и пойманной, но она ощутила только, что в ней нежно пробили брешь.

Рейн двигался все интенсивнее, его ритм стал быстрее, увереннее, глубже. Его мускулы стали твердыми, ее собственное тело напряглось. Джо захватило удовольствие, огонь, казалось, полыхал в ее жилах. Господи, что происходит? — подумала она. Но мысль пропала, когда ее залила волна невероятного жара.

С каждым долгим мощным движением пламя пронизывало все ее тело. Ее конечности казались ватными, груди было то горячо, то холодно, тяжело, болезненно и дразняще. Она вся дрожала, поглощенная ощущением большого сильного тела Рейна, перекатывавшимися по ней сильными мускулами. Ее охватил влажный жар, залив огнем и желанием, неистовством и страстью, завладев ею наподобие какой-то неодолимой силы, которую она не понимала, но которая, казалось, звала вперед.

— Впусти его, — тихо сказал Рейн, ощутив ее напряжение. — Ты хочешь именно этого, милая. Тебе это нужно.

Она доверилась ему и, покорившись волне, закрыла глаза. И через мгновение она плыла по волнам дрожащего жара, прорываясь сквозь серебристую пену, поднимаясь все выше и выше, взлетая на волну, позволяя ей поднять себя и нести к далекому горизонту. Она выкрикнула имя Рейна, и волна обрушилась на нее, ее тело дрожало, и ее охватило невероятно сладкое ощущение удовольствия.

Она почувствовала, что он дрожит, прижимая ее к себе. Его голова откинулась, а в горле замер стон. Это был самый невероятный момент, который ей доводилось пережить, самый возбуждающий и самый пугающий.

Она тяжело дышала, Рейн тоже. Еще мгновение он оставался на ней, потом осторожно отодвинулся и уложил ее голову на свою руку.

Какое-то время они молчали. Только лежали, слушая биение своих сердец, бившихся почти в унисон. Когда мир пришел в порядок и сердце стало биться спокойнее, Джоселин повернулась к Рейну лицом.

— Почему ты не сказал мне, что это будет так? Рейн тихо засмеялся.

— Как я мог объяснить?

Она улыбнулась.

— Думаю, это было бы непросто. Это слишком приятно, чтобы описать словами. Спасибо.

— Спасибо? За что?

— За такой восхитительный дар. Я никогда этого не забуду.

Он снова засмеялся еще более низким смехом.

— Это только начало, любимая. У тебя в запасе еще тысячи таких подарков.

Тысячи подарков. Тысячи ночей? Она надеялась на это. Она поняла, что мечтает об этом.

— Большинство женщин не получают удовольствия в первый раз. Я знал, что ты страстная женщина, Джо. Но ты оказалась сокровищем.

Джоселин улыбнулась и свернулась калачиком рядом с ним. Когда его рука коснулась ее груди, она удивилась, что по ее телу снова пробежала волна жара. И при свете свечей она изогнула брови при виде напряженного члена Рейна, снова касавшегося ее лона.

— Я понимаю, что тебе может быть больно, — сказал он бархатно-хриплым голосом. — Может быть, мне лучше лечь в другой комнате?

— Думаю, милорд, мне бы хотелось, чтобы ты снова меня поцеловал.

— Но ты же понимаешь, что стоит мне…

— Если ты, конечно, не хочешь…

— Господи, ты действительно сокровище.

С этими словами он притянул ее под себя, приподнялся на локтях, нависая над ней. Восхитительный долгий поцелуй, и вот он снова скользнул в нее, снова выводя на такую же волну удовольствия, что и в прошлый раз.

Это было совсем не похоже на то, чего она ожидала. Страстная. Красивая. И пикантная. Безусловно, то ощущение, которое они делили, было для Рейна таким же особенным, как и для нее. Он, безусловно, испытывал к ней не такие чувства, как к другим женщинам.

От этой мысли ее неопределенное будущее стало казаться таким далеким. Она была счастливее, чем когда бы то ни было прежде. Она не позволит своим глубинным страхам разрушить удовольствие, которое доставляет ей Рейн. Она спрячет их на дно сердца, и в один прекрасный день они исчезнут навсегда.

К утру все беспокойство Джоселин улеглось. Она проснулась от солнечного луча, пробившегося между занавесками. Улыбнулась, потянулась и зевнула, думая о Рейне и об удовольствиях прошедшей ночи. Она повернулась, но Рейна рядом не было. На его подушке лежала алая роза.

Сердце Джоселин забилось сильнее. Он принес ее из сада. Для нее.

Она радостно перевернулась на спину, поднесла розу к лицу и вдохнула ее нежный аромат. Он ушел, но не забыл ее. И он вскоре вернется.

Он вернулся поздним вечером, как обычно, приведя слуг своим неожиданным появлением в трепет. Рейн приказал подать ужин наверх, и Джоселин покраснела от мысли, что подумают слуги. За ужином они мало говорили и еще меньше ели. Потом он поцеловал ее, прижимая с силой к себе, повернул, чтобы расстегнуть платье. Он отнес ее на большую кровать под балдахином, и они провели ночь любви, засыпая лишь ненадолго.

— У тебя восхитительные волосы, — сказал он ей за час перед рассветом. — Черные как ночь. Такие невероятно густые, но мягкие и шелковистые. — Его пальцы скользили по ним, откидывая с лица. — Мне нравится, когда они свободно падают тебе на плечи.

Джоселин улыбнулась.

— Я отращу их для тебя.

Рейн наклонился и поцеловал ее.

— Это будет чудесный подарок — и я буду его очень ценить.

Потом он снова обнял ее, поцеловал в губы, проник в рот, осыпал поцелуями плечи, грудь.

Мгновение спустя она уже была влажной и извивалась под ним, одеяло было отброшено, мощное тело Рейна вдавило ее в матрас. Он ввел свой член в нее, заполняя ее, заставляя чувствовать удовлетворение, и Джоселин приняла с радостью то удовольствие, которое всегда нес ей Рейн.

Жизнь Джоселин была бы похожа на счастливый сон, не беспокойся она все время, что все это скоро закончится. Броуни не уставал предупреждать ее, напоминая осторожно о том, что они оба знали о прежних похождениях Рейна.

— Рано или поздно, роза увянет, девочка. Лучше приготовиться к этому заранее.

Джоселин с удивлением обнаружила, что не хочет прислушиваться к советам Броуни. Хотя одна часть ее знала, что Броуни прав, другая — более оптимистичная — верила, что те сладостные мгновения, которые они делили, не могут быть похожи на мгновения, проведенные им с другими женщинами.

Она всеми силами цеплялась за эту надежду и пыталась отбросить страхи.

Если бы только прошлое Рейна отпустило их.

Но вместо этого возникали все новые напоминания о нем. Как, например, в тот вечер, когда они пшли на маскарад в сады Фокса. Джоселин с нетерпением ждала этого вечера, собираясь нарядиться Клеопатрой — в экстравагантное серебристое платье с одним плечом. На Рейне была его военная форма, в золотых полковничьих погонах его плечи выглядели еще шире.

Они танцевали под яркими бумажными фонариками, гуляли в темных аллеях.

Рейн нежно поцеловал ее, обхватив рукой щеки. Он только успел отстраниться, когда над ними раздался холодный мужской голос.

— Приятно проводите время?

На дорожке рядом с дамой, одетой в красное бархатное платье, стоял наряженный Петром Великим Стивен Барлетт, герцог Хэркурт.

Джоселин не могла разглядеть лица дамы под алым домино, но у той были красиво очерченные подкрашенные губы, ее зрелое тело привлекательно выпирало из корсета.

— Очень приятно, благодарю, — коротко ответил Рейн, — во всяком случае, до сих пор.

На Джоселин тоже было домино — белое с серебристой каймой, но Хэркурт, казалось, видел сквозь него.

— И очаровательная миссис Уиндэм здесь. Не трудно узнать ваши… прелестные черты в любой одежде, — улыбнулся он Джо. — Могу я представить вам леди Кэмпден? Не думаю, чтобы вы прежде встречались… хотя ее сиятельство и виконт хорошо знакомы.

— Слишком хорошо, — сказала дама в красном. Она бросила на Джоселин оценивающий взгляд, потом обернулась к Рейну. — Так это твоя последняя… утеха. Она выглядит очень милой, Рейн. Теперь понятно, почему тебя давно не видно у нас.

Рейн прикрыл рукой пальцы Джоселин, когда она рефлекторно вцепилась ему в руку. У нее вдруг похолодели пальцы, и Рейн покровительственно пожал их.

— Миссис Уиндэм мне почти родня. Наши отцы дружили.

Это была наглая ложь. Но она была частью той истории, которую они сочинили, чтобы избежать скандала. Джоселин удивлялась, что он идет на такие хлопоты.

— Я забочусь о ней, пока она не освоится в городе.

— Как… удобно, — произнесла ее сиятельство. Она хищно улыбнулась, в лунном свете ее губы казались кроваво-красными. — Раз она ваша родственница, я прошу ее побывать в Кэмпден Хаус. Через неделю, в субботу мы с лордом Кэмпденом даем небольшой вечер. Мы будем рады видеть вас обоих у себя.

— Боюсь, у миссис Уиндэм уже есть планы на это время, — ловко увернулся Рейн.

— Я отменю их, — возразила Джо, наглость этой женщины рассердила ее. — Я буду рада побывать у вас.

Мгновение Рейн казался сердитым. Потом он принял ее поведение как должное и посмотрел с уважением. Леди Кэмпден бросила перчатку. Джоселин просто подняла ее.

— До встречи в Кэмпден Хаус, — откланялся Хэркурт с довольной улыбкой на красивом лице.

— Думаю, мне не следовало так поступать, — сказала Джо, когда они шли к своему экипажу. — Не знаю, что на меня нашло. Надеюсь, ты не очень сердишься.

Он хмыкнул.

— Я не больно рад, скажу я тебе. Ты отдала меня собакам, а себя волкам на растерзание, но рано или поздно это должно было произойти.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, что ее сиятельство — одна из моих прежних привязанностей, а Стивен безумно хочет тебя соблазнить.

— Я могу о себе позаботиться, в этом ты можешь быть уверен, — она остановилась и повернулась к нему лицом. — Я обещаю, что не поставлю тебя в неловкое положение — если ты этого боишься.

— Едва ли, — усмехнулся он.

— Тогда дело в даме, — голос Джоселин звучал не так уверенно. — Я понимаю, что мне не хватает некоторых… дарований ее сиятельства. У меня, конечно, нет ее опыта. Если у тебя свидание с этой женщиной, если ты от меня уже устал…

— Джоселин, любимая, — Рейн развернул ее к себе и поцеловал, — ты самая восхитительная девчонка, какую я встречал в жизни. Я только теперь начинаю постигать твое очарование, и едва ли у меня было время устать от тебя. Меня беспокоят волки вроде Хэркурта.

— Хэркурт! Неужели ты думаешь, что меня может привлечь такой человек? Он же… он…

— Он что?

Он же не ты.

— Он не моего типа, вот и все. Один уголок его рта изогнулся.

— Рад это слышать.

Он поцеловал ее так, что у нее подкосились ноги.

Но Джоселин все никак не могла забыть об этом происшествии. Леди Кэмпден была одной из женщин Рейна. Было очевидно, что она еще испытывает к нему какие-то чувства, хотя ясно, что его она больше не интересует.

А что говорить о ее собственном ненадежном положении? С каждым часом, который они проводили вместе, она отдавала ему какую-то частицу себя. Она все больше влюблялась в него — все больше с каждым днем. А что чувствует Рейн? И как она переживет, если он бросит ее?

Это была ужасная мысль, но Джо понимала, что такое может случиться.

И каждый день она молилась, чтобы этого не произошло.