Слезы звезд

Глава 10. Слезы звезд

Мистер Честертон подавленно расхаживал из угла в угол, не находя покой. Сегодня он даже не пил свой любимый чай, что само по себе говорило о его состоянии.

Узнав о Лилиане, он жутко рассердился, но сказал, что поделать уже решительно нечего и нужно думать, как поступить дальше. После нашего разговора с Лин я хотела расспросить его о том давнем случае с мистером Броуди, но он находился в таких расстроенных чувствах, что пришлось снова отложить этот разговор на потом. Я поклялась, что обязательно задам ему этот вопрос, когда вернусь с соревнования. Если вернусь.

— Увы, одержимые местью люди порой способны на все, — он мерял шагами комнату. — Но хуже всего, что в моем нынешнем положении я ничего не могу поделать. Патриция лишила меня всего — влияния, положения, мнения в Совете. Теперь я — просто бесполезный советчик. Я ничем не могу помочь, ничего не могу изменить… — Он устремил полный горечи взгляд в серое зимнее небо за окном.

— Вы уже и так слишком много сделали для меня, мистер Честертон. К вам это не имеет никакого отношения.

Он был угнетен этим поворотом событий даже больше, чем я. Внутри я почувствовала прилив теплоты.

— Осталось всего несколько дней… Даже если посвятить их тому, чтобы научить тебя хоть немного контролировать свою силу, мы все равно не успеем. У тебя совершенно особенный дар, и если использовать стандартную программу тренировок, мы можем лишь повредить или испортить его. А это недопустимо! Мне требуется время, чтобы понять его и подготовить для тебя индивидуальные занятия.

От отчаяния он схватился за голову и застыл в этом положении на несколько секунд.

Честно говоря, я обрадовалась, что этот вариант отпадал. Но говорить этого вслух не стала.

Часы в кабинете мистера Честертона тикали. В камине тихо потрескивал огонь. Я наблюдала за тем, как его языки лизали сосновые поленья, пока он напряженно думал.

— Остается только одно, — он подошел и сел в кресло напротив меня. — И в этот раз ты не будешь со мной спорить или поступать по-своему. Ибо, Алекс, поверь мне, сейчас у тебя нет подобной привилегии.

— Что? — с тревогой спросила я, по тону учителя предчувствуя, что мне это не понравится.

— Майк. — Учитель сложил кончики пальцев перед собой. — Только с ним ты будешь в безопасности.

У меня пробежал мороз по коже.

— Но, мистер Честертон! — вспылила я.

— Больше никаких но! — его голубые глаза сердито блеснули, и я покорно замолчала. — Ты сдашься ему. Он сумеет тебя защитить.

Теперь уже я вскочила и принялась расхаживать по комнате, как до этого делал он.

— Уилл и Лин вызвались из-за меня! Я не могу их так подвести! Еще и… Он же будет вместе с…

Я не договорила, но внутри меня все бурлило.

— Алекс, дорогая, — мягко промолвил учитель, — мне прискорбно сознавать, что мы снова возвращаемся к тому, с чего начали. Если бы ты уже умела управлять своей силой и хоть как-то могла себя защитить, то… то я все равно просил бы тебя об этом. С самого начала семестра Патриция Джеймс ловко сделала из тебя желанную мишень. Для тебя оставаться на свободе не просто опасно! Это самая настоящая угроза для жизни!

Сдаться красным!? Ладно, Майк… Это я могла бы еще проглотить. Но самой прийти к Джейку! При мысли об этом у меня скрутило в животе. А как воспримут это друзья? Особенно Лин, которая так восхищалась моим поступком, что сама вызвалась участвовать… Как учитель может меня об этом просить!

— Что касается твоих… друзей, — учитель словно читал мои мысли, — то для них это тоже будет наилучший выход, поверь. Когда на кону стоит твоя жизнь, то не до игр. Я уверен, что они поймут и сами благоразумно последуют твоему примеру. Кстати, кто эта девушка в желтой форме?

На это я предпочла не отвечать.

— Я не могу, мистер Честертон, — в отчаянии взмолилась я. — Пожалуйста, что угодно, но только не это!..

— Пожалуйста, присядь.

Его лицо выражало непримиримую настойчивость, и я снова опустилась на стул.

— Даже если на секунду забыть о Патриции Джеймс и ее прихвостнях… Взгляни, что творится за окном. Ты понимаешь, что на дворе зима? — Вопрос прозвучал как утверждение. — Это означает, что тебе придется не просто пытаться выжить, когда совершенно очевидно, что они будут пытаться довести начатое до конца. Тебе придется провести двадцать четыре часа, пытаясь не окоченеть. А это, поверь мне, в нынешних условиях, — он кивнул на окно, за которым снова бушевала метель, — просто невозможно.

Я хотела возразить, но он остановил меня взмахом ладони.

— Подумай не только о себе. Подумай о своих друзьях, которые будут рядом. Соревнование не зря всегда проводили летом. Сейчас температура в горах опускается ниже минус сорока. Они просто сошли с ума, что разрешили это! — Учитель выглядел не на шутку разгневанным. — Конечно, об охотниках позаботятся, но остальные… — он наклонился ко мне через стол и посмотрел в глаза. — Патриция Джеймс слишком боится повторения, потому что это может привести к бунту против того, что она создавала тут годами. Пошатнуть все то, на чем основывается эта школа. Она этого не допустит, — он сделал многозначительную паузу, давая мне осмыслить его слова. — Хорошо зная ее, не исключаю, что она предпримет специальные меры, например, прикажет выдать вам менее теплую одежду, чтобы мороз сам гнал вас к ним в руки. Сейчас у тебя нет ни единого шанса, Алекс. Ты готова взять на себя ответственность, если твои друзья замерзнут насмерть?

Конечно, он был прав. Про это я не подумала. Даже в июне нам выдали утепленные комбинезоны. А что будет сейчас, когда крепость погребена под толщей снега? Тем более, если он прав и миссис Джеймс действительно решит таким образом предотвратить повторение прошлого сценария, последствия которого и стали причиной нового соревнования в середине года. Теперь она будет стремиться к тому, чтобы все вернулось на свои места — игра принадлежала охотникам, а нам оставалось быть их безвольными жертвами. Никто не должен остаться на свободе.

— К тому же, — хмуро продолжил учитель, — Патриция уже нацелила свое ядовитое око на ваше кафе. Стоит тебе дать ей повод… тем более такой повод, и она не преминет вонзить в него свое жало. Подумай об этом.

Отвернувшись, я посмотрела в камин. В словах учителя был здравый смысл. Я не успела оглянуться, как оказалась загнана в ловко расставленный капкан. Кажется, у меня правда не было другого выбора.

— Кстати, скажи, какие у вас отношения? — полюбопытствовал учитель, когда я погрузилась в угрюмое молчание.

— С Майком?

— О, да.

Я не спешила с ответом. После всего я понятия не имела, какие у нас отношения. И уж тем более не смогла бы дать им однозначное определение. А наша ссора из-за слов, брошенных в сторону моих друзей, еще больше сбила меня с толку.

— Майк — совершенно особенная личность, верно? — улыбнулся учитель.

— Да уж, особеннее не придумаешь, — я отвела глаза.

Мистер Честертон наблюдал за мной, постукивая подушечками пальцев перед лицом.

— Ты не согласна?

— Не знаю, — я закусила нижнюю губу. — Иногда мне кажется, что в нем есть что-то хорошее, но потом… потом он снова разочаровывает меня.

— Например?

— Например, его презрение к моим друзьям… Или то же соревнование! — вскипела я. — Я не думала, что в прошлый раз ему так важно было участвовать. Получается, что он — такой же, как все они! Ничем не лучше!

— Он не рассказал тебе? — изумился учитель.

— О чем?

Мистер Честертон откинулся назад.

— Ох, Майк… Никогда не знаешь, чего от него ожидать, — с иронией усмехнулся он. Затем сделал выразительную паузу: — Это я попросил его принять участие в прошлом соревновании.

— Вы? — Я не могла поверить своим ушам.

Лукаво посмеиваясь моему удивлению, он кивнул.

— Но… но все эти слухи о его отстранении… Он же просил вас вступиться за него, чтобы попасть в список! Я сама видела тогда у вас в кабинете!

Перед глазами снова предстало безрадостное лицо Майка в тот день.

— Боюсь, Алекс, ты все неправильно истолковала, — промолвил учитель с неким торжеством. — Майк никогда не стал бы просить меня об этом. У него на это имеются свои причины… о которых, пожалуй, тебе лучше услышать от него. Но в тот день это я умолял его согласиться. Я уже давно слежу за ним и помогаю ему тренироваться. У него потрясающий, сильный дар, и мне хотелось, чтобы твой кузен оставался на виду у Совета. В его возрасте, когда он вот-вот покинет школу, это крайне необходимо. Если он пожелает, у него может быть блестящее будущее. Я неоднократно ему об этом твердил.

Я не знала, что сказать, и чувствовала себя обескураженной. Но это объясняло те взгляды, которыми незаметно от остальных обменивались Майк и учитель. Оказывается, они были довольно близки.

— Конечно, когда позже я понял, что ты наделала, то вдвойне обрадовался своей настойчивости. Я знал, что он сделает все, чтобы тебя защитить.

— Почему? — как бы я не старалась это подавить, от его слов что-то радостно встрепенулось внутри.

Учитель склонил голову набок.

— Потому что я уже просил его о подобном в прошлом. Помимо того, что вы — одна кровь и его забота о тебе вполне естественна, он знает о той глубокой привязанности, которую я питаю к тебе. Он никогда бы меня не разочаровал.

«В отличие от меня», — почему-то подумала я.

— Так это вы просили, чтобы он следил за мной?

— С первого дня, когда ты сюда приехала. Надеюсь, ты простишь мне это маленькое вторжение в твое личное пространство. Но уже тогда я знал, что тебе здесь придется нелегко. И хотел, чтобы Майк присматривал за тобой. И, надо признать, он делал свою работу блестяще… Не считая того, что он знал, но не рассказал мне о волке.

Я смутилась. Учитель укоризненно покачал головой.

— А ведь я поверил ему тогда в кабинете директора. Как и остальные. Помнишь?

Это трудно было забыть. Тогда Майк больше всего удивил меня.

— Ему удалось выяснить, что замышляют Эрик и Дилан. И он бросился за тобой в лес. Но скрыл от меня, что волк все-таки существует, — мистер Честертон покачал головой и развел руками: — Как я и сказал — совершенно особенная личность. Что ж, может быть, храня в сердце собственные секреты, он знает, что для них должно наступить подходящее время.

Чем больше я слушала, тем сильнее росла моя растерянность. Когда я уже начинала составлять о Майке какое-то мнение, на меня каждый раз обрушивался ушат ледяной воды. И все вдруг поворачивалось в совершенно ином свете.

— Теперь, когда ты знаешь, что мы с твоим кузеном на одной стороне, я надеюсь, что тебе будет легче понять его… и доверять ему, — учитель посмотрел мне в глаза.

Я не ответила. Мне нужно было время, чтобы снова все обдумать.

— Я знаю, что для тебя все это нелегко, но надеюсь на твое благоразумие. К тому же помни, что ты мне обещала. Мне же предстоит поговорить с твоим упрямым кузеном. Выходка Патриции с соревнованием посреди года и то, что этой троице все же удалось выйти сухими из воды, привели его в бешенство. Боюсь, как бы он не наделал каких-нибудь глупостей.

Мистер Честертон привстал, чтобы меня проводить.

— Майк? Глупости? — спросила я уже у двери. Эти два слова просто не вязались вместе. Даже несмотря на то, что он каждый раз являл мне совершенно иную сторону, Майк был для меня самим воплощением холодного ума и какой-то особенной, почти хирургической расчетливости. Хотя то, что он врезал Эрику…

— О, Алекс, если бы ты знала своего кузена столько, сколько я… Вам определенно следует больше общаться.

***

Конечно, после всего я не могла снова подвести учителя. Как не могла отрицать тот факт, что зимой в крепости мы не сможем долго продержаться без крова и огня, а также то, что миссис Джеймс ничего не стоит уничтожить кафе, если она вновь почует опасность. Я знала, что у меня не будет проблем убедить Уилла. Но Лин… Стоило мне представить отблеск разочарования и крушения наивных надежд на ее личике, как сердце сжималось.

Список объявили. Больших сюрпризов не оказалось, ведь группы сохранили прежними. Только, как сказала Стефани Аттвуд, заменили несколько старшеклассников, которые уже покинули школу. Николь не было там и на этот раз. Зато повезло бойкой Кьяре Бэнетт, которая в обычной манере принялась задирать Кэйла. И дали возможность Эштону Хэмпфри и парочке его дружков, которых Мерфи относил к более слабому классу в их параллели.

В отличие от Джин, нам с Уиллом не нужно было больше думать об экзаменах, начало которых совпадало с соревнованием, назначенным на следующий понедельник. Мы посещали уроки только потому, что так было надо. Он помешался на тренировках. Я по большей части просто смотрела в окно.

Это случилось в среду, когда до состязания оставалось пять дней. Лин, сильно нервничающая и непривычно бледная, высматривала меня в синей толпе. Мое сердце сделало гигантский прыжок.

— Прикройте меня, — еле скрывая волнение, прошептала я Уиллу и Джин, потому что на Лин уже начали коситься, а сзади замаячила крысиная косичка Адрианы.

Подхватив ее под руку, я нырнула в один из опустевших классов на нашей стороне.

— Что случилось, Лин? Ты вся дрожишь!

— Я достала, Алекс! То, о чем ты говорила, — голос Лин срывался. — Вот!

На ее ладони поблескивал ключ необычной формы.

Я охнула. Когда Лин вызвалась помочь, я, признаться, не особо верила, что у нее получится. А теперь тот самый вожделенный ключ от кабинета мистера Броуди лежал прямо передо мной.

Такого я еще не видела — туповатый железный прямоугольник с четырьмя расходящимися в стороны шипами разной формы. Это лишь подтвердило мои предположения, что мистер Броуди делал замок на заказ. Даже опытный взломщик здесь не справился бы.

Я протянула руку, и она быстро передала его мне, словно мечтала поскорее избавиться.

— Сейчас он пошел вниз. Но вам нужно действовать быстро. Я не знаю, как скоро он заметит.

— Ты в порядке? — спросила я, потому что она с каким-то ожесточением вытирала волосы на макушке, будто стремилась избавиться от невидимой грязи.

— Гадость, — Лин поморщилась. — Я сделала вид, что хочу задать вопрос, чтобы подойти поближе и вытащить его из кармана. А он… он погладил меня по голове. Я думала, что умру, но пришлось терпеть.

— Лин, этот ключ того не стоил! — воскликнула я.

— Это был единственный путь, — она снова стряхнула волосы. — Он часто это делает с девочками. По несколько раз за урок. Так он не догадается, что это именно я вытащила.

Я снова посмотрела на ключ. Теперь он показался мне еще более мерзким и уродливым.

— Спасибо, Лин. Даже не знаю, как тебя благодарить…

— Ничего не надо. Если ду́хи не находят покоя, это плохо. Просто узнай, что они хотят тебе сказать, — прошептала она.

Нужно было торопиться. За дверью кто-то спорил. Я узнала голос Джин, на которую истерично вопила Марлоу. Она пыталась пробиться к проходу, который заслонял от нее Уилл.

— Алекс…

Я оглянулась. Прижав руку к сердцу, Лин смотрела мне вслед.

— Будь осторожна, — прошептала она. — Пожалуйста. Мне страшно…

Да уж, теперь, когда от того, чтобы исполнить задуманное, нас ничего не отделяло, идея пробраться в кабинет мистера Броуди уже не казалась такой заманчивой, как прежде.

— Буду, — я через силу улыбнулась.

Махнув на прощание, я вышла — и очутилась в самом эпицентре криков.

— Что вы там прячете? Если вы что-то задумали, то вам конец! Я все расскажу миссис Джеймс! — Марлоу вся покраснела от усилия, пытаясь прорваться к двери. Мишель стояла поодаль.

Смерив ее взглядом, я подошла к Уиллу.

— Я искала свою ручку. Можешь уже бежать докладывать.

Джин спрятала улыбку в кулачок. Она хорошо знала, какой рассеянной в этом плане я была.

Адриана прекратила свои попытки прорвать оборону и уставилась на меня.

— Ты врешь! У нас не было здесь урока! — пропищала она, переводя подозрительный взгляд с меня на дверь.

— Правда? — я оглянулась. — А мне казалось, что был.

— А ну отойди! — отпихнув меня, Адриана ворвалась в класс.

Мое сердце на секунду ёкнуло, но когда я выглянула из-за ее спины, то Лин там уже не было. Должно быть, ускользнула через вторую дверь.

Минуту Марлоу осматривала класс бегающими глазками. Затем повернулась ко мне.

— Еще не знаю, что ты задумала, но тут определенно что-то не то.

— Даже если так, — Уилл презрительно смотрел на нее, — что ты еще можешь нам сделать? Соревнование уже через несколько дней. Указки я не боюсь. Тебе только и осталось, что гавкать.

Лицо Адрианы пошло пятнами.

— А морозы в крепости лютые, — вдруг прошипела она. — Надеюсь, у вас отмерзнут все пальцы. Я читала, что в этом случае их ампутируют. Вот будет потеха в следующем семестре. Если, конечно, вам вообще удастся вернуться оттуда живыми.

Она шагнула назад, затем развернулась и, подхватив свою подругу, бросилась прочь.

Мы проводили ее взглядами.

— И как у нее язык поворачивается? — расстроилась Джин.

— Меня уже ничего не удивляет, — мрачно отозвался Уилл.

— Она права… Насчет морозов, — я уже забыла про ключ. Брошенные с ненавистью слова Адрианы снова вернули меня к мыслям о том, что сказал учитель.

— Да ну ее, — отозвался взбудораженный Уилл. — Скажи лучше, что там случилось? Это то, о чем я думаю?

— Не здесь, — я многозначительно покосилась в сторону выхода. Хоть Адриана и исчезла из вида, она вполне могла затаиться где-то рядом. Плюс, мы в любой момент могли наткнуться на кого-то из учителей.

Нетерпеливо переглянувшись, Уилл и Джин последовали за мной. Уроки закончились, но на стоянке красных еще было много машин — будущие охотники теперь тренировались до самого вечера. Я заметила, что синей тойоты среди них не было — Майк уже несколько дней не ночевал дома и, похоже, не посещал школу.

Я увела их за угол, где никто не мог нас видеть. Затем раскрыла ладонь.

Оба впились глазами в ключ.

— Это она тебе принесла? — Джин едва могла дышать.

Я кивнула.

— И лучше не спрашивай, через что ей пришлось пройти ради этого.

Джин не ответила, но в ее больших серых глазах что-то шевельнулось.

Не отрываясь, мы втроем смотрели на большой, безобразный ключ. Даже через шерстяную перчатку он жег мне руку.

— Сколько у нас времени? — первый нарушил паузу Уилл.

— Немного, — опередила меня Джин, повторив предупреждение Лин. До этого мне казалось, что затея ей не понравилась. Но теперь она воспринимала это с каким-то странным равнодушием. — Мистер Броуди сейчас внизу на тренировках. Пока он там, то вряд ли хватится ключа, но потом…

— Может, лучше дождаться ночи? — сама авантюра с проникновением в кабинет мерзкого учителя физики, когда он где-то рядом, вдруг показалась мне настоящим безумием.

— Нет, действуем сейчас, — Уилл вскинул темноволосую голову. — Это наш единственный шанс.

— Уилл, это слишком опасно…

Раньше я бы не сомневалась ни секунды, но сейчас на сердце почему-то было тяжело. Проникнуть в самое логово мистера Броуди… Кто знает, какие грязные секреты он там хранит. Чем больше я смотрела на ключ, от которого веяло чем-то зловещим, тем больше понимала, что мне не хочется их знать.

— Алекс, у нас не будет другого раза, — Уилл взял у меня ключ и решительно сжал его в кулаке. — Если мы упустим эту возможность, то второй такой уже не будет. К тому же кто знает, что случится на соревновании… Я не хочу погибнуть и так ничего и не узнать!

Он так долго горел этой идеей, что я понимала — он не отступит. И даже, чего доброго, отправится туда один. Да и Джин его вдруг поддержала. Теперь они смотрели только на меня.

— Ну… ладно, — против воли выдохнула я.

— Отлично!

Уиллу уже не терпелось ринуться назад в школу. Но Джин его остановила:

— Нам нельзя возвращаться обычным путем. Но я знаю, как незаметно попасть на третий этаж.

Она повела нас вдоль наружной боковой стены, затем оглянулась через плечо и приоткрыла маленькую дверь, которую мы с Уиллом, не заметив, проскочили.

— Сюда.

Мы прошмыгнули внутрь, и она заперла ее за нами. Хрупкая винтовая лестница скрипела под ногами, шаткие перила, казалось, вот-вот рассыплются от старости. От жуткого завывания ледяного ветра где-то высоко наверху становилось не по себе.

— Это короткий путь в подвал, соединяющий все три этажа, — пояснила она, заметив, что мы озираемся по сторонам. — Его давно уже забросили. Только мистер Броуди еще пользуется. Он показал мне его, чтобы я могла быстро и незаметно туда попасть, когда надо…

Заметив мой взгляд, она умолкла.

Глухой звук наших шагов казался каким-то особенно давящим в мрачном, полуосвещенном коридоре третьего этажа. Мы с Джин то и дело оглядывались, пугаясь собственных зыбких теней, бесшумно скользящих за нами по каменным стенам. Перед знакомой массивной дверью мы остановились. Не сомневаясь ни секунды, Уилл уверенно вставил ключ в скважину. Тупой наконечник и четыре шипа вошли идеально.

Мы втроем затаили дыхание.

Казалось, прошла целая вечность, и я уже обрадовалась, что ничего не вышло и нам остается преспокойно развернуться и уйти. Но внезапно что-то внутри механизма щелкнуло — и дверь бесшумно приоткрылась. Изнутри пахнуло подземельной сыростью и чем-то гнилым.

— Ну и берлога, — голос Уилла донесся до нас уже изнутри. — Вам определенно стоит взглянуть.

Мы вздрогнули. Все внутри меня противилось, но Джин шагнула за Уиллом в полумрак. И мне не оставалось ничего другого, как последовать за ней, притворив за собой дубовую дверь. Она захлопнулась за нами с прежним гулким щелчком. Я подергала ее и поняла, что снова сработал замок. Чтобы ее открыть, нужно было опять вставить ключ.

Кабинет мистера Броуди был двухъярусным. Странные приборы для опытов по физике, покрытые пыльными покрывалами и старыми грязными простынями, занимали почти всю поверхность первого этажа. На второй ярус вела железная лестница, там располагались полки с тяжелыми томами. Мозаичные окна находились почти под самым потолком и толком не пропускали свет, из-за чего кроме небольшого квадрата на полу большая часть остального пространства была погружена во мрак. Со всех углов свисала паутина и лежал толстый слой пыли, вместо ламп кое-где на каменном полу валялись одинокие огарки восковых свечей — мистер Броуди не признавал искусственный свет.

Печи здесь не было, и по всему пространству гуляли пронизывающие сквозняки. Могильный холод в кабинете был странно липким. К тому же здесь что-то постоянно шуршало. Казалось, сами старые камни тихо перешептываются вокруг. В этом владении безликих, потусторонних духов мне стало не по себе.

— Прямо как в склепе, — хмыкнул Уилл. У него изо рта шел пар.

Побледневшая Джин, которая, очутившись внутри, утратила изрядную долю прежней смелости, зябко поежилась.

— Давайте найдем то, зачем пришли, и побыстрее уберемся отсюда, — произнесла я, чувствуя, как кожа под одеждой покрылась гусиными мурашками.

Мы оглянулись по сторонам. Стол мистера Броуди стоял у стены, прямо под железной лестницей.

— Здесь ты видела его в прошлый раз, Джин?

Она безмолвно кивнула. Ее обескровленные губы подрагивали.

В той части было темно. Я достала телефон и включила фонарик. По пыльной поверхности заскользил луч белого света.

Несколько завалявшихся склянок с зельями, бесполезные листки пожелтевшей бумаги со старомодным пером и самой настоящей чернильницей, еще три почти догоревших сальных огарка. Но ничего, что было бы похоже на кулон.

— За год он вполне мог от него избавиться, — высказала предположение я, пока мы осматривали каждый сантиметр.

— Думаешь, он хранил бы его так долго, чтобы потом выкинуть? — Уилл скептически помотал головой. — Вряд ли. Пошли проверим ящики.

Мы обошли стол и втроем столпились возле выдвижных ящичков с тяжелыми бронзовыми ручками. Ни я, ни Джин не горели желанием к ним притрагиваться. Поэтому действовать пришлось Уиллу, который, впрочем, совершенно не выглядел смущенным и принялся за дело с прежним рвением. Оказавшись так близко от вожделенной цели, он был готов на все.

Первые два оказались забитыми пузырьками с какими-то таблетками.

— Ну и гадость, — пробормотала я, указывая на бутыль, заполненную слегка светящимся зельем болотного цвета.

— Этим он наполняет свою фляжку, — бесцветным голосом произнесла Джин.

— Ну и крутит же его, когда он его пьет. Весь трясется, как на электрическом стуле, — фыркнул Уилл, задвигая второй ящик и берясь за третий.

Я не стала делиться с ними тем, что один раз подслушала Лин. Это зелье делала для него миссис Джеймс. По ее словам, оно помогало ему держать себя в руках после психушки, в которой он давным-давно провел несколько месяцев.

— Черт, — выругался Уилл. Последний ящик не поддавался. Он оказался заперт на замок.

— Придется повозиться.

— Думаешь, ты справишься?

— Я же сказал, что еще смогу тебя удивить, — усмехнулся он. — Нужно что-то острое. У кого-то из вас есть невидимка?

Джин потянулась к волосам, но я оказалась проворнее. Непослушная прядка тут же упала на лицо.

Уилл принялся возиться с замком. Мы с Джин прижались к друг дружке за его спиной. Пока она подсвечивала ему телефоном, я подняла глаза. Вторая половина комнаты была слабо освещена падающим сверху рассеянным светом. От сквозняков края некоторых старых одеял, наброшенных на приборы, шевелились, и казалось, что они двигаются, словно бесшумные призраки. Шепот стен будто бы стал громче. Мне вдруг стало по-настоящему жутко. Я уже не думала про кулон. Мне хотелось поскорее уйти отсюда. Джин, похоже, испытывала сходные чувства: ее рука с телефоном дрожала, заставляя Уилла недовольно цокать языком каждый раз, когда луч света нечаянно скользил в сторону.

— Готово, — вдруг произнес он.

Зажав мою невидимку в зубах, он с нетерпением выдвинул старый ящик.

— Джин, посвети сюда.

Не дыша, мы нагнулись над ним.

Сначала показалось, что он пустой, и у меня дрогнуло сердце. Неужели мы его не найдем? Но вдруг кругляшок света выхватил что-то в самом углу.

— Сюда, Джин, — я направила ее руку.

Мы смотрели на фотографию, согнутую пополам. Было заметно, что она старая, с потрепанными краями. Внутри — кусок скомканной ткани. Даже отсюда я могла различить, что это алый шелковый платок, какой для красоты повязывают себе на шею школьницы. И он не мог принадлежать мистеру Броуди.

Меня пробрал безотчетный ужас. Мне захотелось бежать отсюда. Джин тоже не могла пошевелиться — рядом с моим ухом раздавалось ее слабое, прерывистое дыхание.

— Может, не надо, Уилл, — прошептала я, когда он протянул руку.

— Ерунда, мы уже здесь.

— Осторожно, — пробормотала Джин.

Края фотографии затрепетали, когда он доставал ее из ящика. Словно крылья раненой птицы. Рука Уилла дрогнула, и платок полетел на пол. Что-то глухо звякнуло.

— Черт!

Мы лихорадочно шарили вокруг себя фонариком.

— Где он?

— Вот!

— Кулон! — выдохнула я, когда мы направили туда фонарик. Его лицевая сторона торчала из-под уголка ткани, края тонкой цепочки были оборваны, словно его грубо сорвали с шеи.

Ни я, ни Джин не хотели притрагиваться к платку. Поэтому нагнулся Уилл.

— Поверить не могу, что мы его нашли, — с придыханием произнес он. — Ты была права: он точно такой же, как на картине.

Серебряные палочки, повторяющие форму созвездия Волка, поблескивали в окружающем сумраке. Было что-то жуткое в этом мерцании.

Он перевернул его.

— Смотрите! И на нем есть инициалы — М. Г.

Мы уставились на буквы, вырезанные в серебре, стараясь не смотреть на платок, который Уилл отложил на стол.

— Я не знаю никого с таким именем, — он нахмурился. — А ты, Джин?

Она покачала головой.

— Фотография, — напомнила я, глядя на сложенный снимок в руке Уилла. — Может быть, на ней будет ответ.

Отложив кулон на платок, Уилл раздраженно отобрал у дрожащей Джин телефон с фонариком, а другой расправил сгиб. Белый луч высветил лица, и я почувствовала, как у меня подкашиваются ноги. Это было уже слишком.

Джин прижала руку ко рту. Уилл выглядел так, будто не мог поверить своим глазам.

— Алекс, это же ты!

На нас смотрели три улыбающихся, лучившихся счастьем лица. Они были в том же возрасте, что и мы с Джин. Одно из них принадлежало совсем юной Миранде Белл. Вторую девушку с короткими русыми кудряшками и красивыми фиалковыми глазами я видела впервые. А лицо третьей… Я чувствовала, что не могу дышать. Она выглядела точной копией меня.

— Но как это возможно? — в замешательстве спросил он, переводя глаза с меня на фотографию и обратно. — Этому снимку как минимум двадцать лет…

Уилл вытаращился на меня, будто я могла знать ответ. Но я только пожала плечами. Мне было нехорошо.

— Это не Алекс, — вдруг произнесла Джин, обнимая себя за плечики. — Это та девушка с картины. Просто там она старше лет на пять-шесть.

Я вдруг поняла, что она права. Это лицо, чуть взрослее, было изображено на полотне, которое я сняла на телефон в подвале.

Но это сходство… Оно было невероятным.

Уилл нахмурился и почесал затылок.

— Но… Я думал, что той картине несколько десятков лет. Получается…

— Получается, что кем бы она ни была, ей было бы сейчас столько же, сколько и Миранде Белл, — закончила за него Джин. — И когда-то они были подругами.

Оба посмотрели на меня.

Меня пробрал озноб. Кто эта девушка? Почему я ничего о ней не знаю, ведь по возрасту она была чуть моложе моего дяди?

— Твоя подруга была права, — продолжила Джин, внимательно рассматривая фотографию. — Теперь совершенно ясно, что медальона всего три и они были чем-то вроде их талисмана, — она указала на поблескивающие на их шеях цепочки. — Крайняя справа — это Миранда Белл. Инициалы М. Б. принадлежат ей.

— Первый раз вижу, что она так радостно улыбается, — потрясенно заметил Уилл.

— Посередине — девушка с картины, — Джин проигнорировала его слова. — Крайняя слева… ее мы не знаем.

Она отчего-то поежилась.

— Остается понять, которой из них принадлежали инициалы К. Б., а которой — этот медальон, — Уилл задумчиво кивнул на цепочку, оборванные края которой свесились со стола и покачивались из-за сквозняка.

Джин пожала худенькими плечиками.

— По-моему, уже совершенно понятно, что Б это…

— Бэкингем. — Девичья фамилия матери — та, которую носили Майк и Николь — слетела с моих губ прежде, чем Джин успела ее произнести. От накатившей на меня слабости я была вынуждена опереться на стол.

— Верно, — Джин бросила на меня взгляд, выражение которого трудно было прочесть. — И, похоже, она выросла в том же доме, что и Алекс.

— Ну и дела, — озадаченно отозвался Уилл. Он с трудом улавливал то, что было уже давно понятно нам с Джин. — Значит, М. Г. — это третья девушка. Получается… получается, это ее вещи.

Джин резко побледнела.

— Что с тобой, Джин?

— Смотрите, где проходит сгиб, — голос Джин сорвался.

Уилл снова навел фонарик. Лицо третьей девушки с фиалковыми глазами и озорными кудряшками было отделено от двух других прямой линией. Это не могло получиться случайно — уж слишком точно ее лицо отделили от остальных. На ее стороне отчетливо выступали отпечатки потных, грязных пальцев, словно кто-то постоянно трогал и гладил ее лицо.

Мне вдруг стало понятно, кто выбросился из окна.

В комнате будто резко похолодало. Стены снова тихо шептались. Повсюду зашевелились серые простыни, словно своим присутствием мы потревожили обитающих здесь привидений.

— Я хочу уйти, — сдавленно прошептала Джин. — Я больше не могу здесь оставаться. Давайте уйдем…

Я разделяла ее чувства. Липкий холод пробирался под одежду и медленно проникал дальше в кожу, неся с собой осознание ужасного, от которого теперь невозможно было отмахнуться. Глядя в эти смеющиеся фиалковые глаза, я видела сгущающуюся над всеми тремя бездну. И я не могла ее рассеять, не могла закричать. Было слишком поздно. Все это случилось много лет назад. Ничего нельзя было повернуть вспять.

— Ладно, — Уилл потянулся к вещам, чтобы убрать их назад в ящик, но я остановила его.

— Мы не можем оставить фотографию, — несмотря на дрожь, произнесла я. — И кулон. И… и ее платок. Нельзя оставлять их здесь.

— Но, Алекс, он заметит, — Джин обернулась. Она была уже у двери.

— Мне плевать, — одним махом я сгребла все вещи и сунула их в сумку. — Я не могу это оставить. Не могу позволить ему…

«Продолжать трогать ее своими грязными пальцами». Но они поняли меня и без слов.

— Теперь пошли из этого проклятого места. Не хочу больше находиться здесь ни секунды.

Уилл поддержал меня за руку. Хоть все это время он держался лучше нас с Джин, было заметно, что ему тоже не терпелось отсюда убраться.

Мы почти догнали ее, когда Джин вдруг отшатнулась назад, задев сумкой один из стеклянных приборов. Прикрепленная к нему сверху колба опасно накренилась.

— Что такое, Джин?

Но она вскинула руку и приложила палец к губам. Ее посеревшее от страха лицо умоляло молчать.

И тут мы тоже это услышали. Торопливые шаги замерли с другой стороны двери. Кто-то подергал ручку.

Послышались тихие бормотания, затем какой-то шорох. Кто-то ощупывал замок.

Никто из нас не мог шевельнуться. На лицах отразился одинаковый ужас. Ужас осознания неизбежного.

— Черт, мы не успели!

Я в отчаянии смотрела, как трясется железная ручка.

— Нужно найти другой выход, — прошептал Уилл. Он завертел головой по сторонам в поисках пути к спасению.

До нас донесся приглушенный стук каблуков.

— Вы уверены, что не забыли его внутри, Теобальд? — голос принадлежал миссис Джеймс. — Эта ваша прихоть с такого рода замком всегда казалась мне совершенно абсурдной. Слишком велика вероятность таких вот случаев.

— Я всегда носил ключ в кармане, Патриция, — раздраженно отозвался мистер Броуди. — И предугадаю ваш следующий вопрос — нет, я не мог его потерять!

Миссис Джеймс недоверчиво хмыкнула, в то время как по звукам мистер Броуди копошился в своем портфеле.

— Что у вас там? Запасной? — едко спросила она.

Мы втроем побелели и попятились в сторону противоположной стены. Об этом мы не подумали.

— Я уже сказал вам, что запасной ключ хранится только у вас в сейфе, — огрызнулся мистер Броуди. — Но может, я по ошибке сунул его сюда… Эти интенсивные тренировки оставляют меня без сил! Я стал рассеян!

То, что он не мог попасть в кабинет, сводило его с ума. Он то и дело прерывался и бешено дергал ручку.

— Успокойтесь, — снисходительно бросила она. — Вы уверяли, что сможете выдержать эти нагрузки. Более того, вы сами умоляли подарить вам этот шанс… Пойдемте, я открою вам сейф, и вы получите свой ключ.

Мы с надеждой переглянулись. Если они уйдут, мы сможем ускользнуть до того, как мистер Броуди вернется со вторым ключом.

— Я могу это выдерживать! Просто мне нужны мои таблетки! — рявкнул он. Затем, видимо под взглядом миссис Джеймс, добавил елейным голосом: — Нет, идите вы, а я подожду здесь. Что-то на сердце у меня неспокойно…

— Не смешите меня, Теобальд… Сердце? У вас?

— Прошу вас, Патриция! — издевательский тон миссис Джеймс окончательно вывел его из себя. — Принесите этот чертов ключ! Мне нужно… нужно попасть внутрь. Там… там… Я не могу надолго ее оставить… Мне нужно попасть к ней…

Его каркающий голос перешел в какое-то поскуливание, от которого у меня мороз пошел по коже. Я нащупала фотографию в сумке и сжала ее.

— Хорошо, — сжалилась она, потому что мистер Броуди снова принялся скрестись в дверь и царапать замок, словно хотел открыть его ногтем. — Я скоро вернусь. А пока прекратите это! Я не хочу, чтобы кто-то видел вас в таком состоянии. Вы снова погружаетесь в ваше безумие.

Цокая каблуками, она удалилась.

— Мое безумие, — услышали мы хриплый голос, от которого у меня по позвоночнику побежали мурашки. Не подозревая о нашем присутствии, мистер Броуди остался в коридоре один и теперь говорил сам с собой. — Она — мое безумие. О да, мой свет и мое проклятье… Она не умерла, нет… Она ждет меня внутри… Мария…

Отрывистый, сбивчивый шепот проникал за дверь, плыл к нам, словно зыбкий, зловещий туман.

— Я скоро приду к тебе. Я иду. Скоро мы снова будем вместе.

Не выдержав, я попятилась. Но сделала это неловко. Что-то позади треснуло — стеклянная трубка от прибора позади меня откололась и упала на каменный пол. Пространство наполнилось жутким звоном разбитого стекла.

Уилл и Джин резко обернулись. У меня перехватило дыхание.

Скрежет ногтей по замку снаружи прекратился. Мистер Броуди прислушивался.

— Уходим, — прошептал Уилл. Все это время он оглядывал комнату в поисках выхода. — Туда.

Стараясь больше ничего не задевать, мы бросились за ним к маленькой двери в углу. Мое сердце билось как ненормальное. Наброшенные повсюду простыни цеплялись за ноги, словно пытались удержать, стены нарочно громко отражали звуки наших шагов — все вокруг будто бы сговорилось против нас, стремясь выдать наше присутствие.

— Что там происходит? — хрипло прокаркал мистер Броуди. — Там кто-то есть? Кто там?

Он принялся тарабанить в дверь.

Не обращая на него внимания, Уилл рванулся вперед и открыл засов. Это был маленький чулан с уборной в углу. Здесь воняло.

Выхода отсюда не было. Только маленькое, грязное окошко в стене. Уилл открыл его и выглянул наружу.

— Что нам делать? — Джин задрожала и прислонилась к стене.

— Алекс, неси несколько простыней. Скорее! — Уилл скинул сумку и все еще выглядывал вниз, словно что-то прикидывал.

Времени спрашивать, что он задумал, не было. В дверь продолжали тарабанить. Благо массивная дверь на этот раз обернулась против своего хозяина — при всем желании он не смог бы ее выбить. Но вот-вот должна была вернуться миссис Джеймс с запасным ключом.

Я бросилась назад, сорвала несколько простыней и, свернув их в охапку, вернулась к Уиллу.

— Нужно сделать веревку, — пока он судорожно разбирал груду тряпья, я подошла и выглянула наружу. План Уилла зиежйб стал мне ясен.

Под нами был небольшой балкончик. Если мы свяжем несколько простыней вместе, то сможем спуститься вниз. Я бросилась назад и принялась ему помогать.

— Слишком высоко, — теперь Джин выглядывала из окна. Затем отошла назад и обреченно взглянула на дубовую дверь, которая стойко принимала сыпавшиеся на нее удары. Мистер Броуди то швырял в нее свой портфель, то бросался всем своим хилым тельцем.

— У нас достаточно простыней. Главное — узлы, — Уилл сосредоточенно делал из простыней веревку. Надо признать, что выходило у него мастерски.

— Где ты этому научился? — сквозь ужас ситуации полюбопытствовала я.

— Отец научил в один из своих приездов.

За дверью слышались голоса. Шум привлек других учителей, которые спрашивали, в чем дело. Больше всего я боялась, что вернется миссис Джеймс и они вот-вот ввалятся внутрь.

Уилл подумал о том же.

— Джин, вытащи засов с той стороны и вставь с этой. Так мы выиграем еще несколько минут.

— Думаешь, у нас получится? — спросила я, пока Джин выполняла указание Уилла.

— Положись на меня, — он улыбнулся. В его карих глазах я видела прежнего Уилла. Спокойного и рассудительного.

Джин захлопнула дверь в чулан в тот самый момент, когда в замок вставили ключ. До нас донесся знакомый характерный звук, с которым шипы встали на свое место. Затем резкий щелчок.

Засов бесшумно встал на место, и она отступила на шаг назад. Ее трясло.

— Мы выберемся отсюда, Джин, — я встала рядом и взяла ее за руку. Мне хотелось ее успокоить.

— Готово, — Уилл встал и принялся разматывать самодельную веревку из простыней из окна. — Нормально, почти достает до самого низа.

Мы подбежали и выглянули вниз. Один кончик болтался над самым балкончиком. Он снова втянул веревку внутрь.

В кабинете уже слышались недоуменные голоса.

— Я вам говорил, что вы все это выдумали, — услышала я недовольного Карла фон Рихтера. — Никого здесь нет. И ключ вы, скорее всего, просто где-то потеряли.

— Джин, ты первая, — прошептал Уилл. — Не бойся, она прочная.

Джин перекинула ремешок сумки через голову, чтобы она не упала, пока она будет спускаться. Но вдруг остановилась.

— Я держу, — поторопил ее Уилл. — У нас нет времени.

За маленькой дверью чулана, где мы прятались, разгорался жаркий спор. Мистер Броуди вопил, что шумы внутри ему не почудились, в то время, как Карл фон Рихтер разгонял сбежавшихся на крики учителей, сетуя на потраченное время.

— А как же ты? — вдруг спросила Джин.

— Я спущу вас, а потом прицеплю ее к чему-нибудь.

— Но… — она растерянно оглянула пустую каморку. — К чему?

— Джин, нет времени! — Уилл, казалось, разозлился. — У меня есть план. Все будет окей!

Я переводила глаза с него на Джин. Но она все равно медлила.

— К чему ты ее прицепишь, Уилл? — упрямо повторила она, не обращая внимания на голоса снаружи. Мистер Броуди метался по своему кабинету, заглядывая в каждый угол. Он вот-вот мог вспомнить о чулане.

— Черт, Джин! Да лезь уже вниз! — прошипел он. — Ты задерживаешь Алекс.

Задержав на нем взгляд, Джин подошла к веревке. Пока Уилл спускал ее, я приблизилась к двери и прикоснулась к ней пальцами. По голосам я поняла, что некоторые учителя уже разошлись, оставшиеся тоже готовились покинуть комнату. Похоже, все уверовали, что учитель физики просто так развел суету.

— Стойте, — вдруг резко прохрипел мистер Броуди. Я буквально ощущала, как он прищуривается и окидывает взглядом комнату. — Простыни… Я понял, что не так! Где простыни? Не хватает простыней!

У меня похолодело внутри.

— Уилл, он заметил, — я бросилась назад. Джин уже стояла на балкончике под нами и пробовала открыть окно.

— Броуди, вы в своем уме? — снова вмешался Карл фон Рихтер. — Кому нужны ваши вонюч… ваши простыни?

— Нет, что-то тут не так, — прохрипел мистер Броуди. Хрустнули осколки стекла, и его шаги начали приближаться к чуланчику. — Что-то здесь неладно…

— Давай, теперь ты, Алекс, — Уилл обхватил меня за талию и помог выбраться из окна. Мои пальцы отчаянно вцепились в ткань.

— Уилл…

— Не бойся, — он смотрел на меня сверху вниз. — Я держу. Я держу тебя, Алекс. Просто не расцепляй пальцы.

Дверь чуланчика дернули. Потом еще раз.

— А ты? — я смотрела, как ветхий засов неистово задергался туда-сюда. Мистер Броди что-то завопил.

— Я за тобой, — Уилл прижался ко мне лбом, так что наши носы соприкоснулись, и закрыл глаза. Это длилось всего секунду. — Давай.

Он начал освобождать связанные вместе простыни. Пока он опускал меня вниз, я не отрывала от него глаза. «Все будет хорошо», — одними губами успокаивал он меня, пока я медленно скользила по вертикали к балкончику.

Через минуту, которая показалась мне бесконечно долгой, мои сапоги уже коснулись твердой поверхности.

Сверху доносились шумы — это мистер Броуди пытался выломать дверь чуланчика. К сожалению, она была не такой крепкой, как входная.

— Повезло, это окно было открыто, — прошептала Джин. Ей удалось очистить раму от снега и немного отодвинуть ее в сторону.

Но я продолжала смотреть вверх. В животе неприятно покалывало. Пальцы вцепились в кончик веревки.

— Уилл! — крикнула я, потому что в окне никого не было. Мой крик спугнул ворону на крыше. Она каркнула и черным пятном лениво поднялась в воздух.

— Наверное, Уилл сейчас цепляет другой конец. Надо просто дать ему время, — пробормотала я. Джин почему-то опустила глаза.

Мне стало страшно, что дверь уже взломали, но тут в окне мелькнули его темные, растрепанные волосы. Я ощутила облегчение. До чего же он меня напугал!

— Уилл, быстрее! — крикнула я.

И тут я увидела его застывшее лицо. Он приложил палец к губам, но не шевелился.

— Уилл?..

Веревка из простыней вылетела из окна и серой змейкой опустилась к моим ногам.

— Избавься от нее, Алекс, — его голос звучал глухо. — Уведи ее, Джин.

— Что ты делаешь? — я оттолкнула руку Джин. — Зачем ты выкинул веревку?

— Я мог спустить только вас с Джин. Со мной все будет хорошо. Вам надо уходить. Прямо сейчас, — он оглянулся через плечо.

Я не могла дышать, не могла шевелиться. До меня вдруг дошло, что он наделал.

Избегая смотреть вверх, Джин смотала веревку и закинула ее внутрь.

— Уилл, я никуда не уйду, — я выступила вперед. — Я не уйду без тебя.

— Я знаю, Алекс, — он улыбнулся. — Я знаю. Поэтому я не оставил тебе выбора. Прости.

— Алекс… — Джин потянула меня за куртку.

— Нет, я не пойду, — пытаясь ее отпихнуть, я отчаянно смотрела вверх. Я все еще надеялась на чудо.

— Пожалуйста, Алекс, — Уилл наклонился вперед. — Сделай это ради меня. Если поймают нас всех, то получается, что все это зря. И, главное, спрячь кулон. Они не должны его найти.

Джин настойчивее потянула меня за рукав.

— Пожалуйста. Уходи.

— Нет!

Громко треснула пополам задвижка. Последнее, что я увидела, прежде чем Джин силой впихнула меня внутрь, были костлявые руки на плечах Уилла.

***

Джин рывком втащила меня за собой и захлопнула окно. Она тяжело дышала.

— Мы не можем его бросить, Джин!

— Я знаю, но уже слишком поздно. Ты слышала, что он сказал. Он хотел, чтобы мы ушли.

Я сползла по стене и обняла себя за плечи. Мне хотелось умереть.

— Алекс, мы не можем здесь оставаться, — Джин осмотрела то, что оказалось нашим классом политологии. — Нам надо уходить. Они могут что-то заподозрить.

— Я не могу…

Мысль о том, что Уилл сейчас в лапах мистера Броуди и миссис Джеймс, приводила меня в безотчетный ужас. Что с ним сделают? Что я скажу Мэгги? Сначала соревнование, а теперь это… Почему я не догадалась раньше, что он замышляет? Я закрыла лицо руками.

— Алекс, он пожертвовал собой ради тебя, — Джин присела на корточки. Ее веснушки почти исчезли на белом, как снег, лице, губы дрожали. — Не делай так, чтобы это оказалось зря.

Я посмотрела на нее. Ей было больно и страшно, не меньше, чем мне, но она старалась держаться. И хотела выполнить то, о чем просил Уилл.

— Нужно уходить. Скоро здесь начнется переполох. Они наверняка решат, что он был не один.

Захватив одной рукой скрученную веревку из простыней, другой она крепко сжала мою ладонь. Все еще пребывая в тумане, я безвольно позволила ей тащить меня за собой.

Джин оказалась права: происшествие переполошило всю школу. Повсюду слышался топот ног: носились слуги, задержавшиеся в школе охотники побросали тренировки и поднялись в холл, пытаясь понять, что происходит. Им велели разъезжаться по домам, чуть ли не силой выставив за дверь. Мы едва успели выскользнуть из бокового прохода и пробраться вдоль ограды, как выходы из школы начали перекрывать.

Повезло, что Джин знала обходные пути. Мы отошли на приличное расстояние, когда железные школьные ворота со скрежетом захлопнулись. Затихшая школа погрузилась в зловещую темноту.

— Уилл, — прошептала я. Мысль о том, что он остался там, была невыносима.

Джин отвернулась и дрожащей рукой смахнула что-то со щеки.

— Нужно торопиться. Как только они начнут понимать, что происходит, они отправят кого-то проверить, — ее голос дрожал. — Беги, Алекс. Ты должна успеть до того, как они узнают, что тебя нет дома.

— А как же ты?

— Я тоже, — она решительно попятилась. Затем перешла на быстрый шаг. — Они не должны нас поймать. Он этого не хотел. Ради него…

Я хотела возразить, но вспомнила его глаза.

Сунув ненавистную веревку в сумку, я тоже побежала.

***

Если бы они сообразили раньше, то у меня не было бы ни одного шанса успеть. Не знаю, что сказал им Уилл и как смог их задержать, но телефонный звонок раздался тогда, когда я захлопнула за собой окно. И когда тетя ворвалась в мою комнату, я уже сидела за книгой, спрятав пылающее лицо и закинув скрученные простыни далеко в шкаф. Позже ко мне пришло понимание того, что нужно было спрятать их в лесу, а не тащить домой. Но тогда я двигалась и действовала в тумане, а ей не пришло в голову копаться у меня в вещах. Да и ничего конкретного мне не предъявили — никто не видел, как мы с Джин покинули школу.

Что ожидало Уилла, стало известно позже. Его заперли в подвале, не давая увидеться ни с кем, даже с матерью, и объявили, что за взлом и проникновение в учительский кабинет ему назначили публичную порку. Выбрали и день — последнюю субботу перед соревнованием.

На следующий вечер я сожгла простыни в лесу. Закинув морду вверх, волк издал жалобное завывание и положил мне голову на колени. Он появился, казалось бы, ниоткуда, и у меня возникло подозрение, что на самом деле он так никогда и не уходил далеко. Мы оба глядели, как их пожирает пламя. Они исчезли быстро, оставив после себя только одинокую горстку сероватого пепла.

— Вы все сделали правильно, — бледная, но несломленная миссис Клиффорд слегка сжала плечо Джин и подошла ко мне.

Я сидела на нашем диване возле камина, спрятав лицо в ладони.

— Все будет хорошо, — она обняла меня. Я чувствовала, как она дрожит. — Ты молодец, что забрала ту фотографию.

Лин, которая частично винила себя в том, что произошло, старалась быть рядом. Учитель тоже выражал сожаление. Но продолжал давить на меня с соревнованием. До него оставалось всего три дня.

— Что твоему дружку понадобилось в кабинете мистера Броуди? — сощурив один глаз и скрестив руки на груди, надо мной нависла Адриана Марлоу. — Говорят, он что-то у него украл.

Была перемена. По иронии судьбы мы находились в том же классе, в который проникли через окно два дня назад. Адам, который теперь одиноко сидел за своей партой, укоризненно покачал головой в ее сторону.

— Он ничего не крал.

Она ехидно подправила красную повязку на руке.

— А говорят другое, — она на всякий случай сдвинулась в сторону, потому что в этот момент я подняла на нее глаза. Все в классе затаили дыхание. — Говорят, что он украл что-то сугубо личное. И ему за это не поздоровится.

— Личное? — меня начало колотить. Я едва могла себя сдерживать. — Да ты понятия не имеешь, о чем говоришь!

— Алекс! — предостерегающе шепнула Джин.

У Адрианы торжествующе сверкнули глаза.

— Ты ведь знаешь, да? — она чуть не подпрыгнула от радости. — А я говорила Мишель, что ты тоже в этом замешана! Вечно вы таскаетесь вместе, — прошипела она в сторону Джин. — Шепчетесь, что-то замышляете. И вот твой дружок попался! Прокрался к учителю и стянул его вещи. Поделом ему будет завтра!

Кровь прилила к моему лицу. Все, что я видела перед собой, было ее нахальное, ухмыляющееся лицо, в злых глазках горела радость о того, что ждет Уилла. Не выдержав, я бросилась вперед.

Джин вскрикнула мое имя, но в ушах все смешалось в сплошной гул. Я ничего не слышала. Злорадная гримаса Марлоу сменилась испугом. Отставив руки перед собой, она подалась назад.

Кто-то схватил меня прежде, чем я успела схватить ее и стереть эту мерзкую ухмылочку с ее губ.

— Не надо, Алекс, — Эдвард Фишер встрял между нами и оттаскивал меня назад.

Странно, но раньше я не подозревала, что он может быть таким сильным.

— Она того не стоит.

Он оглянулся на еще не пришедшую в себя Адриану. Она здорово струсила и теперь пятилась в сторону своей парты.

— Что тут происходит? — вошедший в класс Карл фон Рихтер нахмурился.

— Она на меня набросилась! — запищала Марлоу, указывая на меня прыгающим в воздухе пальцем. — Накажите ее!

— Адриана! — взмолилась Джин. — Не делай этого. Хотя бы сейчас…

Но Марлоу повернулась к учителю, все еще тыча в мою сторону.

— Я требую наказания!

Брови Карла фон Рихтера сошлись на переносице. Он со стуком опустил книги, которые держал под мышкой, на стол.

— Мадемуазель Леран, соизвольте объяснить.

Фишер отпустил меня. Я набрала в легкие воздух. Эти два мучительных дня я провела с мыслью, что Уилл томится сейчас где-то в холодном подземелье. Мне было все равно, что будет со мной…

— Это неправда, — вдруг раздался тихий голос Адама. Он сглотнул и медленно поднялся: — Адриана Марлоу первая начала. Никто на нее не бросался.

Карл фон Рихтер резко вскинул голову. Его проницательные глаза сверлили соседа Уилла по парте. Я могла поклясться, что под пышными усами промелькнуло нечто, похожее на улыбку.

— Что?! — Адриана чуть не задохнулась от негодования. Затем вскинула вторую руку и указала на него. — Он лжет! Накажите и его!

— Он говорит правду, — теперь встала Эмили Браун. Она покраснела, как помидор, но держалась стойко.

— Я тоже могу подтвердить, — поднялся Колин.

— И я.

— И я.

— И я.

Один за другим поднимались мои одноклассники. Я не могла поверить своим глазам.

Адриана позеленела. Она трясла Мишель, чтобы та подтвердила ее слова, но против нее уже встал весь класс.

Карл фон Рихтер заложил руки за спину и наблюдал за всем этим с каким-то странным блеском в глазах.

— Кажется, мы оказались в затруднительном положении, мисс Марлоу, — промолвил он, теребя густые усы.

— Они все врут! — завизжала она.

— О, это серьезное обвинение, — учитель покачал головой и цокнул языком. — Очень серьезное. Но тем не менее, я должен учитывать, что их больше. И, похоже, они довольно единодушны.

Улыбаясь, он развел руками, указывая на стоящий перед ним класс. Косые взгляды сверлили взбешенную таким поворотом событий Марлоу.

— Я пойду к миссис Джеймс! — взорвалась она, второпях засовывая вещи в свою сумку. — Я вам всем покажу!

Карл фон Рихтер неспешно раскладывал книги на столе.

— Боюсь, ваша… кхм, покровительница сейчас на важном заседании. И не сможет вас принять.

— Я подожду! — она направилась к двери. Втянувшая голову в плечи Мишель беспомощно соображала, стоит ли ей остаться или тоже следовать за ней.

— Мисс Марлоу, боюсь, вы переоцениваете свои полномочия, — категоричный тон учителя заставил ее остановиться. — Когда я говорю, что идет важное совещание, это значит, что ей сейчас не до вас. Вернитесь на свое место.

Адриана обиженно вытянула губы в трубочку. Но все-таки вернулась и села, бросив на меня уничижительный взгляд.

— И тем не менее, чтобы больше не было недоразумений, я поговорю с мадемуазель Леран наедине. А вы пока откройте страницу сто тридцать пять и ответьте на первые три вопроса. Прошу вас, мадемуазель.

Я последовала за ним в смежную комнату, которую Карл фон Рихтер использовал вместо библиотеки. Я никогда не видела, чтобы он кого-то сюда пускал. В углу стояло продавленная кушетка с наброшенным на нее теплым пледом. Рядом лежали личные вещи учителя. Смешавшись, я отвела глаза.

— Ночи здесь холодные, — пояснил он как ни в чем не бывало. — Но в моем доме они еще холоднее. После того, как скончалась моя жена, не выношу, знаете ли, одиночество.

Я не ответила.

— Итак, мисс Леран, — Карл фон Рихтер смотрел на меня без тени прежней улыбки. — Скверно вышло, очень скверно.

— Я даже до нее не дотронулась. Точнее, не успела, — мой голос прозвучал с вызовом. Пускай думает или делает, что хочет. Для меня это больше не имеет значения.

Он покачал головой.

— Я не об этом.

Он подошел к небольшому, задернутому шторкой окошку и отодвинул занавеску. Только сейчас я заметила, что маленький балкончик, на который мы приземлились, был очищен от снега, словно кто-то там недавно тщательно прибрался.

— Вам повезло, что они были так шокированы этим событием, что не сообразили выглянуть вниз, — чужим, резким голосом произнес он. Боясь дышать, я не могла оторвать взгляд от Карла фон Рихтера, взирающего на меня более строго, чем обычно. — Иначе несомненно заметили бы свежие следы двух пар женских сапожек на снегу. Признаюсь, не ожидал от вас такой оплошности, мадемуазель.

Я сглотнула. Он знал! Он знал, что Уилл был не один!

— Я не знаю, зачем вам понадобился его кабинет… — я открыла рот, но он остановил меня взмахом руки, — и не хочу знать. Я знаю, только одно — что бы вы там ни нашли… и что бы оттуда ни забрали… вы поступили по совести, мисс Леран. Хоть мне и искренне жаль, что тем самым вы прикоснулись к зловонной, порочной грязи, которая окружает это место. За все эти годы у меня так и не получилось из нее вылезти. Боюсь, это засасывает. Хочешь того или нет. В один день ты просто понимаешь, что уже и сам по уши в этой трясине и идти тебе больше некуда.

Он вздохнул и задвинул штору.

— Уильям поступил очень смело. Надеюсь, вы избавились от простыней?

— Да. — Я еще не могла поверить, что он это спрашивает.

— Хорошо, — он кивнул. — Как вы знаете, наказание назначили на завтра. Несмотря на выходной, всем приказано явиться. Хорошая новость в том, что после этого он… кхм… будет не в состоянии принять участие в соревновании. Естественно, миссис Джеймс не позволит нашим докторам лечить его.

Карл фон Рихтер сочувствующе поджал губы, его глаза светились неподдельной печалью, когда я бессильно прислонилась к холодной стене.

— Боюсь, зрелище для вас будет нелегкое. Сам Броуди будет исполнять приговор. Он, как вы знаете, любитель такого рода наказаний… Он совершенно обезумел и эти два дня потратил на то, чтобы вытянуть из вашего друга, где то… что он потерял. А как вы знаете, методы у него жесткие. Надо отдать Уильяму честь — он молчит.

Я сжала пальцы в кулак и прислонила его к дрожащим губам, стараясь не закричать. Уилл… Все это время его пытали.

— Я отдам. Я верну ему… Прошу вас, остановите его…

Карл фон Рихтер покачал головой.

— Боюсь, это безумие уже не остановить. Наказание все равно состоится.

— Но пусть хотя бы прекратит это сейчас… — я всхлипнула. — Скажите, что я принесу ему…

— Нет, вы этого не сделаете. И дело не только в одном человеке, сейчас это уже гораздо выше этого.

— Но Уилл… — по моим щекам текли слезы. — Я не хочу, чтобы ему делали больно.

Карл фон Рихтер вцепился в мою руку и хорошенько встряхнул. От неожиданности я прекратила всхлипывать и уставилась на него сквозь слезы.

— Если вы пойдете к Броуди и покаетесь… или будете просить это остановить, то предадите и Уильяма, и то, за что только что встали ваши одноклассники, — он развернул меня лицом к закрытой двери. — Разве то, что только что произошло в этом классе, не прекрасно, ммм? Я вам скажу, что это самое чудесное зрелище, которое я наблюдал за последние несколько лет. А я уже и не надеялся узреть подобное. Будьте сильной, мадемуазель Леран. Это то, чего от вас теперь ждут.

— Я не могу… — простонала я.

— Можете.

— Нет!

Как он этого не понимает!..

Учитель отстранился и холодно посмотрел на меня.

— В этом случае, лучше бы я никогда не давал вам тот проект, — гневно промолвил он. — А Уильяма завтра накажут зря. Вы свободны.

Он покинул помещение первым.

***

Джин отвернулась и больше не сказала ни слова до конца уроков. Я ее понимала: после того, что рассказал мне Карл фон Рихтер меня обуревали те же чувства. Не помогали и утешения, с которыми теперь по очереди подходили ко мне наши одноклассники. Они были неуверенными, короткими, немногословными, но все же они были.

Вечер навалился на меня всей своей тягостной, безумной, давящей тишиной. Тетя была занята затянувшимся отсутствием Майка, названивая всем его одноклассникам. Николь снова погрузилась в депрессию по поводу того, что ее не выбрали. Из ее комнаты редко доносились вопли, чтобы ее не трогали.

Это были самые тяжелые часы в моей жизни. Слова Карла фон Рихтера звенели в ушах. Я думала о Мэгги, о том, что сейчас испытывает она. Приехал отец Уилла, но ей вряд ли стало от этого легче.

Что-то нужно было сделать. Хотя бы попытаться.

Я встала с кровати и накинула куртку. Если понадобится умолять — я буду умолять. Ради Уилла. У меня нет другого выбора.

Дорогу я знала. Хорошо, что к вечеру снегопад прекратился и практически не было ветра. Когда я подошла к железным воротам с чугунной печатью льва, то, не задумываясь, нажала на звонок. Прошла долгая минута, прежде чем они распахнулись.

— Мисс, — впервые на лице непробиваемого дворецкого проступило открытое изумление. — Мы вас не ждали.

— Я знаю, — я откинула капюшон, стряхнув снег на знакомый скользкий пол. — Джейк дома?

— О, хозяин сейчас у себя. Извольте подождать в гостиной?

Я поблагодарила его и прошла туда, куда он указал, стараясь не думать, что в последний раз я была здесь в свой день Рождения. Как давно это было… Роскошная гостиная была такой же неприветливой и лишенной домашнего уюта, как и их столовая. Будто бы, продумывая дизайн, хозяева ставили себе единственную цель — ошеломить своим богатством. Впрочем, весь этот холодный особняк был таким.

Его присутствие я почувствовала спиной. И обернулась.

Заложив руки в карманы, он стоял в проходе. Выражение прищуренных зеленых глаз трудно было разгадать. Я почему-то вспомнила его звериный взгляд, когда он схватил Эрика в столовой, и то, как уверено и безжалостно его кулак опустился на его лицо, разбивая его в кровь. От этого мне стало не по себе.

— Я… — мой голос вдруг охрип. Я откашлялась. Сердце колотилось, как ненормальное. — Я пришла просить тебя помочь Уиллу.

Резко поджав губы, Джейк откинул голову. Прежнее странное выражение смеси надежды и ожидания сменилось леденящей усмешкой.

— Я слышал об этом, — медленно произнес он.

И все. Он ничего не добавил. Только качнулся. Он что, пьян?

— Он не сделал ничего плохого, — под ледяным взглядом Джейка я сглотнула. Но нужно было продолжать. — Это… это намного сложнее, чем кажется… Но Уилл не совершил никакого преступления!

— Откуда мне знать? — в его тоне скользило равнодушие.

— Я… я знаю Уилла.

Его рот сложился в прямую линию.

— Допустим. Но с чего ты решила, что я буду помогать? В чем мой интерес?

— Я пришла просить, — я боялась посмотреть на него. Сердце трепетало в груди. — Я… я сдамся Майку и тебе на соревновании. Это обеспечит тебе двадцать очков и… и значительный перевес…

Повисла тишина. Я все еще смотрела себе под ноги.

— Кхм, заманчиво, — тягуче отозвался он. У меня затеплилась надежда. — Но это мне не нужно.

Сердце будто сжали тисками.

— Тогда что? — в отчаянии я вскинула голову.

Его зеленые глаза вспыхнули. Не вынимая рук из карманов, он резко шагнул ко мне. От неожиданности я попятилась, чуть не сбив вазу, цену которой предпочла бы не знать.

— Давай подумаем вместе, — его горящий взгляд и резкий тон пугали меня. Я оказалась права — от него несло виски. — Ты ненавидишь меня всей душой, но все же пришла ко мне, чтобы просить помочь ему. Вопрос — как далеко для этого ты готова зайти?

От его издевательской, пьяной ухмылки мне стало не по себе. Гостиная была полуосвещена. Дворецкий уже давно исчез где-то в недрах погруженного во мрак поместья, а силуэт Джейка отделял меня от входа. Я вдруг пожалела, что пришла сюда.

— Ты сказал, что мне понадобится твоя помощь, — мой голос предательски дрожал. — Я здесь, чтобы просить тебя об… об этом.

Я отступила еще на один шаг, потому что он медленно приближался.

— Я говорил о тебе. Но с чего ты решила, что я буду помогать ему?

— Потому что… потому что… я думала…

— Ты думала, что после того, что услышала в столовой, стоит тебе попросить, как я брошусь это выполнять? — он полыхнул на меня взглядом, в котором сквозила угроза.

— Нет же…

— Тогда что? С чего ты взяла, что я захочу что-то для него делать? — прорычал он. Его грудь вздымалась, мышцы напряглись. Нас разделял всего один его шаг.

— Они тебя послушают! — в отчаянии вскричала я. — Как было тогда с Эми и Тэйлором! И… и с этим следствием! Ты можешь их убедить! Пожалуйста! Я этого не выдержу!

В гостиной воцарилась звенящая тишина. Джейк остановился. В его глазах что-то оборвалось.

— Ты зря пришла сюда, — глухо произнес он. — Я не могу ему помочь. Даже если бы хотел.

Он отвернулся и зашагал прочь.

— Но…

Смотря ему в спину, я не могла в это поверить. Последняя надежда что-то сделать, как-то это остановить удалялась вместе с ним.

— Что ты за чудовище? — я догнала его и толкнула в грудь. — Как ты можешь так поступать?

Мое сердце колотилось в бессильном гневе.

— Я сказал, что не могу помочь ему, Алекс. Они больше не будут меня слушать. Для тебя… для тебя я сделаю все, но тут я бессилен.

— Ты даже не попытался!

Сжав губы, он смотрел на меня сверху вниз. Похоже, разговор был окончен.

— Да, ты прав. — Внутри разлилась ни с чем несравнимая горечь. Пришло резкое понимание, что он не собирается ничего предпринимать.

Я отступила назад и сунула руку в карман.

— Я зря пришла сюда. Не знаю, почему я думала, что тебе будет не все равно. Но я ошиблась. И, кстати… давно хотела тебе сказать — не нужны мне твои подарки!

Драгоценные камни на секунду зависли в воздухе. На одно волшебное мгновение, словно предчувствуя свой близкий конец, браслет озарил гостиную ослепительным снопом света. Таким чистым, что захватило дух. Он затопил комнату и наши застывшие силуэты роскошным потоком, перенеся в другую вселенную, где все вокруг соткано из призрачной сияющей ткани. Затем ударился о его грудь — бриллианты и сапфиры рассыпались и с мелодичным звоном разлетелись в стороны. Словно звезды вдруг слетели с неба и с тихим плачем посыпались на землю.

Несясь прочь, я оттолкнула руку дворецкого и распахнула входную дверь, жадно глотая холодный воздух. Последнее, что я видела через пелену застилающих глаза слез, было черное, беззвездное небо, сплошным пологом укрывшее ночь.

***

Белизна снега была какой-то неестественно молочной. Нестерпимо жгла глаза. Тишина прозрачного, утреннего воздуха нарушалась только частыми вспышками веселья в красных рядах. Для них это было последним зрелищным развлечением перед соревнованием. От мистера Честертона я узнала, что на этот раз его разрешили смотреть абсолютно всем.

Мой взгляд блуждал по черной, гладкой поверхности замерзшего озера. Я не могла сосредоточиться ни на чем, кроме того, что вот-вот должно случиться. Подавленная Джин выглядела не лучше. Я боялась быть здесь, но она сказала, что мы должны. Ради Уилла.

Кто-то сжал мое плечо. Я обернулась и увидела Фишера. Его полный неподдельного сочувствия взгляд вызвал у меня слезы, которые я надеялась сдержать. По крайней мере, пока не приведут Уилла. В красных рядах это уже заметили. Моей реакции там ждали больше всего, и теперь посыпались злорадные и обидные замечания.

— Не прошло ни одной секунды, чтобы я не жалел, что тогда струсил, — вдруг хрипло произнес Фишер, на этот раз твердо глядя мне в глаза. — Я знаю, что это уже не имеет никакого значения, но мне было важно это тебе сказать. Держись.

И отошел, чтобы хоть немного заслонить меня от вытягивающих в мою сторону шеи красных.

Уилла привели через полторы минуты. От его вида у меня подкосились ноги, и если бы не подхватившие меня Адам и Колин, то я, наверное, упала бы. Его вели в цепях, голого по пояс, несмотря на мороз. На его теле виднелись свежие синяки.

— Уилл! — Я не могла даже кричать. Это было похоже на кошмар. Страшнее всего было, что я никак не могла проснуться.

Рядом тихо заплакала Джин.

Мистер Броуди сомнамбулической походкой шел позади. Он осунулся, яйцевидная голова скукожилась над сутулыми плечами в огромном пиджаке, под маленькими, неподвижными глазками — синюшные мешки от бессонницы. Неестественно расширенные зрачки маниакально блуждали по сторонам, обескровленные губы постоянно двигались, но никто не мог расслышать ни слова. Он выглядел, как утративший покой маньяк, и даже красные испуганно подались назад, когда он проходил мимо. В его крепко сжатой руке подрагивал скрученный в несколько оборотов хлыст с острыми шипами. От одного его вида у меня внутри все оборвалось.

Уилла привязали к двум столбам, которые специально соорудили для этой цели. Я не могла отвезти от него глаз. Бледный, но с горящими глазами и высоко поднятой головой, он не боялся.

Перешептывания утихли. Вид мистера Броуди вызвал у всех неподдельный ужас. Даже как обычно пленительная в белой шубке Стефани Аттвуд, казалось, была не в силах его выносить. Мисс Белл нигде не было. Со своего окна за всем этим наблюдал директор.

— Начинайте, — стальным голосом приказала миссис Джеймс.

Мистер Броуди будто бы очнулся ото сна. Его глазки метнулись в ее сторону, затем туда, где привязали Уилла. Расширенные зрачки резко сузились, в них появился безумный блеск, левая половина лица судорожно дернулась. Он расслабил пальцы, и хлыст, со свистом разрезав воздух, растянулся на снегу, оставив на нем длинную, глубокую полосу.

Никто уже не смеялся. Даже Эрик и его компашка, которые кричали громче всех, умолкли. Было что-то невыразимо жуткое в его лице, что наводило страх и на красных.

Маленькая голова вместе с верхней частью тщедушного тельца плавно откинулась назад, в сторону зажатого в костлявом кулаке хлыста.

— Вламываться в кабинет учителя и красть его личные вещи — это преступление, которое не заслуживает прощения. — Голос, который вырывался из его гортани, невозможно было узнать. Он был надтреснутым, сломленным, по-особому тонким. Он вился над двором и будто бы нашептывал каждому одновременно.

Первый удар опустился на спину Уилла, оставляя невыносимо красную линию. Он сжал зубы.

Я не смогу этого вынести. Непослушными пальцами я сжала фотографию в кармане. Может быть, это его смягчит. Стоявший с учителями Карл фон Рихтер покачал головой.

«Безумие уже не остановить, — снова прозвучал голос в моей голове. — Вы лишь позволите ему лелеять его дальше».

Уилл или она…

Лицо улыбающейся девушки с забавными кудряшками и фиалковыми глазами на фоне черных, скользких стен подвала, в который не пробивается свет. Черный, извращенный разум маньяка. Для нее уже слишком поздно, но я не могла ее предать. Я разжала пальцы и опустила залитое слезами лицо.

Второй удар последовал за первым, потом еще один и еще один. За ними, сначала сдавленные, но потом все более и более громкие крики боли. Я потеряла им счет. Каждый накладывал кровавый отпечаток на мое сердце. Я уже не видела и не слышала ничего, только голубое, какое-то слишком ясное небо над головой шло вразрез с кровью на снегу и хриплым карканьем ворон.

***

Я не знаю, когда все прекратилось. В конце я уже перестала ощущать происходящее. Колин и Адам увели меня оттуда, Эдвард Фишер помог Джин.

В тот день домой я не вернулась. Вместо этого попросила Адама отвезти меня к Мэгги, чтобы помочь ей ухаживать за Уиллом.

— Детка, тебе не стоит быть здесь. Ведь соревнование уже послезавтра.

Она накладывала свежий бинт. После того, что с ним сделали, Уилл находился в бессознательном состоянии и, по словам медсестры, которая поддалась на уговоры миссис Клиффорд и согласилась тайно осмотреть его, будет находиться в нем еще несколько дней. Его лихорадило, и нам приходилось постоянно менять холодные полотенца.

— Я не оставлю Уилла. Один раз ему уже удалось меня перехитрить, но теперь я никуда не уйду.

Я приложила руку к его пылающему лбу. «Я здесь, Уилл, — стучало мое сердце. — Я с тобой».

— Думаю, он это знает, — она протянула руку и положила ее поверх моей, а заодно с любовью откинула несколько прилипших прядок с его бледного, мокрого от жара лица. — Но тут уже ничего не поделаешь. Тебе надо подумать и о себе.

Видя, что я упрямо поджала губы, она вздохнула.

— Снова звонил Альберт Честертон. Он настаивает на том, чтобы с тобой поговорить. Может быть, тебе стоит ему ответить, Алекс. Он очень волнуется.

Притворившись, что не слышу, я старательно протирала лицо Уилла влажной губкой.

— Он сказал, что перезвонит после обеда. И надеется, что ты подойдешь, — добавила она. — Он утверждает, что это важно.

— Он хочет, чтобы я сдалась Майку! — не вытерпела я. — Я не успела рассказать Уиллу. Но, в любом случае, это уже не важно.

— Может быть, это не такая плохая идея, — осторожно заметила миссис Клиффорд.

— После того, что они с ним сделали? — мои щеки пылали.

— Дело сейчас не в Уилле, а в том, что будет с тобой, — миссис Клиффорд встала с колен и подошла ко мне.

— Какая разница…

Новая морщинка на ее переносице стала глубже.

— Я уверена, что если бы Уилл мог сейчас говорить, то убеждал бы тебя согласиться. Ты знаешь, как ты ему дорога. Он так переживает и волнуется, за тебя, Алекс…

Я посмотрела на его подрагивающие ресницы, на бледные губы, которые шевелились в горячем бреду, на покрытую бинтами и полотенцами спину. Я не знала, что ей ответить.

Печальные глаза миссис Клиффорд лучились теплотой. Она вдруг протянула руки и прижала меня к груди.

— Детка, пожалуйста, послушай учителя. Мы так не хотим тебя потерять. Сделай это ради нас… ради него. Уилл не выдержит, если с тобой что-то случится.

Позже, когда зашло солнце, я сидела в гостиной и невидящим взглядом смотрела в окно. С Уиллом сейчас были Джин и его отец. Он оказался приятным, общительным человеком с широким лицом и умными глазами. Таким, каким я его представляла из рассказов Уилла. Было видно, что он безумно переживает за сына и души не чает в жене.

Я не стала включать свет, и в комнате было довольно темно. Будь моя воля, я бы осталась тут навсегда. Мне и прежде нравился их маленький, уютный коттедж с белыми занавесками и вкусными запахами. А сейчас, когда послезавтра мне снова предстояло отправиться на соревнование, здесь я могла еще ненадолго почувствовать себя в безопасности.

На звонок учителя я так и не ответила. А час назад вдруг позвонил мой дядя с требованием, чтобы я вернулась домой. Я и не знала, что он вернулся.

— Это уже второй его звонок за сегодня, — сказала миссис Клиффорд, повесив трубку.

— С какой стати его это волнует? — равнодушно ответила я, покачиваясь в кресле-качалке.

Она промолчала.

В девять часов, когда мы с Мэгги меняли повязки, в дверь позвонили. Открыл ее муж.

— Алекс, это к тебе, — тихо позвал он.

Сначала я не хотела выходить, потому что думала, что приехал учитель. Но миссис Клиффорд уговорила меня, что я не смогу здесь вечно прятаться.

Передав ей бинт, я с тяжелым сердцем взяла свою куртку и пошла по коридору к двери. Если учитель приехал, чтобы снова меня уговаривать, то пусть знает, что я еще ничего не решила.

Но я ошиблась. У деревянной ограды, сложив руки на груди, стоял Майк. Его машина была припаркована рядом. Он не выключил зажигание и крутил в пальцах ключи.

— Что ты тут делаешь? — резко спросила я, запахнув куртку.

После нашего последнего разговора я сильно сомневалась, что ему здесь место.

— Я только что узнал, — он оторвался от ограды. — Мне жаль.

— Мне тоже.

Мы смотрели друг на друга.

— Я приехал, чтобы забрать тебя домой, Алекс.

Я напряглась, потому что он сделал шаг ко мне с явным намерением посадить в машину.

— Нет, я не поеду. Я должна остаться с Уиллом.

— Ему ты уже не сможешь помочь. Нам надо поговорить. Осталось мало времени.

Я скрестила руки на груди, жалея, что забыла в доме шарф и перчатки. Мороз крепчал.

— Тебя прислал учитель? Если так, то нам не о чем говорить.

Майк покачал головой.

— Меня никто не присылал. Я только вернулся домой и узнал, что случилось. Они сказали мне, где ты.

Под «ними» он подразумевал родителей.

— Извини, что я тогда сорвался, — проговорил он, запуская пальцы в белокурые волосы. — Мне не стоило так говорить о твоих друзьях… Я злился на Эрика, а выплеснул все на тебя. Поверь, я не горжусь.

Его тон и выражение глаз были искренними.

Я не ответила. Пусть он наконец-то признал свою вину, но сейчас, когда Уилл лежал в кровати без сознания, мне все еще трудно было ему простить.

— Давай поговорим, Алекс, — он опустил руку и теперь просто смотрел на меня. — Если то, что я хочу тебе сказать, тебя не устроит, то я привезу тебя назад. Обещаю.

Его глаза просили. По-настоящему.

— Ты не повезешь меня домой? — Я боялась, что если я туда попаду, то тетя меня уже не выпустит.

— Нет. По крайней мере, пока ты не меня не выслушаешь. Потом ты сама решишь.

Мне не хотелось оставлять Уилла, но нужно было дать миссис Клиффорд и ее мужу побыть наедине. Я и так провела у них целый день.

— Ладно, — я оглянулась на дом. Затем села в машину, и она тронулась с места. Скрепя сердце, я смотрела, как маленький коттедж исчезает за подмерзлыми, голыми деревьями.

На этот раз я не спрашивала, куда он везет меня.

После того, что рассказал мне мистер Честертон, Майк предстал передо мной в совершенно новом свете. И это одновременно и радовало, и почему-то пугало меня. И я никак не могла понять, которое из этих чувств сильнее.

Как он и обещал, он не повез меня домой. Вместо этого машина свернула в лес. Через несколько минут езды в кромешной темноте фары выхватили замерзший пруд, и мы остановились. Майк повернул ключ зажигания. Оставив работать обогрев и выключив фары, он снял куртку и остался в одном свитере. В лунном свете, который снова мягко озарил свои владения, его платиновые волосы светились каким-то своим, особенным блеском.

Я посмотрела вокруг. В ночном сумраке девственно чистое, гладкое покрывало снега мерцало таинственным, жемчужным сиянием. Сверху к зеркальной поверхности замерзшего водоема тянулись заледенелые ветви ивовых деревьев. Они слегка покачивались, ударяясь друг о друга. Мне казалось, что я слышу их тихий хрустальный звон. Даже сейчас, под толстым покровом снега, место выглядело, как сказочное ледяное королевство. Абсолютное царство снега и льда.

— Я прихожу сюда, когда мне хочется побыть одному, — Майк откинулся назад. Его глаза были устремлены на эти владения зимы за окном. — Здесь тихо.

— И красиво, — добавила я. Мерцание за стеклом завораживало и успокаивало, заставляя ненадолго забыть обо всех ужасах, которые мы оставили позади. Я могла только представлять красоту этого места летом.

— Верно, — усмехнулся он. Я чувствовала, как он внимательно рассматривает мой профиль. — Я никогда никого сюда не приводил.

Мое сердце забилось сильнее. Что он хотел этим сказать?

Повисла пауза, нарушаемая только тихим гудением работающего обогрева. Казалось, никто из нас не хотел первым нарушать безмятежное умиротворение, которым веяло от этого чудесного пейзажа за стеклом. Но мы оба понимали, что это не может длиться вечно.

— Что ты решила насчет соревнования? — наконец спросил он.

— Это мистер Честертон попросил тебя поговорить со мной? — мой голос прозвучал равнодушно. Все это почему-то потеряло значение.

— Нет, я сам хотел. На самом деле, уже давно, — он потер лоб костяшками пальцев. — Но так и не нашел в себе смелости. Все ждал, когда подвернется момент… Жаль, конечно, что он оказался именно таким.

Я почувствовала, как он снова смотрит на меня.

— Учитель не рассказал тебе, что случилось на позапрошлом соревновании, верно?

Темнота за окном вдруг сделалась какой-то тягучей. Ветки ивовых деревьев перестали покачиваться и застыли, словно подвешенные костлявые скелеты. Пропало мерцание, красивая картина за стеклом сделалась какой-то мертвой. Словно кто-то грубо взял и смахнул волшебную иллюзию, превратив чудесное сияние за окном в то, чем это на самом деле было. Холодная обитель смерти.

— Там погибла девушка. Из твоего класса. Ее записали, — его впервые голос дрогнул, — едва ей исполнилось пятнадцать.

Грудную клетку стиснул невидимый железный кулак. Я еле могла дышать.

— Я знаю.

Об этом мне стало известно в прошлом году от Лин. Но она не знала, что именно там произошло. Все, что мне удалось понять, это то, что Майк был как-то к этому причастен. Я вдруг поняла, что боюсь и не хочу продолжения.

Почему-то мой ответ его не удивил.

— Но ты не знаешь, что мы встречались, — произнес он чужим, неестественным голосом.

Я почувствовала, что в меня всадили нож. Кровь застыла в жилах, я не шевелилась, не промолвила ни слова, пока он, с силой сжав руль, продолжал:

— Я не хотел ей зла, — бесстрастное лицо Майка застыло каменной маской, шевелились только его губы. — Я не думал, что это так далеко зайдет. Мы никогда не афишировали наши отношения, потому что такие связи… между разными цветами… здесь не поощряются. Наша сила слишком важна для них, чтобы рисковать ее смешением с менее сильными из нас.

Мне почему-то захотелось, чтобы он замолчал и больше ничего мне не рассказывал. В груди страшно и беспорядочно стучало, будто билась пойманная птица. Где-то внутри я всегда надеялась, что все это окажется простым недоразумением, что он развеет мои сомнения. Мысль о том, что Майк причастен к чей-то смерти, была невыносима.

— Три месяца тайных, коротких встреч в лесу, — невидящими глазами Майк смотрел прямо перед собой. — Она уверяла, что ничего не боится, что готова убежать со мной на край света. Говорила, что мы сможем спрятаться от них. Мне оставалось только попросить…

Я могла с легкостью представить себе эту сцену — она сидит перед ним на корточках и преданно смотрит ему в глаза, безоговорочно обещает себя. Перед Майком не устоял бы никто.

— Но я не попросил. Я не знаю, как они узнали… — его голос вновь сорвался. — Я начал подозревать только, когда ее без всякой веской причины внесли в список участников. Но убедил себя, что это всего лишь совпадение. Однако я ошибся. Они обхитрили меня.

Он закрыл глаза и хрустнул пальцами.

— Мы договорились, что она спрячется, а потом придет ко мне. Но я опоздал всего чуть-чуть. Эрик настиг ее первый. Только потом я понял, что он нарочно искал ее, — Майк сделал паузу. Он тяжело дышал, на его глаза набежала пелена страшного воспоминания. — Из-за нашей драки она испугалась и отшатнулась к ущелью. Было мокро и скользко, повсюду была грязь… Я отвлекся всего на секунду…

Он замолчал. Я смотрела в окно.

— Теперь ты думаешь, что я — чудовище? — его голос звучал сдавленно.

Я избегала смотреть на него. Потрясение было слишком велико, и мне нужно было еще несколько секунд, чтобы все это осмыслить.

Майк с силой распахнул дверцу и вышел. Прислонившись к капоту, он сжал голову ладонями.

В теплую кабину ворвался морозный воздух. Я прикрыла глаза, с наслаждением вбирая его в легкие, обрадованные этому неожиданному глотку. Чужие мрачные тайны настигали меня здесь, хочу я того или нет. Поджидали меня на каждом шагу, чтобы потом жечь душу. Когда же все это закончится? Когда я просто открою глаза — и окажусь где-нибудь на берегу лазурного океана, ощущая под пальцами теплый песок, и с наслаждением вдохну грудью морской запах. Там будет спокойно и хорошо.

Хотела бы я иметь ту волшебную силу, которая перенесет меня туда.

Помедлив, я нащупала ручку и тоже вышла.

Снег скрипел под ногами, холодный воздух жег лицо, темнота застыла, будто слушала нас. При моем приближении он напрягся и отвернулся так, чтобы я не могла видеть его лицо.

— Это не твоя вина, — я хотела положить ему руку плечо, но так и не решилась. Вместо этого встала рядом, переминаясь с ноги на ногу. — Ты хотел ее спасти. Я была там, я знаю, на что они способны.

Майк не промолвил ни слова, его мутные глаза были устремлены к замерзшему пруду.

— Ты любил ее?

Он вздрогнул.

— Ты ведь любил ее, да? — с надеждой спросила я. — Ты не мог нарочно причинить ей боль. Я думаю, она это знала.

Несмотря ни на что, мне хотелось его утешить.

Прошло целое долгое мгновение, прежде чем он ответил.

— Я хотел в это верить.

— Что ты имеешь ввиду? — от его слов мне сделалось зябко.

Боль на его искаженном лице вдруг стала слишком отчетливой. На этот раз он молчал целую минуту, словно искал в себе силы, чтобы произнести это вслух.

— Я надеюсь, что это был не просто каприз. Пойти против всех: школы, родителей, учителей — это было так соблазнительно. Тогда мне все надоело, я никого не мог больше видеть. Меня бесило, что для меня уже выбрали путь и я должен жить их жизнью. Она… она была моим бегством.

Пошел снег. Я смотрела на его точеный профиль, бледнеющий в темноте, и не знала, что думать. Майк, снова такой рассудительный и практичный, умеющий анализировать свои поступки. Он не искал легких путей или пустых утешений.

— Что было потом? — спросила я. Больше из-за того, что мне не хотелось обдумывать его ответ.

— Из-за того, что она носила синюю форму, ее смерть наделала много шума, — стиснув зубы и отрешенно глядя вдаль, ответил он. — Эрик струсил и пытался отмазаться, как мог. Меня собирались отстранить от следующего соревнования. Но мне было все равно. Я сам хотел взять вину на себя. Тогда меня позвал учитель. Он сказал, что это мой долг… перед Айрин. Мой шанс отомстить за нее.

Он снова замолчал. У меня начали замерзать пальцы, и я сунула их в карман, отчаянно пытаясь не стучать зубами. Куртка не спасала от ночного холода, но Майк словно его не чувствовал.

— Я позволил ему убедить Совет, что моей вины там не было и что это был несчастный случай, чтобы встретиться с Эриком один на один. Когда их не внесли в список, я боялся, что план провалился. Однако же, все получилось, но потом…

Он вскинул голову. Я снова очутилась там, в огромной каменной крепости, одна против охотников.

— Потом я увидел тебя, и все изменилось. Я не мог позволить, чтобы ты повторила ее судьбу, — Майк горько усмехнулся. — Только не ты. Когда ты вошла в дверь, в этом доме впервые взошло солнце. Пока я наблюдал за тобой, я понимал, как заблуждался раньше. Ты была такой чистой, такой искренней, так преданно верила в то, что говоришь… Тогда я и понял, что все, что было до этого, я делал ради собственного эгоизма. Это и был самый большой удар.

Его плечи сникли. Я не удержалась и ступила к нему.

Майк прижался ко мне всем телом. Даже через куртку я чувствовала, как он дрожит.

— Ты не желал ей зла, — пробормотала я, уткнувшись носом в его свитер и пользуясь моментом, чтобы еще раз вдохнуть его запах. На этот раз он почему-то не ускользал, как раньше.

Не ответив, он зарылся в мои волосы, покрывшиеся снежинками.

— Ты не считаешь меня еще большим чудовищем? — сквозь мимолетную брешь в его голосе проступил страх.

Вдруг до меня дошло: Майк впервые был так откровенен с кем-то. Еще никого — ни ту несчастную девушку, ни даже учителя — он не подпускал так близко.

О, если бы он знал, что даже при всем желании я никогда не смогу считать его таким…

Мои губы выдохнули тихое «нет».

Он отстранился и взял мое лицо в свои ладони. Несмотря на холод, они были теплыми и нежными.

— Почему? — он внимательно смотрел мне в глаза, словно для него это было самым важным на свете.

— Ты — мой брат, — слова вырвались у меня сами собой. Я вдруг поняла, как давно хотела их произнести. — И ты спас мне жизнь.

Майк вздрогнул. Его губы тронула слабая улыбка.

— Ненормальная семейка, верно? — его пальцы скользнули и отпустили меня. — До твоего появления я думал, что все потеряно…

Снег усилился, но мы еще стояли перед замерзшим водоемом.

— Для меня дело не в соревновании или победе, Алекс, — после паузы произнес он. — Дело в тебе. Пожалуйста, я прошу — в этот раз переступи через свою гордость. Я не могу тебя потерять.

Я смотрела в его глаза цвета дождя и не могла поверить. Майк, такой неприступный, мечта его одноклассниц, гордость семьи и один из самых подающих надежды учеников, был так же одинок, как и я. И нуждался во мне. Эта мысль одновременно и обжигала, и заставляла мое сердце биться от неведомого прежде счастья.

Даже если бы сейчас он попросил меня прыгнуть в пруд под лед, я бы сделала это, не раздумывая.

***

С утра он свозил меня к школьному завхозу мистеру Харрису, чтобы забрать комбинезон. На этот раз вдобавок к ветронепроницаемому слою в нем была теплая прокладка, а вместо широкого горла — отделанный мехом капюшон. Мысль о том, что мех был настоящим, претила, но воротить носом сейчас было бы неразумно. При местных морозах высунуть нос наружу было настоящим испытанием. И можно было только представить, во что превратятся эти двадцать четыре часа, даже если большую их часть я проведу в башне Майка.

Мы зашли, чтобы попрощаться с учителем. Он не находил себе места, то и дело вскакивал и расхаживал из угла в угол. Давал Майку советы, в том числе непонятные для меня — насчет концентрации своей силы и тренировки внимания, чтобы лучше контролировать свое животное. Он сокрушался по поводу того, что его отстранили от тренировок красных, но Майк заверил его, что все будет нормально.

— За это время Броуди удалось сильно их испортить, — ухмыльнулся он. — Это нам на руку — остальные сильно отстали.

Учитель покачал головой.

— Он спал и видел, как бы занять мое место, — он тронул магнитные шарики на своем столе и секунду наблюдал, как они постукивают друг о дружку. — Но я всегда знал, что он к этому непригоден. Слишком неуравновешен. Боюсь, как бы ни стремилась Патриция устранить любое сопротивление ее железному режиму, Совету скоро придется вмешаться. Они не потерпят, чтобы ставили под угрозу развитие дара учеников. Особенно, когда речь идет о тех, кто носит красную форму.

Мистер Честертон вдруг встал, подошел к нам и сжал меня за плечи.

— Пожалуйста, береги ее. Это самое главное, — с нажимом промолвил он.

— Обязательно. — Майк улыбнулся, и я улыбнулась ему в ответ.

— А ты — больше никаких глупых выходок, — он щелкнул меня по носу. Учитель старался казаться веселым, но его голос то и дело предательски срывался. — Понятия не имею, как переживу эти сутки — так и знайте, что я не спущу с вас глаз. Когда это останется позади, то мы обязательно отпразднуем. Только вернитесь оба в целости и сохранности. А потом я займусь Патрицей, — хмуро пообещал он. — Ей это так с рук не сойдет.

***

— Можешь отвезти меня к Уиллу? — попросила я, когда мы покинули кабинет учителя и спустились по лестнице.

Возле губ Майка пролегла складка. Еще до этого он напомнил мне, что нам завтра рано вставать.

— Я хочу проведать его. Это не займет много времени, — попросила я.

Пусть он еще не пришел в сознание, но мне нужно было попрощаться перед соревнованием. Сказать ему, что я буду рядом, когда он проснется.

— Опа, какие люди, — голос заставил меня вздрогнуть. С другой лестницы спускались Эрик, Дилан и Кэйл Мерфи. В руках вся троица несла красные комбинезоны, которые выдавали охотникам. Их глаза были покрыты густой сетью красных прожилок, намекая на то, что они накурились травы уже с утра.

При их приближении Майк напрягся.

— Подожди меня в машине, Алекс, — произнес он, но Кэйл проворно перегородил мне путь.

Гнилая ухмылка на его лице заставила меня отпрянуть назад.

— Что тут у нас? Неужели договорчик? — Эрик угрожающе осклабился. — Что, на этот раз испугалась, Леран? Больше не хочется поиграть с нами в кошки-мышки?

Обнажив два ряда желтых от табака зубов и поигрывая сигаретой за ухом, Кэйл мерил взглядом Майка.

— Думают, это им поможет, — поддакнул Дилан. И любовно погладил пальцами вышитого золотого льва на своем комбинезоне.

— Ну, это зря, — Эрик посматривал на Майка взглядом, который мне не понравился.

Захоти он поквитаться за разбитую губу, сейчас было подходящее время. Силы были неравны, а вокруг, как назло, никого не было. Но Эрик почему-то не торопился ввязываться в драку.

— Ну что, завтра встретимся еще раз? Не шалят нервишки?

— А у тебя? — лицо Майка было бесстрастным.

Эрик сплюнул. Дилан глуповато хихикнул. В глубине его маленьких поросячьих глазок мелькнула злость.

— На этот раз мы вас сделаем, — он вызывающе насупился. — Не помогут никакие сделки. Тем более, с этой, — он кивнул в мою сторону.

— Да, после всего, что было, с ней у нас особые счеты, — сипло добавил Кэйл, с издевательским видом покосившись в мою сторону. Он выщелкнул из пачки сигарету и отточенным движением забросил ее себе в рот. — Жаль, дружка ее уже отутюжили. А то было бы интереснее.

Все трое издевательски захохотали.

Я словно получила удар под дых. Такой резкой была боль от его слов.

— Ну-ну, — Эрик небрежно погладил небритый подбородок. У меня закралось подозрение, что он задумал что-то нехорошее. — Я, надо заметить, предвидел, что будет что-то подобное… Но, к сожалению, твой братец — не тот, с кем стоит заключать сделки… — недобрая ухмылка в сторону Майка сделалась зловещей: — Все мы знаем, что они заканчиваются… — он сделал паузу и с нахальным видом поковырял между зубами, — где-нибудь на дне пропасти.

На этот раз ржали только Кэйл с Диланом. Воздух застыл вокруг нас. Желваки на лице Майка дернулись, и Эрик это заметил. Его сощуренные глаза злорадно блеснули.

Вытащив изо рта палец, он рассматривал кусок еды, застрявший в его грязном ногте. Затем цокнул языком, проверяя щель.

— Да, такая вот история. Еще не поздно, Леран. Можешь сдаться нам, и, может быть, мы тебя даже пощадим. Хотя гарантировать, конечно, не могу. Сама понимаешь — в твоем положении я бы лучше спрыгнул с крыши прямо сейчас.

— За то, что нас из-за тебя потаскали, мы с тобой разберемся, — поддакнул Дилан. — На этот раз все пройдет гладко.

— Разберись сначала со мной, — Майк смотрел на Дилана с такой убийственной выдержкой, что в это с трудом верилось. — За этот семестр я что-то не заметил, что ты умеешь что-нибудь кроме идиотских угроз.

Дилан уставился на Майка. Затем отшвырнул зимний костюм для соревнования, который до этого любовно сжимал, и шагнул к нему, закатывая рукава.

Но Эрик успел быстрее.

— Завтра, Дил, завтра, — успокаивающе произнес он, отталкивая его рукой назад. — Кто здесь ничему не научился, так это ты, — он в ярости ткнул в Майка указательным пальцем. — Похоже, в прошлый раз ты так ничего и не понял. Из вас двоих только у Николь есть мозги, а тебе все хочется построить из себя этакого особенного… Думаешь, что сможешь спасти ее там? Ну что ж, так даже лучше — завтра мы тебя снова проучим. На этот раз — навсегда.

— И не он один такой, кстати, — с ехидной ухмылкой Кэйл пожевал сигарету. — А ты у нас популярная, — он легонько толкнул меня в плечо. От выражения на его лице мне стало не по себе. — Глядишь, и я обращу внимание.

Двое его приятелей смачно расхохотались. После того, как миссис Джеймс удалось отменить наказание, настроение у обоих заметно улучшилось.

— Убери руки! — Майк оттолкнул его, но я придержала его ладонью. Ситуация была взрывоопасная.

— Потише, чувак, — Кэйл тем не менее отступил назад. — Увидимся завтра, родственнички. Вот это будет забавно.

Дилан подобрал свой костюм.

— Кстати, я получу огромное удовольствие поиграть с твоей подружкой. Когда поймаю ее. — Слова Эрика вонзились копьем в самое сердце. Должно быть, я побледнела, потому что он довольно ухмыльнулся. — Я уже слышал что-то такое от Марлоу, которая говорила, что вы о чем-то недавно трепались… Но только когда она вызвалась за тобой, окончательно сообразил, что ты с ней снюхалась. А после — займусь и твоей собачкой. Как бы ты его ни прятала, я найду.

Кэйл и Дилан довольно хрюкнули, сверля меня злобным взглядом.

Закончив со мной, Эрик снова повернулся к Майку.

— А ты знай, что на этот раз мы стопроцентно пойдем на первое место. Можешь передать это своему дружку.

И троица, ехидно насвистывая, направилась к выходу.

Всю дорогу до дома Клиффордов Майк молчал.

— Я быстро, — тихо произнесла я, когда он остановился напротив их коттеджа. Он не отреагировал, только достал из кармана телефон.

Когда я оглянулась возле входа, он с кем-то говорил.

— О, детка, — миссис Клиффорд обняла меня на пороге. Она выглядела измученной: красные, опухшие глаза, обкусанные губы, ни следа прежнего румянца. Но что еще хуже — на ее некогда таком молодом лице за сутки прибавилось несколько морщин. От их вида у меня заныло сердце.

— Хорошо, что ты смогла заскочить. Останешься на ужин? Я приготовила индейку, запеченный картофель и пирог с абрикосами, — она тараторила, напрасно пытаясь скрыть волнение. — Хоть накормлю тебя перед… перед…

Она не удержалась и отвернулась, утерев глаза краешком передника.

— Я в порядке, Мэгги, правда, — заверила я ее. — Как Уилл?

— Извини, — всхлипнула она. — Как подумаю, что завтра опять… прямо сердце кровью обливается… Ох… — она набрала в легкие воздух. — Уилл… Лихорадка немного спала, но он всю ночь стонал и ворочался. Мы с Джоном не сомкнули глаз. Нужно было его держать, чтобы не перевернулся на спину и не сдернул повязки. Он успокоился только час назад. Даже один раз пришел в себя. Думаю, это хороший знак…

— Можно мне его увидеть? — я расстроилась, что меня не было рядом, когда это случилось.

— Конечно, дорогая. Пойдем.

Всю дорогу до комнаты Уилла миссис Клиффорд не выпускала моей ладони из своей дрожащей руки. Дай ей волю, она бы так и держала меня до завтрашнего утра.

— Как его спина?

— Чуть-чуть лучше. Утром Стелла… медсестра… она, кстати, присматривала за тобой в больнице, если ты помнишь…

Я сказала, что не помню.

— … в общем, она заскочила и принесла мазь, — миссис Клиффорд тихонько отворила дверь и на секунду застыла, с тревогой прислушиваясь. Дыхание Уилла все еще было хриплым, и она вздохнула. — Спит… Ну знаешь, которую мне было бы ни за что не достать.

Я кивнула, не в силах отвести взгляд от Уилла. Синяки под сомкнутыми глазами выступали чернильным пятном на бледной коже.

— Но ее так мало. Это все, что она смогла унести, чтобы никто не заметил, — маленькая баночка рядом с кроватью опустела уже наполовину. Миссис Клиффорд сжала ее в кулаке, словно это было ее самым дорогим сокровищем. — Зато благодаря ей удалось залечить самые страшные рубцы и снять лихорадку.

Да уж, Уилл и правда выглядел пусть ненамного, но все же лучше, чем вчера.

— Я вас оставлю, — прошептала она. — Все-таки накрою пока на стол. Не могу отпустить тебя, не накормив.

— Не надо, Мэгги, — я удержала ее. — Да и меня ждут…

Мне не хотелось говорить, что это Майк, но она, кажется, и сама поняла.

— Я только побуду несколько минут с Уиллом.

— Хорошо, детка. Я рада, что ты все-таки согласилась, — она погладила меня по голове и вышла, тихонько притворив за собой дверь. — Если что, позови меня.

Я опустилась рядом с ним на колени. Уилл лежал на животе, его спину скрывал толстый слой марли. Сейчас без уродливых окровавленных полос, как раньше — действие чудесной мази, которую по душевной доброте занесла Стелла.

— Я здесь, Уилл, — прошептала я, убирая локон темных волос с его лба. — Я пришла попрощаться.

Мне так хотелось, чтобы он снова пришел в себя, пока я тут. Но я понимала, что это будет чудом — он все еще был слишком слаб.

— Меня не будет всего двадцать четыре часа, — я постаралась не думать, сколько всего может произойти за это время. — Пожалуйста, поправляйся, хорошо? — Его губы потрескались от мучавшей его лихорадки, лицо сильно осунулось, но это по-прежнему был Уилл. Тот, который скинул веревку из простыней вниз, когда понял, что может спасти только нас. И тот, который уберег меня от указки миссис Джеймс, приняв удар на себя. И тот, который всегда был рядом.

Я с нежностью провела пальцами по его свисающей с кровати ладони и слегка сжала ее. Но Уилл все еще витал где-то в полумраке своего сознания. На меня вдруг накатила странная тоска. Появилось чувство, что я прощаюсь с ним навсегда.

— Мы все за тебя волнуемся… — произнесла я, стараясь отогнать это неприятное ощущение прочь. — Если бы ты только знал. Твоя мама совсем не спит, и твой отец приехал, чтобы быть рядом. Джин приходила несколько раз, она сильно переживает…

Ничего. Я вздохнула.

— Ладно… Мне пора.

В последний раз взглянув на него, я поднялась с колен. Пушистые ресницы слегка вздрогнули, но, может быть, это лишь игра теней.

— Але…Алекс, — его хриплый голос настиг меня уже на пороге. Вздрогнув, я обернулась и кинулась к нему.

— Уилл!

Он не без труда разлепил глаза.

— Где… где кулон?

— В надежном месте, не волнуйся… — из моего горла вырвался судорожный полувсхлип. Даже сейчас он думал об этом!

— Будь здесь, когда я совсем приду в себя, — слова давались ему с трудом. Голос то и дело срывался на хрип.

— Конечно. Я буду, обещаю!

Сейчас я бы пообещала ему все, что угодно, лишь бы он очнулся и больше не проваливался в эту свою черную бездну за границей сознания. Так я знала, что он жив. Что он будет в порядке.

— И… — он закашлялся, — Прости, что я не могу быть рядом…

У меня на глаза навернулись слезы. Он все еще беспокоился обо мне, хотя сам лежал, избитый и искалеченный, весь в бинтах.

— Не делай глупостей, ладно? Пообещай мне.

— Ох, Уилл, — я прижалась к нему лбом. — Не волнуйся. Я не успела рассказать тебе — я буду с Майком.

— Хорошо, — казалось эта мысль принесла ему невыразимое облегчение. Он снова прикрыл глаза.

— Поспи, — я провела рукой по его лбу, как до этого делала миссис Клиффорд. — Все будет хорошо.

— Алекс, я давно хотел тебе сказать, — слабым движением он стиснул мои пальцы. — Тогда в сарае… Я не злился на тебя из-за Джейка… Наоборот, твои слова ему… Я рад, что ты это сказала. Ради этого стоило отправиться на соревнование. Я люблю тебя, Алекс.

Меня затопило нежностью.

— Ох, Уилл, — повинуясь внезапному порыву, я поцеловала его. Его губы были горячими и шершавыми, но мне это не мешало. Это длилось недолго, потому что он снова закашлялся.

Я отстранилась и провела пальцами по его щеке.

— А сейчас отдыхай. Я хочу, чтобы к моему возвращению ты поправился.

— Только вернись, — пробормотал он, снова проваливаясь в темную, мрачную, наполненную лишь ему ведомыми образами и звуками пустоту.

***

Остаток вечера я провела с Майком. Этому предшествовало долгое прощание с родителями Уилла (Мэгги никак не могла меня отпустить и все время всхлипывала) и с Джин, которая прибежала после звонка миссис Клиффорд, чтобы обнять меня на прощание.

— Пожалуйста, будь осторожна, — прошептала она. — Мистер Броуди использовал новые зелья для их зверей. Я не знаю, как они действуют, но я слышала, что Эрику и Дилану миссис Джеймс специально приготовила что-то особенное. Они держат это под большим секретом.

— Им это не поможет. — На Майка, которому я пересказала ее слова, это не произвело впечатления.

Что касается меня, то я бессильно стиснула кулаки. Миранда Белл заплатила высокую цену за пузырек с лекарством, но на миссис Джеймс правила не распространялись. Ей позволено все.

— Кстати, я все хотела тебя спросить… — Майк отвлекся от созерцания зимнего пейзажа за окном и повернулся. Я отчего-то зарделась. — Где ты провел летние каникулы?

Николь прожужжала все уши своим отдыхом в Италии. А вот где был Майк — до сих пор оставалось для меня загадкой.

Уголки его губ приподнялись.

— Почему тебя это интересует?

Я пожала плечами. Сама не знаю, почему.

— Красивое место, даже красивее, чем это, — он снова смотрел вдаль, будто видел что-то перед собой. — Когда-нибудь я тебя туда возьму.

От этого простого обещания у меня внутри все всколыхнулось от счастья.

Завтра мне предстояло снова отправиться на соревнование. Без Уилла, но с Лин, которая вознамерилась на этот раз пойти по моим стопам и не сдаваться. Как она отреагирует на то, что на этот раз я собираюсь уступить? Потому что так просил Майк. Потому что он не хотел меня потерять. И я ни за что на свете не разрушила бы эту хрупкую близость между нами. Но это будет завтра. А сейчас, прильнув к его плечу, я впервые за долгое время ощутила себя дома.