Слишком близко к тебе

15. Малина

– Что?! Он не…– я запальчиво начинаю было возражать, что Юра никакой мне не парень. Но, когда до меня доходит смысл каждого выплюнутого Эмилем слова, обрываю саму себя и концентрируюсь на другом, – С чего ты вообще взял, что он дохлый?! Он нормальный!

– Ну… Если для тебя нормально давать парню свои джинсы погонять, потому что у вас один размер, то да, – фыркает Эмиль, дернув бровью.

– Да ты вообще его никогда не видел!

И мне достается быстрый надменный взгляд, поймав который я замираю.

Догадка взрывается в голове и жаркой вспышкой разгоняет кровь еще до того момента, как я полностью осознаю ее смысл.

– Или… Стоп, ты что? Сталкерил за мной?! – взвиваюсь до высокой пронзительной ноты. Этот факт кажется настолько невероятным и не влезающим в мою картину мира, что челюсть отвисает, а глаза распахиваются на максимум.

– Пф-ф-ф…– у Эмиля будто тень проходит по лицу, и он, прежде чем нормально ответить, нервно дергано хмурится, что только убеждает меня в том, что я в попала в точку! – Нормально ты о себе возомнила, Малек. На хрена мне это надо?! – косится как на мусорный пакет, который забыл выкинуть, – Так, залез раз…Ты, в конце концов, живешь через стенку и подлизываешься к моим сестрам. Я должен был хоть примерно представлять… – заканчивает, бурча себе под нос и демонстративно смотря только на дорогу.

А кончики ушей бордовым горят словно сигнальные огни. Челюсти сжаты. И внутри меня словно прожигает все кислотой от ощущения, что он врет… Врет сейчас! Он следит за мной.

И я не понимаю, что именно чувствую по этому поводу. Но что-то очень сильное. Меня буквально разрывает.

– И что? Представил? – ядовито интересуюсь, – Как мне? Можно общаться с твоими сестрами?

У Эмиля кадык прокатывается по шее, прежде чем он отвечает.

– Пока можно, – глухо отрезает он и, выдержав паузу, зло выдает, будто не удержавшись, – А твой парень – задрот. До сих пор сложить не могу, как ты умудряешься посвящать ему такую ванильную пошлятину. Может у тебя второй есть, м? Тайный? – снова вскользь режет меня взглядом.

– К- какую еще пошлятину?! – бормочу, заранее краснея до корней волос.

Потому что… Боже, не может быть, чтобы он слышал…Я же всегда пою, когда его нет. Или… Не всегда?

– Ну как же… Как там…– скалится Эмиль, наоборот входя в веселый раж, пока я тут обтекаю, вжимаясь в пассажирское сидение.

И…черт… Начинает петь.

Фальшиво, не поставленным басом, но зато не путая слова.

Вдох на двоих, Тепло твоих губ. Я ничего не слышу. Только касание Жадное рук И улетаю все выше. (Стихи Валентины)

О, нет…У меня вся кровь отливает от конечностей, делая их влажными и холодными, и больно пульсирует где-то за ребрами.

Это только мое, я не хотела, чтобы кто-то слышал! Уж точно не он!

Я так мечтаю… Я же могу помечтать!

Глаза жжет слезами беспомощной обиды от того, что Эмиль, оказывается, в какой-то раз ночевал дома, когда я подбирала мотив под свои стихи, уверенная, что совершенно одна.

Есть вещи, которые очень личные. Я хочу сама выбирать, кому их показывать, а кому нет. Он еще и с таким пренебрежением об этом говорит. Будто ему противно. Ранит.

– Ты подслушивал, – сиплю, растирая горло, которое будто тонким стальным обручем сдавило.

– Нет. Я пытался заснуть, а ты мяукала за стенкой, будто на улице март, – насмешливо отбивает Эмиль.

– Мог бы меня остановить, если так не нравилось.

На это, поджав губы, молчит.

Скажи он сейчас, что хотя бы было не так уж плохо, и я бы может даже примирилась как-то с этой ситуацией.

Но Эмиль молчит, добавляя ко всему прочему мне еще и неуверенности в своем робком творчестве, и стыд…Мне становится так плохо, что видеть его не могу. Отворачиваюсь к окну, прижимаясь поближе к двери.

– Следишь за мной, подслушиваешь, высмеиваешь. Да пошел ты, придурок, – тихо, обреченно бормочу.

– Тебя послушать, так я целыми днями только о тебе и думаю, – с сарказмом.

– Отлично. Вот и не думай. И вообще никогда даже близко не подходи.

– Ахах. Ок, – смеется. Смешно ему. Даже будто бы с облегчением.

Никак не реагирую. В повисшей муторной тишине лезу во все свои соцсети и наглухо закрываю страницы. Эмиль скашивает взгляд на экран моего телефона и никак не комментирует. Лишь в салоне словно становится жарче от того, как часто и зло он начинает дышать. Конечно, отбирают у него игрушку для троллинга. Наверно же так весело было меня обсмеивать. Еще и может и друзьям посылал менее удачные фотки. Не удивлюсь.

Эмиль включает электронную музыку, когда откладываю телефон, все сделав. Какое-то жесткое техно бьет по ушам из колонок. Мне не нравится, но я молчу. Я вообще ему больше слова не скажу. Пошел он.

Наконец подъезжаем к универу, но я уже не хочу никакого первого сентября. Вместо этого мечтаю быстрее вернуться в особняк Караевых и перетащить свою вещи в другую комнату. Самую дальнюю.