Случайно... история Симил?

Глава 1

Первые годы знакомства

3000 г. до н. э. (плюс-минус несколько веков, но кто, блин, считает?)

Этот день начался, как и любой другой. Типичный день в жизни богини. Древней, одинокой, бессмертной богини, которой всё наскучило.

Я открыла разум моим братьям, прислушивалась к их мыслям (зевнула), разузнала об их заботах (какие тривиальные) и созерцала свой потусторонний пупок, пока решала, где же мои таланты больше всего нужны в этом мире. Сегодня нужно отведать моего брата Кинича, Бога Солнца, чьё добровольное изгнание серьёзно действовало всем на нервы.

Особенно мне.

Не поймите меня неправильно, я тоже беспокоюсь. То, что воздействует на него, затронуло всех нас. Мы связаны. Братья одного света. И мы все чувствовали его боль, вот почему я могу сказать — какой большой ребёнок!

Да, да, быть божеством, безграничным рабом благополучия человечества, без надежды найти настоящую любовь, завести любимую морскую черепаху (не спрашивайте), или просто жить — отстойно.

Сколько тысячелетий ушло на то, чтобы втянуться? Видимо, для Кинича нужно больше двух. Или трёх. Или четырёх. Пришло время вернуть его в наш мир, чтобы он занял своё место среди нас. Поэтому я прыгнула в портал, который перенёс меня в привычное место — сенот в Мексике, — позвала Минки моего верного единорога, с тоской погладила морскую черепаху и умчалась в Египет, в Гизу, где прятался Кинич. Как я уже сказала, обычный день.

Завидуете? Ну, не стоит. Я ещё не добралась до настоящей истории.

Приплясываем и сотрясаем воздух, встречая огромный флэшбек…

Все началось, когда я прибыла на маленький рынок. Обычно в этой части Гизы продают полно верблюдов, птиц в клетках и других вонючих животных — а ещё тут полно людей — но в этот день это место оказалось пустынным.

Когда я попросила Минки быстро осмотреть город, она немедленно доложила, что толпа собралась у дворца фараона, чтобы выслушать речь. Естественно, мы тоже туда пошли, тогда-то я и увидела его.

«Привет, Сахарок!»

Стоя у подножия огромного храма, я видела, как солнце пустыни отражалось от его высеченного пресса и загорелой обнажённой груди, а в большой, сильной руке он сжимал посох. (Нет, я говорю о настоящем посохе, а не его мужском причиндале, ну…)

Как у типичного фараона у него тонкая борода вдоль самого края челюсти и искусно заплетённая козлиная бородка, которую мы будем называть Т-образный фараонстайл. Потому что эта красота точно не козлиная бородка. Сам мужчина больше походил на огромную гадюку в человеческой шкуре — смертоносную, могущественную, с варварским блеском в глазах. На голове у него был высокий чёрно-золотой головной убор, который на любом другом человеке кричал бы «пожалуйста, пните меня», но этому фараону шёл.

Я облизнула губы и зачарованно смотрела, как он сверлит толпу тёмными глазами, вызывая любого сделать шаг вперёд и бросить ему вызов. Я задрожала от необузданной мощи его мужской силы. И когда наши взгляды встретились, мне показалось, что в меня ударила молния. Озорная, порочная молния.

«Кто он?» — спросила я про себя. Хотя… Да-да, я знаю, что он король. Но кто он на самом деле? Что заставляло его действовать? Почему он светился пьянящим внутренним светом, который притягивал меня, как распродажа у многоквартирных домов? (Версия гаражной распродажи в Британской Колумбии, но со шкурами, керамикой — да, да, сделанной из настоящего камня — и каким-нибудь ослом). Дело в том, что в этом мужчине было что-то совершенно неотразимое. Почему?

Пытливые бессмертные умы хотят знать…

А ещё бессмертные умы хотели знать, как сбить этого прекрасного мужчину с этого милого пьедестала. Я захотела владеть им. Мне хотелось подчинить его и заставить молить о внимании. Я хотела сломать его. А теперь, прежде чем вы будете судить, мои драгоценные маленькие питомлюди, я отсылаю вас к более ранней части моего рассказа. Та часть, где я говорю, как стара, одинока и скучаю.

Я ничего не могу поделать с тем, кто я, или с тем, что когда вижу такого смертного, как этот фараон, словно получаю блестящую новую игрушку от самой Вселенной.

«А тётя Сими хочет поиграть».

Я толкнула локтем лысого мужчину, стоявшего рядом среди океана верноподданных, пришедших послушать, как их фараон публично объявит, что с этого дня Египет станет единым народом.

— Скажи, — спросила я на его родном языке, — где проводит ночи твой король?

Шендыт этого мужчины — простая плиссированная белая льняная юбка — и золотая повязка на рукаве говорили, что он раб. Тот, кто принадлежал королю, возможно, подавал еду или развлекал.

Человек не ответил, а нервно уставился на меня. На меня так часто реагировали. Иногда я коротко остригала волосы, иногда они были длинные и взъерошенные, как сегодня, но всегда огненно-рыжие и такие же необычные, как бледная кожа и бирюзовые глаза. Слава богам, что смертные не видят Минки. Я схватила раба за плечо и пристально посмотрела ему в глаза.

— Скажи, как тебя зовут.

Мужчина несколько раз моргнул.

— Адом.

Адом означает «получать помощь от богов». Сегодня его счастливый день!

— Адом, — начала я, — ты расскажешь мне всё, что знаешь о своём фараоне, а взамен получишь свободу. Вечную. Тебя отвезут куда угодно и дадут кошелёк с золотыми монетами.

Мужчина медленно кивнул и указал на север. Я — хорошая богиня. Я — нежная богиня. Я — терпеливая богиня. Я не превращу его в навозного жука.

— А конкретнее, — настояла я.

— Х-х-х-храм Солнца. Храм Ра.

Хм-м-м-м… Как иронично. На самом деле, я прибыла в Египет в поисках настоящего живого бога солнца. Конечно, Кинич не сидел в храмах, поскольку притворялся простолюдином. Семифутовый золотоволосый простолюдин с бирюзовыми глазами. По крайней мере, загаром он вписался.

— Твой король женат? Или есть девушка? Какую музыку он любит? Перепетый ска? Дабстеп? О, погоди! Знаю, баллады восьмидесятых! — Казалось, что сотни женщин готовы подчиниться такому красивому и сильному фараону. И лучше всего к такому жеребцу подходит музыка Journey.

Адом отрицательно покачал головой.

— Не понимаю.

Я вздохнула. В этом моя проблема — никто не понимал. Вероятно, из-за того, что мертвецы постоянно болтали на заднем плане сознания — этот звук напоминал очень, очень шумную вечеринку с коктейлями — делясь всеми воспоминаниями, за всё своё существование. А ещё они обитали в месте, находящемся за пределами времени. Они и из будущего и из прошлого, что делало чрезвычайно трудным держать настоящее в голове.

— Забудем вопрос о музыке, обояшка, расскажи мне о его любовном фронте, — сказала я.

— Меня зовут Адом, моя госпожа.

— Ох, Обояшка, неужели ты ещё ничему не научился? — Я мило улыбнулась. — А теперь говори! Или вырву тебе ногти на ногах!

— Мой король, — нервно объяснил Адом, — дал обет целомудрия, пока не найдёт свою королеву. Он верит, что женщины отнимают у мужчин власть и будет делить её только с королевой.

«О!»

Теперь всё стало намного интереснее. Ведь если и было что-то, что мне нравилось больше, чем потрясающие, сильные смертные (и играть с ними, как кошка с мышью), то это вызов.

— Так, а какой, — спросила я, — аромат он бы выбрал? Шоколад, клубника, банан с арахисовым маслом?

Адом тупо уставился на меня, с его виска стекала струйка пота, блестящая коричневая голова отражала жаркое солнце пустыни. Тьфу.

— Какие женщины ему нравятся?

— Этого я не знаю. Я никогда не видел его с женщиной.

Чёрт возьми.

«Будь ты проклята, природа! Думаешь, о-о-очень смешно отбирать у нас, девочек, самых симпатичных?!»

Я вздохнула.

— Думаешь, я ему не понравлюсь? Я многим прихожусь по вкусу. Большинство мужчин, даже те, кто предпочитает хоккейную клюшку шайбе, хотят немного откусить от меня.

— Я-я-я-я, н-н-не могу сказать. Ты пугающая.

Верно. Даже очень, но…

— Я не это имела в виду, не обращай внимания! Нужно просто увидеть всё самой. — Я погладила Адома по голове и посмотрела вверх на Минки, которая была размером с кита. Конечно, у Минки одна голова, и она невидима, но как только мой друг Адом прикоснётся к ней, тоже станет невидимым. — Минки, детка, иди с Адомом. Как только окажетесь вне поля зрения, ты знаешь, что делать. — Она отвезёт его куда надо и даст столько золота, сколько он сможет унести. Я всегда привязываю к седлу Минки несколько сотен футов. Никогда не знаешь, когда наткнёшься на хорошую распродажу. Или столкнуться с торгующей морской черепахой. (Не спрашивайте). Минки мотнула головой и заржала. — Да, — ответила я. — Я буду в покоях бога солнца, когда вернёшься. — И повернулась к Адому. — Ну, что же, езжай! Увидимся, крошка. — Я ударила Адома по заднице. — Лети! Будь свободным!

Адом промчался сквозь толпу, а Минки вслед за ним.

Что касается меня? Мне нужно было найти бога солнца перед свиданием с властолюбивым, набожным смертным, который наконец-то встретит свою пару.

«Чёрта с два женщины лишают мужчин их власти».

Особенно, если речь обо мне.

После полуночи я подошла к огромным прямоугольным дверям храма Солнца. Я весь день прочёсывала пыльные рынки, вдыхая запах спелого навоза животных, и расспрашивала о Киниче. Люди знали, кто он, но не знали, где он, а значит, Кинич, скорее всего, отправился на очередную длительную прогулку по пустыне загорать нагишом или молиться создателю, чтобы тот сделал его смертным. Кто знает? Когда Минки вернётся, пошлю её на поиски.

А вот мне действительно нужно повеселиться, чтобы поднять настроение. Эта часть мира сплошной горячий песок, а ещё человеческие мужчины совсем не поверили моим словам, что я отрежу им руки, если они будут меня лапать. Для протокола, отрубать руки мужчинам, когда они не осознают происходящее не весело. Лучше всего — крик, предшествующий отсечению. Только тогда наказание становится волшебным!

Так или иначе, кто-то же должен преподать урок хороших манер этим похотливым подхалимам. И данную тему я планировала поднять с мистером Привлекательная Юбочка, сразу после того, как стреножу его королевское эго и оберну его вокруг моего бессмертного мизинца. И это случиться после того, как я узнаю, какое мороженое он предпочитает — мягкое или обычное.

Закутавшись в чёрный саван, я подошла к двум стражникам, одетым только в мужественные микромини, оставив грудь обнажённой, и остановилась перед каменной ямой для костра у входа. Я оценивающе посмотрела на освещённые факелами и покрытые глифами стены. Само сооружение весьма впечатляло. Настолько монументальное, что издали гигантские статуи Ра — египетского бога Солнца — по обе стороны парадного входа казались крошечными фигурками, балансирующими апельсинами на головах.

— Добрый вечер, мальчик. Как вас зовут? — Я сняла капюшон и наблюдала за игрой света от костра в их глазах, пока люди меня осматривали.

— Откуда она взялась? — выдохнул человек слева.

— Она, должно быть, существо из недр подземного мира, — сказал тот, что справа.

Я бросила на правого уничижительный взгляд, прежде чем наступить ему на ногу.

— Ой, как грубо. Неужели похоже, что я вышла из чьих-то недр? — Я распахнула плащ и показала свой очень узкий белый топ, пышную грудь и маленький белый саронг. И то и другое я сделала из полотнищ, которые «одолжила» у торговца на рынке. — А как же рыцарство? Держу пари, ты нечасто ходишь на свидания. — Мужчина оторопел и заморгал. — Спокойствие, здоровяк, только спокойствие. — Я закрыла плащ. — Вообще-то я Богиня подземного мира. И кстати, мне уже порядком надоело, что обо мне говорят, как о мужчине. Осирис? Ой, да ладно! Разве я похожа на Осириса? — Мужчины просто таращились. — Хорошо, сейчас мы это не решим. Отведите меня к своему вождю, — сказала я глубоким, зловещим голосом.

Внезапно я заметила жука, бегущего к моей ноге. Фу-у-у! Я наступила на него, превратив крошечного негодяя в неузнаваемое месиво.

Мужчины ахнули.

— Ты убила священного скарабея, — произнёс правый.

Я закатила глаза.

— И только начала. Вот увидите, что я сделаю с вашим королём. А теперь шевелись, принцесса!

Мужчина слева направил острие копья мне в грудь.

Уф-х… Пора поиграть в «Симил же говорила».

Самым убедительным голосом я повторила приказ. Если и после этого они не начнут двигаться, я воспользуюсь одним из моих многочисленных даров. И позвольте заметить, что в рукаве я припрятала сотню трюков. Гораздо больше, чем у любого из моих братьев. Боль, интриги, перфекционизм, физическая сила, умение выбрать выгодную сделку, знание всех языков, общение с мёртвыми, пленение душ, каллиграфия — список можно продолжать бесконечно

В чём мой секрет?

Мексиканские сеноты (пресноводные бассейны, которые мы используем в качестве порталов) наполнены самой концентрированной, сверхъестественной энергией, известной Божьему роду. Она берётся прямо из реки Тлалок, которая течёт между нашими двумя измерениями и создаёт волшебную магистраль для меня и моих тринадцати братьев и сестёр. О родственничках я расскажу позже — они довольно странная компания — но замечу, что река обладает силой. Научитесь подключаться к ней и получите божественный витамин. И лишь я это поняла, поэтому и непобедима.

— Сюда, — сказал тот, что слева.

Двое мужчин провели меня внутрь, через лабиринт богато украшенных комнат, в большой частный сад. Статуи и костровые ямы выстроились вдоль каменной дорожки, которая вела к ступеням небольшого храма, где стояли ещё двое стражников с копьями, скрещёнными над дверью.

— Она пришла увидеть нашего фараона, — сказал правый стражник.

Два новых дверных лакея обменялись взглядами.

— Вход запрещён.

«Да, раздери тебя. У меня времени на это нет». Я обошла первых стражников.

— Живо впустите меня, — приказала я двум новым. Они не двинулись. — А что, если я предложу сэндвич? — Я вызывающе подмигнула.

Они переглянулись, явно заинтригованные моим предложением загадочной штуки под названием «сэндвич», но не сдвинулись с места. Они и не догадывались, как мужчины из будущего будут жаждать этого сэндвича. Почти так же, как пиццу, пиво и порно.

— Отлично. Вот это стойкость. Давайте, шевелитесь, — приказала я, вложив силу внушения.

Они развели копья, но тут же застыли на месте с неловко перекошенными лицами.

Проклятье! Я мысленно заблокировала их. Иногда такое случалось. Никто не говорил, что мои способности совершенны.

— Всем оставаться на месте до моего возвращения, — проворчала я. — И никого не впускайте. Уверена, что фараон не захочет, чтобы его беспокоили. Если только не любит менаж, в таком случае я сейчас вернусь.

Я оставила четверых мужчин и вошла в храм.

— А теперь, где, чёрт возьми, мой сладкий мужчина…

У меня отвисла челюсть, когда я вошла в просторную спальню и увидела короля, стоящего на своей частной террасе и смотрящего в ночное небо. Он был одет только в крошечную, узкую мужскую юбку, под которой не было видно линий мужских трусов. А значит, он один кусок совершенства… и голый.

Ну, привет, ковбой!

Его длинные чёрные волосы, заплетённые в крошечные косички, украшенные золотыми бусинками и нитками, ниспадали каскадом на загорелую широкую спину. А гладкая кожа была покрыта мощными мускулами, две из которых ягодичные. Я тяжело вздохнула. Упругая задница вела к самым великолепным мощным, мужественным бёдрам из всех, что мне доводилось видеть у смертного. Я могла лишь гадать, что находится спереди.

— Ты собираешься что-то сказать или просто всю ночь смотреть на мою задницу? — спросил он глубоким, спокойным голосом, не потрудившись обернуться.

— Это вопрос с подвохом? Очевидно, я собираюсь смотреть на твою задницу.

С того момента, как незнакомка вошла в покои, он знал, что это она. Её энергия заполнила пространство, словно ароматное масло наполняет ноздри.

Да, он ждал её. Молитва к богине Бастет никогда не оставалась без ответа, если сердце человека верное божествам и с ноткой божественного происхождения.

И когда женщина появилась, он посмотрел на тёмное, усыпанное звёздами небо и поблагодарил богов за исполнение желания. Он просил, чтобы появилась божественная женщина, достойная его величия, способная поклоняться его силе и могуществу, к тому же в состоянии подарить много наследников, чтобы его правление длилось после того, как смертное тело пересечёт славные берега Нила и присоединится к богам навечно.

— Я ждал тебя. — Он повернулся, гордо демонстрируя свой скрытый, но явно заметный фаллос. В конце концов, не было никакой цели скрывать эту великолепную эрекцию. Его мужское начало — знак чести, превосходства, царственной мужественности и отчаянном желании покончить с навязанной себе самим сексуальной засухой. Он поклялся богам воздержаться до прихода той самой, уверенный, что они будут довольны его жертвой и выполнят его просьбу. Так и случилось. Они её привели. Просто немного неожиданно. Но могущественный фараон мог с этим справиться.

Важно то, что его мучениям, наконец, пришёл конец. Он немедленно, сегодня же ночью, уложит эту женщину в постель и посеет своё семя. Церемонии и публичные заявления, призванные успокоить подданных, можно провести после того, как он насытится этими шелковистыми бледными бёдрами и увидит в ней явные признаки новой жизни.

Женщина опустила широко раскрытые глаза цвета драгоценных камней на его фаллос и без стыда пялилась.

— Под этой юбчонкой ты пирамиду скрываешь или прячешь моего единорога?

— Нравится зрелище? — спросил он.

— А морская черепаха играет в классики, пока её никто не видит? Или убегают ли голые клоуны в ужасе при виде меня? И есть ли у снежного человека билет на бесплатные поездки по субботам для Минки? — Она тупо уставилась на него, а потом громко вздохнула. — Да. Ответ… да!

Какие странные фразы произносит эта женщина.

— Хорошо. Это радует. В моей постели нет места застенчивости.

Он потянулся к её подбородку, мгновенно ощутив мощный прилив энергии. И постарался не реагировать, в конце концов, он ожидал встретить богиню. Он поднял её голову и посмотрел на неё сверху вниз.

— Ты очень маленькая, но очень милая. Я сам не смог бы выбрать лучше.

Да, она станет прекрасной королевой. Он сдёрнул с себя шендыт и указал на большую спальную платформу, усеянную прекраснейшими подушками и мягчайшими простынями, известными человеку.

— А теперь раздевайся и ложись, чтобы я мог вкусить наслаждения твоей божественной плоти.

Глава 2

(Ага, ещё в 3000 году до нашей эры)

Ну, не того я ожидала от короля. У меня задёргался левый глаз. Неужели этот… человек, этот ничтожный смертный приказал мне раздеться и лечь в его постель? Мне? И… он всерьёз показал свой скипетр?

Не поймите меня неправильно, я более чем рада узнать, что нравлюсь фараону, но, честно говоря, ожидала большего сопротивления. Я просто пришла, и парень готов продемонстрировать своё сокровище. Что случилось с обетом безбрачия?

Чёрт возьми! Легкодоступность — отстой! Полагаю, стоит поучить его смирению. Очевидно, фараону никогда не приходилось зарабатывать женскую привязанность. Очевидно, его чувство реальности сильно искажено позолоченной клеткой, и он понятия не имел, с кем столкнулся — с самым могущественным божеством во Вселенной. С тем, кто просто для удовольствия забирает души и говорит с мёртвыми. Я видела будущее, прошлое и настоящее их глазами. И овладела силой реки Тлалок! Проклятье. Мой питомец — чёртов единорог! И всё же чувак думал, что может командовать мной, как шлюхой и верблюдами?

Но… вы видели этот причиндал звериных размеров?

Я пожала плечами.

— Ладно! — И сбросив халат, запрыгнула на кровать. Он смотрел на меня со странной усмешкой. — Что? Думал, я стушуюсь? — Я похлопала по кровати сбоку от себя. — Я жду тебя.

— Ну, я… э-э-э… — Он наклонил голову. — Ты очень своеобразная богиня. Откуда ты?

Хороший вопрос.

— А ты откуда?

Он вздёрнул подбородок и скрестил руки на мускулистой груди.

— Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы, женщина.

— Нет?

У него глаз задёргался от гнева.

— Это очередной вопрос.

— И ещё один. Готов? В чём разница между проституткой и наркодилером?

О, ему так это понравится!

— Моё терпение на исходе, женщина. Прекрати нести ахинею и задавать вопросы!

— Проститутка подмоет свою шмаль и снова продаст! — Я расхохоталась и перекатилась на живот, зарываясь лицом в одну из его подушек — о, мягкая — чтобы вытереть слёзы, брызжущие из глаз. Боги, я уже несколько десятилетий так не смеялась. Фантастика!

Фараон перевернул меня на спину.

— Ты смеёшься надо мной? Плевать, кто ты, я прикажу выпороть тебя, если не обуздаешь язык, женщина.

Я перестала смеяться и подумала о том, чтобы схватить его гигантский член и немного покрутить.

Нет, это несправедливо. Его пенис не сделал ничего плохого. Пока что. Но надеяться, конечно, можно!

Я вглядывалась в глубину его глаз, где отражался свет маленькой лампы, и вот тогда-то и заметила это

Святое верблюжье дерьмо! Я отползла и спрыгнула с кровати, прислонившись спиной к каменной стене.

— Какого чёрта? — Я не могла даже озвучить то, что увидела. Его, себя, рождение Вселенной, смерть всего сущего. Счастье. Разрушение. Свет. Тьму. Все возможности одновременно существуют на кончике иглы. Один момент времени решает судьбу каждого. — Кто ты такой? — Я моргнула и уставилась на его загорелое лицо — высокие скулы и полные губы были изысканно мужественны, а густые чёрные брови только подчёркивали природную свирепость.

Он подошёл, грудь его тяжело вздымалась от мрачных мыслей.

— Я — король. Твой король. Склонись передо мной и поклянись в верности. — Напрягая гигантский бицепс, он указал на пол. — Поклонись! — раздался крик.

Впервые в жизни я не знала, что делать. В голове было пусто. Смертный — надменный, сексуальный смертный — приказал мне пресмыкаться, а я могла думать о… да ничего я не могла придумать. Ни как отомстить, даже обо всех способах поджога его волос. Никаких унизительных или язвительных комментариев. Ничего. Ну, за исключением непреодолимого желания преклониться. Ну, и ещё, может, втянуть в рот этот великолепный, золотисто-коричневый палец, которым он указывал.

Ах!

Я хочу доставить ему удовольствие? Сделать счастливым?

«Да».

Я мечтала о днях, когда мы будем заплетать друг другу косы и медленно жарить на открытом огне крошечных сочных созданий, читая стихи об инжире и варенье.

Ого. Кого, чёрт возьми, я обманываю? Мне хотелось чпокаться, как похотливые кролики, до самого утра. На самом деле, ради этого, я бы пошла на всё, что угодно.

Эй! Никто не может контролировать Симил! Никто! Нужно убраться отсюда к чёртовой матери! Я метнулась к двери, но врезалась в невидимую стену и упала навзничь. Перед глазами, затмевая зрение, поплыли разноцветные блики.

— Какого хрена? — Я потёрла виски.

Мужчина встал надо мной — да, да, он так и был голый. Восхитительно. Не считая хмурого выражения лица.

— Я не знаю слова хрен, которое ты произнесла, — сказал он, — но предполагаю, что ты говорила о дверном проёме.

Он лукаво улыбнулся.

И да, и нет. Я села, и комната закружилась. В этот момент мужчина надел мне на шею холодный твёрдый предмет, что-то вроде ошейника. Ладненько, но сейчас не время для подарков, придурок.

— Ты сошёл с ума, если думаешь, что дерьмовый кусок… — Я посмотрела вниз и увидела край толстого воротника, сделанного из нескольких кусков полированного чёрного камня. — Дерьмовый кусок скалы меня утихомирит. — Я вскочила и встала лицом к лицу с большим смертным. — И что, блин, ты сделал с выходом? — Для протокола, в этом дверном проёме не было ничего, кроме открытого пространства, но когда я попыталась пройти, ударилась, словно о стальную стену.

Он усмехнулся с глубоким удовлетворением.

— Не стану отвечать тебе. Но знай, ты не покинешь эти покои, пока не подчинишься и не поклянёшься в верности.

Какого?.. Окей. Теперь я злюсь.

— Слушай, ты, сопливый кусок смертного бычьего дерьма, я никому не подчиняюсь и ни перед кем не пресмыкаюсь. И не собираюсь заплетать тебе волосы. Даже если тебе удастся раздобыть мне домашнюю морскую черепаху. Что мне бы очень понравилось. Но всё же этого не будет. — Я ткнула его в грудь, которая была удобно расположена на уровне глаз, так как ростом я сто пятьдесят пять сантиметров. — Я — Богиня Симил. Правительница Подземного мира. У меня есть силы, о которых даже вообразить страшно. Так что открой эту дверь, или я высосу душу из этого великолепного мешка костей, который ты называешь телом, и лично предам её гиене огненной, где ты будешь гореть вечно.

Ладно, для протокола, я была почти уверена, что он не узнаёт слов, но смысл догоняет.

И на самом деле никакого официального подземного мира, так сказать, не существовало; как только мертвецы покидали этот мир, зависали в другом измерении до тех пор, пока их свет не возвращался обратно в космос. Некоторые тусовались очень долго — круглосуточно играли в покер — другие прыгали в космический суп для очередного раунда в костюме людей. Я знала одного парня, который пятьсот раз был пастухом коз, и каждый раз падал со скалы во сне. К слову о том, что суждено повторить свои ошибки! Кто-нибудь, подарите этому парню верёвку!

В груди короля громыхнул глубокий смех.

— Думаешь, я не знаю, кто ты, женщина? Я призвал тебя — молился богине Бастет, чтобы она перенесла тебя, младшую богиню, в мою постель. Теперь ты моя, и станешь моей королевой, матерью моих детей.

— Младшую?! — Я расхохоталась и хлопнула себя по колену. — Ясно, Питер, тебе продали кусок маринованного перца. Во-первых, нет такой богини Бастет. Она — какое-то выдуманное божество, слегка смоделированное по образцу моей сестры Камаштли. И знай ты хоть что-то, был бы в курсе, — я поднесла палец к его носу (великолепному, сильному, прямому носу), — что я самое могущественное божество на свете. А ещё что смертные и боги не спариваются. Мы физически несовместимы. Хотя мне бы очень понравилось, будь это так, потому что, похоже, с тобой было бы весело. После того, как я отшлёпаю тебя и поставлю на место, конечно. Так я отвлеклась… — Пора показать ему мою силу. Будет больно!

Я положила руку ему на грудь и приказала дару боли войти в его тело. Для смертного это ощущение сродни тому, как если бы прикоснулись раскалённым железом.

Фараон свирепо смотрел на меня, а я стояла и… ждала? Какого дьявола? Я убрала ладонь, посмотрела на неё и снова положила ему на грудь.

— Что ты сделал, Питер?

Он взглянул на ошейник на моей шее и вздёрнул подбородок.

— Нармер. Меня зовут Нармер.

— Нармер, Питер, Чаки, Р-р-р-роберто кому какое дело? — взревела я. — Что ты сделал?

— Не так уж много. Ты, Симил, теперь принадлежишь мне. Лучше смирись, потому что ты не покинешь эту комнату, пока не поклянёшься мне в верности навеки.

— Что? Ты с ума сошёл? Верни мне мои силы, ты, огромный обезьяний орех! — Я потянула за ошейник, но он не поддавался. Аргх! — Ты не можешь держать меня здесь! — закричала я.

«Минки! Где Минки?» Что бы он там ни вытворял, какую бы магию ни использовал, она явно предназначалась мне, а не моему верному единорогу.

Я поползла к террасе, сразу же почувствовав ещё один барьер, отделяющий меня от свободы. Верблюжье говно!

Я зашипела и повернулась к фараону.

Окей. Как только Минки вернётся, я прикоснусь к ней и буду скрыта её магией. Ладно, магия, как таковая, ненастоящая. Единороги — это просто ещё один высокоразвитый вид, состоящий в основном из энергии, похожий на нас, божеств, когда мы не находимся в телесном состоянии. Ток единорога просто протекает через всё, к чему прикасается животное, заставляя частицы объекта или человека вибрировать так быстро, что они кажутся невидимыми невооружённым глазом. Вот тайна единорога раскрыта! Бум.

— Твой магический зверь не придёт за тобой, — сказал Нармер с другого конца комнаты. И снова эта восхитительно злая улыбка появилась на его полных, чувственных губах.

— Что? — спросила я.

— Твой зверь — мой гость. И ты не увидишь его снова, пока не исполнишь мои требования. — Прыгающие мексиканские бобы! Минки! Не-е-ет! Я топнула ногой.

— Но как?.. — Я уставилась на него так, как никогда ни на кого не смотрела за всю свою жизнь. Как он узнал о Минки? Или что я приду? Что это за парень? Как, чёрт возьми, он меня обыграл?

Я подошла к кровати, села спиной к нему и начала напевать.

— Что ты делаешь? — спросил он.

— Буду переживать тебя. — Он мог запереть меня в этой комнате, забрать силы и драгоценную Минки, но он всё равно состарится и умрёт. Ему сейчас сколько? Тридцать лет? В это время люди доживают до сорока-пятидесяти лет. Я могу десяток-другой лет посидеть в его спальне. Без проблем. Однажды я целое столетие провела в ванне с пеной. С Минки, конечно. (Она делает самые лучшие пузыри — радужного цвета).

Нармер откашлялся.

— Ошейник могу снять только я. Если хочешь носить его вечно, да будет так.

Он вышел из покоев так же легко и непринуждённо, как я вошла.

— Сукин сын! — Смертный меня обыграл. Откуда у него такая мощная магия? Неприятная ситуация… Но меня она возбудила. Наконец-то! Мужчина, который равен мне!

Глава 3

Нармер прошёлся по временным покоям, проклиная богов. Может, это какая-то извращённая шутка? Прошло семь мучительных дней, а эта упрямая богиня так и сидела на краю кровати в другой комнате, глядя на улицу. Она не двигалась, не моргала и не говорила. И всё же он знал, что она остро ощущает его присутствие; воздух наполнялся странными вибрациями и жаром, заставляя волосы на руках вставать дыбом, стоило приблизиться к ней.

Сколько ещё она сможет продержаться? Конечно, это не часть сделки и не веление богини Бастет.

Пора просить помощи.

— Ты звал, мой король? — произнёс святой человек, тучный от еды и питья и сопровождаемый двумя молодыми женщинами, взявшими его под руки. Нармер не знал, как женщина, даже по его, королевскому приказу, могла вынести прикосновение к мерзкому, похожему на рептилию мужчине. Лично он предпочёл бы свежевание, чем прикоснуться к нему.

Нармер откашлялся.

— Митнал, мне нужна твоя помощь. Сейчас же. — Он знал, что просить помощи у этого могущественного жреца, чтобы снова вступить в контакт с богами, будет слишком дорого. Так всегда бывало. Именно поэтому Нармер надеялся, что Митнал скоро вернётся в джунгли, откуда и пришёл.

Двадцать лун назад таинственная группа кочевников — невысокого роста, с прямыми чёрными волосами, похожими на льняные нити, высокими скулами и замазанными грязью щеками — прошла через Египет, рассказывая истории о том, что они из будущего. Они говорили о волшебной скрижали, сделанной из материала, называемого чёрным нефритом, и назвали себя Майя. А затем утверждали, что построили огромные каменные сооружения, которые тянулись высоко в небо. И там они разговаривали со своими богами. Нармер не встречался с этими путешественниками лично, но слухи об их величии распространялись подобно лесному пожару. Египетский народ начал сомневаться в могуществе Нармера, и в том, что его царство самое любимое у богов. Народ начал верить, что на карту поставлено их место в загробной жизни. Нармер немедленно послал двести человек, чтобы привести этих Майя к нему, но те не нашли ни одного следа, что только подстегнуло предположения его подданных об их великих способностях. Конечно, Нармер не верил, что Майя пришли из будущего, и послал своих людей найти этих путешественников и эти земли, наполненные пышной зеленью и странными строениями, которые касались облаков.

Двенадцать лун спустя вернулся только один из его солдат. По словам этого человека, он начал своё путешествие на небольшом парусном судне вместе с шестью другими. Они отправились на север, где встретили группу золотоволосых варваров, знавших Майя.

— За океаном, где воздух горячий и влажный, вы найдёте их, — сказали они после того, как их подкупили кусочком золота.

Люди Нармера обменялись припасами и отправились через океан, но в итоге их маленькое судно затонуло, а остальные шесть человек погибли в море. Казалось, однако, что боги присматривали за тем, кто выжил. Когда он очнулся на белых песчаных берегах чужой Новой Земли, его нашла женщина-Майя. Он отправился в их деревню и обнаружил, что они вовсе не великие люди, а скромные фермеры и рыбаки.

— Как я и думал! — сказал Нармер своему человеку.

— Но, мой король, я нашёл кое-что ещё. Когда я рассказал Майя о группе путешественников, которых искал, они не узнали их, но осведомлены о чёрном нефрите. Один святой человек потребовал, чтобы я рассказал ему всё, что знаю — как путешественники воспользовались скрижалью и заставили её работать, из какого далёкого будущего они пришли. Когда я сказал, что ничего не знаю, он вызвал огромное чёрное облако и завернул меня в него. Я почувствовал, как огонь обжигает плоть, и этот человек заставил меня поклясться богами, что я рассказал всё, что знаю. Затем облако исчезло.

— Очень интересно, — заметил Нармер.

— Я никогда не видел ничего подобного, мой король. Я научил их делать наши инструменты и построить маленький корабль с парусом. Я привёз сюда святого человека.

— Сюда? — спросил Нармер.

— Да, мой король. Он просит лишь, чтобы мы рассказали ему больше о его людях из будущего и о том, что они рассказывали, а ещё во что были одеты. Он хочет узнать о магии, которая привела их сюда.

— Они были не из будущего. Святой человек сошёл с ума, — сказал тогда Нармер. И был прав. Когда он встретил жреца, Митнала, как он себя назвал, тот выглядел как существо из преисподней — не мылся, не чистил зубы и весь был в крови животных и людей. На шее висела тесёмка, на которую он нанизал пальцы. А ещё курил странные травы в полой деревянной палочке. Чёрная туча, которую, как утверждал его солдат, видел, должно быть, и была зловонием. Нармер надеялся, что демонстрация безумца массам, которые призывали к свержению Нармера, развеет все слухи о том, что фараон не любимый сын богов. Нармер уже собирался выставить этого человека на всеобщее обозрение, а затем публично казнить, когда тот продемонстрировал свою магию, вызвав небольшой дождь.

— Где ты приобрёл такие способности? — спросил Нармер, но человек просто ответил, что его народ рождён с такими дарами, и боги часто посещают его.

Ну да, подумал Нармер, чего ещё мог попросить этот жрец у богов?

Нармер неделями торговался с Митналом, принося всё, что тот пожелает — небольшие лодки, золото, женщин — в обмен на две вещи: публично объявить, что Майя самые простые люди с большим воображением, и подарить Нармеру королеву, Божественную королеву — неопровержимое доказательство благосклонности богов к нему. Первая просьба была простой, но вторая — нет. Митнал ночь за ночью сжигал странные травы и разговаривал с душами из преисподней.

— Души умерших, — говорил он, — могут предсказать будущее. — Почти через две луны Митнал объявил, что желание Нармера будет исполнено. Богиня прибудет в течение нескольких дней, и Митнал даст необходимую магию, чтобы захватить и её тело, и её сердце.

Очевидно, эта часть плана не сработала. А теперь Нармер позаботится о том, чтобы сделка свершилась.

Митнал опустил голову и сверкнул почти беззубой улыбкой.

— Какая помощь тебе нужна, мой король? С твоей богиней же всё хорошо?

— Боги исполнили моё желание, как ты и предсказывал. Но эта… Симил, не подчиняется мне и говорит странными загадками. Мне кажется, она сумасшедшая — Он потёр подбородок. Проститутка? Снежный человек? Какие странные слова. Возможно, это священные слова или слова силы, которые ему предстоит начертать на своей могиле. Да, он немедленно закажет храм. — В общем, моё терпение на исходе.

Митнал пожал плечами.

— Она — богиня. Нужно терпение, чтобы приручить её и сделать своей.

Нармер ударил кулаком по холодной каменной стене.

— Теперь она моя богиня, и терпения больше не дождётся. Ты мне поможешь?

— Да. Но что ты дашь взамен? — спросил Митнал. Ещё? Он хочет ещё!

— Чего же ты хочешь? Ещё золота? Животных?

Митнал покачал головой.

— У меня есть больше, чем я могу унести в свои земли. Я хочу кое-чего другого. — Нармер почувствовал странное ощущение в животе, будто внутри ползали гигантские жуки. — Я расскажу, как заставить богиню покориться, — сказал Митнал, — но когда ты заключишь с ней мир и завоюешь доверие, расскажешь обо мне, и добавишь, чтобы она мне доверяла.

Казалось просто. И, по правде говоря, богиня не из тех, кто кому-то доверяет. Он мог сказать ей, чтобы она доверяла этому святому человеку, но она не станет.

— Хорошо. Выгодная сделка. А теперь скажи, как завоевать её сердце.

Митнал изобразил ядовитую усмешку.

— Да. Мы завоюем её сердце.

Глава 4

Раздумья заводят не туда. Почему я не могу перестать думать? Я села на край кровати, откуда открывался прекрасный вид на окружающий мир. Не знаю, почему я ни разу за все годы жизни по-настоящему не размышляла о своих шестидесяти тысячах лет существования и о том, что всё это значило.

Я работала, работала и ещё раз работала, переходя от одной задачи к другой — следила за тем, чтобы души умерших не задерживались долго в человеческом мире, иначе загромождают место и создают плохую атмосферу. Я отвлекалась, слушая рассказы мёртвых, их сожаления, победы и печаль по тем, кто остался на земле. И благодаря всему этому, а ещё десятку миллионов душ, годы, казалось, слились в одну бесконечную историю, как та ерунда, которую в будущем называют мыльная опера. Но из-за сосредоточенности на делах я пренебрегаю собственными горестями.

А теперь я взяла вынужденную паузу и обнаружила, что моя жизнь — полный отстой. Мне очень одиноко. Я совершенно опустошена. Изнутри меня грызла боль, терзающая каждый дюйм моей изношенной души. Если я умру, никто не станет меня оплакивать. Мои родные не плакали, как и не смеялись. Если подумать, они так же равнодушны к своему горю, как и я.

Что привело меня к другой мысли: видение, что я увидела в глазах Нармера, не просто видение, а знак самой Вселенной. Сообщение.

Почему она выбрала именно его? Да и кто знает, чёрт возьми? Что это значит? Надвигалось что-то плохое. Нет. Я не имела в виду ремейк «Джильи» или возвращение в моду причёски «маллет»[1].

Зло, что я видела в его глазах, не совершалось людьми, которые разрушали свою планету в кровавой, мировой войне или взрывающими мир бомбой, о которой мёртвые из будущего талдычили. Нет. То разрушение несли мы! Да, мы, божества. Те самые боги, которые созданы для защиты этого мира, в итоге сойдут с ума и уничтожат его.

Но, почему? Вот в чём вопрос. Если бы я только знала. Но Вселенная показала мне проблеск будущего, и оно было одиноким.

— Так и сидишь, как погляжу? — Глубокий мужской голос прорезал мрачные мысли.

Нармер.

На нём был только ярко-синий саронг, а волосы стянуты сзади маленьким золотым ремешком. И никакого нижнего белья. А ещё он сбрил фараоновскую бородку. Обычно я ценила мужчин с бородкой, но теперь он выглядел чистым, свежим и по-мужски аппетитным. Погодите-ка! Знаю! Я вскочила с кровати.

— Иди сюда!

Из-за широких плеч и мощной груди, казалось, он занимал всю комнату. Необычно видеть такого большого и высокого мужчину, но они действительно существовали. А этот, пожалуй, самый божественный мужчина из всех, что мне доводилось видеть, само совершенство. Вплоть до поджарых коричневых сосков, вздымающегося живота и мощных ног.

Я махнула ему, но он посмотрел на меня с подозрением.

— Ой, хватит, — сказала я. — Я же не кусаюсь. Много.

Он обошёл кровать и встал передо мной.

Ну, привет!

Я мысленно отсалютовала его молочно-шоколадным соскам, а затем посмотрела ему в лицо.

— Наклонись и посмотри мне в глаза.

Но он просто нахмурился.

Тьфу ты!

— Нагнись, здоровяк. — Посмотрим, что ещё скажет Вселенная.

«Я уверена, что она оставила другую подсказку у тебя в непробиваемой голове».

Я видела, как в его глазах закипает гнев, но Нармер подчинился и медленно приблизил своё великолепное лицо к моему, пока мы не оказались нос к носу. Я пристально вгляделась в его зрачки, но увидела только то, что обычно вижу внутри людей: их свет и тепло…

«Ой-ой». Я отстранилась.

— Что? — спросил он.

Я стояла с серьёзным выражением лица. Свет Нармер оказался тусклым, а значит… его смерть близка. Очень, очень близка. Душа чувствует такие вещи, и начинает отделяться, готовясь к предстоящему путешествию.

— В чём дело? — спросил он.

«Верблюжье дерьмо».

Я не могла сказать, что он умрёт. И поделать с этим я тоже ничего не могла. Опасно вмешиваться в естественный ход Вселенной.

— Знаю! Давай сменим тему! — А ещё лучше, может, мне стоит попытаться понять, что Вселенная пытается сказать.

Нармер скрестил мускулистые руки на груди.

— Я устал от твоих загадок. И почему ты больше не сердишься?

— Я нашла занятие важнее — пытаюсь обрести прозрение. Величайший момент.

— Не понимаю этих слов, — сказал он.

— Нет. Потому что ты не бог, имеющий таинственные, всезнающие силы, как я. — И если что-то не получалось, всегда оставались диско-танцы для расслабления, чтобы эти «всезнающие» силы пришли. Боги, обожаю семидесятые! Там так весело! В те времена представление людей о празднике таково — убей что-то большое, поджарь его на огне и вылакай забродивший фруктовый сок. Я хочу диско-шары, громоздкие ботинки и джаз.

— Хватит! — рявкнул Нармер. — Я приказываю!

Я застыла и обернулась.

— Ты мешаешь сосредоточиться.

Он подошёл и схватил меня за плечи. Я уже собралась выпустить ему в руки луч света, просто ради удовольствия, чтобы увидеть, как он пролетит через комнату и врежется в стену, но вспомнила про дурацкий ошейник. Я в тупике.

— Я пришёл сказать тебе кое-что, — сказал он.

— Говори.

Я могла бы поклясться, что видела настоящие искры, вылетающие из его глаз. Вероятно, никто никогда не говорил ему ничего, кроме: «Да, повелитель» или «Нет, повелитель», а ещё «Ваше желание — закон, повелитель». Ну, скоро он станет очередной душой, спрашивающей себя, почему растратил свою жизнь на такие глупости, как богатство и власть. И какого чёрта он обидел меня?!

Нармер закрыл глаза и глубоко вздохнул, подавляя желание сказать какую-нибудь чушь. Когда же вновь открыл тёмные глаза, склонил голову и положил руку мне на щеку. В его глубинах мелькнуло что-то почти… ласковое.

— Я пришёл извиниться. — У него желваки заходили на челюсти от того, как он стискивал зубы. — Прости, что я так грубо с тобой обошёлся.

Ух ты, похоже, это больно!

— Ты в порядке? Может, заварить успокаивающий ромашковый чай или позвать целителя?

— Мне очень хорошо. Почему ты спрашиваешь?

«Потому что, глядя на тебя, возникает ощущение, будто ты лишился яиц, и у тебя начался самый ужасный ПМС в мире.

— Полагаю, что извинения, особенно перед скромной женщиной, задели твоё гигантское самолюбие. Но я рада, что ты выжил. Ты очень даже хорош. А теперь отпусти. Мне нужно спасти планету.

Он побагровел.

— Не отпущу, пока не примешь обет.

Я закатила глаза.

— И вновь по кругу, да? — Он не ответил. Ох! — Круг — это такая фигура, которая лежит…

— Я знаю, что такое круг, — перебил он. — Но не понимаю, причём тут он.

— При том, что мы по нему ходим… Ой, забей, Чаки, — сказала я. — Я говорю, что ты меня злишь! Думаешь, можно просто прийти и извиниться… Вот это да! Какая жертва! Серьёзно? Этим вот ты меня завоюешь, здоровяк? Ты пленил меня, надел этот ошейник, будто я какое-то домашнее животное, и нейтрализовал мои силы. Всерьёз думаешь, что извинения приведут…

Он наклонил голову и поцеловал меня.

Я воспламенилась, словно костёр, и жар обнажённой груди Нармера окутал меня горячей волной похоти. У меня колени подогнулись, и фараон тут же обнял меня громадными руками, притягивая к себе, чтобы я не растеклась лужицей трепещущих нервов и нелестных спазмов радости на полу. И на мгновение, могу поклясться, наши тела слились воедино. Я никогда не чувствовала ничего сильнее. Это тёмное, пустое пространство у меня в груди начало светиться, словно уголёк, и единственное, о чём я могла думать — стянуть с себя крошечный топик и юбку. Я хотела почувствовать, как его тело скользит по моему, когда его руки и рот блуждают по каждому дюйму моего…

Я оттолкнула Нармера и влепила пощёчину. Со всей силы. В его глазах вспыхнула ярость.

— Что, во имя Всех Богов, это было?

Во имя меня? Я фыркнула и ткнула его в бок.

— Нет! Это ты скажи, что это было!

— Это называется поцелуем.

— Ну… это я знаю! А как ты можешь целовать меня вот так вот… влажно и… — Чёрт возьми, так страстно. И этого я лишала себя?

Фараон выгнул бровь.

— И?..

Я скрестила руки на груди и отвернулась. Вкуснятина. Это было очень вкусно.

— Ужасно. Худший поцелуй в моей жизни. Ты на верблюдах тренировался?

— Верблюд? — взревел он. — Я покажу тебе верблюда.

Фараон потянулся ко мне, но я отскочила.

— О нет, не смей! Не нужны мне слюнявые поцелуи горбатого пустынного млекопитающего. Ты и пахнешь, как они. — У него восхитительный аромат — экзотические масла и специи, но оскорбление казалось победным, поэтому я его и выдала.

Нармер гонялся за мной по комнате. Я прыгнула на кровать и почти добралась до другого края, когда он схватил меня за лодыжку и дёрнул. Я потеряла равновесие и упала на кровать лицом вниз. Он тут же прыгнул мне на спину, прижав руки над головой.

— Отпусти! — Я извивалась, но он намного, намного крупнее, и я была бессильна без моих… хм, сил.

— Не отпущу, пока ты не подчинишься.

— Никогда! — закричала я.

— Значит, и я никогда не отпущу тебя, — прорычал он.

Упрямец!

Я зарычала.

Он зарычал.

Я мяукнула.

Он…

Разразился смехом.

Заразительный смех. Я никогда не слышала такого красивого глубокого мужского смеха. Его безудержная радость проникала в меня и гудела в голове, навевая видения единорогов и радуг… естественного вида. Не те, что делала Минки — разноцветными, но со странным запахом. Короче, его смех был чистым… очарованием. Нармер скатился с меня на спину, смеясь с такой силой, что едва мог дышать. Я села и смотрела на него, не в силах сдержать улыбку. Он всё не останавливался, словно не смеялся десятилетиями, и плотина, наконец, прорвалась.

— Знай я, что расслабить тебя можно мяуканьем, сделала бы это ещё неделю назад, — выдала я. — Даже к юбке хвост бы приколола.

Из уголков его тёмных глаз потекли крошечные слезинки. Слава богу, он не нанёс церемониальные стрелки, иначе сейчас были бы у него под глазами разводы.

Нармер смахнул слёзы, сел и лучезарно посмотрел на меня.

— Ты очень своеобразная богиня.

— А ты сумасшедший фараон. И раз уж мы заговорили об этом, почему ты смеялся?

Он почесал свой гладко выбритый подбородок.

— Полагаю, что все дело в абсурдности ситуации. Я всю жизнь провёл на троне, правя народом и веря, что божественная кровь, текущая в моих жилах поведёт меня.

Стоит ли сказать, что в нём нет божественной крови? Многие культуры верили, что их правители потомки богов и поэтому правили, но истина в том, что они обычные люди, которые родились в нужное время в нужной семье.

Не-е-е-е, пусть живёт в своей фантазии.

— Однако, — продолжал он, — ничто не могло подготовить меня к этому… к тебе. — Он протянул руку и провёл пальцем по линии моего подбородка — Такое дикое создание.

Я не могла помешать ему. Как Нармер был лишён смеха, так и я была лишена любви, и сделала бы всё, что угодно, лишь бы снова почувствовать это ощущение целостности. Когда он поцеловал меня, тёмная пустота глубоко в груди наполнилась чем-то чудесным и радостным. Он был светом в этой тёмной, сырой и мрачной пещере, которую я называла своим сердцем. Я хотела большего.

— Поцелуй меня ещё раз, — приказала я.

Его улыбка растаяла и сменилась выражением грубого, плотского голода. Нармер посмотрел мне в глаза, наклонился и слегка прижался губами к моим губам. Затем скользнул языком внутрь и нежно погладил. Его тепло коснулось моего лица, шеи и груди, пробравшись глубоко внутрь. Впервые в жизни шестерёнки на старой девчачьей фабрике начали вращаться, и мои женские частички возбудились.

Я запрыгнула на него и оседлала, целуя с бесстыдным жаром. Потом провела руками по его груди, потворствуя своему желанию поклониться мужскому телу — твёрдому и мягкому одновременно… Кстати, о твёрдости и мягкости…

Его огромный член стал ещё больше и затвердел, прикасаясь к моим уже покалывающим женским частям. Я застонала. Тепло его тела так греховно восхитительно.

Нармер провёл большими руками по моей груди. Я знала, что их размер и форма понравятся; смертные мужчины не могли удержаться, чтобы не пялиться. Обычно я думала, что это глупо, но теперь, зная, что мой человеческий облик взволновал его, была довольна.

Он опустил руки к моему обнажённому животу, крепко сжал талию и начал раскачивать в такт своим бёдрам.

О боги!

Думаю, он разжигает там пожар! Я не могла больше выносить восхитительное трение и оторвалась от его губ, желая увидеть изысканно мужественное лицо. Он тяжело открыл глаза, посмотрел на меня и… закричал во всю глотку! Затем отшвырнул меня, и я скатилась с кровати на холодный каменный пол.

— Какого чёрта?

Я выглянула из-за края кровати и увидела, как Нармер корчится от боли, сжав через ткань свой член. Ой. Я забыла сказать ему об этом.

— К-хм… Нармер. — Я прикоснулась к его плечу, но он просто качался взад и вперёд, мучаясь.

— Нармер?

— А-а-а-а. Что? — простонал он.

— По поводу маленького бушующего огонька на твоём тотемном столбе. Я, э-э-э…

— Ты заплатишь за это, богиня. — Он сел, повернувшись ко мне спиной.

— Что?

Он повернул ко мне свекольно-красное лицо.

— Думаешь, можешь выставить меня дураком?

Ну… Да, я так думала, но это применимо ко всем! Что тут ещё добавить? Но почему он решил, что я сделала это нарочно? Неужели он забыл, что надел на меня дурацкий ошейник? У меня не было сил, но я не могу заглушить то, кто я. Тело продолжало излучать концентрированную энергию. В конце концов, я богиня, сотворённая из чистого света. Тело — всего лишь оболочка, которая позволила мне ходить по миру людей. Но я не человек, а он не божество. Мы несовместимы. На самом деле, длительное воздействие убьёт его. Поджарит, как кусок бекона. Хрустящий король.

От этого никуда не деться; мне суждено навек остаться одной.

Так и лёжа на полу, я отвернулась, подтянула колени к — теперь пустой, тёмной, тяжёлой — груди и заплакала. Да, знаю. Божества не плачут. Но иногда, когда они понимают, что для них нет никакой надежды, такое случается.

— Опять твои фокусы, как погляжу, — протянул он. — Но твоя ложь и женские уловки на меня не подействуют.

— Просто уходи! Уходи! — закричала я. Достаточно того, что я — Богиня подземного мира — плакала!

Я услышала шарканье его ног по полу, когда он обошёл кровать.

— Я приказываю тебе перестать плакать!

— Нет!

Он схватил меня за руку, поднял и стиснул плечи.

— Да. Ты прекратишь попытки манипулировать мной и дашь мне клятву. А ещё перестанешь пытаться выставить меня дураком!

— Ты не понимаешь, да? — отрезала я, пытаясь вырваться из его хватки. — Тебя уже выставили дураком! Я не могу быть твоей королевой. Не могу быть ничьей королевой. Божества и люди несовместимы. Этот маленький «трюк», как ты его назвал, всего лишь химия наших тел.

— Что ещё за «химия»? — спросил он.

Тьфу. Это термин будущего.

— Это значит, что твоё тело подобно дереву, а моё подобно молнии. При соединении они создадут огонь.

Он ослабил хватку.

— Правда?

Я кивнула.

Он потёр лоб и повернулся, чтобы уйти.

— Подожди, ты куда? — спросила я.

— Найти магию, чтобы исправить это. — Он исчез в дверном проёме.

Я опустила голову и принялась массировать виски.

— Что ты делаешь, Симил? Он скоро умрёт, а ты играешь в фэнтези-перепихон! Со смертным.

Я громко вздохнула. Не потому, что была разочарована в себе, а потому, что не существовало такой магии, чтобы исправить это, и впервые в жизни я действительно хотела то, чего не могла иметь: человека. Человека, который вот-вот умрёт и, скорее всего, окажется одной из тех упрямых, брыкающихся и воющих задниц, которых мне пришлось тащить на другую сторону за уши.

Эта ситуация вопиюще трагична.

— Я, должно быть, основательно спятила.

Глава 5

Держа наготове любимый кинжал, Нармер ворвался в спальню жреца, напугав старика и трёх обнажённых женщин, которые, по-видимому, делали ему массаж перед сном. Отвратительно. Как они могут касаться его? Нармер подавил рвотный позыв.

— Вон отсюда! — прорычал Нармер на женщин, которые схватили свои платья и убежали.

Жрец слез с кровати и прислонился спиной к стене.

— Успокойся, мой повелитель. Уверен, что это просто какое-то недоразумение.

— Ты меня обманул! И я не твой повелитель! Ты недостоин быть даже самым ничтожным моим подданным. Я твой палач! — Нармер приставил длинный нож к горлу мужчины.

Жрец вцепился в руку Нармера.

— Вижу, ты расстроен, — прохрипел жрец.

— Богиня не может спать со мной. Она говорит, что мы физически несовместимы — огонь и дерево. — Нармер прижал жреца спиной к стене. — Клянусь богами, ты всё исправишь!

— Не могу.

— Не можешь или не хочешь?

— Не могу, — ответил Митнал. — Можешь убить меня, но я не в силах дать то, что ты просишь. Моя магия не настолько сильна.

Нармер отпустил его и провёл рукой по волосам. Ему нужна божественная королева и наследники. Ему нужна Симил. Благодаря острому язычку и упрямству она привлекательнее любой женщины, с которыми Нармеру довелось встречаться, а таких было много. Раньше он укладывал в свою постель по две-три женщины каждую ночь. Те выстраивались перед его дверью, надеясь, что именно она навсегда привлечёт его внимание или станет матерью его ребёнка.

Но боги не пожелали этого, а Нармер не видел в этих женщинах ничего, кроме жадности к богатству и власти. Они пробуждали в нём чувство опустошения, неудовлетворённости и разочарования. Именно потому он пришёл к выводу, что только женщина, равная ему, уникальная и могущественная подойдёт.

Конечно, быть правителем самой выдающейся и развитой цивилизации, известной всем, значило то, что никто не мог сравниться с Нармером. В его жилах текла кровь богов. Да, только чистокровная богиня подойдёт.

— Если моя просьба выше твоих сил, — сказал Нармер, — значит ли это, что тебе ведом иной путь?

Злой мужчина улыбнулся злой усмешкой.

— Назови свою цену, — приказал Нармер.

Жрец нервно хохотнул.

— Цена слишком высока.

— Я убью тебя прямо здесь и сейчас, если ты мне не скажешь.

— Ладно, — сказал Митнал, — цена — твоя жизнь.

Он свихнулся.

— Я совершенно уверен, что моя смерть не решит этот вопрос.

— Ты умрёшь не по-настоящему, но переродишься в ином образе, который сможет выдержать прикосновение божества. Ты будешь сильным и бессмертным, почти таким же, как истинный Бог.

— Откуда знаешь? — поинтересовался Нармер.

— Мой народ давно стремится к бессмертию.

Звучит опасно. Если бы Боги хотели, чтобы люди жили вечно, создали бы их бессмертными.

— Это невозможно.

Митнал поднял руки и пошевелил грязными пальцами.

— Нет. Я уже преуспел с небольшими существами. Нам не хватает силы, чтобы сделать человека бессмертным. — Он округлил глаза, которые превратились в ужасающие чёрно-красные шары. — Ты можешь это изменить.

Нармер отступил. Этот человек — мерзкое, лживое создание. Фараон не доверял Митналу, в голове которого таился какой-то скрытый мотив. Но какой именно? Хотел ли Митнал получить трон или золото? Возможно, Нармеру удастся убедить сумасшедшего раскрыть истинные планы.

— Что же мне делать? — спросил Нармер.

— Ты должен завоевать её доверие, а потом убедить довериться мне.

Опять с этой просьбой? Митнал всё спланировал заранее. Он охотился за сильной магией. Магия божества.

— А какие у меня гарантии, — спросил Нармер, — что ты не воспользуешься ею и не сделаешь сильнее себя, а потом откажешься помогать мне?

Жрец потёр жирные ладони.

— Даю тебе честное слово, мой повелитель.

Отвратительная, грязная куча гниющего обезьяньего мяса. Каким бы ни был план жреца, помощь Нармеру лишь средство для достижения цели.

— Она тебе не доверится, — сказал он. — Она никому не доверяет. Найди другой способ уложить её в постель. Даю тебе восемь дней.

Следующая неделя была не похожа ни на что, что мне за шестьдесят пять тысяч лет приходилось проживать. Каждый вечер приходил фараон: тщательно выбритый — египетская навязчивая идея — загорелая кожа и идеально выточенные мускулы блестели от ароматных масел, длинные чёрные волосы были вымыты и заплетены в косы. Я начала задумываться о женщинах, которые ухаживали за ним. Молоды ли они и красивы? Неужели они предлагали ему свои тела и доставляли удовольствие плоти, чего я не могла получить? (Удаление волосков вокруг сосков, восковая эпиляция спины, глубокое очищение пор). Я стискивала кулаки каждый раз, когда представляла этих маленьких шлюшек, массирующих его огромный саркофаг или играющих с его сундуком с сокровищами.

Утешало лишь то, что они не получали его обожания так, как я.

Мы проводили каждую ночь, обсуждая пределы наших жизней, границы и ожидания, создающие невидимую тюрьму, из которой мы не могли сбежать. Он лежал рядом и рассказывал истории о своих покойных матери и отце, о двадцати пяти братьях и сёстрах (все, кроме пяти единокровные) и о том, как их единственной миссией в жизни во время взросления было ускользнуть от бдительного ока стражей ради нескольких драгоценных минут озорства и отдыха. Он говорил о том, какой пустой стала его жизнь в момент, когда он понял, что его братья и сёстры отвернутся, если дать им возможность править вместо него.

Я рассказывала о своём мире, о душах, которых сопровождала, и о своих братьях и сёстрах. Я пересказала свои первые воспоминания о сознании, смутно понимая, кто я, но, не ощущая всей тяжести вечных оков, связывающих меня с Вселенной.

Мы целовались и ласкали друг друга много раз каждую ночь, останавливаясь только тогда, когда моя энергия становилась сильной для него или когда я чувствовала потребность прочитать хайку. О морской черепахе. (Не спрашивайте).

Каждый раз, когда он вырывался, я видела боль в его глазах. Мало того, что ему отказали в удовольствии, так ещё и его мужскому эго не нравилось оставлять меня без внимания… Всё это напомнило телемагазин.

Потом Нармер засыпал, и я проваливалась в преисподнюю, слыша голоса мёртвых, которые смеялись и выли, играя в покер. Я никогда в жизни не чувствовала себя так близко ни с кем. Рай. Он мой маленький кусочек мужского сочного рая.

Однако, на седьмую ночь, я поняла, что что-то не так. Нармер не принял ванны, и его кожа была покрыта грязью пустыни и потом. Он вышагивал по комнате.

— В чём дело? — спросила я.

— Я больше не могу, — прорычал он.

— Чего «не можешь»?

Он резко повернулся ко мне.

— Это вот всё!

Я перекатилась на бок и подпёрла голову рукой.

— Не хочешь уточнить? Если ты устал от пребывания в этой комнате, то тебе лишь нужно снять заклятие. А пока можешь снять с меня ошейник. — Я пожала плечами. — Кто знает, может, я найду способ отблагодарить тебя. — Я сунула указательный палец в рот и многозначительно пососала.

Ладно, я не могла так сделать, не поджарив тотемный столб фараона, но от одной мысли об этом меня бросило в жар. Я хотела этого мужчину. До боли в мышцах хотела. Но что важнее, я хотела наслаждаться им каждую секунду, которую могла получить. Он скоро умрёт.

Не поймите меня неправильно, я думала о том, как помочь ему, но единственный способ спасти смертного — взять его в свой мир и наполнить светом богов. Я должна убедить братьев и сестёр разрешить это, а они не давали такого дара уже двадцать тысяч лет. Они похожи на упрямых детей, которые не хотят делиться своими конфетами. А если я пойду против них, меня навсегда или на очень, очень, очень, очень долгое время изгонят. И всё же, я готова была рискнуть. Мне просто нужен был знак того, что именно это я и должна сделать.

Нармер просто трясся от напряжения.

— Я хочу тебя, Симил. Когда просил у богов королеву, истинную богиню, надеялся на женщину, которую мог бы уважать. Умную и могущественную, способную помочь мне править, но ты… — Он подошёл к кровати, окидывая меня взглядом. — Ты всё это и даже больше. Я бы всё отдал, чтобы лечь с тобой, как мужчина ложится с женщиной.

— Ах, сексуальное расстройство — мой постоянный спутник. — Я кивнула, точно понимая его чувства. — Но не ты ли говорил, что твой загадочный друг работает над решением этой проблемы? Кстати, ты так и не сказал, как его зовут. Я бы хотела с ним познакомиться, раз он обладает крутой запрещённой магией. Тем более, он заслужил отличную порку за то, что помог тебе с заговором, как захватить меня. — Я взглянула на Нармера. Каждый его мускул дрожал от возбуждения. — Ой, мой маленький болванчик расстроен. Может, мне мяукнуть? — Я изобразила рукой когти кошки.

— Это не шутка, Симил. Сегодня я сорвался на одного из братьев. Он с последователями уже много лет пытается собрать армию, чтобы свергнуть меня. Они говорят, что моя мечта об объединении нашего народа невозможна и что я сошёл с ума!

Я пожала плечами.

— Прикажи им проваливать. Тут полно, куда можно провалиться.

— Мне не ведомо, что ты хочешь этим сказать, могу лишь предположить, говоришь отослать их. — Нармер опустил голову. — Нужно было так и поступить.

Ой-ой.

— А ты что сделал?

— Избил брата на глазах у всего Совета.

Тут-то я и заметила у него окровавленные костяшки пальцев. Ой.

— Он жив? — Потому что Нармер огромен. И под «огромен» я подразумеваю о-о-о-о-огроме-е-ен. Я не могла представить, чтобы кто-то пережил хотя бы удар фараона.

— Да. Но поклялся отомстить. Это именно та искра, которую они так ждали. Война неизбежна.

Я почувствовала, как в груди зарождается внутренний конфликт. Я хотела сказать Нармеру, чтобы он отдал королевство брату, сбежал со мной и наслаждался тем немногим, что осталось. Но в глубине души знала, что если скажу правду, получу прямо противоположный эффект. Люди склонны впадать в состояние депрессии, узнавая, что смерть близка. Нармер проведёт свои последние дни, тоня в чувстве поражения и горя. Единственный выход — похитить его и просить богов сделать его бессмертным.

— Я помогу тебе, Нармер, но ты должен освободить меня, — сказала я.

Он уставился на меня.

— Дашь обет?

Какого чёрта?

— Ты по новой? Серьёзно, Нармер? — Я вскочила с кровати и ударила его прямо в лицо… э-э-э… ну, в подбородок. Я попала ему в подбородок. Он очень высокий. — Ты глуп, высокомерен, безумен…

Он наклонился, положил ладонь мне на затылок и притянул к себе для глубокого, страстного поцелуя. Моё тело растаяло от его восхитительного мужского тепла.

Нармер медленно отстранился и посмотрел мне в глаза.

— Я не могу снять барьер или ошейник, даже если бы захотел, любовь моя. Лишь у тебя есть ключ к разрушению чар. — Значит, маленький дьявол солгал. Хитрый фараончик. Боги, я думаю, что люблю этого мужчину. — Однако, — добавил он, — если от этого тебе станет комфортнее, сначала я принесу тебе клятву. — Он снова поцеловал меня.

Голову наводнили новые эмоции и огонь, к чему я быстро и неразумно пристрастилась. Я чертовски уверена, что и Нармер на губах чувствовал огонь. Какое-то время прикасаться ко мне не весело.

Он опустился на колени и посмотрел на меня.

— Что ты делаешь? — спросила я.

— Я, Нармер, сын Ка и царь Египта, клянусь тебе, Симил, богиня Подземного мира, своей вечной душой, вечной преданностью, вечной любовью…

Я моргнула, и Нармер уже лежал на боку, а из его груди сочилась кровь, и торчало гигантское копьё. Я развернулась на пятках и увидела двух мужчин, стоящих в дверях, один из них поднял руку, собираясь метнуть второе копьё. Я потянулась к маленькому столику у кровати, схватила вазу и швырнула этому мужчине прямо в голову. Ваза с громким треском разбилась об его череп, и человек упал. Второй схватился за копьё и бросился на меня. Я увернулась, избегая острого, как бритва, наконечника, и оказалась за спиной мужчины. Извини, приятель, но за свои шестьдесят пять тысяч лет я научилась драться.

Я схватила мужчину, жалея, что не могу проникнуть в него и вырвать грёбаную душу… но, сил у меня ещё так и не было. Поэтому я решила крепко держать мужчину и позволить природе сделать своё. В данном случае это означало позволить энергии течь в его тело. Человек взвыл и упал на пол, дымясь. Я подняла копьё и вонзила прямо ему в сердце. Злобный ублюдок.

Я посмотрела на Нармера, который кашлял кровью.

— Нет. О боги, нет! — Именно тогда я поняла, что не готова отпустить его. Не сейчас. Никогда. Я не могла представить себе будущего, вечности без него.

Это всё равно, что открыть для себя чизкейк и узнать, что единственный шеф-повар в мире, который знает, как его приготовить, спрыгнул со скалы. Нармер придавал жизни такой приятный вкус, и мне хотелось большего. Он понимал меня, видел меня такой, какой я есть на самом деле… Любил и хотел меня.

Я опустилась на колени рядом с Нармером.

— Не оставляй меня, козлина. — В голове я лихорадочно перебирала решения, и нашла только одно. Я хочу, чтобы он освободил Минки. Мы бросимся к порталу, и я заберу его в свой мир. Будь прокляты боги, если не согласятся с моим решением даровать ему бессмертие. Какой смысл быть богиней, если я не могу использовать инструменты, данные нам Вселенной? — Нармер, милый. — Я убрала тёмные пряди с его лица. — Скажи мне, куда ты спрятал Минки.

Нармер застонал.

— Ты собираешься бросить меня, когда я умираю?

— Нет, глупый ты человек, я спасу тебя.

— Твоё создание доставили в храм Бастет.

Верблюжье дерьмо. Это на другом конце города.

— Ты можешь не протянуть так долго. К чёрту! Должен быть другой вариант

Что-то мелькнуло в его глазах.

— Если встретишь Митнала, что бы ни делала… — Глаза Нармера закатились, и он потерял сознание.

О боги! Боги! В лучшем случае у него всего несколько минут, и нужно что-то делать.

— Я — Юм Симил, Богиня Подземного Мира, клянусь в вечной верности тебе, Нармер, фараон Египта. Пока я жива, моё сердце и душа принадлежат тебе и никому другому. Я люблю тебя. Люблю. Прошу, не умирай, — закричала я.

Ошейник упал на пол, и тело загудело от божественной энергии.

Я свободна!

Сломав и вытащив копьё, торчащее из тела Нармера, я могла нести его на плече. Но он терял так много крови.

Чёрт, чёрт, чёрт. Я оторвала полоски ткани от постельного белья и попыталась заткнуть рану, но кровь текла слишком быстро.

Благодаря всё за возвращение сил, я закинула Нармера на плечо и покинула комнату. Мёртвые тела были разбросаны по всему храму, и очевидно, что стражники Нармера убили пару людей его брата, прежде чем погибнуть, защищая своего повелителя.

Я сбежала вниз по ступеням личного храма Нармера, чувствуя, как его тёплая кровь стекает по моей пояснице и ногам. О боги, он не выживет! Я мчалась прямо через двор к внешнему храму, который вёл к выходу, но там стоял странный маленький человек, одетый в набедренную повязку и ожерелье из человеческих пальцев, а волосы собраны в неопрятный маленький хвостик на макушке

От мужчины несло тёмной энергией, будто он купался во зле.

Фу! Это один из жутких жрецов майя!

Я знала это, потому что:

а) мы довольно часто ловили их за подглядываниями, учитывая, что наши порталы находились в их районе;

б) недавно эти ублюдки решили, что наращивать силы лучше всего вырывая сердца людям.

Я тут говорила о реке Тлалок, помните? Так вот, народ этих жрецов так долго пил её проклятую воду, что развил в себе сверхъестественные способности. В основном безобидные — могут видеть мёртвых, вызывать дождь, разговаривать с животными и т. д. — но наше Божество определённо за ними присматривало.

— Какого чёрта ты здесь делаешь? — спросила я.

Он вытянул руку, останавливая меня.

— Он умрёт, но я могу помочь спасти его.

Я моргнула, пытаясь мысленно разложить все по полочкам.

— Митнал, полагаю.

Он улыбнулся и сверкнул почерневшими зубами.

— Да, моя дорогая богиня. — Он поклонился. — К вашим услугам.

— Хорошо. Мне нужно добраться до храма Бастет и вернуться в свой сенот.

Митнал медленно покачал головой, словно одержал какую-то зловещую победу. Мои красные флаги богини развевались высоко в небе. На самом деле, если бы я не была так занята, я бы вырвала из него душу. Он был плохой новостью.

— Ты не успеешь, — сказал он. — Он уже посинел. Если позволишь, моя богиня, у меня есть предложение, которое гарантированно спасёт нашего дорогого фараона?

Что Нармер пытался сказать мне перед тем, как потерял сознание? Было похоже на предупреждение. Что же, мне не нужно предупреждение. Все знали, что этот человек замышляет что-то недоброе.

— Он перестал дышать, — заметил Митнал.

Я замерла. Проклятье. Опустив Нармера на пол, я начала делать то, что называется искусственным дыханием. Люди в будущем разработали эту технику, и она иногда спасала жизни.

— Что бы это ни было, делай! — закричала я между глубокими вдохами в окровавленный рот Нармера.

Митнал опустился на колени, поднял руки высоко над головой и начал читать молитву Вселенной, молитву, призывающую тёмную энергию. Словно притягиваемый порочным магнитом, злой свет собрался вокруг Митнала и начал кружиться вокруг нас, поднимая пыль и листья. Отлично, чертовски здорово. Сумасшедший жрец собирается спасти Нармера с помощью злой грязи!

— Я взываю к богам, к божественному Создателю всего живого, — пропел Митнал, размахивая руками и закручивая тёмную энергию в тугие круги. Митнал посмотрел на меня и закричал: — Встань на колени, Богиня!

Я встала, заткнув уши. Шум стоял оглушительный.

— Ты поклялась отдать сердце этому мужчине? — спросил Митнал.

— Да! — У меня было плохое предчувствие.

— Тогда во имя божественного создателя. — Он протянул руку с длинными почерневшими ногтями и погрузил её мне в грудь, вырывая моё бьющееся сердце. Я посмотрела на орган, не в силах ни среагировать, ни говорить. Митнал поднял сердце в воздух, и тёмная энергия со свистом исчезла в нём.

— С этой божественной искрой жизни кровь фараона будет жить вечно.

Он вонзил моё сердце в грудь Нармера, и небо взорвалось лавандой. Я почувствовала, как мой свет замерцал. И прижала руку к зияющей ране в груди.

— Что ты наделал? — прошипела я.

Митнал усмехнулся.

— Спас его, как ты и просила… Твоим светом. И скоро у моего народа будет бессмертная армия, с которой мы завоюем весь мир. Мы станем величайшей цивилизацией.

Перед глазами всё померкло, и смерть поглотила меня.

Несколько дней спустя я в ярости выбралась из Мексиканского сенота. Вот куда попадают души божеств, когда разрушаются человеческие тела. Оттуда мы можем вернуться в наш мир или попросить сенот дать новый человеческий костюмчик.

В данном случае я выбрала новое тело. Я хотела не только отомстить, но и узнать, всё ли в порядке с Нармером. Мне нужны ответы. Потому что хоть новое человеческое тело, с новым сердцем, было прекрасно, мой свет казался слабее.

Я немедленно отправился в деревню Майя, расположенную всего в нескольких часах ходьбы. Я найду одного из соратников Митнала и вытрясу из него правду. Какую ужасную, тёмную магию они использовали? Почему верили, что это создаст бессмертную армию?

Но когда прибыла, глава деревни сказал, что жрецы исчезли много лун назад. Никто не знал, где они. Можно только предполагать, что где-то в джунглях планируют мировое господство. Идиоты.

Как только я узнаю, что с Нармером всё в порядке, созову саммит и предложу богам принять меры. Жрецов придётся уничтожить.

Глава 6

Год спустя… (Да, всё ещё где-то около 3000 года до нашей эры)

Изодранная в клочья одежда, спутанные в гигантские колтуны волосы, похожие на хвост утконоса, обуглившаяся кожа, покрытая грязью самого невообразимого вида… И во всём этом великолепии я медленно поднималась по ступеням храма Нармера.

Моё новое человеческое сердце стучало в груди, словно военный барабан, отражая раскаты грома, разносящиеся в воздухе. Дождь и молнии осыпали землю. Я не могла это остановить, потому что переполняющие эмоции должны были где-то высвободиться.

Боги, через что мне пришлось пройти за последний год. И всё ради того, чтобы вернуться в Египет, к моему любимому Нармеру. Мне оставалось лишь надеяться, что с ним всё в порядке.

Я остановилась у входа во внешний храм и огляделась. Где же Левша и Правша? Ах, да, скорее всего, их убили во время нападения в ту роковую ночь год назад. И всё же, я надеялась, что фараон поставит новую пару юбо-качков у дверей. Но никого не было. На самом деле — я обернулась и посмотрела на грязную улицу, залитую серым светом угасающего дня — толпа торговцев сменилась полным отсутствием человеческой жизни. Куда все подевались? У меня мурашки побежали, и воздух наэлектризовался тёмной энергией.

— О боги, пожалуйста, пусть с ним всё будет хорошо, — взмолилась я.

Войдя в сырой, тёмный храм, я тихо прошла через лабиринт комнат, которые вели во внутренний двор. В храме был полный бардак. Разбитые вазы, грязь, листья и песок покрывали некогда нетронутые полы. Высохшие сорняки росли рядом с увядшими растениями.

Что произошло?

— Нармер? — крикнула я, подходя к подножию его личного храма.

Тишина.

Если долбаный Митнал что-нибудь с ним сделал, я ловилкой выскребу ему внутренности. Нет, эти штуки придумают только через тысячи лет, когда полковник благословит планету социально приемлемым способом публично облизывать пальцы. Однако я найду какой-нибудь творческий способ скоротать время, пока ловилки не создадут, и отомщу. Пытки отлично коротают время.

Я поднялась по ступенькам, стараясь не обращать внимания на пульсирующие, израненные ноги и боль, пронзающую каждый мускул дрожащего человеческого тела. Почти у самой спальни Нармера я услышала приглушённый всхлип.

— Нармер? — прошептала я. Медный запах свежей крови наполнил ноздри. Я подошла к двери, заглянула за неё и… на сердце образовалась трещина при виде сцены передо мной: Нармер на кровати с тремя голыми женщинами. Тело одной свисало с края, с пустыми после смерти глазами, а капля крови стекала по шее на пол. Вторая женщина лежала, прижав запястье ко рту Нармера, а третья… ну, третья стонала под ним, пока он вколачивался ей между ног.

— Какого?.. — выдохнула я.

Нармер поднял голову и уставился на меня, как дикий зверь, продолжая двигать бёдрами.

— Какого хрена тебе надо?

Сердце разбилось пополам.

— Я… Мне… — Я не знала, что сказать.

Женщина под ним протянула руку, схватила его за волосы и притянула голову к своим требовательным губам. Другая женщина, ещё живая, хрюкнула, как пещерный человек, и впихнула запястье обратно Нармеру в рот. А тот ни на секунду не останавливался.

Я отвернулась, потому что не могла смотреть на него, и не могла позволить ему увидеть, как рассыпаюсь на миллион кусочков. Я не знала, кем он стал, но уже точно не тот мужчина, к которому я с таким трудом пыталась вернуться. Мне потребовалось шесть попыток и шесть трупов, чтобы пересечь океан. Каждый раз после смерти, мой свет возвращался в сенот в Мексике. Но я не сдавалась. Это был самый худший, самый мучительный год моего существования. Тем более я не знала, всё ли в порядке с Нармером. Страх, печаль и паника поглотили меня до такой степени, что не оставили выбора, кроме как полностью отрезать себя от братьев, чтобы их не поглотило моё горе.

Я вышла из храма Нармера, зажимая ладонью зияющую дыру в груди. Да, у моего нового тела было новое сердце, но этот безумный жрец вырвал часть моей души и отдал Нармеру. Ирония в том, что в последние месяцы я находила утешение в надежде, что Нармер чувствует связь и поймёт, что я иду к нему.

Я такая дура. Верила, что я ему небезразлична, что его клятва действительно что-то значила. А если и так, то Нармера, которому я была небезразлична, больше не существовало. Я никак не могла осознать охватившее меня отчаяние, гнев и смятение от увиденного. Это уже слишком. Я должна похоронить чувства, запереть там, где они не причинят мне вреда.

Я шла через маленький город к храму Бастет, надеясь найти Минки. Освободив её, я бы вернулась в сенот, в свой мир. Но что скажу своим братьям? Что влюбилась в смертного, а потом позволила какому-то жрецу Майя превратить его в чудовище, поделившись с ним своим светом?

Войдя в зловеще пустой храм и начала обыскивать камеры. Одна, две, три пустые камеры.

— Проклятье! Минки! Где ты? — Мне нужно выбираться, необходимо бежать от боли.

— Здесь ты её не найдёшь. — Нармер возник из воздуха прямо у меня на глазах. Он был одет в простую ткань, обёрнутую вокруг талии.

Я отпрянула.

— Кто ты?

Он улыбнулся и вытер свежую кровь, прилипшую к губам.

— Кто мы? — поправил он.

— Мы?

— О да, наших новых видов много. Пятеро моих братьев и сестёр пострадали от колдовства Митнала. И это только предположение, потому что мы связаны кровью. Естественно, борьба за власть началась почти сразу, поэтому каждый создал своих детей. Моя армия растёт быстрее, потому что я самый сильный.

— Армия? — Отлично. Что же я натворила? Мне нужно вернуться домой и рассказать всё братьям. Нужно уходить отсюда к чёртовой матери, пока у меня не случился нервный срыв. Человек, которого я любила, мёртв. Мёртв! Его заменило это холодное, властолюбивое чудовище. — Мои благословения тебе и твоей новой семье. Где мой единорог?

Нармер зарычал мне в лицо.

— Где тебя черти носили?

— Меня? О, ну знаешь. Здесь. Там. Натолкнулась на пару красавчиков на Карибах, — солгала я. — Если пальма качается, не беспокоить. Где, чёрт подери, Минки?

Нармер ударил меня о стену, выбив весь воздух из лёгких.

— Твой зверь мёртв.

Ублюдок.

— Ты не можешь убить единорога, они сделаны из чистого света.

— Я велел Митналу исправить это, прямо перед тем, как высосать кровь из его тела. А потом осушил и твоего единорога. Она была… — он глубоко вздохнул, — восхитительна.

Ушлёпок!

— Это невозможно. Ты лжёшь!

— Невозможно? Невозможно, — закричал он. — Посмотри на меня! Посмотри, что ты со мной сделала! Нет ничего невозможного.

— Но я… — Я не знала, что сказать. И не собиралась признаваться, что любила его и пыталась спасти. — Думаю, ты получил по заслугам за то, что издевался над богиней!

«И убил мою Минки!»

Я отвернулась. Но тут меня осенила мысль. Он зло. Я богиня. И я могла исправить ошибку. Не этого мужчину я полюбила, это его тёмная, извращённая версия. Я вытянула руку, призывая дар забрать душу, и прижала ладонь к груди Нармера. Я заберу назад то, что ему дали.

Ничего.

Я уставилась на него. Он смотрел в ответ, явно довольный собой.

— Что-то ищешь? — спросил он.

— Твоя душа? Кажется, она пропала.

— Я мёртв! У меня нет души, богиня. Ты проиграла.

Самодовольный придурок! Я влепила ему пощёчину. Обычно после этого человек пролетал через всю комнату. Но не Нармер. У него даже голова почти не двинулась. А мне было немного больно.

— Ты мне не навредишь, — сказал он. — Я силён. Я бессмертен. Совсем как ты.

Он схватил меня за плечи, притянул к себе и крепко поцеловал. Я дёрнулась и выпустила волну энергии, чтобы отогнать его. Но ничего не вышло.

Он прервал поцелуй и рассмеялся.

— Отпусти меня! — взвыла я.

Он так и сделал, а затем склонил голову.

— Как пожелаешь, моя богиня.

— Это ещё не конец, и как только другие боги узнают о тебе — а они узнают — тебя уничтожат.

В его глазах сверкнуло высокомерие.

— Уверен, уже знают. Твой брат Кинич случайно появился в тот день, когда я преобразился. Он много месяцев изучал наш вид. Кажется, мы его совсем не беспокоим. Наоборот, мы стали лучшими друзьями.

Что? Кинич одобрял этих высасывающих душу демонов?

— Я тебе не верю. Кинич добр и чувствителен. Он никогда этого не…

— Он видит в нас доказательство того, что перемены возможны. — Нармер небрежно махнул рукой. — Он вдохновлён нашим видом. Настолько, что вернулся и занял своё законное место в качестве вашего лидера, чтобы начать новую эру.

— Лжёшь, — прошипела я.

— Можешь не верить мне. Спроси его.

— Ох, спрошу! Даже не сомневайся, приятель! После того, как заберу твою голову! — Я сделала выпад, и он швырнул меня на пол, придавив своим телом.

В глазах Нармера плескалась ярость.

— Ты так слаба. Что я вообще в тебе нашёл? — прорычал он.

— Ты увидел то, чего никогда больше не увидишь. Ты не подходишь богине. И никогда не подходил. А теперь ты всего лишь жалкое кровососущее насекомое, ничуть не лучше пиявки или комара.

— А комар может это сделать? — Он двигался так быстро, что я успела заметить лишь размытое пятно его руки, когда почувствовала, как моя голова отделяется от тела.

Сукин сын! Этот крысиный ублюдок оторвал мне голову. Да, я пыталась высосать душу из его тела и покончить с ним, но это после того, как увидела, что он убил ту женщину, осушив её, и признался в убийстве Минки.

Месть. В голове было лишь желание мести, требующее увидеть дневной свет. Из-за мести я заставила сенот создать очередное тело и выплюнуть меня, а не вернуть в мой мир, где мои братья гадали, что со мной стало. Месть заменила мне каждую унцию любви, которую я питала к Нармеру.

О чём я только думала, когда так увлеклась этим человеком? Я вела себя как изголодавшийся по любви ребёнок, бросаясь на первого встречного, предлагающего ласки.

Я бы поставила свою жизнь на то, что он всё подстроил и подговорил жреца. Ловушка. Что ж, я никогда больше на это не куплюсь. Никогда. И отомщу ему. Клянусь.

Я выползла из сенота и плюхнулась на влажную землю, прислушиваясь к своему дыханию, к стуку сердца, к птичьему щебету.

Я найду дорогу назад и убью его. На этот раз я приду подготовленной. Снова пересекать хренов океан на украденной шлюпке? Фиг там. Я застонала. Почему люди не могут изобретать быстрее? Я бы с радостью взяла грёбаную «Санта-Марию» Христофора Колумба! А этот корабль, как только появится, превратится в кишащий крысами кусок дерьма.

Мне следовало вернуться в свой мир и выяснить, что же на самом деле знал Кинич.

Я легла на спину.

— Привет.

Я вскрикнула, когда заметила… себя?

— Какого чёрта? — Я по-крабьи отползла, смотря на неё. Розовое блестящее платье, явно из будущего.

— Да, — сказала «Я», уперев кулак в бедро. — Я так и думала, что ты офигеешь. Но позволь заверить, дальше всё только ухудшиться.

— Какого хрена? — Может, я ударилась головой в сеноте, или в нём была неисправность. — Какого чёрта?

— По-моему, повторяешься. Может, тебе заткнуться, чтобы я объяснила всё. Справишься?

Я медленно кивнула

— Хорошо, потому что я скажу тебе это только один раз. Ты облажалась. Много раз. Ты глупая, ужасная, жалкая богиня. — Она хихикнула. — Всегда хотелось это сказать.

Вероятно, это — самое крупное извращение, которое я с собой вытворяла. Ладушки. Пора заканчивать этот маленький воображаемый разговор. Я встала и начала пятиться.

— Не заставляй меня вытаскивать пушки, Симил. Потому что я так и сделаю. Ты же знаешь, — сказала «Я»

— У меня нет на это времени! Нужно убить кровососущего фараона. Я возвращаюсь к сеноту… — Я посмотрела на водянистый портал, но вместо зеленоватого бассейна увидела тела. Тысячи тел громоздились и переваливались через край. Я ахнула и обернулась, только чтобы увидеть стену людей, смотрящих прямо сквозь меня с чрезвычайно несчастными лицами. И там были…

— Гай? Чаам? Кинич… Иш Таб? — Что там делали все тринадцать богов? Я замахала руками перед их лицами, но они, казалось, не замечали моего присутствия. — Я окончательно съезжаю со своих психокатушек, — прошептала я.

— Нет. Они тебя не видят, потому что мертвы, — сказала «Я».

— Нет, — возразила я. — Я сошла с ума. И откуда я это знаю? Потому что стою здесь и разговариваю сама с собой!

«Я» протянула руку и ударила меня мощной волной света. Каждый мускул в теле застыл. Проклятье. Это один из моих лучших трюков!

— Симил. Слушай меня очень внимательно. Поняла? Если да, то изобрази девочку хулу с приборной панели.

— А?

Она закатила глаза.

— Кивни! Кивни, если поняла. — Мне удалось слегка кивнуть. — Хорошо, — сказала она, — потому что, как тебе известно, души умерших обитают за пределами времени и пространства.

Она ослабила хватку, и я втянула воздух.

— Да. И лишь я могу открыть портал между мирами…

«Я» подпрыгивала, хлопая в ладоши.

— Динь, динь, динь! Ты всё поняла! Я открыла его, чтобы мы немного поболтали.

Я ткнула в неё пальцем.

— Подожди. Значит, это не сон?

— Нет. Я мертва! Как и все остальные. — Она посмотрела на моих братьев и сестёр, по пустым глазам которых легко понять, что с ними случилось что-то ужасное. — И это всё из-за тебя! — Она посмотрела на небо и замерла.

— Алло? — Я щёлкнула пальцами. — Алло-о-о? — Она не ответила. Боги, будущая версия меня так раздражала. Что случилось? — Эй! Очнись! — «Я» резко посмотрела на меня.

— Привет! — Она улыбнулась, широко раскрыв глаза.

— Ты сказала, что я сделала что-то не так? — начала я.

— Ага! — Она подняла указательный палец. — В этом и вопрос. — Она покачала головой и свистнула. — Что именно, я понятия не имею.

— Ты не знаешь? — спросила я.

Она покачала головой.

— Знаю лишь, что мы все обезумели и практически взорвали планету. О! И что во всём виновата ты!

То же самое я видела в глазах Нармера! За исключением того, что это моя вина.

— Ты пытаешься сказать, — проговорила я, — что я сделала что-то не так, но не знаешь, что именно. Но что бы это ни было, привело к краху планеты? Так откуда ты знаешь, что виновата я?

— Я помню, как танцевала в большом зале и пела: «Я победила! Наконец-то всё кончено!» Помимо этого, ничего.

— Да ладно, это не доказательство!

Сильно нахмурившись, она таращилась на меня.

— Ладно, я помню ещё кое-что… ну, точнее, две вещи, но одна из них очень удручает. Не уверена, что стоит её рассказывать.

— Прошу, расскажи.

— Окей. — Она взволнованно захлопала в ладоши. — Я помню, что спала со многими странными существами. Как ты назвала этого фараона?

— Кровосос.

Она дотронулась до носа.

— Точно! Я помню, что спала со многими кровососами. И я говорю, — она обмахнула лицо веером, — с очень многими! Но чего-то всегда не хватало. — Может, души?

— Это и есть главная удручающая новость? — поинтересовалась я.

— Нет. Это счастливое воспоминание. Через несколько тысяч лет ты узнаешь, что ты — вестник апокалипсиса. — Она вздохнула. — Творец создал тебя такой.

Это неправда. Я всегда защищала человечество, оберегала от уничтожения. Кроме тех случаев, когда чувствовал необходимость причинять боль глупым, унижать слабых, уничтожать всё несовершенное… ах! Как и все остальные. Кроме меня. И Минки, конечно.

Я прикрыла рот рукой, не в силах в это поверить.

— Я — вестник апокалипсиса? — прошептала я.

— Видишь, я же говорила. Полный отстой. Я не хотел рассказывать, — сказала «Я».

— Но почему? Зачем это Творцу? Почему он… она сделала меня злой?

«Я» пожала плечами.

— Откуда, чёрт возьми, мне знать? Это всё равно, что спрашивать, почему зло вообще существует. Или почему львы едят детёнышей газелей. Или почему люди создали «Беременна в шестнадцать» и называли это ток-шоу. Плохие, безвкусные вещи — это просто часть уравнения. Зло — необходимый ингредиент.

Я понимала. Ведь я — богиня. Не может быть жизни без смерти. Радости без печали. Нет просветления без страдания. Но я не чувствовала зла. Только добро. Ладно, хорошо с действительно озорной жилкой.

— Не может быть. — Я покачала головой.

— Посмотри на доказательства, — сказала она. — Все твои поступки, даже с хорошими намерениями, всегда заканчиваются беспорядком.

— Не-е-е-е-е-ет, — запротестовала я.

Она скрестила на груди бледные руки.

— Правда? А как же Фестиваль Огней? — спросила она.

— Хорошо. Но откуда мне было знать, что вулкан извергнется и убьёт всех людей? — заспорила я.

— А Атлантида? — спросила она снисходительно.

— Платон преувеличил историю! Это был розыгрыш! Кроме того, Маакс простил меня за то, что я потопила его остров.

«Я» уставилась на меня. Проклятье. Может, она и права. Я подумал о Нармере, и о том, как я нечаянно создала новый злой вид, который питается людьми

— Ладно, хорошо, всё так, — призналась я. — Похоже, во мне есть склонность к разрушению, но что делать? — спросила я. Несмотря ни на что, я не хотела конца света, и уж точно не хотела стать причиной смерти моих братьев и сестёр.

— Будь злой, — ответила она.

— Гениальный план. — Я села в грязь и, закрыв лицо руками, застонала.

— Ты же понимаешь, что голая и вся в грязи, да?

Я зарычала на «Себя».

— Какая, к чёрту, разница? — Всё равно все умрём и плевать с чистой задницей или грязной.

Она плюхнулась рядом.

— Мне есть разница, и тебе тоже. Так что, вместо того, чтобы защищать человечество, ты будешь пытаться уничтожить его.

Под чем именно «Я»? Под какашками единорога? О да, смейтесь, если хотите, но никто ещё не оправился от такого эксперимента.

— Круто, — сказала я. — Но думаю, что сначала вернусь в свой мир и посоветуюсь с братьями.

Я встала, отряхнула грязь с задницы и направилась к сеноту, который больше не был завален трупами — этот маленький трюк всего лишь способ привлечь моё внимание.

— Нет. Ты не должна им говорить, — запротестовала она, вставая передо мной. — Они подумают, что ты сошла с ума, и увидят в тебе угрозу человечеству. Тебя запрут.

— И что ты предлагаешь делать? — спросила я.

— Я серьёзно. Сопротивляйся своим инстинктам, не помогай и не твори добро. Что бы ни посчитала правильным, делай наоборот. Вуаля. Больше никаких разрушений!

— Ты идиотка!

«Я» схватила меня за плечи.

— Нет, это ты идиотка! Ладно, тогда я тоже. Но ты должна так поступать.

Я отрицательно покачал головой.

— Если я стану поступать вопреки всему, что считала правильным, людей отошлют на Луну. Особенно египетских мужчин. В частности Нармера. — «Эй. Неплохая идея!»

«Я» топнула ногой.

— Симил. Это не шутка.

— А кто шутит?

Она одарила меня печально известным взглядом смерти от Симил. Я изобрела его несколько столетий назад. Рада узнать, что это никуда не делось. Взгляд очень устрашал.

— Ты даже не уверена, что это изменит будущее, — проворчала я. — Кто может сказать, что моя попытка уничтожить мир не заканчивается тем, что я его уничтожаю?

— Ты права, — сказала она, постукивая пальцем по подбородку. — Если бы только Вселенная подала нам знак

Я съёжилась.

— Ха! Я знаю этот взгляд! — Она подпрыгнула и указала на меня. — Ты получила знак, да?

Да. В глазах Нармера.

— Я видела, как боги разрушали мир. — Я вздохнула. — Из-за одиночества.

— Ха! Я права! — Она обняла меня. — Симил, ты должна найти им всем любовь. При этом, конечно, делать всё наоборот, и не пытаться сделать что-то хорошее. На самом деле, нужно начать с себя. Иди и найди своего мужчину!

Она начала пританцовывать, как в будущем, в стиле диско, и я сопротивлялась желанию присоединиться к ней. Диско всегда поднимало настроение.

— Любовь для меня не вариант. Никогда не была и не будет.

— Извини, но Вселенная заговорила. — Она начала размахивать пальцами, будто стреляла. Вечная классика диско-движения.

— Мужчина, которого я любила, разбил мне сердце и оторвал голову. А ещё он превратился в какое-то страшное существо, которое пьёт кровь.

И я больше всего — и это истинная правда — хотела вернуть свою задницу в Египет и отомстить.

— Ты должна помириться с ним, — сказала она радостно.

— Ни за что. Я ненавижу этого человека. И никогда больше не буду любить.

— Нужно научиться прощать, — настаивала она.

Я посмотрел ей прямо в глаза.

— Он убил Минки.

— Ублюдок! Если бы он ещё не умер, я бы убила этого ублюдка, — ответила «Я».

Чертовски верно! И какой чертовски странный разговор.

— Тогда тебе придётся сосредоточиться на наших братьях и заставить их полюбить, — сказала она. — И делать противоположное тому, что считаешь наилучшим для человечества. Так ты можешь спасти нас.

Я расхохоталась так громко, что листья на деревьях затряслись.

— Это ещё безумнее, чем просить меня влюбиться.

Я не хотела её обидеть, но понимала ли она, о ком мы говорим? Моя сестра Иш Таб, богиня самоубийц. Она пугала любого мужчину до смерти.

Ещё мой брат Вотан, Бог Смерти и войны. Его эго настолько велико, что я часто гадала, как ему удалось втиснуть его в тело человека?

А Кинич, Бог Солнца и наш лидер? Он так занят попытками принять то, что он, что в его жизни нет места ни для одной женщины. Не существовало ни одного живого божества, которое создано для отношений.

И вот надо найти им пару. Конечно, мы, боги, могущественны и невероятно красивы, но настолько дисфункциональны и крайне неразвиты с эмоциональной точки зрения. Мы как дети. Со сверхспособностями! Кто захочет встречаться с такими?

«Нармер хотел с тобой встречаться».

Нармер-осёл.

И взять нашу придирчивость? Существует ли хоть кто-то, кого мои братья сочтут равным себе? Ни разу. Список причин нелепости этой идеи можно продолжать и продолжать.

— А нельзя ли всем подарить щенков? — предположила я. — Мы можем сделать их бессмертными.

«Я» закатила глаза.

— Им не нужны щенки. Им нужна страсть! Романтика! Дай им причину жить. И нет ничего невозможного. Особенно для тебя. Или нас?.. Неважно. Лишь мы овладели даром. Мы — богини подземного мира, боли, куриного супа с лапшой, рассказов у костра, покупок, радуг, плохого юмора и обмана, и это лишь некоторые из статусов.

— Ты забыла про Вестника Апокалипсиса, — сухо добавила я.

— Точно! Мы просто улёт. Они должны назвать в честь нас какой-нибудь вид. Пингвины! Да. Они должны переименовать их в Симгвинов!

Что случилось со мной в будущем? Я такая… сумасшедшая.

— Просто воспользуйся силами, — сказала она, — и выбери лучшую пару из возможных. Поставь Бога в ситуацию, в которой один из них откроет сердце.

Этот план за пределами любой степени безумия. Но, обдумав, нельзя отринуть его логики и фактов, лежащих передо мной.

— С чего начать? — выдохнула я.

— А что ты собиралась делать? — поинтересовалась «Я».

— Убить Нармера и его пять братьев и сестёр.

— Значит, помоги им выжить, — сказала она. — И начни поиски любви для своих братьев и сестёр.

— Ура. — Вовремя… Чертовски вовремя.