Случайность - 3 (ЛП)

Глава 10

—Эндрю, Брендан и Брэдли, да? — Фрэнки сказала. — Мудаки запечённые. — Она покачала головой, когда посмотрела в окно. — Ясно, — она снова покачала головой, белый — признание поражения в борьбе — выпускной не был достаточно хорош. Мы должны пробить Брэдли матку и влагалище, затем заполнить ее песком.

Я фыркнула.

— Это было бы слегка невозможно, Фрэнки, поскольку Брэдли мужчина.

— Он не будет им после того, как я с ним закончу. — Напустилась она.

— Нет матки. Нет влагалища.

— Пока нет. Этот маленький засранец — пудель. Смею предположить, когда он подойдет к моему окну, я никогда не сделаю для него завиток мороженного, такой как обычно.

— Ох. Теперь он пожалеет, что все затеял. — Я невозмутима.

Она повернулась ко мне.

— Что Уэстон будет делать?

— Ничего. По крайней мере, так я сказала ему.

— Думаешь, он послушается?

— Он лучше. — Проворчала я себе под нос.

Она изогнула бровь.

— Смотрю на тебя, все по-взрослому и обозлилась после окончания средней школы.

Я вздохнула.

— Это не может закончиться хорошо. Они не могут продолжать выбрасывать выкидоны. Кто-то пытается сделать больно. И... у Уэстона были хрипы... после. Это испугало меня.

— Ты боишься, что у Уэстона будет еще один приступ астмы?

— Да.

— У вас есть точка, — сказала она.

Я была удивлена. Фрэнки всегда поддерживала меня, но она так и не согласилась со мной.

— Тайсону повезло, что он не присоединился, — сказала она. Она махнула на меня пальцем. — Я знаю его мать. Она не даст своим детям вести себя подобным образом.

— Он остановил их. Если бы не он... я не думаю, Брэдли бы не позаботило, что я была между его ногами и Уэстоном.

Фрэнки бурлила, но когда мы услышали машину, и она узнала женщину, прогуливающуюся по стоянке, ее щеки вспыхнули ярко-красным.

— Фрэнки. — Я предупредила. Линн шагнула перед моим окном и ждала, самодовольно глядя.

Фрэнки стояла рядом со мной, глядя на нее, в то время как я подняла окно.

— Чем я могу помочь вам? — спросила я, стараясь придать голосу смелости, как и для любого количества клиентов, которые стояли у окна впереди. Я знала, что она что-то задумала, либо она просто бы проехала мимо.

— Как Уэстон? — спросила Линн. Я уставилась на нее с отсутствующим выражением лица.

Она ухмыльнулась.

— Чего тебе, Линн? — Отрезала Фрэнки. — Заказывай или проваливай.

— У Брэди светлое будущее впереди, Истер. Твое будущее, с другой стороны, — сказала она, ее глаза смотрели вверх на наружную стену Молочной Королевы, и снова посмотрела на меня. — Отлично умещаешься в маленьком окне.

Фрэнки фыркнула.

— Ты пришла сюда из загородного клуба, чтобы подразнить ее? Сколько же тебе лет?

— Я просто хотела поздравить Истер с окончанием. Жаль, что твоя мама не смогла прийти на церемонию.

— Джулианна была там, — сказала я.

— Твоя настоящая мать. — Сказала Линн без эмоций. — Та, что живет в мусорном ведре, где ты выросла.

Фрэнки посмотрела на меня.

— У Брэди явно генеалогическое древо — кактус? Потому что все в нем херня.

Я подавилась смехом, и Линн зажмурила глаза, глядя на Фрэнки.

— Ты городской клоун, Фрэнсис. Ты идешь в никуда. У вас же образование средней школы, такими и ваши дети будут, потому что Вы не можете позволить себе дать им достойное образование.

— Возможно, — сказала Фрэнсис. — Но я могу и найду способ отправить их в колледж. Ты вырастила сына жестоким человеком. И когда большинство людей из этого города думают о нем, они не думают о Бексе как об имени или насколько успешным он может быть, или не может. Они будут помнить только, что он был гнусный, ехидный засранец. Живи с этим.

Фрэнки захлопнула окно, и через несколько секунд остыв, попыталась сказать что-то через стекло. Линн развернулась на пятках и потопала обратно к машине. Фрэнки повернулась, опершись задней стороной об угол счетчика.

— Боже, я ненавижу эту суку.

Я глубоко вдохнула и сдула волосы с лица.

— Я чувствую, что она не любит саму себя. Вероника сказала, Линн хвастается, будто Брэдли говорит и делает вещи для людей. Кто намеренно прививает злость по отношению к своим детям?

— Линн Бекс. — Фрэнки проговорила, глядя на свои действия для отвлечения.

Весь день был беспокойный, но без осложнений. Бейсбольное поле осталось пустым, и это было больше, чем немного горько осознавать, что Уэстон никогда не запрыгнет в свой пикап и не проедет по улице, чтобы снова простоять перед моим окном.

***

Я только-только начала привыкать к красивому чистому дому, который не пахнет как сорняк или несвежим сигаретным дымом, но проснувшись — некуда идти, но работа была странная. Первые несколько дней нашего последнего лета перед жизнью в реальном мире чувствовала, как выходные дни бежали, в них, казалось, слишком много времени, чтобы думать о таких вещах, как замечательный, но странный оборот приняла моя жизнь, о том, почему все это произошло, как моя жизнь изменилась — и если она изменится снова. Слишком много времени означало долгие дни, но прежде, чем я осознала это, приблизился День Независимости. Джулианна и я потратили много времени на приготовление и украшение дома, и тротуар для блока партии Сэм и Джулианна устанавливали каждый год. Уэстон провел большую часть дня, помогая своей матери, тоже, но поскольку близился обед, все были снаружи, дегустируя, друг у друга пищу, болтая о том, как часто им приходилось поливать свои газоны.

Лето было особенно палящим, и поскольку город Блеквелл уполномочило общегородским ограничением воды, трава уже начала превращаться в золотисто-коричневые цвета. Гостиная в одной из южных частей, где трехзначные числа не были редкостью для этого времени года, я вспомнила об этих мандатах раньше. Жалобы по поводу последствий маловодья на газонах не были темой для разговора с Джиной, и казались странными для меня.

— Черт, он горячий, — сказал Уэстон, обнимая меня, когда пробегал по тротуару.

Его волосы намокли от пота, щеки ярко-красные, соревновались с его загорелой кожей. Пара Авиатора — солнцезащитные очки, прикрывали его красивые зеленые глаза. Это было единственное, что мне не нравилось в летнее время.

Уэстон не выглядел загорелым, после недельного окончания школы, а моя бледная кожа уже по четвёртому кругу сгорает.

— Не забудь про солнцезащитный крем, — сказала Джулианна, когда проходила мимо, вручая мне бутылку спрея с защитой SPF 70.

Я нахмурилась. Ее смуглая кожа была славной тени, слишком. Сэм, однако, стал растирать густой белый крем от загара на нос, и он носил широкополую Панаму-шляпу.

Это его вина.

— Эрин! — окликнула меня Джулианна. — Эрин, познакомься с миссис Шримшер!

Я скорчила гримасу, и Уэстон погладил меня раз по спине.

— Я стараюсь, как могу. Реально, — сказала я, прежде чем покинуть Уэстона. Я пошла, поприветствовать Джулианну и женщину, которая была достаточно стара, чтобы не находиться под прямыми лучами солнца. Я взяла с собой пластиковый стакан, полный воды со льдом по дороге.

— Вы просто очаровательны! — Миссис Шримшер улыбнулась, и показала, что почти весь ее рот — это зубные протезы. Я протянула ей чашку. — Вот, — сказала я, и это прозвучало не вежливо, а неловко.

— Горячий. — Миссис Шримшер хмыкнула и схватила чашку из моих рук, прежде чем сделать судорожный глоток. — Какая у вас хорошая девочка.

— Мы уверены в этом. — Говорит Джулиана, лучась от гордости. — Эрин, Миссис Шримшер жила в этом районе дольше всех. Ее муж был адвокатом здесь, в городе. Гейтс взял на себя его фирму.

— Я уверена, что ты скучаешь по другой Эрин. Как ты держишься, дорогая? — спросила Миссис Шримшер, касаясь руки Джулианны.

Джулиана улыбнулась.

— Я тоже по ней скучаю.

— Должно быть, так странно... быть такой счастливой, вернуть дочь обратно и также потерять ту, что растили.

— Это так, — сказала Джулиана, понимая, что это не совсем удачная тема для разговора.

— Так приятно познакомиться с вами, — сказала я, стараясь показать вежливую улыбку. Джулианна подмигнула мне.

— Ребрышки готовы! — Заорал Сэм с нашего двора. Половина улицы направились в сторону курильщика, и Джулианна махнула рукой, приглашая меня следовать за ней.

— Я сожалею, — сказала я. — Я ужасна в этом.

— Перестать быть такой. У тебя отлично получается, и ты выглядишь фантастически.

Джулианна осмотрела меня; я была одета в белый сарафан и сандалии военно-морского флота. Она купила платье и помогла мне выбрать какую обувь носить.

— Можешь ли ты пойти со мной в колледж и помочь мне выбрать правильные наряды?

— Ты носи поты на занятия в колледж. И никакой косметики. Постарайтесь не принимать душ. Они смотрят за этим, — сказала она, лишь наполовину шутя.

— Ох, слава Богу, — сказала я, помогая ей служить у плиты; Сэм быстро заполнил ее мясом.

Уэстон появился рядом со мной.

— У Джонсонов есть бассейн, — сказал он, дергая меня.

— Не смей! — Джулианна вскрикнула.

— Он схватил ее за косу, как раз вовремя, чтобы она не выглядела как облезлая крыска до салюта! — Она посмотрела на меня. — Или ты?

Я отрицательно покачала головой. Джулианна игриво сузила глаза на Уэстона. — Соседские ребятишки все прыгают в бассейн сразу. — Она ткнула в него вилкой. — Не думай, что я не знаю.

Уэстон хмыкнул.

— Штраф. Пойдем, детка, давай найдем какую-нибудь тень, до заката.

— Газонные стулья в гараже. — Джулианна проговорила после нас. Уэстон схватил двое сложенных стульев и поставил их в тени, созданную домом. Пока солнце шипело на улице, соседи ели и болтали под деревьями, и младшие дети, которые были невосприимчивы к несносной жаре, гонялись друг за другом и бросали крошечные шарики из ткани, хватая их, когда они попадали на землю.

— Теперь я вижу, чего была лишена, — сказала я, глядя на детей, визжавших каждый раз, когда мяч из ткани ударялся о ноги.

— Ты это серьезно? — спросил Уэстон.

Я хотела держать его за руку, но мои ладони вспотели, и я знала, что и его тоже.

— Нет.

— Я много думаю об этом.

— Что пропустила?

— Интересно, какой бы ты была, если бы выросла со своими настоящими родителями.

— Ты думаешь, я бы поступала бы так, как Альдер?

Он покачал головой.

— Нет. Спорим, ты бы не была такой. Может быть немного более расслабленной в социальных ситуациях... — Он не договорил, рассмеялся.

— Не могу с этим поспорить, — сказала я.

Уэстон провел пластиковой бутылкой передо мной, и я улыбнулась, когда взяла ее в руки.

— Прямо из холодильника, — сказал Уэстон с гордостью.

— Когда я оглянусь назад этим летом, мои воспоминания будут состоять из задней части твоего пикапа, эстакады, тепла, что делает мое лицо расплавленным, и фанты ориндж.

— Мы сделаем и другие воспоминания тоже, — сказал Уэстон. — Я заметил, есть куча разбросанных коробок в гараже.

— Да. Я не уверена, что они думают, будто я наполнила их.

— Все то, что твоя сумасшедшая мать купила тебе. Джулианна сказала маме, что заполнили всю гостевую комнату в общежитии вещами.

Я кивнула.

— Заполняющийся ящик для яиц, что-то для кровати, столовые приборы и домашние, полностью органические очистители. Это все.

— Это не может быть все! Мама сказала, что там все забито вещами!

— Полотенца. Лизола. Пушистый брусок или два из Поттери Барн.

— Брусок? — Он ухмыльнулся. — Это уже лишнее.

Я рассмеялась вслух.

— Почему твоя мама знает, что в гараже у Джулианны? Это странно.

Уэстон фыркнул.

— Джулианна очень гордится твоими общажными аксессуарами.

— Ясно.

Я наблюдала, как мои родители едят, разговаривают и смеются, довольные и потные. Никто не хотел прикасаться друг к другу, даже к тем, кто был хорошим, когда я познакомилась с соседями, даже не так приятно для ласковых людей, как Сэм и Джулианна. Я могла бы сказать, что они хотели обняться, но решили подождать, пока не зашло солнце.

— Я мог бы действительно пойти за экстра высокими вишневыми конусами прямо сейчас. У меня больше нет связей в Молочной Королеве.

— Я до сих пор там работаю. Перестань притворяться, что ты не получаешь вишневый конус каждый раз, когда я там по расписанию.

Уэстон наклонился головой ко мне, но не посмел прикоснуться своими мокрыми волосами к моим.

— Потому что ты любишь меня.

— Да, именно.

Он помолчал в раздумье.

— Почему ты до сих пор называешь их Сэмом и Джулианной дома? Это твой дом тоже.

— Не правда.

— Да, действительно. Дом моих родителей — мой дом.

— Ты прожил здесь всю свою жизнь.

— Так, странно это говорить?

Я пожала плечами.

— Я думаю.

— Странно сказать, что я твоя? Потому что это не кажется ему странным, чтобы сказать, что ты моя.

Я сжала губы, стараясь не улыбаться.

— Иногда по утрам, после пробуждения, это удивляет меня снова и снова, что это действительно происходит. Я удивляюсь, почему ты моя.

— Потому что ты добрый, гениальный и красивый. И ты не похож на остальных.

— А ведь я тебе делала экстра высокорослую Вишенку?

— Точно, — сказал он с поклоном. Он расслабился в своем кресле так же, как солнце разлилось в розовые и оранжевые лучи по небу. Я думала о фреске, и что наша работа будет там долго после того, как мы уедем из Блэквелла. Солнце село, и звезды стали подглядывать из темноты, по одной. В конце концов, первый поп фейерверк шоу был услышан, и брызги красного, белого и синего распространились во всех направлениях, рассекая ночное небо.

Дети кричали от восторга, а взрослые охали и ахали. Уэстон протянул руку и коснулся моего серебряного ожерелья.

— Ты перестанешь носить его, когда будешь в Стиллуотере?

— Нет, — сказала я. — Зачем мне?

Он пожал плечами.

— Я не знаю. Возможно, ты не захочешь иметь старые вещи в новой жизни.

— Это моя новая жизнь, — сказала я, переплетая наши пальцы.